Империя людей. Тот же восход.

Теперь рано темнеет. Я сидела в своей зале, подтянув колени к груди и обхватив их руками, не зажигая свет. Неуютно мне с ним в компании. Мысли перескакивали с темы на тему, то собираясь в кучу, то испуганно прячась друг от друга. Сэллариона восполнила мои пробелы в образовании. Нет причин не верить ей. С легкостью и изяществом, присущим остроухим, она указала на мое место в мире. Оно не хуже и не лучше, чем у нее или любого другого существа. Так получилось. Над чувствами никто не властен, а я всего лишь одна из всех, но особенная для одного существа. Идеально подходящая альву пара. Так уж они устроены — видят в придорожной пыли случайно оброненное сокровище.

Хочется смеяться и плакать одновременно, но глаза сухи, а на губах застыла скорбь.

Решение принято. Дурак тот, кто думает, что есть всего лишь два пути на узком мосту. Назад и вперед. Когда стоишь посередине, то замечаешь не только равнозначность отрезков перед лицом и за спиной, но и еще кое-что. Я переиграю вас всех. Увы, я также проиграю себя.

Сейчас не понимаю тех, кто рвется к яркой насыщенной жизни. Лезет из кожи, доказывая каждому встречному свою индивидуальность. Мне до смерти надоело быть в центре внимания. Бежать и выбираться из приготовленных заботливо ловушек. Разрывать себя на сотни частей, стараясь угодить, если не всем, то большинству. Испытывать противоречивые эмоции. Перебирать крошечные осколки счастья на бесконечной нити бессмысленного бега по кругу. Оставьте меня. Все.

Совсем недавно я рассуждала о принятии и понимании. Вдали от своего мучителя и жизни, наполненной болью — это делать легко. Но прошлое вернулось, распахнув дверь моей души нараспашку тяжелым сапогом. Потопталось, оставляя грязные следы, на первом снеге, присыпавшем старые раны, и раскопало воспоминания, от которых тянет истерически визжать от страха. И… содрогаться от приступов удовольствия.

Надвое, на четвертинки и снова на половинки разорвано мое сердце. Истекает кровавыми слезами от невозможности изменить существо, рядом с которым я хочу быть вопреки всем различиям между нами и его поступкам. И… от невозможности полюбить человека, который положил к моим ногам, пусть не целый мир, но крохотный его кусочек. Абсолютно не нужный мне. В ней отсутствует самая важная часть — Он. Как же я докатилась до жизни такой?!

Никогда ничего не просила и не прошу. Никогда не ставила себе цели сама, смиренно или же с вызовом выполняя назначенное мне другими. А, наверное, должна была. Меня не донимал вопрос: чего хочу я. Быть как все — лежало на поверхности слабо колышущегося человеческого моря.

Как чувствует себя рыба, неожиданно выхваченная быстрокрылым альбатросом из глубины? Бьется, трепыхается, всеми силами стремясь слиться с такой родной для нее средой, где все привычно и знакомо. Она не понимает, что летит… Что ей показали бескрайнее и свободное голубое небо…

Зачем оно нам? У нас нет крыльев. Мы привыкли ныкаться по щелям от острозубых хищников, мы привычно чувствуем себя только в центре толпы, выталкивая наружу тех, кто послабее, подставляя их под мощные челюсти охотников. Мы заливаемся в едином порыве притворными слезами сочувствия, нагло смотря в глаза жертве и радуясь, что кто-то другой вместо нас растерзан и перемолот. Пришел и мой черед.

Я полностью отдаю себе отчет в своих действиях. Намерения серьезны, как никогда. Ведь на кону опять жизнь и смерть. И снова не моя… Со мной все кончено. В кои-то весы. Я больше не игрок по чужим правилам. Вышла. Самоустранилась. Почти. Остался последний выход. Блистательная точка в череде сомнительных побед. Мне надоело бестолково бороться за жизнь! Быть разменной монетой в сражениях сильных мира сего. Жизнь — последняя карта в моей колоде. Нет причины. Нет и последствий. Все оказалось до смешного просто. Теперь я знаю — иногда гораздо проще умереть!

Лопнувшее стекло… Горячая струйка крови по щеке за воротник… На пальцах, инстинктивно зажавших рану… Покрытая слоем черного льда зала… Не "почему льда"? А "почему черного"… Стайка девушек процокола каблучками по коридору. Задорный смех, шутки. В следующий вдох знакомые руки откроют дверь, и я услышу:

— Риина! Пойдем гулять в парк, там снег выпал… Первый… — произносит Лисардо, а дальше, — что случилось?! — обеспокоен Император. Он растерянно осматривает лед, замечает кровь и неподвижную фигуру на ложе. Только синие глаза — маленькие островки жизни на белом лице.

— Ничего, — и это правда. Еще не время, но уже скоро.

— У тебя кровь! — вскрикивает он, стирая влагу с лица. Ну, вот, испачкал светлые перчатки. Он несет меня на руках к своим покоям, за нами — храны. Молча переглядываются. Чуют, но не могут осознать, откуда им ждать опасность.

— Ты так неосторожна, — мягко упрекает меня мужчина, — ведь мог войти кто угодно, а еще слишком рано открывать твою тайну обществу Высоких.

— Прости меня, — пусть думает, что извиняюсь за это.

Теплые губы накрывают мои. Так странно: я не чувствую вкуса. Совсем. Откликаюсь. Фальшиво.

Как прожить оставшееся время на жалких остатках собственной воли? Ищу ответ на этот вопрос, пока мы одеваемся. Идем по коридорам и выходим на улицу. Крупные хлопья в медленном тягучем хороводе опускаются на землю, укутывая ее. Красиво… Морозный воздух пощипывает кожу на лице, добавляя яркого румянца. Дыхание стынет на игривом ветру. Танцуя новорожденными снежинками…

Наша с Императором пара вливается в общие увеселения под одобрительные крики Высоких. Первый снег на всех так действует: на один вечер уравнивая детей и взрослых. Мы играем в снежки, валяемся и валяем друг друга, заталкивая снег за шиворот, и с воплем убегаем от коварных мужчин, устроивших засаду с белоснежными снарядами на женщин. Разжигаем огромный костер, общипав все окрестные деревья. Греемся, делимся найденными в карманах сладостями, покупая их за шутливые поцелуи. Пожалуй, редкий восход, когда многие искренне наслаждаются общением, задвинув дела и вражду на "потом".

Тень. В самом уголке глаза. Недвижимая, нереальная. Если смотреть прямо — не увидишь. Пришел. Так быстро. Не стало надежды. Я не смотрю туда, в последний раз утопая в глазах Императора, согревающего мои пальчики своим дыханием. "Ты простишь меня, когда протрезвеешь. Тебе объяснят все, когда ты проснешься от пьяного забытья. Ты простишь меня, ибо мертвых не судят…"

Все на пределе. Обострено. Отточено. Здесь и сейчас. Вот он, единственный шанс выкупить тысячи жизни. Тот самый, о котором говорила Сэллариона. Пора начинать представление!

— ЗАБЕРИ! — и под ноги Лисардо летит ритуальное кольцо. Пойманный золотом всполох огня утопает в пушистом снегу. Тишина. Десятки огромных неверящих глаз. Ни он, ни я не можем оторвать взора от крохотной ямки.

— Риина? — почти неслышно.

— Что Риина?! Я не стану твоей супругой! Ни за какие блага мира! — кричу ему в лицо. "Прости, Лисардо, так надо".

— Что с тобой?! — он удивлен. Всего-то. Мало! — Опомнись! О чем ты говоришь?!

— Лучше спроси, о чем я молчу!

— И о чем же?! — уже зло мужчина швыряет фразу. "Молодец, тебе так будет легче".

— Ты принуждаешь меня делить с тобой ложе! Ты отвратителен мне!

— Принуждаю?! — выдыхает взбешенно. Преодолев расстояние, впивается руками мне в плечи.

— Да! Ты сделал меня продажной девкой, но они получают за это монеты, а я глоток свободы! Доволен? Мои услуги устраивают вас, о, мой Император! Ты такой хотел любви?!

— Продажной девкой!!! — а ему идет ярость…

— Да! А как еще это назвать?! Или не ты грозил открыть на меня охоту, если сбегу? Я просила тебя, умоляла отпустить меня, но ты сделал по-своему!

— Риина, как ты можешь…

— ЗАМОЛЧИ! Гордись и будь доволен собой, Император. Как ты сказал? Послужить Империи? Как? Раздвигая перед тобой ноги, когда ты утоляешь свою похоть, содрогаясь от отвращения к твоему уродливому телу?! Я ненавижу тебя! Ты ничем не лучше сотворенных!

Он не выдержал — отступил, а в глазах бездна. Муки. От моих несправедливых, лишь отчасти, слов.

— Уходи… — еще немного назад. — УБИРАЙСЯ! — взлетевшая вверх и рухнувшая вниз рука, судорожно сжатая в кулак. — ВОН! — взметнувшиеся полы теплого серебристого каи. Звук удаляющихся шагов… Скрип первого снега под каблуками…

Я бежала сквозь парк, упиваясь жалостью к себе, оставляя позади сытое будущее. Маленькую фигурку Императора, костер и ошеломленных Высоких. Земля взрывается под моими ногами мириадами белых мух. Не знала, что последние вдохи жизни так упоительны, словно медовая патока. Или… это вкус только что проглоченного шарика медленного яда? Я верю — моя жертва напрасной не будет. Не в этот раз!

Жесткий хват за волосы резко валит меня и тут же ставит. На колени и не отпускает. Сойварраш сбросил маскирующее заклинание, позволяя отчетливо разглядеть себя. Вспыхивает и гаснет дымка незнакомой магии, обнажая данное при рождении сильное тело. Я отчетливо вижу каждую черточку его лица, вплоть до пор и зрачков. Глубоких, черных, равнодушных.

— Шшшш, — медленно протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки. Он перехватывает ее по дороге и крепко сжимает в своей ладони. Вдох — исследует запах. Поцелуй — проба на вкус. В его груди зарождается глухое яростное рычание, ведь от меня пахнет другим мужчиной. Нельзя дать ему совершить глупость! Никто не умрет сегодня, кроме меня. Рывок вперед, впиваюсь ему в губы и целую с обреченным исступлением.

Сначала — камень. Холодный и жесткий. Через толику вдоха — оттаял… Долгий стон, объятия до боли. Хруста в ребрах. Вездесущие торопливые руки и неразборчивые бормотания на языке сотворенных. Я не жду, что он остановится, готовая идти до конца, но мои ожидания не оправдались — альв отстранился, но не выпустил мое тело из кольца своих рук.

— Кто подсказал тебе? — хриплый, цепляющийся за неровности чувств, тембр.

— Правительница эльфов, — не вижу смысла скрывать этот факт.

— Отведешь меня к ней, — человек бы на его месте спросил и попросил, а он уверен и за нее, и за меня. Альв не считает себя способным ошибаться.

Встаю, не опираясь на не поданную руку. Что-то внутри еще тихо ворчит о приличиях и этикете. Безразличие, тупое и широкое затянуло меня в свой омут и неторопливо, со вкусом, переваривало. Отвести? Почему бы и нет… Уйти с тобой? Как скажешь… мне все равно. Правда. Я подставляю плечо и приобнимаю его за талию. Веду. Говорю бессмыслицу… неважно. В памяти не остается ничего. Избыточного. Вроде бы, это первый признак действия яда, а значит, в остатке одна шестая ночи…

Империя людей. То же время.

Альв еще не совсем пришел в себя. После растраты огромного количества магии в лесу — голова гудела, а ноги предательски подкашивались, но сейчас он никак не мог демонстрировать свою слабость. Продолжительный отдых в скором времени придаст ему сил. На редкость удачное стечение обстоятельств, что Сэллариона в столице Империи. Раскрыться перед ней чрезвычайно опасно, но придется пойти на риск. Сойварраш был не способен даже на перемещение, а на нем теперь ответственность за двоих. Правительнице можно доверять, располагая на руках прочной защитой. Благо, такая была.

У входа в гостевые покои Творение показала перстень, явно эльфийский, и храны беспрепятственно пропустили ее внутрь, не обратив внимания на спутника. Несколько шагов по коридору и повторная проверка у входа в покои Правительницы отняли, как показалось, безумное количество времени. Силы таяли. Еще совсем чуть-чуть, и он позорно распластается на полу перед своим Творением. Перед той, которую обязан защищать, а не в состоянии. "Собраться, выдержать…" Вздохнув, альв сосредоточился и шагнул в открытую дверь, предчувствуя сложный разговор.

— Риина? — удивилась эльфа, тут же переведя взгляд на спутника девушки. — Это он? — спросила она. Заинтересованно. Спутанная грива, спрятавшая до поры лицо мужчины, скрыла и злорадную улыбку Знающего.

— Да… — тихо ответила девушка, устраиваясь на полу у его ног, в то время, как он сам развалился на софе. Рука Сойварраша тут же, по привычке, стала перебирать пряди ее волос.

— Великолепно! Кто-то из Первого Рода. Вот уж не ожидала! — эльфа мысленно облизывалась, видя, какая добыча попалась в ловко расставленные сети. Единственные альвы обладали столь неповторимой расцветкой волос — Первородные. Ходили слухи, что они потомки существа, отмеченного поцелуем Создателя. Оттого и название такое. Правда или нет — доказательств не существовало.

Правительница мысленно перебирала возможные кандидатуры, но так и не пришла к определенному выводу. Не в силах далее изнывать от неосведомленности, она задала вопрос:

— Представитесь? — мило, с маской радушной хозяйки, прячущей за спиной отраву. Сэллариона заняла место на той же софе, отдалившись от Кристейсена и Малаиэрсана, присутствующих в зале. Посторонние, но незваные гости пришли так быстро, что она не успела избавиться от неугодных ей в это время существ. Эльфа ни капельки не опасалась альва. К чему? Длительный опыт общения с одним из них многому научил ее, а забывчивостью Сэллариона не страдала.

— Зачем? Разве ты запамятовала? — соизволил ответить мужчина после некоторой паузы, отбросив с лица волосы.

"Нет…

Этого не может быть…

Ты мертв…

А с тобой и моя тайна…"

Бокал с вином выпал из ослабевших пальцев Правительницы. Эльфа мгновенно отскочила от альва, мертвой хваткой вцепившись в Кристейсена с обнаженным мечом в руке, готового защитить ее. Мужчина мгновенно сориентировался в ситуации. Не успело стекло коснуться ковра, а он уже был готов к драке.

— Сойварраш! — выкрикнула эльфа.

— Сэллариона, — произнес альв устало, — ты не рада меня видеть? Признаться, я рассчитывал на более теплый прием. Неужто ты поверила в мою кончину, как все остальные? Мы еще не в расчете, — многозначительно закончил он.

— Я помню! — побледнела Правительница. "Как он смеет напоминать ей об этом?! Как он, вообще, посмел нагло заявиться сюда и что-либо требовать!"

— Верю, в твоей красивой головке масса вопросов, но давай отложим познавательное общение до следующего восхода, — альв быстро взял ситуацию под свой контроль, диктуя условия, — мне стоит отдохнуть. Как и вам, — он снисходительно улыбнулся. Знал — все его замаскированные показной учтивостью требования будут исполнены.

— Поздно уже… — в пространство сказала эльфа. — Ты прав, Сойварраш. Я не отказываюсь от своего долга тебе и обещания Риине. Будем во всем разбираться завтра. Кристейсен, пойдем, проводим наших гостей. Малаиэрсан, отправляйся к себе. По пути предупреди хранов, что никого постороннего в моих покоях нет и не было! — мужчины сдержанно кивнули.

Один продолжал теряться в догадках относительно происходящего, но привычно сдерживал любопытство и страх. Если его Высокая любовница сочтет нужным — расскажет сама. Второй нервно теребил флейту, позабыв убрать инструмент в футляр, и всеми силами пытался не выказывать свою дикую радость. "Живой, Создатель, спасибо тебе! Охота на альвов открыта и в загонщиках он — Малаиэрсан!"

— Риина! — осторожно позвал альв, поглаживая голову задремавшей девушки. Вопросительно приподнял бровь, не дождавшись реакции. Слегка потормошил.

— Сойварраш, вы идете? — нетерпеливо пристукивала каблучком Сэллариона. Альв, придерживая два пальца на шее бывшей избранницы Императора, медленно повернулся и прохрипел, задыхаясь:

— Мага сюда, живо!

Время тянулось чрезвычайно медленно. Никто не расходился. Сэллариона приканчивала уже третью бутылку вина. Шипела. На попытки Кристейсена отобрать алкоголь. Плюнув на приличия, напивалась. Планомерно. В стельку. Эльф устроился возле окна, задумчиво разглядывая стены. Мысленно жонглируя фигурами в партии, где он наблюдатель, а не участник. Как ни крути — выходило дерьмово. Он не знал, чем может обернуться ситуация. Строить предположения, обладая скудной информацией, неоправданное развлечение для ума. А пахнет отнюдь не потехой. Юный эльф не сводил ласкового взгляда с застывшего в кресле альва. Так ребенок смотрит на близкую, но пока недосягаемую конфету. С легким сомнением на лице, будто бы говорящим, а достану ли? Малаиэрсан запоминал все. Профессионально и точно. В отличие от других, он работал. Представлял себе, как будет расправляться с этим существом. Не быстро. Сантиметр за сантиметром. Уничтожая тело вместе с душой.

А альв… Он был доволен. Горд своей повзрослевшей девочкой. По максимуму выдавив информацию из эльфов, он воспроизвел метания Риины. Практически в точности. Пришел к тем же выводам, что и она. Иногда конфликт затрагивает множество сторон, и угодить всем не получается, сколько сил ни трать. Наилучший выход в такой ситуации — устранить причину. Она так и поступила. Нет повода осуждать ее за это. Чувства же… Он связал их в тугой узел. По-другому не мог — наворотил бы такого, что у любого альва волосы на затылке встали бы дыбом. Не для того Сойварраш сбросил силу в лесу, основательно сомневаясь — жив ли морф. Смерть Олара основательно подгадила бы далеко идущим планам Знающего.

Конечно, сдерживая себя, он не добьется ничего. Хорошего. Альв отпустит их, если Риина умрет. А если выживет? Сойварраш старательно гнал от себя нелепое предположение. Чем сильнее надежда, тем больнее разочарование. Необычно ощущать себя куском негодного к употреблению мяса. Там, за закрытыми дверьми, где пара целителей пыталась спасти жизнь девушки, он был лишним. Накопив многое, Знающий чувствовал себя скупцом, однажды осознавшим, что звонкие монеты не есть основная составляющая бытия. Не все измеряется золотом. Все, чем он обладал, не поможет вернуть румянец на Ее щеках…

Маги закончили на рассвете. Молча распахнули дверь, приглашая войти. Властным жестом остановив всех, альв один прошел в залу. Куколка. Прекрасная хрустальная статуэтка, вырезанная умелой рукой мастера-эльфа. Полупрозрачная кожа, исхудавшее за ночь тело. Огромные, синие настороженные глаза на бледном лице. Сознание, ощетинившееся угрозой. Сойварраш осторожно присел на край ложа и протянул руку. Удостовериться, что это не сон, что дорогое ему существо все-таки вернулось с полдороги к Создателю.

Целители предупредили, что ей нельзя спать до восхода, и оставили их наедине, отправившись разгонять по залам полусонных эльфов.

Что-то надо сказать еще, но что? Все бывает впервые, и все бывает однажды. Даже слова. Легко к ним относятся только глупцы, направо и налево раздавая не имеющие веса обещания. Знающий не был болваном. Он умел тщательно подбирать слова, искусно манипулируя собеседниками. Есть ли необходимость в этом сейчас? Стоит ли дать отставку прижившимся навыкам и сказать искренне? То, что рвется из омута души, и должно было быть озвучено уже давно… Обратной дороги не будет. Не повернешь назад, не скажешь — забудь. Сотри из памяти. Признание. Сначала тропинка среди дебрей чужой души, в дальнейшем — проторенная дорога, соединяющая два существа крепчайшей цепью веры друг в друга. Неразрывной.

— Смирись… — Сойварраш наклонился к маленькому ушку.

— Мне не избавиться от тебя…

— Смирись, и я научу тебя жить. Без сожалений. Не сомневаясь.

— Настойчив…

— Смирись, и я подарю тебе иной мир. Без боли и страха. Полный наслаждения.

— Я потеряю себя…

— Смирись, ты станешь многограннее…

— Безумие…

— Смирись, и я разделю его с тобой.

— Ты не оставляешь мне выбора…

— У тебя его не было с рождения. Смирись, и тебе не придется бороться. Ты забудешь усталость.

— Хорошо…

Ликование. Захлестнуло альва с головой. Утопило. В ярких красках взрывной радости. Он сглотнул. Не торопиться. Сойварраш целовал ее, снимая все ментальные щиты, давая пропуск в свой мир. Бесконечно чуждый человеку. Разложив и подписав все по полочкам, словно рачительный торговец. Не стесняясь страхов и не смущаясь желаний. Обнажая разум и чувства. Разделяя все с ней. Навсегда доверяясь и принимая доверие.

— Риина, мое сердце бьется только для тебя…

Резиденция Императора. Вечер следующего восхода.

— Где она?! — в гостевых покоях, выделенных эльфийской делегации, возник разъяренный Лисардо. "Как узнал?" Кристейсен поморщился. Не вовремя появился хозяин. Будет ставить на место. Всех и вся.

— Простите, Император, ничем не могу Вам помочь, — отстраненно вежливо произнес эльф заранее приготовленную и отрепетированную фразу. Он должен выиграть время.

— Не можешь?! Как смеешь ты, гость, скрывать изгнанницу в моем собственном доме?! — взревел Император.

— Если Риина Дель Мааре изгнанница, то зачем Вы хотите ее видеть? — безукоризненно вежливо ответил Высокий.

— Ты забыл, с кем разговариваешь? Ты от кого требуешь объяснений?! — мужчина прищелкнул пальцами, и в залу ворвались императорские храны с оружием наготове.

— С человеком! — презрительно ответил Кристейсен. Правительница обозначила границы полномочий своего каро-ари. Правильнее выразиться — их полное отсутствие.

— Ты и твоя Правительница ответите за это! — выкрикнул Лисардо, с размаху отвешивая оплеуху Кристейсену. Ему надо было на кого-то выплеснуть свою злость. Он осознавал, что эльф специально оставленная приманка. Не принял ее. Так, слегка потрепал.

— Всегда к Вашим услугам! — пробормотал Высокий. Он стерпел это унижение. От эни. Как и было приказано. "Ничего, он еще предъявит счет…"

Император лихорадочно обыскивал резиденцию. Заразив этой болезнью хранов. Ему казалось важным найти девушку. Поговорить с ней. Не обладая и сотой долей талантов альва, человек интуитивно чувствовал подвох. Не могла она так поступить с ним. Без оснований. Диктующих жесткие рамки поведения для нее. Прожевав обиду, проведя ночь, слоняясь по резиденции, вспоминая незначительные детали, Лисардо додумался. Этот выброс силы, опустошение пришли к девушке после визита к Сэлларионе. Император был готов отдать правую руку на отсечение — остроухие задумали и реализовали гнусную комбинацию. Заставили. Вбили клин между ними. Он обязательно выкинет их отсюда, едва добудет доказательства заговора, а в том, что именно он имеет место быть, Император не сомневался.

Переходя из корпуса в корпус, человек заметил быстро снижающуюся точку. Дракон?! Создатель! Великолепная возможность сбежать: рептилии и их всадники свободно преодолевают магические барьеры! Указав сопровождающим на место предполагаемое посадки, он активировал артефакт перемещения и первым из преследователей оказался на месте. Двое беглецов уже были там: широкоплечий воин в походном снаряжении и кутавшаяся в каи женская фигурка, прильнувшая к боку мужчины.

— Риина! — так вот, в чем дело! Кто эта тварь, по-хозяйски обнимающая его избранницу?! Девушка обернулась, а вместе с ней ее спутник. Увидев человека, он крепче прижал к себе девушку и зарычал, показывая длинные клыки. "Как зверь…" Лисардо не справится с ним, представителем расы совершенных воинов. Императора учили обращаться с мечом, но предпочитал он грифель.

— Сойварраш, нет! — девушка аккуратно высвободилась из объятий альва. "Они знакомы?!"

— Дай мне несколько вдохов. Пожалуйста… — попросила она.

— Не прикасайся. К нему! — чеканя каждый слог, разрешил сотворенный. "Что связывает их?! Нет… Не верю…"

— Знаю. Не буду, — спокойно ответила Риина. Пошатываясь на сильном ветру, она подошла к Императору. Не смея поднять глаза, прошептала:

— Я ухожу с ним…

— Почему ты? Почему он? Почему… — гнев испарился. Выкипел. Перегорел, а голову замкнуло на одном и том же.

— А почему нет…

— Ты использовала меня…

— А ты меня. Мы квиты. Разве не так? — развернувшись, ушла. Поднялась на дракона. Ни разу не оглянувшись. На минувшее. Император остался стоять в застывшем на весы вчера…

Мы часто желаем лучшей доли для себя и других, которых приблизили и обласкали вниманием. Ослепленные целью — идем напролом. Оправдывая действия результатом. Добравшись — радуемся, но там, наверху, не видны страдания растоптанных существ, случайно попавшихся по дороге, скользкой от пролитой крови. Напитанной страданиями оступившихся. Обреченных подыхать на обочине, как бездомные псы. Жестоки незрячие: сталкивая с пути одного, не видят, что, падая, он тянет с собой еще десяток… Стоит ли она того, эта лучшая доля для избранных? Вы правы, если скажете "да". Вы правы, если скажете "нет". Вы правы, если вам "все равно". Ведь вы уже наверху… Но помните, всегда найдется тот, кто захочет подняться еще выше, а вы загораживаете ему дорогу…