Равномерный шум моторов действовал успокаивающе. Из окна была видна беспредельная пелена облаков, освещённых солнцем. Летели на высоте трёх тысяч метров. Коллинз и Хансен сидели рядышком, вплотную. Устроились вполне удобно в этой куче всякого военного хлама.

Коллинз сразу же задремал — видно, неплохо провёл ночь.

Хансен слегка кашлянул, и Коллинз медленно поднял отяжелевшие ото сна веки.

— У вас что-нибудь на сердце, Хансен? — спросил он. — Выкладывайте…

Хансен кивнул.

— Скажите, майор… Вы знаете, я не люблю любопытствовать, но вчера с вами что-то произошло. Просто плохое настроение или… или неприятный разговор в главном управлении?

Коллинз внутренне содрогнулся. Откровенный вопрос заместителя застал его врасплох.

— И то и другое, — проворчал он и быстро повернул голову к Хансену. — Я уверен, что в нашей фирме есть предатель, Хансен… И теоретически, да, теоретически этим предателем являетесь вы…

Испуга не произошло. Хансен узнал как раз то, что ему и хотелось знать: в главном управлении что-то подозревают. Это он молча отметил про себя и, улыбаясь, посмотрел на майора.

— Теоретически могу оказаться я, майор. Но если говорить строго, то и вы также!

Коллинз сперва смущённо мигнул, потом засмеялся и без всякого перехода спросил:

— Вы знаете, Хансен, что собой представляет правительственный телеграф как учреждение?

Хансен молча кивнул.

Коллинз рассеянно глянул в окно.

— Восточноберлинский правительственный телеграф — наша следующая задача.

Под крылом военного самолёта показался Эйзенах. Вот-вот должен был появиться аэродром, а Коллинз всё объяснял и объяснял Хансену детали той части плана главного управления, которой им придётся заняться.

— Наша группа займёт в решительный момент здание правительственного телеграфа. Оттуда мы пошлём по всем направлениям настолько противоречивые указания, что получится полная сумятица. А тем временем главные стратегические пункты попадут в наши руки.

— А вот о том, как это сделать, вы подумали, майор?

— Конечно… Правда, я недалеко ушёл. Может быть, вам, Хансен, придёт что-нибудь на ум?

Хансен задумался, даже закрыл глаза. И вдруг сказал тихо:

— Будь я на вашем месте, я бы постарался найти подходящего руководителя группы из числа наших подопечных в учебном лагере. Надел бы на него форму народного полицейского и пусть сыграет капитана из Копеника. Возможно, что этот путь…

Коллинз сразу ухватил суть дела.

— Капитан из Копеника? Нет! Капитан из Панков — это уже лучше звучит.

Коллинз раскатисто рассмеялся, но вдруг оборвал смех: из бортового динамика донёсся голос пилота:

— Подлетаем к Берлину. Прошу застегнуть ремни.

Коллинз и Хансен принялись старательно привязываться.

Коллинз совсем разыгрался, настроение его явно улучшилось. Он даже по-приятельски толкнул Хансена локтем в бок.

— Насчёт капитана мы ещё потолкуем.

Самолёт пошёл на посадку.