Анатолий, оставшись один, крался вдоль пустынного коридора. Он проверил – островники вроде бы дышали, значит, были живы, но полностью отключились под воздействием неизвестного газа, и как капитан ни пробовал поднять кого-либо – успехом это не увенчалось.

Впереди в тоннеле снова появились какие-то тени, и он поспешил отступить к помещению склада, откуда они начали движение. Вернувшись туда, он задумался. Пока его никто не преследовал, но что делать дальше? Возвращаться на корабль не имело смысла – шатл не пригоден к обратному полёту, и Анатолий решил пройти в другую сторону коридора. Вскоре он оказался перед перекрёстком, таким же безмолвным, как и все вокруг, и двинулся влево, просто исходя из того, что так ему удобнее будет стрелять в изогнутом тоннеле, не выставляясь полностью.

Ещё через несколько шагов тоннель неожиданно изогнулся под девяносто градусов, и капитан нос к носу столкнулся с четырьмя одетыми в странного вида серую униформу. Они стояли возле полуоткрытой створки очередных шлюзовых ворот, доставая и складывая штабелями какие-то длинные, обёрнутые материей предметы. На секунду Анатолий опешил – встретить тут хоть и странно одетых, но явно людей он совсем не ожидал. Один из них, быстро отойдя от неожиданности, вскинул ствол короткого оружия, висевшего на плечевом ремне, но капитан оказался проворнее, и первым открыл огонь. Пули продырявили стоявших перед ним людей – старый добрый АК действовал, как всегда и везде, безотказно. Противники повалились на пол у обильно забрызгавшихся кровью ворот и стены. Эхо от гулких, словно удары молотка по железу, выстрелов прокатилось по тоннелю.

Один из упавших пошевелился и застонал. Анатолий подошёл поближе и, не отводя ствол, откинул подальше его оружие. Незнакомец был ранен в плечо и грудь – пули пробили его куртку, кровавая пена выступила на губах.

Внезапно в глубине извивающегося коридора возникло какое-то движение, и Толя, схватив за ворот раненого, потащил его в открытое помещение, из которого чужак со своими теперь уже мёртвыми товарищами выносил какие-то предметы, слишком уж напоминающие самые обыкновенные носилки.

В скафандре давно уже мигал индикатор подачи кислорода – запас воздуха заканчивался, и, Анатолий открыл забрало шлема, Всё равно деваться было некуда. Собственно, его пленник был без каких-то дыхательных приборов, значит, газа в этом помещении пока не было.

Помещение оказалось небольшим, с четырьмя круглыми люками на противоположной стороне и стеллажами с явно медицинским оборудованием внутри. Об этом говорил и очень знакомый красный крест, нанесённый на двери рядом с ещё каким-то символом. Затащив раненого внутрь, капитан выглянул в тоннель, сразу заметил осторожно крадущиеся у стен тени и открыл огонь. Кто-то упал, вскрикнув, в ответ по Анатолию стали тоже стрелять, и в приоткрытые ворота ударило несколько взвизгнувших при рикошете пуль.

В туннеле послышались громкие команды на незнакомом певучем языке, и стрельба прекратилась. Оглянувшись на пленника, он увидел, что тот, привалившись к стене, разговаривает по некому подобию планшетника, закреплённого на предплечье. Капитан кинулся к раненому и разбил прибор прикладом, а чужак зашипел от боли и повалился на пол. Не теряя ни секунды, Анатолий вновь бросился ко входу и, выглянув, остолбенел – к нему шёл, показывая пустые руки, его вроде бы погибший напарник Тимоха в такой же, как и раненый пленный, серой форме. Он улыбался Толе и что-то говорил, но капитан уже захлопывал люки и с ожесточением завинчивал аварийные вентили на нём. Всё внутри чужого корабля выглядело до боли знакомым: техника, оборудование, да и люди, как оказалось, тоже.

Анатолий без сил привалился к стене и выдохнул:

– Как же так, пробормотал он. – Тимофей – предатель? Не может быть…

– Скорее патриот, – неожиданно на чистом русском подал голос раненый серый чужак. – И ты к нему тоже можешь присоединиться.

Пилот яростно замотал головой, что, впрочем, нисколечко не удивило серого:

– Я так и думал. Твой бывший напарник помог нам пройти ваш с бывшими англоамериканцами рубеж обороны и выполнить то, что планировалось. С минимумом потерь с обеих сторон. Он был внедрён давно, вот только договориться с вами было тогда, невозможно. Да и сейчас, как вижу, не просто – у вас свои приоритеты, от которых вы не отступитесь. Да и мы, как бы странно это ни звучало, являемся бывшим вашим проектом, только, к счастью, вышедшим из-под контроля.

– Кто вы такие и что вам тут вообще надо?! – зло выкрикнул капитан.

– Нашу форму правления, наверное, правильнее будет назвать социализмом с уклоном в сторону технократии, но имеющей строгую и, возможно, недостижимую цель – сохранение человечества как вида и достижение им новых, высших ступеней социально-технического уровня. Анархический трансгуманизм как таковой и создание постчеловечества, как цель развития нашего социума, если вы вообще можете понять, о чём я говорю. Пока есть государство, власть – не может быть свободы в полной мере. Вот когда все индивидуумы в социуме будут свободны и равноправны согласно вкладу в общество, тогда и не станет государств, в том плане, в котором вы подразумеваете их сейчас. Но это долгий путь и, к сожалению, видимо, бесконечный. Совершенство недостижимо, но зачем тогда жить, если в него не верить?!

– Чёрт, не надо мне тут лекции читать! – воскликнул Анатолий и саркастически усмехнулся. – Так вы, значит, сверхчеловеки?

Его собеседник криво усмехнулся в ответ и, сказал, сплюнув на пол кровавую пену:

– Нет, конечно, хотя смысл в чём-то и является схожим. Может, для тебя это и трудно понять, но мы действуем во благо всех – для этого нас и готовили. Фактом является то, что человек эволюционирует значительно медленнее, чем приспосабливает к своим расширяющимся и усложняющимся потребностям окружающую среду при помощи технологии. Так вот наша цель – это ускорить данный процесс, но не только за счёт технологий, а ещё и за счёт самого человека, т. е. его физических и умственных возможностей. Иначе, что и так уже заметно многим даже у вас – неизбежное вымирание. Вот только мы действуем последовательно, чётко видя впереди себя поставленные цели – вы же реагируете спонтанно, всё время следуя на поводу у быстро меняющейся обстановки. Мы пытаемся отвечать на вопросы, будоражащие умы человечества ещё с незапамятных времён: на вопросы бессмертия и мира без войн. Одна из наших целей – это приближение эпохи идеального мира, в котором люди не будут служить инструментом эволюции, а станут ведущей силой исторической парадигмы.

– Ни черта не понимаю! – зло рявкнул Анатолий. – Да чем же вы тогда отличаетесь от модифицировавших свой геном османов из Чёрного Халифата?!

– Многим отличаемся, и в то же время да, мы в чём-то похожи. Наша система стремится к утопическому социализму – правда, и с некоторыми оговорками. Например, к нему можно применить такое понятие в русском языке, как «народоправство», помноженное на эффект трансгуманизма, с помощью которого мы попытались изменить направление нашей ветви земной цивилизации. Человеческие особи могут, если пожелают, выйти за пределы самих себя, и не эпизодически – один индивидуум каким-то способом в одном месте, другой индивидуум – иным способом, – но полностью, как человечество. Нам нужно было имя для этой новой идеи. Возможно, что старое название «трансгуманизм» подойдёт как нельзя лучше: человек остаётся человеком, но при этом трансформирует себя, осознавая новые возможности своей человеческой природы. У нас в Республике традиционные и привычные для вас институты власти отменены. Повсеместно сформированы народные комитеты и народные конгрессы. Наше государство разделено на множество коммун, представляющих собой самоуправляемые и самодостаточные мини-государства в государстве, которое вы, земляне, знали как Красная Республика. Коммуны обладают всей полнотой власти в своём округе, включая распределение бюджетных средств. Управление коммуной осуществляется первичным народным конгрессом. В народный конгресс входят все жители, члены коммуны. Каждый человек имеет право высказать своё предложение на заседании народного комитета. Каждый участвовал в принятии решений и реализации власти. Государство представляло собой федерацию коммун. Каждый первичный народный конгресс избирал своих представителей в городской народный комитет и Всеобщий Народный Конгресс. Но это всё было давно, хотя общий смысл нашего управления и остался тем же, как и стремления, с которыми мы отправились в путь четыре десятка лет назад.

– Но у нас вы убиваете мирных граждан. Чужими руками, но по вашей воле…Для чего? Достижение высшей цели и стремлений всё спишет?! Вы всего несколько десятков лет назад покинули Землю и уже считаете, что так сильно изменились и всё вам дозволено…

– Это с какой точки зрения на это посмотреть – покинули или вернулись. Время очень интересная штука, а метрика Гёделя выкидывает иногда странные коленца, в которых мы ещё и сами плохо разобрались. – Он как-то странно посмотрел на собеседника. – Ведь уже давно все стороны в этой войне «всех против всех» не гнушаются или закрывают глаза, во имя достижения целей, на потери вообще, и мирного населения, в частности. – Он грустно улыбнулся. – Мы внешняя сила, и наше вмешательство, словно булавочный укол, не вызовет каких-либо кардинальных изменений ситуации ни в лучшую сторону, ни в худшую. Будущее у вас всё равно очень туманно. На данном этапе человечество можно сравнить с котом в эксперименте Шрёдингера в его интерпретации на множество миров: представьте себе, что человечество – это кот, который находится в закрытом ящике с названием Земля. Всё происходящее насилие можно сравнить с адской машиной – вашей войной, которая должна быть защищена от прямого вмешательства кота. Ведь человечество уже не один десяток лет не может прекратить своё медленное самоубийство. В том мысленном эксперименте есть внутри ящика счётчик Гейгера, в котором находится крохотное количество радиоактивного вещества, столь небольшое, что в течение часа может распасться только один атом, но с такой же вероятностью может и не распасться, если же это случится – считывающая трубка разряжается и срабатывает реле, спускающее молот, который разбивает колбочку с синильной кислотой, и кот умирает…

– И к чему вы это мне рассказываете? Я не понимаю… – устало покачал головой Анатолий.

– Это и не удивительно. Вы тут давно живёте, словно катясь с горки вниз по накатанной колее, не думая, да что уж там, боясь подумать о том, что случится завтра. Так вот ситуацию эту на Земле можно сравнить, как я уже говорил, с этим экспериментом. И он уже начался – таймер запущен десятилетия, если не века назад, и каков будет исход, зависит уже не от нас с вами. Человечество стоит на данном этапе где-то посередине между понятиями «жив» и «мёртв».

– Мёртвых нельзя убить ещё раз?! Так вы считаете?! И можно делать всё что пожелаешь во имя высших целей и идеалов?

– Нет, конечно, и мы не будем больше приоткрывать «крышку ящика», чтобы удостовериться, живо ли ещё человечество или нет. Это всё-таки ваша модель действительности. Какое мы имеем право в неё вмешиваться? – всё так же без страха и как-то равнодушно ответил Ледову пришелец, оказавшийся, по сути, таким же, как и он, землянином.

– Но вмешались же! – зло бросил в ответ капитан.

– Только для того, чтобы взять нужное нам для жизнеобеспечения нашей действительности, у которой, в отличие от вашей, возможно, ещё есть будущее.

– Вы так говорите, как будто вы сами не с Земли и имеете к нам какое-то отдалённое отношение. Вы же колонист с Марса, так? Наверняка вы ещё и родились на Земле, ведь колониям и сорока лет нет. И что же вам понадобилось в нашем разорённом войнами мире? Что такое мы можем ещё дать вам? Регрессирующие остатки технологий? Природные ресурсы? По вашим же словам, у нас нет будущего! Что с нас можно взять? Скажите честно, что просто решаете свои проблемы за наш счёт. Что вам не хватало на вашей Красной планете?

– Вы давно сталкивались с честностью в вашем мире, особенно на уровне правительств? – вопросом на вопрос ответил тот. – Им правят такие силы, которым даже подобное слово незнакомо. Они так долго манипулировали обществом, строя свои воздушные замки могущества, что теперь в наступившую эпоху кровавого хаоса совершенно потеряли берега. – Он замолчал, лишь бросая пронзительные взгляды на своего собеседника. – Что нам от вас нужно? Если скажу, что спасти вас, то ведь не поверите. Да это и не так, точнее это часть правды. Нам, по большому счёту, нужен лишь генетический материал, чтобы уменьшить «эффект основателя». Генетический дрейф, знаете ли, дело серьёзное. Мы уже переступили порог, за которым осталось ваше человечество. Нашим детям, которые уже больше принадлежат к давшей первые ростки постчеловеческой цивилизации, чуждо многое из того, что для тебя является неотъемлемой частью социальных отношений. В то же время такие, как ты, не смогут понять и десятой доли того, что знают, умеют и чувствуют новые люди, выросшие в странных условиях, видевшие странные и необъяснимые вещи. Каким бы путём ни пошло дальше человечество, не может всё больше быть сведено к пошлости, комфорту для избранных и возне у пирамиды золотого в прошлом миллиарда – без долгосрочных целей на будущее. За изменения и защиту простого человеческого достоинства можно и пожертвовать жизнями. Пора бы уже начать думать о массах, а не об индивидуумах. Об отдельных личностях, индивидуумах, так сказать, на данный момент думать у вас даже преступно потому, что интересы отдельно взятого человека ничего не значат перед лицом решающейся судьбы всего озлобленного, истекающего кровью и стремительного теряющего остатки знаний человечества. Хорошо это или плохо, покажет только время. Как говорил Ницше почти три века назад: как от обезьяны произошёл человек, так из человека должен произойти сверхчеловек. И этот момент уже настал. Вы же в своём ящике его даже не заметили. И постараюсь ответить на ваши вопросы – всё равно конспирацию уже нет смысла соблюдать, хотя, конечно, трудно понять то, что кажется непостижимым и самим нам, видавшим и пережившим это воочию. Так вот, я родился не на Земле, как, впрочем, и все, кого вы тут видели. И не на Марсе. Но наши предки были отсюда, десятилетия назад – почти мгновение по галактическим меркам. – Он жестом остановил вопросы, рвавшиеся с уст ничего не понимающего Ледова. – Пространство и время вытворяют, оказывается, интересные вещи. Мы, правда, до сих пор не на сто процентов уверены в том, что это прошлое нашего мира, а не какой-то параллельный виток реальности, хоть и необычайно схожий с нашей историей. Мы не хотим с вами конкурировать, тем самым не оставляя вам ни единого шанса на выживание. Мы просто пойдём своим путём дальше, и будь что будет. Мы не освободители. Освободителей не существует – люди Земли сами должны освобождать себя. Проблема в том, что когда две или более цивилизации вступают между собой в контакт, то они чаще всего обладают разными потенциальными силами. Притом большая часть эволюционных изменений связана с появлением новых видов, а тут у вас их уже появилось в избытке. – Он помолчал, видимо подбирая тяжело дающиеся слова, и продолжил: – Человеческой природе свойственно пользоваться своим превосходством, и почти всегда тот, кто слабее, но хочу заметить, часто умнее или с более высокой моралью, проигрывает более сильному, жестокому и беспринципному… Поэтому и цивилизация, осознавшая своё превосходство над соседями, не преминет прибегнуть к силе, пока эта сила есть. А у вас к тому же все ваши современные социальные и другие проблемы настолько переплелись с религией и старыми распрями, замешанными на крови миллионов невинных жертв со всех сторон, что какой-либо компромисс найти фактически невозможно. Только вмешательство третьей силы… Да ещё ваши многочисленные и деградировавшие до абсурда религиозные течения. Правда, и вы, и те из Халифата ещё способны прощать, и это оставляет надежду, хоть и слабую. Христианская церковь не раз на деле доказала искренность своих претензий на универсальность. Пренебрегая дистанцией в социальных отношениях, допуская смешанные браки при условии добровольного принятия христианства. Но, в принципе ничего за столетия и не изменилось кардинально. Так, и сейчас адепты Халифата массово обращают завоёванные народы в свою веру, попутно увеличивая экономическую и военную составляющие, так, впрочем, и Империя охотно помогает своим полузависимым союзникам, стоящим словно буфер на границах с агрессивными соседями, тем самым пытаясь выиграть время и ресурсы для попыток поднять с колен былую мощь.

Он помолчал, глядя на забрызганную своей кровью сталь переборки.

– Мы уходим, забирая с собой тех, кто не захотел меняться и подстраиваться под ставший чудовищным мир вокруг них. Они и так бы не смогли выжить – обречённые или приспосабливаться, или бросаться в омут техногенного усовершенствования тел, как вы, имперцы. Ваших десантников мы тоже заберём. Откровенно говоря, то, что вы смогли зайти так далеко, говорит очень о многом. Они ещё потом и рады будут – ведь те, кого мы возьмём с собой, – смогут выжить. Свобода, раз она пустила корни, быстро вырастает.

– Ах, так всё ради человеколюбия? И ядерные бомбардировки тоже? Слишком высока ваша мораль и идеи, чтобы их поняли аборигены скатившейся в варварство планеты-праматери?!

– Это шанс для вас всех, хотя вы это и не поймёте. Убийства?! И да, и нет. А можешь предложить какой-нибудь другой способ прекратить этот древний конфликт? Отгородить враждующие стороны одна от другой? Мы просто переведём проблему выживания в другую плоскость, не в военную, а скорее в социальную. Когда на войну не будет ресурсов и сил, а потом, после прекращения ядерной зимы, мы надеемся, старые счёты будут позабыты и войны сойдут на нет. Мы ошиблись в выборе союзников – это наш грех и кровь на наших руках. Отрицать не буду. Я был там внизу в лагере «чёрных», как вы их называете, и видел, как они обращаются с пленными с Острова. Животная дикость, но и у вас всё не слишком уж и лучше. Не так ли?! Хотя с вами мы хоть договориться смогли бы. Что случилось, того уже не исправишь. А те, кого мы забрали и дадим шанс начать новую жизнь, – смогут выбрать свой путь, возможно ещё более кровавый, но у них есть шанс. У всех нас должен быть шанс, и только от нас зависит, как мы им воспользуемся.

И мы искренне надеемся, что от уродливого, больного дерева, окутанного клубком проблем земной цивилизации, политого кровью и взращённого на страданиях и лжи, может появиться что-нибудь светлое и достойное будущего. Что-то, что сможет показать нам всем путь, по которому следует пойти…

– Разве не вы тот идеальный отросток, почка и венец нашей кровавой цивилизации?!! Свободные и идеальные! – с сарказмом спросил Анатолий.

– Вы даже не представляете, на что нам пришлось пойти, чтобы выжить и сейчас пытаться как-то всё это изменить… Мы могли бы просто всё там, – он кивнул в сторону закрытого бронежалюзи иллюминатора, – стерилизовать, но всё же дали всем вам шанс… – Он усмехнулся и закашлялся, вытерев ребром ладони кровавую пену с губ. – Самые глубокие противоречия между людьми обусловлены именно их пониманием свободы. Не правда ли?! И вы, имперцы, и те, из Халифата, которых уже язык не поднимается именовать людьми, как и истинно верующие нацисты, ваши соседи, хотите свободы и сражаетесь за неё. Только в том-то и проблема, что вы понимаете её по-разному. И, возможно, мы нашли решение этой проблемы. Для того, чтобы ваши осколки народов обрели истинную свободу, нужно, чтобы ими управляли мудрые лидеры, отбросившие шелуху былых обид и распрей.

Он, посмотрев прямо в глаза Ледову и сказал:

– Уходи! – Марсианин кивнул на ряды гермолюков в стене. – Это спасательные капсулы. Управление там простое, есть запас хода – ты разберёшься, если уж долетел сюда на такой скорлупке, и сядешь у своих. Передай, что мы исправим то, что натворили. Иди!

Анатолий замешкался, обдумывая сказанное, но раненый поторопил его, кивая дверь в коридор, от которой потихоньку начинал подниматься дымок. – Наши скоро вскроют замки.

Капитан, у которого не оставалось выбора, попятился к люками спасательных капсул, всё так же держа серого под прицелом, залез в узкий лаз и захлопнул за собой тяжёлую крышку. Это могла быть ловушка, а могло быть спасение – в жизни рано или поздно приходится выбирать.

Процедура старта оказалось быстрой – на то она, видимо, и была рассчитана для спасательной шлюпки, и перегрузка вдавила его в сиденье. Полёт до атмосферы занял всего десяток минут, во время которых он каждое мгновение ожидал попадания ракеты или того урагана снарядов, изрешетившего их шаттл, но ничего не произошло.

Уже войдя в верхние слои атмосферы над полузатопленным Дальним Востоком, он увидел несколько ярких вспышек. Ядерные взрывы, и немаленькой мощности – их ни с чем не спутаешь. Вот только в этот раз была целая серия – по территории ханьцев и где-то на юге самой границы Империи с Халифатом.

Ядерная децимация! Вот, значит, о каком прощальном подарке говорил ему раненый марсианин. Или всё же не марсианин? В россказни его Анатолий не особо поверил – верить нужно только фактам, а он их видел недостаточно, чтоб принять всё на веру.

Вторая экстренная посадка за несколько дней завершалась – до земли оставался всего десяток километров. Всё изменилось там, внизу, а вот к лучшему ли, он узнает через несколько лет. Если сумеет их прожить…