Алсая Ихани

Приятная нега окутала все тело: Алсая уже проснулась, но глаза открывать не спешила. Просто полежать… Тревожные мысли тут же принялись атаковать расслабленный сном разум, впиваться иголочками в сердце, будоражить душу… Она открыла глаза, увидела сидящего в кресле перед постелью Марто и тут же вспыхнула от негодования. Затем вспомнила о том, как появилась под утро в его спальне, смутилась и зарделась.

Марто сидел, опершись подбородком в вершину сложенных домиком пальцев, не отрывая от нее ледяного пронзительного взгляда. Что ему нужно? Алсая натянула повыше сползшее было до талии одеяло – вырез на ее кружевной ночной рубахе открывал слишком многое, – собралась с мыслями и насмешливо спросила:

– Прислушиваешься к тому, что я говорю во сне? Что-нибудь интересное?..

– Нет. Пришел попрощаться. – Он откинулся в кресле и прижал вершину своего домика из пальцев к губам.

– Возвращаешься в Та-Мали?

– Нет.

– Значит, на северный заслон? Неужели Советник Кодонак счел разумной какую-то часть твоего плана?

– Советник Кодонак все счел разумным в моем плане, и поэтому его взяли за основу оборонительной тактики.

– Надо же!

– Но туда я не отправляюсь, пусть Май и Агаят завершают то, что я начал… Кодонак предложил мне место Командующего на ливадской границе. Я отказался. – Много откровений за один раз для Марто. – А ты остаешься в Городе Семи Огней? – спросил он.

– Нет.

Они помолчали. Алсая поднялась и села на кровати. Марто задумчиво вперился в пол.

– У меня есть одно незаконченное дело… – сказали оба одновременно, и оба же удивленно посмотрели друг другу в глаза. Прежде чем изумленное выражение в очах Марто сменилось обычным для него ледяным равнодушием, она заметила скользнувшее в них любопытство. Показалось?

Вновь воцарилось молчание. Алсая откинула одеяло и, придерживая одной рукой вырез ночной рубахи на груди, потянула к себе халат, небрежно брошенный вчера на стул около кровати.

– Откровенность за откровенность, – сама не зная почему, тихо сказала она, одеваясь, – я хочу найти… Абвэна… Ты, должно быть, догадываешься почему… Что за незаконченное дело у тебя?

Марто ответил не сразу. Он скрестил руки на груди, посмотрел мельком на Алсаю, затем в окно, вздохнул и снова впился взглядом в нее. Она же отвернулась, продолжая наскоро приводить в порядок волосы. И только когда невыносимым стало ощущение, что в ней сейчас прожжет дыру его холодный и острый, как сосулька, взгляд, он ответил тихо и… мягко… почти с нежностью:

– Тогда нам еще рано прощаться.

Это все. Он поспешно поднялся и покинул комнату.

«Марто! – думала Алсая, усмехаясь и глядя ему в спину. – Как обычно: ни здравствуй, ни до свиданья…»

– Мастер Марто был бы очень полезен нам в Ливаде с его талантом тактика… пусть неодаренного, но все же. Я, и Кодонак, думаю, тоже, всегда ценили умных людей, не наделенных Силой. К тому же учитывая его происхождение… – Советник Эниль составил Алсае компанию на прогулке по внутреннему двору Здания Совета.

Сегодня ярко светило солнце, небо было поразительно голубым. Весна, окончательно отвоевавшая все позиции у зимы, облачила искусственно выращенные Мастерами Садовниками в Городе Семи Огней деревья Мицами в одежды из нежных золотых цветов. Как на картинах… На клумбах распустились тюльпаны, а на ветвях деревьев перекликались радующиеся теплу скворцы. Ветер одурманивал, то и дело окуная в облако цветочных ароматов… и о плохом думать не хотелось. Больше того: не верилось, что где-то есть пробужденный Древний, жаждущий крови, его отвратительные смарги, его Круги из Одаренных предателей и… Абвэн.

Все время, со дня ее прибытия, Ото Эниль по-отцовски опекал Алсаю, хлопотал, чтобы ей выделили лучшие комнаты и приставили служанку.

– Это ни к чему, – неизменно отвечала ему Алсая, не открывая, что собирается вскоре покинуть Город.

Зачем-то Марто тоже хотел найти Абвэна. Неужели он до сих пор держит на Карея зло за тот случай с Таян? Он так мстителен? Но если уж у Алсаи – Мастера Силы, мало шансов против изменившегося… теперь окончательно, Абвэна, то на что может рассчитывать Марто? Марто нужно было убить это чудовище еще тогда… пятнадцать лет назад… Будь Абвэн на тот момент мертв, она бы никогда не узнала его… не полюбила… Интересно, как развивался их поединок: это Мастер Мечник Марто пожалел мирного Абвэна, или тот попросту убежал, используя преимущества «прыгуна»? Карей всегда был труслив… теперь она это видит…

– Вы сказали что-то о происхождении Даджи Марто? – уточнила Алсая слова Советника. Ей любопытно…

– Да. Ты разве не знаешь, девочка? Хотя… ты тогда еще училась в Академии Силы. Даджи Марто – родственник нашей королевы. Он ливадец, младший сын одного из ее дядей. Еще до того, как свадьба Мило и ливадской принцессы состоялась, а решение о ней уже было принято, его отправили в Город Семи Огней учиться в Пятилистнике. И ставший тарийским Мастером ливадский дворянин должен был положить начало крепкой дружбе между державами; вторым шагом к еще более тесному сближению стала свадьба тарийского принца и младшей дочери королевы Ливада.

«Ливадский дворянин? – искренне удивлялась Алсая. – С такими-то манерами?..»

– Даджи Марто стал Мастером в двадцать три, отучившись всего пять лет вместо положенных десяти, и это совсем не благодаря его связям при дворе. До́ма, в Ливаде, его, наверное, с младенчества приучали к мечу. До сих пор равному ему среди неодаренных мечников не было… Его готовили к тому, чтобы стать Командующим, или городским Главой, или советником при короле. Но у него вышел спор… горячий спор с… – Ото Эниль замялся, – одним из Мастеров Силы…

– С Абвэном, – тихо, но совершенно спокойно сказала Алсая, и собеседник глянул на нее, удивляясь то ли тому, что она знает, то ли ее невозмутимости.

– Да. С Абвэном. Советником Абвэном на тот момент. Марто едва его не убил…

Алсая мысленно усмехнулась: «Мы оба едва его не убили!..»

– Конечно, такое событие не могло не получить огласки. И ситуация была довольно скользкой… Родственник королевы Ливада, своего рода посол… и Советник из Семи. Марто быстро нашли хорошую должность где-то в западной Тарии, чтобы удалить его из столицы, но он наотрез отказался. Тогда ему предоставили список, и из двухсот возможных мест, очень даже неплохих и престижных, он выбрал…

– …стать комендантом Та-Мали?

– Да… место коменданта Та-Мали на крайнем севере. Худшей должности и не придумаешь. Когда об этом узнали, едва не вышел политический скандал. Никто не верил в то, что это был выбор Марто, и когда он сам заверил в том свою тетку – королеву Ливада, нам предъявили претензии: почему, мол, в списках вообще оказалось подобное предложение? Свадьба принцессы и Мило Второго едва не сорвалась… Но время шло, Даджи Марто сидел в Та-Мали и исправно писал оттуда в Ливад о том, что с ним все в полном порядке. И пять лет спустя Мило все-таки обзавелся женой-ливадкой, к обоюдному удовлетворению Тарии и Ливада.

Марто удивлял ее все больше и больше. Ливадский дворянин? Племянник королевы Ливада и кузен королевы Тарии? Человек, который покушался на Абвэна пятнадцать лет назад и жаждет по-прежнему его смерти? Тот, кто предпочел серые холодные стены Та-Мали, общество дикарей и полуграмотных тарийских охотников роскоши дворцов и всем благам Города Семи Огней? Он был еще более странным, чем казался ей поначалу. Правильно ли она сделала, что связалась с ним? А ведь похоже на то, что этот упрямец Даджи Марто не собирается оставить убийство Абвэна ей… Придется мириться с его компанией и… воспользоваться его помощью. Только какой? Он даже не Одаренный! Не погубит ли ее то, что она доверилась безумцу?.. Но довериться безумцу лучше, чем предателю. И погибнуть так… лучше…

Фенэ Хай-Лид ди Агаят

– Почему бы не обратиться к Верховному? Этот человек поможет тебе, Алиния, я уверена.

За то недолгое время, пока Фенэ пребывала во дворце, королева Алиния приблизила ее, сделав самой закадычной своей подругой.

Фенэ не была глупой девочкой, чтобы всецело доверять такому дружелюбию, внезапно возникшему у ее величества к совершенно незнакомой женщине, но что-то родственное у к’Хаиль и королевы все же было: они обе оторваны от родины, от семьи и близких, обе настрадались от бездетности. Правда, Фенэ, слава Создателю, теперь исцелена, а почему Алиния, жившая в Городе Семи Огней все эти годы и окруженная Мастерами Силы, до сих пор бездетна – Фенэ не понимала…

Она и королева много времени проводили в разговорах тет-а-тет. Для этого даже от общества вездесущих фрейлин (до чего же глупы эти женщины!), и как репейник приставшей к Алинии принцессы Агаи удавалось избавиться. Это было довольно сложно, но не для Алинии, которая очень умна и еще более хитра и изворотлива.

Королева потягивала из золотого резного кубка, работы мастеров западной Тарии, свой любимый пи-ат – напиток ее родины, изготовлявшийся из плодов дерева Хо-Ат (Красный орех). Не слишком крепкий (но выпив много, можно опьянеть), приятный на вкус, чуть терпковатый и острый, имеющий ореховый аромат. Фенэ, предпочитавшая арайское вино, за неимением его в Тарии тоже перешла на пи-ат и нередко разделяла с Алинией чашу за долгой беседой.

– Ты говоришь о Вирде Фаэле?

– Да, о нем. Хотя мне кажется, что королеве не нужно просить. Достаточно было приказать любому Целителю еще несколько лет назад… Разве не так?

Королева залилась смехом, сверкнув невесело голубыми глазами. Затем откинулась в кресле, небрежно заложив за ухо выбившийся из прически локон. Иной раз в жестах и движениях Алинии исчезали женственная мягкость и томность, проскальзывало что-то резкое, грубое, мужское.

– Нет, Фенэ! Я не могу приказывать Мастерам Силы, и даже у Мило нет таких полномочий. Но в просьбе они бы не отказали ни ему, ни мне… Причина в другом… Хочешь знать?

Фенэ была внимательна, но старалась не выказать излишнего любопытства, что никогда не украшает благородную.

Алиния не дожидалась ее ответа.

– Я горда… – печально со вздохом сказала королева. – Слишком горда. Я не могу просить.

Фенэ понимала. Стала бы просить к’Хаиль на ее месте? Нет.

– А Мило… Мы уж давно не делим вместе постель. Я для него… напоминание о том, что судьбу его вершат Одаренные. Они выбрали ему жену, когда он был еще ребенком, вынудили жениться на нелюбимой женщине… Может, будь на моем месте принцесса Мариай, все сложилось бы по-другому…

– Кто она? – негромко спросила Фенэ.

– Моя младшая сестренка. Это ее готовили к свадьбе с Мило. Когда моя мать королева Пая и король Брай – отец Мило, по настоянию Совета Семи заключили договор о браке между их детьми, Мило было семь, а Мариай – четыре. Зная тарийские обычаи, ее с детства приучали к балам, нарядам, обучали манерам, музыке, художествам, языкам и политике. А я в то время училась держать в руке лук и копье. Боги дали моей матери девять дочерей, а за Мило она согласилась выдать только самую младшую, чтобы меньшим был риск когда-нибудь ей унаследовать трон Ливада. Я старше Мариай на девять лет и должна была стать Предводительницей ливадских воительниц. Я была бы счастлива тогда… – Алиния сделала медленный глоток, помолчала, смерила испытующим взглядом Фенэ – слушают ли ее, и только тогда продолжила: – Мариай не в пример меня красивее… Еще в детстве все замечали это. Свадьба была назначена на пятнадцатый год ее жизни… Мило она бы понравилась: юная, свежая, прекрасная с белыми кудряшками, огромными глазами в пол-лица, с безупречными манерами, легкая, как порхающая бабочка, с нежным голоском… А как она пела! Но… Мариай до пятнадцати не дожила…

Королева сглотнула комок в горле, стиснула зубы, чтобы не заплакать. «Она любила сестру», – подумала Фенэ.

– …упала с лошади в тринадцать лет. Упала, ударилась… пискнула, помню, будто котенок… закрыла свои огромные глаза… и больше никогда не открывала. Я не думала, что смерть может вот так нелепо настигнуть!.. Какой же хрупкой она была!.. Будто не ливадка!.. – Свое горе Алиния попыталась заглушить гневом и повысила тон: – Я раз пять падала с лошади, но вставала и снова садилась! И ничего, кроме синяков, у меня не было! Ладно бы руку сломала или ногу! Но чтобы вот так… упасть и умереть тут же… Не должно было так случиться… Не иначе, как мать-королева разгневала чем-то богов!..

Алиния вновь замолчала и задумалась на несколько минут. Фенэ допила свой пи-ат, встала и наполнила кубок вновь, позаботившись также и об опустевшем почти кубке королевы.

– Мне пришлось ее заменить. Вместо прекрасной юной принцессы Мило получил угловатую, нескладную, уже не юную… и уже давно не девушку… женщину, что старше его на шесть лет и к тому же сильнее… Я уверена, что тогда смогла бы победить его в схватке и на мечах и на копьях. Сейчас уж, правда, подрастеряла сноровку. Но самое плохое не в том, что сильнее, а в том, что умнее… Он меня возненавидел! К тому же всегда находились те, кто с назойливостью летней мухи нашептывал ему на ухо крамольные мысли: мол, не во всех странах Одаренные вертят монархом как хотят, – в Аре, например, тамошние Мудрецы разве что совет могут дать императору, и он вовсе не обязан следовать такому совету, а в Ташире так и вовсе убивают всех отмеченных, в том числе и всех, у кого случаются припадки, которые могут свидетельствовать об оттоке, а следовательно, о наличии Дара Силы. Подобными разговорами и намеками они годами подогревали возмущение Мило его положением. Он ведь не может самостоятельно ни начать войну, ни выбрать королеву… В то время как короли и императоры окрестных стран могли хоть целый гарем содержать, он вынужден был смириться с «подсунутой» ему Советом Семи и Верховным старой уродливой ливадкой.

Алиния не была красива, но и уродливой ее не назовешь, и конечно же она еще не стара.

– Когда я не забеременела и после пяти лет совместной жизни, он даже обрадовался и охотно прекратил попытки. Последние годы я уж и не знаю, как выглядит королевская постель, зато это хорошо известно дочкам Палстора: смазливые, но при этом подлые, как и их папаша. Если бы у нас с Мило был ребенок, все стало бы намного серьезнее – законный наследник… А так… Король спит и видит, как бы от меня избавиться. Спит и видит… И конечно же он не станет просить за меня у Одаренных. К тому же… то, что происходит сегодня… При Атосаале никто бы не смел и головы поднять, крамольный шепот, что был при нем, превратился в наглый крик при Фаэле. Все понимают, что Вирд – мальчишка, ослабленный к тому же отступничеством почти трети Одаренных Тарии. Мальчишка, который ничего не знает о политике. Слух о том, что Древнему де́ла нет до королей и их власти, и что свою войну он ведет только против Мастеров Силы, не покорившихся ему, становится все более популярным. И, похоже, Мило начинает верить… увы.

– Но король поддержал восстание… – недоумевала Фенэ. Как ни крути, а Тария – удивительно непонятная страна.

– Да… Но больше потому, что ненавидел Атосааля. Мило горяч, не любит раздумывать, планировать… Теперь власть сменилась, но Король-Наместник как был, так и остается цепным псом Одаренных. При этом Палстор и подобные ему стали говорить чаще и настойчивее о возможности изменить порядок вещей. Такая возможность в будущем, вероятно, уже и не представится. День и ночь Мило внушают, что действовать нужно сейчас, пока Фаэль еще очень юн и отягощен неразберихой в стране. Подозреваю, что наушничают не одному Мило, подогревают недовольство дворянства и простого люда. Засуха? Фаэль виноват! Почему он не послал погодников, которых, как известно, пруд пруди? Эпидемия? Снова нерасторопность Фаэля! Где Целители? Древний уничтожает целые поселения? Как ты думаешь, кого обвинят? В провинциях тоже давно возмущены существующим положением: когда каждый городской Глава под присмотром Одаренного городского Советника… Графы и князья хотят властвовать, а им позволяют лишь вести скромное хозяйство… Никто не верит, что у мальчишки поднимется рука придушить восстание своего же народа, если такое вспыхнет. А не вспыхнуло лишь потому, что зачинщики еще побаиваются Кодонака. Уж тот не сплохует. Но если начнется война, и Кодонак будет занят…

Алиния замолчала надолго, она встала с кресла, подошла к окну, выходящему в сад: створки были распахнуты, и ветер вносил в комнату вечернее благоухание весенних цветов. Опершись о подоконник, королева задумчиво вглядывалась в синий сумрак, заполнивший сад в преддверии ночи, обещающей быть ясной и звездной.

Фенэ тоже задумалась. От откровений королевы ей стало не по себе. Нет, она не боялась интриг и понимала, что при любом дворе их больше чем достаточно, и если бы тарийские придворные не занимались их плетением, она бы очень удивилась, – скорее пауки оставят извечный свой труд. Но здесь все далеко зашло и плохо пахнет. К тому же в опасности человек, которого она считает Каэ-Массом… исцеливший ее. Она обязана ему своим счастьем, будущим своего рода, исполнением мечты ее отца – иметь внука, в чьих жилах будет течь кровь великих воителей. Благородная не должна оставаться в долгу. Если сейчас она не предупредит Вирда Фаэля о грозящей ему беде, то сын ее, родившись и повзрослев, никогда не простит матери невыплаченного долга, притом что возможность такая была. Араец бы не простил…

Гани Наэль

– Эй, Музыкант! Еще балладу! – кричал захмелевший Мило Второй, обращаясь к Гани, будто к уличному скомороху, а Палстор при этом кривил в гадкой усмешке свой почти безгубый рот.

Гани едва заметно скрипнул зубами, учтиво улыбнулся и медленно склонил голову:

– О чем хотел бы услышать мой король?

– Давай «Обманутого короля»! – Мило пьяно рассмеялся и даже, кажется, хрюкнул.

Руки Гани привычно заскользили по струнам: он помнил слова так хорошо, что во время пения мог размышлять о происходящем. Охота превратилась в попойку, и способствовал тому конечно же граф Палстор. За последнее время Гани уже многое понял в том, что творится при тарийском дворе. Главный паук, плетущий паутину, – Палстор, а неуравновешенный, горячий и не очень умный Мило – муха, попавшая в эту сеть. Но Мастер Музыкант уже видел слабое место графа – излишняя уверенность в своих силах, а отсюда наглость и потеря осторожности: он не считает нужным особо скрываться, хотя и думает, что Гани – человек Фаэля. Палстора кто-то поддерживает среди высокопоставленных Одаренных. Ему что-то обещали… Ему гарантировали безопасность… Вирда Фаэля он не боится. А должен бы. Вирд – мальчишка, но не простой: кто, как ни Гани Наэль, знает это! Все-таки – Мастер Путей, и Палстору не по зубам, даже если тому кто-то помогает! Возможно, граф держит связь с кем-то из отступников, не зря эти разговоры о «доброте» Древнего к простым людям. А может, все хуже, и Вирд недостаточно хорошо вычистил Советы: Большой и… Малый.

– Выпей, Музыкант! За «обманутого короля»! – Мило лично протянул Гани кубок, полный до краев, и Музыкант опустошил с улыбкой. Гани пил наравне с королем, в отличие от Палстора, который, как он заметил, выливал бо́льшую часть на землю рядом с подстеленным ковром, на котором возлежал.

Пить-то он пил, но ни разу в жизни Гани Наэлю еще не удалось напиться: иной раз он думал, что это его проклятие, особенно тогда, когда горе хотелось залить вином. Поэтому, как обычно, руки его твердо перебирают струны, язык не заплетается, а голос звонок; он бы и по канату сейчас прошел с легкостью. Но Палстор не знает об этой его особенности. Может, притвориться? Пусть граф думает, что один трезв из всей собравшейся компании. На охоту с Мило отправились еще с дюжину придворных, не считая Палстора и Гани, женщин среди них не было. Гончие погоняли немного зайцев по рощицам на берегах озера Сон, и Мило Второй после неоднократно озвученных жалоб о том, что настоящая охота – только в Тарийском лесу, а до него неделя пути, с подачи графа решил сделать привал, и обильными возлияниями «отпраздновать» неудавшуюся охоту.

Вся дюжина молодцов, что опустошают сейчас кубок за кубком, – люди Палстора, доверенные лица, к тому же не отличающиеся умом и благородством. В их обществе Гани было очень неуютно, уж лучше отбиваться от провокаций королевы и принцессы. Но Мило сто́ит вытянуть из этой паутины, он не злой и не подлый человек, но легко попадает под влияние.

За время пира, организованного прямо на расстеленных на земле коврах, Мило несколько раз требовал, чтобы Гани подсаживался к нему поближе, и теперь король уже орет ему в самое ухо, заказывая новые и новые песни.

– Спишь с королевой?.. – спрашивает вдруг Мило серьезным, тихим и почти трезвым голосом, наклонившись к Гани. Тот нахмурился, не переставая играть, посмотрел на короля. – Ничего… Кто только с ней не спит… Но если дотронешься до Агаи!.. Я шкуру с тебя спущу и не посмотрю на то, что ты человек Верховного!..

– Ваше величество ввели в заблуждение, я не осквернял вашего супружеского ложа, и Агая для меня под запретом. Но то, что она, по ливадскому обычаю, ищет себе подходящего мужчину для первой ночи – для меня не секрет, и вашему величеству стоит поговорить с ней об этом.

Мило не так пьян, как хочет казаться… а значит, он не так прост, как выставляет себя… Король скрипнул зубами, затем заорал во всю глотку так, что у Гани заложило уши:

– Вижу, вы не пьете! И ты, Палстор, наливай полный кубок! И пей, чтобы я видел! До дна! До дна – я сказал! – Этот кубок графу по-настоящему пришлось выпить – король внимательно наблюдал.

– Так Алиния еще не затащила тебя в постель? – обратился к нему Мило вновь тихим и трезвым голосом, никто их разговора не слышал. – Клянешься?

– Клянусь.

Мило хмыкнул, усмехнулся:

– Я не ревную… Но все же приятно, что хотя бы с тобой она мне не изменила… Так Агая, говоришь, ищет себе мужчину?

– Возможно, это была лишь шутка, ваше величество. Королева Алиния любит подшутить над придворными, и я не исключение.

– Думаю… не шутка. Эти ливадки… не знают стыда! А Агая очень уж привязалась к моей дорогой женушке.

– Опять не пьешь?! – вдруг орет король громче прежнего, оборачиваясь к навострившему уши Палстору, и поднимает кубок: – За Тарию!

– Скажи мне, Музыкант, что за человек этот Вирд Фаэль? – склоняется к нему король, вновь трезвея волшебным образом. – Как давно ты служишь ему? И кому служит он?

– Ваше величество не верит, что я сказал правду о том, как познакомился с Вирдом Фаэлем? Что ж… в это действительно сложно поверить… Но я не утаил ничего, хотя стоило бы: многим не по нраву, что Верховный провел десять лет в арайском рабстве. Одно я могу сказать: Вирд-А-Нэйс Фаэль вам не враг.

Мило Второй фыркнул, сделал большой глоток из кубка, окинул взором своих попутчиков. Бароны Дейко и Хаон уже засыпали, приклонив головы друг к другу; они пошатывались и почти заваливаясь на землю, оба разом вздрагивали, вновь выпрямлялись и продолжали невероятным образом комично удерживать равновесие. Рыцари Инше, Лавли и Тамбей орали в три глотки только что завершенную Гани песню, повторяя раз за разом куплет:

Лавли так проникся, что не сдержал пьяных слез. Прочие охотники вгрызались в прихваченные с королевской кухни окорока, налегали на сыры и рябчиков, но больше пили… Сейчас только три часа пополудни, до заката еще далеко, но к вечеру тут не останется ни одного способного стоять на ногах, кроме, конечно, Гани Наэля, а может, и… короля. Что до хитрого Палстора, то пить он не умел, и после того как Мило вынудил его опустошить три или четыре кубка, не пролив при этом ни капли, он уже икал и смотрел косо.

– Охота – лишь предлог… – вздохнул Мило. – На самом деле мы едем в гости к Икрусу… Эффов граф!.. Два года я избегал этой встречи…

Гани не понимал, о чем ведет речь король, но то, что монарх лишь притворяется опьяневшим, ясно, как день. Они едут к Палстору? Что за встреча?

– Ну что, Икрус? Ждут меня в твоем поместье?.. – спросил Мило и захохотал.

– Ждут… ваше вели…вечили…ство… – еле ворочая языком, ответил Палстор. – Вы будете сча…стливы… будете, как только глянете… Глаза, потухни мой огонь… короля Брая… А смелость… ва-а-аша! Ни искры, ни пламени… Раздери меня Древний… если вру!.. А второй… – Палстор сделал паузу, уставился мутными глазами на пустое блюдо перед собой, будто бы забыл, о чем говорил, но затем мысль милостиво вернулась в его затуманенную вином голову, и он продолжил: – Второй… тариец… светлые глаза… темные волосы… тариец… клянусь! Потухни мой огонь! Клянусь!..

Мило усмехнулся, сам налил и протянул Палстору новую порцию хмельного напитка. Тот уже и не сопротивлялся, осушил кубок и рухнул обессиленно на ковер, голова его запрокинулась за пределы подстилки, и лысина погрузилась в лужу весенней грязи…

– Алиния хороша – не считает нужным хранить мне верность, но я тоже не без греха… Мои сыновья… Мои бастарды… Один – от старшей, Малисинии, второй – от младшей, Баглисаи… Я их ни разу еще не видел, хотя Палстор день и ночь напоминает… Не дает мне покоя. Эта охота должна была завершиться в его поместье на берегу Сон. Там мне бы представили двухлетнего Брая… даже имя выбрал, как у моего отца… и годовалого Мило… тоже ничего имечко… Ты не находишь?

Так вот почему графа так заботит порядок наследования – у него есть подходящие кандидатуры…

– И тебя он не зря с нами потащил…

– Я-то ему зачем? – искренне удивился Гани.

– А вот пройдет время… погибну, к примеру, я… случится что-нибудь с… Агаей… – последние слова королю дались тяжело, он произнес их хриплым и непослушным голосом, – и станет вопрос о том, кто следующий Король-Наместник; тут и заявит Палстор, что есть уже Брай Второй, а если Брай не нравится – так, пожалуйста: Мило Третий. А ты подтвердишь: мол, был с королем, когда он держал на руках сыновей, роняя слезу умиления; видел, как трепал он их за пухлые щечки; слышал, как признавал своими…

– Но я же могу по-разному себя повести, почему Палстор так уверен в том, что я соглашусь подтвердить?..

– А какой тебе резон упрямиться, Музыкант? Палстор знает, что Фаэлю до короля нет никакого дела, и исчезни вдруг с лица земли Король-Наместник со всем двором, да и с Дворцом в придачу, – он и не заметит! Верховный только спасибо скажет графу, за то, что избавил его от головной боли – искать наследника. Нашелся – и хорошо! Алинию – в Ливад! Палстора – править до совершеннолетия Брая или Мило!..

– Граф угрожает вашей безопасности и безопасности Агаи?

– Моей безопасности? – усмехнулся Мило. – Нет… Он больше верит в то, что я долго не протяну… Говорят, что при моем рождении отец – король Брай, обратился к Одаренному Пророку, и тот предсказал, что я умру молодым. Палстор лично слышал это предсказание… вот он и уверен, что час мой близок. Что до Агаи… Бывали случаи, когда в вопросе наследования предпочтение отдавали незаконнорожденному сыну, а не дочери или сестре. Но я думаю, что Палстор предпочтет устранить Агаю с дороги.

– А разве законный наследник не решил бы проблему? – Гани мельком поочередно глянул на храпящего графа, на продолжающих бурную попойку охотников, на Мило, задумчиво вперившегося в свой кубок.

– От Алинии?.. Да, может, и так. Ты хочешь спросить, почему ее до сих пор не исцелили?

Гани кивнул. И в самом деле почему?

– Ее гордыня… мое упрямство… Я не хотел наследника от этой ливадки. Она не беременела, а я и рад… Она больше мужчина, чем женщина, видел бы ты, Музыкант, как она скачет на коне! А как стреляет из лука! Да что лук – копье в ее руке – это… – Мило вздохнул. – Я ее даже побаивался. С подобной охоты она бы не вернулась без крупной дичи. Вначале королева Пая забрасывала меня посланиями, намекала, не прислать ли ей ливадского лекаря-травника, раз уж хваленые тарийские Мастера Силы не могут разрешить нашу маленькую проблему. Потом все прекратилось, уж не знаю почему. Я успокоился, думал, пусть все идет, как идет… Потом я стал королем, а она королевой. Мне бы тогда обратиться к Атосаалю, но его я терпеть не мог с детства. И признаюсь тебе, Наэль, еще и боялся до потных ладоней и дрожащих колен… Я вот раздумываю над тем, что Атосааль и сам должен был догадаться о необходимости помочь Алинии; он или кто-нибудь из Совета. Но отчего-то всезнающие и всеведущие Одаренные вдруг стали слепы и глухи. Может, прежний Верховный и вовсе хотел устранить мою власть? Да какая там власть… так – кукла на троне, чтоб неодаренным было не так обидно… – Мило тряхнул головой, откидывая темные в крупных кудрях волосы назад; вино его не опьянило, но язык изрядно развязало. – Впрочем, суть скорее в другом – они так заняты своими делами, что обращают на меня и мой двор внимания меньше, чем я – на гончих в псарнях. И теперь ничего не изменилось. Фаэлю твоему также нет до меня дела. И я просить не стану…

Недолгое молчание Мило сопровождалось пьяными голосами его попутчиков, спорящих об охоте в Тарийском лесу, и храпом Палстора.

– Потом незаметно мы с Алинией и забыли, что женаты… Палстор подсунул мне вначале свою златокудрую Малисинию, а когда она забеременела, сменил ее пышногрудой Баглисаей, чтобы я не смотрел по сторонам. Я ведь не сразу понял, что он задумал, а когда понял… не знал, что делать. У меня сыновья… А я… не хочу видеть их. Я бы не беспокоился, Музыкант, – какая разница, та или другая женщина родит моего наследника, я знаю, что Пророк тот был прав – долго я не проживу. Но вот… сестра… Агая мне дорога. И я не допущу ее гибели. Так что, пока не поздно, Музыкант, передай своему Верховному, что я… хочу… прошу, чтобы Алинию исцелили. Я даже верну ее в супружеское ложе. Передай Фаэлю… пусть найдет минуту для своего неодаренного пса… а то останется без породистых щенков.

Гани кивнул, недоуменно глядя на короля. Он непременно доложит обо всем Вирду.

– А почему ты не пьянеешь, Наэль? – спросил вдруг Мило. – Ты ведь не пропустил ни одного кубка – я видел…

– То же самое можно спросить у вашего величества, не так ли? – ухмыльнулся Гани.