Антон так и не позвонил. Вероятно, он понял, что Полина не хочет его слышать. Но на самом деле она очень этого хотела, но боялась снова впустить его в свое сердце. Она защищалась, не отвечая на звонки из Питера. Но, вместо того, чтобы забыть о Малове, она не переставала грустить, потому что его не было рядом. Она надеялась на чудо, на то, что Вселенная, переполнившись ее тоской, решит, что Полина уже искупила свои кармические грехи и раздала все долги, и что она заслужила прощения.

И желаемое произошло. Благую весть Полине принес хитрый и находчивый экс-подполковник Бодров. Он смог дозвониться ей с номера с антиопределителем и объяснить, что они наконец-то разобрались с историей с драгоценностями. Он коротко объяснил, что во всей этой истории был замешан Леха Кузнецов, бывший муж Игуанской. Он освободился из мест заключения и, приехав в Питер, начал шантажировать бывшую жену. Он угрожал рассказать сыну о том, что его папа – не пропавший без вести моряк, а обыкновенный уголовник. Теперь всем стало совершенно ясно, сказал Бодров, что Полина ни в чем не виновата. Он принес ей свои собственные извинения и заикнулся о том, что, дескать, Антон Сергеевич тоже просит его понять и простить. Он бы сам позвонил и сказал об этом, но не может до нее дозвониться, посетовал начальник службы безопасности.

Какое малодушие, Антон Сергеевич!.. Полина не стала слушать малозначительные натянутые фразы и нажала отбой. А уж услышать подобный лепет от самого Малова ей показалось и вовсе унизительным. Ведь речь шла о доверии, а он поставил под сомнение искренность их отношений, заподозрив ее в краже фамильных украшений. Она не могла представить, как они смогут снова общаться, смотреть друг другу в глаза, обнимать друг друга. Разве можно было построить разумные отношения с человеком, который не верит твоим глазам, словам, слезам…Она чувствовала себя беззащитной, как листок бумаги, вырванный из тетради. И, написав на этом листке слова о любви, Антон смял его выбросил в урну, посчитав собственные слова преждевременными или вообще фальшивыми.

Бодров также рассказал ей, что в тот романтический вечер, когда она ужинала с Антоном в ресторане, яд в подаваемые ей блюда был добавлен пронырливым Федором, который не упускал ни малейшего шанса подзаработать. Именно он, внимательно следя за происходящими в заведении событиями, предложил Марго Игуанской так, по-средневековому изысканно, устранить с пути опасную конкурентку из Москвы. Наблюдательный Федор заметил, что для Марго с появлением Полины Дудкиной в их ресторане и в жизни Антона настали не лучшие времена. Поэтому он, предварительно щедро угостив дизайнера коньяком, предложил (не без корысти для себя, разумеется) с виду безобидный, но очень действенный метод борьбы с разлучницей. Марго, сама не своя от ревности и отчаянья, поддалась искушению припугнуть журналистку, дать ей понять, чтобы она оставила Малова в покое. Марго с Федором решили дождаться момента, когда Полина окажется в ресторане, и добавить ядовитые гранулы в ее еду. Получив с обезумевшей Игуанской солидное вознаграждение за свое преступление (Марго призналась, что заплатила ему пять тысяч долларов), юркий Федор ловко проделал манипуляции с тарелками. Все это он выполнил искусно, чтобы никто не поверил, что Полину отравили именно в «Маленьком домашнем драконе». И лишь неумеренная тяга завскладом Захарова к спиртному разоблачила официанта. Но об этом Полине совсем не хотелось вспоминать, да и чувство мести было абсолютно задавлено тоской по Антону. Она поблагодарила экс-подполковника за эти новости, передав всему персоналу ресторана пожелания удачи и процветания. Бодров заверил ее, что Антон Сергеевич обязательно сам позвонит ей в самое ближайшее время, пожелал здоровья и пригласил в Питер. На этом они распрощались, и Полина стала ждать звонка Антона.

Телефон по-прежнему молчал, и она хотела выключить его, чтобы не знать, что сам Антон так и не позвонил. Но позвонила Изольда:

– Полинка, ты сейчас можешь разговаривать? Ты стоишь или сидишь?

– Я иду в студию и еще могу говорить. Ты так поздно… Ты полуночник, что ли? Мой слушатель?… Или что-то случилось?

– Только что мне позвонил Олег.

– И? – выжидающе спросила Полина.

– Представляешь, он на следующей неделе приезжает в Москву.

– Опять совещание или собрание акционеров? – предположила Полина.

– Нет, он возвращается в Москву!

– Ага, иногда они возвращаются, – цинично сказала она. Полина никак не могла понять, почему сестра так взволнована.

– Полина, представляешь, он отказался от должности в Лондоне, и он будет работать здесь!..

– Невероятно! – воскликнула Полина. – Брусникин, карьерист до кончика своего галстука «Corneliani», отказался от повышения?!

– Да, он возвращается на свою должность.

– Он сам это сделал? Или… его попросили? – осторожно спросила Дудкина.

– Полинка, да ты что?! Как ты можешь?! Ты что, совсем не рада?…

– Извини, может быть, я и звучу так скептически, но я с трудом верю в происходящее. У него должны быть какие-то очень веские основания. Он – такой обстоятельный товарищ, он не может принимать такие судьбоносные решения без достаточных причин. Ты можешь мне подробно рассказать, что же все-таки произошло?

– Полин, он сделал мне предложение! Он хочет, чтобы мы поженились и были всегда вместе, – совсем как школьница, а не директор частной школы, выпалила Изольда.

– Ну, это многое объясняет, – выдохнула Дудкина. – Я поздравляю тебя, сестрица. Жалко только, что теперь ты не будешь ни Дудкиной, ни Бережной, а будешь Брусникиной. Но это так здорово! И моя семья опять вырастет… Сначала у меня появилась ты, а теперь еще и Олег… С ума сойти! Извини, родная: мне надо бежать. Приходи ко мне в гости завтра, и все обсудим. Это же такая потрясающая новость! Я тебя поздравляю! Или я это уже говорила?… Но все равно поздравляю. До завтра. Пока.

Полина пришла в студию, как обычно, за пятнадцать минут до начала своего эфира. Заглянув в ди-джейскую, она просигнализировала Алексу, что готова подхватить эстафету. Алекс удовлетворенно кивнул, улыбнулся и произнес в микрофон:

– Ну, что ж, уважаемые радиослушатели, к сожалению, я вынужден попрощаться с вами, потому что в студию уже пришел лучший кулинар нашей радиостанции Полина Дудкина. Через несколько минут начнется ее съедобный эфир – передача «После борщика в четверг», как всегда, на своем месте, но это еще не все. Сегодня Полина останется с вами на два часа дольше обычного, и в прямом эфире будет говорить с вами не только о пище телесной, но и о духовной: она будет говорить с вами о вечном, о любви! Счастья вам, дорогие радиослушатели. С вами был Алекс. Я обязательно вернусь.

Выслушав тираду Алекса, Полина остолбенела. Она, недоумевая, стояла в дверях, всем своим видом вопрошая коллегу: что все это значит?! Тот поставил в эфир музыку, снял наушники, жестом приглашая ее занять место ведущего в студии.

– Алекс, ты что это про любовь-то загнул? Извини, я сейчас совсем не в духе и совсем не понимаю шуток. В моей жизни столько всего происходит, я как на вулкане… Нет, я совершенно не могу говорить на такие темы, тем более в прямом эфире. И вообще, это что – твой личный креатив? Инициативу проявляешь?

– Полинка, не ругайся. Славик заболел, поэтому его эфир главный разделил между тобой и Светкой. Два часа – тебе, три – ей. У нее только музыка, но ей раньше надо приезжать. А ты уж побеседуй в прямом эфире с полуночниками.

– Блин, ну что такое! Понимаешь, у меня депрессия. Я рассталась с любимым человеком. Я вообще не хочу ни с кем общаться. Почему меня нельзя оставить в покое?! – возмущалась Полина.

Она понимала, что сейчас, в десять вечера, изменить эту ситуацию было непросто: звонить главному не имело смысла – все равно он не изменит своего решения; звонить Славику и требовать, чтобы он кровь из носа приехал на эфир, пожалуй, тоже было бесполезно…

– Полинка, не расстраивайся: давай без суеты и томления души, ладно? Два часа быстро пролетают, ты же знаешь. Поболтаешь с людьми, заодно и развеешься. Ты сама не понимаешь своего счастья!

– А я не хочу слышать свое счастье в прямом эфире, представляешь?! Я хочу слышать его в словах близкого человека, произнесенных, предпочтительно, в постели в такой романтичный поздний час.

– Ладно, Дудкина, счастливо оставаться, я побежал. Удачного тебе эфира и положительных эмоций.

Полина помахала ему рукой и, вздохнув, уселась в кресло и надела наушники. Во время всего своего изысканно вкусного «Борщика» Полина думала о предстоящем разговоре по душам. Что она может сказать радиослушателям? Что на душе у нее скребут кошки? Что она никак не может придти в себя после ужасного случая, когда известный бизнесмен (а по совместительству – безумно привлекательный мужчина) посчитал ее способной на криминальный поступок? Да, главное: не забыть всем объявить о том, что она была влюблена в этого мужчину…

Закончив вдохновенно говорить о секретах приготовления сорбета в кулинарной части своего эфира, Полина решила, что предоставит побольше времени слушателям, чтобы они в прямом эфире рассказали о своих чувствах, тогда ей самой говорить об этом не придется.

– Итак, дорогие полуночники, вот и настало время для ваших откровений и признаний. Мы поговорим с вами о самом сокровенном. Может быть, вам есть что сказать любимому человеку, но вы не отваживаетесь сделать это. Попробуйте обратиться к своей второй половине с помощью нашего эфира, и вас обязательно услышат, поймут и поддержат.

Сама она почему-то сомневалась, что все произойдет именно так, но не могла поделиться этими соображениями с аудиторией. Как она и предполагала, люди охотно рассказывали невидимому собеседнику о своих желаниях, невысказанной боли и обидах. Полина лишь изредка говорила что-то сочувственное, и время летело незаметно.

«Хочу быть счастливой. Хочу любить. Хочу стать независимой. Хочу наслаждения. Хочу одиночества. Хочу, чтобы все оставили меня в покое. Хочу, чтобы мне было тепло». Все эти «хочу», звучавшие из уст совершенно незнакомых ей людей, складывались для Полины в единое целое большое желание. Память, помимо ее воли, упрямо возвращала ее к одному лишь прикосновению Антона. Как она хотела сейчас это почувствовать! Полина ясно ощущала его ладонь у своей щеки и ее тепло, ее аромат, ее нежность. Она решила принять еще один звонок и пойти налить себе чаю, чтобы немного развеяться.

– Але, у нас есть еще один звонок. Сейчас мы узнаем, кто это. Здравствуйте, вы в прямом эфире, – совершенно равнодушно и даже уже позевывая, Полина вывела в прямой эфир очередной звонок.

– Здравствуйте, Полина, здравствуйте, уважаемые радиослушатели.

Полина вздрогнула. Она узнала голос Антона Малова.

– Я звоню из Санкт-Петербурга. Меня зовут Антон Малов.

– Да-да, доброй ночи, Антон, – Полина должна была поддерживать беседу, несмотря на то, что ей было очень трудно слышать этот голос, говорившей с ней и с сотнями чужих людей. – Как поживает «Маленький домашний дракон»? Надеюсь, вы, дорогие радиослушатели, помните: не так давно в своей кулинарной передаче я рассказывала об этом необычном заведении.

– Спасибо, у нас все нормально. Но, Полина, я сейчас хотел бы сказать не об этом, – очень серьезно сказал Малов.

– Мы внимательно слушаем вас, Антон, говорите.

– Уважаемые радиослушатели. Я недавно очень сильно обидел всеобщую любимицу, ведущую этого эфира, нашу с вами Полину Дудкину. Я не уверен, сможет ли она меня простить, но я хочу сказать, что признаю, что был неправ. Я признаю, что ошибался, обвиняя Полину в том, чего она не совершала.

Полина молчала, хотя по законам прямого эфира надо было дать ответную реплику.

– И еще я хочу сказать, Полина, что прошу тебя стать управляющим директором моего ресторана. Я подумал, что тебе это будет интересно: в твоем профессионализме у меня сомнений нет.

– Очень неожиданное предложение. Но, позвольте заметить, Антон: ваш ресторан находится в северной столице, а я живу и работаю в Москве, – наконец выдавила из себя Полина.

– И еще: я очень хочу, чтобы ты навсегда переехала в Питер. Только сейчас я понял, как мне тебя не хватает.

– Вот такой неожиданный поворот в нашей с вами беседе, дорогие полуночники, – Полина не знала, как реагировать, поэтому решила взять паузу. – Думаю, вы поймете меня, если я сейчас поставлю музыку и вернусь к разговору с вами в прямом эфире через несколько минут.

Она поставила в эфир заготовленную десятиминутную музыкальную подборку и вернулась к телефонному разговору с Маловым.

– Антон, ты выбрал чересчур экстравагантный способ общения. Я же работаю в прямом эфире.

– Но, Полина, ты не оставила мне другой возможности поговорить с тобой. Мы разобрались во всех неприятных историях, которые произошли… С этим отравлением и драгоценностями.

– Да, я знаю: мне недавно звонил Андрей Васильевич.

– Я хочу перед тобой извиниться.

– Я приняла твои извинения, преданные через Андрея Васильевича. Антон, ты можешь спать спокойно: совесть твоя чиста.

– Полина, но что я должен сделать, чтобы ты меня действительно простила?…

– Я тебя простила. Извини, я не могу занимать прямой эфир. Созвонимся как-нибудь, – она отключила телефонную линию.

После этого разговора она довела эфир на автопилоте, отключая тех радиослушателей, которые жаждали узнать подробности ее личной love-story. Передав наушники и микрофон пришедшей на смену невыспавшейся Светке Тумановой, она выбежала на улицу с надеждой, что свежий воздух поможет ей придти в себя. Она вышла из подъезда и через двор пошла к перекрестку, чтобы поймать машину. Боковым зрением она заметила, как слева от нее со скамейки поднялась фигура рослого мужчины и двинулась в ее сторону. Сердце ее заколотилось. «Маньяк!» – мелькнуло в ее голове. Только этого ей сейчас и не хватало. «Пусть он зарежет меня, и все мои страдания закончатся!» – почему-то подумала она. Она прибавила шаг; маньяк, не отставая, приближался. Вдруг она услышала его голос – он окликнул ее:

– Полина, это я, подожди, пожалуйста.

Она остановилась как вкопанная. В нескольких шагах от нее был Антон Малов. Увидев его, она не выдержала и расплакалась.

– Девчонка моя, – он подошел и обнял ее. – Почему ты плачешь?

– Не беспокойся, у меня все в порядке, – всхлипнула она.

– Когда у людей все в порядке, они не плачут, – успокаивал ее Антон. – Полинка, я очень по тебе соскучился…

Она подняла на него заплаканные глаза:

– Я тоже. Очень.

– Полинка, я так люблю твои глаза-шоколадки, – он целовал ее.

– Мой милый старый сластена, – губами касаясь его губ, чуть слышно сказала она.

– Знаешь, Полинка, чего я сейчас больше всего хочу?

– Полететь в космос? – зачем-то пошутила она.

– Не-а: наконец-то расслабиться и лечь спать, обняв тебя. Я так без тебя устал, и я так хочу спать…