– НЕАПОЛЬ – как всё здесь изменилось! Сейчас он похож на беззубый рот – лучших зубов не хватает. Все эти новомодные, шикарные отели… Нет, мне не нравится, что тут понастроили после войны. Тем не менее, улочки у гавани остались прежними. Жизнь по-прежнему течёт здесь беззаботно и беспорядочно, как и всегда в трущобах.

– Но не опасно ли посещать эти кварталы без сопровождения? – заметил Адам.

Стелла рассмеялась.

– Со мной ты в безопасности.

– Куда ты хочешь пойти?

– Есть нечто завораживающее в атмосфере лачуг и притонов. Может быть, это запах самой жизни…

Адам был шокирован.

– Стелла!

– Разве тебе никогда не хотелось ощутить жизнь в её неприкрашенном виде?

Её ноздри жадно раздувались. Покачивая бедрами, она направилась к маленькому мраморному столику в грязном кафе. Двое молодых мужчин, весьма потрепанного вида, но одетые с претензией на элегантность, потягивали дешевое вино. Они с удивлением взглянули на приближавшуюся к ним роскошно одетую иностранку и стали разглядывать её с наглостью профессиональных сутенёров.

Адам едва поверил своим ушам, когда Стелла по-приятельски заговорила с ними. Сутенёры понимающе усмехнулись. Они не встали со стульев, но на их лицах появилось довольное, почти блаженное выражение. Они что-то оживлённо затараторили.

Повернувшись к Адаму, она бросила чуть извиняющимся тоном:

– Со времени войны здесь многое изменилось. Но теперь я знаю, куда идти.

Адам последовал за Стелой, внутренне кипя от возмущения. Её каблуки звонко стучали по мостовой.

В кафе вдоль улицы, за пластмассовыми столиками, имитирующими мрамор, сидели дешёвые проститутки, поджидавшие клиентов. Они с любопытством глазели на Стеллу, словно стараясь запомнить каждое её движение. В сердце Адама боролись любопытство и отвращение.

– У девочек, – заметила Стелла, словно прочитав его мысли, – незавидная участь. Скоро сумерки, а они всё ждут, надеются кого-то встретить…

Адам удивленно уставился на неё.

– Экономическая необходимость выгоняет этих девушек на улицы.

– Чушь! Они вполне могли бы работать продавщицами в магазинах или швеями. Но эти девочки не хотят работать. Каждой из них нужен мужчина. Ожидание, предвкушение встречи – вот что движет ими.

Они свернули на узкую, темную улицу, пропитанную запахом человеческих экскрементов и гниющей рыбы. Стелла дружелюбно кивала маленьким, истощённым, размалёванным проституткам.

– Сейчас, – заметила она, – то время, между семью и девятью вечера, когда нервы особенно напряжены.

Бедра Стеллы двигались в эротическом ритме. Какая-то шлюха в изношенных туфлях, с набелёнными щеками и ярко накрашенными губами, изучала Адама, нахально улыбаясь. Её огромная грудь подымалась и опускалась в такт дыханию. Стелла внимательно всмотрелась в грубое, раскрашенное лицо.

– По-моему, я тебя знаю? Ты, наверно, Джульетта?

Девица непонимающе взглянула на неё. Чего от нее хочет эта странная женщина? Может, она ищет пару для какой-то оргии или съёмок в порнофильме? Несколько месяцев назад один американец снял её для подобных целей.

– Извините, я ошиблась.

Стелла, вздохнув, отвернулась и взяла Адама за руку.

– Когда-то это было место Джульетты…

Узкие улочки становились всё более зловещими и зловонными. Острый запах лука, гниющих овощей и человеческой мочи вызывал у Адама приступы тошноты. Стелла уверенно шла среди всей этой мерзости, направляясь к какой-то, одной ей известной цели.

Три пьяных матроса, горланя непристойные песни, вынырнули из притона им навстречу.

– Бандиты, – прошептал Адам своей спутнице. – Мы слишком хорошо одеты для этого квартала. Скорее, уходим отсюда!

Он потянул Стеллу за собой. Их поспешность привлекла внимание матросов, и те, преисполненные пьяной решимости, спотыкаясь, припустились за ними.

«Будто в кошмарном сне, – подумалось Адаму. – Ты бежишь и бежишь, пока тебя не настигает удар ножом…»

Стелла, хотя и ускорила шаг, не проявляла признаков беспокойства. Свернув за угол, она вдруг исчезла. Удивлённый Адам наугад последовал за ней. Несколько ступенек вели вниз, в какой-то подвал. Адам споткнулся и чуть не упал, но женская рука поддержала его. Это была Стелла. Дверь за ними захлопнулась. Они оказались в прокуренной таверне, которая располагалась в подвале.

Масляные лампы с абажурами из красной бумаги тускло освещали жалкую нору. Пахло копотью и пролитым, кислым вином. Сидевшие за столами сомнительные личности подозрительно разглядывали нарядную пару. Однако вся эта тягостная атмосфера ничуть не волновала Стеллу. Хозяин, тучный старик в грязном фартуке, не спеша направился к ним. Его живот колыхался при каждом шаге; поросячьи глазки, заплывшие жиром, внимательно изучали их.

– А, Джузеппе, – воскликнула Стелла. – Всё то же старое место. Я вижу, ничего не изменилось. Добрый вечер, Джузеппе. Тут за нами увязались какие-то парни… А это мой приятель, он американец.

Джузеппе, почуяв запах долларов, изобразил самое искреннее радушие.

– Как идут дела? – продолжала Стелла.

Хозяин неуверенно покачал головой.

– Простите меня, синьора, я не припоминаю, когда имел честь…

– Но ведь ты Джузеппе?

Хозяин кивнул.

– А твоего отца, и отца твоего отца, и его отца – их всех тоже звали Джузеппе?

– Конечно.

Хозяина словно прорвало, и Адам мог лишь изредка различить слово-другое в его скороговорке.

– Я устала. Дай мне закурить, – обратилась Стелла к хозяину.

Тот достал из кармана фартука помятую пачку итальянских сигарет. Адам тоже извлек свой портсигар, но Стелла предпочла сигареты хозяина.

– У тебя знаменитое заведение, – благосклонно заметила она.

Новый поток слов полился из беззубого рта хозяина, в котором одинокими островами торчали лишь несколько пожелтевших зубов. Адам расслышал лишь слово «Агамемнон».

– Джузеппе говорит, что когда-то в этой таверне пили грог моряки с флагмана адмирала Нельсона. Но это было во времена его прапрадедушки.

Адам напряг свою память. Эскадра Нельсона пришла в Неаполь в конце 1790-х. И это было начало знаменитого романа адмирала и леди Гамильтон.

– Джузеппе, – шутливо заметила Стелла, – мне кажется, ты даже толще, чем твой отец.

Все рассмеялись, включая Джузеппе, который казался польщённым. Толщина здесь считалась признаком процветания.

– Не прикажете ли подать бутылочку «Кьянти», ещё довоенного урожая? – почтительно спросил он.

– Прекрасно, – ответила Стелла, – однако, – она подмигнула хозяину, – чего бы мы действительно хотели, так это незаметно выскользнуть отсюда через маленькую заднюю дверь. Ну, ты знаешь…

И вновь подмигнула.

Вложив несколько долларов в руку ошеломлённого владельца, она повела Адама к раздвижной двери, скрытой от посторонних глаз старым холодильником.

– Открой, – приказала Стелла.

Её зрачки были неестественно расширены и сверкали; Адам видел такие глаза у голодного питона. Однако этот зловещий блеск прошёл так же быстро, как и появился. Стелла вновь приняла облик светской женщины, полностью владеющей собой.

Дверь за ними быстро закрылась, и они оказались в пыльном туннеле, где стоял тяжёлый запах. Пройдя по нему, они вышли через другую дверь на тёмный задний двор.

Стелла пересекла его. Высокие каблуки стучали по камням, словно она отбивала ритм для пляшущих молодых сатиров.

Она трижды постучала в дверь. В ней открылось окошко, показалось чье-то лицо.

«Словно притон, где незаконно торговали спиртным в Штатах в старые времена, или лондонский ночной частный клуб», – подумал Адам.

Загадочность места заинтриговала Адама, он почувствовал, как у него закипела кровь, несмотря на то, что чувство пристойности было оскорблено, как и его обоняние. Они вошли в прихожую с красными плюшевыми портьерами и непристойными гравюрами на стенах. В воздухе стоял тяжёлый, неприятный запах дешевых духов.

Женщина, закованная в броню жировых отложений, приветствовала их гнусной улыбкой. Толстый слой белой пудры, поверх которого были наложены румяна, покрывал лицо Мадам, скрывая пористую кожу на обрюзгших щеках. Огромные груди непристойно выпирали из корсажа неопрятного розового платья; большие ноги – ноги крестьянки – втиснуты в расшитые серебром туфли, которые ей явно малы.

– Совершенно очевидно, что нам не следует оставаться здесь. Это место не для тебя, – прошептал Адам Стелле.

Та шикнула на него.

– Как идут дела? – весело обратилась она к Мадам. – Та комната, крайняя, с купидонами, на втором этаже – она сейчас свободна?

– Синьора ошибается, – пробормотала толстуха. – Наш дом современный. У нас нет купидонов. Возможно, синьора имеет в виду кабинет с зеркалами?

– Да, конечно, – охотно согласилась Стелла. – Мне нравится эта комната. А давно умерла мамаша Барберина?

Старая карга покачала головой.

– Я не знаю никого с таким именем. Моей предшественницей в этом заведении была синьора Морена. А я – мамаша Бабетта.

Стелла перебросилась с хозяйкой ещё несколькими неразборчивыми фразами. Потом взяла Адама за руку.

– Разве тебе здесь не интересно? Я заказала комнату с зеркалами.

Они последовали за Мадам на второй этаж, пройдя через просторный салон, где прыщавый пианист в потрёпанном костюме, истошно завывая, пел неаполитанскую любовную песню. На одной из кушеток сидели два матроса. Рубашки на них были расстёгнуты, открывая бурную растительность на мощных торсах. У каждого на коленях сидело по девушке, одна в слегка порванном вечернем платье, вторая в чёрных, шёлковых штанах и расшитом золотом корсаже, кое-где в винных разводах.

Адам подозрительно взглянул на мужчин. Может, это двое из тех, что увязались за ними на улице? Матросы, однако, не проявили к нему ни малейшего любопытства. На их лицах застыло тупое выражение, глаза бессмысленно смотрели в пустоту. Но их тяжёлые, волосатые руки, казалось, жили отдельной жизнью. Словно независимые от хозяев, они путешествовали по пышным грудям и бедрам проституток.

– В этом месте специально создана атмосфера крутого притона, которая щекочет нервы богатым клиентам, – прошептала Стелла Адаму. – Разумеется, они платят полиции. Железная дверь, раздвигающиеся панели, секретные проходы… Хотя во всем этом нет никакой необходимости, это усиливает ощущение таинственности и возбуждает клиентов.

Стелла с любопытством взглянула на другие пары, укрывшиеся в нишах по стенам салона, и понимающе кивнула Мадам. Потом она подтолкнула Адама, чтобы он следовал за мамашей Бабеттой по слабо освещённой лестнице в небольшую комнату, обставленную с претензией на элегантность. Отличительной особенностью комнаты были высокие зеркала, два – по обеим сторонам кровати, и одно, занимавшее почти всю стену напротив нее. Кровать была с балдахином, застелена изысканным кружевным покрывалом. Также в комнате было несколько широких диванов с разноцветными подушками в восточном стиле. На стене висела картина с изображением обнажённого юноши и двух полуголых женщин, предававшихся изощрённой похоти. Пол покрывал персидский ковер красных оттенков; он был мягким, однако Адам подозревал, что его не чистили с тех самых пор, как положили. С одной из подпорок балдахина свисала веревка, напоминавшая обвившуюся змею.

– Шампанское и сэндвичи, – приказала Стелла. – И мы будем рады пригласить к себе тех матросов и их подружек.

На лице Адама явственно отразились отвращение и злость. Стелла сделала гримасу, словно шаловливый ребенок.

– По-моему, это будет забавно.

Адам ужаснулся при мысли, что придется общаться с этими волосатыми обезьянами, которых он видел внизу, с грубыми руками и животной похотью на лицах.

– Ты ведь это несерьёзно? – с надеждой спросил он.

Стелла бросилась на кровать и принялась кататься по ней, как котенок, который хочет, чтобы его приласкали. Она учащённо дышала. Воздух в комнате был тяжёлым, наполненным ароматом духов, а также запахом, оставшимся после многочисленных побывавших здесь мужских и женских тел. Адам чувствовал, как сквозь тошноту его охватывает животное возбуждение, хотя тошнота всё же преобладала. В этот момент он не хотел Стеллу. К тому же его беспокоила мысль о матросах и их подружках на одну ночь. Однако прежде чем он сумел побороть отвращение и приспособить свою ранимую нервную систему к атмосфере борделя, двое матросов уже входили к ним вместе со своими дешёвыми девицами.

Стелла безо всякого смущения поцеловала гостей. Две маленькие проститутки чувствовали себя скованно. Одна из них опустилась на колени у кровати, на которую опять упала Стелла, и погладила её ногу, затянутую в нейлоновый чулок.

– Это из Америки, – дружелюбно пояснила Стелла.

В комнату вкатили столик на колесах с Asti Spumante. Поначалу неожиданные гости чувствовали себя скованно, словно провинциалы, впервые попавшие в шикарный отель. Но Стелла сумела преодолеть их робость, постоянно подливая им в стаканы. Матросы, не привыкшие к шампанскому, спросили граппу, которую им сразу же принесли. Девушки продолжали накачиваться шампанским.

После нескольких глотков граппы, бесцветной жидкости, перегоняемой из остатков винограда, в голове у Адама всё завертелось. Последующие события лишь смутно запечатлелись в его сознании. Не обращая внимания на Стеллу, он ласкал девушку в чёрных штанах, которая уже избавилась от блузки. Здоровенный матрос с татуировкой на руке в виде голой женщины бросил на него злобный взгляд, и девушка отодвинулась.

Потом заиграла музыка – кто-то включил радио. Комнату наполнили венские вальсы, которые исполняли в лондонском отеле «Мэйфэр». Ведущий произнес: «Дамы и господа…». К кому он обращался? Действительно, дамы и господа! Два громилы и их шлюхи! Кто-то засмеялся. Возможно, это был он сам, Адам.

Он точно не знал, что происходило дальше. Видимо, он отключился. Его накрыла тьма. Потом Адам попытался пошевелиться, но не смог. Что-то врезалось в его тело – это была веревка. Он был плотно привязан к кровати. Потрясение привело его в сознание. Он увидел, что его одежда беспорядочно свалена в углу. Кто-то танцевал. Это была Стелла, совершенно голая. Но это было не то видение, что когда-то предстало ему в зеркале. Статуя ожила, и это было ужасно. Она больше не была мраморным воплощением мечты Праксителя. Это была Венера Vulgivaga – богиня из сточной канавы.

Матрос, в одних штанах, попытался танцевать со Стелой. Другой, совершенно голый, татуированный гигант, оттолкнул его. Тот бросил на него злобный взгляд. Потаскушки забились в угол и со страхом и любопытством наблюдали за происходящим, ожидая, что сейчас начнется кровавая драка. Когда этого не произошло, одна из девиц потащила того, что послабее, на диван.

Верёвка больно врезалась в руки и ноги Адама, когда он попытался приподняться. Однако он видел две фигуры, отражённые в зеркале. Вторая проститутка бросила сердитый взгляд на Стеллу, которая завладела её громилой-кавалером.

Стелла в ответ улыбнулась и указала на Адама.

Адам почувствовал, как нежные пальцы и губы щекочут пальцы его ног. Они медленно продвигались вверх по телу. Разгорячённый, возбуждённый, шокированный, сам не свой, он тем не менее испытывал мучительное, сверхъестественное блаженство. Несмотря на связывавшую его веревку, тело само откликалось на ласки. Напряжённые нервы вибрировали от поцелуев отвратительной шлюхи. Это была пытка, которая, однако, доставляла острое, утончённое наслаждение. Врождённое чувство благопристойности почему-то молчало. Связанный по рукам и ногам, он в любом случае не мог сопротивляться. И это успокоило его совесть. Адам не протестовал и позволил девице продолжать.

Ещё одно смутное, кошмарное видение. Уже освобождённый от пут, Адам лежит, раскинув ноги, на кровати, посреди клубка тел. Уже неясно, где мужчины, где женщины, осталась лишь похоть. Что-то задело его лицо. Адам быстро перевернулся на живот. Две мускулистые руки, словно тисками, обхватили его тело. Он попытался высвободиться, но его словно пригвоздили к матрасу. Внезапно острая боль пронзила его тело. Едва сознавая, что происходит, он отчаянно отбивался, но выпитый алкоголь парализовал его судорожные усилия. Ошеломлённый и подавленный, он перестал сопротивляться. Снова ночной мрак поглотил его. Сознание куда-то уплыло, и Адам полностью отключился.

Прошли минуты, а, может, часы, прежде чем он вновь очнулся. Он сидел на полу, не в силах выговорить ни слова. Кто-то поднёс к его губам чашку с горячей, остро пахнущей жидкостью.

– Пей! – приказал женский голос.

Это была Стелла.

Может, всё это было дурным сном? Или реальностью?

Тело болело. Адам механически выпил кофе. Огляделся. Теперь он всё различал немного лучше.

Он сидел на полу, прислонившись к диванной подушке. Стелла, по-прежнему совершенно нагая, пристроилась рядышком с ним. Один из матросов, волосатый гигант, храпел на диване. Другой тоже спал пьяным сном, подоткнув под голову свои штаны. Девицы примостились вместе в углу.

Стелой овладела странная ностальгия. Говорила ли она с Адамом, или сама с собой?

– И вот, ты ждёшь и ждёшь, и, кажется, умираешь от желания, но в итоге всегда одно и то же…

Одна из девушек поднялась и легла рядом со спящим гигантом.

– Когда-то я думала, – продолжала Стелла, – что смогу найти полное удовлетворение в месте вроде этого, куда после долгих плаваний приходят изголодавшиеся по женщинам моряки. Я ошибалась.

В те дни у меня было, по сути, два мужа – но не было любовника. Оба мужчины хотели, чтобы я забыла о том, что когда-то была шлюхой, Эммой Харт. Один из них сделал меня своей женой. Он был вдвое старше меня. Дружбой со мной гордилась королева.

«Либо спятила она, либо я», – пробормотал Адам.

Стелла продолжала.

– Сначала я была любовницей капитана Пейна. Его преемник, Физерстон, решил дать мне образование. Зачем? Затем появился доктор Грэхем. Он выставлял меня обнажённой перед старыми джентльменами. Доктор называл меня Hygeia – богиня здоровья. Грэхем считал, что мой вид поможет любому обрести здоровье и помолодеть. Возможно, пожилые джентльмены и возбуждались при виде моего обнажённого тела, но их старческий пыл был жалок.

Затем появился сэр Чарльз Грэнвил. Он очень гордился тем, что «вытащил меня из сточной канавы». Он постоянно это повторял. Обучив меня хорошим манерам, он отослал меня в Неаполь к своему старому дяде, британскому послу в Королевстве обеих Сицилий. Гамильтон был богат, а Грэнвил постоянно нуждался в деньгах. Дядюшка был забавным стариканом. Страстный коллекционер, он собирал мраморные статуи обнажённых женщин. Впервые увидев меня, он заставил меня принимать позы его любимых статуй, а потом приглашал друзей любоваться мной.

Затем случилось чудо: Гамильтон заплатил долги Грэнвила. А я стала леди Гамильтон. Он женился на мне, чтобы получить возможность представить меня ко двору. Однако замужество и полученный титул не излечили моей страсти к красивым морякам. Меня влекло к мускулистым телам и крепким объятиям молодых матросов.

Ох, эти моряки! Они всегда привлекали меня… Я завела себе ещё одного, дополнительного, мужа – однорукого, пылкого адмирала Нельсона. Он оказался в центре всеобщего внимания, когда его эскадра пришла в Неаполь.

Нельсон отчаянно влюбился в меня.

И в моём собственном доме, и при дворе я встречала молодых, изысканных офицеров с кораблей Нельсона. Но мне хотелось заполучить настоящего матроса. Я буквально помешалась на этом. Мне хотелось почувствовать жизнь в её грубом, неприкрашенном виде. Время от времени, ссылаясь на острые приступы мигрени, я сбегала от своих старых мужей. Одевшись нарядно, но просто, я отправлялась в подвал Джузеппе. Тот, видимо, не знал, кто я такая, а, возможно, просто закрывал глаза.

Много раз я выскальзывала через секретную дверь и отправлялась в притон синьоры Барберины, где, как и сегодня, переплеталась жизнь высших и низших кругов. Но, увы! Поиски всегда оканчивались разочарованием. Да, действительно, моряки сходят на берег, изголодавшись по женщинам. Они набрасываются на тебя, бросают на кровать, но уже несколько минут спустя голод утолён, и они храпят. К тому же они всегда пьяны… В общем, я всегда возвращалась к своему однорукому любовнику и к мужу разочарованной.

Монотонно звучавший голос Стеллы в конце концов снова погрузил Адама в сон. Потом кто-то совал ему под нос уксус, кто-то одевал его.

Очнулся Адам у себя каюте. Он не обнаружил часов и бумажника, зато мучился таким похмельем, какого в жизни не испытывал.

– Вот уж погуляли, так погуляли! – воскликнул Феликс. – Осмелюсь сказать, сэр, Вы были в стельку пьяны. Я уложил Вас в постель и рассчитался с ребятами, которые Вас доставили…

– Сколько я тебе должен? – спросил Адам.

– Не так много – три тысячи лир, – пожал плечами Феликс.

Чувствуя себя совершенно обессилевшим, испытывая боль во всем теле, Адам вновь погрузился в сон и проспал почти сутки.

На следующее утро он встретил Стеллу на палубе. Она взглянула на его мрачную, всё ещё помятую физиономию, и на её губах появилась лёгкая, насмешливая улыбка.

– Что было с тобой той ночью? – спросил Адам.

Стелла недоумённо посмотрела на него.

– Когда те три бандита последовали за нами, – ответила она, наконец, – я свернула в аллею, полагая, что ты идёшь за мной. Но ты куда-то исчез. Я не знала, что и думать. Я громко позвала тебя несколько раз, но не получила ответа. К счастью, двое карабинеров совершали там обход, и они проводили меня на корабль. Кроме того, они пообещали поискать тебя. А где ты был?

В первый момент Адам был так поражён, что не смог ответить. Потом он всё же сумел выдавить из себя:

– Ты знаешь это не хуже меня. Мы же вместе были в пивной Джузеппе.

Стелла безмятежно подцепила вишенку из своего коктейля.

– Кто такой Джузеппе? – удивлённо спросила она.

Адам недоверчиво посмотрел на нее, однако невинная улыбка Стеллы заставила замолчать окончательно сбитого с толку профессора.