Идеал красоты

В начале XXI века историки составили список самых известных дам, которых представители современной цивилизации знают в лицо. И первое место разделили леонардовская Джоконда и древнеегипетская царица Нефертити. Пластические хирурги копируют разрез глаз царицы, форму губ и носа, модницы повторяют макияж знаменитой красавицы, а дизайнеры используют ее образ в своих работах… Трудно поверить, что на протяжении тридцати четырех столетий ее имя было предано забвению. И только XX век вновь возвел Нефертити на пик славы.

В 1912 году в мастерской скульптора Тутмоса в Амарне был обнаружен уникальный бюст царицы Нефертити, которая с тех пор стала одним из символов красоты и изысканности древнеегипетской культуры. Команда германского египтолога Людвига Борхарда увезла уникальную находку в Германию. В своем археологическом дневнике напротив зарисовки скульптуры Борхардт написал всего одну фразу: «Описывать бесполезно – надо смотреть!». Чтобы скрыть находку от египетской таможни, ее обернули в серебряную бумагу и покрыли гипсом. Когда это обнаружилось – разразился скандал. В 1933 году министерство культуры Египта потребовало вернуть бюст, но Германия отказалась. Так скульптура, ставшая символом восточной красоты, «прописалась» в Берлине. Начавшаяся вскоре война притушила страсти, но даже после ее окончания египтологам из Германии какое-то время было запрещено проводить археологические раскопки на территории Египта.

Кем же была знаменитая Нефертити? По общественному статусу, принятому до нее, – всего лишь одной из женщин многочисленного царского гарема. Египтянки того времени на весь мир славились красотой. Они владели секретами косметических средств, которые передавались лишь от матери к дочери, были искусны в делах любви, пели, танцевали и играли на музыкальных инструментах. В общем, конкуренция среди претенденток на внимание фараона была весьма высока.

Откуда же родом Нефертити, как смогла завоевать внимание и любовь фараона Эхнатона, стать ему не только любимой женщиной, но и верной соратницей? С начала исследования и проведения раскопок в развалинах Ахетатона (современный Тель-эль-Амарна) в 80-х годах XIX века до настоящего времени не обнаружено ни одного четкого свидетельства, которое бы пролило свет на происхождение Нефертити. Только упоминания, чудом оставшиеся на стенах гробниц членов семьи фараона и вельмож, содержат некоторые данные о ней. Именно надписи в усыпальницах и клинописные таблички Амарнского архива помогли египтологам выстроить несколько гипотез о том, где родилась царица.

В целом предположения египтологов можно разделить на две версии: одни считают Нефертити египтянкой, другие – миттанийской принцессой (древнее государство на территории Северной Месопотамии), присланной еще в детстве ко двору отца Эхнатона Аменхотепа III. Недаром же часть ее имени переводится как «прекраснейшая пришла». Первая версия состоит в том, что Нефертити – дочь приближенного к трону богатейшего египетского вельможи Эйе (после смерти сына Эхнатона Тутанхамона он сам стал фараоном Египта) и кормилицы фараона Эхнатона. В любом случае Нефертити, родившаяся в 1370-х до н. э., стала женой правителя вопреки существовавшей традиции брать в жены близких родственниц – племянниц, сестер и даже дочерей, чтобы сохранить «чистоту крови».

Нужно отметить, что и супруг Нефертити выделялся среди представителей своей династии. Пытаясь укрепить самодержавную власть, Аменхотеп IV, опираясь на неродовитых служилых людей, так называемых немху (что означало «сироты», конечно, в переносном смысле), выступил против жрецов, в первую очередь против служителей главного бога Амона-Ра. Чтобы ослабить противника, необходимо было лишить его влияния, поэтому Аменхотеп постепенно стал выдвигать в противовес фиванскому богу Амону культ ранее малоизвестного бога Атона, олицетворением которого был солнечный диск. На шестом году царствования Аменхотепа IV борьба резко обостряется и вскоре достигает апогея. Фараон вместе со своим двором покидает ненавистные и враждебные ему Фивы и в 300 км к северу приказывает основать новую столицу – Ахетатон (Ахет-Атон – «горизонт Атона»). Несколько ранее фараон переименовал себя в Эхнатона (Эхн-Атон – «угодный Атону»). Как и в любой битве, фараону в сражении за трон нужны были надежные союзники. Видимо, такого союзника – верного, умного, сильного – он и обрел в лице своей жены Нефертити.

Вряд ли среди жен фараонов найдется еще одна женщина, обладавшая столь мощной властью и безоговорочной любовью своего супруга. Недаром в новой столице Египта практически все строения, соборы и памятники были украшены изображениями Нефертити. (Правда, от них затем мало что осталось.) Излюбленной темой изображений на рельефах и стелах в храмах и гробницах Ахетатона стал повседневный быт царя и его семьи – супруги Нефертити (после переименования – Нефернефруатон) и многочисленных дочерей, стоящих перед лучами-руками Атона, который протягивает им символы жизни и властвования.

«Красавица прекрасная в диадеме с двумя перьями, владычица радости, полная восхвалений», «преисполненная красотами», «владеющая сердцами» – как только не называли ее древние. Практически на всех изображениях и скульптурах Нефертити изображена одного роста с мужем-фараоном, что говорит о ее статусе – он, по крайней мере, был равен статусу мужа. На дипломатических приемах Эхнатон не стеснялся прилюдно советоваться со своей супругой, во всех церемониях, где он восхвалялся как воплощение бога Атона, она принимала участие. Этим подтверждался не просто статус главной жены фараона, но и супруги бога Атона. Она была живым воплощением животворящей силы солнца, дарующей жизнь. В Гемпа-атоне и Хутбенбене – больших храмах бога Атона – ей возносили молитвы, ни одно из храмовых действ не могло происходить без царицы, считавшейся залогом плодородия и процветания всей страны. Каждое утро Нефертити начиналось с того, что, поднявшись с Эхнатоном на башню, она ловила руками первый солнечный луч. А каждый вечер именно Нефертити провожала солнечного Атона. «Она проводит Атона на покой сладостным голосом и прекрасными руками с систрами, – говорится о ней в надписях гробниц вельмож-современников, – при звуке голоса ее ликуют».

Стены зала, возведенного Эхнатоном на шестом году правления в своей столице для празднования церемонии Сед, были декорированы колоссальными скульптурными изображениями Нефертити, отождествленной с Тефнут – богиней влаги, стоящей на страже мировой гармонии и божественного закона. В этой ипостаси Нефертити могла изображаться в качестве сфинкса, поражающего врагов Египта палицей.

Нефертити была верной соратницей и подругой фараону, но самого главного – как его жена – она не смогла ему дать. Наследника. Шесть дочерей родила Нефертити, а долгожданного сына все не было. Воспользовавшись слабостью царицы, в этот момент подняли голову ее завистники и враги. Век человека в древнем Египте был короток – 28–30 лет. В любой день смерть могла прийти за правителем, а прямого наследника не было. На 12-м году правления Эхнатона умерла средняя дочь царственной четы – принцесса Макетатон, а вскоре и сама Нефертити исчезла с исторической арены, возможно, попав в опалу.

Ее место заняла наложница Киа. Впрочем, юная красавица не могла удержать внимание фараона надолго, и некоторое время Эхнатон метался меж ними. Спустя некоторое время Киа вернулась в гарем, но прежними отношения Эхнатона и Нефертити уже на стали. Однако и в такой непростой ситуации царица продемонстрировала свою дальновидность – новой супругой фараона стала их общая дочь. Поступок, по современным меркам, отвратительный, но тогда это было нормально и повсеместно практиковалось, чтобы сохранить чистоту царственной крови. Царица сама обучила дочь искусству любви – той любви, которая когда-то пленила фараона.

К 14-му году правления Эхнатона (1336 г. до н. э.) все упоминания о царице исчезают. Одна из статуй, обнаруженных в мастерской скульптора Тутмоса, вероятно, изображает Нефертити на склоне лет. Перед нами то же лицо, все еще прекрасное, но время уже наложило на него свой отпечаток, оставив следы пережитого за эти непростые годы, – видна усталость, даже надломленность хрупкой немолодой женщины. Ростовая скульптура стоящей царицы изображает ее в облегающем платье, с сандалиями на ногах. Утратившая свежесть молодости фигура принадлежит уже не ослепительной красавице, а матери шести дочерей, плечи которой согнули годы, а груди истощили дети.

Однако ряд исследователей считает, что Нефертити стала официальной соправительницей больного мужа и, чтобы не возникло разговоров и неудовольствия народа, сменила свое имя на мужское. Потому-то и исчезли упоминания о ней. Правда ли это, сейчас установить чрезвычайно сложно.

На семнадцатом году своего правления Эхнатон умер. Столица вернулась в Фивы, культу единобожия Атона пришел конец. И только Нефертити, верная прежним убеждениям, осталась в пустеющем Ахетатоне. Город умирал вместе с царицей и после ее смерти в 1330-х опустел совсем. Последняя просьба царицы была проста – похоронить ее в гробнице рядом с мужем.

Все классические знания о Нефертити и Эхнатоне основаны в большинстве своем на предположениях, а не на фактах. Все, что могло бы рассказать об этой чете реформаторов, было целенаправленно уничтожено последующими владыками Египта, которые прокляли имя Атона и вернулись к восхвалению бога Амона и его божественного семейства. И потому все, что было связано с Эхнатоном и Нефертити, подлежало уничтожению. Храмы разрушали, а если это было невозможно, со стен сбивали барельефы, разбивали скульптуры, из колонн вынимали целые каменные блоки. Даже упоминание этих царских имен считалось крамольным. Любого ослушавшегося ждала казнь. Столь суровые меры, естественно, довольно быстро привели к полному забвению Эхнатона и его супруги.

Но тысячелетия спустя образ Нефертити восстал из пепла, будоража наше воображение мистической силой древнего Египта и великих женщин, которые творили его историю. Если бы не было их, возможно, не появилась бы и Нефертити на правящем египетском небосклоне.

Другие великие правительницы Древнего Египта:

Царица Себекнеферу (Нефрусебек) – первая женщина-фараон, правившая где-то в промежутке от 1799 до 1785 года до н. э. Она носила мужскую одежду, дабы не смущать простой люд. В конце третьего года правления Себекнеферу начались природные катаклизмы. Ее обвинили в гневе богов и, вероятно, свергли. На троне же воцарился новый род.

Царица Хатшепсут взошла на престол в 15 веке до н. э. и правила почти 22 года. Она руководила страной вместо болезненного мужа, а после его смерти подвинула у руля его сына, Тутмоса III. Партия жрецов, поддерживавшая свою Верховную жрицу, сочла, что именно она более достойна восседать на троне фараона, нежели болезненный и капризный мальчик, и помогла ей. Хатшепсут даже надевала накладную бороду, убранную в золотой футляр, чтобы образ правителя был привычнее народу. Именно при ней Египет достиг небывалого процветания, добился уважения соседей и патриотической любви подданных к власти, которую олицетворял фараон, вернее «фараонша». Хатшепсут вошла в историю как царица-строительница, по приказанию которой воздвигались дворцы, храмы и общественные здания. Она расширила легендарный комплекс святилищ в Карнаке и построила самый высокий обелиск в честь Амона (30 метров высотой, 300 тонн весом), Хатшепсут же первая построила для своего упокоения не пирамиду, как ее предшественники-фараоны, а храм-усыпальницу – знаменитейший Дейр-эль-Бахри. Скончалась царица в преклонном для того времени возрасте – ей было примерно 50 лет. Анализ ее мумии, проведенный в 2007 году, показал, что Хатшепсут страдала болезнями костей, печени и диабетом.

После ее смерти Тутмос III приказал уничтожить все сведения о Хатшепсут и все ее изображения, мстя за лишение его власти. В частности, огромные золоченые обелиски в Карнаке были заложены камнями или попросту засыпаны песком, многие изображения царицы из храма в Дейр-эль-Бахри уничтожены или закопаны поблизости. Имя Хатшепсут вырезали из картушей и заменяли именами Тутмоса I, Тутмоса II и Тутмоса III. Все эти действия были для древнего египтянина равносильны проклятию.

 

Последняя царица Египта

Вот уже две с лишним тысячи лет не утихают страсти вокруг знаменитой царицы, которая стала одной из самых одиозных фигур мировой истории. Клеопатра VII Филопатр была последней царицей Древнего Египта. После плеяды слабых и безвольных правителей на троне Египта, наконец, воцарился умный и целеустремленный правитель. Однако Клеопатра пришла к власти, когда звезда Египта уже фактически закатилась. В мире царствовал Рим, тем не менее египетская правительница боролась, используя любые возможности, за свой трон и за свое государство.

Благодаря романтическим историям, связанным с ее именем, на протяжении двух тысяч лет египетская царица Клеопатра считалась воплощением красоты, вдохновляла художников, поэтов и скульпторов на создание шедевров. Шекспир, Врубель, Рубенс и даже Пушкин, не считая десятков менее известных деятелей искусства, воспели ее. Она стала олицетворением очарования, соблазна и женского коварства. До сих пор история этой неординарной женщины, сочетавшей в себе загадочность Египта и римскую величественность, волнует человечество: все новые фильмы снимают о ней, все новые пишут книги. Какой она была, как смогла оставить столь глубокий след в мировой истории?

«Славная по отцу» – так переводится имя Клеопатра с греческого. Род ее восходит к ближайшему соратнику Александра Македонского, другу его детских лет. Птолемей I Сотер (Спаситель), попросил себе в качестве военного трофея Египет – прекрасную, полную тайн землю. Когда великий завоеватель умер, то Птолемей, забальзамировав труп Александра, отбыл в свое царство и обосновался в Александрии, названной так в честь его лучшего друга и повелителя. В Александрии Птолемей снискал себе славу мудрого и просвещенного правителя. Он основал знаменитую Александрийскую библиотеку, которая на долгие годы стала главным собранием произведений научной мысли.

Клеопатра родилась 2 ноября 69 года до н. э., в 12-й год правления Птолемея XII, Как писал греческий историк Старой, у Птолемея Авлета была только одна законная дочь – Береника IV. Поэтому, по всей видимости, матерью будущей царицы была простая наложница.

Клеопатра, несмотря на то что вошла в историю как соблазнительница, выросла в славившемся учеными и знаменитой библиотекой городе – Александрии. Поэзия, искусства и науки здесь процветали – при дворах египетских царей кормилось немало выдающихся стихотворцев и художников. Девушка получила прекрасное образование и свободно говорила на нескольких языках, изучала философию, была хорошо знакома с литературой и играла на разных музыкальных инструментах.

Хотя древние римские авторы писали о ней как о весьма порочной особе, которая с легкостью покоряла мужские сердца, подобную резкость можно объяснить влиянием более позднего времени и великоимперской позицией, с которой все более-менее заметное и значительное, но выросшее не в Риме и к нему не стремившееся, осуждалось и всемерно порицалось. Аврелий Виктор писал: «Она была так развратна, что часто проституировала, и обладала такой красотой, что многие мужчины своей смертью платили за обладание ею в течение одной ночи». Впоследствии было выдвинуто предположение, что царевна прибегала к древней египетской магии, использовала темную власть полузабытых богинь и сама была могущественной колдуньей.

Ну а как иначе объяснить, что двое самых верных Риму полководцев-императоров – Гай Юлий Цезарь и Марк Антоний – изменили всю политику государства в ее пользу?! Так как всерьез рассматривать магию в качестве главной причины ее очарования не представляется возможным, приходится искать другие варианты. Может, все дело в красоте?

Спустя два столетия после правления Клеопатры римский историк Дион Кассий описывал царицу как «женщину непревзойденной красоты», которая «выглядела исключительно». К сожалению, не осталось скульптур, о которых можно было бы с уверенностью сказать, что они изображают Клеопатру, зато есть ее изображения на древних монетах. Но на всех монетах той эпохи изображена мужеподобная женщина с крючковатым носом… В общем, отнюдь не воплощенная Афродита. Однако не следует забывать, что в древнем мире монеты были средством активной политической пропаганды. Клеопатру специально изображали мужеподобной, похожей на ее предков-мужчин из рода Птолемеев, – чтобы узаконить право молодой женщины на правление государством, а не для прославления ее красоты.

Но, возможно, стоит выйти за рамки понятия чисто физической красоты. Дион Кассий пишет, что Клеопатра «обладала восхитительным голосом и знала, как сделать общение с собой приятным для каждого, кто ее видел». Древнегреческий историк Плутарх в биографии Марка Антония описывает внешность Клеопатры так: «Красота этой женщины была не той, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимою прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу. Самые звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, – на любое наречие, так что лишь с очень немногими варварами она говорила через переводчика, а чаще всего сама беседовала с чужеземцами – эфиопами, троглодитами, евреями, арабами, сирийцами, мидийцами, парфянами… Говорят, что она изучила и многие языки, тогда как цари, правившие до нее, не знали даже египетского, а некоторые забыли и македонский». Очарование Клеопатры, по мнению Плутарха, было связано не столько с ее внешностью, сколько с интеллектом, характером и, по-видимому, искусством вести беседу – она владела даром слушать и слышать собеседника и умела выражать свои мысли понятным для него образом.

В то время как греки обычно пренебрегали воспитанием дочерей, даже в царских семьях, Клеопатра явно имела хорошее образование, которое, наложившись на ее природный ум, дало превосходные результаты. Она стала настоящей царицей-полиглотом, причем ее лингвистические способности не обошли и латынь, хотя просвещенные римляне, например Цезарь, в совершенстве знали и греческий язык. Обладая тонким умом и несокрушимой уверенностью в себе, Клеопатра овладела искусством располагать к себе людей, а так как сила была все-таки в руках у мужчин, то египтянка успешно использовала свои таланты на любовном поприще.

О детстве и юности Клеопатры ничего неизвестно. Но с самого рождения ей приходилось наблюдать за тем, как неумелые и глупые действия ее родственников губят ее страну. Ее отец, о котором Цицерон писал, что «он не царь – ни по своему происхождению, ни по духу», был слабым правителем: он полностью отдавался своим страстям вместо государственных дел, предпочитая вино и игру на флейте руководству страной. Лукиан Самосатский отмечает: «Так, при дворе Птолемея Авлета, прозванного Дионисом, нашелся человек, который оклеветал платоника Димитрия в том, что он пьет воду и один из всех на празднике Дионисия не облачился в женское платье. И если бы он, приглашенный к царю, с утра на виду у всех не выпил вина, не взял в руки бубен и не стал играть и плясать в тарентинском женском наряде, – он не избежал бы гибели как человек, который не только не радуется благоденствию царя, но, напротив, придерживается враждебного ему учения…».

В ту пору Рим играл главную роль в геополитике Средиземноморья. Птолемей же боялся хоть как-то связываться с могущественной империей и предпочел выплатить непомерную дань, отстояв независимость Египта и собственный престол. Сумма откупных была настолько велика, что стране грозило увеличение налогового бремени в разы и как результат кризиса и инфляции – обесценивание металлических денег. Начались народные волнения. Царь бежал в Рим просить о помощи, но александрийцы восстали против него и признали своей царицей его дочь Беренику IV.

Береника же была женщиной недалекой, правление государством ее пугало – больше всего ее интересовали модные наряды и драгоценности. От незамужней женщины, правящей Египтом, народ и чиновники ожидали вступления в брак и назначения своего мужа соправителем. Советники нашли человека, который звался Селевком и утверждал, что был незаконным отпрыском одного из селевкидских царей. Когда он появился в Александрии, то оказался человеком с такой вульгарной внешностью и поведением, что александрийцы прозвали его Кибиосакт («Торговец соленой рыбой»). И Береника, проведя несколько дней с таким мужем, не нашла ничего лучшего, как приказать его задушить.

Страну лихорадило. Вернувшегося из Рима с войсками Птолемея поддержал гарнизон Александрии, представители которого на собственных шкурах ощутили, что значит из огня да в полымя. Царствование Береники закончилось в 55 году до н. э. когда ее отец вернул себе трон с помощью римлян под командованием Авла Габиния. Первым же приказом он повелел Беренику обезглавить. Голову дочери принесли удовлетворенному отцу на подносе. Видевшая все это Клеопатра усвоила урок – проигравшие милости недостойны. В Египте осталось многочисленное римское войско, чтобы обеспечить Авлету прочное положение на троне. Теперь все римляне, у которых Авлет занимал деньги, пока жил в изгнании, стали докучать действующему царю требованиями расплатиться. Афиней писал: «Все сокровища царя Птолемея Филадельфа, сберегавшиеся столь долгое время, были пущены на ветер последним Птолемеем, ввязавшимся в Габиниеву войну и показавшим себя не мужем, а флейтистом и фокусником». Авлет недолго прожил после возвращения на престол. С этого момента началась новая веха в жизни девушки. Но реальную власть она получила еще не скоро.

Завещание Птолемея XII, умершего в марте 51 года до н. э., передавало престол семнадцатилетней Клеопатре и ее младшему брату Птолемею XIII, болезненному мальчику, которому тогда было около 9 лет и с которым она вынужденно сочеталась формальным браком – согласно обычаю династии Птолемеев, женщина не могла царствовать самостоятельно. По идее, вся власть должна была оказаться в руках старшей царицы, однако все оказалось не так просто. Воспитатель Птоломея, Потин, был весьма честолюбив и пытался принимать решения за молодого фараона. Сложность ситуации заключалась еще в том, что Потин был евнухом, а значит, на него обаяние Клеопатры не могло подействовать.

Внешнеполитическая ситуация тоже была сложная. Началась гражданская война в Римской империи между Помпеем и Юлием Цезарем. В 49 году до н. э. Помпей Младший объявился в Александрии, чтобы просить у Египта корабли, войска и деньги. Восточные владыки и народы в грядущей войне в основном держались великого Помпея, а дети Птолемея Авлета, которого вернул на престол человек Помпея Авл Габиний, имели перед ним особые обязательства. Поэтому Помпей сумел получить у Египта эскадру примерно в пятьдесят кораблей, запас продовольствия и пятьсот воинов «габинийцев». Оккупационная армия, в свое время помогавшая Авлету вернуться на престол и состоявшая в основном из галлов и германцев, еще стояла лагерем у Александрии. Эти иностранные воины были не прочь навсегда поселиться на землях Египта, женившись на местных жительницах.

Клеопатра отлично понимала, как мало значит слово женщины, пусть и царицы, против происков опытного интригана и царедворца Потина, имевшего мощную группу сторонников и обширные связи. Ей нужна была поддержка, а сила в то время была за Римом. Гней Помпей Младший первым попал в ее сети. Любовник был от нее в восторге и, проведя несколько ночей с царицей, стал ее преданным поклонником. Но Клеопатра недолго наслаждалась своим триумфом. Гай Юлий Цезарь разбил Помпея в битве при Фарсале. Потин и его клика немедленно воспользовались ситуацией, обвинив царицу, что это она приняла решение о помощи проигравшим, предав египтян и подставив их под карающие римские мечи, чтобы свергнуть брата, – и народ поднялся против молодой царицы.

Клеопатра бежала из города и принялась формировать армию. Отправившись в Сирию, она набрала воинов из арабских племен за восточной границей и выступила на Египет. Потин и его клика собрали войско и вместе с мальчиком-царем преградили ей путь у города Пелусия. Тем временем разбитый Помпей бежал в Египет, надеясь, что старые узы, которые связывали его с царской семьей, обеспечат ему надежное убежище. Однако направился он не в Александрию, а в лагерь юного царя на побережье у Пелусия. Окружение Птолемея XIII сначала обещало изгнаннику помощь, но затем втайне было принято решение убить Помпея, чтобы этим заслужить благосклонность Цезаря. В конце сентября 48 года до н. э. Помпея закололи мечом, когда перевозили в лодке с корабля на берег. Убийство произошло на глазах тринадцатилетнего мальчика-царя, который с берега смотрел на злодеяние, облаченный в пурпурную хламиду. Этим жестом дворцовая клика надеялась продемонстрировать победителю, что они отреклись от всех связей с его врагами, и таким образом заслужить его лояльность. Однако через несколько дней после убийства у Пелусия Цезарь, следовавший по пятам за беглецом, прибыл с эскадрой к Александрии. Голову Помпея Цезарю принесли на корабль, но это не заставило того уплыть прочь. Цезарь решил войти в Александрию с теми небольшими силами, которые были на его кораблях. Он высадился, прошел по улицам со знаками отличия римского консула и водворился во дворец Птолемеев. Александрийцы встретили по сути оккупационные войска весьма недоброжелательно.

Царя и царицы не было в городе, они караулили друг друга в своих лагерях, разбитых у границы, Цезарь, как представитель Рима, потребовал от них распустить армии и подчиниться его суду. Ведь Авлет в своем завещании просил римский народ позаботиться, чтобы его воля была исполнена, и он был в своем праве юридически, а не просто по воле сильного. К тому же Цезарь хотел получить денежный долг Египта перед Римом и продемонстрировать всем свою власть решать судьбу правителей формально суверенного государства. В ответ на требование Цезаря Потин вернулся в Александрию с молодым царем, но не распустил царскую армию. Он оставил ее под Пелусием. Клеопатре предстояло выполнить трудную задачу – добраться до Цезаря от границы так, чтобы в пути ее не убили дворцовые головорезы. Поэтому она инкогнито прибыла в Александрию, и ее помощник тайком пронес ее во дворец, завернув в мешок для постели (кстати, это обстоятельство подтверждает тот факт, что царица была миниатюрна).

Можно много рассуждать о политической необходимости и о том, что для Цезаря было выгоднее опираться в Египте на полностью ему обязанную царицу, а не на уже предавшего покровителя Птолемея, вернее Потина, руководившего своим воспитанником. Но факт остается фактом: лишь одна ночь в обществе двадцатидвухлетней Клеопатры – и Цезарь, которому на тот момент было уже 52 года, оценил, по крайней мере, ее ум, а может, и женские чары. Союз был заключен.

Наутро сановный римлянин объявил Птолемею, что тот должен немедленно помириться с сестрой и разделить с ней власть, но мальчик в ярости выбежал из дворца и, сорвав с себя диадему, стал жаловаться собравшемуся народу, что его предали. Толпа всколыхнулась, но Цезарь – один против толпы черни – хладнокровно утихомирил всех, зачитав завещание царя, их отца, и напомнив всем, что с могущественными соседями лучше жить дружно.

Теперь у Цезаря в руках были и царь, и царица, отношения с которой потихоньку переходили в любовные, ведь более всего он ценил в людях разум. Римлянин публично примирил Птолемея с сестрой, и они снова стали соправителями согласно воле отца. Однако александрийцы, подстрекаемые Потином, все так же неприязненно относились к чужаку, и некоторое время спустя армия юного строптивого царя двинулась на город. Для Цезаря это означало новую войну – Александрийскую, как ее потом назвали, – в которой ему пришлось биться в лабиринте улиц египетского города во главе войска, сильно уступавшего противнику в численности. Другие его легионы в это время только шли в Египет через Сирию и находились еще далеко.

Забаррикадировавшись с небольшой армией в городском квартале рядом с Большой гаванью, он мог сдерживать продвижение вражеских солдат, но не мог вернуться с воинами на корабли. Он сжег александрийский флот, оставленный в гавани без защиты, и тем открыл для себя путь отступления по морю. Как раз тогда и загорелось несколько складов с зерном и папирусными свитками (вероятно, это были книги, подготовленные для вывоза из Александрии), расположенных у гавани, и погибло множество бесценных сочинений – 40 тысяч, по словам Ливия. Похоже, именно этот пожар и дал начало легенде, распространившейся через несколько поколений, что великая Александрийская библиотека была сожжена.

Войска, поддержанные горожанами, возмущенными присутствием римлян, получили вождя, когда к ним бежали Птолемей XII! и его сестра Арсиноя. В этой ситуации Клеопатра была полностью на стороне любовника и не преминула казнить своего вечного противника Потина руками благоволившего к ней Цезаря. Повстанцы были разбиты 15 января 47 года до н. э. у Мареотийского озера, а бежавший с поля битвы царь Птолемей утонул в Ниле. Арсиноя попала в плен и была с позором проведена с другими трофеями в триумфе Цезаря. Она пыталась просить сестру о помощи, но Клеопатра никогда не была милостива к проигравшим.

Так Клеопатра, тут же формально сочетавшаяся браком с другим своим малолетним братом, получившим имя Птолемея XIV, фактически стала полновластной правительницей Египта под римским протекторатом, гарантией которого были оставленные в Египте три легиона. Цезарь и Клеопатра в честь общей победы совершили совместное торжественное плавание по Нилу, в котором их корабль сопровождали еще 400 судов. За это время юная царица сумела окончательно обольстить и покорить римлянина. Вскоре после отбытия Цезаря из Египта у Клеопатры родился сын (23 июня 47 года до н. э.), которого назвали Птолемеем Цезарем, но в историю он вошел под данным ему александрийцами прозвищем – Цезарион. Утверждали, что он был очень похож на Цезаря и лицом, и осанкой.

Однако Цезарь недолго вытерпел без прекрасной царицы – уже через год он вызвал в Рим Клеопатру с братом. Формально – для заключения союза между Римом и Египтом. Клеопатра жила на вилле Цезаря, утопавшей в садах деревья на берегу Тибра. Там она принимала знатных римлян, спешивших засвидетельствовать ей свое почтение. Республиканцев это возвышение «эллиноазиатки» привело в крайнее раздражение и стало одним из поводов для устранения Цезаря. Ходили слухи, что Цезарь собирается взять Клеопатру своей второй женой и перенести столицу в Александрию. Сам Цезарь приказал поместить позолоченную статую Клеопатры у алтаря Венеры Прародительницы (мифического предка рода Юлиев, к которому он принадлежал). Тем не менее официальное завещание Цезаря не содержало никаких упоминаний о Цезарионе, которого, следовательно, он не решился признать своим сыном.

Цезарь был убит в результате заговора 15 марта 44 года до н. э. Клеопатре, одной из причин этой трагедии, пришлось бежать в Александрию. Вскоре после этого умер 14-летний Птолемей XIV. По утверждению Иосифа Флавия, он был отравлен сестрой: рождение сына дало Клеопатре формального соправителя. По другим источником, юноша добровольно покончил с собой. Но в любом случае Клеопатра вновь стала единовластной правительницей, регентом при малолетнем сыне.

Царица умело лавировала между двумя враждующими партиями – противников Цезаря и его сторонников – Антонием и Октавианом, никому не отказывая в помощи, но и не увязая в ней излишне. Республиканцы проиграли борьбу. Правителем азиатских провинций Рима стал Марк Антоний. Выяснилось, кто был нынче силой в этом мире, и Клеопатра сделала свой ход.

Говорят, что Марк Антоний познакомился с юной Клеопатрой, когда командовал конницей, участвуя в восстановлении на престоле Птолемея XII в 55 году до н. э. Они могли познакомиться и во время пребывания царицы в Риме, однако до встречи в 41 году до н. э. они, по-видимому, плохо знали друг друга.

Знакомство началось традиционно: Антоний призвал Клеопатру к себе, чтобы добыть денег на новый военный поход. Клеопатра, разузнав о характере Антония – его влюбчивости, тщеславии и любви к внешнему блеску, – прибыла на судне с вызолоченной кормой, пурпурными парусами и посеребренными веслами. Сама она восседала в наряде Афродиты, по обе стороны от нее стояли с опахалами мальчики в виде эротов, а управляли кораблем служанки в одеяниях нимф. Корабль двигался по реке Кидн под звуки флейт и кифар, окутанный дымом благовоний. Затем она пригласила Антония к себе для роскошного пиршества. Римлянин был совершенно очарован царицей, которая без труда отклонила заготовленные им обвинения в пособничестве республиканцам и всячески старалась околдовать мужественного военного. В качестве первого проявления любезности к Клеопатре Антоний по ее просьбе приказал немедленно казнить ее сестру Арсиною, попросившую убежища в храме Афродиты в Эфесе. Горе побежденным!

Марк Антоний хотел денег от египетской царицы, а в результате отдал ей все. Клеопатра получила безраздельную власть в Египте, официальное признание Цезариона наследником Римской империи, роскошную жизнь и преданно влюбленного в нее мужчину, армия которого, правда, содержалась на египетские деньги. К удивлению соратников, Антоний, оставив армию, последовал за Клеопатрой в Александрию, где провел зиму 41–40 гг. до н. э., предаваясь праздности и развлечениям. Со своей стороны Клеопатра старалась привязать любимого мужчину как можно крепче. Плутарх так рассказывает об этом: «Вместе с ним она играла в кости, пила, охотилась, была в числе зрителей, когда он упражнялся с оружием, а по ночам, когда он в платье раба слонялся по городу, останавливаясь у дверей и окон домов и осыпая обычными своими шутками хозяев – людей простого звания, Клеопатра и тут была рядом с Антонием, одетая ему под стать». Однажды Антоний, задумав поразить Клеопатру своими способностями рыболова, подослал ныряльщиков, которые постоянно насаживали ему на крючок новый «улов». Клеопатра, быстро разгадав эту хитрость, тоже послала ныряльщика, который насадил Антонию на крючок… вяленую рыбу.

Но в Риме не оценили подобную привязанность наместника: Антонию пришлось жениться на сестре своего союзника Октавиана – Октавии. Почти одновременно в 40 году до н. э. Клеопатра в Александрии родила от Антония близнецов – мальчика Александра Гелиоса («Солнце») и девочку Клеопатру Селену («Луну»). Политическая обстановка становилась все напряженнее, но влюбленные, занятые в первую очередь друг другом, не отдавали себе отчета в происходящем. В Риме же рассматривали союз Антония и Клеопатры как угрозу империи и лично Октавиану.

Поэтому Октавиан в начале весны 35 года до н. э. послал свою сестру Октавию, законную жену Антония и мать двух его дочерей, чтобы она присоединилась к мужу. Однако, едва она доехала до Египта, Антоний приказал ей немедленно возвращаться обратно. Ведь взбешенная Клеопатра грозила Антонию самоубийством, если тот примет супругу.

Антоний еще пользовался значительной популярностью в сенате и армии, но своим поведением, бросавшим вызов всем римским нормам и традиционным представлениям, сам дал Октавиану оружие против себя. К 32 году до н. э. дело дошло до гражданской войны. При этом Октавиан провозгласил ее войной «римского народа против египетской царицы». Египтянку, которая поработила римского полководца своими чарами, изобразили воплощением всего восточного, чуждого Риму и «римским добродетелям». Перебежчики рассказали Октавиану о содержании завещания Антония, поэтому оно было немедленно изъято из храма Весты и обнародовано. В нем Антоний официально признавал Клеопатру женой, их троих детей – своими законными детьми, и завещал похоронить себя не в Риме, а в Александрии рядом с Клеопатрой. Завещание Антония совершенно его дискредитировало в глазах римлян.

Известно, что Клеопатра предоставила возлюбленному египетские войска. Известно и то, что все сражения Антоний проиграл. Решающей стала морская битва при Акциуме 2 сентября 31 года до н. э. Когда Клеопатра испугалась, что победа ускользает, она решила бежать со всем своим флотом. За ней помчался Антоний, а лучший полководец Октавиана наголову разгромил оставшиеся войска, И к концу июля 30 года войска Октавиана оказались под стенами Александрии.

Конец этой истории вполне заслужил внимание Шекспира. Коварные «друзья» передали Антонию в ставку, что Клеопатра покончила с собой, И тогда влюбленный вне себя от горя совершил самоубийство, бросившись на меч. Вскоре якобы сгоравший от страсти римский офицер сообщил Клеопатре, что через три дня ее отправят в Рим для триумфа Октавиана. Заковав в золотые цепи, ее проведут по улицам Вечного города, как когда-то ее сестру. Клеопатра не знала милости к проигравшим и считала, что ее тоже не помилуют. Она велела передать Октавиану заранее написанное письмо, где просила похоронить ее вместе с Антонием, и заперлась со служанками. Велела принести лучшие одежды, затем взяла корзинку, где спала змея… Посланцы Октавиана нашли Клеопатру мертвой, в царском уборе, на золотом ложе. Утверждали, что на руке Клеопатры были чуть видны две ранки от зубов змеи. У ног ее лежали решившие последовать за ней служанки.

Октавиан Август стал единоличным правителем, первым римским императором. И первым делом он казнил сына Цезаря – Птолемея Цезариона, сказав: «Много Цезарей – это нехорошо!» Такая же участь, не решись она сама ускорить свою смерть, в конце концов ожидала бы и Клеопатру.

Так какой же вывод следует из истории жизни страстной царицы? Во-первых, толп любовников что-то не наблюдается. Хотя царица и считалась женой Птолемея XIII и Птолемея XIV, но в силу их юного возраста в брачные отношения не вступала. История сохранила всего три мужских имени, обладатели которых были близки с Клеопатрой. Совсем не много, особенно если вспомнить любовные утехи других правителей. Во-вторых, рассказы о ее завораживающей красоте тоже несколько преувеличены – во всяком случае, бюсты ее дочерей не поражают воображение. Словом, если она и обладала чарами, то не красоты, а ума, знаний и интеллекта – ведь царица была образованна, говорила и писала на нескольких языках, играла на лютне и арфе. Ну а последние изыскания говорят о том, что Клеопатра занималась и науками – химией, астрономией, врачеванием. И не смазливых юношей собирала она в покоях своего дворца, а степенных философов с мудрецами. Раз в неделю царица устраивала философские диспуты, как сказали бы сейчас, научные чтения.

Но откуда же взялись стойкие мифы о развратной царице и коварной соблазнительнице, заставлявшей мужчин предавать самое ценное – славный Рим? Да все эти невероятные слухи, один хлеще другого порочащие царицу, начал распространять о ней ее противник – Октавиан Август. Это ему было выгодно – списать на непокорную египтянку и гражданскую войну, и необходимость единоличной императорской власти. Должен же был кто-то защитить страну от кошмарной растлительницы римских мужчин! Не желая признавать аналитический ум, политические достоинства царицы-женщины, Октавиан заявил, что она просто завораживала мужчин своей египетской магией. И не умением убеждать и государственным умом она привлекла Цезаря и Антония, а только мелочными женскими уловками. Словом, первый римский император приказал своим летописцам выбирать краски потемнее, описывая египетскую царицу.

 

Первая правительница Киевской Руси

Легендами овеян образ княгини киевской Ольги, но ее деятельность действительно оставила заметный след в восточнославянской истории X века. Древние летописцы, несомненно, симпатизировали княгине – жене Игоря и регенту в пору несовершеннолетия их сына Святослава. Они часто описывали ее как красивую, энергичную, хитрую и прежде всего – мудрую правительницу, подчеркивали ее «мужской ум». Хвалы, которые щедро возносили Ольге монахи-лето-писцы, отчасти можно объяснить тем, что это именно она проложила путь христианству на земли Киевской Руси. Но даже без этого аспекта своей деятельности Ольга осталась бы в мировой истории выдающейся правительницей.

Летописи не указывают год рождения Ольги, однако поздняя Степенная книга сообщает, что скончалась она в возрасте около 80 лет, что относит дату ее рождения к концу IX века, то есть приблизительно к 890 году.

Согласно «Повести временных лет», Ольга была родом из Пскова. Житие святой великой княгини Ольги уточняет, что родилась она в деревне Выбуты Псковской земли, в 12 км от Пскова выше по реке Великой. Имена родителей Ольги не сохранились, по Житию они были незнатного рода, «от языка варяжска». По мнению норманистов, варяжское происхождение подтверждается ее именем, имеющим соответствие с древнескандинавским – Хельга. Типографская летопись (конец XV века) и более поздний Пискаревский летописец передают слух, будто Ольга была дочерью Вещего Олега, который правил Киевской Русью как опекун малолетнего

Игоря, сына Рюрика, Олег же поженил Игоря и Ольгу. Так называемая Иоакимовская летопись, достоверность которой ставится историками под сомнение, сообщает о знатном славянском происхождении Ольги: «Когда Игорь возмужал, оженил его Олег, выдал за него жену от Изборска, рода Гостомыслова, которая Прекраса звалась, а Олег переименовал ее и нарек в свое имя Ольга. Были у Игоря потом другие жены, но Ольгу из-за мудрости ее более других чтил».

Знатного рода была Ольга или простого, но первая встреча ее с Игорем состоялась рядом с селом Выбуты, вверх по реке Великой. Молодой князь охотился «в области Псковской» и, желая перебраться через реку Великую, увидел «некоего плывущего в лодке» и подозвал его к берегу. Отплыв от берега в лодке, князь обнаружил, что его везет девушка удивительной красоты. Времена были простые, и князь, возжелав приглянувшуюся девушку, не ожидал отказа, а может, ждал, что его даже поблагодарят за оказанную честь. Но Ольга была не такова. Уразумев помыслы Игоря, начавшего приставать к ней, она дала достойную отповедь: «Зачем смущаешь меня, княже, нескромными словами? Пусть я молода и незнатна, и одна здесь, но знай: лучше для меня броситься в реку, чем стерпеть поругание». Она устыдила Игоря, напомнив ему о княжеском достоинстве правителя и судии, который должен быть «светлым примером добрых дел» для своих подданных. Сейчас бы сказали – «заговорила зубы». Игорь усовестился, но не затаил обиды, напротив, – разумная и полная достоинства девушка крепко запала ему в душу. Он расстался с ней, храня в памяти ее слова и прекрасный образ. Когда же пришло время выбирать невесту и в Киев собрали самых красивых девушек княжества, ни одна из них не пришлась ему по сердцу. Тогда он вспомнил «дивную в девицах» Ольгу и послал за ней. Так Ольга стала женой князя Игоря, великой русской княгиней.

Князь Игорь часто ходил в походы: покорил древлян, уличей, другие восточнославянские племена, отделившиеся от Киева в начале его княжения, заключил мирное соглашение с печенегами, которые появились тогда в южнорусских степях. А в крепких ручках молодой жены оказалось все княжеское хозяйство. Палаты княгини на берегу Днепра прозвали Ольгиным городком, и потихоньку сюда из киевского Игорева двора переместился центр государственной жизни Древней Руси. Муж большую часть времени проводил в походах, а Ольга досконально разбиралась в политических интригах, принимала послов, крепко держала в кулаке всех недовольных и даже военных мужей. Игорь был совсем не против. Так они и жили счастливо, разделив «сферы ответственности»: война – дело мужнино, а внутренней жизнью княжества ведала Ольга.

В 943 году Игорь собрал новое войско из варягов, руси, славян (поляне, ильменские словене, кривичи и тиверцы) и печенегов и двинулся на Византию конницей по суше, а большую часть войска отправил по морю. Предупрежденный заранее византийский император Роман I Лакапин выслал послов с богатыми дарами навстречу Игорю, уже достигшему Дуная. Одновременно Роман передал дары печенегам. После совета с дружиной Игорь, удовлетворенный данью, повернул назад. В следующем году Игорь заключил военно-торговый договор с Византией. В договоре упоминаются имена Игоря, его жены княгини Ольги и сына Святослава.

Вскоре после того, как был заключен мир с Византией, осенью 945 года Игорь по требованию дружины, недовольной своим содержанием, отправился за данью к древлянам. Древляне не числились в составе войска, участвовавшего в византийских походах. Возможно, поэтому Игорь решил поправить положение за их счет. Игорь произвольно увеличил величину дани прежних лет, а на пути домой принял неожиданное решение: «Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». Восставшие древляне убили Игоря и двинулись на Киев. Боясь мести за убийство киевского князя, древляне отправили послов к княгине Ольге, предлагая ей вступить в брак со своим правителем Малом.

Наследнику престола Святославу тогда было только 3 года, поэтому фактическим правителем Киевской Руси в 945 году стала Ольга. Дружина Игоря подчинилась ей, признав Ольгу представителем законного наследника престола. Решительный образ действий княгини в отношении древлян также мог склонить дружинников в ее пользу. Летописец подробно описывает месть Ольги за смерть мужа.

1-я месть

Сватов, 20 древлян, что прибыли на ладье, киевляне отнесли вместе с судном и бросили в глубокую яму во дворе близ терема Ольги. Сватов-послов закопали живьем вместе с ладьей. «И, склонившись к яме, спросила их Ольга: «Хороша ли вам честь?» Они же ответили: «Горше нам Игоревой смерти». И повелела засыпать их живыми; и засыпали их..»

2-я месть

Ольга попросила прислать к ней новых послов из лучших мужей, что и было с охотой исполнено древлянами. Посольство из знатных древлян сожгли в бане, пока те мылись, готовясь к встрече с княгиней.

Сватовство князя Мала к Ольге, по мнению исследователей, отражало пережитки матриархата, архаизм во взглядах древлян. Действия Ольги – захоронение сватов в лодке, приказ вытопить баню для послов – приметы погребального обряда глубокой древности и связаны с кровной местью за убитого мужа.

3-я месть

Княгиня с небольшой дружиной приехала в земли древлян, чтобы по обычаю справить тризну на могиле мужа. Напоив допьяна во время тризны древлян, Ольга велела рубить их. Летопись сообщает о пяти тысячах перебитых древлян.

4-я месть

В следующем году княгиня собрала войско, взяла с собой малолетнего сына Святослава, воеводу Свенельда и двинулась в древлянскую землю, чтобы окончательно «примучить», то есть покорить древлян и обложить их тяжелой данью. Битва была выиграна, но враги бежали и заперлись в городе. Осада длилась целый год, пока Ольга не предложила древлянам откупиться малой данью – от двора по три голубя и по три воробья. Каждой из птиц Ольга велела привязать трут с огнем и почти в сумерках отпустить на волю. Птицы полетели в свои гнезда, и Искоростень вспыхнул со всех сторон одновременно. Люди пытались выбраться из города, но воины Ольги ловили их… Так Ольга взяла город хитростью, старейшин его сожгла, а остальных жителей заставила платить тяжелую дань. Две трети ее получил Киев, а треть – Вышгород, который был Ольгиным городом.

После расправы с древлянами Ольга стала править Киевской Русью до совершеннолетия Святослава (хотя и после этого она оставалась фактическим правителем, так как ее сын большую часть времени отсутствовал в военных походах). Показав сразу, что сила на ее стороне, вместе с тем Ольга понимала, что необходимо изменить произвольный и беспорядочный способ сбора дани, который привел к смерти Игоря.

Она ввела первые в Киевской Руси «реформы», четко разделив земли на «тиуны», с которых через определенные промежутки времени должно было собираться некоторое количество дани. Княгиня одновременно следила за тем, чтобы подчиненные не лишались средств к существованию и, следовательно, могли платить дань. Закрепив за княжеской казной исключительные права на богатые пушным зверем земли, она таким образом обеспечила себя постоянным доходом. Чтобы лучше знать свои необозримые владения, Ольга часто путешествовала. Она установила систему «погостов» – центров торговли и обмена, в которых более упорядоченно происходил сбор податей.

Также княгиня Ольга положила начало каменному градостроительству на Руси – первыми каменными зданиями Киева стали городской дворец и загородный терем Ольги. Со вниманием относилась она и к благоустройству подвластных Киеву земель – новгородских, псковских, расположенных вдоль реки Десна и прочих.

Житие так повествует о трудах Ольги: «И управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов. И была она для последних страшна, своими же людьми любима – как правительница милостивая и благочестивая, как судия праведный и никого не обижающий, налагающий наказание с милосердием и награждающий добрых; она внушала всем злым страх, воздавая каждому соразмерно достоинству его поступков, но во всех делах управления она обнаруживала дальновидность и мудрость».

Княгиня определила не только внутренние, областные, но и внешние границы государства. При ее правлении были организованы воспетые в былинах богатырские заставы. Чужеземцы называли Русь «Гардарики», то есть «страной городов», скандинавы и германцы охотно шли служить в русское войско. Именно при Ольге Русь стала настоящей державой.

Сосредоточенная на правлении Ольга вела воздержанную и целомудренную жизнь, во второй раз замуж не вышла. Делиться властью она не хотела, а сердца ее никто так и не затронул. Она пребывала во вдовстве, берегла княжескую власть до взросления своего сына. Когда же последний возмужал, она передала ему дела, а сама, отдалившись от светских хлопот, сосредоточилась на духовном. Языческие боги не могли дать Ольгиной душе нужного, зато заповеди Христовы очищали сердце, давали успокоение. Эта женщина столько лет была жесткой и даже жестокой, что нуждалась в милосердии и прощении.

Однако и в вопросах веры Ольга в первую очередь была княгиней. И веру свою считала делом не только личным, но и, так сказать, внешнеполитическим. Поэтому, поручив Киев подросшему сыну, отправилась с большим флотом в Константинополь. Древнерусские летописцы назовут это деяние Ольги «хождением», потому что оно соединяло в себе и религиозное паломничество, и дипломатическую миссию, и демонстрацию военного могущества Руси. «Ольга захотела сама сходить к грекам, чтобы своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об истинном Боге», – повествует Житие святой Ольги. По свидетельству летописи, в Константинополе Ольга принимает окончательное решение стать христианкой.

Таинство крещения совершил над ней патриарх Константинопольский Феофилакт, а восприемником от купели был император Константин Багрянородный. Говорят, русская княгиня восхитила императора своим умом и красотой, и тот предложил ей «руку и сердце». Согласно летописи, Ольга укоряла императора: как, мол, можно думать о браке до крещения, а вот после крещения – посмотрим. И просила императора быть ее восприемником – крестным отцом. Когда же после крещения император возвратился к своему брачному предложению, Ольга напомнила ему, что брака между «кумовьями» быть не может. И восхищенный ее умом и находчивостью император отступился.

В описании этого эпизода есть историческая основа, но наверняка есть и вымысел. На троне Византийской империи тогда действительно находился Константин Порфирогенет («Багрянородный»). Это был человек более чем незаурядного ума, прожженный политик и удачливый государь. Вряд ли бы он настолько эмоционально решал матримониальные вопросы, от которых зависела расстановка сил в международной политике. И это еще не учитывая того обстоятельства, что княгине на тот момент было никак не меньше 50 лет. Но «брачное предложение», скорее всего, действительно было. И цель его, вероятно, была в духе знаменитого византийского коварства, а не простодушного восхищения «варваркой» – княгиней далекой и дикой Руси в восприятии утонченного византийца. Это был способ проверить намерения княгини: если бы она отказалась, то нанесла бы оскорбление императору, а если бы согласилась, то ее скорее всего обвинили бы в корыстолюбии и высмеяли: мол, не по чину императору Византийскому с варяжской княгиней венчаться.

Но Ольга была не только мудра, но и находчива. Благодаря своему ответу она сразу получила искомое – крещение в православную веру. Ее ответ – это ответ и политика, и христианки: «За честь породниться с великим Македонским (так называлась правившая тогда династия. – ред.) императорским домом благодарю. Давай, император, породнимся. Но родство наше будет не по плоти, а духовное. Будь моим восприемником, крестным отцом!»

Патриарх благословил новокрещеную русскую княгиню крестом, вырезанным из цельного куска животворящего древа Господня. На кресте была надпись: «Обновися Русская земля Святым Крестом, его же приняла Ольга, благоверная княгиня».

В Киев Ольга вернулась с иконами и богослужебными книгами – так началось ее апостольское служение. Она воздвигла храм во имя святителя Николая над могилой Аскольда – первого киевского князя-христианина, а многих киевлян обратила ко Христу. С проповедью веры отправилась княгиня на север. В киевских и псковских землях, в отдаленных весях, на перекрестках дорог воздвигала она кресты, уничтожая языческих идолов.

Святая Ольга положила начало особенного почитания на Руси Пресвятой Троицы. Из века в век передавалось повествование о видении, которое было ей около реки Великой, неподалеку от родного села. Она увидела, что с востока сходят с неба «три пресветлых луча». На этом месте Ольга воздвигла крест и основала храм во имя Святой Троицы. Он стал главным собором Пскова – славного града русского, именовавшегося с тех пор «Домом Святой Троицы». Таинственными путями духовного преемства через четыре столетия это почитание передано было преподобному Сергию Радонежскому.

Среди бояр и дружинников в Киеве нашлось немало людей, которые были недовольны действиями Ольги. Ревнители языческой старины все смелее поднимали голову, с надеждой взирая на подрастающего Святослава, решительно отклонившего уговоры матери принять христианство. Да, обратить в веру посторонних людей оказалось куда легче, чем повлиять на собственного сына. Внешне он был почтителен, выслушивал рассказы о великолепии Царь-града, о мудрости и праведности патриарха, но подобные «бабские» вещи его мало интересовали.

Святослав был в первую очередь воином, достойным последователем Перуна. Собственная дружина его не поняла бы, решись он проповедовать врагам учение Христа вместо доброй сечи. Поэтому уклонялся Святослав и от брака с византийской царевной, не хотел с христианами связываться.

В «Повести временных лет» так говорится об этом: «Жила Ольга с сыном своим Святославом, и уговаривала его мать креститься, но пренебрегал он этим и уши затыкал; однако если кто хотел креститься, не возбранял тому, не издевался над ним… Ольга часто говорила: «Сын мой, я познала Бога и радуюсь; вот и ты, если познаешь, тоже начнешь радоваться». Он же, не слушая сего, говорил: «Как я могу захотеть один веру переменить? Мои дружинники этому смеяться будут!»

Кроме того, он препятствовал ее попыткам утверждения христианства на Руси. Среди торжества язычества ей, когда-то всеми почитаемой владычице державы, крестившейся от Вселенского патриарха в столице православия, приходилось тайно держать при себе священника, чтобы не вызвать вспышки антихристианских настроений. Мать и сын любили друг друга – она по-прежнему была опорой Святослава в делах государственных.

Князь же расширял границы Руси и усиливал ее влияние в мире: разгромил Хазарский каганат, сокрушил Волжскую Болгарию, взял 80 городов по Дунаю. В своих мечтах он видел великую державу – от Дуная до Волги. Ольга переживала за сына: ну как ему объяснить, что считаться с великой империей ромеев необходимо, что будущее за единой верой, за христианством!

В последние годы жизни Ольга нашла утешение и радость в воспитании внуков, особенно любимого Владимира, которого обратила в христианство. В 968 году Киев осадили печенеги. Княгиня с внуками, среди которых был и Владимир, оказались в смертельной опасности. Когда весть об осаде достигла Святослава, он поспешил на помощь, и печенеги были обращены в бегство. Ольга, будучи уже тяжело больной, просила сына не уезжать до ее кончины.

11 июля 969 года княгиня Ольга скончалась, «и плакали по ней плачем великим сын ее и внуки, и все люди». Святослав оставался у постели умирающей и похоронил ее по христианскому обычаю, как она и просила.

Дело великой княгини не пропало даром – любимый внук завершил его, крестив Русь. Он же перенес ее мощи в Десятинную церковь в Киеве. Рассказывают, что над гробницей святой Ольги было окно. Те, кто приходил с верой в сердце, видели в оконце ее мощи, а некоторым даже виделось сияние над ними, ну а маловерующие могли разглядеть только закрытый гроб.

Канонизировали Ольгу в 1547 году на соборе, который подтвердил повсеместное почитание ее на Руси еще в домонгольскую эпоху.

Христианское имя святой Ольги – Елена (в переводе с древнегреческого – «факел»), оно хорошо отражает жар ее духа. Языческое имя Ольги соответствует мужскому Хельги, что означает «святой». Хотя языческое понимание святости отличается от христианского, оно все же предполагает в человеке особый духовный настрой, ум и прозорливость. Раскрывая духовное значение этого имени, народ назвал Олега Вещим, а Ольгу – Мудрой.

Святая Ольга – женщина, сочетавшая мудрость и огонь, который не угас во всей тысячелетней истории христианской Руси. Ее помнят до сих пор и будут славить еще века.

 

Царица Грузии Тамара

Каждому из нас знакомо имя царицы Тамары. Наверное, если бы в Грузии провели социологический опрос, чтобы выяснить, кого жители этой страны считают самой великой женщиной, она, несомненно, была бы первой в списке. Но что на самом деле мы знаем о царице Тамар? Кроме безумного количества замков, мостов и дорог, постройку которых приписывают ей, кроме невнятных легенд о сокровищах в ее гробнице? Пыль истории знатно осела на исторических источниках, но все же яркий образ царицы Тамары заслуживает самого пристального изучения.

Тамара (Тамар) родилась в 1166 году и происходила из династии Багратионов. Ее родители – царь Грузии Георгий III и его жена Бурдухан, дочь осетинского царя Худана. Современные поэты восхваляли ее ум и красоту. Ее называли не царицей, а царем, «сосудом мудрости», «солнцем улыбающимся», «тростником стройным», «лицом лучезарным», прославляли ее кротость, трудолюбие, послушание, религиозность, чарующую красоту. О ее совершенствах ходили легенды, дошедшие в устной передаче до наших времен. Ее руки искали византийские царевичи, султан алеппский, шах персидский. Все царствование Тамары окружено поэтическим ореолом. Время ее правления называют «золотым веком» Грузии.

Но начиналось все совсем не безоблачно. Дедушка будущей царицы Дмитрий Багратион имел двоих сыновей – младшего Георгия и старшего Давида, которому он по традиции передал власть. Однако молодой король недолго занимал престол – всего через полгода он погиб при сомнительных обстоятельствах. Преемником последнего грузинского царя стал его малолетний сын Деметре (Дмитрий или Демна), опекать которого, конечно, взялся дядюшка Георгий. Георгий III был царем, так сказать, военной направленности. Он старательно раздвигал границы государства, а целью его было покорить Армению. Царь неоднократно занимал город Ани и древнюю столицу Армении Двин, хотя окончательное их присоединение к Грузинскому царству произошло при его дочери – царице Тамар. Георгий был сильным царем, и он намеревался оставаться им как можно дольше.

Разумеется, такое положение вещей никак не могло устраивать законного наследника Дмитрия. В 1177 году против Георгия III вспыхнуло восстание. Царевич Демна решился всерьез побороться за царский престол и в этом его поддерживал тесть – амирспасалар (главнокомандующий войсками) Грузии Иоанэ Орбели. К восставшим примкнула большая часть феодалов из восточной и южной Грузии, недовольная усилением царской власти. Несмотря на то, что в руках восставших была сосредоточена большая военная сила (около 30 тысяч человек), они колебались, надеясь на поддержку извне, зная решительность и удачливость Георгия в военном деле. К тому же они никак не могли договориться, кто, собственно, главный в этом походе. Они даже разослали послов к мусульманским правителям и ждали от них помощи. Между тем Георгий взял инициативу в свои руки и атаковал восставших. При первом же столкновении ряды мятежников дрогнули, между ними произошел раскол, в результате чего часть их перешла на сторону царя. Царевич Демна и Иоанэ Орбели заперлись в армянской крепости Лори. Царь осадил крепость, после чего восставшие были вынуждены сдаться царю. Георгий не стал церемониться: царевич Демна и Иоане Орбели были казнены. По другой версии, царевича «всего лишь» ослепили и изгнали из страны. Как бы то ни было, на политической арене он больше не появлялся.

Тамара, по-видимому, появилась на свет незадолго до этого дележа власти. По версиям исследователей того периода истории, она родилась между 1164 и 1169 годом. Девочка рано осталась без матери, а отец, занятый в первую очередь делами военными, поручил Тамару ее наставнице Русудан. Эта дама окутана просто-таки мистическим ореолом, поэтому перечислять все варианты того, кем она может быть, и предположения, откуда она приехала, можно долго. Наиболее вероятной кажется версия, что она происходит из осетинской ветви Багратионов, то есть является дальней родственницей Георгия. Но одно известно точно – женщиной она была незаурядной и оказала сильное влияние на юную Тамару, сумев выпестовать из нее не просто женщину, а прежде всего царицу. Во многом благодаря ей девушка получила прекрасное образование и волею судьбы проявить свои способности ей пришлось в довольно юном возрасте.

После мятежа принца Демны и клана Орбелиани обстановка в стране была нестабильной. У Георгия!!1 не было сыновей, и после его смерти на престол должна была вступить Тамара. Чтобы избежать трудностей, царь Георгий решил возвести дочь на трон еще при своей жизни. В 1178 году в Уплисцихе он венчал ее на царство в качестве своей со-правительницы. В том же году по инициативе Георгия И! и Тамар было созвано собрание, на котором приняли решение о введении высшей меры наказания для воров и бандитов. Была создана специальная служба «искателей воров». Проведенные мероприятия не преминули сказаться: число грабежей и воровства резко сократилось. Удивительно, что царь, прежде думавший только о военных походах, занялся этим несомненно важным, но далеким от битв делом. Скорее можно предположить, что это первые инициативы Тамары на государственном поприще, пусть и воплощенные ее отцом.

Царь скончался в 1184 году, оставив дочери в наследство не только страну, но и напряженные отношения с духовенством. Еще при Георгии дворяне-азнаури, имевшие значительную власть в делах церковных, потребовали восстановления иммунитета церкви, то есть освобождения церковного имущества от обложения государственными налогами. Царь был вынужден удовлетворить их требование, потому что ему совсем не нужны были внутренние склоки, но тем самым он усилил позиции духовенства. При жизни Георгия сановники дарбази (так называлось собрание высшей духовной и светской знати, которое представляло своего рода парламент древней Грузии), охотно соглашались, что женщина может править страной. «Исчадие льва одинаково, будь то самец или самка», – льстиво говорили они властителю, но когда Тамара осталась одна, тут же попытались вырвать у нее побольше власти.

Георгий оказался прозорлив: после его смерти вокруг трона развернулась нешуточная борьба. Но стараниями приверженцев Тамар, и в первую очередь ее наставницы Русудан, молодая царица заняла предназначенное ей место. В тот день ей не исполнилось и двадцати. Перемену в людях Тамара ощутила сразу. Не успела она достойно оплакать отца, как в ее дворец явились представители дарбази и нижайше попросили принять власть из их рук, точно она ее не имела. Тамаре ясно дали понять: она будет править тогда, когда они, дарбази, того пожелают. Ценой тяжелых уступок – пришлось отослать верных трону людей и ублажать корыстолюбивых церковников – ее короновали на царство вторично. Новый католикос Микаэл, вытребовавший себе за поддержку царицы должность первого визиря государства, постоянно ставил палки в колеса, лишая царицу возможности принимать самостоятельные решения. Вдобавок со двора удалили ее любимого, царевича Давида Сослани.

Как смогла столь юная женщина обуздать горячих грузинских мужей и жаждущих власти церковников, остается тайной за семью печатями. Ясно одно – для этого надо было обладать незаурядными личностными качествами и помимо силы характера иметь еще хитрость, коварство и ум. Первые свои государственные советы Тамара начала с жестких «кадровых перестановок». В качестве помощника она призвала из Иерусалима умнейшего ученого-бого-слова – католикоса Николая Гулабридзе, и, хотя ей еще не по силам оказалось справиться с ненавистным патриархом Микаэлом, который к тому же занимал множество государственных постов, Тамара осторожно, исподволь выводила корабль своего государства в нужное ей русло. Она умела быть жесткой, хотя казни предпочитала конфискацию имущества и лишение званий с привилегиями. Во всей Грузии нельзя было встретить ни одного человека, с ее ведома подвергшегося насилию. За 31 год правления по ее распоряжению никто не был наказан даже плетью.

Войны в ту пору велись постоянно, а женщина во главе войска – это неубедительно. Грузинам нужен был царь – сильный, родовитый. Но с первым браком царице не повезло. Ее любимого не было с ней рядом, мужа ей выбирали на собрании дворян. Перебрали они заморских султанов, византийских царей да персидских шахов и нашли достойным князя Юрия Русского. После смерти отца он покинул родную землю и с тех пор обретался с дружиной в Византии. Напрасно Тамара горестно взывала к феодалам: «Как можно сделать такой необдуманный шаг? Мы не знаем ни о поведении этого чужеродца, ни о его делах, ни о его воинской доблести, ни о правах. Дайте мне переждать, пока не увижу достоинства или недостатки его».

Судя по строкам Шота Руставели, который, вероятно, был страстно влюблен в правительницу, она была преисполнена царственного достоинства и женской красоты. «Бисер – очи у Тамары, стан ее – хрусталик стройный, взгляд – страшнее Божьей кары… поступь, элегантность всех движений – грациозны, как у львицы, как у истинной царицы». О царице говорили, что она имела манеру «царственно вольно метать взоры вокруг себя, вела приятную беседу, была веселая, но чуждая всякой развязности, речь ее услаждала слух и была лишена всякой порочности».

Ее руки домогались многие властители – она была лакомым кусочком для любого венценосного жениха. Почему же из всех выбрали непутевого русского князя? Теперь трудно установить истину. По одной версии, замужество Тамары было продиктовано политическими соображениями, по другой – злостью Микаэла, который мечтал навредить ненавистной царице и настоял на этом браке. Одно не понятно: какие выгоды можно было извлечь из союза с опальным и бестолковым князем? Юрий был сыном знаменитого владимиро-суздальского князя Андрея Боголюбского, убитого в результате заговора. После смерти отца ничего хорошего князю на родине не перепало, и он с дружиной предпочел странствовать по чужбине.

Царице пришлось примириться с навязанным супругом. Но верхушка знати сильно заблуждалась, полагая, что в благодарность за трон Юрий станет пешкой в их руках. Русский князь оказался себе на уме. Войска он водил и победы одерживал, однако пил, ругался да своевольничал два с лишним года так, что вскоре у всех лопнуло терпение. Помимо пьянства Юрия обвинили в содомии, что и использовала Тамара для разрыва с неприятным ей супругом. «Я не должна отдыхать под тенью оскверненного дерева», – заявила она и, отсыпав ему полную меру золота, отправила назад, в Византию, где его приютили.

Однако Юрий развода не принял. Собрал он из греков огромную рать, к которой примкнули и некоторые грузинские недоброжелатели царицы, и двинулся завоевывать Грузию. В разгоревшейся войне к бывшему мужу присоединились враги Тамары – местные феодалы, жаждавшие отомстить царице за отнятые привилегии. Юрий занял Кутаиси и был коронован во дворце Гегути, его сторонники совершали набеги далеко в глубь страны, но все же мятеж был подавлен. На этот раз Тамара сама повела войска и, проявив недюжинный талант полководца, разбила супруга на подступах к Тбилиси. Бывшего мужа она пожалела и просто выслала из страны. Говорят, Юрий так просто не сдался и решился на второй заход. Результат оказался таким же плачевным.

Наконец-то в руках Тамары оказалось достаточно власти, чтобы быть с тем, к кому тянется сердце, а не с тем, кто навязан знатью. С самого детства для нее существовал только один мужчина – Давид, сын осетинского царя, которого, как и Тамару, воспитывала Русудан. Их брак оказался на редкость счастливым и гармоничным. С тех пор имя Тамары было тесно связано с именем Давида. Благодаря ему Тамара одерживала все самые громкие победы и проводила блистательные сражения. Сама она в битвах не участвовала: мол, не женское это дело, но верный фельдмаршал Захарий и любимый муж Давид умело руководили войсками, а царица Тамара вдохновляла их на победы. Такой тандем был непобедим.

Теперь, никого не боясь, Грузия начинает наступательную политику. Пали Тавриз, Эрзерум, была одержана блестящая победа над султаном ардебильским. А чего стоит выигранная битва при Шамхорах? Персидский царь Абу-бакар придал походу религиозный характер, осенив свое многочисленное войско священным мусульманским знаменем, но неожиданно потерпел сокрушительное поражение. Поверженную мусульманскую святыню Тамара принесла в дар небесной царице – иконе Хахульской Божьей матери, что хранилась в монастырь Гелати. Заботясь о милой ее сердцу Грузии, она не забывала о Византии и православных славянских странах – посылала помощь томящимся в заточении христианам, строила великолепные монастыри и храмы.

Как мудрая правительница, Тамара на собственные военные таланты не полагалась, зато смогла создать совершенную грузинскую армию. Вся страна была разделена на 9 округов. Каждый округ имел эристава (губернатора) и спасалара (военачальника). При дворе царицы на приличном жаловании содержалось хорошо обученное постоянное шестидесятитысячное войско. Так что при необходимости ополченцы соединялись с профессионалами и в распоряжении царицы оказывалась одна из самых мощных армий того времени. А если прибавить к этому строжайшую дисциплину, которую Тамара установила в войсках, и то, что царица самолично выступала вдохновителем и организатором побед, то такую армию можно было считать непобедимой.

Военные трофеи и огромная дань с захваченных территорий сделали Грузию богатейшей страной средневекового мира, но мудрая правительница щедро обращала сокровища в новые крепости, монастыри, дороги, мосты, корабли, школы… Тамара понимала, что ее подданным необходимо дать хорошее образование, если она хочет, чтобы ее начинания были продолжены потомками и чтобы Грузия стала одной из сильнейших держав мира. Она позаботилась о том, чтобы качество образования в грузинских школах было необыкновенно высоким – даже в наше время объем тогдашней школьной программы поражает: богословие, философия, история, грузинский, греческий и еврейский языки, толкование стихотворных текстов, изучение вежливой беседы, арифметика, астрология, сочинение стихов…

Эта уникальная женщина поистине опередила свое время. Ее также можно назвать «крестной матерью» грузинской культуры. При дворе царицы были собраны лучшие музыканты, поэты, философы. Тамара получала несказанное удовольствие от долгих философских споров, и никакой бал не мог сравниться для нее со стихотворным турниром, в котором соперничали лучшие поэты.

Последние годы жизни Тамар провела в пещерном монастыре Вардзиа. Царица обитала там в келье, сообщавшейся посредством оконца с храмом, из которой она могла возносить молитвы к Богу во время служб. Она очень страдала от мучительной неизлечимой болезни, от которой и умерла в 1213 году. Вся Грузия плакала по ней. Прах святой Тамары на несколько дней положили в соборе в Мцхете, а затем погребли в Гелати – в родовой усыпальнице Багратионов.

Но где на самом деле покоятся ее мощи, никому не известно. Зная о том, что враги Христа захотят отомстить ей после смерти, она завещала похоронить себя тайно. Поэтому ночью из ворот замка, где умерла царица Тамара, выехало десять отрядов. Каждый вез гроб, десять гробов тайно похоронили в разных местах. Никто не знал, в каком из них находится тело царицы. Согласно одному преданию, она похоронена в Гелатском монастыре. Другое утверждает, что она погребена в Крестовом монастыре Иерусалима, так как дала обещание совершить паломничество в Иерусалим, но при жизни не смогла сделать этого, и новый царь Георгий Лаша исполнил заветное желание матери.

После кончины Тамары Грузия стала быстро терять свое могущество. Процветание сменили тяжелые годы монголо-татарского ига, затем власть над страной захватила Турция. Так закончился «золотой век» Грузии.

Ныне Тамара причислена к лику святых. О ней по-прежнему рассказывают многочисленные легенды. В частности, говорят, что ночами она является больным и лечит их от тяжких болезней. И сегодня Тамара остается грузинской гордостью, известной во всем мире правительницей. Недаром в Грузии существует обычай – на свадьбу девушке дарить поэму «Витязь в тигровой шкуре»: царица, которую считал идеалом Шота Руставели, до сих пор является примером для грузинских женщин.

 

Святая воительница

Жанна д'Арк, или Орлеанская дева – это национальная героиня Франции. Святая воительница, чье имя прочно ассоциируется с ратным подвигом. Женщина, которая убедила мир, что слабый пол – это неслабая сила!

Появилась на свет наша героиня во времена для Франции далеко не лучшие. Но, может, в другие времена герои просто не рождаются? Столетняя война опустошила французские земли, к тому же Жанна жила в очередной «горячий период». Вплоть до 1415 года англо-французский конфликт разворачивался с переменным успехом: французы терпели жестокие поражения, но все же им удавалось держать под контролем значительную часть страны, а иногда и отвоевывать некоторые территории.

Но в 1415 году ситуация резко ухудшилась: в Англии прекратилась междоусобица, и король Генрих V из новой династии Ланкастеров начал решительное вторжение на материк. В самой же Франции внутренняя ситуация была катастрофической: страной формально правил безумный король Карл VI, принимать решения от его имени кто только ни пытался… В 1416 году бургундский герцог Иоанн Бесстрашный заключил союз с англичанами и стал хозяином Парижа, принявшись править от имени сумасшедшего короля совместно с женой последнего – Изабеллой Баварской. Он получил власть сегодня, а после него хоть потоп – после смерти Карла VI власть должна была перейти к англичанам. Дофин Карл, наследник Карла VI, лишь чудом сумел бежать на юг страны. Чтобы полностью подчинить Франции, англичанам достаточно было соединить оккупированные части северной Францию. Ключевым пунктом, мешавшим им это сделать, был город Орлеан, операция по взятию которого началась в 1428 году. Защитники отчаянно оборонялись, но исход осады казался предрешенным.

Жанна д'Арк родилась в деревне Домреми на границе Шампани и Лотарингии в 1412 году. Кстати, Жанна никогда не называла себя Жанной д'Арк, а лишь «Жанной Девственницей», уточняя, что в детстве ее называли Жанеттой. Сызмальства она была особенной: слышала голоса святых – архангела Михаила и святой Екатерины Александрийской. Ей было видение, что Францию погубит женщина, но спасет девушка. Относительно роли погубительницы все сходились на кандидатуре королевы Изабеллы Баварской – она за солидное вознаграждение заявила, что ее сын, дофин Карл, рожден не от короля и, соответственно, не имеет прав на престол, а потому англичанам престол подходит больше, а вот спасительницей пришлось стать ей, Жанне Девственнице. Голоса открыли Жанне, что именно ей суждено снять осаду с Орлеана, возвести дофина на трон и изгнать захватчиков из королевства.

Когда Жанне исполнилось 16 лет, она отправилась к капитану города Вокулер – Роберу де Бодрикуру и объявила о своей миссии. Тот ее высмеял – вопрос о равноправии полов еще, мягко говоря, не поднимался. Однако через год девушка повторила свою попытку. Тогда она впервые встретилась с будущим соратником – Жаном де Мецом. Во время их встречи Мец спросил, кто является ее господином. Жанна ответила: «Бог». Де Мец был более внимателен к ее словам, к тому же Жанна точно предсказала исход «Селедочной битвы» под стенами Орлеана (которую французы проиграли, хотя все предполагали обратное). Жан был оруженосцем Робера де Бодрикура и уговорил капитана помочь ей, дав людей, чтобы Жанна смогла направиться к королю. Для большей безопасности именно де Мец снабдил ее мужской одеждой. Впоследствии девушка до конца жизни предпочитала одеваться именно так, объясняя, что в мужской одежде ей легче воевать и не вызывать нездорового внимания со стороны солдат. Тогда же к Жанне присоединились два ее верных спутника – рыцари Жан де Мец и Бертран де Пуланжи.

За 11 дней преодолев расстояние по неприятельской территории Бургундии между Дом рем и и Шиноном, 4 марта 1429 года Жанна прибыла в этот замок – резиденцию дофина Карла. Дофин решил устроить ей проверку, посадив на трон другого человека, а сам оставшись в толпе придворных. Однако Жанна выдержала испытание и сама нашла короля. Она объявила Карлу, что послана Небом для освобождения страны от английского господства и попросила войска для того, чтобы снять осаду Орлеана. В Шиноне Жанна изумила Карла VII и молодого герцога Алансонского своим мастерством в верховой езде, безупречным знанием игр, распространенных среди знати, отличным владением оружием. Ален Шартье, секретарь королей Карла VI и Карла VII, отмечал: «Создавалось впечатление, что эта девушка воспитана была не в полях, а в школах, в тесном общении с науками». Карл, однако, колебался. Сначала он приказал, чтобы матроны подтвердили девственность Жанны, затем отправил ее в Пуатье, где она должна была подвергнуться допросу богословов, а также послал гонцов на ее родину. Но ничего, что могло бы бросить тень на репутацию девушки, не было найдено. Карл решился и передал в ее руки командование войсками, назначив главнокомандующей. Ведущие французские военачальники Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Гир, Потон де Сентрайль и граф Дюнуа, из последних сил отбивавший английские атаки в Орлеане, должны были встать под ее командование. Некоторую роль в таком смелом решении Карла наверняка сыграл тот факт, что Жанна именем Бога подтвердила дофину его законнорожденность и права на престол, в которых сомневались многие, включая самого наследника.

После назначения командующей войском для Жанны изготавливают доспехи (она получила специальное разрешение комиссии богословов из Пуатье на ношение мужской одежды), знамя и хоругвь. Меч для нее был найден в церкви Сен-Катрин-де-Фьербуа согласно повелению самой Жанны. По легенде, этот меч принадлежал Карлу Великому. Затем она направилась в Блуа, назначенный сборным пунктом для армии, и уже во главе армии выступила к Орлеану.

Известие о том, что армию возглавила посланница Бога, вызвало необычайный моральный подъем в армии. Потерявшие надежду военачальники и солдаты, уставшие от бесконечных поражений, воодушевились – прибытие Жанны вдохнуло во всех новые силы.

29 апреля Жанна с небольшим отрядом прорывается в Орлеан. 4 мая ее армия одержала первую победу, взяв бастион Сен-Лу. Победы следовали одна за другой, и уже в ночь с 7 на 8 мая англичане были вынуждены снять осаду с города. Таким образом, задачу, которую прочие французские военачальники считали практически невыполнимой, Жанна д'Арк решила за девять дней. В ходе операции она была ранена в грудь стрелой, но это только упрочило ее репутацию.

В следующий поход к занятым англичанами замкам Луары Жанна выступила 9 июня. И в этот раз армия, возглавляемая ею, действовала быстро, решительно и необычайно успешно. 11 июня она подошла к центральному укрепленному пункту англичан на Луаре – Жаржо. На следующий день Жаржо был взят приступом. 15 июня Жанна покорила Мен-сюр-Луар, 16 июня выступила на Божанси, а уже 18 июня состоялась решающая битва при Пате, которая закончилась полным разгромом англичан. Луарская операция была завершена.

Жанна отправилась к королю и призвала его отправиться в Реймс – традиционное место коронования французских королей. 29 июня начался «бескровный поход» в сторону Реймса. Город за городом открывал ворота перед королевской армией, 17 июля король был торжественно миропомазан в Реймском соборе в присутствии Жанны д'Арк, что вызвало необычайный всплеск патриотизма в стране. После коронации Жанна убеждала Карла начать наступление на Париж, пользуясь благоприятной ситуацией и смятением в стане англичан, однако тот не проявил воодушевления. Атака на столицу провалилась главным образом из-за того, что Карл не усилил войско ни поддержкой, ни своим присутствием, к тому же Жанну тяжело ранили в бедро. Наступление захлебнулось.

Весной 1430 года военные действия были возобновлены, но проходили вяло. Жанне постоянно ставили разные препоны королевские придворные. В мае Орлеанская дева приходит на помощь Компьену, осажденному бургундцами. Удача, однако, оставила храбрую девушку – в результате предательства она попала в плен. И король Карл, который стольким был ей обязан, не сделал ничего, чтобы спасти пленницу. Вскоре за 10 000 золотых ливров бургундцы продали ее англичанам. Начало зимы Жанна встретила в Руане.

Процесс начался 21 февраля 1431 года. Несмотря на то, что формально Жанну судила церковь, обвиняя ее в ереси, она содержалась в тюрьме под охраной англичан как военнопленная. Возглавлял процесс епископ Пьер Кошон, ярый лоббист английских интересов во Франции.

Английское правительство нисколько не скрывало ни своей причастности к суду над Жанной д'Арк, ни того значения, которое оно этому суду придавало. Оно взяло на себя все связанные с процессом расходы. Сохранившиеся и опубликованные документы английского казначейства в Нормандии показывают, что эти расходы были немалыми.

В хрониках венецианца Морозини прямо сказано: «Англичане сожгли Жанну по причине ее успехов, ибо французы преуспевали и, казалось, будут преуспевать без конца. Англичане же говорили, что, если эта девушка погибнет, судьба не будет больше благосклонна к дофину». В ходе процесса выяснилось, что обвинить Жанну будет не так-то просто – девушка держалась на судилище с потрясающим мужеством и уверенно опровергала обвинения в ереси и сношениях с дьяволом. Поскольку не удавалось добиться от нее признания в ереси, суд начал концентрироваться на тех фактах, где добровольное признание Жанны не требовалось – например, на ношении мужской одежды, пренебрежении авторитетом Церкви, а также пытался доказать, что голоса, которые слышала Жанна, исходили от дьявола. Вопреки нормам церковного суда, Жанне не разрешили подать апелляцию Папе и проигнорировали благоприятные для Жанны выводы процесса в Пуатье, когда ее проверяли по приказу Карла.

Кошон понимал, что если он осудит Жанну на смерть, не добившись от нее признания вины, то лишь поспособствует возникновению вокруг нее ореола мученицы. В надежде сломить волю узницы ее содержали в ужасных условиях, английские стражники оскорбляли ее, трибунал угрожал ей пыткой, но все напрасно – Жанна отказывалась покориться и признать себя виновной. Но выход был найден бумагу с отречением подписали путем обмана. Да и Жанна ли ее подписала? Подпись в виде крестика даже подделывать не надо…

30 мая 1431 года Жанна д'Арк была сожжена заживо на площади Старого Рынка в Руане. На голову Жанны надели бумажную митру с надписью «Еретичка, вероотступница, идолопоклонница» и повели на костер. «Епископ, я умираю из-за вас. Я вызываю вас на Божий суд!» – с высоты костра крикнула Жанна и попросила дать ей крест. Палач протянул ей две скрещенные хворостины. Когда огонь охватил ее, она лишь крикнула несколько раз: «Иисус!». Ее пепел был развеян над рекой.

Осуждение и казнь Жанны д'Арк не помогли англичанам – от удара, нанесенного ею, они так и не смогли оправиться. Умерла Изабелла, Франция помирилась со своей воинственной провинцией – Бургундией, была присоединена Нормандия. После этого Карл VII велел собрать все документы, относящиеся к процессу над Жанной, и расследовать его законность.

Процесс был объявлен недействительным, один экземпляр протоколов и обвинительного заключения был символически разорван перед толпой собравшихся.

Как-то не похоже на хеппи-энд, да? Девушка, которая пошла против своего естества и взяла в руки меч, умерла страшной смертью – и никто не пришел ее спасти. Может быть, поэтому ее воинственный образ так врезался в память человечества: практически в каждой католической церкви во Франции есть статуя святой Жанны д'Арк. Во всей этой истории много белых пятен. Все – от происхождения Жанны, любовной истории, военных побед и до самой смерти – вызывает у историков сомнения. Легенда о Жанне д'Арк была бы прекраснейшей из существующих, если бы не многочисленные свидетельства: до нас дошли письма, подписанные ею, о ее товарищах по оружию можно прочесть в исторических книгах, тщательные записи всего долгого судебного процесса над ней дошли до нас в независимых рукописях трех нотариусов, которые официально на нем присутствовали, сохранились даже квитанции о выплате жалованья судьям, ее осудившим! Самое важное ясно – такая женщина существовала! И даже если ее на сожгли на костре, как повествуют альтернативные версии ее жизни, значение этой личности в истории ничуть не умаляется.

 

Первая королева Испании

Невысокая миловидная женщина, прелестные каштановые волосы, зеленые глаза и нежный голос… Сложно поверить, что действия этой прелестной барышни стали стартом объединения Испании и расцвета инквизиции на этой земле. Изабелла Кастильская определила политику своего государства на долгие годы вперед – вслед за ней испанцы стали истовыми католиками, благодаря ей первыми смогли добраться до сокровищ новых земель.

Во времена, когда родилась будущая королева Изабелла, Испании как таковой еще не существовало. Были разрозненные королевства, по кусочкам оторванные от исламских эмиратов, многие века хозяйничавших на этой земле. Кастилия и Леон, которыми правил отец Изабеллы Хуан II, были самыми крупными государствами, но отнюдь не все земли были под их властью. Ко второй половине XV века земли, что теперь зовутся испанскими, почти освободились от мавританской власти. Однако оставался еще крепкий оплот мусульман на Пиренейском полуострове – Гранада, Изабелла росла в атмосфере ненависти к иноверцам и, по-видимому, еще в детстве мечтала о том, чтобы изгнать их из Испании.

Юная принцесса была воспитана в захолустье Аревало, вдали от двора, в строжайшем благочестии и без малейшей надежды занять когда-либо престол. После смерти отца ее брат Энрике законно занял престол, к тому же подрастал ее младший брат Альфонсо. Мать девочки обладала тяжелым, к тому же невротическим характером, была подвержена приступам истерии. Изабелла с детства привыкла, что церковь – это место, где ей будут рады, священнослужители – это те, кто о ней заботится. Возможно, в конце концов она приняла бы постриг, но история распорядилась иначе.

Вступив на престол после смерти отца (1454), Энрике начал свое правление с объявления войны маврам. Кастильцы дошли до стен Гранады и овладели Гибралтаром, но король, избегая решительных сражений, свел на нет эти победы. Знать королевства начала относиться к Энрике с презрением, вызванным его поведением в войне с Гранадой. Это его отец держал дворян (кортесов) в кулаке, Энрике, напротив, желая их утихомирить, возвращал земли и имущество, конфискованное предыдущим монархом.

Отрицательное отношение к королю усилились из-за слухов о его проблемах в семейной жизни. В 1453 году был аннулирован Николаем V его брак с Бланкой Наваррской, так как Энрике IV на протяжении всего брака не вступал в интимную связь со своей супругой. Официальное обследование подтвердило девственность королевы. Папа отменил их брак на том основании, что какое-то «сверхъестественное колдовство» (средневековое название для психологического блока) удерживало Энрике от вступления в половые отношения.

Современники объясняли это несостоятельностью Энрике как мужчины, за что он был прозван Бессильным (для нашего уха – Импотентом, от исп. Impotente). В 1455 году Энрике 1Уженился вторично на Жуане Португальской, сестре португальского короля. Как говорили, первая брачная ночь также не принесла плодов, и для зачатия пришлось прибегать к «механическим приспособлениям». Спустя 6 лет в этом союзе родилась дочь Хуана, законная наследница трона. Однако над ней всегда висела тень незаконнорожденности – современники считали ее биологическим отцом придворного красавца Бельтрана де ла Куэва. Рожденная Жуаной девочка воспринималась всеми как плод адюльтера и получила прозвище «Бельтранеха» – в честь своего предполагаемого отца. Со второй женой король также развелся.

Эти факторы – бессилие короля Энрике, измены королевы Жуаны и сомнительность происхождения ее дочери Хуаны сделали вопрос престолонаследия вновь актуальным. Знать принудила короля Энрике назвать наследником своего младшего брата Альфонсо – Изабелла была средней по рождению. Король первоначально согласился, предполагая, что Альфонсо женится на его дочери Хуане Бельтранехе, но спустя некоторое время передумал. Кастильские кортесы, почувствовав в короле слабину, намеревались взять власть в свои руки, ведь шефство над молодым Альфонсо дало бы им большие возможности.

О низложении Энрике IV было объявлено в Пласенсии 27 апреля 1465 года, однако формальная церемония низложения была проведена 5 июня неподалеку от Авилы, в присутствии малолетнего инфанта Альфонсо. На большой, издалека видной платформе было выставлено деревянное чучело короля в черном одеянии, со скипетром и мечом в обеих руках. Дворяне зачитали перед чучелом длинный список обвинений, где фигурировали нежелание воевать с маврами, пристрастие к мужеложству и половое бессилие. Также было указано, что инфанта Хуана не может быть его дочерью и, следовательно, наследовать кастильский престол. По окончании речей с истукана сняли корону, сняли меч и скипетр, затем повалили чучело наземь с криком: «Ниц, содомит!». После этого спектакля на сцену поднялся инфант Альфонсо, и присутствовавшие принялись целовать отроку руки. Так началось восстание, в котором сам юный принц был не более чем пешкой или скорее знаменем, под которым собирались желающие власти или презирающие Энрике дворяне. Вся Кастилия разделилась на два враждебных лагеря: северные провинции были за Энрике, южные – за Альфонсо. Опираясь на ресурсы влиятельного семейства Мендоса, король в 1467 году дал сражение при Ольмедо и одержал победу. Но война продолжалась, и мятежники заняли Сеговию, где находилась инфанта Изабелла. Их остановила внезапная смерть Альфонсо в возрасте 14 лет (возможно, от яда). Надежды мятежных дворян сосредоточились на Изабелле. Но она отказалась принять корону при жизни брата, и мятеж временно затух.

После гибели Альфонсо Энрике по требованию знати заключил со своей сестрой Изабеллой договор у быков Гисандо, согласно которому она становилась его наследницей, причем король обязывался не принуждать ее к нежелательному для нее браку, а она обязывалась не выходить замуж без согласия брата. Король уже официально пренебрег своей предполагаемой дочерью Хуаной Бельтранехой, которую, в свою очередь, в 1475 году ее дядя, португальский король Альфонс V, взял в жены, чтобы закрепить свои притязания на Кастилию. Но брак был аннулирован Папой римским Сикстом IV из-за близкого родства.

Энрике IV пытался выдать свою сестру Изабеллу замуж, предлагая ей несколько кандидатов, но она отвергла его варианты, избрав Фердинанда, принца Арагонского. Инициатива венчания исходила от архиепископа Каррильо и ее духовника – аббата Томаса де Торквемады. Изабелла привыкла верить словам духовных пастырей. К тому же девушке столько рассказывали о будущем женихе, что юная принцесса заочно его полюбила. Вся эта история с тайной женитьбой ей казалась волнующей и романтичной. И крайне политически выгодной. Бракосочетание было тайным, так как король Энрике не дал на него своего разрешения. Свита жениха прибыла в Кастилию, переодевшись купцами. Действительность не обманула ожиданий Изабеллы – принц сразу понравился принцессе. Рассказывают также о смелом поступке Изабеллы, отказавшейся следовать монаршему протоколу: Фердинанд при встрече обязан был поклониться и поцеловать кастильской принцессе руку, демонстрируя подчиненное положение Арагона. «Мы равные, – решила она, – и встретимся как равные, пусть это будет счастливым началом нашего союза». Среди драгоценностей, принадлежавших королеве, были две особо ей дорогих – рубин и жемчужное ожерелье, подаренные Фердинандом еще до венчания; они есть на свадебном портрете. Видимо, подарок этот Изабелле был очень дорог, так как она мягко уходила от укоров своего духовника, требовавшего сдержанности в одежде, и эти два знака внимания ее возлюбленного были с ней неизменно – до момента, когда она подарила их невесте сына, Маргарите Австрийской.

Так как супруги приходились друг другу родственниками (их дедушки, Энрике III Кастильский и Фердинанд I Арагонский, были родными братьями), требовалось разрешение папы. Чтобы уладить этот вопрос, Хуан II Арагонский, отец жениха, посылал своих людей к папе Павлу II. Но решить проблему им не удалось – Папа отказался давать разрешение, побоявшись резкого осуждения со стороны Энрике, а также Франции и Португалии. Тем не менее свадьба состоялась, а необходимый документ был сфабрикован. 1 декабря 1471 года он был подписан следующим папой Сикстом IV, а число поставили то, которое требовалось.

Энрике объявил сестру нарушившей договор и по этой причине лишенной престола. Но сторонники Изабеллы поднялись в защиту ее прав, и борьба за престол возобновилась. В ходе ее Энрике умер, и кортесы признали Изабеллу королевой, при этом было принято постановление, что управление государством должно принадлежать исключительно Изабелле и участвовать в нем Фердинанд может лишь как ее уполномоченный, но акты о назначении на должность и произнесение судебных приговоров должны совершаться от имени обоих супругов; имена их должны чеканиться на монетах, но казна и войско Кастилии и Леона находятся в исключительном распоряжении Изабеллы.

Нельзя сказать, что «самостоятельное плавание» началось легко. Супругам пришлось подавить продолжавшиеся гражданские стычки из-за престолонаследия, которые усложнялись вторжением в Кастилию португальского короля Альфонса V, который поддерживал права своей племянницы и одновременно невесты – Хуаны Бельтранехи. (Он взял ее в жены с целью закрепления своих притязаний на Кастилию. Но брак был аннулирован папой римским Сикстом IV из-за близкого родства.) Борьба эта продолжалась до октября 1479 года. Потерпевший поражение при Торо Альфонс V принужден был заключить мир и отказаться от притязаний на кастильский престол. Укрощено без кровопролития восстание в Сеговии, куда Изабелла не побоялась отправиться лично на переговоры с мятежниками.

Но королева занималась не только войнами, но и реформами. Ведь Кастилия находилась в отчаянном положении благодаря «стараниям» ее братца. Энрике IV был большой транжира, но мало заботился о соблюдении законов в своем королевстве. По словам современника, убийства, изнасилования и грабежи совершались практически безнаказанно, Перед Изабеллой стояла трудная задача – положить конец хаосу.

Наиболее значимой ее реформой в 1476 году стало создание первой в Европе полиции на основе традиционного для кастильцев явления – Санта Хермандад (Святое братство). Так называли добровольные объединения мужчин, собиравшихся вместе, чтобы поддерживать в своей округе закон и порядок, для патрулирования дорог, а также поиска и наказания злоумышленников. При бездействии государственных органов это была реальная сила, преимущества которой Изабелла смогла оценить и обратить на пользу государству (тогда как ее предшественники добровольцам не доверяли и старались «хермандадас» разгонять). Теперь же полиция набиралась из местных жителей и содержалась за счет налогов. Решение оказалось удачным и эффективным. Кастилия, Астурия и Леон первыми оценили это нововведение. А к 1481 году всего двое (!) должностных лиц, назначенных короной, так умело приступили к своим обязанностям, что за короткое время смогли обуздать преступность в провинции Галисия, чьи дороги считались крайне опасными со времен правления Иоанна II, отца Изабеллы. Была проведена судебная реформа, создан Королевский совет и назначены магистры (судьи) для управления городами.

Фердинанд и Изабелла известны как монархи, объединившие Испанию и открывшие новую главу ее истории. Но более всего супруги стремились к их общей заветной цели – завершению Реконкисты на Иберийском (Пиренейском) полуострове и завоеванию мусульманского Гранадского эмирата. С1480 года Арагон и Кастилия начали успешно воевать против мавров, но два года прошло, прежде чем пала Гранада, и еще 10 лет – прежде чем эмир Боабдиль сдал последний мусульманский город на испанской земле. Так пала власть мусульман, но самих мавров оставалось еще очень много.

Изабелла считала едва ли не важнейшей своей задачей религиозное единение страны – она должна была объединить всех единоверцев для святого дела Реконкиста. Пиренейский полуостров был весьма пестрым по составу населения, веками бок о бок с христианами жили иудеи и мусульмане. Многие иноверцы зачастую крестились из корыстных соображений, соблюдая внешнюю обрядовость (и занимая высокие государственные посты!), но при этом продолжая втайне исповедовать свою прежнюю религию.

Испания тогда представляла собой наиболее благоприятную почву для развития на ней инквизиции. Многовековая борьба с маврами способствовала росту в народной среде религиозного фанатизма. Богатство мавров внушало зависть народу и представляло соблазн для правительства. Душою новой инквизиции в Испании был духовник Изабеллы, доминиканец Торквемада. В 1478 году была получена булла от Сикста IV, разрешавшая «католическим королям» установление новой инквизиции, а в 1480 году был учрежден в Севилье первый ее трибунал. Деятельность свою он начал в следующем году, а к концу его предал казни 298 еретиков. В 1483 году папа назначил великим инквизитором Кастилии и Арагона Торквемаду, который и завершил преобразования испанской инквизиции.

С тех пор дело очищения Испании от еретиков и нехристей стало быстро подвигаться вперед, особенно после 1492 года, когда Торквемаде удалось добиться изгнания из Испании евреев. Изабелла, истовая католичка, подписала нужный эдикт, ведь он полностью соответствовал ее цели – установлению торжества ее веры на земле. К тому же когда остальной мир со страхом прислушивался к тяжелой поступи турок, оставлять в сердце своих земель потенциальную опасность было недальновидно. Результат истребительной деятельности испанской инквизиции при Торквемаде (в период с 1481 года до 1498 года) – около 8 800 человек было сожжено на кострах. В Кастилии инквизиция пользовалась популярностью среди фанатичной черни, с удовольствием сбегавшейся на аутодафе, а Торквемада до самой смерти пользовался всеобщим уважением. Именно при этой королеве Испания стала самой католически суровой страной – не одну сотню лет и после ее царствования горели костры, сопровождаясь жестокими репрессиями.

Надо сказать, что Изабелла участвовала в войнах и устанавливала католический порядок в Испании отнюдь не от врожденного авантюризма или излишней мужественности. Внешне Изабелла не выглядела «амазонкой», наоборот, – современники рисовали ее хрупким созданием с нежной кожей и прелестными каштановыми волосами. Перенося наравне с мужчинами все тяготы военной жизни, она умудрилась родить десятерых детей, правда, пятеро из них умерли в младенческом возрасте. Детей она обожала. Даже свою дочь Хуану, которая так была похожа на истеричную мать Изабеллы. Королева много времени уделяла этой девочке, жалея ее, но судьба Хуаны сложилась трагично. Выйдя замуж за Филиппа Австрийского и родив ему сына, Хуана потеряла рассудок. После смерти мужа ее отвезли в отдаленный замок и забыли навсегда. Но Изабелле уже не довелось увидеть, как отправляют ее любимицу в заточение.

Дети Изабеллы и Фердинанда не знали никакой другой жизни, кроме походной. Конечно, Изабелла могла бы оставлять их дома, но она считала, что самолично должна заниматься их воспитанием, в особенности религиозным. Из пятерых выживших детей у супругов был только один сын – Хуан, на которого королевская чета, конечно, возлагала особые надежды. К сожалению, наследник прожил совсем недолго. В 19 лет он быстро сгорел от смертельной болезни, предположительно туберкулеза. Эта смерть особенно сильно ударила по Изабелле. Семейная жизнь ее тоже дала трещину. В первые годы супружеской жизни Изабелла и Фердинанд любили друг друга, но со временем в их отношениях появился разлад. Они сильно конфликтовали, не желая уступать друг другу. Смерть сына окончательно отдалила супругов. Фердинанд завел любовницу, а Изабелла стала мужененавистницей и полностью посвятила себя религии.

Но королева совершила в своей жизни еще одно важное дело, весьма повлиявшее на ход мировой истории. Она помогла Христофору Колумбу получить средства для его экспедиции. Впервые Колумб пытался увлечь испанских монархов своей идеей в 1485 году, но в то время война с маврами была в самом разгаре, и ее исход волновал Изабеллу гораздо больше, чем обещания открыть Испании новые земли и сделать ее правительницу самой богатой женщиной мира. «Приходите, когда я выиграю эту войну, – сказала она Колумбу. – Тогда я подумаю над вашим предложением, но уже по-настоящему».

Наконец, в январе 1492 года состоялось долгожданное событие – взятие Гранады. Колумб, видимо, сильно переоценил победный энтузиазм короля Испании: когда он сформулировал те условия, на которых предполагал открывать и владеть новыми землями (назначить его вице-королем новых земель, наградить его титулом «главного адмирала моря-океана»), Его Величество признал требования Колумба «чрезмерными и неприемлемыми» – переговоры сорвались.

Но Изабелла сделала шаг навстречу энтузиасту. Говорят, что поступила она так больше назло мужу, чем по каким-то другим причинам. Однако, ознакомившись с предлагаемой сметой, сильно пожалела о своем обещании. Но отступать было не в ее правилах. 30 апреля 1492 года королевская чета жалует Колумбу и его наследникам титул «дон» (то есть делает его дворянином) и подтверждает, что в случае удачи заокеанского проекта он будет вице-королем всех земель, которые он откроет или приобретет, и сможет передать эти титулы по наследству. 3 августа 1492 года Колумб на трех судах с экипажем в 90 человек отправился в плавание на запад. Он не нашел Индии, зато открыл Новый Свет.

Именно Испания первая ступила на американские земли, именно испанцы первыми добрались до индейских богатств. На многие годы испанские мореплаватели стали лучшими! И все это благодаря одной женщине. На острове Эспаньола Колумб основал первую в Новом Свете колонию европейцев. Он назвал ее Изабелла – в честь королевы, благодаря которой он смог осуществить свою мечту. Но это такая малость по сравнению с крутым поворотом в истории Испании, которая стала на века истово католической и немыслимо богатой страной. Великой королевы не стало в 1504 году.

 

Екатерина Медичи

Самая безжалостная правительница своего века, великая отравительница, Черная королева… Эпитетами, подобными этим, часто награждают Екатерину Медичи. Реальная Екатерина не похожа на этот портрет, написанный крупными мазками и исключительно темными красками. На протяжении многих лет она, как и любой смертный, непрерывно менялась, ведь ни о ком нельзя сказать, что он рожден стать Темным властелином или, в данном случае, Снежной королевой. Будучи амбициозным и волевым по натуре человеком, она не останавливалась, столкнувшись с сопротивлением, однако не пренебрегала и путем переговоров. За свою жизнь она многое сделала, но в памяти человечества осталась организатором Варфоломеевской ночи – ночи, которая стала последней для тысяч людей.

Любопытно, что, рассказывая о Екатерине, все невольно называют ее по девичьей фамилии, вроде как отдавая дань влиятельному и (тут не поспоришь!) коварному семейству. Медичи – род богатых флорентийских коммерсантов, представители которого были правителями Флоренции. Очень многие из них посвящали себя церковной карьере. Об истории их рода написаны целые тома, но, пожалуй, самым прославленным представителем Медичи стала дочь племянника Папы Льва X герцога Урбино Лоренцо Второго – Екатерина, которой суждено было выше всех в своей семье подняться по лестнице общественного успеха. Без малого тридцать лет правила она Францией – самой влиятельной в XVI веке страной в Европе.

Союз ее родителей был, по сути, союзом Франции и Флоренции – торжества прошли очень пышно, с размахом.

И 13 апреля 1519 года чета порадовала всех рождением дочери Екатерины, которой, по свидетельству летописца, они «были довольны так же, как если бы это был сын». Но, к сожалению, их радости не суждено было длиться долго: родители Екатерины умерли в первый же месяц ее жизни – мать на 15-й день после родов от горячки, а отец пережил супругу всего на шесть дней. Говорят, смерть наступила от затяжной болезни – то ли от туберкулеза, то ли от сифилиса: герцог не был склонен отказывать себе в удовольствиях. Новорожденная наследница герцогства Урбино и графства Овернь с младенчества осталась круглой сиротой, и семейство Медичи не погнушалось использовать девочку в качестве заложницы в борьбе за власть.

Заботы по воспитанию Катерины папа Лев X возложил на ее тетку, Клариче Строцци. Это было мудрое решение. Клариче приходилась сестрой безвременно скончавшемуся Лоренцо, и Лев X неоднократно заявлял, что для семейства Медичи было бы гораздо лучше, если бы Клариче родилась мужчиной, а Лоренцо – женщиной. В ней, достойной представительнице рода Медичи, соединились все качества, благодаря которым семейство достигло могущества и славы – мужество, сила воли, ум, обходительность. Лучшей воспитательницы для Катерины невозможно было найти. Передавая последнего отпрыска рода Медичи на воспитание Клариче – как говорили, «единственному мужчине в семье», Лев X сделал все возможное, дабы исправить роковую ошибку природы. К сожалению, следующий представитель семьи Медичи, занявший папский престол под именем Климента VII, делал все чтобы разрушить власть своей семьи во Флоренции. Свободолюбивые флорентийцы подняли восстание. Катерину укрыли в монастыре, пока ее кузен-Папа вел войска на приступ. Когда вокруг города сжалось кольцо осады, девочка стала объектом подозрений и ненависти горожан. Один член Синьории предложил выставить Катерину на городской стене в качестве мишени для вражеских пуль, другой – отправить ее в бордель. К счастью, такого не случилось, но еще несколько раз девочку пытались достать из монастыря. 30 июля 1530 года группа сенаторов попыталась забрать Катерину, и кто знает, как закончилась бы ее судьба, если бы она не сохранила присутствие духа. Уже в 11 лет она способна была показать твердый характер. Глядя взрослым прямо в глаза, она спокойным и решительным тоном напомнила о неприкосновенности монастыря, заявив, что добровольно никогда не покинет его стены. Если сенаторы готовы применить силу против беззащитного ребенка, вырвав его из святого убежища и тем самым грубо поправ священные законы, то пусть они запятнают себя подобным святотатством. И сеньоры отступили.

Флоренция не смогла отстоять свою независимость – 12 августа 1530 года голод и чума вынудили Флоренцию к сдаче, но Катерина смогла отстоять свою жизнь. Она даже думала, что в тиши монастырских стен ей было бы надежнее и впредь. Но она была слишком ценной фигурой в политической игре Папы, чтобы тот позволил ей навсегда удалиться от мира. Итак, последовал приказ возвратиться в Рим.

Матримониальные планы, которые строил Папа Климент VII с момента ее рождения, стали приобретать более конкретные очертания. Вариантов, кому отдать высокородную девицу, было несколько, но Климент VII отверг все эти предложения после того, как в декабре 1530 года король Франции попросил ее руки для своего второго сына, Генриха, герцога Орлеанского. Приданое Катерины в размере 130 тысяч экю представлялось весьма скромным и было значительно меньше суммы, которую первоначально требовал Франциск I. Однако это компенсировалось обещанием Климента дать своей племяннице и, соответственно, ее будущему супругу, помимо Пармы, города Пизу, Ливорно, Реджо и Модену. Для представительницы итальянского клана торговцев и банкиров было большой удачей войти в семью правителя одного из самых влиятельных государств Европы. Пусть даже по матери она отпрыск рода Бурбонов, брак все равно был скандальный.

Девушка, имя которой теперь стало звучать как Екатерина, с первой встречи полюбила своего мужа. А вот его сердце полностью занимала другая. Диана де Пуатье была на 20 лет старше Генриха, хотя и писаной красавицей. Чем она так привлекла довольно мрачного, хотя и физически крепкого юношу, что тот всю жизнь любил ее одну, остается загадкой для потомков. А вот жена Генриха не привела в восторг – рыжая, низкорослая, худая, с глазами навыкате и толстыми губами – она ну никак не напоминала Диану. Но на избалованный роскошью французский двор Екатерина все же сумела произвести впечатление, обратившись к помощи одного из самых знаменитых флорентийских мастеров, который изготовил для юной невесты туфельки на высоком каблуке. Свадьба, состоявшаяся в Марселе 28 октября 1533 года, стала большим событием и отмечалась с размахом, всем раздавали подарки. Такого скопления высшего духовенства Европа не видела давно. На церемонии присутствовал сам Папа Климент VII в сопровождении многих кардиналов. Четырнадцатилет-ние молодожены покинули торжество в полночь – несмотря на юный возраст, Папа настоял на фактическом завершении их брака. После свадьбы последовали 34 дня непрерывных пиршеств и балов. На свадебном пиру итальянские повара познакомили французский двор с новым десертом из фруктов и льда – это было первое мороженое.

25 сентября 1534 года неожиданно умер Климент VII. Сменивший его Павел III расторг союз с Францией и отказался выплатить приданое Екатерины. Политическая ценность Екатерины внезапно улетучилась, ухудшив этим ее положение в незнакомой стране. Король Франциск жаловался, что «девочка приехала ко мне совершенно голой». И прежде незавидное положение Екатерины стало совсем неприятным – весь двор презирал ее.

Екатерине, рожденной в купеческой Флоренции, где родители не были озабочены тем, чтобы дать своим отпрыскам разностороннее образование, было весьма трудно при утонченном французском дворе. Она чувствовала себя невеждой, не умевшей изящно строить фразы и допускавшей много ошибок в письмах. Нельзя забывать, что французский язык был для нее неродным, она говорила с акцентом и, хотя произносила слова достаточно ясно, придворные дамы презрительно делали вид, что плохо понимают ее. Екатерина была изолирована от общества и страдала от одиночества и неприязни со стороны французов, которые высокомерно называли ее «итальянкой» и «купчихой».

В 1536 году неожиданно умер восемнадцатилетний дофин Франциск, и муж Екатерины стал наследником французского престола. Теперь Екатерине предстояло заботиться о будущем трона. Смерть деверя положила начало домыслам о причастности флорентийки к его отравлению для восшествия «Екатерины-отравительницы» на французский престол. По официальной же версии, дофин умер от простуды, тем не менее придворный, итальянский граф Монтекукколи, подавший ему, разгоряченному азартной игрой, чашу с холодной водой, был казнен.

Положение осложнялось еще и тем, что ширились слухи о бесплодии Екатерины. Многие советовали королю аннулировать брак. Под давлением мужа, желавшего закрепить свое положение рождением наследника, Екатерина долго и тщетно лечилась у всевозможных магов и целителей с одной-единственной целью – забеременеть. Были использованы все возможные средства для удачного зачатия, в том числе питье мочи мула и ношение навоза коровы и оленьих рогов на нижней части живота. Десять лет у супругов не было детей. Официальная версия истории известна: якобы Генрих имел некоторую патологию, потом согласился на операцию и почти через одиннадцать лет напряженного ожидания дети посыпались будто из рога изобилия. Но эта версия довольно сомнительна – есть сведения, что в 1537 году у Генриха родился внебрачный ребенок.

Наконец 20 января 1544 года Екатерина родила сына. Мальчика назвали Франциском – в честь деда, правящего короля, тот даже прослезился от счастья, узнав об этом. Следует заметить, что ее отношения с тестем заметно улучшились на почве общего увлечения. Она покорила сердце короля своим страстным увлечением охотой. При этом Екатерина если и не придумала сама, то, по крайней мере, ввела во Франции моду на новый для женщин способ садиться на лошадь, что позволяло им участвовать в охоте наравне с мужчинами. Она скакала верхом, как амазонка.

После первой беременности у Екатерины, казалось, больше не было проблем с зачатием. Рождением еще нескольких наследников она упрочила свое положение при французском дворе. Однако все ее сыновья оказались ущербными – кто умственно, кто физически. Безвольные, они в то же время отличались коварством и мстительностью. Дочери не разочаровали – но и их королева не особенно любила. Она смотрела на них лишь с точки зрения выгодных династических союзов.

В 1556 году, при очередных родах, Екатерину спасли от смерти хирурги, обломав ножки одной из двойняшек, которая пролежала в утробе матери мертвой шесть часов. Впрочем, и второй девочке, суждено было прожить всего лишь шесть недель. В связи с этими родами, которые прошли очень сложно и едва не стали причиной смерти Екатерины, врачи посоветовали королевской чете больше не думать о рождении новых детей.

После этого совета Генрих прекратил посещать спальню своей супруги, проводя все свободное время со своей фавориткой Дианой де Пуатье. Это показало всем, что Диана полностью заняла место Екатерины, которая, в свою очередь, вынуждена была терпеть возлюбленную супруга. Ей, как настоящей Медичи, даже удалось превозмочь себя и, смирив гордость, расположить к себе влиятельную фаворитку мужа. Диана же была очень довольна, что Генрих женат на женщине, которая предпочитала ни во что не вмешиваться и закрывала на все глаза.

31 марта 1557 года умер Франциск I, и на престол взошел Генрих II. Екатерина стала королевой Франции. К моменту коронации Генриха Екатерине было под сорок. Это была уже зрелая дама, понимавшая толк в интригах двора, поэтому она сразу же приобрела союзников, но престол не увеличил ее власти. По-прежнему сердцем мужа управляла всесильная Диана. Изредка Екатерина одерживала мелкие победы над своей соперницей: пыталась ее скомпрометировать в глазах короля, подыскивала ей замену – все-таки фаворитке уже исполнялось шестьдесят лет, однако Медичи по-прежнему оставалась на задворках основной политической борьбы.

Надо сказать, что деятельная натура Екатерины проявилась в том, что королева собрала при дворе весь цвет европейского искусства. Она охотно покровительствовала признанным талантам и протежировала начинающим. Увлекалась она и астрологией. Один из астрологов и предсказал случайную смерть короля. Катрен Нострадамуса, в котором речь идет о гибели «старого льва» в поединке с «молодым», который «выколет ему глаза», позже получил славу как предсказание смерти Генриха II, причем сбывшееся еще при жизни Нострадамуса. Однако ни сам Нострадамус, ни его современники не связывали катрен с этим событием.

Смерть Генриха действительно была нелепой. 1 июля 1559 года он участвовал в рыцарском поединке с лейтенантом своей шотландской гвардии графом Габриэлем де Монтгомери. Раззадоренный молодой соперник нанес Генриху сильный удар по голове. Король защищался копьем, древко его не выдержало, расщепилось на несколько лучин, и одна из них влетела в правое глазное отверстие шлема. Через глаз Генриха дерево вошло в мозг, смертельно ранив монарха. Король был увезен в замок де Турнель, где из его лица были извлечены остальные обломки злополучного копья. Лучшие врачи королевства боролись за жизнь Генриха. Екатерина все время находилась у постели супруга, а Диана не появлялась, может быть, боясь приказания королевы отправиться вон навсегда. Время от времени Генрих даже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы диктовать письма и слушать музыку, но очень скоро он ослеп и потерял речь. 10 июля 1559 года Генрих II умер. С этого дня Екатерина выбрала своей эмблемой сломанное копье с надписью «Lacrymae hinc, hinc dolor» («От этого все мои слезы и боль моя») и до конца своих дней в знак траура носила черные одежды. Она первой выбрала траур черного цвета. До этого в средневековой Франции траур был связан с белым цветом.

Несмотря ни на что, Екатерина обожала мужа. «Я так сильно любила его…» – писала она дочери Елизавете после смерти Генриха. Екатерина Медичи в течение тридцати лет носила траур по своему супругу и вошла в историю Франции как «Черная королева».

Королем Франции стал ее старший сын – пятнадцатилетний Франциск II. Не стоит сомневаться, что его мать приняла живейшее участие в судьбе страны. Екатерина занималась государственными делами, принимала политические решения, осуществляла контроль над Королевским Советом. Однако все складывалось не так просто – ключевые посты в королевстве захватило семейство Гизов, которое совсем не расположено было уступать свои позиции. Страна была в хаосе, стояла на грани гражданской войны. И основная причина крылась в религиозных разногласиях. Королева призвала религиозных лидеров обеих сторон к диалогу, чтобы разрешить проблему их доктринальных различий. Несмотря на ее оптимизм, «Конференция в Пуасси» закончилась неудачей, распустив себя без разрешения королевы. Точка зрения Екатерины на религиозные проблемы была несколько наивной – королева никогда не была фанатичной и видела религиозный раскол лишь в политическом ракурсе. «Она недооценила силу религиозного убеждения, воображая, что все будет хорошо, если только она сможет склонить обе стороны к согласию» – так писал о ней один историк.

Однако королева-мать смогла обернуть ситуацию к выгоде для себя. Екатерина, выросшая в папском дворце, благоволила, конечно, к католикам, но влияние Гизов можно было уменьшить, только поддерживая протестантов. Она незамедлительно приняла тактику лавирования и натравливания одних на других. В атмосфере жесткой грызни она постепенно укрепляла свою власть.

Франциск II скончался в Орлеане незадолго до своего 17-летия от воспаления мозга, вызванного инфекцией в ухе. Детей у него не было, и на престол вступил его 10-летний брат Карл IX. Он никогда не был в состоянии управлять самостоятельно и проявлял минимум интереса к государственным делам. Карл был склонен к истерикам, которые со временем стали переходить во вспышки ярости. Он страдал от одышки – признака туберкулеза, который в конце концов и свел его в могилу.

Двойственная политика Екатерины привела к тому, что она начала терять нити управления событиями. Решив выдать дочь Маргариту за протестанта, короля Генриха Наваррского, Екатерина думала, что таким образом она подтачивает силы своих злейших противников – Гизов. Однако, плетя интриги, она сама попала в ловушку, не заметив, как вниманием юного Карла завладел ярый гугенот Колиньи. Он с великой настойчивостью склонял мальчика объявить войну Испании, а главное, не побоялся открыто угрожать королеве. Этого Екатерина потерпеть не могла: во-первых, война внешняя как способ решить внутренние проблемы казалась ей великой глупостью, а, во-вторых, влиять на своего сына она предпочитала сама.

Она вызвала к себе Гизов и разрешила им обратить свои мечи против гугенотов, чего католики добивались уже давно. Через несколько дней после венчания Маргариты Валуа и Генриха Наваррского, в ночь святого Варфоломея, и произошла знаменитая кровавая резня. По-видимому, в глубине души Екатерина, как хитрый и коварный политик, надеялась, что вожди обоих лагерей перережут друг друга, но католики оказались сплоченнее.

Гвардейцы короля ворвались в спальню Колиньи, убили его и выбросили тело из окна. Раздавшийся одновременно с этим убийством звон колокола явился условным знаком к началу резни гугенотских лидеров, большинство из которых погибли в собственных кроватях. Свежеиспеченный католик Генрих Наваррский был поставлен перед выбором – между смертью, пожизненным заключением и переходом в католицизм. Он решил стать католиком, после чего ему предложили остаться в комнате для его же собственной безопасности. Все гугеноты внутри и вне Лувра были убиты, а те, кому удалось бежать на улицу, были застрелены ждавшими их королевскими стрелками. Парижская резня продолжалась почти неделю, распространившись по многим провинциям Франции, где беспорядочные убийства продолжились. По словам историка Жюля Мишле, «Варфоломеевская ночь была не ночью, а целым сезоном». В ночь с 23 на 24 августа 1572 года только в одном Париже погибло от 5 000 до 30 000 человек. 29 сентября, когда Генрих Бурбон встал на колени перед алтарем как добропорядочный католик, Екатерина повернулась к послам и засмеялась. С этого времени ведет свое начало «черная легенда» о Екатерине, злой итальянской королеве.

Гугенотские летописцы заклеймили Екатерину как коварную итальянку, которая следовала совету Макиавелли «убить всех врагов одним ударом». Несмотря на обвинения современников в планировании резни, некоторые историки не вполне соглашаются с этим. Тем не менее факт того, что королева-мать знала о готовящихся убийствах, практически неоспорим. Каковы бы ни были причины случившегося кровопролития, которое очень быстро вышло из-под контроля Екатерины и кого-либо еще, но гугенотам был нанесен сокрушительный удар, в результате которого они лишились многих из своих видных предводителей. Это событие стало «самой ужасной религиозной резней столетия», по всей Европе она «оставила в умах протестантов неизгладимый след и мнение, что католицизм был кровавой и предательской религией». После Варфоломеевской ночи около 200 тысяч гугенотов бежали в соседние государства. Но это событие дало королеве не только мрачную репутацию, но и некоторые политические дивиденды. Ее приветствовал король испанский, а папа Григорий XIII приказал иллюминировать Рим, выбил медаль в честь великого события и отправил поздравление «христианнейшему королю и его матери» в Париж.

Два года спустя, после кончины двадцатитрехлетнего Карла IX, Екатерина оказалась перед новым кризисом. Предсмертными словами умирающего сына Екатерины были: «О, моя мать…» За день до своей смерти он назначил мать регентшей, так как его брат – наследник французского престола герцог Анжуйский – находился в Польше, став ее королем. В письме Генриху Екатерина написала: «Я разбита горем… Мое единственное утешение – это скорее увидеть Вас здесь, как требует того Ваше королевство, и в добром здравии, поскольку, если я и Вас потеряю, то заживо похороню себя вместе с Вами».

Генрих был любимым сыном Екатерины. В отличие от своих братьев, он занял престол в совершеннолетнем возрасте. Он был наиболее здоровым из всех, хотя также имел слабые легкие и страдал от постоянного утомления. Екатерина не могла контролировать Генриха так, как она это делала с Франциском и Карлом. Ее роль во время правления Генриха сводилась к роли государственного исполнителя и странствовавшего дипломата. Она путешествовала по королевству вдоль и поперек, укрепляя власть короля и препятствуя войне. В 1578 году Екатерина взяла на себя восстановление мира на юге страны. В возрасте пятидесяти девяти лет она предприняла восемнадцатимесячную поездку по югу Франции, встречаясь там с гугенотскими лидерами. Она перенесла катаральное воспаление и страдала ревматизмом, но ее главным беспокойством был Генрих. Когда у него случился нарыв в ухе – такой же, как тот, что убил Франциска II, Екатерина была вне себя от беспокойства. После того, как она услышала новость о его благополучном выздоровлении, она написала: «Я полагаю, что Бог сжалился надо мной. Видя мои страдания от потери моего мужа и детей, он не хотел окончательно сокрушить меня, отобрав и этого от меня… Эта ужасная боль отвратительна, поверьте мне, быть вдалеке оттого, которого любишь так, как я люблю его, и зная о том, что он болен; это схоже со смертью на медленном огне».

Кроме Генриха у Медичи был еще один сын, Франсуа, но кроме проблем он ничего не принес ей. Франсуа составил заговор с целью завладеть троном в то время, когда Генрих находился в Польше, и позже продолжал нарушать мир в королевстве, используя любую возможность. Последней, хотя и сомнительной со стратегической точки зрения попыткой реабилитироваться, была кампания в Нидерландах. Увы, но он потерпел сокрушительное поражение. Антверпен стал концом военной карьеры Франсуа. Екатерина Медичи в письме к нему писала: «…лучше тебе было умереть в юности. Тогда бы ты не стал причиной смерти стольких отважных благородных людей». Предыдущий удар настиг его, когда Елизавета I официально разорвала помолвку с ним – не то чтобы он любил королеву Англии, но очень рассчитывал на этот брак. 10 июня 1584 года Франсуа умер в Нидерландах. На следующий день после смерти сына Екатерина написала: «Я настолько несчастна, живя достаточно долго, видя, как много людей умирают раньше меня, хотя я понимаю, что желанию Бога нужно повиноваться, что Он владеет всем и то, что Он одалживает нам только до тех пор, пока Он любит детей, которых Он дает нам».

Смерть самого младшего сына Екатерины стала настоящим бедствием для ее династических планов. У Генриха III не было детей, и казалось маловероятным, что они у него (стакими постельными предпочтениями!) когда-нибудь появятся. Он даже не женился на Елизавете, что было чрезвычайно выгодно для Франции. Согласно закону, наследником французской короны стал бывший гугенот Генрих Бурбон, король Наваррский. Ни его, ни свою дочь Маргариту, которая меняла любовников просто с невероятной скоростью, Екатерина не любила. Дочь в письмах называла «мое несчастье» и «это существо». Интересно отметить, что из всех 10 детей Екатерины только Маргарита прожила достаточно долгую жизнь – 62 года.

Екатерина Медичи умерла 5 января 1589 года в возрасте шестидесяти девяти лет. Вскрытие трупа выявило ужасное общее состояние легких с гнойным нарывом в левой части. По мнению современных исследователей, возможной причиной смерти Екатерины Медичи был плеврит. «Те, кто был близок к ней, полагали, что жизнь ее была сокращена досадой из-за поступков ее сына» – считал один из летописцев. Спустя восемь месяцев после смерти Екатерины все, к чему она так стремилась и о чем мечтала при жизни, свелось к нулю: религиозный фанатик, монах Жак Клеман, заколол ее столь любимого сына и последнего Валуа – Генриха III.

Жизнь жестоко обошлась с этой женщиной: сыновья, которых она так любила, умерли бездетными, род, о котором так заботилась, угас. Ее имя на века стало ассоциироваться с коварством и предательством. Но так ли уж была она плоха? Екатерина Медичи предпринимала отчаянные попытки удержать монархию и династию Валуа на троне любой ценой. Можно смело утверждать, что без Екатерины ее сыновья никогда не сохранили бы власть, поэтому и период их правления часто называют «годами Екатерины Медичи». Екатерине Медичи вменяют в вину амбициозность – как будто она не имела на это права! Ее современник, известный французский гуманист, мыслитель Жан Боден так написал о ее королевском правлении: «Если государь слаб и зол – то он создает тиранию, если жесток – организует бойню, если распущен – устроит бордель, если жаден – сдерет с подданных шкуру, если неукротим – высосет кровь и мозг. Но самая страшная опасность – интеллектуальная непригодность государя». Никто и никогда не сомневался в уме Екатерины. Но кроме политики и детей были в ее жизни и другие увлечения.

Она любила искусство и поддерживала талантливых мастеров. Она обладала живым умом и любознательностью, любила общество ученых, писателей, художников, коллекционеров. И сама она коллекционировала картины, предметы искусства, диковинные и всякого рода изящные вещицы, собирала географические карты, книги и манускрипты. В ее коллекции было 476 картин, главным образом портретов – в настоящее время они составляют часть собрания Лувра. Она знала латынь и более или менее древнегреческий и покровительствовала многим писателям своего времени. Также она была одним из «влиятельных людей в кулинарной истории». Ее банкеты во дворце Фонтенбло славились своим великолепием.

Но особенно Екатерина была сведущей в архитектуре: часовня Валуа в Сен Дени, дополнение к замку Шенонсо… Она лично обсуждала план и художественное оформление дворца Тюильри. Популярность балета во Франции также связывают с Екатериной Медичи, принесшей этот вид сценического искусства из Италии. Несколько предметов одежды, созданных для нее, вроде женских панталон и корсета на шнуровке, на века стали предметом гардероба женщин. Даже как-то несправедливо, что эту женщину помнят только за яды, в которых она великолепно разбиралась. Одно роковое событие заслоняет и как бы перечеркивает сделанное Екатериной Медичи за десятилетия непосильных трудов – Варфоломеевская ночь, хотя слишком уж несправедливо вешать всех собак на нее одну. Она просто не понимала, что люди зайдут настолько далеко из-за некоторых отличий в догматах. Но как бы то ни было, хорошо или плохо, но мы ее помним, ведь она одна из тех женщин, которые изменили ход истории для своей страны.

 

Елизавета Английская

В истории есть две знаменитые Девы – Орлеанская и Королева. «Королевой-девственницей» называли английскую королеву Елизавету I. Она – самая почитаемая королева и даже, наверное, – правитель Великобритании. Время правления Елизаветы иногда называют «золотым веком Англии» – как в связи с расцветом культуры, так и с возросшим значением Англии на мировой арене.

Родилась Елизавета в полдень 7 сентября 1533 года в покоях Гринвичского дворца. Говорят, что с первых дней ее появления на свет обстановка вокруг новорожденной была не слишком доброжелательной. Придворные шептались, что рождение дочери – Божья кара королю Генриху за разрыв с Римом. Кто-то невзлюбил принцессу и за то, что она – дочь Анны Болейн, «шлюхи Нэн», укравшей корону у законной королевы Екатерины Арагонской. Отец тоже был не в восторге: Генрих VIII надеялся, что Анна подарит ему долгожданных сыновей, ведь многолетний брак с Екатериной не дал Англии наследника мужского пола, и положение династии Тюдоров было весьма непрочным.

Однако торжества по случаю рождения принцессы были на редкость пышными. Крещение девочки прошло в том же Гринвиче 10 сентября: имя свое она получила в честь бабушки – матери Генриха VIII, Елизаветы Йоркской.

В декабре 1533 года девочке определили в качестве места жительства резиденцию Хэтфилд-хаус, небольшой дворец неподалеку от Лондона. Прежде Хэтфилд занимала дочь Екатерины – Мария, которую теперь отселили в дальний флигель, лишив всех почестей. Впоследствии «кровавая Мэри» не забудет этого, и, когда ее попросят представиться принцессе, Мария ответит: «В Англии только одна принцесса – я».

Родители довольно редко навещали свою дочь, хотя Анна Болейн и была привязана к дочери. Нельзя сказать, что Генрих не любил девочку. У нее был только один изъян – ее пол. А от королевы по-прежнему ждали сыновей. Иногда Елизавету привозили в Лондон, чтобы показать иностранным послам и наметить будущие выгодные браки. Когда девочке было семь месяцев, Генрих едва не сговорился о ее обручении с третьим сыном Франциска!. С этой целью малышку предъявили французским послам сперва в «роскошном королевском облачении», а затем голой, чтобы они убедились в отсутствии у невесты физических недостатков.

Во времена, когда больше младенцев умирало, чем выживало, Елизавета росла на удивление здоровой, румяной и не по годам сообразительной. Плакала она редко, зато прекрасно знала, как при помощи слез добиться у нянюшек желанного лакомства или игрушки. Конечно, «единственную» наследницу баловали и угождали всем ее желаниям. Во время дворцовых торжеств к малышке выстраивалась целая очередь пэров, которые складывали у ее ног подношения. Елизавета в сшитом, как на взрослую, парчовом платье благодарила каждого, изящно приседая на французский манер. Уже тогда она приучалась вести себя так, как подобает королеве.

Но нельзя сказать, что детство ее продлилось долго. Елизавете было два года и восемь месяцев, когда она лишилась матери – Анну Болейн казнили по обвинению в государственной измене. Она так и не родила Генриху сына и, как доказал скорый суд, «неоднократно изменяла своему супругу». Всем с самого начала было ясно, что Генрих решил избавиться от Анны, и доказательства «многократных измен» были явно фальсифицированными. А может и нет… Худенькая рыжая девочка мало напоминала Генриха VIII, зато была весьма похожа на мать, а также на ее предполагаемого любовника – придворного музыканта Марка Смитона. Король поспешил снова жениться, а Елизавету признал незаконнорожденной (как несколько лет назад он признал незаконнорожденной принцессу Марию): оба предыдущих королевских брака теперь стали недействительными и не имели никаких юридических последствий.

Елизавета по-прежнему жила в Хэтфилде под надзором «начальницы нянь» леди Брайан и управляющего Джона Шелтона. Генрих сократил расходы на содержание дочери, но распорядился воспитывать ее по-королевски – ведь она оставалась выгодным товаром для иностранных женихов. Осенью 1536-го у нее появилась новая гувернантка Кэтрин Эшли, которая заботилась не только о воспитании девочки, но и об образовании, обучая ее читать и писать по-английски и на латыни. Долгое время Кэт заменяла принцессе мать, и позже Елизавета вспоминала: «Она провела подле меня долгие годы и прилагала все усилия к тому, чтобы обучить меня знаниям и привить представления о чести… Мы теснее связаны с теми, кто нас воспитывает, чем с нашими родителями, ибо родители, следуя зову природы, производят нас на свет, а воспитатели учат жить в нем». Елизавету научили всему – вести себя за столом, танцевать, молиться и рукодельничать. Уже в шесть лет она подарила маленькому братику Эдуарду батистовую рубашку собственного изготовления.

Вообще-то у Елизаветы не было особых причин любить сына Джейн Сеймур, который закрывал ей дорогу к трону. Правда, сама королева Джейн обращалась с девочкой ласково, но вскоре после рождения сына она умерла. Генрих женился еще три раза. С Анной Клевской он попросту развелся, а юную Кейт Говард повелел казнить за измену. Гибель молодой королевы потрясла девятилетнюю Елизавету едва ли не больше, чем смерть матери. Именно в этом возрасте у будущей королевы сформировалось стойкое неприятие брака. Шестая и последняя супруга отца Екатерина Парр твердо решила относиться к королевским отпрыскам, как к своим детям. Именно по ее просьбе Елизавета, Мария и Эдуард обосновались в королевском дворце. Старшая сестра ликовала – для нее это было приближением к желанной власти. А Елизавета тосковала по зеленым лугам и лесам Хэтфилда, по своей Кэт и по товарищу детских игр – Роберту Дадли, сыну одного из приближенных Генриха. Только с ним нелюдимая принцесса была откровенна и однажды сказала, что, насмотревшись на печальную участь отцовских жен, решила никогда не выходить замуж.

Елизавета очень рано начала проявлять свои природные способности – в десятилетнем возрасте она неплохо говорила по-гречески, по-итальянски и по-французски. Ее латынь была безупречна – на этом языке принцесса не только читала сочинения римских историков, но и писала пространные письма своей мачехе – Екатерине Парр. Ее таланты произвели впечатление даже на королевского антиквара Джона Лиланда.

Хотя Елизавета по-прежнему считалась незаконнорожденной, ее воспитанием занимались лучшие преподаватели Кембриджа. Это были молодые, свободомыслящие ученые, приверженцы Ренессанса. Со временем к Елизавете присоединился ее младший брат Эдуард. Именно в 1543–1547 годах в королевском семействе установилась относительно спокойная атмосфера – Генрих был вполне счастлив с Екатериной Парр, у него подрастал принц-наследник, а дочери смирились со своим положением «незаконнорожденных».

28 января 1547 года Елизавете, находившейся в Энфилде, сообщили, что ее отец скончался. В завещании короля говорилось, что престол он оставляет сыну Эдуарду. В случае смерти Эдуарда (при отсутствии наследников) его наследует Мария, затем ее дети, потом Елизавета и ее дети. Последним проявлением монаршей воли Генрих VIII «признал» своих дочерей и дал им надежду если не на корону Англии, то на достойный брак с принцем любой европейской страны. После смерти Генриха VIII в положении Елизаветы многое изменилось. Оставив дворец брату, она вместе с Марией переехала в особняк королевы в Челси, где вскоре появился новый хозяин – Екатерина Парр вышла замуж за адмирала Томаса Сеймура, родного дядю по матери Эдуарда VI. Однако Сеймур был крайне честолюбив – ему было мало близости клана Сеймуров к трону, ему хотелось большего. Существует версия, что Томас Сеймур желал со временем жениться на принцессе Елизавете, а пока она была совсем юной, принялся за ней ухаживать. По утрам он врывался к Елизавете в спальню и принимался тормошить и щекотать юную принцессу, нимало не стесняясь присутствия служанок и верной Кэт. Екатерина Парр, видя такое поведение мужа, несмотря на почти материнскую любовь к своей падчерице, все же отослала ее в Хартфордшир, в поместье Чешант. Там Елизавета продолжила свои занятия с опытным учителем Роджером Эшамом. Обладавшего энциклопедическими знаниями Эшама Елизавета боготворила потом всю жизнь.

Но за два дня до пятнадцатилетия Елизаветы Екатерина Парр умерла от родов. По Лондону разнеслись слухи, что адмирал, амбиции которого продолжали расти, вот-вот посватается к Елизавете, и даже Кэт считала это хорошей идеей. Однако многие думали, что Сеймур уже соблазнил принцессу, и именно это ускорило смерть его супруги.

Между тем Елизавета все сильнее укреплялась в своем отвращении к браку. Этому способствовало поведение Сеймура, который теперь лицемерно лил слезы над гробом жены, прибрав к рукам ее немалое состояние. Адмирал не скрывал своих притязаний на власть, и Елизавета жила в постоянном страхе: она боялась, что он просто вынудит ее выйти за него замуж. Конец наступил в марте 1549-го – Томас Сеймур был арестован и спустя неделю казнен. Елизавету тоже допрашивали на предмет участия в заговоре, но быстро оправдали.

После смерти короля лорд-протектор Джон Дадли возвел на престол юную Джейн Грей – правнучку Генриха VII. В стране началась смута. В результате вооруженного конфликта между сторонниками Джейн I – «королевы девяти дней» – и приверженцами принцессы Марии победили последние. Елизавета предусмотрительно осталась в Хэтфилде – ее предупредил об опасности лорд Уильям Сесил, секретарь Совета. Время Елизаветы еще не пришло. На престоле оказалась ревностная католичка Мария I.

С первых же дней правления Мария принялась активно действовать – ее главной задачей стало возвращение Англии в лоно католической церкви. Большинство населения Англии оставались католиками, но узкая прослойка дворян-протестантов, выдвинувшихся при Генрихе и Эдуарде, имела непропорционально сильное влияние в обществе.

В январе 1554 года протестант Томас Уайетт поднял восстание в Кенте, чтобы не допустить заключения брака между Марией и Филиппом. Вероятно, настоящей целью заговорщиков была передача короны Елизавете, однако следователи Марии не смогли выбить из пленных мятежников каких-либо свидетельств против ее сестры. Мария заточила Елизавету в Тауэр, но по требованию Тайного Совета сохранила ей жизнь.

В Англии росло недовольство политикой королевы. Оно стало очевидным после того, как летом 1554 года в Лондон прибыл Филипп Испанский – будущий супруг Марии. В преддверии своей свадьбы королева освободила свою сестру из Тауэра. На ее решение повлияло то, что Томас Уайтт перед казнью поклялся, что «миледи Елизавета никогда не знала о заговоре…» Принцессу сослали в захолустный Вудсток. В тамошнем сыром климате ее стали донимать болезни: лицо покрылось фурункулами, внезапные приступы гнева сменялись слезами. Кое-как пережив зиму, она вернулась в столицу – Филипп Испанский, ставший мужем Марии, решил безопасности ради держать Елизавету поближе ко двору. Ее опасались, но вместе с тем она была единственной наследницей престола – брак Марии и Филиппа оказался бездетным.

Скоро Елизавета перебралась в любимый Хэтфилд, где вокруг нее стали собираться друзья – Кэт Эшли, казначей Перри, учитель Роджер Эшем. Все больше придворных и церковников приезжали сюда, покидая королевский дворец, где хозяйничали испанцы. К осени 1558-го, когда здоровье Марии резко ухудшилось, путь ее сестры к трону преграждали лишь два человека. Одним был Филипп Испанский. Другим – Реджинальд Поул, кардинал и архиепископ Кентерберийский, который был убежденным католиком и пользовался большим влиянием при дворе. Однако судьба продолжала хранить Елизавету: 16 ноября, когда Мария испустила последний вздох, Филипп оказался в Испании, а кардинал Поул сам лежал при смерти.

В тот же день, ближе к полудню, в зале парламента Елизавета была провозглашена королевой Англии. Огромная толпа горожан, собравшаяся у мэрии, встретила это известие радостными криками. Елизавете было двадцать пять лет – по меркам XVI века, когда многие не доживали до пятидесяти, это был достаточно солидный возраст. Однако все отмечали, что королева выглядит гораздо моложе своих сверстниц. Помимо физической активности и умеренности в питании, этому способствовало и то, что королева не была изнурена многократными родами и выкидышами, как большинство женщин ее возраста. В общем, красавица, протестантка – народ был счастлив.

Первым делом новая королева прекратила казни и преследования протестантов. Потом пришлось срочно одалживать у лондонских банкиров деньги для уплаты долгов – королевская казна оказалась пуста. Главным делом была коронация – сложный ритуал, призванный напомнить подданным о величии британской монархии. В ее преддверии Елизавета обновляла государственный аппарат, в который вошли как приближенные Эдуарда, так и старые друзья принцессы, включая казначея Перри. Главным советником королевы был назначен Уильям Сесил, ставший вскоре государственным секретарем и лордом Берли. Этот энергичный и трудолюбивый чиновник обладал редкостным умением примирять интересы враждующих дворцовых партий.

В январе 1559 года отшумела пышная коронация: костюмированные шествия, военные парады, фейерверки. Поэты-самоучки читали стихи, где называли Елизавету «львицей Англии». От глаз придворных не укрылось, что рядом с виновницей торжества постоянно находился ее друг детства Роберт Дадли, ставший теперь главным конюшим. Елизавета, казалось, сознательно шокировала общество своим поведением. А верные люди доказывали ей, что молодой конюший ей не пара…

Но что бы ни творилось в личной жизни королевы, это никак не отражалось на ее политике. Сначала она занялась религиозными делами, продолжая дело своего отца. 25 января 1559 года открылся первый парламент Елизаветы. Королева не изгнала и не подвергла репрессиям никого из приверженцев покойной Марии. Своим «Актом о единообразии» она показала, что будет следовать курсу Реформации, начатому ее предшественниками Генрихом VIII и Эдуардом VI, но католикам в Англии не было запрещено служить мессу. Именно этот акт веротерпимости позволил королеве избежать гражданской войны.

А уже 10 февраля парламент обратился к королеве с призывом обеспечить английский трон наследником – ей было предписано выбрать себе супруга. Ни одна королева не правила Англией самостоятельно, даже Мария, все ждали, когда появится «настоящий» правитель. Список претендентов открывал Филипп II, некогда женатый на Марии I, затем шли эрцгерцоги Фредерик и Карл Габсбург, шведский кронпринц Эрик. Со временем к ним прибавятся герцог Анжуйский и даже царь Всея Руси Иоанн Васильевич Грозный – всем им Елизавета отказала.

Парламент продолжал настаивать на выборе жениха. Елизавета не намеревалась делить власть с мужчиной, но в 1559 году она не могла в открытую спорить с парламентом, поэтому дала уклончивый ответ. Место официального жениха Елизаветы занял Роберт Дадли, который вел себя как настоящий монарх. Оставалась одна преграда – его законная жена Эми Робсарт, но в сентябре 1560 года ее обнаружили мертвой у подножия лестницы. Ее муж с утра уехал на охоту вместе с королевой, предварительно отослав слуг.

Разыгрался громкий скандал. Многие были уверены, что королева и Роберт подослали к несчастной женщине убийц. Требовали судебного разбирательства и даже низвержения «рыжей шлюхи». Сановники во главе с Сесилом явились к Елизавете, фактически предъявив ей ультиматум – удалить Дадли от двора. Ей пришлось согласиться, и несостоявшийся жених был отослан в провинцию. Смерть Эми оставила пятно на репутации королевы, хотя уже в XX веке исследования ученых помогли оправдать ее. Изучение останков миссис Дадли показало, что женщина упала с лестницы из-за приступа острой боли, вызванного, скорее всего, смещением дисков позвоночника.

На протяжении всего своего царствования Елизавета многократно заявляла, что их связь с Дадли была исключительно платонической. Так, в конце 1562 года, когда королева заболела оспой, то, назначив в случае своей смерти Роберта Дадли лордом-протектором королевства, она заявила придворным, что между нею и сэром Робертом «никогда не было ничего вульгарного». Даже в конце жизни Елизавета неуклонно твердила о своей девственности.

Некоторые историки предполагают, что из-за подорванного здоровья Елизавета была не способна к деторождению и именно поэтому отказывалась выходить замуж. Другие видят причину этого решения в подсознательном страхе перед замужеством, вызванном неудачными браками отца. Третьи принимают на веру версию самой Елизаветы, которая уверяла, что не хочет выходить замуж за одного мужчину, поскольку она «замужем за всей Англией». Возможно, королева на самом деле старалась не допустить к власти ни одного из британских и особенно иностранных соискателей ее руки. Она желала править сама, резонно считая, что делает это не хуже монархов-мужчин.

Тем не менее в истории существует один достаточно загадочный факт. В бумагах испанского министра Фрэнсиса Энгелфилда (долгие годы он являлся шпионом при английском дворе и в конечном итоге был выслан за пределы Англии) были найдены три письма, направленные им в 1587 году испанскому королю. В них сообщалось, что на борту корабля, пришедшего в Испанию из Франции, был арестован англичанин, которого заподозрили в шпионаже. Во время допроса он признался, что его имя Артур Дадли и что он является незаконным сыном Роберта Дадли и английской королевы Елизаветы I. По его словам, он родился в 1561–1562 гг., и сразу же после рождения Кэтрин Эшли (няня королевы, которая была рядом с нею на протяжении всей жизни) отдала его на воспитание в семью Роберта Саузерна. Личным учителем Артура стал Джон Смит, близкий друг Саузерна. До самой смерти Саузерна Артур считал себя его сыном. Однако на смертном одре Роберт Саузерн признался, что не являлся его отцом, и открыл ему тайну его рождения.

Косвенные доказательства данной версии действительно существуют. Среди них приводится, например, то, что во многих письмах иностранных послов, работавших при английском дворе, достаточно часто и регулярно встречаются упоминания, что приблизительно в 1561 году королева заболела «скорей всего, водянкой», ибо ее «невероятно раздуло, особенно в области живота». В сохранившихся письменных молитвах Елизаветы после 1562 года начинают появляться слова, которых до того времени никогда не было: она просит Бога простить ей ее грех (без какого бы то ни было указания на сам характер греха). Что имелось в виду – не известно, однако время появления данных слов совпадает со временем предположительного рождения Артура. В британском государственном архиве хранится завещание Роберта Саузерна, на котором в качестве свидетеля расписался Джон Смит. Значит, данные люди – совершенно реальные исторические личности, однако вопрос о личности Артура Дадли продолжает оставаться открытым.

Время бежало… Казалось, так недавно худенькая рыжая девочка бегала по хэтфилдскому парку вместе с Робом Дадли. Сейчас Дадли по-прежнему завидный жених, а она – сорокалетняя больная женщина, над которой за спиной потешаются дурочки-фрейлины. Ее рыжие кудри поредели, когда-то нежно-белая кожа покрылась красными пятнами. Королева обильно пудрилась, увешивала себя украшениями, придумывала еще более пышные фасоны платьев. За ней новую моду прилежно перенимали придворные, а потом и провинциальные щеголи. Не случайно именно тогда зародился великий английский театр – Шекспир, Марло, Грин… В их пьесах кипели страсти, любовь побеждала смерть, и над всем царила тень великой королевы. Эдмунд Спенсер воспел ее в «Королеве фей» под именами божественной Глорианы и амазонки Бритомартис. Придворным тоже приходилось быть поэтами – чем старше делалась Елизавета, тем больше ей нравились пышные похвалы.

Уходили старые друзья, в том числе и Кэт Эшли, умершая в 1565 году. Вероломный Лестер посмел жениться и был отлучен от двора. Его сменили новые фавориты – юный граф

Оксфордский Эдуард де Вир и адвокат Кристофер Хэттон, которого Елизавета ласково называла «барашком». Им обоим молва приписывала любовные отношения с королевой, хотя, скорее всего, дело ограничилось обычным флиртом. Любовь все чаще уступала политике, и место у трона занимали отважные авантюристы или ловкие шпионы. К числу последних принадлежал Фрэнсис Уолсингем, ставший в 1572 году государственным секретарем. Этот небогатый дворянин из Глостершира стал создателем английской секретной службы, эффективно раскрывавшей все заговоры врагов королевы.

В 1578 году объявился новый претендент на руку Елизаветы – брат французского короля, герцог Франциск Алансонский. Явившись в Лондон, он так галантно ухаживал за ней, что сердце Елизаветы растаяло. Она соглашалась на самые невероятные условия, например на объявление Франциска английским королем или на сохранение им католической веры. Казалось, что королева по-женски хваталась за последний шанс выйти замуж, предоставленный ей судьбой. А вот Алансон не спешил жениться: он прожил в Англии три года, выпрашивая у Елизаветы деньги на войну в Нидерландах. При этом галантный поклонник тратил казенные деньги не только на военные нужды, но и на услуги лондонских шлюх, одна из которых наградила его дурной болезнью. Состоялось бурное объяснение, и в феврале 1582-го герцог отплыл во Францию, чтобы спустя два года скончаться от дизентерии в военном лагере. Елизавета проводила его печальными стихами – ей казалось, что с ним уплывает последняя надежда на счастье.

Именно Елизавета вывела английский флот на первое место в мире. При ней братья Уильям и Джон Хокинсы начали свои торгово-пиратские рейды. В конце 1560-х взошла звезда Фрэнсиса Дрейка – корсара на службе Ее Величества. Тогда же наметилась причина будущих конфликтов с Испанией – английские мореходы регулярно грабили испанские судна, отправлявшиеся в Европу с богатой добычей из золота и серебра, и совершали набеги на побережья испанских колоний. В 1570-е годы развернулась странная, не объявленная ни одной из сторон война на морях.

Так Англия постепенно отвоевывала у Испании авторитет «главной морской державы». А Испания высаживала военные отряды в Ирландии для помощи местным католикам и готовилась к вторжению в саму Англию. Испанцы обладали мощным флотом, и Елизавета направила все средства казны на строительство новых кораблей. Она официально разрешила английским пиратам нападать на испанские корабли, плывущие из Америки с полными трюмами золота. На островах Карибского моря «джентльмены удачи» строили форты, над которыми развевался английский флаг – так закладывались основы великой колониальной империи. С легкой руки любимца Елизаветы Уолтера Рэли в Северной Америке в 1586 году была основана первая английская колония, названная Виргинией в честь королевы-девственницы.

Филипп II в марте 1587-го начал собирать в испанских портах громадную эскадру для похода на Англию. В состав Непобедимой армады входило около 130 кораблей, включая 27 больших галеонов, на борту которых размещалось 30 тысяч солдат и матросов. Англичане не смотрели на сбор испанских сил безучастно – уже через месяц отважный Дрейк устроил налет на Кадисскую бухту и уничтожил десятки кораблей будущей Армады и весь ее провиант. Однако приготовления шли своим чередом, и 12 июля 1588 года крупнейший в европейской истории парусный флот двинулся в путь.

В Англии ходили слухи, что враги собираются уничтожить все взрослое население страны, а младенцев передать на воспитание матерям-католичкам. Но англичане не замерли в ужасе – угроза вторжения, как не раз бывало в истории, вызвала у них мощный патриотический подъем. Во всех графствах собирались отряды ополчения. Добровольцев объединили в армию, которую возглавил граф Лестер. Елизавета лично инспектировала прибрежные форты, воодушевляя их защитников пылкими речами.

Испанцам удивительно не везло с погодой в их экспедиции. Так что собственно до столкновения они дошли, будучи уже существенно ослабленными. Морское Гравелинское сражение (1588 год) между британским и испанским флотами к северу от Кале закончилось поражением Непобедимой Армады. По случаю победы королева велела отчеканить медаль с латинской надписью «Adflavit Deus et dissipati sunt» («Дунул Бог – и они рассеялись»). Победа была омрачена утратой графа Лестера, умершего в сентябре от лихорадки. Королева искренне оплакивала «милого Робина» – на протяжении многих лет они ссорились и мирились, оставаясь при этом близкими людьми.

При дворе, казалось, все шло по-прежнему. Елизавета так же раздавала пощечины служанкам, изобретала новые наряды и кокетничала с молодыми фаворитами, которые расточали ей комплименты. Однако за этим беззаботным фасадом скрывалась напряженная работа по поддержанию в исправности государственного механизма, кряхтящего от перегрузок. Придворные и иностранные послы, которые оставили о ней свои впечатления в мемуарах, видели Елизавету на балах и приемах, но редко допускались в кабинет, где она не менее четырех часов ежедневно трудилась над бумагами. Силы ее убывали, а требующих разрешения вопросов становилось все больше.

Самым вероятным кандидатом в наследники был сын Марии Стюарт, шотландский король Яков VI, и английские лорды принялись обхаживать его так же, как саму Елизавету, когда ей предстояло сменить на троне сестру. Это раздражало королеву, заставляя ее повторять: «Мертва, но еще не погребена». «Я пережила свое время», – говорила она с горечью.

В сентябре 1602 года королеве исполнилось 69 лет – возраст, до которого в то время доживали немногие. Она исхудала и с трудом стояла на ногах, но по привычке бодрилась —< гуляла по Хэмптон-Кортскому парку. Во время рождественских праздников она простудилась и с тех пор уже не вставала: сидела в постели, опершись на подушки, и упорно отказывалась умирать. Доктора сумели остановить развитие болезни, но уже не могли вылечить состарившееся тело. Королева почти ничего не ела и не говорила, общаясь при помощи жестов. 21 марта она уже не могла шевельнуть рукой, и только тогда слуги решились раздеть ее и уложить в постель. Вечером 23 марта она уснула, а утром из ее покоев вышел капеллан Парри со словами «Все кончено».

Даже своей смертью Елизавета «принесла пользу» Англии. С ее уходом на трон взошли шотландские Стюарты, что привело к объединению двух государств. Как водится, легенды о «доброй королеве Бесс» далеки от правды – она могла быть и жестокой, и несправедливой. Верно одно: Елизавета всеми силами заботилась о величии своей страны и по праву стала Великой.

 

Фаворитка на все времена

В списках расходов маркизы де Помпадур значилось: «Шестьсот ливров мадам Лебон, предсказавшей мадам де Помпадур, когда той было девять лет, что она однажды станет любовницей Людовика XV». Интересно, правда? Поверила или нет 9-летняя девочка в это предсказание, но она смогла воплотить его в жизнь. И долгие годы была не просто фавориткой короля, а значимым политическим лицом того времени. Ну ведь намного быстрее будет, если доносить суть дела, минуя приемные и секретарей, прямо в спальню правителя одной из мощнейших держав того времени.

Да только амбиции маркизы Помпадур простирались гораздо дальше королевской спальни – она хотела управлять всем государством. Некоторые историки впоследствии отдавали должное ее уму и способностям и даже называли «первой женщиной на посту премьер-министра Франции». Отголоски ее славы докатились до других стран и пережили века. Спустя столетие русский писатель Салтыков-Щедрин иронически назвал местечковых владык и их подруг «помпадурами и помпадуршами».

В истории осталось имя маркизы, но на самом деле при рождении она звалась иначе. Жанна-Антуанетта Пуассон происходила из семьи финансистов, фактически из третьего сословия (первое – духовенство, второе – дворянство), то есть родилась мещанкой. Отец ее, Франсуа Пуассон, выбился в интенданты и спекулировал потихоньку на черном рынке, но в 1725 году проворовался и бежал из Франции, оставив жену и детей на попечение дворянина-финансиста Ленормана де Турнема, которого молва называла настоящим отцом малютки. Мать крошки – красавица Луиза-Мадлен де Лямотт – не отличалась строгостью нравов. Именно де Турнем дал девочке, появившейся на свет в 1721 году, великолепное образование и всячески принимал участие в ее судьбе. И не зря…

Жанна явно была одарена незаурядными способностями: прекрасно рисовала, музицировала, обладала небольшим, но чистым голосом и настоящей страстью к стихам, которые великолепно декламировала. Окружающие неизменно выражали восторг, давая мадемуазель Пуассон необходимую уверенность в себе. Девочка получила образование, какое подобает будущей жене аристократа. И в 19 лет Жанна пошла под венец с племянником своего покровителя. И этот факт ставит под сомнение его отцовство – тогда, как и сейчас, с предубеждением относились к бракам с ближайшими родственниками. Жених был мал ростом и совершенно некрасив, но зато богат и страстно влюблен в невесту. Так девица Пуассон рассталась со своей незавидной фамилией (в переводе с французского означающей «рыба»), но если молодой д'Этиоль женился по любви, то мадемуазель Пуассон выходила замуж по расчету и с удовольствием стала владелицей имения Этиоль неподалеку от Парижа. Венчание состоялось в 1741 году в парижской церкви Святого Евстафия. Три года спустя у супругов родилась девочка, названная Александриной.

Красота и живой ум молодой мадам д'Этиоль сделали ее известной в столичном обществе – с ней искал знакомства сам Вольтер. Очень мало интересуясь своим мужем, она весело проводила время в обществе блестящей молодежи. Но, как за путеводную нить, держалась за то давнее предсказание – мечта о короле крепко засела в ее хорошенькой головке.

Всякое свое появление в будуарах многочисленных подруг, равно как и в гостиных высшего света, куда ей открыли дорогу имя и богатство мужа, Жанна использовала с выгодой. Слухи, сплетни, а порой и правдивая информация – все шло в копилку ее представлений о жизни короля и его двора.

Пожалуй, самое время обратиться к Его Величеству. Людовик XV родился 15 февраля 1710 года. В пять лет, после смерти прадеда, короля Людовика XIV, наследовал трон. Когда ему было девять, в Париж приехал российский император Петр для проведения переговоров «о сватанье за короля из наших дочерей, а особливо за среднюю», Елизавету. Версаль не пришел в восторг от перспективы женить Людовика на дочери «портомойки» – происхождение жены русского императора Екатерины было хорошо известно. И брак не состоялся.

В 11 лет Людовику нашли подходящую невесту – Марию Лещинскую, дочь польского короля Станислава. Когда королю исполнилось 15, их поженили. Супруга была семью годами старше, по описанию – чрезвычайно набожна, скучна и непривлекательна. По некоторым данным, за первые 12 лет брака она родила Людовику десятерых детей. Королю, который все эти годы был примерным супругом, и политика, и экономика, и собственное семейство осточертели настолько, что он начал заниматься в основном тем, что доставляло ему истинное удовольствие, – изящными искусствами и не менее изящными женщинами.

К моменту встречи с Жанной Антуанеттой этому «красивейшему мужчине в своем королевстве», прозванному Людовиком Прекрасным, исполнилось 35 лет, и он был преисполненен физических сил и энергии, чувственен и сладострастен. При этом его называли человеком с «крайне сложным и загадочным характером» и «рано уставшим» королем, постоянным спутником которого была скука. О нем говорили, что его «скромность была качеством, которое превратилось у него в недостаток». Атак как свободнее и веселее всего Людовик чувствовал себя в обществе женщин, то все считали его «похотливым грешником».

На тот момент король был занят герцогиней де Шатору. Но наша героиня не испугалась соперницы, а начала проявлять главные черты своего характера – настойчивость и целеустремленность. Она стала регулярно ездить в Сенарский лес, где имел обыкновение охотиться король, и постоянно попадаться Людовику на глаза в кокетливых туалетах: то в небесно-голубом платье и в розовом фаэтоне, то во всем розовом и в небесно-голубой карете – в конце концов, ей посчастливилось быть замеченной им, тем более что король уже что-то слышал о «малютке Этиоль» и она возбудила его любопытство.

Однако фаворитка Людовика быстро положила конец притязаниям урожденной Жанны Пуассон, просто-напросто запретив ей показываться в местах охоты короля. И только когда мадам де Шатору внезапно скончалась от пневмонии, госпожа д'Этиоль восприняла это как сигнал к действию.

В ночь с 25 на 26 февраля 1745 года в Зеркальной галерее был дан Тисовый бал по случаю бракосочетания дофина с испанской принцессой Марией-Терезией. Жанне представилась возможность приблизиться к королю. Придворные надели костюмы тисовых деревьев, сам король явился в маске, Жанна приехала в костюме Дианы Охотницы. Символично, правда? Маска заинтриговала короля. По его просьбе незнакомка открыла лицо. Она явно намеренно уронила свой надушенный платок. Король тотчас бросился его поднимать, возвратил ей, и это было началом их любовной связи, которую они поддерживали через доверенного камердинера Людовика Вине.

Хотя внешность этой женщины, столь артистически одаренной, однозначно охарактеризовать вряд ли возможно. Тут, как справедливо было замечено классиком, «все не то, что есть, а то, что кажется». Оттого так разнились описания будущей маркизы де Помпадур. Многое, конечно, зависело от отношения к ней. Один из недоброжелателей не находил в ней ничего особенного: «Она была блондинкой со слишком бледным лицом, несколько полновата и довольно плохо сложена, хотя и наделена грацией и талантами».

А вот обер-егерьмейстер лесов и парков Версаля мсье Леруа, описавший подругу короля как сущую красавицу, отмечал прекрасный цвет лица, густые пышные волосы с каштановым отливом, совершенной формы нос и рот, буквально «созданный для поцелуев». Особенно же восхищали его большие, непонятного цвета глаза, оставлявшие впечатление «какой-то смутной точки в мятущейся душе».

Поэтично. И вполне совпадает с портретами Франсуа Буше, которому будущая маркиза оказывала неизменное покровительство. Так или иначе, но ее «непонятного цвета глаза» оказались напротив королевских не только на бале-маска-раде, но и на последовавшем за ним представлении итальянской комедии.

Вскоре госпожа д'Этиоль появилась в ложе, находившейся у сцены совсем рядом с ложей короля, и когда Людовик приказал подать ему ужин прямо в кабинет, весь двор не сомневался, что единственной его сотрапезницей будет «малютка Этиоль». Здесь же она отдалась ему, однако после этого свидания интерес Людовика к ней уменьшился. Король сказал Бине, что госпожа д'Этиоль ему очень понравилась, но ему показалось, что ею во многом двигало честолюбие и корыстный интерес. Камердинер же стал уверять короля, что Жанна без памяти влюблена в него, но она в отчаянье, так как разрывается между любовью к королю и долгом перед мужем, который полон подозрений и боготворит ее. Известно, что вначале Людовик не намеревался хоть сколько-нибудь продлевать эту связь. Но девушка была достаточно умна, чтобы не допустить такого. Она устроила настоящий спектакль для заинтересованного зрителя. Свою роль она играла с азартом отчаяния. Королю был предложен просто-таки мелодраматический сюжет: несчастная пробралась в дворцовые апартаменты, рискуя пасть от руки ревнивого мужа, только затем, чтобы взглянуть на обожаемого человека.

Госпожа д'Этиоль повела себя осторожнее и выступила в роли всего лишь очаровательной и добродетельной женщины, которую король хотел в ней видеть, и сумела убедить Людовика оставить ее в Версале. В ее распоряжение были предоставлены несколько комнат, расположенных прямо над королевскими покоями и соединенных с ними потайной лестницей. Ей также без особых трудов удалось убрать из Парижа своего супруга – в качестве компаньона дяди он был направлен его представителем в провинцию. Он искренне любил свою жену, и когда его дядя, генерал Ленорман, сообщил ему, что Жанна его покинула, то он лишился чувств, а придя в себя, пытался много раз свести счеты с жизнью. Отосланный королем из Парижа на хорошее место в провинции, он долго болел в Авиньоне, не в силах смириться с потерей жены.

Когда Людовик XV уезжал к своим войскам во Фландрию, Жанна не поехала с ним. Она поселилась в Этиоле и жила там очень замкнуто, занятая почти исключительно перепиской с королем. Мадам зачитывалась королевскими посланиями, многозначительно подписанными «Любящий и преданный». Осведомленная о мельчайших привычках и предпочтениях Людовика, она отвечала ему в легком, пикантном стиле. Читать ее письма и наводить в них окончательный блеск доверялось аббату де Берни, знатоку изящной словесности. И вот однажды ею была получена королевская депеша, адресованная маркизе де Помпадур – в письме были документы на этот титул. Жанна, наконец, получила дворянство, став наследницей хоть и угасшего, но старинного и почтенного рода.

14 сентября 1745 года новоиспеченную маркизу король представил приближенным как свою подругу. Можно удивляться, но наиболее лояльно отнеслась к ней… жена короля, привыкшая к тому времени буквально ко всему. Придворные же тихо негодовали. Со времен Габриэль д'Эстре, ставшей первой в истории Франции официальной фавориткой монарха – Генриха IV Наваррского, это почетное место занимала дама только из хорошей фамилии. Им же предлагалось любить и жаловать едва ли не плебейку. Маркизе тут же дали прозвище Гризетка с явным намеком на то, что в их глазах она мало чем отличается от особ, добывающих себе пропитание пошивом дешевой одежды и неоднозначными прогулками по вечерним парижским улицам.

Жанна понимала, что, пока король не будет целиком в ее власти, звание фаворитки вряд ли можно будет удержать надолго. А незаменимой для него она могла стать только в том случае, если бы сумела изменить само качество его жизни, избавить от меланхолии и скуки, ставших в последнее время постоянными спутниками Людовика.

О да, скука! Отличительная черта XVIII века во Франции, века смеха и игры. Скука царила всюду. Она царила с самых низших слоев общества, увеличивалась со ступенями положения и богатства, и полным ее воплощением, казалось, был сам король Людовик XV. Скука была единственная любовница, которой он был верен всю жизнь, скука была тот злой гений, послушный которому Людовик говорил: «После нас хоть потоп». А значит, Жанне предстояло сделаться эдакой версальской Шахерезадой.

Это превращение совершилось быстро. Маркиза де Помпадур сделала ставку на изящные искусства, столь любимые Людовиком. Теперь каждый вечер в ее гостиной король обнаруживал интересного гостя. Бушардон, Монтескье, Фрагонар, Буше, Ванлоо, Рамо, знаменитый естествоиспытатель Бюффон – вот далеко не полный список представителей художественной и интеллектуальной элиты, которые окружали маркизу. На особом счету был Вольтер. Жанна познакомилась с ним еще в юности и считала себя его ученицей.

Столь изысканное общество развлекало короля, открывая ему все новые и новые грани жизни. В свою очередь, гости маркизы – люди бесспорно талантливые – в глазах общества повышали свой социальный статус, обретая одновременно и материальную поддержку. С самого начала своего фавора маркиза почувствовала вкус к меценатству и не изменяла этому пристрастию всю жизнь.

В 1751 году свет увидел первый том французской Энциклопедии, или «Толкового словаря наук, искусства и ремесел», открывавший новую эпоху в познании и истолковании природы и общества. Автор идеи и главный редактор Энциклопедии Дени Дидро – убежденный противник абсолютизма и церковников – не стал для маркизы Помпадур врагом: она и ему помогала издаваться. При этом неоднократно старалась уберечь его от гонений, призывая Дидро быть осторожнее, но тщетно.

Знаменитый вольнодумец Жан-Жак Руссо был благодарен ей за помощь в постановке его «Сибирского прорицателя», где маркиза с большим успехом выступила в мужской роли.

Вообще театр – именно та сфера, которая оказалась бы для нее истинным призванием, повернись судьба иначе. В ней явно погибла большая разноплановая актриса – комедийная и драматическая. Плюс она прекрасно пела и танцевала, получая истинное удовольствие от этого. Страсть к преображению до неузнаваемости и созданию потрясающих туалетов, определивших стиль целой эпохи, бесконечные поиски и новации в области парикмахерского искусства и макияжа – во всем этом видится не только желание удержать непостоянного короля, но и насущная потребность богато одаренной натуры.

Во дворце Шуази маркиза основала «Театр Малых Покоев» – интимный театр для сорока зрителей. Строили этот театр по личному плану маркизы, расписывал его внутри ее любимый художник Буше. Входным билетом была небольшая карточка с изображением кокетливой Коломбины. Публику составляла почти всегда королевская семья во главе с Людовиком XV, родные и близкие маркизы. Сидя на простом стуле, король мог без соблюдения этикета смотреть представление.

В труппе были не профессиональные актеры, а придворные, добившиеся чести играть здесь. Руководила всем и первой актрисой была маркиза Помпадур. Репертуар театра тоже составляла сама маркиза. На открытии шла комедия Мольера «Тартюф», затем пьесы Вольтера, Руссо, Кребильона.

Нежная пастушка, страстная одалиска, гордая римлянка… Какой простор давала сцена для тонкого вкуса маркизы! Недаром после одного из спектаклей Людовик сказал ей: «Вы – самая очаровательная женщина Франции».

Король не должен скучать – вот цель маркизы. Поэтому во время постов, когда запрещены разные увеселения, она устраивает во дворце духовные концерты, где поет и сама. Когда она чувствует, что королю уже надоедают развлечения, она увлекает его в путешествия. Он посещает незнакомые для себя города своего королевства, принимает приветствия от своих подданных, никогда не видавших его раньше.

Сильное влияние маркизы на Людовика, естественно, не могло нравиться придворным. Она пришла не из их круга, а из буржуазии. Все в ней, начиная с ее манер и кончая ее языком, шокировало строгий этикет двора. Дофин и дочери короля были против нее, королева была безмолвна. Но маркиза была честолюбива – она хотела влиять на всю политику Франции. И несмотря на протесты двора и на восстановленный против нее придворными кругами Париж, изливший всю злобу на нее в целом ряде песенок, называвшихся по ее девичьей фамилии «пуассонадами», маркиза твердо шла к своей цели.

Среди развлечений и путешествий она знакомится с делами королевства. Почтительно, но твердо ведет себя маркиза с королевской семьей, надменно – с придворными, уверенно – с иезуитами, терпеливо – с парламентом, с каждым днем становясь все опытнее и влиятельнее. Она делается негласной правительницей Франции. Иностранные державы ищут ее расположения. Через нее добивается императрица Мария-Терезия союза с Францией, который выльется в неудачную для Франции Семилетнюю войну.

При своем дворе маркиза вводит строгий этикет. В ее приемном покое только одно кресло – для нее, все пришедшие должны стоять. Под предлогом частого нездоровья она не вставала даже при принцах крови. В театре она сидела в королевской ложе, в капелле Версаля для нее было выстроено особое возвышение. Штат ее дома состоял из шестидесяти человек. Ее выездной лакей был из обедневшего, но старинного дворянского рода.

В своем величии маркизе хотелось как бы вычеркнуть свое скромное происхождение. Своего отца, господина Пуассона, маркиза превращает в пэра Франции, владельца поместья де Мареньи, своего брата – в маркиза де Ведриер, впоследствии маркиза де Мареньи.

Но главный предмет ее забот и честолюбивых замыслов – ее единственная и нежно любимая дочь Александра, похожая на мать характером и внешностью. Она воспитывалась в монастыре д'Ассомпсьон, где ее называли, как детей королевской крови, по имени – Александра. Ей маркиза готовила блестящую будущность. Но судьба разбила все мечты – в 10 лет дочь неожиданно умерла. Подозревали яд, месть иезуитов, с которыми маркиза была в контрах, но вскрытие ничего не обнаружило.

Яд маркиза предполагала всюду и много раз предостерегала против него короля. Сама она ничего не начинала есть первой. Даже близким своим маркиза не могла доверять. Ее родственница и лучшая подруга, мадам д'Эстрад, оказалась шпионкой при ней и любовницей ее врага, министра иностранных дел Аржансона.

В слабом и болезненном теле маркизы Помпадур жила безумная энергия. Казалось, ни одного часа своей жизни она не проводила в бездействии: выставки картин, беседы с архитекторами, художниками, обсуждение с Клероном театральных и прочих туалетов, работа над офортом, гравюрой или геммой…

Маркиза любила книги, и ее колоссальная библиотека служила ей не только для вида. Там были труды по истории, гражданскому праву, политической экономии, философии – в них она черпала знания для той роли, какую хотела занимать во Франции. Если маркиза не всегда была компетентна в каком-либо вопросе, она всегда знала достаточно, чтобы не казаться в нем невеждой. У нее было великолепное собрание книг по искусству, но больше всего – книг о любви. Романы испанских, итальянских, французских писателей, рыцарские романы, героические, исторические, моралистические, политические, сатирические, комические, фантастические… Читая, маркиза переживала тысячи жизней, уходя от не всегда приятной действительности.

Маркиза задалась целью создать французский фарфор, который был бы лучше саксонского. В 1756 году государственный фарфоровый завод из Венсена перевели в Севр. Здесь построили великолепные здания для художников и работников завода, их окружали прекрасные сады, где били фонтаны. Очень быстро произведения Севра достигли необычайного качества и красоты – даже по сравнению с саксонским и китайским фарфором. Для распространения севрских изделий маркиза устроила их выставку в Версале, где сама их продавала. Торгуя, она расхваливает их так убедительно, что трудно было не купить.

Однажды во время прогулки в Севр маркизу пленил раскинувшийся перед ней пейзаж. Она стояла на очаровательном зеленом холме, откуда было видно Версаль, Сен-Клу и еще дальше Сен-Жермен, и решила построить здесь дворец. В первом дворе было два здания, – одно для конюшен, другое для театральных представлений. Второй двор окружен с трех сторон зданиями дворца, а с четвертой к нему примыкает сад с террасой, откуда открывается вид на Сену, Булонский лес, на зеленеющие острова и деревни. От террасы к Сене спускалась зеленая лестница из цветущих померанцев и лимонов, а в парке, под куполом из деревьев, высился бюст короля и маркизы.

В день первого приезда короля в Белль-Вю, в театре, отделанном в китайском стиле, был дан балет «Амур-архитектор», изящная шутка на тему постройки Белль-Вю. Вечером, после спектакля, маркиза повела короля в зимний сад. Горело много огней, тысячи цветов струили свой аромат. Король был удивлен, что маркиза по обыкновению не срывает для него цветов и решил это сделать сам. Но сорвать цветы оказалось нельзя, – они были из севрского фарфора, а в их чашечки налили соответствующие каждому цветку духи.

Маркизе ни одна из затей не казалась чересчур дорогой, и она, не задумываясь, покупала все, что ей хотелось бы видеть своим. Но дороже всего стоила Франции вся плеяда архитекторов, художников, скульпторов и садовников, которых маркиза возила за собой в каждое свое владение, где они переделывали от начала до конца все по ее вкусу. Переделки стоили государству тридцать миллионов ливров. Маркизе хотелось, чтобы ни один из дворцов короля не был похож на другой и был ему по-новому интересен.

Жизнь маркизы Помпадур была не только «вечной битвой» с интригами врагов, но и «вечной битвой» с самой собой – со своей душой, со своим слабым болезненным телом, со своим холодным темпераментом. Вот как она писала об этом подруге: «Дорогая моя! Я боюсь потерять сердце короля, перестать быть ему приятной. Вы знаете, мужчины придают большое значение некоторым вещам, а у меня, к несчастию, очень холодный темперамент. Я решила применить к себе несколько возбуждающий режим, чтобы исправить этот недостаток, и вот в эти два дня этот эликсир мне помог или, по крайней мере, мне так показалось». Для возбуждения темперамента она пьет шоколад с большим количеством ванили, ест салат из сельдерея и трюфелей.

Измученная внутренней и внешней борьбой, развлечениями через силу, вечным страхом появления соперниц, она начала сдавать позиции – ее слабое здоровье пошатнулось. Первые измены короля она побеждала легко. Устранена и неожиданно умирает (есть подозрение, что ее отравили по приказу маркизы) обольстительная мадемуазель Шуазель-Романэ.

В поисках выхода она решилась на осуществление плана, заклеймившего ее в веках. По ее инициативе возникает так называемый «Олений парк» – нечто вроде маленького гарема для короля. Кто их возлюбленный, девушки не знали – им намекали, что это польский принц, родственник королевы. Скромные необразованные девушки были не страшны маркизе. «Мне нужно его сердце», – говорила она о короле. Но вряд ли ей все еще нужна была его любовь – она давно предпочитала власть. Когда какая-нибудь из девушек беременела, ее увозили оттуда, родившегося ребенка обеспечивали, а мать с небольшим приданым выдавали замуж в провинцию.

Со спокойным сердцем и холодным умом стала маркиза Помпадур уже не возлюбленной, а другом и поверенной короля Людовика. Она покинула верхние интимные покои Версальского дворца и поселилась внизу, где до нее жили только принцы крови. И как бы объявив всем о перемене своего положения, она поставила в парке Белль-Вю свою статую в виде богини Дружбы. Но теперь маркизе было важно иметь официальное положение при дворе, и король попросил королеву принять ее в свою свиту. Но даже кроткую Марию Лещинскую эта просьба возмутила. Не имея смелости прямо отказать королю, она говорила, что не может принять к себе женщину, бросившую своего мужа и за это осужденную церковью.

Тогда маркиза написала своему мужу, господину д'Этиолю письмо, полное раскаяния, где, сознавая все свои ошибки, всю свою вину перед ним, она умоляла простить ее и принять обратно к себе. Одновременно с этим письмом по тому же адресу отправился верный человек – сказать, что, если он не желает навлечь на себя неудовольствие короля, ему советуют отказать.

Муж маркизы давно примирился со своей судьбой и жил, развлекаясь вином и легкими любовными интрижками. На свое письмо маркиза получила от него вежливый ответ, где он писал, что от всего сердца прощает ей вину перед ним, но принять к себе не желает.

Получив долгожданный ответ, маркиза разразилась потоком жалоб. Она виновата, она раскаялась, и если муж ее теперь отталкивает, то только религия может ее утешить. Каждый день в часовне Версаля, но не наверху, не на своем почетном месте, а внизу, в толпе, и долго по окончании службы она стояла коленопреклоненная у алтаря. После долгого колебания и нерешительности иезуита отца де Сас-си, после ее письма к Папе, она, наконец, получила прощение церкви. Марии Лещинской теперь ничего не оставалось, как только покориться воле короля.

«Государь! У меня один царь на небе, который дает мне силы переносить мое горе, и один король на земле, воле которого я всегда покорна», – сказала Мария королю, принимая новую даму в свою свиту.

Но из всех огорчений маркизы наибольшим оказалось то, что вместо славы Франции, с которой бы в веках было связано ее имя, ее вмешательство в дела государства принесло стране разорение и проигранные войны. Она, как и король, повторяла, смеясь: «После нас хоть потоп». Но на самом деле она очень заботилась о своем авторитете. Когда она увидела, что все ее мечты о славе разбились, она действительно оставила их. Близкий ей человек, ее министр Шуазель, говорил о ней: «Я боюсь, чтобы меланхолия не завладела ею всецело и она не умерла бы от горя». Как странно звучит это теперь: всесильная маркиза Помпадур, умирающая от горя!

К 1760 году суммы, отпускаемые королевской казной на содержание маркизы, уменьшились в 8 раз. Она продавала драгоценности и играла в карты – обычно ей везло. Но лечение требовало огромных денег, и их пришлось взять в долг. Уже будучи тяжелобольной, она даже обзавелась любовником. Но что такое маркиз Шуазель по сравнению с королем!

По-прежнему всюду сопровождавшая Людовика маркиза в одной из поездок неожиданно потеряла сознание. Вскоре все поняли, что конец близок. И хотя право умирать в Версале имели только особы королевских кровей, Людовик приказал перенести ее в дворцовые апартаменты.

15 апреля 1764 года королевский хронист записал: «Маркиза де Помпадур, придворная дама королевы, умерла около 7 часов вечера в личных покоях короля в возрасте 43 лет». Когда похоронная процессия повернула по направлению к Парижу, Людовик, стоя на балконе дворца под проливным дождем, сказал: «Какую отвратительную погоду вы выбрали для последней прогулки, мадам!» За этой, казалось бы, совсем неуместной шуткой скрывалась истинная печаль.

Помпадур внесла неоценимый вклад в культурное наследие человечества. Бриллианты, огранка которых называется «маркиз» (овальные камни), своей формой напоминают рот фаворитки. Шампанское разливается либо в узкие бокалы-тюльпаны, либо в конусообразные бокалы, появившиеся в эпоху правления Людовика XV – именно такой формы была грудь мадам де Помпадур. Маленькая сумочка ридикюль из мягкой кожи – тоже ее изобретение. Она ввела в моду высокие каблуки и высокие прически, потому что была маленького роста. Прекрасные нежные розы – ее любимый цветок – которые маркиза сажала, где только могла, со временем были названы «розами Помпадур».

Двадцать лет продержалась маркиза у трона, хотя ее положению часто грозили опасности. Она не была жизнерадостным человеком, хотя и желала казаться им. Она не была сладострастной, но запомнили ее как великую любовницу. Не надеясь на это, она все же оставила глубокий след в мировой истории, культуре и моде.

 

Органичный педагог

Вот уже почти 100 лет имя Марии Монтессори приковывает к себе внимание педагогов многих стран мира. Известная как выдающийся ученый еще в начале двадцатого века, она создала педагогическую систему, равной которой в мировом опыте не было и нет.

В идеях Монтессори привлекают глубокий гуманизм воспитательной и образовательной системы, отсутствие какого-либо авторитаризма. Монтессори-педагогика удивительно технологична и продуманна – она позволяет ребенку развиваться в его собственном темпе, соответственно его способностям, используя специально разработанные материалы под руководством опытного учителя.

Сегодня педагогика Марии Монтессори переживает пик популярности во всем мире. Тысячи педагогов, признавая педагогическую систему Монтессори уникальной и необычайно эффективной, работают по ее педагогическим принципам. Функционируют тысячи детских дошкольных учреждений по всему миру, основанных на Монтессори-педагогике. Для здоровых детей она является развивающей, а для детей, имеющих какие-либо отклонения в развитии, – терапевтической. Основным лечебным средством служат атмосфера, дух детского сада, обстановка, развивающая среда и личность педагога. И все эти идеи придумала и воплотила в жизнь женщина – Мария Монтессори.

В год объединения Италии, 1870-й, накануне нового учебного года, в небольшом итальянском городке Кьяровалле в семье Алессандро и Ренильде Монтессори родилась дочь. Родители ее были ревностными католиками – отец служил высокопоставленным государственным чиновником, а мать-домохозяйка происходила из старинного итальянского рода Стопани, который дал миру множество ученых. Именно мать занялась образованием дочери. Довольно скоро они смогли переехать в Рим.

Учеба давалась Марии легко. Особенно ее увлекала математика. Даже в театр она брала с собой учебник и в полутьме решала задачки, радуясь найденному неординарному решению. Мария хотела поступать в техническую школу, но посещать ее лицам женского пола запрещалось. В 12 лет она одержала свою первую победу над системой образования – ее настойчивость, правда, при поддержке родителей, сломала все преграды. Она не только попала в школу для юношей, но и с успехом окончила ее. Уже тогда она решила, что сделает все от нее зависящее, чтобы воспрепятствовать подавлению личности учащегося.

В 1890 году, увлекшись естествознанием, Монтессори принимает решение стать детским врачом. Но в Италии конца XIX века это было невозможно! Заниматься медициной и учиться в университете могли только мужчины. Отец не одобрил выбор дочери, даже перестал разговаривать с ней. Но целеустремленная, умная и красивая девушка опять добилась своего: ее приняли на курс сначала вольным слушателем, затем, ввиду особых успехов, перевели в число студентов. Будучи студенткой университета, Монтессори активно выступала за социальные права женщин, стала одним из лидеров движения за равноправие полов и была выдвинута делегатом Международного конгресса женщин в Берлине.

Учеба не была легкой. Работать в морге ей приходилось в одиночку и по ночам, чтобы сокурсники-юноши не мучили ее своими насмешками и критическими замечаниями. Чтобы оплачивать обучение, Мария начала работать в университетской клинике, где впервые увидела детей с различными нарушениями развития. Они были предоставлены сами себе, ничто не побуждало их к активному полезному действию. Наблюдая за этими несчастными детьми, Монтессори пришла к мысли, которая стала отправным пунктом в ее педагогической системе: для детей нужна специальная развивающая среда, в которой будут сконцентрированы знания о мире, представленные через эталоны основных достижений человеческой мысли, а ребенок должен осознать путь человека в социуме еще в дошкольном возрасте.

На защите дипломного проекта ей нужно было прочитать лекцию. Ее отец попал в этот день в университет случайно. Увидев, как его дочь после лекции награждают овациями, и осознав степень признания преподавателей и публики, Алессандро Монтессори все простил своевольной Марии, и они, наконец, помирились. Упорство Монтессори опять дало засуженные плоды – она стала первой женщиной-врачом в Италии. Мария получила место ассистента в клинике Сан-Ажиованни, в невропатологическом отделении для слабоумных детей, и попутно занялась частной врачебной практикой. Она добилась успеха влечении, не только осуществляя уход и оказывая медицинскую помощь, но и поощряя физическое и интеллектуальное развитие детей. Она была прекрасным лектором, ее статьи стали печатать в европейских журналах.

В 1897–1898 годах Монтессори посещает лекции по педагогике и изучает все основные работы по теории восприятия и образования. Во время работы с умственно отсталыми детьми Мария Монтессри находит книги двух французов – Жана-Поля Гаспара Итара и Эдуарда Сегена. Она сама переводит их работы, переписывая 600 страниц вручную в толстые тетради. «Я читала медленно и внимательно, пытаясь проникнуть в самый дух автора» – так потом вспоминала она об этой работе. Эти труды вдохновили ее. Именно от Сегена Мария узнает о том, что если проводить занятия по особой методике, то «из ста идиотов двадцать пять становятся, по сути, нормальными людьми».

Вместе со своим спутником жизни, доктором Джузеппе Монтессано, в это время она работала в психиатрической клинике Рима. В 1898 году у них родился сын – Марио. Мать Джузеппе не дала согласия на брак, поэтому ребенок считался незаконнорожденным. В католической Италии такая ситуация могла стать катастрофой для Марии и ее карьеры, да и для самого ребенка. Поэтому до 10 лет ребенок воспитывался в деревне. Только потом мать смогла забрать его к себе. С тех пор он жил с мамой и стал продолжателем дела всей ее жизни, сыграв потом значительную роль в распространении идей Марии Монтессори по всему миру.

Не имея возможности проводить время с собственным сыном, женщина полностью посвятила себя чужим детям. И это принесло свои плоды. Воспитанники Монтессори были подготовлены к экзаменам и сдавали их вместе с учениками начальной школы муниципального совета в Риме. В итоге «дураки» показали лучшие результаты, обойдя нормальных детей! Это было громом среди ясного неба. Результаты многократно проверялись и перепроверялись, однако опровергнуть их было нельзя. «Настоящим чудом» назвал это событие английский посланник в докладе британскому министерству иностранных дел. Осознав возможности методики, итальянское правительство создало Ортофренический институт по подготовке учителей для умственно отсталых детей. В 1898 году Монтессори возглавила его и руководила им несколько лет, оставив только для того, чтобы совершенствоваться дальше. Она прекращает работу с аномальными детьми и посвящает свою деятельность обычным детям, которые частенько находились в школах в положении намного худшем, чем ее воспитанники, страдавшие отклонениями в развитии.

В 1901 году Мария Монтессори поступает на философский факультет Римского университета. Еще она занимается экспериментальной психологией и педагогической антропологией. Становится заведующей кафедрой антропологии, пишет книгу «Психологическая антропология», читает лекции на тему: «Истинное обучение – помочь, а не осуждать. Истинное обучение дает ребенку энергию, а не обесточивает его». Монтессори хотела строить свою методику на наблюдениях за ребенком в естественных условиях и понимании его таким, каков он есть, а не тем, какой должна быть формирующаяся личность в глазах взрослых. С этой целью Мария посещает множество начальных школ, внимательно приглядываясь к методам обучения, и все чаще испытывает чувство горечи и разочарования. Как можно наблюдать ребенка, если он, как автомат, выполняет лишь то, что предписывается преподавателем! Дети не имеют возможности проявлять себя, поэтому совершенно невозможно познать истинную природу их успешного обучения. Так постепенно, у Монтессори формируется ее первое педагогическое кредо: гуманная педагогика возможна только тогда, когда ребенку предоставляется свобода действий, а сдерживают его лишь в особых случаях. Отсюда она делает закономерный вывод: если нельзя изучать ученика, связанного по рукам и ногам школьной дисциплиной, то как же его можно образовывать и воспитывать! Вместо того чтобы содействовать физическому развитию ребенка, школа задерживает его и почти не дает проявляться свободной инициативе. Мария приходит к выводу, по ее выражению, «глубокому, как наитие», что методы, которые применялись ею столь эффективно для обучения аномальных воспитанников, могут быть продуктивно использованы и для развития нормальных детей. С тех пор и до конца жизни – 45 лет! – Монтессори занималась проблемами воспитания и образования здоровых детей.

6 января 1907 года, при поддержке итальянского миллионера Эдуардо Таламо, Мария открывает первый «Дом ребенка» – школу для нормальных, хотя и педагогическо запущенных детей. На этой своеобразной «экспериментальной площадке» в Сан-Лоренцо педагог-гуманист разработала специальную среду, окружающую ребенка, стимулирующую его естественное развитие. Дети в «Доме ребенка» находились с 9.00 до 16.00 и совмещали свободные игры с молитвами, а разнообразную познавательную деятельность – с пением. Здесь все было приспособлено к тому, чтобы приучить ребенка к самостоятельности и содействовать его разностороннему совершенствованию.

Работа в «Доме ребенка» была построена по принципам Монтессори. Она оборудовала его так, чтобы в нем было уютно и удобно детям разных возрастов. Был изготовлен первый комплект сенсорного, математического и языкового материала. Женщина наблюдала, как дети с удовольствием и большой концентрацией занимаются. «Выбор подсказывается инстинктом, который природа дает каждому в поводыри его психического роста; руководимая инстинктом деятельность развивается с большей энергией и максимальным энтузиазмом, благодаря чему дети без всякого утомления исполняют такие работы, которых ни одной учительнице и не снилось от них требовать».

Монтессори решительно изменила облик помещений, в которых занимались дети. Она шутила, что нашла к уже имеющимся двумстам шестидесяти проектам школьных парт двести шестьдесят первый – все их выбросить. В «Доме ребенка» были установлены легкие переносные столики, маленькие стулья и кресла – даже трехлетний ребенок мог их легко переставлять в соответствии со своими потребностями. Тогда же появились и маленькие коврики, которые дети расстилали на полу и, лежа или сидя на них, занимались с дидактическим материалом.

Важной новацией Марии Монтессори стало разрушение традиционной классно-урочной системы и создание оригинального учебного процесса для детей от 3 до 12 лет, построенного на признании за каждым учеником права на значительную автономию и самостоятельность, на свой темп работы и специфические способы овладения знаниями. Не случайно девизом школы Монтессори являются слова: «Помоги мне сделать это самому». Это достигалось за счет реализации в Монтессори-школах очень широкой образовательной программы, которая не является программой в привычном нам смысле этого слова. Скорее это определение стратегии и тактики деятельности детей.

Монтессори-класс охватывает ряд зон:

• зону практической жизни – она имеет особенное значение для маленьких детей (2,5–3,5 лет). Здесь расположены материалы, с помощью которых ребенок учится следить за собой и своими вещами. Используя рамки с застежками (пуговицы, кнопки, молнии, пряжки, булавки, шнурки, банты и крючки), ребенок учится самостоятельно одеваться; пересыпать и переливать (рис, воду); мыть стол и даже полировать серебро;

• зону сенсорного развития – она дает ребенку возможность использовать свои чувства при изучении окружающего мира. Здесь ребенок может научиться различать высоту, длину, вес, цвет, шум, запах, форму различных предметов, познакомиться со свойствами тканей;

• зоны научные – языковую, математическую, географическую, естественно-научную – обеспечивают материалами, основной целью которых является умственное развитие ребенка.

Многие Монтессори-школы дополняют среду, окружающую ребенка, такими зонами, как музыкальная, зона искусства и танцев, работы по дереву, иностранного языка, способствующими дальнейшему обогащению общего развития ребенка. Двигательные упражнения развивают ребенка физически и помогают ему почувствовать свое тело и осознать свои возможности.

Благодаря всему этому, а также тонкому психологическому подходу, учету индивидуальных особенностей и возможностей каждого ребенка, опоре на естественные особенности человеческого восприятия «монтессорианские дети» раньше (к 5 годам) и лучше своих сверстников овладевают письмом и счетом, у них формируется склонность к учению, развивается воля.

Понимание законов естественного развития ребенка, уникальная автодидактическая среда, любовь и уважение к детям, подача материалов (презентации), разновозрастность групп – все это принесло очевидные результаты. В «Дом ребенка» стали приезжать гости со всего мира, у Монтессори появились последователи и ученики.

В 1909 году Мария Монтессори проводит первый международный учебный семинар, который посетили около ста учителей из Италии, Франции, Испании, Англии, а затем издает книгу «Метод научной педагогики, примененный к воспитанию маленьких детей в „Доме ребенка"». Книга быстро получила всемирную известность и была переведена на множество языков, в том числе на русский. Стремясь донести свое слово до большого числа слушателей, Монтессори с 1910 года прерывает личную практику в «Доме ребенка» и целиком переключается на экспериментально-педагогическую и пропагандистскую деятельность.

В 1913 году в США на ее демонстрационные занятия приходили тысячи человек, причем некоторые специально приезжали за многие сотни километров, чтобы послушать нового «педагогического мессию». После ее триумфальных лекций в США изобретатель телефона Александр Белл и его жена основывают в Вашингтоне образовательную Монтессори-ассоциацию, попечителем которой становится дочь президента США Вильсона.

Во время второго путешествия в США Мария выступает в «Карнеги-холле» и получает две золотые медали Панамско-Тихоокеанской выставки в сфере образования.

Еще в 1910 году «Дом ребенка» посетила дочь Льва Толстого Татьяна Сухотина-Толстая, Она увидела в Монтессори-школе воплощение идей своего отца. А в 1914 году Российское министерство народного просвещения командировало в «Дом ребенка» группу общественных деятелей дошкольного воспитания, среди которых была Юлия Фаусек. Почти 30 лет своей жизни она посвятила затем распространению метода Монтессори.

В 1922 году правительство Италии назначает ее государственным инспектором школ, а в 1929 году вместе со своим сыном Монтессори организует Международную ассоциацию Монтессори (AMI), которая действует и поныне. Популярность ее метода в Европе растет. Монтессори приглашают в Испанию, затем в Англию. Именно там она знакомится с Ганди, посетившим ее курс в 1932 году. Среди последователей Монтессори – известные психологи Эрик Эриксон и Жан Пиансе, а Фрейд говорил: «Там, где Монтессори, я не нужен».

Однако к власти в Италии приходит Муссолини. Отношения Монтессори с фашистским правительством окончательно испортились в 1934 году. Она навсегда покидает Италию. Друзья из Америки приглашали ее переехать к ним, но она не хотела быть привязана к какой-либо стране, считая себя человеком мира. Мария Монтессори жила сначала в Испании, потом в Голландии, начало Второй мировой войны застало ее в Англии, из которой ее интернировали как гражданина государства-противника.

Спасло ее предложение Теософского общества посетить Индию. Там она вместе с сыном провела 7 лет. Читала лекции в Мадрасе, Карачи и других городах, а позже открыла свою школу в Кодайканале. За это время она обучила своей методике более тысячи учителей. Она говорила, что только в этой стране люди духовно готовы к ее методу. Здесь она продумала следующую школьную ступень своего метода, для детей 6-12 лет, разработала свою периодизацию детского развития.

Путешествуя по Азии, Мария Монтессори начала разрабатывать принципы «космического воспитания» детей. Именно традиции восточных религий, воспринимавших отдельного человека как зернышко, занимающее особое место в мировой пашне и понимающее свое предназначение, натолкнули педагога на размышления о единстве мира и человечества. Она словно бы подхватила чувства, носившиеся в атмосфере после ужасной войны. Люди кинулись друг к другу, испугавшись прежней оторванности и бессмысленности механического существования. Впервые с изложением своих мыслей о космическом воспитании она выступила в Индии в 1946 году.

Греческий корень «косм» означает «порядок». Следовательно, космос с греческого – это вселенная, мироздание, устроенное в строгом порядке, возникшее из беспорядочного хаоса. «Космическое воспитание» ребенка по Монтессори означает сохранение и развитие в нем целостной картины мира, упорядоченной существующими закономерностями.

Следуя различным «космическим» теориям, Монтессори видела во всем творении «единый план, от которого зависят не только разнообразные формы живых существ, но и эволюция самой Земли. Вся жизнь развивается в соответствии с космическим планом, и цель всех ее составляющих – под влиянием окружения занять в космическом плане должное место». Космическая теория должна включать не только природу, но и человека – как действующую силу творения. И как в мире природы каждый вид работает на целое и от работы каждого зависит жизнь целого, так же должно быть и в человеческом сообществе. Чувство сопричастности, возникая стихийно в детстве, должно поддерживаться специальными усилиями взрослых.

Мария Монтессори обращается к человечеству: «У нас есть проблема – взрослые находятся в центре внимания цивилизации. Если власти перенесут свой взгляд на детей, на душу ребенка, мы сможем создать мирный мир. Образование – оружие мира».

В Европу Мария Монтессори вернулась после войны. В начале 1950-х она создала свои главные труды, много выступала, вела учебные курсы. В своем итоговом труде «Разум ребенка» («Абсорбирующий ум»), изданном в 1952 году, Монтессори создала не просто новое направление в педагогике – развития детей первых трех лет жизни, а заставила взрослых увидеть: дети – другие! Дети – это не взрослые маленького размера!

Последние годы Мария провела с сыном в Голландии, стране, которую она очень любила. В 1950 году ей было присвоено звание профессора Амстердамского университета. Работы доктора Монтессори номинировались на Нобелевские премии мира в 1949, 1950 и 1951 годах.

Она умерла 6 мая 1952 года за несколько месяцев до своего 82-летия. Ее не стало в голландском городе Нордвийк, близ Амстердама, похоронена она там же на маленьком католическом кладбище. В этой стране до сих пор больше всего ее сторонников и функционируют самые лучшие образовательные учреждения, работающие по ее системе.

После ее смерти AMI возглавляли ее сын Марио, ее внук Марио, а затем внучка Ренильде Монтессори. В настоящее время Международную Монтессори-ассоциацию возглавляет Андре Роберфройд. В мире работают тысячи Монтессори-школ. До введения в Италии евро портрет Марии Монтессори украшал купюру 1000 лир. Это единственный в мире прецедент – портрет педагога на деньгах.

В 1988 году решением ЮНЕСКО ее имя включено в список четырех педагогов, определивших способ педагогического мышления XX века. Вот они – Джон Дьюи, Георг Кершенштейнер, Мария Монтессори, Антон Макаренко.

На постсоветском пространстве имя этого великого педагога, к сожалению, не столь известно. В СССР система Монтессори была окончательно запрещена с 1928 года, и на долгие 60 лет все «забыли» об этом педагоге и его ценностях. И хотя педагогика Марии Монтессори не предавалась такому остракизму, как идеи Джона Дьюи, однако на практике ее метод если и применялся, то лишь опосредованно и фрагментарно. Лишь в начале 1990-х педагоги в поисках путей гуманизации воспитания и образования подрастающих поколений, создания оптимальных условий для их роста на основе свободного развития и самореализации личности опять обратились к наследию Марии Монтессори.

И сегодня, как в первой четверти XX века, вновь происходит встреча с ее идеями, восхождение к ее педагогике, позволяющей по-новому взглянуть на пути организации деятельности детских садов и начальных школ, на основы семейного воспитания, переосмыслить многие стереотипы, которые присущи нашему сознанию.

Каждому человеку стоит прочитать внимательно труды великой Монтессори и попробовать увидеть ребенка ее глазами: он уникален и неповторим, он наделен от природы безграничными возможностями и жаждой познания. Задача любящих мудрых родителей – уважать право малыша быть самим собой, мягко и тактично направляя кроху на пути познания, полном радостных открытий и озарений. Это главный урок Марии Монтессори – женщины, деятельность которой стала путеводной звездой для многих детей и их воспитателей.

Заповеди Марии Монтессори

Никогда не трогай ребенка, пока он сам к тебе не обратится (в какой-либо форме).

Никогда не говори плохо о ребенке ни при нем, ни без него.

Концентрируйся на развитии хорошего в ребенке, так что в итоге плохому будет оставаться все меньше и меньше места.

Будь активен в подготовке среды. Проявляй постоянную педантичную заботу о ней. Помогай ребенку устанавливать конструктивное взаимодействие с ней. Показывай место каждого развивающего материала и правильные способы работы с ним.

Будь готов откликнуться на призыв ребенка, который нуждается в тебе, всегда выслушивай ребенка и отвечай ему, когда он обращается к тебе.

Уважай ребенка, который сделал ошибку и сможет сейчас или чуть позже исправить ее, но немедленно твердо останавливай любое некорректное использование материала и любое действие, угрожающее безопасности самого ребенка или других детей, а также его развитию.

Уважай ребенка, отдыхающего или наблюдающего за работой других, или размышляющего о том, что он делал или собирается делать. Никогда не зови его и не принуждай к другим активным действиям.

Помогай тем, кто ищет работу и не может выбрать ее.

Будь неустанным, повторяя ребенку презентации, от которых он ранее отказывался, помогая ребенку осваивать ранее неосвоенное, преодолевать несовершенство. Делай это, наполняя окружающий мир заботой, сдержанностью и тишиной, милосердием и любовью. Сделай свою готовность помочь очевидной для ребенка, который находится в поиске, и незаметной для того ребенка, который уже все нашел.

Всегда в обращении с ребенком используй лучшие манеры и предлагай ему лучшее в тебе и лучшее из того, что есть в твоем распоряжении.

 

Законодательница стиля

В жизни этой женщины всегда было множество любовных романов, однако ни один так и не закончился чем-либо серьезным. Однажды герцог Вестминстерский попросил ее руки, на что она с присущей ей прямотой и иронией ответила: «На свете полно всяких герцогинь, но только одна Коко Шанель». Единственная и неповторимая – она действительно перевернула мир моды.

Коко Шанель родилась 19 августа 1883 года в Сомуре, расположенном в департаменте Мэн, на правом берегу реки Луары. Она стала второй дочкой Евгении Жанны Деволь и Альберта Шанель, которые на тот момент не были женаты. Папа девочки был простым рыночным торговцем, а мама – дочкой сельского плотника. Регистрировали Коко работники приюта в муниципалитете, они же дали ей имя – Габриэль – в честь медицинской сестры, которая помогала ей появиться на свет. Мамы Габриэль не стало, когда она была совсем маленькой. Отец отдал девочку воспитанницей в католический монастырь, а затем поместил в интернат. Больше Коко его не видела. Будучи вынужденной много лет носить форму, она мечтала одеть всех женщин по-своему.

У сироты, воспитывавшейся в приюте, не было большого будущего. И она это прекрасно понимала. Тем не менее лелеяла мечты о свободе и блестящей жизни. Уже состоявшись как модельер и предприниматель, Коко не будет даже упоминать о своих годах в сиротском доме. Кроме этого, она сделает все, чтобы забыть бедность и все несчастья, которые преследовали ее совсем юной. Всю последующую жизнь Коко Шанель стремилась забыть о своем горестном детстве, сочиняла легенды, придумывала несуществующих теток, в доме которых она якобы выросла. Она боролась с прошлым, когда в отчаянии кричала воспитанницам приюта: «Я не сирота!» Уже тогда она поклялась побороть собственную бедность и обездоленность.

С момента смерти родных прошли годы, прежде чем Коко вышла в мир. По монастырской рекомендации Габриэль стала работать помощницей продавца белья в небольшом магазине. Но денег не хватало, и она стала подрабатывать, исполняя фривольные песенки и танцуя на сцене кафе-шантана. Впрочем, денег эти опыты ей не принесли, но дали прозвище – Коко. Оно было получено от публики после неоднократного исполнения песен «Ко Ко Ri Ко» и «Qui qu'a vu Сосо». Особых успехов на музыкальном поприще она не добилась, зато завела тесную дружбу с несколькими состоятельными мужчинами. Шанель была знакома с такими знаменитостями, как эпатажный художник Тулуз-Лотрек, импрессионист Ренуар, кубист Пикассо, устроитель «Русских сезонов» Дягилев, композитор Стравинский.

Когда ей было 22, Шанель встретила богатого офицера в отставке Этьена Бальзана, который увлекался верховой ездой и разводил породистых лошадей. Он предложил девушке жить с ним, на что Коко ответила согласием. В замке аристократического предместья Парижа Виши поначалу Габриэль нравилось, но она никак не могла привыкнуть к роли любовницы офицера. Богатый хозяин не слишком считался с облагодетельствованной им девушкой. В замке на правах хозяйки царила «законная» любовница Бальзана – знаменитая в то время в Париже кокотка Эмильенн д'Алансон. Коко хотела отличаться от разряженных богатых куртизанок, поэтому предпочитала строгие костюмы, которые дополняли маленькие элегантные шляпки. Габриэль потратила немало времени на то, чтобы понять, что же ей надо на самом деле от жизни. А поняв это, заявила Бальзану, что хочет работать модисткой. Идея, конечно, Этьену не понравилась. В Париже было достаточно модисток, а у Коко совершенно не было опыта.

Позже в жизни Коко появится другой человек, который с интересом отнесется к ее идее и кардинально изменит ее жизнь. Это был англичанин Артур Кейпел, которого в кругу друзей называли Бой. До встречи с этим мужчиной Шанель даже и не мечтала о знакомстве с человеком с такими же интересами, как у нее. К тому же у Артура был спортивный характер и предпринимательские способности. Коко и Бой встретились, когда последний был еще довольно молод, но у него уже был свой успешный бизнес. Он помог Коко в 1910 году открыть ее первый магазин шляпок в Париже, а через три года – бутик во французском городе Довиль.

Ее торговля шляпками очень быстро стала процветать. С Боем она приобрела известность в свете, у нее появились собственные деньги и клиентура – парижские актрисы обращались к Габриэль Шанель, желая приобрести экстравагантный головной убор. Однако для неугомонной Коко этот бизнес был слишком узок, ее деятельная натура требовала грандиозных свершений. Шанель уже тогда начала понимать, что женский костюм связан с самоощущением его обладательницы, что одежда имеет свою логику, отвечающую потребностям времени. Ее первое знаменитое платье было сшито из джерси, материала, который никогда для женщин не использовался. До Шанель. Разрушая устоявшиеся каноны, Коко создает стиль, в котором роскошь отделки уступила главенство изящной линии, изящество покроя облагородило недорогие материалы, сделав элегантность и изысканность костюма доступными большинству женщин. Парижанки решительно устремились по пути, указанному Шанель.

Ее великая идея заключалась в том, чтобы трансформировать английскую мужскую моду в женскую. Причем это она уже проделывала со своими шляпками и с таким вкусом, который исключал малейший намек на двусмысленность. Она преображала все, к чему прикасалась. Жакеты, блузки с галстуками, запонки – все, что она заимствовала у мужчин, благодаря ей превращалось в ультраженское.

Платья кокоток начала века, не позволявшие девушкам работать, превращали их, живых людей, в дорогие безделушки, которыми играли богачи вроде Бальзана. Сняв с них их туалеты, Габриэль Шанель спровоцировала вымирание данного социального типа, хотя возможно, она просто угадала запросы нового времени. Она была великим «философом моды». Идеи, которые она воплотила в начале XX века, оказались поистине революционными: она освободила женщин от удушающих корсетов, длинных пышных юбок, экстравагантных шляп и замысловатых украшений. Простые, строгие, четкие линии, подчеркивающие достоинства и скрывающие недостатки фигуры, пришли на смену рюшкам и оборкам. Женщины с восторгом приняли гениальную философскую концепцию Шанель: чтобы великолепно выглядеть, не обязательно быть молодой и красивой. Мода от Шанель не устаревает. Все ее вещи – простые и удобные, но вместе с тем стильные и элегантные – остаются актуальными из года в год, независимо от происходящих в мире моды перемен.

В 1918 году Кейпел погиб в автокатастрофе. Коко не скоро вернулась в круг парижской богемы. В это время ее часто видели на Французской Ривьере в обществе подруги пианистки. Поползли слухи о бисексуальности талантливой модистки… Несмотря на то, что Шанель ввела моду на женские брюки, сама она их носила редко, так как считала, что женщина никогда не будет выглядеть в брюках так же хорошо, как мужчина.

Коко Шанель сделала популярным маленькое черное платье, которое можно было носить в течение дня и вечером – все зависело от того, как оно дополнено аксессуарами. В свете ходили слухи, будто платье черного цвета было призвано напоминать Шанель о ее возлюбленном – Артуре Кейпеле: общество не одобряло ношение траура по человеку, с которым не был зарегистрирован брак. В 1926 году американский журнал Vogue приравнял по универсальности и популярности «маленькое черное платье» к автомобилю Ford.

Непродолжительный роман с одним из русских великих князей заставил ее более внимательно отнестись к деталям русского народного костюма. И тут же русские мотивы появились в ее фасонах. Коко Шанель была возлюбленной великого князя Дмитрия Романова, однако самым дорогим ее сердцу мужчиной стал англичанин – герцог Вестминстерский. Он принадлежал к английской королевской семье и был одним из самых богатых людей Великобритании. «Моя настоящая жизнь началась, когда я встретилась с Вестминстером. Наконец я нашла плечо, на которое могла опереться, дерево, к которому могла прислониться» – вспоминала Шанель. С Вестминстером Коко вела себя как маленькая девочка, робкая и послушная. Она повсюду следовала за ним. Есть немало историй, когда принц влюбляется в пастушку или проститутку, однако в данном случае речь шла вовсе не о том, чтобы поднять женщину до себя. Это был, наверное, первый союз свободной женщины нового времени и «одного из последних могикан» благородного происхождения. Герцог Вестминстерский хотел жениться на Шанель, но этот брак не состоялся.

По воле Коко парижские модницы лишились своих парчовых платьев и боа из страусиных перьев. Вместо этого Шанель предложила им простые блузки рубашечного покроя и прямые до колен юбки – копии моделей собственного незатейливого, но всегда актуального гардероба. Парижанки с восторгом приняли «элегантную простоту от Шанель», а в начале 1950-х модниц, признавших стиль Шанель, можно было увидеть уже по всей Европе. Приталенный костюм, кокетливая шляпка, закрывающая пол-лица, высокий каблук – образ элегантной, уверенной и себе сексуальной дамы без возраста. Не хватало лишь последнего, едва уловимого, но необходимого акцента – капли духов, которые бы подчеркнули этот имидж. Тогда Шанель создала парфюм, ставший самым известным в мире и признанный потомками произведением искусства.

История знаменитого аромата началась, по современным меркам, вполне банально. Габриэль Шанель вдруг захотела выпустить духи, которые бы соответствовали ее очень смелым нарядам. В те времена женщина должна была пахнуть нежной фиалкой, скромной незабудкой, в крайнем случае – терпкой розой. Играть ароматами было не принято и считалось дурным тоном, Шанель смешала в одном флаконе 80 разных компонентов. Из 20 парфюмерных пробирок она выбрала пятую, попросила добавить чуть-чуть ландыша из своей юности, и недолго думая присвоила этому аромату собственное имя, добавив порядковый номер пробного флакона.

Придуманный аромат был практичным, как и одежда, которую она создавала для женщины, самостоятельной в чувствах и поступках. Стоило барышне с утра тронуть стеклянной пробкой запястье, как мужчины оглядывались ей вслед до позднего вечера. И еще он был настоящей роскошью, которую можно было позволить себе ежедневно. Он нес в себе свежесть целого сада, но в нем нельзя было разгадать запаха ни одного цветка. В этой неуловимости – чарующая прелесть ее духов. Сама Коко называла «Шанель № 5» просто – «духи для женщины, которые пахнут как женщина».

«Не знаю, понимаете ли вы, насколько необходимо чувство обоняния, – говорила Габриэль Шанель. – Оно мешает, если вы живете среди грязнуль, но столь важно, когда рядом приятные люди. Поэтому я считаю духи настоящим удовольствием».

Шанель удалось открыть секрет вечной молодости. Ее первые духи не стареют, а главное – не старят. Выбрать Шанель – это не значит быть модной, поскольку этот аромат уже давно не имеет ничего общего с ветреными тенденциями, которые исчезают, не успев появиться. В списке жертв «Шанель № 5» – все самые красивые женщины прошлого столетия. Плоский хрустальный флакон, дизайн которого не меняется до сих пор, всегда был в сумке Жаклин Кеннеди. Этот аромат предпочитала и главная соперница Джеки – Мэрилин Монро. Когда журналисты попытались узнать у нее, в чем она предпочитает спать, самая желанная блондинка столетия улыбнулась и сказала, что ей достаточно всего двух капель «Шанель № 5». Это заявление Монро произвело настоящий фурор – за несколько дней было куплено несколько миллионов флаконов. Такой успех можно было сравнить лишь с успехом стрижки а-ля-гарсон, которую также ввела в моду Коко Шанель.

Создав свои духи, Коко Шанель обеспечила себе финансовую независимость на всю жизнь, и до сих пор ее аромат остается самым продаваемым в мире. Аромат «Шанель № 5» уже давно причислен к разряду обязательных женских ценностей. В списке необходимых предметов он стоит сразу после маленького черного платья и сумки через плечо, также придуманных Шанель. Впрочем, часто духи все-таки становятся самым главным. Это знала Шанель еще 80 лет назад. Недаром она утверждала, что у женщины, которая не пользуется духами, нет будущего.

Чтобы расширить круг своих клиентов, а заодно почерпнуть новые творческие идеи, Коко Шанель поддерживала отношения с представителями парижской богемы. Многие искали общения с известной модельершей просто из любопытства, однако с удивлением находили Коко остроумной и оригинально мыслящей женщиной. Сам Пикассо назвал ее «самой рассудительной женщиной на свете».

Мужчин привлекала в ней не только внешность, но и неординарные личные качества, сильный характер, непредсказуемое поведение. Коко была то неотразимо кокетлива, то чрезвычайно резка, прямолинейна, даже цинична. Она казалась окружающим целеустремленной, уверенной в себе, довольной собой и своими успехами женщиной.

В 1939 году, с началом войны, Шанель закрыла модный дом и все свои магазины. В июне 1940 года ее племянник Андре Палас был взят в немецкий плен. Пытаясь его вызволить, Шанель обратилась к своему давнему знакомому, атташе немецкого посольства барону Гансу Гюнтеру фон Динклаге. Фон Динклаге родился в Ганновере в 1896 году. Его матерью была англичанка, и он одинаково хорошо разговаривал на английском и французском языках. Имел прозвище Шпатц (нем. «воробей») – вероятно, за легкость, с которой он «порхал» по жизни и завоевывал женские сердца. Согласно рассекреченным документам швейцарских военных архивов, он был на хорошем счету у германской разведки, якобы даже переписывался с Гитлером и Геббельсом. В итоге Андре Палас был освобожден, а Шанель стала любовницей фон Динклаге.

Хэл Воган в своей книге «В постели с врагом; тайная война Коко Шанель» (Sleeping with the Enemy: Coco Chanel's Secret War) утверждает, что Шанель сотрудничала с германским правительством во время Второй мировой войны. По словам историка, она не просто поставляла немцам информацию из Франции, но и официально числилась в немецкой разведке, имея на своем счету более десятка успешно выполненных шпионских миссий.

В ноябре 1943 года Шанель искала встречи с Уинстоном Черчиллем – чтобы убедить его согласиться на немецкие условия в секретных англо-германских переговоах. Габриэль обсуждала этот вопрос с Теодором Моммом, отвечающим за текстильную промышленность оккупированной Франции. Момм передал предложение в Берлин, руководителю Шестого управления, контролировавшего службу внешней разведки, Вальтеру Шелленбергу. Тот посчитал предложение интересным: операция «Модельхут» (нем. «модная шляпа») давала возможность беспрепятственной поездки в Мадрид (где Шанель намеревалась встретится с Черчиллем) с пропуском, действительным в течение нескольких дней. Встреча, однако, не состоялась – Черчилль заболел, и Шанель вернулась в Париж ни с чем.

По окончании войны Шанель припомнили все ее контакты с немцами. За ней закрепился ярлык пособницы фашистов, она была обвинена в коллаборационизме и арестована. В 1944 году по совету Черчилля ее выпустили на свободу, но при условии, что она покинет Францию. Шанель уехала в Швейцарию и прожила там почти десять лет.

В послевоенные годы у Коко появился опасный конкурент – Кристиан Диор, который сделал женщин, похожими на цветы, надев на них широкую складчатую юбку на кринолине и затянув им талию. Шанель посмеивалась над этой «гиперженственностью»: «Мужчина, который не имел ни одной женщины за всю свою жизнь, стремится одеть их так, как если бы сам был женщиной».

В 1954 году, в возрасте 70 лет, она вернулась в мир моды. «Я больше не могла видеть то, что сделали с парижским от кутюр такие дизайнеры, как Диор или Бальмэн» – так объяснила она свое возвращение. 5 февраля 1954 года открылся модный Дом Шанель.

Первой реакцией знатоков и прессы на показ новой коллекции Шанель были шок и возмущение – она не смогла предложить ничего нового! Свою статью о Коко газета «Дэйли Мэйл» назвала «Фиаско». Увы, критики не сумели понять, что в этом-то как раз и состоит ее секрет – ничего нового, только вечная, нестареющая элегантность. Впрочем, Габриэль осталась глуха к критике – она вновь вернулась на модный Олимп. Свой успех она прокомментировала просто: «Элегантность в одежде означает прежде всего свободу движения». Во всяком случае, не прошло и года, как новое поколение модниц стало считать за честь одеваться от Шанель, а сама Коко превратилась в магната, управляющего самым крупным домом в мировой индустрии моды. Также к заслугам Коко Шанель относится и появления сумочек. «Я устала носить ридикюли в руках, к тому же я их вечно теряю», – сказала Габриэль в 1954 году. А через год представила небольшую прямоугольную сумочку на длинной цепочке. В итоге женщины смогли носить сумку, удобно повесив ее на плечо.

До самой старости Шанель сохранила гибкость фигуры и была очень трудолюбива. Идеи новых костюмов приходили к ней даже во сне, и тогда она просыпалась и начинала работать.

Габриэль Шанель умерла тихой смертью 10 января 1971 года в люксе отеля «Ритц» в Париже, через дорогу от роскошно отделанного, известного на весь мир Дома Шанель. Доходы ее империи составляли 160 млн долларов в год, а в ее гардеробе было найдено всего три, но «очень стильных наряда», как сказала бы Великая Королева Моды.

После смерти Габриэль Дом моды Шанель переживал трудные времена. Его возрождение началось в 1983 году, когда руководство домом принял модельер Карл Лагерфельд. Бессменный директор дома в честь 125-летия со дня рождения Коко Шанель не так давно представил дизайн юбилейной монеты номиналом в 5 евро с изображением легенды мировой моды. Золотая монета (тираж – 99 штук) оценена в 5900 евро, а одну из 11000 серебряных монет можно приобрести за 45 евро.

Влияние Коко на высокую моду было настолько сильным, что ее – единственную в истории моды – журнал «Тайм» внес в список ста самых влиятельных людей XX века. Она принесла в женскую моду приталенный жакет и маленькое черное платье. Она известна на весь мир своими фирменными аксессуарами и парфюмерной продукцией. Ее слова растащили на цитаты, потому что именно в ее словах заключена вся ирония и мудрость искусства быть настоящей женщиной.

Что она сказала:

«Если ты рожден без крыльев, не мешай им расти».

«У вас не будет второго шанса, чтобы произвести первое впечатление».

«Так как все находится в голове, не надо ее терять».

«Женщины, как правило, гораздо тщательнее выбирают для себя ночную рубашку, чем мужа».

«Мне наплевать, что вы обо мне думаете. Я о вас не думаю вообще».

«Роскошь – это когда изнанка так же красива, как и лицо».

«В двадцать лет у вас лицо, которое дала вам природа; в тридцать лет у вас лицо, которое вылепила вам жизнь; а в пятьдесят у вас лицо, которого вы заслуживаете».

«Если вас поразила красотой какая-нибудь женщина, но вы не можете вспомнить, во что она была одета, – значит, она была одета идеально».

«Если вы хотите иметь то, что никогда не имели, вам придется делать то, что никогда не делали».

«Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости».

 

Романтичная феминистка

Миллионы женщин на Земле вот уже более 70 лет восхищаются героями книги «Унесенные ветром» – влюбляются в рокового мужчину Ретта Батлера, сопереживают стойкой Скарлетт О'Хара. Нам кажется, что это реальные люди, жившие много лет назад. Но появились они на свет благодаря писательнице Маргарет Митчелл…

Родилась Маргарет на стыке двух веков – в 1900 году в Атланте – городе, который благодаря Маргарет Митчелл теперь известен во всем мире. Родословная Маргарет очень похожа на историю семьи ее героини – Скарлетт. В первую очередь – из-за шотландско-ирландско-французского происхождения. Ее отец Юджин Митчелл происходил из семьи шотландцев, эмигрировавших в Новый Свет после насильственного присоединения Шотландии к Англии в 1651–1652 гг. (официально объединение произошло в 1707 году). Предки Мейбелл Стивенс, матери писательницы, эмигрировали из Ирландии во Францию, а затем в Америку после окончательного поражения гугенотов в религиозных войнах. Брат писательницы Стивенс Митчелл, как и отец, выбравший карьеру юриста, был старше ее на пять лет. Именно он, а не Маргарет, составил историю клана, в которой рассказывается и о том, что детство его сестры было счастливым и безоблачным. Оба деда будущей писательницы участвовали в трагической гражданской войне между Севером и Югом (1861–1865), на фоне которой разворачиваются события «Унесенных ветром».

Родители Маргарет принадлежали к знаменитой южной аристократии. Мать была типичной богатой южанкой, проводившей время на балах и званых обедах и командовавшей слугами и семьей, а отец Маргарет владел юридической фирмой, занимавшейся в основном спорами относительно недвижимости. Мать и отец будущей писательницы родились после окончания войны (отец – в 1866 г., мать – в 1872 г.), но все их детство прошло под знаком рассказов о ней. Самой Маргарет Митчелл тоже довелось услышать эти истории: «Я слышала так много о боях и о тяжких послевоенных годах, что твердо верила в то, что мать и отец все это пережили сами, а не родились позднее. В действительности мне было уже около десяти лет, когда я поняла, что родилась вовсе не вскоре после окончания войны». Отец ее, будучи председателем местного исторического общества, занимался изучением Гражданской войны и рассказывал детям – Маргарет и ее брату – множество интересных историй о прошлом страны.

Родители сыграли немаловажную роль в том, что их дочь стала писательницей, хотя такой цели они перед собой не ставили – их даже раздражали первые литературные опыты Маргарет. Отец Маргарет в юности тоже хотел стать писателем, но родители и материальные обстоятельства заставили его занять более солидное место в обществе города Атланты. Мать Маргарет происходила из семьи Фицджеральдов, южных плантаторов, потерявших свои две тысячи акров земли и три десятка рабов во время Гражданской войны. Летом маленькую Маргарет отправляли в Джонсборо, на ферму незамужних тетушек ее матери Мэри и Сары, где она часами с интересом выслушивала рассказы о событиях Гражданской войны, о том, как ее прадед Филипп Фицджеральд собрал после войны остатки былой роскоши и начал жизнь сначала (уже без рабов) с тремя дочерьми и больной женой, которые помогали ему работать на ферме.

Любимым видом спорта в детстве у Митчеллов была верховая езда. Отец купил детям лошадь, и они научились скакать на ней галопом. Стивенс вскоре остыл к занятиям конным спортом, а Маргарет ездила на Буцефале часами. Однажды, желая показать Стивенсу, какая она ловкая наездница, Маргарет решила заставить Буцефала резко повернуть назад. Лошадь потеряла равновесие и упала, придавив своим телом девочку. Левая нога Маргарет была сильно повреждена, и с тех пор (после еще одного повреждения этой же ноги) до конца жизни она носила ортопедическую обувь. Именно из этого драматического случая биографы писательницы и американские критики выводят генезис эпизодов смерти отца Скарлетт Джеральда О'Хара и маленькой дочки Скарлетт и Ретта Батлера Бонни, которые погибли, когда пытались перепрыгнуть (он – на лошади, а она – на пони) через барьер.

Маргарет вообще была весьма избалованной и сво-е-нравной девочкой. Мать же ее была приверженкой строгого классического образования и буквально заставляла дочь читать книги, вошедшие в золотой фонд мировой литературы – Шекспира, Диккенса… Сама Маргарет при этом любила книги Джейн Остин и бульварные романы о роковых страстях. Наверно, это сочетание и породило один из самых популярных романов XX века – «Унесенные ветром»… А вот писать девочка начала еще в школе. Ее пьесы для театрального кружка пользовались успехом, хотя были, мягко говоря, наивными и подражательными.

Но пока до написания культового романа было еще далеко – Маргарет вовсю познавала жизнь. Она окончила среднюю школу, а затем училась в семинарии имени Вашингтона в Атланте. Затем молодые Митчеллы продолжали свое образование на севере США: Стивенс закончил Гарвардскую юридическую школу, а Маргарет проучилась почти год в колледже Смита в Нортгемптоне (штат Массачусетс). Она собиралась закончить медицинский колледж и говорила подругам, что мечтает поехать в Австрию, чтобы поработать у Зигмунда Фрейда. Жизнь, однако, рассудила иначе.

В январе 1919 года скончалась от гриппа мать, и Маргарет вернулась домой в Атланту, чтобы ухаживать за больным отцом. Продолжить образование она, естественно, не смогла. Ее жених Клиффорд Генри умер в 1918 году во Франции от ран, полученных в битве на реке Мез. Каждый год в день его смерти Маргарет посылала его матери цветы. Американские критики полагают, что совпадение инициалов Клиффорда Генри (Clifford Henry) и инициалов первого мужа героини романа «Унесенные ветром» Чарльза Гамильтона (Charles Hamilton) отнюдь не случайно.

Чуть позже Маргарет устроилась в газету «Атланта джорнал» в качестве репортера. Главный редактор сначала не хотеть брать ее на работу – не женское, мол, это дело, но вскоре назвал ее одним из лучших журналистов. Эта девушка не боялась заходить в самые ужасные трущобы, встречаться с представителями городского дна и затем описывать свои впечатления блестящим языком и в отличном стиле. Работая в «Атланта джорнал», Маргарет Митчелл напечатала 139 подписных очерков, 85 репортажей, участвовала в колонке советов и в киноколонке. К весне 1924 года она уже была «ведущим пером» газеты, хотя рядом с ней трудилось множество талантливых мужчин-журналистов.

В 1921 году Пегги (так звали Маргарет все близкие ей люди) познакомилась в Атланте, в чайной «Заячья нора», где собирались начинающие писатели, студенты и журналисты, с молодым человеком по имени Джон Марш. Мужчина, которому исполнилось к тому времени 26 лет, был настроен весьма серьезно, да и характер его располагал к этому. Сдержанный, внутренне очень дисциплинированный, с невероятно развитым чувством ответственности, Джон как нельзя лучше подходил на роль мужа. К тому же «красотка с Юга» быстро завоевала его сердце. Девушка была не только привлекательна внешне, но обладала прекрасным даром рассказчика, искрометным остроумием и талантом к журналистике.

Окончив университет в Кентукки, Джон перебрался в Атланту, чтобы быть поближе к Пегги. Но сумасбродной красавице такая быстрая победа казалась пресноватой, да и от внимания других поклонников отказываться не было желания. «Я хотела бы полюбить мужчину, – писала юная Маргарет, – и чтобы он любил меня больше всех других женщин. Я хочу выйти замуж, помогать мужу, растить здоровых детей. Но беда в том, что я не умею любить достаточно сильно…» Не бог весть какие высокие запросы для девушки, но у Маргарет сквозь пуританскую покорность судьбе проглядывает этакий «зубастый дьяволенок», так хорошо знакомый читателю «Унесенных ветром».

Впрочем, молодая, красивая, остроумная, богатая девушка совсем не скучала и была окружена огромным количеством поклонников – совсем как Скарлетт О'Хара. Говорят, что будущей писательнице сделали предложение 40 кавалеров!

И вдруг Маргарет неожиданно выскочила замуж за Реда Апшоу – высокого и широкоплечего рыжеволосого красавца. Страстная любовь, увы, быстро обернулась такими же страстными ссорами. Эксперименты на себе не всегда кончаются удачно. Совместная жизнь с Апшоу превратилась в сущий ад: Пегги приходилось терпеть оскорбления, унижения и даже побои, что привело ее к тяжелой депрессии. Не известно, что бы с ней сталось, если бы не верность и неизменная поддержка Джона. Через несколько месяцев замужней жизни Маргарет осталась одна, пройдя через унизительную процедуру развода. О ее первом браке известно лишь то, что Митчелл не расставалась с пистолетом до тех пор, пока ее супруг не был найден убитым где-то на Среднем Западе.

Сила и ценность настоящей любви открывается для Маргарет в преданности Джона. Эксцентрика и неординарность оказались хороши разве что для дешевых «повестушек», а в жизни ничего не ценится так высоко, как истинное понимание и прощение. «Могу только сказать, – писала Маргарет матери Джона, – что я искренне люблю Джона, верного и сильного друга, которому я безгранично доверяю, и нежного, внимательного возлюбленного».

В 1924 году она вышла замуж за Джона Марша – он не мог сравниться с красавцем Апшоу, но зато подарил Маргарет заботу и любовь, обеспечив спокойную жизнь. Новобрачная оставила журналистику и стала домохозяйкой – в то время замужние дамы не работали, и Маргарет на этот раз не старалась пойти наперекор общественному мнению. Легкомысленность поступков не прошла даром для Маргарет. На память об ошибках молодости у нее остались сильные головные боли, неприятности с глазами и приступы жесточайшей депрессии. Однако взаимные обиды не омрачили совместного существования Маргарет и Джона – наоборот, супруги чувствовали себя бесконечно счастливыми, обретя, наконец, друг друга. Первые годы супружества – безденежные и беззаботные – сопровождались веселыми дружескими пирушками, вечерами в кинематографе, недалекими путешествиями и музыкой Дюка Эллингтона. Все было пронизано безоблачной радостью и легкостью отношения к жизни. Потом пришло нечто большее, превосходящее страсть и бурные порывы. «По природе своей мы во многом не совпадаем, – писал годы спустя Марш, – потому можно удивляться, как нам удалось справиться друг с другом, ведь, как это ни странно, мы успешно ладим вот уже много лет. Возможно, секрет в том, что она прощает мне мои качества, а я ей – ее».

Но, возможно, секрет их счастливого супружества был еще проще – Джон всегда думал не о собственном самоутверждении, а прежде всего о том, чтобы помочь жене реализоваться, найти себя. Для него она была не собственной, хоть и драгоценной, вещью, а человеком, имевшим право на духовные искания и радости. Это Джон убедил Маргарет после очередной депрессии взяться за дело, в котором она могла бы забыться и по-настоящему увлечься им. Осенью 1926 года он подарил ей пишущую машинку «Ремингтон», шутливо поздравив с началом писательской карьеры. И теперь вся жизнь нашей героини закрутилась вокруг этого стрекочущего аппарата.

История о войне Севера и Юга становится ядром их совместного существования, их единственным детищем, их Ноевым ковчегом. Участие Джона в создании романа трудно переоценить: он хотел любить и быть любимым, а в результате – придумал идею, прославившую его «Галатею». Маргарет, как деятельная натура, каждую свободную минуту садилась за роман. Но такая эпическая вещь не может быть создана за один день, поэтому ее творение увидело свет только через 10 лет.

Создание «Унесенных ветром» началось с того, что Маргарет Митчелл написала главную фразу последней главы: «Она не сумела понять ни одного из двух мужчин, которых любила, и вот теперь потеряла обоих». Привычка писать с конца, с самой забойной фразы, осталась у Маргарет со времен работы журналистом – именно так создавала она свои очерки.

Теперь каждый вечер, возвращаясь с работы – Джон служил до конца жизни в рекламном отделе «Электрокомпании», – муж садился читать страницы, написанные за день Пегги. Далеко за полночь они обсуждали новые повороты сюжета, вносили поправки, дорабатывали трудные куски романа. Джон оказался блестящим редактором и деликатным советчиком – он не только помогал жене оттачивать писательское мастерство, но и находил нужную литературу, придирчиво занимался каждой деталью быта и костюма описываемой эпохи.

В основном роман был написан к концу 1932 года, но дорабатывался вплоть до 1935 года. Казалось, игра, затеянная Джоном, успешно пришла к победному концу, однако произведенное на свет детище проявило строптивость и захотело освободиться от родительских пеленок. Редактор американского отделения английского «Макмиллана» профессиональным чутьем уловил незаурядность замысла и убедил Митчелл в необходимости опубликовать ее произведение.

После заключения договора супружеская чета поняла, за какое нешуточное дело взялась. Одно дело – тешить друг друга по вечерам придуманной историей, другое – подготовить роман к публикации. Работа писалась не в строгой последовательности, с огромным количеством вариантов (одних только первых глав у Митчелл было шестьдесят). А какими напряженными были поиски названия! Чего только не предлагалось! Для заглавия книги Маргарет взяла слова из стихотворения Горация в переложении Эрнста Доусона: «Я забыл многое, Цинара; унесенный ветром, затерялся в толпе аромат этих роз…»

В декабре 1935 года был завершен окончательный вариант романа, и рукопись ушла в издательство. Редактор одобрила роман, но только дочитав его, поняла, что одной весьма немаловажной детали все еще не хватает. Имя главной героини романа было придумано в последний момент – прямо в издательстве.

Роман вышел в 1936 году и сразу же стал бестселлером. В первый же день было продано более 50 тысяч экземпляров. За год книгу переиздали 31 раз, а Маргарет Митчелл заработала 3 миллиона долларов. Роман получил Национальную книжную награду Америки, а в 1936 году – самую престижную в США Пулитцеровскую премию.

Уловив дух времени, Митчелл сумела воссоздать «американскую мечту», подарить читателю некий образец поведения, своеобразный символ «настоящего гражданина». Ее героев можно сравнить с мифологическими персонажами древних легенд – именно такой смысл имели для американцев образы «Унесенных ветром». Мужчины воспитывали в себе предприимчивость и демократичный индивидуализм Ретта. Женщины подражали одежде и прическе Скарлетт. Гибкая американская промышленность оперативно отреагировала на популярность книги: в продаже появились платья, шляпы и перчатки «в стиле» Скарлетт.

Правда, профессиональные критики невзлюбили это роман, считая его недостойным столь высоких наград. Они говорили, что «значительно число читателей этой книги, но не она сама». В защиту Митчелл лучше всех выступил знаменитый фантаст Герберт Уэллс, выразив своими словами мнение миллионов людей: «Боюсь, что эта книга написана лучше, чем иная уважаемая классика». Эти слова подтвердило время – и спустя более чем семь десятилетий роман остается одним из самых продаваемых в мире.

Испытание славой обрушилось на Митчелл неожиданно, и она не выдержала бы его, не будь с ней рядом верного друга. В одночасье Маргарет стала невероятно популярной – ее приглашали на лекции, брали интервью, мучали фотографы. «Долгие годы мы с Джоном жили тихой, уединенной жизнью, которая была нам так по душе. И вот теперь мы оказались на виду…» Муж взял на себя часть тяжелого бремени: он всячески старался оградить Маргарет от докучливых посетителей, помогал с перепиской, вел переговоры с издательствами, налаживал финансовые дела.

На один из часто задаваемых вопросов о том, не списала ли она главную героиню с себя, Маргарет резко отвечала: «Скарлетт – проститутка, я – нет!» И поясняла: «Я старалась описать далеко не восхитительную женщину, о которой можно сказать мало хорошего… я нахожу нелепым и смешным, что мисс О'Хара стала чем-то вроде национальной героини, я думаю, что это очень скверно для морального и умственного состояния нации, если нация способна аплодировать и увлекаться женщиной, которая вела себя подобным образом». Со временем, видя нарастающий энтузиазм публики, писательница постепенно потеплела к своей неоднозначной героине…

Оглядываясь на историю создания этой уникальной книги, можно с полным правом сказать, что перед нами редчайший пример, когда мужчина отдал приоритет личностного утверждения в семье женщине, создав идеальные условия для успеха супруги ценой собственной карьеры, и… не просчитался.

От предложения написать продолжение романа Маргарет Митчелл наотрез отказалась, говоря в шутку: «Принесенные бризом» – роман, в котором будет высокоморальный сюжет: у всех героев, включая Красотку Уотлинг, изменятся души и характеры, и все они погрязнут в ханжестве и глупости». Отказалась она и от съемок «фильма об авторе романа», не соглашалась на использование в рекламе имен, связанных с романом, не позволила сделать из романа мюзикл.

В 1939 году роман «Унесенные ветром» был экранизирован режиссером Виктором Флемингом. Продюсер Дэвид Селзник позаботился об этом заранее и еще в 1936 году выкупил права на экранизацию за 50 тысяч долларов. Роль неотразимого Ретта Батлера единодушно было решено отдать Кларку Гейблу. Но сам актер не хотел сниматься в фильме, прославившем его, утверждая, что эта роль выглядит ужасающе большой и ответственной. Но тем не менее Гейбл решился на этот шаг, о чем не пожалел ни он сам, ни миллионы его поклонников и поклонниц.

Поиск героини был более мучительным – съемочная группа рассмотрела более чем 1400 кандидаток. Поиски актрисы на роль Скарлетт продолжались около двух лет. Проблема разрешилась, когда на съемочной площадке появилась красавица Вивьен Ли, очень похожая на Маргарет Митчелл в молодости. Хотя писательница часто говорила о том, что настоящей героиней книги является Мелани Гамильтон, а вовсе не взбалмошная и непорядочная Скарлетт, ключевой фигурой фильма все же стала зеленоглазая красавица.

Интересно, что актриса Барбара О'Нил, сыгравшая мать Скарлетт Эллен, на самом деле была всего на год старше Вивьен Ли. Лесли Говард, сыгравший героя войны Эшли Уилкса, был на самом деле военным – офицером запаса. Когда началась Вторая Мировая война, он отправился добровольцем на фронт и погиб…

Фильм поражал воображение обилием затраченных средств и количеством людей, снявшихся в нем – 59 актеров и 2400 человек массовки.

Премьера грандиозного фильма состоялась в Атланте, и губернатор штата в честь этого события объявил 15 декабря 1939 года нерабочим днем! Показ закончился небывалым триумфом и фильма, и романа, и его автора. На вопрос: «Ну как, гордитесь вы женой, Джон?» – Марш ответил: «Я гордился ею уже задолго до того, как она написала книгу».

«Унесенные ветром» получили восемь «Оскаров», установив рекорд, продержавшийся до 1958 года. Это был первый цветной фильм, выигравший заветную статуэтку.

Маргарет Митчелл после выхода фильма стала еще более популярной. Каждый день ей приходили сотни писем с советами, выражением восхищения и просьбами. Основная из них – написать продолжение романа. Но Маргарет Митчелл упорно отказывалась от этого, хотя многие издатели готовы были купить новую книгу на любых условиях. В чем-то она была права – конечно, многим хотелось бы знать, увенчались ли успехом старания Скарлетт вернуть любовь Ретта Батлера, но продолжения этой книги, написанные другими писателями, кажутся нам чересчур пресными и скучными…

А жизнь самой Маргарет тем временем приблизилась к трагическому финалу. 11 августа 1949 года она с мужем отправилась в кино. Пьяный таксист сбил знаменитую писательницу, и 16 августа она скончалась от полученных ран в возрасте всего лишь 49 лет… Джон пережил ее на три года. Один из журналистов, друг семьи, сказал: «„Унесенные ветром" могли быть и не написаны, если бы не постоянная поддержка со стороны того, кому посвящен роман: „Дж. Р. М.". Это самое короткое и простое посвящение, какое только может быть…».

Ветер унес Маргарет Митчелл слишком рано, но ее жизнь, мысли, чувства, стремления и переживания остались в миллионах экземпляров ее книг, они живут на киноэкранах и останутся в памяти людей на долгие-долгие годы…

 

Первая женщина-политик на Востоке

История Индии знает трех политиков по фамилии Ганди – Махатму, Индиру и Раджива. Однако их объединяет не только общая фамилия, но и злой рок. Все они, занимая в разное время высокие руководящие посты, погибли от рук террористов. Индира Ганди многое сделала для Индии, но, к сожалению, не всем ее усилия пришлись по вкусу.

Семья Неру родом из Кашмира. Родовое имя их – Кауль. Индийцу оно сразу скажет, что носящий его принадлежит к высшей касте – брахманам. Более того – к брахманам кашмирским, одной из самых аристократических подкаст, которую в знак признания высокой учености принято титуловать пандитами. С кашмирских гор на равнину семья спустилась в 1716 году, когда Радж Кауль был призван в Дели ко двору Великих Моголов. Ему был дарован дом и земли. В Дели обитателей поместья стали называть Каули-неру-Каули, а стечением времени они превратились просто в Неру.

Мотилал Неру, дед Индиры, получил юридическое образование. В молодости он был беден, но показал себя блестящим адвокатом и разбогател. Поселившись в Аллахабаде, он выстроил великолепный дом, который назвал Ананд Бхаван – Обитель радости. Здесь протекала жизнь в европейском стиле, характерном для викторианской эпохи. Зато на женской половине скрупулезно соблюдались индусские обычаи и обряды. 14 ноября 1889 года у Мотилала и его молоденькой жены Сварупрани родился сын, которому дали имя Джавахарлал. Мальчик должен был пойти по стопам отца – унаследовать его практику, систему взглядов и образ жизни.

Пятнадцатилетнего Джавахарлала определили в Харроу – школу, которая воспитала четырех премьер-министров Великобритании: Питта, Палмерстона, Болдуина и Уинстона Черчилля. Высшее образование он получил в Кембридже. В 1912 году Джавахарлал Неру возвратился в Индию и приступил к работе в адвокатской конторе отца. Также он принял участие в Банкимпурской сессии Национального конгресса – его он воспринял как пародию на джентльменский клуб и затеял пылкие споры с отцом по этому поводу. Вскоре его женят на шестнадцатилетней Камале Кауль, имя которой свидетельствует о ее правильной – брахманской – кастовой принадлежности. Своего первенца Камала хотела рожать в родительском доме, но Мотилал и слышать об этом не желал – первый внук должен появиться на свет только в Ананд Бхаване. В том, что родится внук, семья не сомневается – как в старом анекдоте: не мальчик? тогда кто?

Девочка родилась 19 ноября 1917 года. Ее появление на свет вызвало всеобщее разочарование – семья ждала мальчика, жаждала мальчика… Глава семьи, Мотилал Неру, мгновенно взял ситуацию под контроль, громогласно возгласив: моя внучка сотню внуков за пояс заткнет! Сегодня в Индии каждый школьник слышал о предсказании деда Индиры и знает, что оно сбылось. Но в те времена никому и в голову не могло прийти, каким образом оно сбудется.

Девочке дали имя Индира Приядаршани – Индира Приятная Глазу, Миловидная. Впрочем, Приядаршани-Ми-ловидной она осталась только в официальных документах: близкие звали ее Инду, для других она была Индира Неру. Мир узнал ее как Индиру Ганди.

Вспоминая о порядках в Ананд Бхаване времен своего детства, Индира рассказывала: «Сварупрани была подлинным матриархом – эта миниатюрная женщина отличалась на редкость властным характером. Она железной рукой управляла всем, что происходило на женской половине: распоряжалась индийской кухней и закупками, хранила у себя под ключом дорогие наряды и украшения – их выдавали дочерям и невестке по торжественным случаям, после чего все полагалось немедленно возвратить Сварупрани».

Инду исполнилось три года, когда в декабре 1920-го Национальный конгресс инициировал движение несотрудничества с британскими властями. Махатма Ганди призывал сжигать импортный текстиль и возвратиться к ручной крестьянской прялке чаркхи, отказываться от работы в государственных учреждениях и от учебы в государственных учебных заведениях, бойкотировать колониальное судопроизводство, пока Индии не будет предоставлено самоуправление. Поводом этому стали страшные события в Амритсаре 1919 года, когда английские войска открыли огонь по безоружным демонстрантам, вышедшим на площадь.

В Ананд Бхаване запылали костры, громадная веранда была завалена заграничной одеждой и дорогими безделушками, предназначенными для сожжения. Элегантные сестры Неру переоделись в домотканую дерюгу, Мотилалу Неру пришлось расстаться и с адвокатской практикой, и с привычным стилем жизни, что далось ему совсем не легко. Джава-харлал долго не мог отказаться от дорогих английских сигарет, а на укоры Ганди отвечал, что он так сжигает английский импорт. Испытание выпало и на долю маленькой Инду. Она подробно описала свою детскую трагедию в книге «Моя истина». Индира, отказалась от красивого платья, привезенного родственницей в подарок. Та ей сказала, что тогда нужно отказаться и от красивых английских кукол. Девочка долго мучилась, но все-таки сожгла свою любимую заграничную куклу. От горя она заболела и на всю жизнь запомнила, как долго не могла поджечь хворост: дрожащие от жалости к кукле руки не слушались и чиркали спичку за спичкой…

Детское воспоминание, пусть и озвученное много лет спустя, показывает, как вырабатывался в ребенке поистине стоический характер. Инду разрешали ужинать с родителями, но потом она должна была сама идти в свою спальню через длинную темную веранду, а потом еще подниматься по неосвещенной лестнице. Она панически боялась темноты, но никогда не просила взрослых проводить ее до спальни. Взрослая Индира так же стоически – и молча – будет переносить страшные удары судьбы: и смерть близких, и предательство тех, кто декларировал дружбу с ней.

Отец и сын Неру то и дело оказывались за решеткой, а в дом все чаще наведывались полиция и судебные исполнители: Конгресс принял решение не выплачивать штрафы колониальным властям, поэтому в уплату штрафов конфисковали имущество. «Полиция являлась к нам чуть не ежедневно, описывая и увозя нашу мебель, – писал Неру в «Автобиографии». – Индиру, мою четырехлетнюю дочь, страшно возмущал процесс разорения дома, и она выражала полиции решительное неудовольствие…»

В конце 1925 года Камала родила недоношенного сына – он умер на вторые сутки. Здоровье Камалы после этого сильно пошатнулось: врачи диагностировали туберкулез и настойчиво советовали увезти больную в Европу – горный воздух в одном из санаториев Швейцарии мог ей помочь. Мотилал и Джавахарлал не медлили – в марте 1926 года Джавахарлал, Камала и девятилетняя Индира отплыли из Бомбея в Европу и поселились в Женеве.

На фотографии тех лет – неловкая длинноногая девочка с белым бантом в волосах, подстриженных по европейской моде. Фотограф поставил ее в кокетливую позу, которая противоречит тяжелому взгляду больших черных глаз. Она училась в швейцарской школе, где ее хвалили за успехи, но держалась дичком, с одноклассницами не сближаясь, – Индира взрослее своих ровесниц, и она уже выбрала путь в жизни – ее любимыми героями давно стали Жанна д'Арк и Гарибальди, о которых она читала в библиотеке Ананд Бхавана. Ее однокашницей по Сомервилль-колледжу была Айрис Мердок – будущая английская писательница. Впоследствии Айрис Мердок нарисовала такой портрет юной Индиры: «Она была очень хороша собой, хоть и выглядела такой хрупкой, будто ее ветром может унести. Вела себя весьма сдержанно, почти надменно. Мы все видели, что она рвется на родину, а нас едва замечает…»

Врачи поставили Камале страшный диагноз – последняя стадия туберкулеза. Индира, бросив учебу, повезла мать в альпийский санаторий. Горный воздух и лечение лучших врачей не помогли – в 1936 году Камала скончалась.

Вскоре за ней последовала и бабушка Сварупрани, жена дедушки Мотилала, такая же неутомимая, как и он.

В своем горе Индира не смогла вернуться в родной дом, где все напоминало о страшных потерях. Она поступила учиться в Оксфорд, а во время летних каникул в 1937 году уехала в Париж, куда прибыл, чтобы повидаться с ней, давний друг семьи Фероз Ганди (однофамилец Махатмы Ганди), Фероз был родом из бомбейских парсов – потомков огнепоклонников-зороастрийцев, в X веке бежавших из Ирана от мусульманских гонений и нашедших пристанище в Индии. То есть он не индус, к тому же иноверец, а «Ганди» в его имени указывает только на то, что его предки тоже занимались бакалейной торговлей, как и предки другого Ганди, ее кумира Махатмы. Среди уймы людей, постоянно бывавших в доме Неру, Фероз поначалу выделялся только своим благоговейным отношением к Камале – оно даже стало предметом домашних шуток. По одной из версий, он познакомился с семьей Неру, когда помог привезти домой пострадавшую во время манифестации бабушку Индиры. Он был хорошо образован, вежлив, предупредителен.

Индире нравились его мысли, суждения, умение вести разговор. Здесь, в безмятежном Париже, они рассуждали о том, как несправедливо устроен мир, как может существовать фашизм и как могла его породить нация Гете и Шиллера. Здесь Фероз предложил Индире руку и сердце. Но Индира на время отклонила это предложение – пока она побудет рядом с отцом, которому сейчас очень нелегко и в своем одиночестве, и в бесконечной политической борьбе. А тем временем началась Вторая мировая война. Джавахарлал Неру включился во внешнюю политику, и к вопросу о замужестве дочери вернулись после того, как ей исполнилось двадцать пять. Но и на этот раз все было непросто: женщина из высшей брахманской касты не могла выйти замуж за человека низшей касты, да еще и за иноверца. Как только объявили о помолвке, в Индии поднялся шквал протеста и осуждения. Ситуацию исправил Махатма, который высказался в защиту Индиры и Фероза, заявив, что единственным «преступлением» молодого человека, с точки зрения осуждающих этот союз, является лишь то, что он происходит из семьи парсов. Газеты мигом подхватили слова великого гуманиста и апостола ненасилия, в результате свадьба состоялась.

Индира и Фероз сочетались браком 26 марта 1942 года. Свадьба была очень скромная – на двадцать человек гостей. Фероз в простой белой куртке, на голове гандистская шапочка, Индира в бледно-розовом сари из кхади, нитки для которой напрял в тюрьме ее отец. Джавахарлал был не в восторге от выбора Индиры, но браку дочери не препятствовал.

Индира долго выбирала имя первенцу и остановилась на синонимах имен родителей: малыша назвали Раджив Ратна – «раджив», как и «камал», значит «лотос», а «ратна» – это драгоценность, как и «джавахар». Имя матери Индира поставила на первое место. Потом на свет появился второй сын, и его как-то сразу назвали Санджай – «победа», тем более что и родился он в 1946 году, накануне провозглашения независимости Индии. Материнством Индира была упоена, она сама растила сыновей, не доверяя их ни нянькам, ни прислуге… Любимой цитатой Индиры в те времена была тагоровская строка: «Ребенок появляется на свет как послание Бога о том, что Он еще не разуверился в человеке». Вспоминая те годы в Лакнау, она напишет в «Моей истине»: «Политическая борьба сделала мое детство аномальным, я постоянно чувствовала себя одинокой и незащищенной. Именно поэтому я так хотела посвятить все мое время детям. Потребность ребенка в материнской любви и заботе так же остра и фундаментальна, как потребность растения в солнечных лучах и воде. <…> Вот почему моей главной проблемой сделалось примирение моих общественных обязанностей с ответственностью перед домом и детьми. <…> Когда они пошли в школу, я старалась освободиться от дел к их возвращению домой. Однажды, когда Санджай был еще совсем маленький, к нам пришел его приятель по детскому садику со своей мамой. Мамаша, дама светская и состоятельная, высказалась насчет того, что моя загруженность работой едва ли позволяет мне уделять достаточно времени сыновьям. Я и рта не успела раскрыть, как обиженный Санджай бросился на мою защиту и закричал: „Мама занята очень-очень важными делами, а все равно играет со мной больше, чем вы с вашим сыном!"».

Фероз оказался прекрасным отцом, но совсем не таким, как Мотилал или Джавахарлал. Он был для сыновей не строгим наставником, а скорей товарищем и непременным участником их игр и затей, Фероз мастерил им игрушки, старался обучить детей всему, что сам умел. Раджив и Санджай отца просто обожали, и у Индиры были все основания считать, что семейная жизнь удалась.

В 1947 году Индия обрела свободу. Но уже назревало одно из самых страшных событий в ее истории: кровавый раздел страны и создание Пакистана – отдельного государства индийских мусульман, Индира записывает: «Одна из самых гордых и волнующих минут моей жизни, кульминация всего, ради чего столько людей шло на жертвы. Вот она, наконец, наступила, но ей трудно радоваться…»

Однако Индия теперь – свободная страна, а Джавахарлал Неру – ее первый премьер-министр со всеми официальными атрибутами власти. Премьер-министру нового государства нужно было срочно перестроить свой образ жизни, и помочь в этом ему не мог никто, кроме Индиры. Вначале предполагалось, что она просто приведет в порядок резиденцию премьера, – кто мог знать, что просьба отца станет началом конца ее семейной жизни.

Неру должен был поселиться в бывшей резиденции верховного главнокомандующего британскими войсками в Индии, получившей теперь название Тин Мурти.

Индира не обладала элегантной светскостью отца, делавшей его своим даже в высших кругах британского общества. Спартанская жизнь, отнюдь не девичья юность, молодость в нарядах из домотканых материалов никак не подготовили ее к роли хозяйки на дипломатических приемах. Индире пришлось многому учиться: от умения одеваться – это потом будут говорить, что она обладает джамазеби – даром красить собой одежду, до овладения ораторским искусством. У Индиры был довольно высокий голос, которого она стеснялась, особенно после того как однажды в Лондоне, где она выступала на митинге, ей крикнули: «Перестань пищать!» В 1983 году, отвечая на вопрос немецкого журналиста, каким талантом она хотела бы обладать, премьер-министр Индии сказала: красивым голосом. Так что годы в Тин Мурти были для Индиры временем преодоления себя. А тут еще чисто индийская специфика: «Самые простые вещи в Индии обрастают сложностями. Скажем, меню официального обеда – известно, что индусы не едят говядину, а мусульмане не едят свинину. Но помимо этого существуют бесчисленные вариации на тему запретной пищи: иные мясоеды в определенные дни недели становятся вегетарианцами; есть вегетарианцы, который едят яйца, есть такие, которые и рыбу едят, а один высокий гость, объявивший себя вегетарианцем, как выяснилось, ел все, кроме курятины!»

Скоро Индира с детьми стала чуть ли не поровну делить время между домом в Лакнау и работой в Дели. Отец, который, по словам Индиры, был ей «товарищем, наставником, коллегой», нуждался в духовной и интеллектуальной близости с дочерью. Разрываться между Тин Мурти и собственной семьей становилось все тяжелее. Кочевой образ жизни не мог продолжаться до бесконечности – он изматывал Индиру и выбивал из колеи детей, которым, кстати, нравилось жить рядом с дедом, хотя они и скучали по отцу.

30 января 1948 года был убит Махатма Ганди, и Индира окончательно потеряла покой. Наступил день, когда она объявила Ферозу, что ее долг – быть рядом с отцом. Фероза ее решение задело, но не удивило – его жена осталась по сути Индирой Неру, хоть и носила его фамилию. Более того, Фероз не сомневался, что если бы не дети, Индира еще раньше поступила бы так, и внутренне был готов к этому ее шагу.

Он решил баллотироваться в парламент, прошел на выборах и мог бы с успехом занять собственное место в политике, если бы не был женат на Индире… Кто-то из злоязыких журналистов окрестил его «зять народа». Ярлык прилип к Ферозу быстро и прочно. Вначале Фероз пытался отшучиваться, но со временем положение зятя Неру стало раздражать его. Как бы независимо, принципиально и скрупулезно честно он ни вел себя по отношению к действиям правительства, Фероз Ганди все равно оставался «зятем» в глазах общественности. Когда ему в качестве члена парламента пришлось переехать в Дели, то жить в Тин Мурти с женой, детьми и тестем он отказался наотрез. Это означало конец их с Индирой семейной жизни.

В 1959 году Фероз перенес серьезный сердечный приступ. Испугавшись за жизнь мужа, Индира изменила отношение к нему. Они вновь пережили медовый месяц. Однако счастье оказалось недолгим: в сентябре 1960 года Фероз вновь попал в больницу, откуда уже не вышел…

А через четыре года скончался Джавахарлал Неру. Смерть отца окончательно замкнула Индиру в круг личного одиночества. На долгие годы ее уделом будет и одиночество на вершине власти. Нет ни матери, ни отца, нет и Фероза, есть только сыновья. И политика.

Тем временем в стране начиналась сложная подковерная борьба за власть. Многие полагали, что Индира Ганди станет претендовать на место премьер-министра, однако она поступила мудрее. Понимая, что немедленное возвышение сделает ее имя непопулярным – семейственность вряд ли будет приветствоваться общественностью, она проголосовала за пожилого сторонника политики Неру – Шастри. Конечно, он не был достаточно сильной личностью, но зато за его спиной Индира могла проводить свою линию и укреплять свой авторитет. Ее расчет оказался верен. Шастри вскоре скончался. Осиротевшая нация искала достойного преемника.

В глазах индийцев Индира оказалась единственной продолжательницей идей ее отца и Махатмы Ганди. В сорок восемь лет, стройная, привлекательная, с обворожительной улыбкой, Индира Ганди добилась самого высокого поста в государстве. Отныне ее стали называть «Индира-ма», что означало «Мать Индии». Ликующие толпы приветствовали ее…

Свое правление Ганди начала с широкомасштабной кампании под лозунгом «Гариби хатао» – «Долой бедность!», вылившейся в так называемую «зеленую революцию»: государство стало закупать за границей новые высокоурожайные сорта зерновых, выводить на поля технику, орошать пустыни. Индия стала налаживать собственное производство, выпускать станки, турбины, стройматериалы. Западные банки готовы были дать стране кредиты, но под большие проценты. В этот сложный момент Индиру выручил дружественный Советский Союз. Звучащий со времен Неру лозунг «Хинди руси бхай-бхай» («Индийцы и русские – друзья») обновился в своем содержании. В годы ее правления в стране быстрыми темпами развивалась промышленность, в том числе тяжелая, была запущена первая АЭС (в штате Махараштра). Понятно, кто строил и вводил эти объекты в эксплуатацию.

В 1971 году – новое испытание. Бенгальцы, жители Восточного Пакистана (восточной части Бенгалии, отданной этому государству после раздела спорной территории по религиозному принципу) выступили за создание своего государства – Бангладеш. Пакистанские военные потопили восстание в крови, и в Индию ринулись миллионы беженцев. Индира без колебаний приказала своей армии перейти границы. Война на два фронта очень скоро закончилась разгромом пакистанцев. Пытаясь восстановить статус-кво, США направили к берегам Индии свой 7-й флот, но в ответ туда же двинулись советские корабли. Пакистан капитулировал, его войска покинули территорию новообразованного государства – Бангладеш. Это был звездный час Ганди – на пути в парламент ее встречали ликующие толпы бенгальцев.

Победить бедность оказалось значительно труднее. В 1973 году из-за войны на Ближнем Востоке многократно подорожала нефть, которую Индии приходилось покупать за границей. Вслед за этим взлетели цены, промышленность буксовала, миллионы людей лишились работы. Оппозиция воспользовалась ситуацией, чтобы потребовать отставки премьера. В ход пошли не только парламентские методы, но и забастовки, уличные беспорядки и даже террор – был застрелен министр транспорта Мишра. Соратники советовали Индире пойти на уступки, но она сделала иначе – 25 июня 1975 года по всей стране было объявлено чрезвычайное положение. Отключив в столице электричество, чтобы не дать противникам опомниться, верные премьеру силовики начали аресты оппозиционеров. Один из них позже прокомментировал ситуацию таким образом: «Это было несправедливо, но госпожа Ганди просто не могла отказаться от власти. Она зависела от нее, как от наркотика».

«Чрезвычайное положение» по-индийски обернулось массовыми беззакониями – людей хватали без вины. Прессе приказали молчать, недовольные редакторы газет были уволены. Хозяином в новой обстановке чувствовал себя младший сын премьера Санджай – он уже видел себя преемником матери. Ее кампанию по борьбе с бедностью он превратил в борьбу с бедняками. Решив, что переполненные трущобы уродуют облик Дели, он снес их бульдозерами, а людей выгнал на улицу. Следующим шагом стала борьба за снижение рождаемости, которую Санджай повел так же жестко. Он создал «летучие бригады», которые совершали набеги на города и села, насильно стерилизуя их жителей. Друзья убеждали Индиру, что поступки сына компрометируют ее, но она будто ничего не слышала, уходила в себя… Сама же Индира в интервью английской газете «Дейли Экспресс» в 1983 году говорила на эту тему следующее: «…Во время выборов и перед выборами в 1977 году оппозиционные партии устроили большую шумиху по этому поводу. Они распространяли абсолютно фальшивую подрывную пропаганду, что мы якобы намеревались стерилизовать каждого мужчину, женщину и ребенка…»

Так или иначе, но расплата наступила в январе 1977 года все на тех же выборах. Оппозиция объединилась, выдвинув лозунг «Индира хатао» – «Долой Индиру!». Поражение премьера было оглушительным – даже собственная партия исключила ее из своих рядов. Но Индира еще раз показала себя несгибаемой: она создала из своих сторонников новую партию ИНК(И) – «И» в скобках означало «Индира» и одновременно «Индия». В гостеприимно распахнутые ворота ее дома потянулись паломники со всей страны – одни с жалобами, другие с советами, как обустроить страну. Она принимала и выслушивала всех, попутно критикуя правительство оппозиции, которое действительно оказалось беспомощным и сплошь коррумпированным. К тому же разношерстные враги Ганди быстро перессорились друг с другом. Их попытка посадить премьер-министра в тюрьму, обвинив ее помимо прочего в краже кур и яиц, позорно провалилась и только прибавила Ганди популярности.

Весной 1980 года были проведены досрочные выборы, на которых ее партия вернулась к власти. Надо сказать, что Индира умела создавать свой имидж: к зданию парламента она подъехала в скромном автомобиле индийского производства, на ней было сари из домотканой материи – символ верности гандизму, на плечах – кашмирская шаль, знак принадлежности к древнему роду, к шали был приколот бутон пурпурной розы – символ ее отца.

Через полгода после ее победы на выборах погиб Сан-джай – его легкий самолет задел крылом заводскую трубу. Когда старший брат Раджив стал летчиком гражданской авиации, Санджай, не желая ни в чем отставать от него, тоже получил диплом пилота. На его похоронах Индира не проронила ни слова, ни на что не реагировала, не слышала обращенных к ней вопросов. Но уже через час после церемонии вызвала к себе министра внутренних дел и осведомилась: «Ну, что у нас происходит в Ассаме?» «Я был поражен, – вспоминал позже этот чиновник. – Казалось, у нее ледяное сердце». Но Ганди за годы в политике просто привыкла никому не доверять и глубоко прятать истинные чувства. Как и у других «железных женщин», вроде Маргарет Тэтчер или Эвиты Перон, у нее были союзники, но не было друзей.

Финальный конфликт ее правления, стоивший Индире Ганди жизни, разгорелся в штате Пенджаб, населенном воинственными бородачами – сикхами. Издавна составляя элиту индийской армии и госслужбы, они требовали создания собственного государства Халистан. По команде своего лидера Джарнала Сингха Бхиндранвале сикхские террористы начали нападать на живущих в штате индусов, добиваясь этнического «очищения». Потом они оккупировали громадный Золотой храм в Амритсаре, превратив его в свою базу. Это переполнило чашу терпения правительства: в июне 1984 года Ганди приказала войскам занять храм. Операцию «Голубая звезда» провели неудачно, назначив ее на день сикхского праздника, когда в храме было множество мирных паломников. В кровавой бойне погибло более тысячи человек, частично пострадал и храм, который обстреливали из танковых орудий. Бхиндранвале был убит, но другие лидеры террористов спаслись и не скрывали своих планов отомстить премьер-министру.

31 октября 1984 года, спеша на телеинтервью с Питером Устиновым, она надела выбранное невесткой золотистое сари, но отказалась от бронежилета, чтобы лучше выглядеть перед камерами. Когда-то давно Индира призналась в письме: «Ни в каком возрасте меня не тревожили мысли о смерти. Я всегда воспринимала смерть как естественный процесс. Сколько-то времени живешь, потом умираешь, когда пришло твое время».

В сопровождении личной охраны Индира Ганди направилась к флигелю, где ее ждали журналисты. Она подошла к калитке, где ее приветствовали двое из охранников. В этот момент третий охранник, младший инспектор делийского отряда полиции Беант Сингх трижды выстрелил в нее из пистолета. Врачи четыре часа боролись за жизнь Индиры Ганди, но их старания не увенчались успехом.

Индию охватила волна негодования. Однако правительству так и не удалось узнать, по чьему заказу была убита премьер-министр. Согласно древнему индийскому обычаю, тело Индиры Ганди сожгли на погребальном костре, а прах развеяли в Гималаях, мертвом царстве снегов.

После гибели Индиры ее дело продолжил сын Раджив Ганди, занявший пост премьер-министра Индии. 21 мая 1991 года во время выступления на митинге к нему приблизилась девушка с традиционной цветочной гирляндой – телохранители ее пропустили. И в это время прогремел мощный взрыв, унесший жизни смертницы и Раджива.

Казалось, на этом эпоха индийских правителей по фамилии Ганди закончилась.

В СССР Индиру особенно любили. Было время, когда множество девочек во всех концах страны стали называть Индирами. И убийство ее советские люди оплакивали искренне. Действительно, при жизни Ганди часто обвиняли в слишком уж плотной связи с коммунистами, но такой союз многое дал Индии. А именно это было для Индиры приоритетным. Умный и энергичный политик, она много сделала для экономического развития и укрепления международного авторитета своего государства.

Дело бабушки сейчас продолжают ее внуки – Рахул Ганди, сын убитого тамильской террористкой Раджива, избран вице-президентом Индийского национального Конгресса (ИНК). Именно его кандидатуру планируют выдвинуть в премьер-министры от партии на предстоящих выборах.

 

Женщина-миф

Миф этот длился 36 лет ее жизни и продолжается поныне. О ее смерти за год было написано больше, чем о ракетном кризисе, который потряс мир несколько недель спустя и едва не спровоцировал начало ядерной войны. Почему она привлекала и привлекает сейчас наше внимание в большей степени, чем любая другая современная женщина? Что было основой феномена Мэрилин Монро?

1 июня 1926 года в Лос-Анджелесе на свет появилась Норма Джин Мортенсон, в которой Мэрилин Монро проснется только через много лет. Биологический отец девочки неизвестен, в свидетельстве о рождении указан Мартин Эдвард Мортенсон. Фамилия отца, по неизвестным причинам, написана в документах с орфографической ошибкой, так как в реальности фамилия норвежского эмигранта Мартина Эдварда (1897–1981), за которого Глэдис вышла замуж 11 октября 1924 года, писалась как МортенсЕн, а не Мортен-сОн. Эта ошибка привела в свое время к большой путанице по поводу того, кто именно был отцом актрисы. С Мортенсеном Глэдис разошлась 26 мая 1925 года (окончательно развелись 15 августа 1928 года). А в конце 1925 года Глэдис обнаружила, что беременна. К тому моменту у нее было много любовников после Мортенсена – Чарльз Стэнли Гиффорд, Гарольд Руни, Клэйтон Мак-Намара… Некоторые биографы Монро предполагают, что Глэдис использовала имя Мортенсена, чтобы избежать позора.

С родней девочке вообще не повезло. Дед покончил с собой, впав от сифилиса в старческое слабоумие. Бабка провела свои последние годы в психиатрической лечебнице, куда попала после попытки задушить свою внучку.

Мать, работавшая на одной из студий Голивуда монтажницей, тоже была весьма своеобразна. Женщина странная и непредсказуемая, она твердо решила, что дочь станет кинозвездой: малышке, которая только училась ходить и произносить первые слова, она подводила брови, румянила щеки, делала причудливые прически. Материнские игры продолжались недолго. Норма Джин не знала отца и не помнила мать – она была еще слишком мала, когда та попала в психиатрическую больницу. Зато навсегда осталась в памяти горечь одиночества, сформировавшего ее характер. Девочку передавали на воспитание из семьи в семью, пока не сдали в детский дом. В этот момент она отчетливо поняла, что надеяться в жизни ей придется только на себя. Все, чего она добьется, станет плодом ее собственных усилий. В 6 лет Норма Джин оказалась у своих первых приемных родителей. За 10 лет она сменила 11 семей и 2 года провела в сиротском доме.

Из детского дома ее забрала подруга матери, Грейс Мак-Ки, которая стала ее законной опекуншей. Именно Грейс сказала девушке, что та когда-нибудь станет кинозвездой. Однако Норма успела слишком многое пережить, чтобы сохранить в душе детскую радость. К этому моменту она была грустной старушкой четырнадцати лет. Приемную мать поражало серьезное стремление девочки к самоусовершенствованию. Норма могла часами копировать позы, отрабатывать улыбку, как у Марлен Дитрих, вскидывать голову, как Грета Гарбо, без устали повторять походку героинь знаменитых фильмов. Первой ее самостоятельной победой стало избавление от врожденного заикания, которое обострилось после детского дома. Девочка не могла произнести без запинки и двух слов. Она исправляла свой недостаток три года. Под грохот кастрюль и разговоры в соседних комнатах она громко читала страницы текста, стараясь перекричать шум. Иногда шумовой фон создавала льющаяся вода в ванной комнате, которую перекрывали песни и размеренные громкие монологи, обращенные к пустым стенам. К шестнадцати годам без всякой помощи логопедов она вылечила себя от заикания.

Красоту и женственность Нормы мужчины заметили и оценили, когда она была еще подростком. Это до смерти напугало опекуншу девочки, в доме которой она жила последние два года. Лучшим выходом могло стать только замужество – с глаз долой, из сердца вон. И едва достигшую шестнадцати лет мисс Джин отдали в жены Джиму Доуэрти, рабочему одного из военных заводов. Прочтя подсунутую Грейс книгу «Подготовка к браку», Норма усвоила несколько ключевых правил семейной жизни: чаще менять ночные сорочки и меню, а самое главное – постараться побыстрее понять, что настоящая любовь приходит с годами.

Когда Джима призвали на службу во флот, Норма устроилась на фабрику по пошиву парашютов. Здесь ее заметил фоторепортер одной армейской газеты, чьи снимки поднимали боевой дух солдат. Пышногрудая блондинка (она уже перекрасила волосы в платиновый цвет) с приоткрытым чувственным ртом – то, что нужно бравым военным.

С этим снимком Норма Джин явилась в агентство «Голубая книга», желая стать фотомоделью. Девушку оценили – она начала рекламировать купальные костюмы. И чтобы не оказаться через несколько лет выброшенной за борт, как большинство фотомоделей, Норма начала развивать гибкость и пластику. Она копировала движения актеров пантомимы, повторяла танцевальные па, кружилась на высоченных каблуках. Это не было игрой или развлечением. После этих тренировок она без сил садилась в прохладную ванну и еле «доползала» до постели. Каждое утро и каждый вечер она по полчаса держала ноги вертикально поднятыми у стены. Позже репортеры будут одолевать ее вопросами: «Откуда у вас такая гибкость? Где вы научились так потрясающе двигаться?». Мэрилин отвечала всегда только одной фразой: «Я научилась двигаться, когда родилась, и ходить, когда мне был год, и с тех пор не беру никаких уроков».

Изредка причаливавший к родному берегу муж начал устраивать сцены на тему «или я, или шоу-бизнес». Тогда Норма Джин сумела уклониться от прямого ответа, и Дагерти снова ушел в море. Там он и получил от нее очередное послание, которое содержало все необходимые бумаги для развода. Этот брак просуществовал четыре года – 13 сентября 1946 года суд штата Невада предоставил им развод. Больше они никогда не встречались. Впоследствии Мэрилин характеризовала этот брак как «ошибку молодости».

Преодолевая детские комплексы под вспышки фотокамер, к концу 1940-х Норма Джин окончательно переродилась в ослепительную Мэрилин Монро. В августе 1946 года она получила предложение заключить контракт на киностудии «XX век Фокс», куда ее брали статисткой. На студии ей предложили имена Кэрол Линд, Клэр Норман, Мэрилин Миллер, но в итоге остановились на имени, под которым она впоследствии и стала знаменитой, – Мэрилин Монро (Marilyn Monroe). Фамилия Монро – девичья фамилия ее матери.

Каждый мужчина, увидевший ее фото на обложке или в кино, должен был воспринимать ее как «идеальную девушку». При росте 165 см размеры Мэрилин всегда оставались неизменными: 94–56 – 92. Она была жизнерадостной и очень спортивной, обожала заниматься серфингом и не боялась холодной морской воды.

Теперь Мэрилин оставалось только ждать. Крошечная зарплата, больше похожая на пособие по безработице, все меньше устраивала начинающую актрису. Она работала статисткой с оплатой 75 долларов в неделю. И очень надеялась на эпизодическую роль в своем первом фильме «Скудда Ху! Скудда Хей!», но кадры с участием Мэрилин вырезали при монтаже. Затем – вспышка новой надежды. На этот раз предложение от «Коламбия Пикчерз» – небольшая роль в мюзикле. И снова тишина. Уроки актерского мастерства, пения и танцев чередовались с посещениями парикмахерской и массажного кабинета. Нужно держать себя в форме! Но через неделю оканчивается срок оплаты квартиры, а завтра она будет вынуждена отдать автомобиль. Что же делать? Она может заработать недостающие ей пятьдесят долларов прямо сейчас! Достаточно лишь сняться обнаженной. Никто не почувствует неестественность ее улыбки, ведь она продает не душу, а тело.

Казалось, что ничтожным ролям и скабрезным фотографиям не будет конца, когда на пути Мэрилин встретился очередной «крестный отец» – Джон Хайд, который сделал из начинающей актрисы настоящую «звезду». Их плодотворному сотрудничеству нисколько не помешала почти тридцатилетняя разница в возрасте. Премьера кинофильма «Асфальтовые джунгли» с роскошной блондинкой в шелковой пижаме в главной роли, стала громким событием 1950 года. Вышедший вслед за ним блокбастер «Все о Еве», где Монро, в сущности, сыграла саму себя – начинающую актрису, переполняемую честолюбивыми планами, подтвердил, что первый успех был не случаен. Ее активно снимали в фильмах с красноречивыми названиями «Любовное гнездышко», «Давай поженимся», «Мы не женаты», «Можно входить без стука», «Джентльмены предпочитают блондинок», «Как выйти замуж за миллионера», «Нет лучше бизнеса, чем шоу-бизнес», «Принц и хористка».

Образ сексапильной красотки крепко запал в сердце миллионам зрителей. Подтверждением тому стал опубликованный в начале 1952 года календарь с изображением обнаженной Мэрилин, имевший бешеный успех. Фотографии пятилетней давности увидели свет в самое неподходящее время. «Фоксовские» боссы были взбешены: как могла их «главная надежда» быть настолько легкомысленной? Это полный провал! Но вместо ожидаемого отрицания было принято решение признать скандальные снимки. Мол, это обязательно усилит возрастающий интерес к Монро. Все, чего не хватает ее «экранной версии», теперь можно найти на страницах пресловутого календаря. Объясняя выбор фотографа, Мэрилин обескуражила всех заявлением, что смогла довериться только женатому мужчине, так как раздеться перед холостяком было бы неприлично…

Параллельно разгоравшимся вокруг ее растиражированной наготы скандалам шли съемки фильма «Ниагара». Его бюджет по тем временам был грандиозным – миллион долларов. И опять успех превзошел ожидания – всего за несколько месяцев проката картина принесла шесть миллионов прибыли.

В 1952 году 26-летняя кинодива знакомится со «звездой» американского бейсбола Джо Ди Маджо. Красавец-спортсмен давно был влюблен в нее. Но Мэрилин принимает его ухаживания без особого интереса, хотя ей льстит, что Ди Маджо тоже знаменит, к тому же наличие постоянного кавалера поднимает ее авторитет. Период встреч длился полтора года, и, наконец, в начале 1954-го она сдалась… С самого начала Ди Маджо не нравилось, что Мэрилин выставляла напоказ свое тело, а съемки легендарного эпизода с развевающимся платьем из фильма «Зуд седьмого года» вызвали у него приступ гнева. Ди Маджо был необычайно ревнив, порой дело доходило до рукоприкладства. В октябре 1954 года Мэрилин заявила, что они с Джо собрались разводиться. Хотя этот брак продержался всего 9 месяцев, Ди Маджо всю свою жизнь помогал Мэрилин: именно он приехал, когда бывшую накрыло глубокой депрессией после развода с Артуром Миллером; именно он вызволил Мэрилин из психушки «Пейн-Уайтни», когда она сорвалась из-за уничтожающей критики фильма «Неприкаянные». В последний путь провожал ее тоже он, организовав и оплатив похороны.

Всю жизнь она боялась, что вновь станет никому не нужной и вернется к детскому отчаянному одиночеству. Поэтому маниакально занималась своей внешностью, часами поправляя грим, чтобы сделать его незаметным для окружающих. Со свойственной ей настойчивостью она шлифовала свою внешность, придавая ей особый шарм и выразительность. Она относилась к своему лицу, как художник к создаваемому полотну: завивала и укладывала по-своему волосы, наклеивала ресницы, мастерски покрывала кожу гримом. Этому мастерству она училась сама, никому не доверяя свою внешность. Однажды она удивила фотографа, который застал ее за странным занятием: Мэрилин сидела с коробкой грима в руках, а перед ней был учебник анатомии – она овладевала высшими секретами макияжа. Лишь в последние годы и только избранным парикмахерам и массажистам она доверяла свое лицо и тело. На стекле в ванной она выводила губной помадой изречения, которые помогали ей жить. Их она переписывала из книг или придумывала сама: «Не ждать большего, чем можно достичь», «Суета убивает» или «Не волноваться, а волновать».

В марте 1954 года Мэрилин получила награду «Самая популярная актриса», а в январе следующего года объявила о создании собственной корпорации «Мэрилин Монро Продакшнс», в которой она являлась президентом и владелицей контрольного пакета акций. Мэрилин уже могла позволить себе переехать в собственные апартаменты на Беверли Хиллз. Актриса завоевывала голливудские «холмы славы» как в прямом, так и в переносном смысле.

Еще в 1950 году Мэрилин познакомилась с драматургом Артуром Миллером, но потом они расстались и вновь встретились в 1955 году. К тому времени он был разведен, и от прежнего брака у него было двое детей. Официально они поженились 29 июня 1956 года, а через два дня после этого провели еврейскую свадебную церемонию (Артур был евреем). Этот брак оказался самым длительным из всех – Монро всегда мечтала об интеллектуале, который смог бы заполнить пробелы в ее образовании и стать терпеливым наставником. О нем Мэрилин говорила так: «Он увлек меня тем, что умен. У него ум сильнее, чем у любого из мужчин, которых я когда-либо знала. Он понимает мое стремление к самосовершенствованию».

Но и этот брак был не самым счастливым: они прожили вместе четыре с половиной года и развелись 20 января 1961 года. Позднее стало известно, что Артур через несколько недель после свадьбы сделал такую запись в дневнике: «Мне кажется, что она маленький ребенок. Я ее ненавижу!» Мэрилин всегда хотела иметь детей – при каждом браке она пыталась забеременеть, но у нее это не получалось.

Положение Мэрилин в кинобизнесе было несколько двусмысленным. Она не играла главных ролей, не получила ни одного «Оскара», знатоки говорили о ее полной несостоятельности как актрисы, но она уже стала неотъемлемой частью Голливуда. Лучшей его частью. Именно такой запечатлел ее в своей памяти писатель Роберт Кан на одной из голливудских вечеринок: «Я поднял глаза ко входу и увидел только что пришедшую Мэрилин Монро – недавно приобретенную студией старлетку. Она стояла там среди медленно воцарявшейся тишины, белокурое создание в черном без бретелек платье для коктейля. Слегка запыхавшаяся, она напоминала Золушку, явившуюся из кареты-тыквы. Пока давно признанные звезды кино оценивающе разглядывали ее, Мэрилин Монро, на счету которой едва набралось пятьдесят минут экранного времени, оказалась в центре внимания… Наконец, когда гости расселись, блондинка заняла место во главе стола – номер один по правую руку от президента компании».

Мало-мальски достойный ответ Мэрилин смогла дать своим недоброжелателям лишь картиной «Джентльмены предпочитают блондинок». Она шутя покорила еще одну, на этот раз музыкальную, вершину Голливуда. Режиссер Говард Хоукс предложил ей спеть. В экранизации бродвейского мюзикла она исполнила песню, ставшую впоследствии знаменитой, – «Бриллианты – лучшие друзья любой девушки». Здесь окончательно выкристаллизовался образ той Монро, которую хотели видеть зрители и какой она хотела видеть себя. Здесь она во всеуслышание заявила, что на самом деле не так проста: «Я совсем не глупа, но мужчины предпочитают глупеньких».

Вскоре она приняла участие в церемонии на Голливудском бульваре, оставив на еще не застывшем гипсе отпечатки своих ладоней и стоп. Правда, Монро предложила внести некоторое изменение в ритуал и вместо отпечатка руки оставить отпечаток своего зада. Ей это не позволили. А кусочек горного хрусталя, который символизировал бриллиант и изображал точку над «i» в ее имени, был вскоре украден.

В чем ее секрет? Неужели только она может томно опускать ресницы, сладострастно приоткрывать губы и говорить с нежным придыханием? А походка! По словам одной из конкуренток, Мэрилин буквально «выжимала из своей походки все возможное». Ее манеру двигаться стали копировать милионы женщин. Чего стоит только фраза из фильма «В джазе только девушки», которую произносит переодетый в женщину мужчина: «Как же они (женщины) ходят?» И продолжение: «Наверное, у них центр тяжести в другом месте…» Но в свою внешность Мэрилин действительно вложилась по максимуму: давным-давно дантист исправил неровные зубы, волосы были обесцвечены, кожа отбелена. На губы она накладывала не менее шести тонов губной помады, чтобы сделать их более полными и чувственными. Знаменитую походку она тоже изобрела сама. Говорят, что для этого пришлось подпилить на пару сантиметров каблук одной из туфелек на шпильках.

Камера же всегда, по общему признанию, «любила» Монро. Она была удивительно киногенична. Но настало время, когда эту киногеничность надо было собирать по частям. В последние годы, чтобы из Нормы Джин сделать Мэрилин и поставить ее перед камерой, требовалось не менее шести часов напряженного труда целого штата обслуги. Массажисты, парикмахеры, маникюрши, визажисты, портные, психологи иногда начинали готовить актрису к съемке, когда она еще в полубессознательном состоянии лежала в кровати.

В полубессознательном потому, что она уже не мыслила своего существования без пригоршни таблеток, запиваемых обычно виски или шампанским. Тело ее было истерзано абортами, выкидышами и операциями. Несколько раз она оказывалась в коме из-за передозировок, но ее откачивали. Душа ее плохо понимала, на каком свете находится, и для прояснения ситуации требовались постоянные телефонные звонки психоаналитику. Самое интересное, что окружающие не видели в этом ничего сверхъестественного – подумаешь, причуды кинозвезды.

Именно экзотичность поведения, видимо, привлекла падких на экзотику братьев Кеннеди – такая редкость: застенчивость и развязность в одном флаконе. Они рассчитывали на норму, пусть в ее верхней границе, но получили патологию. Актриса нарушила правила светской игры, и всей Калифорнии стало известно, что она собирается за братьев замуж – то ли за обоих сразу, то ли по очереди.

По Америке прошел слух, что Монро пыталась убедить Жаклин оставить мужа. На что жена президента ответила: «Вы можете занять мое место хоть сейчас, если только он сам этого захочет». Жаклин не бросала слов на ветер: накануне 45-летнего юбилея Кеннеди она уехала в длительную поездку в Индию, предоставив тем самым сопернице все шансы.

Когда Джон Кеннеди завоевал Белый дом и его связь с Монро стала постоянной, директор ФБР Эдгар Гувер и министр юстиции Роберт Кеннеди (брат Джона) предупредили президента отом, что вилла в Санта-Монике, где он встречался с актрисой, прослушивается мафией и, вероятно, любовные свидания записываются на пленку. Кеннеди резко порвал с Мэрилин. Она была потрясена, писала отчаянные письма, угрожала разоблачительной конференцией. «Чтобы ее успокоить, Джон в конце концов отправил к ней… своего брата, – рассказывал Питер Лоуфорд (родственник и доверенное лицо президента), на чьей вилле жила Мэрилин. – Роберт пытался объяснить ей ситуацию, повторял, что хозяину Белого дома нельзя вести себя как вздумается, что ей пора прекратить причинять ему неприятности… Она оставалась безутешна».

Однажды майским вечером 1962 года коллекция Мэрилин пополнилась еще одним фирменным номером. Полное откровенной чувственности исполнение «Happy Birthday То You» на дне рождения президента, ретранслированное по телевизору на всю Америку, произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Если раньше Мэрилин названивала в Белый дом, то теперь часто набирала номер министерства юстиции. С ней вела долгие беседы личный секретарь Роберта Кеннеди, которой она вскоре сообщила, что министр «собирается на мне жениться». Создавалось впечатление, что она не делала различия между двумя братьями. По мнению Лоуфорда, это в значительной мере объяснялось злоупотреблением сильнодействующими лекарствами и спиртным. Эти же пристрастия стали причиной того, что киностудия «XX век Фокс» сочла необходимым отстранить ее от съемок фильма, который стал для актрисы последним. На съемочной площадке она почти всегда находилась в таком состоянии, что не могла внятно произносить свой текст.

Трагическая развязка приближалась. Со дня съемок в последнем фильме «Неприкаянные» прошло целых два года. В начале августа 1962 года Роберт Кеннеди вместе с семьей гостил в Сан-Франциско у родственников. Мэрилин разыскала его по телефону и потребовала, чтобы он немедленно вылетел к ней в Лос-Анджелес. Она хотела, чтобы Бобби при личной встрече сказал, что намерен порвать с ней отношения.

По словам Лоуфорда, последняя встреча между Робертом и Мэрилин произошла в субботу, 4 августа. Закончилась она бурной ссорой: актриса билась в истерике, угрожала пресс-конференцией, обещая рассказать о своих отношениях с братьями Кеннеди. Роберт, пытаясь погасить эту вспышку, осторожно предложил Мэрилин вызвать ее психиатра Ральфа Гринсона. После ухода Кеннеди и Лоуфорда Мэрилин некоторое время была в прострации. В 16.30 она собралась с силами и позвонила психиатру. Ральф Гринсон немедленно приехал к актрисе и нашел ее «подавленной, несколько одурманенной наркотиками и злой». Он провел у нее два с половиной часа, а затем уехал.

Питер Лоуфорд говорит, что в этот вечер он устраивал вечеринку, на которую пригласил в числе нескольких друзей и Мэрилин Монро. Заехать за ней он попросил одного из приглашенных – Джо Наару. Однако последний рассказывал, что в 19.30 Лоуфорд позвонил ему и сказал, что заезжать не надо, так как он созвонился с Мэрилин, и она сказала, что плохо себя чувствует. Судя по всему, этот телефонный разговор состоялся сразу после ухода от Мэрилин психиатра. В 1975 году, вспоминая об этом разговоре, Лоуфорд рассказывал: «Я чувствовал, что она совершенно подавлена, ее слова становились бессвязны, она все больше отключалась и не донимала меня». Пытаясь подбодрить собеседницу, Лоуфорд крикнул в трубку: «Надавай себе мысленно по щекам!», на что Мэрилин ответила: «Передай привет Пэт (Ньюкомб, ее подруга и секретарь) и Джону. Прощай, ты всегда был великолепен».

Ранним утром 5 августа личный секретарь и домработница нашли Мэрилин обнаженной на кровати в собственной спальне. Монро была без признаков жизни. Ее рука судорожно сжимала трубку – как будто Мэрилин хотела кому-то дозвониться. Смерть наступила из-за слишком большой дозы снотворного – так гласит официальная версия.

Однако споры о том, было это самоубийство, несчастный случай или преступление, не затихли до сих пор. Известно только, что с 1954–1955 года Монро вела дневник, куда записывала некоторые свои разговоры с авторитетными людьми, например с Кеннеди, – для повышения политической грамотности, поскольку наивные вопросы раздражали ее возлюбленного. После смерти Мэрилин кто-то перерыл весь ее дом, но дневник в красном кожаном переплете так и не был найден…

Экс-агент ФБР Уильям Ремер в книге «Человек против толпы» утверждал, что за неделю до смерти Мэрилин Монро одновременно принимала у себя эстрадного певца Фрэнка Синатру и крупного мафиози Сэма Джанкану. В качестве доказательства Ремер приводил магнитофонные записи, которые он делал, перехватывая разговоры членов мафии. Эти записи позволяют предположить, что Фрэнк Синатра был доверенным курьером для передачи тайных посланий Джанканы братьям Кеннеди, а дом Монро был чуть ли не явочной квартирой. А значит, актриса была опасным свидетелем – причем как для мафии, так и для братьев Кеннеди.

Немало подозрительных фактов приводится и в книге Джеймса Спады «Питер Лоуфорд. Человек, сохранивший тайну» (1991). «Сразу после трагической кончины Мэрилин и в последующие годы, – констатирует Спада, – было столько попыток дезинформации, двусмысленных заявлений и лжи, что стали поговаривать, что Роберт Кеннеди и Питер Лоуфорд непосредственно причастны к смерти «звезды». Некоторые даже совершенно серьезно утверждали, что они могли ее убить, чтобы не допустить разоблачения ее связи с братьями Кеннеди. Конфиденциальный источник… убежден, например, что когда Питер и Бобби покидали дом Мэрилин тем субботним вечером, она уже была мертва».

В 1982 году прокурор Лос-Анджелеса распорядился провести дополнительное расследование обстоятельств смерти Мэрилин Монро, но и новое следствие не изменило официальной точки зрения. Возможно, смерть Мэрилин Монро, братьев Кеннеди и Джанкану действительно связывает общая тайна, но вряд ли мы узнаем это когда-нибудь наверняка.

В мире уже было опубликовано немало книг и статей, где авторы пытались понять феномен Монро, а на экраны было выпущено несколько фильмов, посвященных ее творчеству: «Мэрилин» (1963), «До свидания, Норма Джин!» (1976), «Мэрилин: нерассказанная история» (1980), «Последние дни Мэрилин Монро» (1985), «Мэрилин Монро: что кроется за легендой» (1987). Авторы этих лент стремились проникнуть в душу женщины, которая так рано ушла из жизни и осталась непонятой…

И то, что спустя столько лет, пролетевших после ее смерти, жива память о ней, доказывает только одно: в истории человечства Мэрилин была гораздо более значимым явлением, чем просто красивая сексуальная блондинка.

 

Принцесса Уэльская

Леди Диана – первая жена принца Чарльза, принцесса Уэльская, сыграла огромную роль в жизни Великобритании конца XX века, а ее странная смерть в автомобильной катастрофе легла позорным пятном на представителей старейшей в мире монархии. Ведь обстоятельства ее трагической гибели уж слишком загадочны, а совпадения – отнюдь не случайны…

Диана Фрэнсис Спенсер родилась в замке Сандригем – одной из королевских резиденций с великолепным садом, где обычно проводит Рождество британская королевская семья. Отец будущей принцессы – Джон Спенсер, виконт Элторп, – был представителем старинного аристократического рода Спенсер-Черчилль. Графский титул предки Спенсера получили еще в XVII веке, в годы правления Карла I. Отличалась древним и знатным происхождением и Фрэнсис Рут – мать Дианы. Леди Фермой, бабушка Дианы, была фрейлиной королевы-матери.

Четверо детей виконта Спенсера воспитывались, как и подобает отпрыскам аристократических семей, в окружении многочисленной прислуги, гувернанток и бонн. Когда девочке исполнилось шесть лет, семья распалась. После тяжелого бракоразводного процесса дети остались с отцом, мать отправилась в Лондон. В 1968 году развод был редкостью – у себя в школе Диана и ее младший брат Чарльз были единственными детьми из «неблагополучной семьи». У матери после переезда в Лондон начался бурный роман с американским бизнесменом Питером Шанд-Кидом, который ради нее оставил семью и троих детей. В 1969 году они поженились.

Получив необходимые для поступления в школу знания под мудрым руководством Гертруды Аллен, которая когда-то занималась образованием Фрэнсис Рут, Диана продолжила обучение в частной школе Силфилда, затем в Ридлсуорт-Холл. Следующим этапом стала элитная школа для девочек в Уэст-Хилл, в графстве Кент, Особым рвением к наукам Диана не отличалась, но благодаря веселому и благодушному характеру быстро обзаводилась подружками.

Следует отметить, что будущие английские леди получают основательную базу знаний не только по общепринятым дисциплинам, но и в сфере ведения домашнего хозяйства: им по плечу и варенье сварить, и профессионально вымыть пол, и утешить орущего младенца – мало ли что в жизни настоящей леди может случиться.

О своем детстве Диана вспоминала с тяжелым чувством. Как уже говорилось, девочке было всего шесть лет, когда ее мать влюбилась в женатого мужчину и бросила графа Спенсера, После долгого судебного разбирательства детей оставили на попечении отца. Он так и не простил бывшую жену, почти все время молчал и общался только со своим шофером и егерем. Дети не хотели, чтобы в их доме появилась мачеха, а потому «оберегали» отца от женщин, даже от собственных нянь: то втыкали им в стулья булавки, то выбрасывали из окон их одежду… Когда же в 1976 году граф Спенсер все-таки женился вторично, Диана, которую он любил больше других детей, в порыве гнева влепила отцу пощечину.

Каникулы Ди вместе с сестрами и братом проводила то в родительском доме с отцом и мачехой, то в Сассексе с матерью и отчимом. Каждая поездка туда была для нее потрясением: дети оказывались меж двух огней. Наверное, поэтому Диана росла фантазеркой. По свидетельствам ее брата, фантазии позволяли Ди бороться со своими переживаниями. «Я стану кем-нибудь выдающимся», – любила повторять девочка. Отчим прозвал ее Герцогиней, и вся семья быстро подхватила это прозвище. «Она всегда знала, чего хочет и как этого достичь», – вспоминала няня Дианы.

В 1975 году после смерти отца Джон Спенсер унаследовал графский титул и перевез семью в замок Элторп-хаус – родовое поместье в лондонском пригороде. Именно здесь Диана в 1977 году впервые встретила принца Чарльза, приехавшего во владения Спенсеров поохотиться. Разумеется, тогда ни о каком романе не могло быть и речи – нескладная и застенчивая 16-летняя девушка Чарльза не заинтересовала, потому что наследник английского престола ухаживал за старшей сестрой Дианы, Сарой Спенсер. Так что знакомство было мимолетным, более глубокие отношения начались тремя годами позже. Диане необходимо было продолжить обучение в элитном пансионе в Швейцарии. И здесь успехи Дианы в учебе были далеко не блестящими – овладеть в совершенстве французским было выше ее способностей. Зато она прекрасно танцевала, была отменной чечеточницей – в 1976 году даже выиграла школьный танцевальный конкурс. Только высокий рост (178 см) не позволил ей стать балериной. Уже будучи принцессой Уэльской, Диана удивила американцев, исполнив на одном из приемов в Белом доме рок-н-ролл с Джоном Траволтой.

Вернулась в Англию Диана спустя два года. На совершеннолетие отец подарил дочери квартиру в Лондоне стоимостью в 100 000 фунтов в районе Эрлс Корт, где она тут же поселилась вместе стремя подругами. В этот период Диана, обожавшая детей, начала работать помощницей воспитателя в детском саду «Молодая Англия» в Пимилико. Она стала вполне самостоятельным человеком: сидела с детьми и подрабатывала воспитательницей. Ее почасовая ставка составляла один фунт. И вот однажды Диана сообщила своей хозяйке, что приглашена на царскую охоту. Ей предстояло провести уик-энд с членами королевской фамилии. «Вот это да! – удивилась хозяйка. – Может, когда-нибудь ты станешь королевой Англии!»

…Принцу Чарльзу шел 33-й год. Он был самым завидным женихом Англии и считался покорителем женских сердец: ни одна девушка не могла устоять перед его титулом. Королева Елизавета и принц Филипп были обеспокоены затянувшимся романом Чарльза с Камиллой Паркер-Боулз, женой армейского офицера Эндрю Паркер-Боулза. Отношения длились с 1972 года, но на роль будущей королевы Камилла никак не подходила.

Поэтому СМИ осенью 1980 года тут же разнесли слух о романе некой барышни с принцем Уэльским. Все началось с того, что репортер, специализировавшийся на освещении частной жизни королевской фамилии, заснял принца Чарльза гуляющим по отмелям реки Ди в Балморале в компании молоденькой стеснительной девушки. Внимание мировой прессы моментально обратилось к этой неизвестной особе, которую скоро все станут называть не иначе как «робкая Ди».

Ходили слухи, что принц Филипп сам предложил Чарльзу жениться на Диане. Она была молода, здорова, красива и знатна. Ее выбрали, как породистую лошадь для королевской конюшни. Кандидатура Дианы Спенсер в качестве будущей супруги принца была одобрена мгновенно, причем не только родителями жениха, но и самой Камиллой, с которой Чарльз расставаться не собирался.

День, когда Чарльз сделал ей предложение, был самым счастливым в жизни юной воспитательницы детского сада. Как вспоминал ее брат, Диана светилась от радости. 24 февраля было официально объявлено о помолвке принца Уэльского и леди Дианы Спенсер. Свадьба была назначена на 29 июля и должна была пройти в соборе Святого Павла. Вся Великобритания ждала этого события, которое даже подняло дух нации в период довольно мрачного экономического спада.

Ранним утром 29 июля 1981 года около 600 тысяч человек уже стояли вдоль лондонских улиц, чтобы приветствовать свадебную процессию на всем ее пути от Букингемского дворца и Кларенс-Хаус до собора Святого Павла. Когда прекрасная Диана Спенсер шла к алтарю собора, за ней тянулся восьмиметровый шелковый шлейф. Кстати, принцесса Уэльская многие годы считалась в высшем британском обществе законодательницей мод. Средства массовой информации до сих пор вспоминают те или иные наряды леди Ди и истории, с ними связанные. Так, в 1985 году на одном из обедов, который супруги Рейган устраивали в Белом доме, Диана появилась в темно-синем шелково-бархатном платье от Виктора Эдельштейна. Американцам же запомнилось не только одеяние принцессы, но и то, что в нем Ди танцевала с голливудской звездой Джоном Траволтой, Первая леди Америки Нэнси Рейган подошла к актеру и сказала ему на ушко, что принцесса Диана мечтает потанцевать с ним. Позже Траволта признавался, что сначала несколько смутился, но, кактолько начался танец, робость сменилась восхищением: принцесса Уэльская была великолепной партнершей… А в 1994 году в Версальском дворце Диана была в роскошном платье из черного бархата. Знаменитый кутюрье Пьер Карден воскликнул тогда: «До сих пор в Версале знали только короля-солнце. Теперь здесь появилась принцесса-солнце». Шляпки, перчатки, аксессуары – Диана все и всегда подбирала с необычайным вкусом. А свою первую наиболее значительную драгоценность она получила от Елизаветы II в качестве свадебного подарка. Это была тиара, содержащая 19 каплевидных молочно-белых жемчужин, свисающих с полукруга, украшенного бриллиантами, – тиара, которую в свое время носила бабушка принца Чарльза.

В продолжение описания свадебной церемонии следует сказать, что почти миллиард зрителей перед телеэкранами всего мира с благоговением следили за бракосочетанием одной из самых красивых женщин и одного из самых богатых женихов. Как сказал архиепископ Кентерберийский, «в такие волшебные мгновения рождаются сказки».

Однако недоразумения в семейной жизни молодых начались тут же. Произнося имя будущего супруга, Диана что-то напутала и выговорила имя его отца. Чарльз вместо традиционного «обещаю разделить с тобою все, что мне принадлежит» сбился и сказал «разделить с тобою все, что тебе принадлежит». (Кто-то из родственников принца съязвил: «Уж тут-то он не оговорился».) Эти досадные оговорки многие впоследствии принимали за пророчества.

В июне 1982 года родился принц Уильям, в сентябре 1984 года – второй сын, Гарри. Эти годы, пожалуй, были самыми счастливыми в их браке: Чарльз обожал Уильяма и отказывался от прогулок, чтобы лично его искупать. Диана, памятуя о собственном несчастливом детстве, вызвалась сама воспитывать детей, хотя Чарльз предлагал пригласить нянек и гувернанток. Но счастье было недолгим – искренне любившую мужа Диану ждали годы разочарований, ревности, слез, бесплодных попыток сохранить семью.

Постепенно Диана становилась героиней масс-медиа. Красотою принцесса явно затмевала супруга – рядом с ней он всегда казался не очень умелым телохранителем. Когда он появлялся один, толпа не скрывала своего разочарования. «Я здесь, очевидно, чтобы держать букеты», – шутил принц во время их поездки в Австралию.

К концу 1980-х жизнь леди Дианы превратилась в сплошной кошмар. Чарльз, несмотря на протесты жены, продолжал свои отношения с Камиллой и даже не пытался их скрыть. Принцессе с каждым годом становилось все труднее сохранять спокойствие на публичных церемониях, возрастала ее конфронтация с королевой, которая всегда была на стороне сына, как и подобает классической свекрови. Недовольство Елизаветы подогревало довольно веское обстоятельство – невероятная популярность Дианы. Сразу после похожей на сказку свадьбы принцесса Уэльская, несмотря на свое аристократическое происхождение, стала считаться «принцессой из народа». Ее искренне любили и подданные британской короны, и жители других стран, и леди Ди, как ее ласково называли, ни разу не разочаровала своих почитателей. Принцесса активно занималась благотворительностью, оказывая нуждающимся не только материальную, но и моральную поддержку.

Чарльз так часто пренебрегал женой, что, в конце концов, случилось неизбежное. В 1989 году Диана подпала под чары пылкого торговца автомашинами Джеймса Джибли, став для него легкой добычей.

Потом пришло отрезвление: неужели она действительно хочет замуж за продавца подержанных машин? Должна ли она, скажем, вести его бухгалтерские книги? Стоять в магазине, пытаясь сбыть видавший виды «ягуар»? Любовь не выдержала столкновения с действительностью.

На смену ей пришло новое страстное чувство. Инструктор верховой езды майор Джеймс Хьюитт тоже был молод, силен и красив. Он был единственным любовником, связь с которым Диана открыто признавала. Бурный роман длился целых пять лет, вплоть до 1994 года. Потом Хьюитт предал Диану, выпустив книгу своих откровенных воспоминаний. В считанные дни превратившись в миллионера, он на иудины сребреники купил дом в сельской местности и открыл конно-спортивную школу.

Разлад в королевской семье давно стал достоянием прессы – принц и принцесса уже не могли скрывать взаимной неприязни. Официальные приемы, на которых они должны были по этикету присутствовать, доставляли обоим нестерпимые страдания. А если дело доходило до поцелуев, получался полный конфуз: в одном случае Диана после поцелуя непроизвольно вытерла губы, во втором случае – отвернулась в последний момент, и Чарльз чмокнул ее куда-то в ухо.

Перелом в духовной жизни и физическом состоянии Дианы наступил в 1989 году: она встретила доктора, излечившего ее от булимии, нашла в себе силы и «выяснила отношения» с Камиллой, увлеклась астрологией и йогой. Постепенно ее подсознательный бунт против фальши отношений, сложившихся в королевской семье, превратился во вполне осмысленный вызов. Принцесса боролась за свое человеческое достоинство во всеоружии красоты и обаяния. От нее нельзя было отмахнуться, как некогда от 19-летней ничего не понимавшей девочки – она объявила войну Виндзорам.

С 1992 года супруги официально объявили, что живут отдельно. Конфликт покинул мощные стены Виндзорского дворца и стал достоянием всего мира, а принцесса приобрела в лице королевы могущественного и непримиримого врага. Развод представителей королевской семьи Великобритании был чреват не только грандиозным скандалом, но и определенными династическими осложнениями. Но Диана не считала нужным «смирить гордыню».

Чарльз хотел «тихого» развода: по английскому законодательству супруги, пять лет прожившие врозь, считаются разведенными. Многие надеялись на примирение – разведенный принц терял шанс стать королем. Но Диана выступила в одной из популярных телепередач. Она поведала всему миру печальную историю своего «звездного» брака. Оказалось, она с самого начала знала о романе принца с Камиллой Паркер-Боулз, который продолжался даже после замужества. «В том браке нас всегда было трое, – заявила Диана. – Это слишком много».

Дальше последовал ряд коротких романов. В 1994 году Диана нашла утешение в лице торговца произведениями искусства, миллионера Оливера Хора. Их связь продолжалась до тех пор, пока этому женатому человеку не надоели анонимные телефонные звонки, которыми Диана донимала его из ревности. Насчитав 300 таких звонков, Хор от нее отвернулся.

В 1995 году его преемником стал Уилл Карлинг, капитан британской национальной команды регбистов – само воплощение грубого обаяния британского рабочего класса. Связь оборвалась почти мгновенно, как и брак спортивного героя: узнав об измене, жена Карлинга подала на развод. Почти так же протекали любовные приключения Дианы с торговцем недвижимостью Кристофером Вэлли, аристократичным Филиппом Данном, светловолосым сорвиголовой Дэвидом Уотерхаузом. Никто из них не любил ее так, чтобы защитить от всех врагов и невзгод.

Диана поняла, что для всех этих людей она была лишь самым желанным трофеем Великобритании – женой будущего короля, так сказать, будущей королевой. Но кто страдает, тот учится. Диана пустилась в осознанный поиск мужчин «из настоящей жизни». Ни один из ее последующих любовников не стоял на «высшей ступени лестницы» британского общества.

В результате развода Диана получила 23 миллиона долларов США и титул принцессы Уэльской, равные с Чарльзом права на воспитание детей, за ней остались резиденция во дворце Кенсингтон и кабинеты во дворце Сент-Джеймс. Получив долгожданную свободу, леди Диана осталась полковником двух воинских подразделений: кавалерийского полка Light Dragoons и Королевского полка принцессы Уэльской. Однако перспектива стать королевой была утрачена навсегда. Поэтому Диана хотела стать «послом Британии в мире» – так она называла свою новую профессию. Но Елизавета ей в этом отказала.

Развод мало повлиял на популярность Дианы: британцы по-прежнему любили принцессу. В Великобритании она всегда считалась самым популярным членом королевской семьи – ее называли «королевой сердец» или «дамой червей» (англ. Queen of Hearts). За Чарльзом же закрепилась слава человека, предавшего одну из самых обаятельных женщин в мире.

Также Диана была активистом борьбы со СПИДом и движения за прекращение производства и применения противопехотных мин. Во время своих появлений на публике Диана, когда это было возможно, всегда останавливалась, чтобы поговорить с людьми и выслушать их. Она свободно могла разговаривать с представителями разных общественных слоев, партий, религиозных направлений. С безошибочным инстинктом она всегда примечала именно тех, кто больше всего нуждался в ее внимании. Диана использовала этот дар, а также свое все возрастающее значение как фигуры мирового масштаба, в своей благотворительной деятельности.

Но репортеры по-прежнему стремились проникнуть в личную жизнь принцессы, особенно после того как летом 1997 года стала достоянием прессы ее романтическая связь с Доди Аль-Файедом, сыном египетского миллионера Мохаммеда Аль-Файеда. В июле они провели праздники в Сен-Тропезе вместе с сыновьями Дианы – принцами Уильямом и Гарри. Мальчики отлично поладили с доброжелательным хозяином дома. «Первый раз в моей жизни я могу сказать, что счастлива, – говорила Диана. – Доди – фантастический мужчина. Он окружил меня заботой и вниманием. Я чувствую себя любимой…». И тут же раздались откровения «обманутой невесты» Доди Келли Фишер. Бывшая манекенщица продемонстрировала всему миру подаренное ей Файедом обручальное кольцо стоимостью 100 тысяч долларов. За прежние грехи и «разрыв контракта» она потребовала от неверного жениха компенсацию в миллион долларов. Но дядя Доди рассказал журналистам, что его племянник влюбился в Диану еще до того, как она вышла замуж за Чарльза: «Мы плавали у берегов Монако. Но на моей яхте еще не было спутниковой антенны, и Доди покинул нас, чтобы наблюдать за венчанием по телевизору в отеле «Париж».

Позже Диана и Доди встречались в Лондоне, а потом отправились в круиз по Средиземному морю на борту шикарной яхты «Джоникал». После круиза 30 августа, в субботу, влюбленные отправились в Париж. На следующий день Диане предстояло лететь в Лондон, чтобы встретиться со своими сыновьями в последний день их летних каникул. В августе ушлый репортер умудрился сделать снимки Дианы в объятиях ее возлюбленного, заработав на поцелуе Дианы 3 миллиона долларов.

Семейство Файедов уже долгое время безуспешно пыталось получить английское гражданство, хотя ежегодно платило британской казне несколько миллионов фунтов стерлингов налогов. В 41 год Доди – наследник империи супермаркетов «Хэрродз», куда входит и самый известный в мире лондонский универмаг. Сам Доди занимался продюсированном голливудских кинофильмов и собирался снять в главной роли Диану в фильме об Африке.

Последние несколько месяцев они стали очень близкими друзьями, хотя впервые встретились десять лет назад, когда команда Доди выиграла матч в поло у команды принца Чарльза. Однако теперь Диана выглядела абсолютно счастливой. Это действительно был не флирт, это была любовь. А в августе распространился слух, что разведенная английская принцесса и мусульманский плейбой вот-вот объявят о помолвке и скорой свадьбе.

Египтянин действительно имел скандальную славу. Перед чарами богатого ловеласа не смогли устоять известные киноактрисы и состоятельные дамы Брук Шилдс, Джулия Робертс, Дэрил Ханна, Джоан Уэлли, внучка Уинстона Черчилля и дочь знаменитого певца Фрэнка Синатры.

Поэтому о романе леди Ди и наследника мусульманской торговой империи судачили и осуждающе качали головами не только в лондонских пабах, но и в респектабельных гостиных.

В субботу вечером, 31 августа 1997 года, Диана и Доди решили поужинать в ресторане отеля «Ритц». В первом часу ночи они собрались домой. Желая избежать встречи с паппараци, толпившимися у парадного входа, они покинули отель через служебный выход. Там они сели в «Мерседес S-280» вместе с телохранителем Тревором Рис Джонсом и водителем Анри Полем.

Подробности того, что произошло через несколько минут, точно не известны – трое из этих четверых погибли в аварии, случившейся в подземном тоннеле под площадью звезды. Принцессу Диану не без труда удалось извлечь из покореженного автомобиля, после чего ее немедленно отправили в больницу, но почему-то не в ближайшую, а на другой конец Парижа. Там борьба врачей за ее жизнь уже оказалась безрезультатной.

Причина аварии тоже не вполне ясна – существует ряд версий (алкогольное опьянение водителя, необходимость уходить на скорости от преследований папарацци, а также различные теории заговора). Единственный выживший пассажир автомобиля «Mercedes S280», телохранитель Тревор Рис Джонс, получил тяжелые увечья (его лицо пришлось восстанавливать хирургам) и не помнит событий того дня.

Спустя 10 лет после случившегося той августовской ночью, 14 декабря 2007 года, был представлен доклад экс-комиссара Скотланд-Ярда лорда Джона Стивенса. Последний заявил, что британское расследование подтвердило выводы, согласно которым в крови водителя автомобиля Анри Поля количество алкоголя на момент его гибели было превышено в три раза, чем это допустимо по французскому законодательству. Кроме того, скорость машины превышала допустимую в данном месте в два раза. Лорд Стивенс также отметил, что пассажиры, включая Диану, не были пристегнуты ремнями безопасности, что также сыграло свою роль в их гибели. Дело закрыто.

Принцесса Диана похоронена 6 сентября в поместье Спенсеров Элторп в Нортгемптоншире, – в семейном склепе на живописном островке в центре озера.

«Свеча на ветру», как назвал Диану в своей песне Элтон Джон, – это застенчивая девушка, женщина с исковерканной личной судьбой, принцесса, неутомимо сражавшаяся с бедами простых людей – противопехотными минами и смертельными недугами, и наконец счастливая влюбленная, которая, на ее беду, слишком много знала… О Диане написано много книг на различных языках. С воспоминаниями выступили практически все ее друзья и близкие сотрудники; имеется несколько документальных и даже игровых фильмов. Есть как фанатичные поклонники памяти принцессы, настаивающие даже на ее святости, так и критики ее личности и возникшего вокруг нее культа.

Однако драматическая история ее жизни – как принцесса пожертвовала королевским титулом за право быть личностью – останется, пожалуй, самым ярким мифом XX века.

Принцесса Диана о жизни

«Мне не нужны дорогие подарки. Я не хочу, чтобы меня покупали. У меня есть все, что мне нужно. Я просто хочу, чтобы был кто-то для меня, чтобы я чувствовала себя в безопасности».

«Мужчины лгут меньше, чем женщины, кроме тех случаев, когда они говорят о своих чувствах».

«В браке нас было трое, а я не люблю толпы».

«Объятия могут сделать много хорошего, особенно для детей».

«Любовь всей моей жизни – это танцы. Чечетка, современные танцы, балет, джаз. А еще я люблю петь, но слушать, как я пою, невозможно, так же, впрочем, как и смотреть на то, как я танцую. Танцую я как слон. Поэтому никто на меня и не смотрит».

«Я очень любила своего супруга, хотела все делить с ним и думала, что мы с ним – одна команда».

О разводе с принцем Чарльзом: «Мы были виновны оба, оба совершали ошибки. Но я не хочу взваливать всю вину на себя. Только половину».