Идай Маизан

Ночная тьма медленно отступала, и робкий утренний свет разбавил ее туманной дымкой. Десять мужей, одетых в золотую парчу, увенчанных Коронами Мудрости, с завитыми бородами и нанесенными на руки и лбы символами, готовились приветствовать рассвет. Мудрецы вышли на широкую лоджию, обратили взоры к востоку и начали свою песнь, что встречала восход солнца в Чатане уже много столетий подряд.

Тягучий и мелодичный древнеарайский язык ласкал слух. Первые лучи солнца наполняли светом и теплом улицы Чатана, оживляли блеском золота купола Обители, отсвечивались в рубиновых глазах мозаичной кобры на стенах. Песнь Мудрецов подхватили служители, и она полилась полноводной рекою по площади, между домами, отгоняя тьму и зло.

– Да благословит Создатель новый день! – произнес Хатар Ташив, когда солнце взошло и песнь утра прервалась. Мудрецы поклонились великому светилу и покинули лоджию.

Из своих жилищ стали выходить жители Чатана, засуетились рабы и слуги на улицах города, открылись первые лавки, зацокали лошадиные копыта по мостовой.

Сегодня собрались все десять Мудрецов – все Персты обеих Рук. Такое случается не часто. Их так мало, а дел у Ары – так много… Особенно сейчас, когда началась война. Конечно, Мудрецы – дети мира, а не войны, для них бесчестье – ввязываться в кровопролитную битву. Ведь битва есть порождение хаоса, а мудрость порождает порядок. Но если Хранители Кобры перестанут поддерживать своими советами правителя, то империя падет в бездну безумия.

Хатар Ташив – Правый Указующий, прошествовал впереди всех к Залу Мудрецов. За ним в строгом порядке шли все десять Перстов: Левый Указующий, Правый Поддерживающий, Левый Поддерживающий, Правый, затем Левый Персты Порядка, Правый и Левый Персты Исцеления, и только после них Правый Младший брат – он, Идай Маизан, последним был Левый Младший.

Мудрец Идай Маизан, чье положение среди Перстов Света соответствовало мизинцу на правой руке, был почти самым меньшим из них. И это при том, что он имеет в себе огонь Создателя. Младшим он оставался слишком долго. Впрочем, влияние и самого главного из Мудрецов в Аре незначительно: не так, как в Тарии, где такие, как он, правят всем.

Но придет время – и все изменится: младший станет старшим, и не только над Мудрецами. И время это близко. Больше десяти лет Идай жил одной этой мыслью, каждое утро, начиная рассветную песнь, он ожидал своего часа. Сколько же раз с тех пор всходило солнце?..

Время у Идая было. Он еще молод для того, кого в Аре называют Долгожителями, а в Тарии – Одаренными. Его борода еще черна, мысли свежи, а в жилах течет огонь. Он создан для великих дел.

Мудрецы занимали свои места, и Младшие братья ожидали, пока рассядутся старшие. Идай Маизан взглянул на сморщенное от старости, обрамленное серебряной бородой лицо Правого Поддерживающего Кай-Лаха. Лишь один он, кроме самого Идая, знал, как близок день их славы. Хотя Кай-Лах и сделал то, что сделал, по другим причинам, не тем, что руководили Идаем.

Кобра Ары заботила Кай-Лаха больше собственной жизни или смерти, он всецело был предан императору. Но ему оставалось недолго, и если бы Идай доживал свои последние дни, он, возможно, тоже размышлял бы подобным образом. Хотя они с Кай-Лахом родились с разницей в один год, седовласый мудрец уже прожил свою жизнь, а жизнь Маизана только начиналась. И теперь, когда исполнено обещание, Маизан чувствовал, что он проживет еще не два раза по столько же, как прочие Долгожители, а много, много сотен лет. Его тело стало другим, никто не заметил этого, но Идай знал. Его сердце, его кожа, его мышцы теперь словно из закаленной стали, готовой служить тысячелетиями. А с каждым днем он становился сильнее. Огонь Создателя в нем тоже разгорается все ярче с каждым днем, а то, что в Тарии называют оттоками, забылось для него, как детские страхи.

Он уже не Младший брат, хотя никто из Мудрецов, даже Кай-Лах, об этом не догадывается. Он уже не просто Перст на руке, какой бы то ни было, он – целый кулак. И для этого стоило терпеть десять лет, стоит потерпеть и еще немного, совсем немного. Дать время тому, что должно произойти, и войти в полную силу.

Он – Идай Маизан – выше того, что делается здесь и за пределами стен Обители, того, что происходит сейчас по эту и по ту сторону Сиодар, того, что тревожит сердца арайцев или тарийцев, императора или Мудрецов.

Старшие Мудрецы воссели, и он теперь мог также занять свое место. За ним последует Левый Младший брат – Кано-Бод, тоже седовласый и покрытый морщинами; он уже едва передвигается, очень скоро его место освободится.

Сейчас просители со всей Ары придут сюда предстать перед судом мудрости. Дела их ничтожны и скучны, все они думают только о своей выгоде; люди никогда не изменятся, они такие же, какими были тысячу лет назад, и останутся такими же через тысячу лет. Им нужны Мудрецы не для справедливого суда, хотя так это называется. Никто не обращается в Обитель, если не уверен в том, что чаша весов именно его правоты перевесит.

Зачем приходят они? Чтобы получить исцеление от двух Исцеляющих Перстов – оба наделены Силой. Но за исцеление нужно заплатить полновесным золотом. Здоровье можно купить, но долгой жизни не купишь – все, что отмерено простым людям, пусть даже высокородным, – восемьдесят – сто лет, а чаще и того меньше. Но он Долгожитель, а теперь – Долгожитель из Долгожителей.

Есть те, кто не может поделить наследство; те, кто желает услышать толкование сна; те, кто приходит, потому что завидуют другим, и думают, что уничтожат противника, рассказав о его грехах Перстам Света.

И конечно же дела заводчиков эффов они, Мудрецы, должны решать, как повелось издавна. Тот человек, привезший в Обитель эффа без ошейника… Куголь Аб, смотритель у Оргона. Рассказанное им о бежавшем рабе, о к’Хаиль Фенэ, о том, как вел себя все это время зверь, было очень любопытно. Хатар Ташив распознал, что на эффа воздействовали Силой, да и Маизан почувствовал это.

Наверняка случай как-то связан с его собственным делом. И надо бы обсудить его… Увы, за последний месяц у Идая не было возможности встретиться хотя бы с кем-нибудь из союзников и поговорить. Кай-Лах взволнован и испуган. А император желает получить объяснения… Хатар Ташив тоже что-то подозревает, иначе зачем он оставил этого человека в городе? Почему не отправил на казнь? Зачем держит здесь его эффа?

Указующий Перст не любит перемен, уже почти двести лет он поет рассветную песнь, принимает просителей и судит их ничтожные дела, дает ошейники для новых щенков и принимает ошейники умерших от старости или от чего-то другого эффов. И менять свой образ жизни Мудрец Ташив не желает. Как солнце, что всходит и заходит, как луна, что растет и убывает, как скала, что стоит веками и не двигается, – так и Хатар Ташив постоянен в том, что думает и что делает.

И выбор Идая он не одобрит и не поймет. Идай Маизан другой – он ветер, а не камень, а ветру нужна свобода. Слава Создателю, что есть те, кто думает так же. И они будут править этим миром. Пришло время перемен, время для него, для Идая.

Когда двадцать лет назад к Идаю пришел один из старших Перстов Света Кай-Лах и поведал ему о мечте императора вывести новую породу эффов, Маизан и не думал, что все обернется так. Он согласился участвовать в деле, и этот путь привел его к славе, власти и долголетию. Кай-Лах и сам император стали лишь ступеньками для него.

Указующий, Мудрец Ташив, когда император Хокой-То обратился к нему лично, не только отказал ему в помощи, но и грозил, что будет мешать осуществлению его планов, так как предки его, создавшие эффов, предостерегали против такого их использования.

Среди тех, кто считался в Аре создателями эффов, были и предки Маизана, он унаследовал тот же Дар, что и Ташив: чувствовать эффов, приказывать им, лечить их; но думал он по-другому.

После, несмотря на запрет Указующего, они с Кай-Лахом втайне работали, изучая записи древних Мудрецов. Это они отыскали чертежи Доа-Джота, и камень для связывания среди сокровищ Обители тоже нашли они. Тогда еще Маизан не знал, что Доа-Джот – ключ к осуществлению его самых смелых мечтаний. Тогда он лишь хотел угодить императору. Да, им удалось сделать кое-что и для Хокой-То… не совсем то, чего он желал. Зато те, с кем Идай заключил союз, остались довольны. Вышло так, что Маизан искал медь, а нашел золото и алмазы.

Десять лет назад Идай Маизан сделал Доа-Джот. Точно такой же, как на чертежах, выполненный Силой Дара. В основе его – алый камень, камень для связывания. Вернее, не сам Маизан сделал инструмент, он лишь проверил достоверность исполнения. Да и найти того, кто выполнит работу, ему помогли, но ни Кай-Лах, ни император не знали об этом. То, что делал он дальше, было частью великого плана, который до сих пор осуществляется, а когда осуществится – Идай станет одним из величайших людей – правителей мира. Еще немного… совсем немного.

С помощью Доа-Джота удалось связать эффов с императором, и он получил ту власть над ними, какую хотел. Идай Маизан и Хатар Ташив, как и их предки, могли управлять эффами при помощи Дара и без Доа-Джота. Но еще в древности Мудрецы столкнулись с тем, что эффов трудно направить к нужной цели. Для них все люди делятся лишь на тех, кто управляет ими, тех, кто связан с ними или с кровью Древних, тех, кто имеет Дар и просто людей. Ошейник и Права позволяют эффу отделять одного человека от другого, но в битве нет Прав на каждого вражеского воина, а если приказать эффам убивать, то они не отличат чужих от своих.

Зато эффы, как никто, отличат Одаренного от неодаренного, они найдут даже ребенка с Даром, в котором Сила еще не проявила себя. Отыщут наделенного Силой в толпе и убьют, пусть даже множество людей станут на пути.

Доа-Джот вернул псов Древних к их истокам, к тому, для чего они были созданы, что делали от начала, чего так боялись другие Мудрецы и против чего предостерегали. Но Идаю бояться нечего – особый огонь Создателя в нем дает ему власть над этими тварями. А кроме того, он связан с Силой, которая эффу не по зубам, и зверь покорится ему.

Император хотел получить преимущество над обычными воинами противника, а получил оружие против самого опасного своего врага – Мастеров Силы Тарии. Уничтожив Одаренных, можно поставить на колени всю северную державу. Но если Хокой-То и желал этого, то Идай Маизан и союзники его не планировали дело доводить до конца.

Идай может быть спокоен. Теперь, когда исполнено обещание, ему уже не страшен гнев ни императора, ни Указующего Перста. Если все, что он делал, раскроется, то ему придется уходить в Тарию, но запущенный им маховик уже не остановишь. Его план – словно эфф, посланный за беглым рабом: он не повернет назад, пока не добудет голову.

Но пока Идай Маизан здесь, он может следить за развитием тех событий, о каких не ведают его союзники. Старый Кай-Лах же вовсе потерял нить происходящего. Его мучают страх и сомнения. Он боится, так как Хатар Ташив очень скоро узнает о том, что было сделано, а когда узнает, то гнев его испепелит Кай-Лаха, а ведь старик верит, что Указующий может сделать это одним своим взглядом – ведь в нем огонь Создателя; старику невдомек, что Дар Ташива – в другом.

Тысячи выведенных за десять лет императором эффов не утаишь. И так большое счастье, что Хатар Ташив не узнал о них за эти годы. Император тоже побаивался его, поэтому делал все в большой тайне – разводил эффов, подвластных ему без ошейников, на одиноком острове Коготь в Горном море.

Да, Кай-Лах угодил императору, но Указующего предал. Он нашел чертежи и записи о Доа-Джоте, но как Идаю удалось его восстановить – не понимает до сих пор. Впрочем обычные люди, не имеющие огня Создателя внутри, не часто задаются вопросом, как именно Долгожители делают то или иное, им не под силу понять, что возможно для них, а что нет, что трудно, а что так же легко, как хождение или речь.

Кай-Лах все чаще задается вопросом, где сейчас Доа-Джот. Он даже не подозревает об истинном назначении инструмента. А если бы подозревал, то пришел бы в ужас. Но Доа-Джот не принадлежит ни Идаю Маизану, ни Мудрецам Чатана, ни императору, ни Аре и ни Тарии. И сейчас он в руках знающих, что делать. Маизан увидел исполнение обещанного, поэтому доверяет своим союзникам. Настоящее назначение Доа-Джота требовало от Идая решительных действий, чуть больше года назад он забрал у императора то, что сам же и дал ему. Но у Хокой-То и так уже было больше, чем достаточно связанных с ним эффов…

Просителей сегодня немного. Половину из пришедших в Обитель, как всегда, отсеял Секретарь Мудрецов Аладижо. Этот хитрый и пронырливый человек знает свою службу. Зачем беспокоить Хранителей Кобры по пустякам? Зачем выслушивать просьбу об исцелении или о совете от тех, кому все равно нечем заплатить? Аладижо приводил в Зал Мудрецов только тех, чье дело действительно было важным.

Сегодня появились двое к’Хаэлей, молящих об исцелении. Цена была полностью уплачена, и Исцеляющий Левый за несколько минут поднял на ноги внесенную на носилках и умирающую от неизвестной болезни взрослую дочь первого просителя. Второй же к’Хаэль был избавлен от незначительной, почти незаметной хромоты. Сон-Тай – богатый рабовладелец из Южной провинции: настолько богатый, что обращался к ним по любому поводу не реже одного раза в полгода. Его лицо Мудрецы знали хорошо. Он как обычно раскланивался до земли, благословляя Персты Света и моля Создателя продлить годы их жизни. «Создатель услышал тебя», – усмехнулся про себя Идай, удовлетворенно размышляя нам тем, что годы его жизни умножились стократно.

Оба к’Хаэля были стары и седовласы, почтенный возраст избавил их от необходимости стоять сейчас во главе своих воинов на границе Тарии и Доржены. А призыв императора избавил Мудрецов от бесконечной череды просителей – большинство были на войне.

Просьбы иссякли, как вода, пролитая на песок. Но Мудрецы не спешили расходиться. Хатар Ташив желал обсудить дело старшего смотрителя Куголя Аба.

Вспомнив о нем, Идай Маизан еще раз пожалел, что не успел рассказать об этом деле союзникам. Впрочем, он считал дело любопытным – не более. Что такое один эфф без ошейника по сравнению с тысячами эффов императора? Но этот эфф вел себя необычно; если бы он был одним из тех, что родились на острове Коготь, то не стал бы спокойно взирать на Долгожителей в Совете. Да, он не тронул бы Ташива и, конечно, Маизана, но Исцеляющих спасти вряд ли удалось бы, и клетка не удержала бы зверя.

Эфф же, к которому не применялся Доа-Джот и на которого не надет ошейник, не тронет лишь имеющих в себе Дар, подобный Дару Маизана.

В записях древних Мудрецов было сказано, что когда-то те, кто считался в Аре создателями эффов, могли повелеть им не трогать других Одаренных, и они слушались, будучи даже без ошейника. Теперь и Идай Маизан мог это, но только теперь, после исполнения обещания и не из-за огня Создателя в нем.

Эфф Куголя Аба – Угал, вел себя так, словно повеление ему отдал имеющий такую же власть, как Маизан. Может быть, кто-то из союзников сделал это?

– Я долго размышлял над делом старшего смотрителя эффов к’Хаэля Оргона, – сказал Глава Хатар Ташив, – Куголь Аб поведал нам необычную историю. Я встречался с ним не раз после этого, как и многие из вас, и смотритель рассказал о подробностях дела. Вначале я думал, что произошедшее – лишь совпадение. У беглого раба мог открыться Дар, подобный моему или скорее – подобный Дару Мудрецов древности – создателей эффов. – Да. Ташив думал о том же, что и он, Идай. – Случалось, что среди рабов появлялись Долгожители, хотя и очень редко. Я мог бы остановиться на таком объяснении, если бы не узнал, что к’Хаиль Фенэ делала весь последний год. Она действительно распродала почти все земли и часть рабов. Во время бегства раба от к’Хаэля Оргона она находилась в Буроне, что расположен очень близко от его владений. Она действительно приняла в свой караван беглого. Но это тоже могло быть лишь совпадением, если бы она осталась в Аре, как путешествующая с ней к’Хаиль Кох-То. Я узнал, что к’Хаиль Фенэ на тарийской границе дала свободу всем идущим с нею своим рабам и прошла через врата, которые были закрыты для других арайцев. И беглый раб ушел вместе с нею. В этом доказательства ее вины. И другого объяснения я не вижу. Куголь Аб оказался прав. Увы, дочь великого человека, отдавшего жизнь за Кобру Ары, оказалась малодушной предательницей. Она отдала в руки врага то, что веками принадлежало только Аре – знание об эффах.

«Она поступила так, – думал Идай. – Только зачем?»

– Но волнует меня другое. – Ташив замолчал.

– Что же, Указующий? – спросил Кай-Лах; он слишком волнуется и может выдать их…

– К’Хаиль Фенэ – не из Долгожителей. И нет таковых в ее окружении. А без того, кто имеет огонь Создателя, не осуществишь замысла. – Хатар Ташив говорил как человек, который уже сделал выводы. А Идай догадывался какие. – Кроме того, как можно осуществить этот план, не имея знаний? Кто-то из Обители Мудрецов замешан… Как ни горько мне говорить такие слова.

– О Мудрец Ташив! Неужели ты подозреваешь одного из Перстов? – воскликнул Адав – Левый Указующий, не Долгожитель. – Мы жизни свои посвятили служению Кобре Ары!

Хатар Ташив молчал. Он поднял голову и погладил задумчиво седую бороду, что ниспадала до самых щиколоток, когда он стоял, а сейчас лежала у него на коленях.

– Тогда как же ты, Мудрец Адав, объяснишь мне, – наконец сказал Глава, – откуда у императора четыре тысячи эффов?

Мудрецы ахнули в один голос:

– Не может такого быть! Тех ошейников, что мы выдали за десять лет всем заводчикам, не наберется и тысячи! – вскричал Адав и замахал руками, словно отгоняя от себя саму мысль о подобном.

– Я не говорил, – спокойно ответил Хатар Ташив, – что эффы императора – в ошейниках.

Еще раз удивленный возглас пронесся по Залу Мудрецов.

– Разве не видите вы связи? – продолжал Мудрец Ташив. – Я, несмотря на свой Дар, не мог бы сделать этого, мне под силу повелевать эффом без ошейника, но дать власть над ними другому… Кто же тогда? Кто обладает подобными знаниями и силой? И кто предал нас?

Воцарилась тишина. Идай Маизан понимал, что первый подозреваемый конечно же он, из-за того, какой огонь Создателя в нем, но паниковать и спешить не стоит. В Обители есть люди, преданные ему, и он всегда успеет уйти либо к императору, либо в Тарию.

– Речь о разных вещах, Хатар Ташив! – не выдержал Кай-Лах. – Ты спутал одно с другим, Указующий! Того, кто помог императору, разве можно приравнивать к тому, кто помогал Тарии?

Остальные Мудрецы одобрили слова старца, но не Указующий Ташив:

– Мудрецы древности предупреждали нас, их потомков, чтобы эффы оставались в ошейниках. Они создали ошейники, Жезлы повелений и Права. Или ты думаешь, Кай-Лах, что создатели эффов не знали, что делали? А мы знаем лучше?

– Не думаю так, Указующий, – смиренно склонился Кай-Лах. – Но разве стал бы тот, кто помог императору создать армию эффов против Тарии, затем предавать его и помогать Тарии?

– Я вижу лишь то, что вижу! Все ответы есть лишь у Создателя! – Ташив сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой, он был сейчас воплощением Указующего Перста. – Я вижу эффа Угала без ошейника и знаю, что император переправляет сейчас или уже переправил на дорженскую границу тысячи зверей, тоже без ошейников. Кто ведает, может, помогая императору и тем самым толкая его на путь нарушения запрета Мудрецов древности, этот не известный нам человек готовит падение Ары? Не повернут ли звери против имперских войск, подчинившись тарийским колдунам?

Кай-Лах замолчал, хватая ртом воздух, он был поражен, такая мысль не приходила ему в голову, да и Идай Маизан об этом не думал. Могло ли такое случиться? Кто знает…

Но какое ему теперь дело до императора и до того, кто победит в этой войне – Тария или Ара? Война должна была начаться, но чем она закончится – не так важно.

– Я не могу сейчас назвать имя виновного – ибо не знаю. Пусть проклято будет его имя! И да покарает его Создатель! – сказал Ташив после некоторого молчания. – Я отправляюсь к императору! – Послышался удивленный шепот, а Ташив продолжил: – Дело сделано. И я уже не в силах предотвратить беды. Император поступил неразумно, поддавшись соблазну. Но оставить его мне, Хранителю Кобры, в этот трудный час было бы еще более неразумно. Если мне не удастся спасти его войско, то, может быть, удастся спасти его жизнь. Мудрец Адав! – Указующий повернулся к схватившемуся обеими руками за свою белую бороду так, словно ее хотели у него отнять, Адаву. – Теперь ты указываешь путь мудрости, пока я не вернусь! Узнай имя предавшего нас, и если будет на то воля Создателя, его голова на шесте встретит рассвет при моем возвращении!

Левый Указующий склонил голову в Короне Мудрости. Адав рьяно брался за выполнение любого повеления, но особым умом не обладал. Он будет копать, как голодный вепрь под дубом, но вряд ли выйдет на Маизана. Можно не беспокоиться.

Когда закончилось обычное утреннее бдение Мудрецов и Хранители Кобры стали расходиться по своим покоям, Идая, идущего по извилистым коридорам Обители, нагнал запыхавшийся от быстрой ходьбы Кай-Лах.

Руки старика, сморщенные, покрытые коричневыми пятнами, дрожали мелкой дрожью, его дыхание вырывалось из груди со свистом, выцветшие глаза смотрели с покрытого глубокими морщинами лица, плечи его были согнуты, и он глядел на Идая Маизана снизу вверх, хотя когда-то был выше его. Как же непривлекательна старость, как же отвратителен ее лик… хуже лишь лицо смерти. Маизан не сожалел о том, что сделал, – смерть обойдет его стороной.

– Куда же пропал Доа-Джот? – спросил старик скрипучим хриплым голосом. – Уже год никто не может найти его. Может, правда то, что говорит Указующий? Может, это тарийские колдуны похитили инструмент?

– Успокойся, Кай-Лах! – сказал Идай. – Доа-Джот уже сделал свое дело. И даже если он у тарийцев, он не поможет им.

В его словах была правда. Доа-Джот с той стороны, с какой знал его свойства Кай-Лах, смог бы изменить поведение одного эффа, если проткнуть кожу зверя иглой, но четырех тысяч зверей в одночасье одним инструментом не коснешься. Он продолжил вслух, оглядываясь по сторонам – не слышит ли их кто-нибудь:

– Императору на то, чтобы осуществить задуманное, даже с эффами, способными к размножению, и Доа-Джотом потребовалось десять лет, а что смогут тарийцы за год?

Старик кряхтел и теребил свою жидкую бородку.

– Недоброе что-то чует мое сердце… Беда постигнет Кобру Ары… Беда… Тарийские колдуны обманули и меня и императора… Как мог я быть так глуп… Нужно признаться во всем Указующему… Пока не поздно… Может, я огонь свой спасу, если не жизнь…

Старик выжил из ума.

– Доа-Джот… Как же его не сохранили… Другой такой связывающий камень нам не найти, даже если бы ты мог сделать еще один инструмент…

Да, такой камень единственный. Если бы только знал Кай-Лах, как боялся Идай больше не увидеть камня, когда его отдали Мастеру для того, чтобы сделать Доа-Джот, тогда, десять лет назад. Если бы Кай-Лах знал, на что готов был пойти Идай, чтобы забрать Доа-Джот у императора! Союзники помогли ему оба раза – и десять лет и год назад. Девять долгих лет они готовились. Они – вот кто настоящие Мудрецы! Девять лет – и ни одной ошибки, все сделано, как задумано! Обещание исполнено!

– Послушай, Кай-Лах, своим признанием ты уже ничего не изменишь. Не думаю, что Хатар Ташив прав – если бы тарийские колдуны все это задумали, то мы с тобой наверняка знали бы об этом. Но – это мы нашли камень, чертежи, создали Доа-Джот, связали императора и зверей. Мы действовали во имя Арайской Кобры! И нынче исполняется план императора во славу Ары! Радуйся, Кай-Лах! Когда Указующий вернется из своего похода, он воздаст тебе почести и склонится перед тобой за то, что ты сделал для императора.

Маизан с презрением посмотрел на сморщенного, дрожащего, ничтожного старика. Правы были Древние, что не считались с этими людьми, лишенными огня Создателя. Они лишь грязь, что размывается весенней водой, они словно листья, что опадают и сгнивают каждый сезон, а он – как дерево: стоит, то покрываясь листьями, то сбрасывая их. Он видел, как этот старик был сильным и крепким мужем, как поседели его волосы, как выцвели его глаза, как сморщились его руки и утратили силу его мускулы. Зачем он до сих пор топчет эту землю своими слабыми ногами?

Идай Маизан содрогнулся, когда подумал, что и он мог бы быть таким же, если бы не огонь Создателя в нем… А если бы не исполнилось обещание, то смерть забрала бы его немногим позже: еще двести лет – и холодная темная могила приняла бы его тело, пусть не иссохшим и сморщенным, а молодым на вид, но все же приняла бы. Он невольно дотронулся до места у сердца, куда вошла игла Доа-Джота, связав его с Силой, что отгоняла старость и смерть. Обещание исполнено.