Виарниэлен открыл глаза и увидел стремительно опускающуюся руку Олара с полоской стилета в руке. Не раздумывая, он бросился на морфа, но не успел. Сталь нашла свою жертву. Эльф забыл как дышать, думать, говорить. Мысли испарились, он перестал осознавать себя. Скорее рефлекторно, чем намеренно, он все сильнее сжимал руки на горле убийцы.

— Жива, — прохрипел изменчивый, пытаясь оторвать пальцы эльфа от своего горла. Желанное слово. Красная пелена ярости перед глазами Высокого спала — cменилась недоумением. "Что могло заставить убийцу промахнуться?" Он обернулся. Девушка лежала на спине, безучастно разглядывая потолок. Даже на расстоянии Виарниэлен видел голубой круг вокруг черной точки зрачка. Краткая судорога прошила ее тело. Пальчики сложились в простенький жест. Активатор заклинания, известным всем магам с первого цикла обучения. Тут же обмякли. Не вышло. Ресницы дрогнули. Когда они открылись вновь — цвет глаз был тускло серым. Девушка встала и, пошатываясь, вышла из залы. Никто из нелюдей не остановил ее.

Задавать друг другу вопросы наподобие "ты видел", было глупо. Оба видели и оба осмысливали очевидное. Невероятное. Каждый со своей стороны, конечно. Никакого изменения магического фона. Сила не всколыхнулась, а должна была. Именно так отслеживались попытки применения направленной магии. Угрозой может быть не только действие, но и намерение. Неосуществленное, оно будет толкать владельца на безрассудные поступки.

Оставалось под покровом тайны и то, что хотела сделать эни. Сбежать? Куда? К кому? Быть может убить? Их? За что? Высокий не видел недочета в своих действиях относительно девушки. Все справедливо. Он даже оказал ей честь, почтив своим вниманием.

— Скотина, ты, Виарниэлен, — сказал морф, потирая шею, — но ты был прав… забавный эффект, — вырвал эльфа из задумчивости голос Олара. Задумчивый.

— Думаю, это сродни изменению, — скривился эльф. Морф несогласно покачал головой. Тонкости изменения… Он бы почувствовал на таком расстоянии. Невозможно отличить поддельный облик от оригинала. Никому. Но ощутить применение специфической магии морфов сородич может. Олар не почувствовал ничего. Девушка не была морфом. Даже полукровкой, хотя такой вариант в принципе возможен.

— Я хочу тебе кое-что сказать… — эльф, стоя в дверях залы, поманил за собой морфа, — Ты будешь рад услышать это! — лицо Высокого выражало непонятную смесь эмоций. Словно долгожданное облегчение не принесло ничего, кроме вспыхнувшей с новой силой боли. Морф последовал за Виарниэленом. Спустившись в рабочую залу, Высокий, не глядя, плеснул себе крепкой настойки. Щедро. Любопытство, получившее новую пищу, оттеснило предыдущую проблему на второй план.

— Что? — не выдержал убийца. Его руки вертели голодный стилет, выдавая нетерпение. Оно жарким огненным зверем ворочалось в груди, требуя ответа.

— То твое дело, что свело нас много циклов назад… — эльф растекся по софе, — есть доказательство твоим предположениям, — он поднес к глазам руку с перстнем.

— Смерть альва? — изумился морф, стилет выпал из его руки и жалобно зазвенел.

— Да…. Я никогда не говорил тебе, откуда у меня это украшение, а меж тем, сейчас я могу с полным правом усомниться в твоем профессионализме, — Виарниэлен бросил быстрый саркастично-шутливый взгляд на морфа. — Ты не узнал его! — обвиняюще заключил эльф. Морф присмотрелся к магической безделушке: обычный перстень-ключ, такие носят многие маги, используя как активатор заклятий, связанных с начертательными символами. Камень был необычный. Аквамарин мало кто использовал. Он обладал слабой магической составляющей.

— Он принадлежал альву! — сделал правильный вывод Олар. В следующий вдох вторая догадка пронзила сознание. Перстень невозможно украсть. Он соскользнет с любого пальца, кроме хозяйского. Одно но: владелец должен быть жив.

— Я сделал выводы, — морф странно посмотрел на Высокого. По-новому. Как будто в первый раз видел.

— Я порадовал тебя? — сощурился эльф. Морф подобрал кинжал, забрал бокал с настойкой и залпом проглотил содержимое. Не поморщился.

— Нет, — глухо буркнул он. Знание его действительно не обрадовало. Рука Высокого безвольно повисла. Ему хотелось ответить резко. Он вспомнил руки на шее беловолосого. "Возмездие… Он посягнул на неприкосновенное..". Эльф вздрогнул. Открыл глаза. Он остался один. Темнота наполняла залу и коридоры. Каждое движение волнами усталости расходилось по телу.

Пар от горячей воды наполнял купальню. Горстка соли, травы из разных сборов, зелья из разноцветных флакончиков и долгожданное "ааааххх", слетевшее с губ. Неверный свет третьего Пса освещал купальню, рисуя причудливые тени на лице Высокого и окрашивая бледным золотом причудливые завитки испаряющейся воды. "Тшшш…" Тело вылетело из воды, замерев в напряженной позе. Заклинание поиска раскрылось еще раньше. Никого. Неясное движение слева — всего лишь отражение. Его отражение с льдистыми глазами! Бросок к зеркалу — Создатель! По-прежнему темно-изумрудная зелень. "Привиделось… Устал… От всего…"

Снова коридор, немного вперед, но он замер. Перед дверью эни. Зачем? Рука легла на ручку. Один поворот и он внутри. Рядом с податливым женским телом. Желание… Знакомое и застарелое…. Пробежалось по венам. Виарниэлен прислонился к двери. "Открой… Вспомни каково это… Вспомни… Ты можешь ее заставить…"

Образы в темноте: сплетенные воедино тела, кровавые полосы на спине женщины, оставленные когтями. Она не чувствует боли. Не чувствует ничего, кроме всепоглощающей страсти. Невозможно бороться. Даже зная о принуждении. Крик, крепкие зубы вонзились в плечо, оставляя полукружья красных капелек. Синие глаза подернулись наслаждением, глядя на свое отражение в серебряных…. Воспоминания эни отрезвили эльфа. Наваждение прошло, и он прошел в свою залу. Третий Пес облизнулся и пообещал себе завтра заглянуть сюда. Он знал — пришло время расставить все по своим местам.

Прошлое, воскрешенное в памяти стараниями эльфа, не отпускало меня всю ночь. Раз за разом я переживала безумие восходов в Школе. Сюрв заметил меня на втором весе обучения. Да, меня представили ему вначале. Да, его фигуру, облаченную в черное каи, часто можно было встретить в коридорах Школы, но он не обращал на меня внимания. Альва боялись все: и наставники и ученики. Мне единственной было наплевать на него. Однокурсники доставляли больше физических и моральных неудобств, чем незримое присутствие альва.

Впервые ледяной взгляд Сюрва чуть дольше задержался на мне на втором цикле. Разгоряченная после тренировки с клинками, я промерзла до костей. За один вдох. Несколько восходов после меня не покидало ощущение слежки. А дальше меня пригласили на индивидуальные тренировки. С ним. Альв не щадил меня. Порой мне казалось, что это доставляет ему извращенное удовольствие. О, да! Альв заботился обо мне. В какой-то мере. Всегда залечивал с помощью амулета раны, нанесенные им. Сломанные кости, разорванные связки и мышцы. Тренировка заканчивалась только тогда. За слезы и крики — нагрузка еще больше. Казалось, Сюрв задался целью выяснить пределы человеческих возможностей, а может ему действительно нравилось причинять боль. Мой особый статус превратился в ловушку. Наглухо захлопнутую. Закрытую на засовы.

Не помню, в какой из этих дней он впервые поцеловал меня: холодные губы, впившиеся в мои, сильное тело, вжимающее меня в стену, и проклятые стылые глаза, лишающие возможности сопротивляться. Он заставлял меня желать его… Но все равно это было насилие над телом и душой. Сюрв знал, как относятся ко мне ученики. Мог облегчить мою участь. Не захотел. Я не рискнула просить. Четыре веса я искала способ освободиться. Тренировала ментальную защиту и, сжав зубы, терпела, лелея мечту уничтожить альва, но он каждый раз проламывал мои щиты и разоружал меня. Молча. Он не сказал мне ни одного слова за все время, что провел со мной. Однобокие, не дающие ничего взамен, отношения. Так, как он хотел. То, что он хотел.

За восход до моей смерти, я попыталась убить Знающего. Позвала его, предложила сама сделать ЭТО со мной. Завязала ему глаза. Альв даже не попытался взломать мои щиты. На этот раз. Всего один удар отточенного накануне до бритвенной остроты клинка. Одно, последнее, страстное объятие. Пожелание счастливой дороги к Создателю и… ощущение потери чего-то самого важного в жизни. Ненависть и любовь — две стороны одной монеты, но мы видим лишь одну, пока монета не встанет на ребро. Я целовала его еще теплые губы, проклиная себя… Заливалась слезами, бормоча бессвязные молитвы… Обнимала его, стараясь уловить слабое эхо жизни в груди…

Тук…тук…тук… Его руки, медленно, словно во сне, прижимающие мою ладонь к правой стороне широкой груди, где билось невредимое сердце. Опьяненная близостью успеха, я забыла об этой особенности альвов. Шелковая лента, соскользнувшая с глаз… Лилейный цветок поцелуя… Пряная нотка нежности в ледяной вьюге взгляда… А в следующий восход меня не стало.

Детишки хорошо поработали надо мной. Перетасовали мою жизнь как сочли нужным. Поблагодарить бы эльфа за кусочек меня прежней. Даже такой, наполовину стертый. Исцарапанный песчинками безжалостного времени, он все равно бесценен.

"Сойварраш… Имя и ничего больше. Пустой звук. Ты мертв и больше не доберешься до меня, чтобы истязать. Или дарить наслаждение… Кем же ты был для меня? Кем же ты был для меня, кем я была для тебя? Почему именно я? Ты мог выбрать любую, но взял презренную человечку." Я бы хотела задать все эти вопросы тебе. Лично. В тех обстоятельствах, что заставили бы тебя говорить, но как всегда ты оказался умнее всех. Наверняка твоя смерть заставила всех твоих врагов кусать локти и давиться слюной от бешенства. "Спи в мире, альв, я прощаю тебя и отпускаю тебя…"

Рассвет: есть время на еще одну попытку побега — нет, сила недоступна. Проклятый эльф! Спускаюсь вниз. В кухонной зале суетятся двое мужчин. Памятуя о правиле — молчу, скромно присаживаясь в уголке. Повар, низкорожденный эльф, подает кружку бодрящего отвара и булочку. Вместе с ними вежливое, но твердое пожелание уйти. Я здесь чужая. Не замечая как, проглатываю легкий завтрак. Изнуренный вчерашним восходом и ночью, организм требует еще. Тянет в тренировочную залу. Один из хозяев этого дома проснулся. Морф, одетый в хэ из нетканого полотна, методично бросает в цели кинжалы. Интересное начало разговора — демонстрировать свое превосходство. Если я возьму клинки и встану на траектории полета, то сколько я смогу отбить, прежде чем очередной снаряд поразит мое сердце?

— Два, — ответил убийца на мысленный вопрос, — людские лица очень выразительны, — пояснил он, не отвлекаясь.

— Спрашивай… — обронила я терпкое, как вино, слово. Так много и так мало…. Я не обещала ответить.

— Ты маг? — что еще можно было ожидать. Грустное покачивание головы — нет.

— Ты знаешь Сойварраша Аль Шо? — смотря как трактовать вопрос.

— Да, — отрицать бессмысленно. Эльф наверняка обмолвился об этом.

— Откуда? — продолжил допрос морф.

— Он владел мной, — самый точный эпитет. Лучше не сказать.

— Тыыыы, — протянул, убийца, — врешшшь, ни чшшшеловек, ни эльф — никто не может выдержать страсть альва! — как же он прав в своем заблуждении!

— Никто не сможет противиться ему или убежать от него, если альв — маг разума! — в моем голосе звучит насмешка. Тебе ли не знать, Олар, на что способен разум? Понимание тенью скользнуло по лицу убийцы. Белесые брови удивленно-заинтересованно скользят вверх. Морф близко. Слишком, а в его руках по-прежнему зажаты кинжалы. В этот раз не промахнется.

— Что ты сделала с Виарниэленом? — мужчина упирается в стену руками по обе стороны от меня. Лезвие невзначай касается шеи, где пульсирует жилка. Пугает смертью меня?! Брось, ты же слышишь, как ровно бьется сердце.

— Он влез в мою голову и покопался там, как у себя, — гадаю: убьет — не убьет. Намерения изменчивого неочевидны. — Твой эльф слишком впечатлителен.

Его кинжал ласкает кожу. Осторожно, с любовью. Не будет марать руки. Убийца — не палач.

— Олар! — сильный удар сбивает морфа с ног. Высокий убирает меня за спину. Обманчиво мягким движением. В наскоро одетых штанах, еще растрепан и не до конца проснулся. Рука тянется к шевелюре, подцепляя одну прядь. Светлую. И я, и убийца потрясены переменами, свершившимися за одну ночь.

— Что? — эльф видит в изумленных глазах морфа свое отражение. Недолго. Всего пару вдохов, но этого достаточно. Он вцепляется в свои темные пряди, с сегодняшнего восхода щедро расчерченные белыми полосами.

— Что это? — он вырвал клок. — Что это такое? — сорвался на крик. Заметался в недоумении от зеркала к зеркалу на стенах залы. Спрашивать нас, по меньшей мере, глупо — мы с ним не спали.

— Не надо было лезть ко мне! — теперь срываюсь я. Зря.

По-звериному вскинутая голова, оскаленные зубы и стремительное движение ко мне. Убийца оказался быстрее — Олар грубо вытолкал меня из залы и захлопнул дверь перед моим носом.

Завтрак все-таки состоялся. Виарниэлен потрудился над каждой седой прядкой: накрутил их, сделав похожими на завитки дыма от остывающих углей. Безупречная внешность и эльфы неразделимы. Почти всегда.

Я смотрела в свою тарелку. Эльф молчал и вяло ковырялся в еде. Морф исподтишка следил за нами обоими.

— Хватит! — не выдержал Высокий. В зале ощутимо похолодало. Треугольник ненавидящих взглядов. Обычно такую фигуру скрепляет противоположное чувство.

— Отпусти меня, — я на коленях возле его ног. Целую руку. Я хочу требовать, а не унижаться, но первое не поможет, а второе я еще не пробовала.

— Нет, оставь, — он снова на грани, — не проси…

— Виарниэлен, отпусти ее, не делай хуже себе, ты не понимаешь… — отчаяние в голосе Олара. Убийца просит за меня? За утро небо успело упасть на землю?

— Я сказал нет, — таким тоном можно отрубать голову. Еда, посуда, приборы летят на пол. Край скатерти скомкан в моей руке. Морф одним прыжком взвивается на стол в попытке схватить меня.

— Сядь, Олар, я буду защищать ее, — эльф не пошевелился, но обстановка изменилась. Убийца недоверчиво тряхнул головой. На шее вздулись вены. Поединок взглядов: изумрудное спокойствие против топазового бешенства. Каким бы сильным не был стихийник, против мага разума ему не выстоять. Особенно когда тот ломает волю. Я узнала "поводок", подчиняющее заклинание, когда он на тебе, кажется, что перекрывают воздух, пока не вынудят сделать то, что нужно, но морф уже не сопротивляется.

— Ты не солгала, — я в растерянности. О чем он? Открывая и закрывая рот, как рыба, силюсь произнести хоть что-то. Пусто. Эмоциональные качели вычерпали меня до дна.

— Идите к себе, — повелительное разрешение. — Я хочу побыть один, — мне остается только подчиниться. Убийца нагоняет меня на лестнице.

— Держись от него подальше, — угроза-предупреждение, — не верь ему, что бы он ни сказал. Виарниэлен опасен. Ты даже не представляешь насколько. Особенно, для тебя!

— Скорее уж для тебя! — вырываю свою руку с синими отпечатками его пальцев. Не рассчитал силу.

— Дура! — в сердцах бросает он, — надо было тебя убить! Я вернусь с помощью. В таком состоянии мне его не одолеть, а ты не выйдешь из дома без его разрешения, — я и сама это прекрасно знаю. Зачем морф напоминает об этом?

— Запомни, не приближайся к нему, что бы ни случилось! — сказал и умчался к себе, оставив меня глупо смотреть на его спину.

Мерно тикают драконьи ходики, отсчитывая вдохи. Впустую потраченные. Как узнать, сколько их осталось? До чего? Душная пелена угрозы окутывает дом. Морф ушел, эльф заперся в личной зале сразу после завтрака. Он спасается от меня или…спасает меня? Сижу на полу у входа, жду, сама не знаю чего. Перед глазами все сливается. Тишина убаюкивает.

Неровный ломкий почерк на бумажном листе. Записанные в столбик слова: имена, даты и события. Напротив каждого пометка: не знаю, не был, не встречался, но тогда откуда все это взялось в его голове? Выцветшая прядь падает на лицо, закрывая обзор. Эльф раздраженно убирает помеху навсегда — взмах ножницами и готово. Быстрыми росчерками рука рисует связи между событиями, делает дополнительные пометки. Зачеркивает имя, не укладывающееся в общую логику. Риина дель Мааре. Завершающая стрелка вниз и символ, обозначающий расу — эльфы. Кто-то очень хорошо подготовился. К собственным похоронам.

"Невозможно… Я есть… Я существую…" Виарниэлен пятится к выходу из залы. Головоломка разгадана, но ответ не тот, который бы он хотел узнать. В который мог бы поверить. Жарко, пульс учащен до предела, нужно хоть что-то делать, лишь бы не думать.

Тренировочная зала темна. Высокий не стал зажигать свет. Опасаясь. Зеркал. Они в последнее время часто врут. Все вокруг врут, и даже он лжет сам себе. Оружие привычно ложится в руку. Приятно охлаждает ее. Привычные движения постепенно успокаивают бешеный галоп мчащихся мыслей, сдерживают лавину образов, грозящих поглотить сознание. "А может Олар прав, я болен? Всего-то…" Издевательский смех прозвучал так отчетливо, словно был наяву. "Признай… Отступи… Ну же… Ты слабее меня…"

Нет! Клинок со свистом рассекает воздух, разбивая зеркало. Град осколков осыпает Высокого. Не помогло. Ответное хмыканье из другого окна во тьму. "Тебе не справиться со мной…" Нет! От выпущенной звуковой волны лопается сразу два отражения. Лицо, руки, торс — все открытые части тела иссечены стеклом, но он не замечает этого. "Виарниэлен, твоя жизнь — это моя жизнь… ВЕРНИ ЕЕ!"

Бред, бред, бред воспаленного воображения. "Ты мертв! ЭТО ТЫ НИКОГДА НЕ ЖИЛ! Не зли меня, эльф…"

Силой воли сверкающие осколки подняты в воздух и направлены в разные стороны, теперь этот призрак точно умрет. Нет зеркал — нет бестелесного голоса, выворачивающего все на изнанку, обвиняющего в краже не принадлежащего эльфу. Тысячи кусочков вонзились в стены предательской залы. Хруст… Тонкий, так лопается ледок на реке. Трещины расползаются, ширятся, покрывая отраженную окровавленную фигуру, переплетением изломанных линий. "Сдохни!"

Взрыв… Твердые блестящие капли осыпаются ранящим дождем. Высокий прикрывает голову руками, защищая то немногое, что не украшено ссадинами. Ни одного целого зеркала, окна и те острыми зубьями остатков стекла щерятся в ночную темноту. Пол ровным слоем усыпан искрящейся мозаикой. "Виарниэлен… вкрадчивые лапки шепота… я же говорю тебе — это невозможно…"

Из каждого куска мерцающей россыпи тянутся маленькие цепкие ручки. Роняют ослабевшую фигуру на пол. Рвут на куски маленькими коготками… Больно… Больно осознавать, что ты никогда не рождался….Что вся твоя жизнь — детальный расчет ловкого беспощадного создания… Умертвившего несколько десятков существ не сомневаясь ни капли… "Девушка с синими глазами… Беги… пока можешь… Он проснулся и ему нужна ты… Все, что я могу для тебя сделать — это…"

Изумрудные глаза в последний раз смеживают веки, руки судорожно загребают полные ладони стекла и сжимают их, размалывая в пыль, смешивая с костяной крошкой, кровью и обрывками сосудов…

Тело подергивается, стремится вырваться из собственной кожи, рост мышц опережает ее. Она тянется и лопается на суставах, на спине проступает зигзагообразный уродливый шрам… Добавляются позвонки, ребра и когти на пальцах рук и ног, клыки… Результат мало напоминает изящное телосложение эльфа.

Губы… Тонкие и жесткие украшены усмешкой… Босые ступни, оставляя красные узоры, направлены вниз, в холл… Он не может взять клинок, остроухий стервец подпортил ему конечности… Но они не так уж важны, сейчас. Ему надо убедиться, удостовериться, что девушка в доме — его Риина.

Коридор кажется бесконечным, как и воля альва. Пять алых полос остаются на стенах. Каждый шаг дается с трудом. Он никогда не чувствовал себя таким слабым. Неприятный опыт.

Шум, едва различимый, на грани сознания — ее дыхание, притягивает его. Девушка спит на полу, уронив голову на грудь. Маленькая, беззащитная. Доступная.

— Анита… — всего один лестничный пролет отделяет от нее. Ступенька, вторая, альв упрямо спускается вниз. Имя звучит непривычно, просто. Прежнее было куда лучше. Риина упруго отскакивало от языка и зубов. Он часто произносил пять букв в одиночестве. Девушка услышала, проснулась и подошла к смутной фигуре, потирая заспанные глаза. Приглашение следовать, выраженное в жесте. Прикосновение, отозвавшееся сладостной дрожью. "Она…" В другой физической оболочке, но душа ее. "Создатель! Как же изуродована. Что за неумелый портной касался тебя, драгоценная. Мое творение, тебя почти уничтожили, но еще можно все исправить…"

Девушка отшатывается, недоуменно смотрит на свои пальцы и пробует их на вкус, несмело произносит:

— Виарниэле…. - состояние близкое к шоку. Она не узнала его.

— Тсссс, — палец без одной фаланги прижимается к ее губам. Девушка задыхается от ужаса. "Что этот безумный учинил с собой?! Кажется, что кровь сочится из каждой поры…"

— Риина. — альв без труда удерживает ее одной рукой, второй отбрасывая волосы с лица. Лица, на котором нет эльфийских черт. Лица живого мертвеца с серебристой стужей в глазах. Не крик, а безнадежный вой вырывается из груди Аниты…

Распахнутая настежь входная дверь. Три морфа, застывшие в проеме. Порыв воздуха и ватный кусок темноты, под шумок вползший в холл. Никем не замеченный.

— Ну, здравствуй, Сойварраш, — Олар спокоен и вовсе не удивлен. Он начал догадываться еще вчера, а сегодня утром получил подтверждение. — Отпусти эни, она здесь лишняя.

Альв еще крепче прижимает к себе свою добычу, усмехаясь. Рассматривает Олара, прибывшего с поддержкой. Движение навстречу. Кружат на расстоянии друг против друга, как тогда, словно время повернулось вспять. Только альв измучен, а Олар полон сил и не один. Один удар, одна царапина отравленным клинком и победа в не начавшемся поединке за изменчивым. Это понимают оба. Но дуэли не суждено состояться: противники разбросаны по углам, сгустившаяся тьма выдирает из рук альва девушку, укутывая ее покрывалом. Облегченный выдох: "Нан!". И ответное: "Мама….". Пронизывающий холод — ночной визитер не на шутку рассержен.

Дыхание живых существ в комнате легкими облачками кристалликов льда оседает на лице и одежде. Трое все понимают, но не двигаются: их разум скован ужасом. Источник которого — юноша, сотканный из лоскутов ночи и звезд, наклоняется над альвом, жадно разглядывая бессознательного мужчину:

— Я хочу его! — звучит, как приговор.

— Не сейчас, забери меня отсюда, прошу! — просительные интонации в голосе девушки, заставляют того отвлечься от тела. — Потом, обязательно!

— Обещаешь? — капризничает. Нелегко отказаться от того, что само упало в руки. Ведь можно взять прямо сейчас.

— Конечно, мой мальчик, как я могу тебе отказать… — девушка действительно не может. Не в ее силах остановить нечто подобное стихии или силам природы. Только что можно было наслаждаться родственной идиллией, а в следующий вдох их уже не стало.

Морфы оттаяли, зашевелились. Олар перевернул лежащего ничком альва, схватил его за волосы, оттянул голову и с силой ударил об пол. Со злости.

— Какой же ты тупица, Сойварраш, — добавил убийца пинок под ребра. — Что стоило послушать меня! Что теперь с тобой делать? Свяжите его, — обратился он к спутникам, — и повесьте это ему на шею, — он бросил амулет, слабо светящийся зеленоватым цветом. Лечебный.

— Придется взять с собой, — вздохнул изменчивый, — не убивать же тебя в самом деле… — рассудил он вслух.