– Саша… – проговорил я меняющимся голосом. – Ты опять никого тут не видишь?

– Не вижу, – сердито буркнул Алекс и одёрнул меня. – Макс, сейчас не время галлюцинировать! Мне нужен твой совет!

– Хорошо, – сказал я терпеливо. – Окей, конечно. Я только сначала немного проветрю тут у тебя, а потом побеседуем, договорились? Отойди, пожалуйста, подальше и не мешайся.

За шкирку сняв одного из бесов с директорского кресла, я практически насильно усадил туда Коршунова. Разумеется, скорее всего товарищ был прав – я просто сошёл с ума и брежу. Но и другую версию отрицать было нельзя. Возможно, я сейчас находился между двумя мирами – физическим и астральным – поэтому видел обитателей сразу обоих из них.

Обитатели астрального мира, кстати, тоже наконец-то приметили человека. Они закончили галдёж и все повернулись в мою сторону, внимательно изучая смельчака, который посмел дотронуться до их соплеменника. Только сейчас я заметил, что у каждого из них было по три глаза: два обычных, а третий – вертикально расположенный – в центре лба. Не моргая, существа прожигали меня своими чёрными, суженными от ярости зрачками, а морды их исказились в хищном оскале, оголив длинные клыки.

По моей спине прогулялся холодок. Я понял, что они готовы в любой момент напасть и разорвать меня в клочья, как дикие звери.

– Марина! – крикнул я в пустоту. Больше просить было некого. – Марина, ты меня слышишь?.. Одолжи мне ненадолго эту свою штуковину! Очень надо!

Честно говоря, я серьёзно не рассчитывал на то, что моя мольба до неё долетит, но каким-то чудом мне повезло. Откуда ни возьмись к моим ногам упал её меч – тот самый, огромный, почти в человеческий рост, с чёрной рукоятью. Я резво присел на колено, чтобы поднять его, и тут же снова вскочил, едва успевая нанести первый безжалостный удар. Времени на жалость у меня попросту не оставалось. Вертикальным взмахом снизу-вверх я разрубил первого напавшего беса напополам.

– Закрой глаза! – строго скомандовал я Саше. Не хватало только, чтобы он смотрел на то, как я, следуя примеру Дон-Кихота, сражаюсь с невидимыми ветряными мельницами.

– Какого хера ты делаешь?!

– Заткнись и закрой глаза! – я был непреклонен. – И не открывай их, пока я не разрешу. Все вопросы потом!

Сжав рукоять меча крепче, я шагнул вперёд, прямо в толпу разъярённых чертей, а они, словно шакалы, всей стаей набросились на своего врага. С некоторыми из них я разобрался довольно быстро, мне удалось с одного удара снять им головы. Но какие-то особи были проворнее – эти ребята всё же успевали уворачиваться и, стоило мне отвлечься, бросались на меня сзади. Они впивались когтями и зубами в мою спину, раздирали шею и плечи. Стиснув зубы, чтобы не стонать от боли, я скидывал их и, поворачиваясь, совершал очередной рубящий взмах блестящим лезвием.

Испытав на себе остроту клинка, существа не пытались атаковать повторно – они трусливо отступали, подбирали головы и другие части тела, а потом исчезали, оставляя после себя небольшие тучки алых испарений. Уже через пару минут кабинет Алекса опустел. О недавно развернувшемся тут побоище напоминали только брызги астральной крови, стекающей по стенам, и некоторые фрагменты внутренностей, разбросанных демонами по полу. Всё это выглядело жутко правдоподобно, будто бы я совершил настоящее массовое убийство, и одновременно происходящее казалось мне фантастическим, нереальным, невозможным. Мозг наотрез отказывался осознавать увиденное – вплоть до тошноты, до шума в ушах.

– Чтобы ног ваших здесь больше не было! – крикнул я вдогонку нижнему астралу. – Впрочем, как и рук, и всего остального. И кишки свои с собой прихватите!

Забытые в спешке конечности и выпотрошенные органы – исчезли. Лужи крови стали бледнеть, испаряясь. Так-то лучше. Засунув меч за пояс, я распахнул настежь оконную раму, чтобы впустить в комнату свежий воздух, а затем обессилено опустился в кресло. Несколько раз сильно ущипнул себя за руку и пристально изучил линии на своих ладонях. Нет, я не спал. Но, боже мой, как тогда всё это понимать?!

Тем временем Саша открыл глаза и посмотрел на меня совершенно спокойно, с холодной осознанностью во взгляде.

– Ты знаешь, – сказал он удивлённо. – Я без понятия, что ты со мной сейчас такое сделал, но я чувствую себя невозмутимым как слон…

– Ещё бы, – единственное, что мне удалось выжать из себя в ответ. Я осторожно ощупал свои израненные плечи. Внешне они, как выяснилось, не пострадали, но изнутри их жгло непрерывной острой болью.

– …И я даже придумал, что мне делать с этой пигалицей. Удивительно, как же я сразу не догадался! Из-за какой-то лохушки столько нервов потратил, – неодобрительно покачав головой, он щёлкнул по кнопке переговорного устройства и вежливым голосом обратился к секретарю. – Ксюша, будь добра, сделай нам с Максимом Олеговичем по чашечке кофе. И покрепче.

Потом он достал мобильный и, немного поколебавшись в раздумьях, всё же набрал чей-то номер. На том конце провода ему довольно быстро ответил вежливый мужской голос. Точных слов собеседника я разобрать не мог, потому что тот говорил негромко, но по фразам Алекса и так было понятно, что всё вскоре разрешится.

– Белл, здравия желаю, это Коршун!.. О новостях чуть позже, сейчас мне срочно нужна помощь твоей службы безопасности. Ты мог бы одолжить мне своих ребят ненадолго?.. Да ничего серьёзного, проблема, на самом деле, ерундовая, но решить её желательно уже сегодня. Просто изъять кое-какой материал у третьих лиц и из интернета… Правда? Вот замечательно! Выручил!.. Да, я на месте и жду!

Пока он общался, я жадно тянул из своей чашки чёрный кофе. По моим рукам волнами разливалась слабость, они заметно тряслись, да и в целом самочувствие моё после астральной драки оставляло желать лучшего. В глубине души я по-прежнему продолжал надеяться, что вскоре проснусь, и всё это окажется просто очередным кошмаром.

«Наверное, мне нужно лечиться. То, что я вижу и чувствую – это ведь ненормально, ненормально, ненормально…» – отстукивало с каждым ударом сердца у меня в висках. На лбу выступила испарина. В зеркале, висящем на противоположной стене, я заметил, что моё лицо сильно побледнело. Я был таким же бледным, как…

«Марина?.. Мариночка, скажи мне, каким образом ты со всем этим справляешься?!..»

Ответа не последовало. В кабинете висела абсолютная, нерушимая тишина. Уронив кружащуюся голову в раскрытую ладонь, я растирал похолодевшими пальцами гудящие виски и запивал подступающую к горлу рвоту мелкими глотками кофе…

 

* * *

Домой я приехал в совершенно разбитом состоянии. Оставил ботинки прямо посреди коридора, бросил галстук на полку в прихожей и вразвалочку поплёлся на кухню. Там мой взгляд первым делом упал на открытый коньяк, но я отговорил себя, решив, что с меня хватит вчерашнего.

«Ты так совсем сопьёшься, – услужливо подсказал внутренний голос и издевательски добавил. – Третий глаз, значит, открыть захотел? Ну, получай. Готов ли ты оказался к такому? А ежели готов, то что же ты теперь каждый вечер квасишь, как алкоголик?»

– Ну, во-первых, не каждый вечер, – вслух поспорил я с ним, выливая остатки коньяка в раковину. – Только один раз. А во-вторых, ты прав, больше не буду.

По кухне плыл терпкий аромат дорогого спиртного – подарок от Саши на какой-то праздник – но сейчас этот запах вызывал скорее отвращение. Умывшись, я заварил себе чай и позвонил Танечке:

– Представляешь, мне всё-таки удалось выжить после разговора с начальством! Коршунов даже разрешил мне уехать с работы чуть раньше, и я не стал ждать, пока он передумает. Так что я уже дома.

– Ой, здорово! Быстро он успокоился?

– Ага. Хотя договориться с его внутренними демонами было не так просто, – мрачно фыркнул я, разминая ноющую спину.

– А меня тут, наоборот, работой завалили, – пожаловалась девушка. – Надо составить кое-какой документ, так что сегодня я допоздна. Поговорим завтра, хорошо?

– Конечно, милая.

За неимением других дел, я лёг в кровать пораньше, но уснуть не смог – каждые пять минут переворачивался с одного бока на другой и постоянно поправлял подушку. Тело было напряжено, сон не шёл. В конце концов, разозлившись на собственный организм, я решил просто выйти в астрал, а его оставить валяться под одеялом в одиночку.

Долгое время я гулял по разным местам – бесцельно слонялся по миру в поисках чего-нибудь интересного. Я видел много красивых, захватывающих дух пейзажей, но без Марины они не приносили мне никакого удовольствия. Чувствуя необходимость обсудить с ней произошедшее днём, я искал её повсюду и к своему огорчению нигде не находил. Наверное, ещё не легла спать, – предположил я, в задумчивости садясь на ствол поваленной сосны у опушки хвойного леса.

Солнце почти уже село – от него осталась только тонкая полоска, которая окрашивала линию горизонта в сиреневый цвет. Передо мной, насколько хватало взгляда, расстилалось огромное поле – усеянное золотистыми колосьями пшеницы и огненно-алыми маками. Наклонившись, я сорвал одну из недозревших цветочных коробочек и поднёс её к лицу. Глубоко вдохнул тонкий дурманящий аромат. Спи крепко, моё уставшее тело – и пусть там далеко, в суматошном человеческом мире, ничто не тревожит твой сон. Сладкий опиум окутает нас обоих облаком забвения…

Вскоре горизонт совсем погас, и поле утонуло в темноте. Чистое, сине-чёрное небо зажглось звёздами. Прохладный ветер бесшумно качал головки цветов, на их листьях выступила ночная роса. Тихо и спокойно. Пусто – кроме меня ни единой живой души. Хотя, постойте-ка, мне показалось или там, вдалеке, стоит какой-то силуэт?..

Я вскочил на ноги и, раздвигая стебли растений, пошёл вперёд. Сначала мои шаги были медленными, но постепенно они становились всё более решительными, а потом я сорвался на бег. Хрупкая женская фигура с другого конца поля тоже двигалась ко мне. Сперва несмело, с остановками, потом уже быстрее, и вот мы уже оба бежали навстречу друг другу. Белое лёгкое платьице из тонкой ткани трепетало на ветру, обнажая острые колени. Из-за леса вышла луна, она бросила блик холодного света на бледное, фарфоровое лицо, и я окончательно узнал свою возлюбленную. К моей груди подступил жар. Наконец-то она пришла!

Вспомнив, что должен вернуть ей оружие, я вынул из-за пояса меч и теперь держал его перед собой. В лунном сиянии сверкнуло острое лезвие клинка.

– Это безумие! – выдохнул я, как только она подошла ко мне.

– Нет, Макс, это не безумие, – тихо поправила Марина, её ладонь нежно легла на мой кулак, плотно сжимающий чёрную рукоять. – Это реальность. Вот так на самом деле выглядит наш мир – он наполнен агрессией, насилием и предательствами… И невидимыми паразитами, которые сначала провоцируют людей на разрушительные действия, а потом питаются человеческими эмоциями, пожирая их жизненную силу. Теперь ты знаком с ними лично. Сильно они тебя?..

В ожидании ответа она вынула из моих рук меч и привычным движением убрала его за спину в ножны. Я хотел сказать, что-то вроде «Нет, несильно, пустяки», но мой язык напрочь отказался ей лгать, поэтому я просто промолчал.

– Мы обязательно сделаем тебе собственное оружие чуть позже. А пока… можешь снять рубашку? Я взгляну на твои раны.

– Если ты правда этого хочешь…

Мои руки потянулись к пуговицам, и вдруг я потрясённо замер. Опустив взгляд, я к своему превеликому стыду понял, что стоял перед ней в своей ночной пижаме – в светло-голубой свободной рубахе и широких штанах на резинке.

– О господи, я что, всегда так ходил? – воскликнул я и тут же рассмеялся. – Все эти ночи ты встречалась с парнем в пижаме?! Почему ты ничего мне не сказала?!

– Какое это имеет значение? – скромно ответила Марина, помогая мне расстёгивать пуговицы. Её взгляд очарованно блестел, когда она смотрела на меня.

– Огромное! – я повернулся к ней спиной, послушно раздеваясь. – Если бы я знал, что в астрале тоже нужно переодеваться, я бы никогда не пришёл к тебе на свидание в таком виде! Ты на меня только посмотри!..

Но Марину интересовало вовсе не это. Едва увидев мои травмы, девушка испуганно ахнула. Без лишних вопросов она поднесла руки к моим плечам, и я почувствовал, как из них на меня полился исцеляющий свет – бело-золотистый, плотный, согревающий. Бесконечный поток женской заботы лечил мою израненную душу подобно сказочной живой воде. Мне стало так легко и уютно, что я тут же позабыл и про смущение, и про боль. Я буквально пил эту тёплую энергию, как голодный ребёнок пьёт материнское молоко – жадно, ненасытно, огромными глотками.

– Марина, это невыносимо трудно! – слова сами соскочили с моих губ, и я затараторил, выплёскивая роившиеся в голове тревожные мысли. – Мне кажется, что я схожу с ума. Я совсем потерялся, не понимаю, где действительность, а где вымысел. Я больной. Шизофреник, псих. И даже прикид у меня соответствующий – как будто только что сбежал из психушки.

– Максим… – я чувствовал на себе её добрый, понимающий взгляд. Она смотрела на меня ласково и с нескрываемым восхищением. – Не говори так о себе, пожалуйста. Ты один из немногих избранных, кто может влиять на тонкие планы наяву. Ты особенный!

– Ерунда. Какой же я особенный. Обычный офисный сотрудник, только вот ни с того, ни с сего тронулся умом.

– Нет, ты вовсе не обычный. Поверь, я видела много обычных людей – серых и безжизненных. Но ты не такой, ты светишься как самая яркая в мире радуга! А твои крылья… Они ведь есть далеко не у всех, это большая редкость. В астрале можно воссоздать всё, что угодно, но только не крылья. Их имеют единицы!.. Макс, – вдруг с жаром прошептала она, прижавшись ко мне сзади. – Я тебя хочу! Возьми меня. Трахни меня!.. Нет, не так. Займись со мной любовью! Мне очень не хватает любви, Макс…

Я изумлённо поворачиваюсь к ней, а она опускает голову, отводя взгляд.

– Заняться… с тобой… любовью? – выдыхаю я, переспрашивая, однако повторной просьбы не дожидаюсь. В следующую секунду я порывисто обнимаю её и падаю с ней вместе на дышащую влагой траву, шутливо поражаясь вслух. – Вот это да! Вот это поворот! Любить тебя – опасно, а заниматься любовью – оказывается, нет?

Я наклоняюсь над ней и поднимаю вверх её руки. Наши ладони соприкасаются, пальцы сцепляются в замок. На её волосах, разметавшихся по ковру из цветов и колосьев, оседают росинки. Кажется, капельки сверкают и на её длинных ресницах, прячущих прикрытые в смущении глаза.

Моё дыхание становится глубоким и частым. Я целую её – осторожно, будто бы боясь, что она в любой момент может исчезнуть – сначала ярко-рыжие локоны, потом порозовевшую щёку, ямочку рядом с уголком рта. Наконец, решаюсь дотронуться и до самих губ.

Отброшенный подальше меч тяжело опускается в траву. Следом улетает лёгкое платье – под ним, оказывается, больше ничего нет, даже трусиков. Открывшаяся взгляду фарфоровая кожа пьянит меня сильнее опиума – такая бархатная, всюду белоснежная. Выделяются только ореолы сосков, они светло-бежевые, цвета крем-брюле. Мой язык касается её татуировки – угольно чёрных, тонких линий, соединяющихся в причудливом узоре в самом центре груди. Обводит её по контуру, не осмеливаясь притрагиваться к бюсту – миниатюрному, идеально ровному и аккуратному.

Я очень сильно хочу её, до внутренней дрожи, до трепета, но никак не могу отважиться и преступить черту, за которой начинается интимность. Я даже не верю до конца, что это всё действительно с нами происходит. Чем я заслужил такую милость?.. Скромно улыбаясь, она освобождает меня от брюк. Бр-р-р! Снова вспоминая о своём идиотском наряде, я ещё больше тушуюсь.

Мой член в её ладони и так твёрдый как камень, а когда она двигает по нему рукой вверх и вниз, он непроизвольно дёргается, становясь ещё более упругим. По животу волнами разливается приятное и одновременно мучительное напряжение. Марина раздвигает ноги шире, её половые губы размыкаются, приглашая меня проникнуть внутрь, но я всё ещё медлю, по-прежнему не смея нарушить её личные границы.

– Войди в меня! – стонет она, потеряв последнее терпение, и моё тело, словно сорвавшись с невидимой цепи, наконец обрушивается на неё.

Наши ауры – её жёлто-оранжевая и моя светло-синяя – сливаются в одну, делая нас похожими на яркое, необузданное, поднимающееся высоко в небо, пламя. Объединяясь, мы теряем себя друг в друге – теперь невозможно определить, где заканчиваюсь я и начинается она. Всё это ощущается чем-то естественным, привычным, родным – будто нас изначально создавали как единое целое, и только потом, по какой-то неведомой причине, мы вынуждены были разделиться на двух разных людей.

Я хочу проникнуть в тебя целиком. Без остатка. Я хочу… снова стать… тобой.

Каждое новое моё движение всё более смелое, страстное, неистовое, но вместе с тем всё более осторожное.

– Тебе не больно? – спрашиваю я с придыханием. От одной мысли о том, что я мог забыться и повести себя слишком резко, мне делается не по себе. Мои толчки становятся медленными и поверхностными.

Закусив губу, Марина, кажется, совсем меня не слышит, только урчит от удовольствия и двигает бёрдами в такт моим. Её руки лежат на моих ягодицах, и она притягивает их ближе, совсем не страшась за свою сохранность.

– Я не делаю тебе больно? – повторяю я, притормаживая.

– Глубже! – она срывается на крик, и дальше на меня нескончаемым потоком льются стоны, чередующиеся с эмоциональным рычанием. – Сильнее! О, Макс, я от тебя без ума! Прошу, не останавливайся! Да-а!.. Оттрахай меня!

– Нет, – шепчу я ей на ушко. В груди у меня всё замирает от нежности. – Я не трахаю. Ты что, забыла? Мы занимаемся любовью!

– Жёстче!.. – она не обращает внимания. – Не жалей меня! Накажи! Я ужасный человек!

– Ты всё-таки человек! – восклицаю я обрадованно и бросаюсь на неё с поцелуями. – Как же здорово, что ты настоящая!..

Огненная сфера вокруг нас растёт. Моя голова внезапно проясняется, зрение обостряется – теперь я буквально вижу Марину насквозь: её внутренние органы, сплетения нервов, артерии, вены и текущую по ним кровь. Я вижу, как от матки по позвоночнику поднимается плотный, горячий поток моей энергии. Как расширяются под этим напором чакры – они поочерёдно раскрываются на её теле, словно диковинные пёстрые цветы. Когда обжигающая лавина доходит до темечка и изливается наружу, девушка испытывает оргазм. Она будто в бреду снова выкрикивает моё имя и вся вжимается в меня. Грудью я чувствую, как сильно стучит её сердце – неимоверно быстро и громко. Сладострастно напрягаются внизу её мышцы, и от того, как они меня массируют, я тоже кончаю следом за ней. Нам удаётся это сделать практически одновременно.

Ощущения, нахлынувшие на меня, не передаваемы человеческим языком. Ничего подобного в реальности я ни разу не испытывал. Взрыв трудноописуемых эмоций поглотил меня как мелкую мошку и ещё долго держал в своих цепких лапах. Зарывшись носом в растрёпанные рыжие волосы, с каждым выдохом я шептал Марине признания в любви, а с каждым глубоким вдохом до отказа заполнял свою грудь запахом её тела – тонким, головокружительным ароматом нежных кустовых роз, распустившихся посреди необъятного ночного поля…

Я проснулся, лёжа в своей кровати на животе, весь в поту и со слезами на щеках. «Ничего себе, – промелькнуло в моей голове, когда я вытирал лицо рукавом рубашки, – оказывается, что не одна Танечка плачет во время оргазмов!»

Как только я подумал так, внутри у меня всё похолодело. Танечка! Что я наделал, я ведь только что… Я же изменил ей!

Почувствовав под собой мокрое пятно, я попытался выскочить из испачканной постели, но запутался в одеяле и с глухим стуком шлёпнулся на пол. Дрожащими руками стащил пододеяльник и простыню, унёс их на кухню и засунул в стиральную машину. Помедлив немного, закинул туда же и пижаму.

Приторная истома струилась по моему телу. Я до сих пор чувствовал на коже прикосновения Марины – такие ласковые, но одновременно нетерпеливые, пылкие – а когда я закрывал глаза, перед моим взором колыхались, продолжая меня гипнотизировать, коварные, дурманящие маки… Мне одновременно было и безумно хорошо, и ужасно стыдно. Совестно. Причём, совестно сразу перед обеими девушками. Сколько можно тянуть с этим обманом! Я должен, наконец, сделать выбор.

А впрочем, решение своё я уже принял, и пересмотру оно не подлежало. Оставался сущий пустяк – объясниться, расставить все точки над «i».

Я присел на табуретку, допил из кружки холодный чай и, точь-в-точь повторяя фразу Алекса, уверенно произнёс вслух:

– Сегодня расстанусь с Танечкой.