«Если возьмётесь за это задание, товарищ Лоренц, помните: вас ждёт длительное одиночество…» Эти слова сказал Хансену майор, когда он в тот пасмурный октябрьский день пришёл в Берлинское бюро госбезопасности, чтобы выполнить свой долг коммуниста и гражданина. И Хансен испытал себя на этом долгом пути борьбы и одиночества. Но так же точно, как он знал сегодня, что все его действия были правильными, точно так же он знал, как тяжело одиночество. Правила конспирации разрешили отклоняться от инструкций только в исключительных случаях. А инструкции запрещали входить в контакт с единомышленниками или по собственной инициативе обращаться в высшие инстанции. Пути, по которым Хансен доставлял свою информацию, были твёрдо установлены. Малейшее отклонение могло привести к тяжелейшим последствиям. Только два раза за три года Хансен отходил от инструкций. Последний раз в Берлине. Всё остальное время он боролся один, никого не было рядом, никто не стоял за ним, готовый помочь советом или делом. С каждым днём он всё глубже погружался в джунгли секретной службы одной из могущественнейших разведывательных организаций Запада. При нём совершенно откровенно говорили, планировали, осуществляли такие вещи, от которых могло разорваться сердце. Это была пытка. Она продолжалась непрерывно, днём и ночью, из месяца в месяц. И так же непрерывно над головой Хансена висела опасность разоблачения. А разоблачение обозначало смерть.

Но он привык к одиночеству, привык настолько, насколько к этому можно было привыкнуть. И он понимал — по-другому нельзя. И вдруг к нему приходит известие: ждать ровно в 23.00 у отметки 55,5 километра по нюрнбергской дороге! И время и место были чрезвычайно удобными для свидания. Как раз утром Коллинз попросил его подъехать к одному продавцу, у которого должна была находиться ценная статуя. Адрес продавца ему сообщил нюрнбергский антиквар. Хансен догадывался, что между этим продавцом скульптур и местом его свидания была какая-то связь. Во всяком случае, ему не нужно будет специально отпрашиваться у Коллинза.

Было около одиннадцати вечера. Хансен ехал медленно, дорога была прекрасной. По обеим сторонам темнели ели и сосны. Вот шоссе перебежал зайчишка, уши заложив назад, перебежал и скрылся в кустарнике. На протяжении десяти километров Хансену не встретилось ни одной машины. Скоро и его отметка.

Ещё издали Хансен заметил, что у обочины дороги возле отметки стоит элегантный автомобиль. Подъехал ближе. Так и есть, автомобиль — теперь Хансен смог определить марку — «дофин» — стоит как раз у назначенного места. А он где-то видел этот автомобиль, но где и когда?..

Прежде чем он вспомнил, его машина поравнялась с «дофином». Капот был открыт, и какая-то девушка в светлом пальто наклонилась над мотором. Хансен вышел из машины. Девушка подняла голову. У неё было ясное лицо под копной вьющихся волос. Такое лицо трудно забыть, увидев его однажды. Да, конечно, он видел и это лицо и эту машину перед отелем «Рикси», в тот полный волнений вечер, видел мельком, теперь он это ясно вспомнил. А тогда не придал никакого значения. Была ли эта девушка тем ангелом-хранителем, который сообщал майору о действиях ищеек Коллинза? Хансен улыбнулся: такой ангел-хранитель может поколебать любого атеиста. Он подошёл к машине и заглянул внутрь.

— Зажигание? — спросил он.

— Да, свеча вышла из строя.

Хансен полез в карман и протянул коробочку с новой свечой.

— Возьмите, — сказал он.

Мотор сразу же заработал.

— Но когда я смогу её вернуть вам?

— Утром, в одиннадцать, кафе «Капелла».

— Спасибо…

Хансен направился было к своему автомобилю, но вдруг повернулся, повинуясь неожиданному желанию увидеть ещё раз её лицо. И ему захотелось увидеть на этом лице улыбку.

— Забыл сказать вам до свидания…

Девушка подняла голову.

— До свидания, — сказала она, помедлив. И улыбнулась.