Действие первое
Ферма Косты Варра. Дом увит плющом, вокруг растут плодовые деревья. На переднем плане — открытая терраса с дверью в дом.
На заднем плане — старинный замок; он венчает вершину величественного холма, спускающегося к слиянию двух рек. Медленно угасает теплый день.
Явление 1
На террасе — Коста, Мина, Марк Пино, кум Стебан и Магда. Они пьют вино. Неторопливо течет их беседа.
Мина(прислушиваясь к звону колоколов). Сегодня в замковой церкви торжественное богослужение. Его совершает сам кардинал Бирнч. Час назад он проехал в замок. У него лицо пророка, он плакал, — так мне показалось.
Коста(хохочет). Крокодилы, Мина, тоже плачут при виде своих жертв!
Мина. Хотя бы ради праздника вознесения господа нашего Иисуса ты придержал свой язык, Коста! (Извиняющимся тоном.) Он чистый безбожник, господа, чистый безбожник!
Коста(подмигивая). Это не мешает ему, Мина, быть хорошим хозяином на своей ферме и хорошим мужчиной, а? Шестеро детей, хо-хо!
Мина. Много ли от того толка, что ты ходишь в штанах? То ты в парламенте, то бог знает где еще. Молчи, молчи, знаю я тебя, говорун! Мало тебе трезвона дома — тебе надо поточить язык в парламенте.
Марк. Что ж, Мина, Коста Варра храбро воевал с немцами, а теперь с трибуны парламента воюет за народные права. (Последние слова говорит снисходительно.)
Мина. А что же такое он отвоевал для народа? Земли у нас стало больше? Налогов меньше?
Коста. Ничего, жена, клыки у нас еще целы! Да, повоевали мы с вами, мастер Марк! Не глядите, что он молод! Хо-хо! Хотел бы я видеть командира танковой дивизии дельнее Марка Пино! Нас и парило, и жарило, и вымачивало… Два года из окопа в окоп, а потом из танка в танк. Наши шкуры так продублены, что им теперь ничего не страшно.
Мина. Опять о войне!
Кум Стебан. Да, то были страшные времена!
Мина. Да-да, кум Стебан. Иной раз кажется, будто за все шесть лет оккупации мы не видели ни единого светлого дня.
Марк. Выпьем за то, чтобы те мрачные дни не повторились.
Коста. Вы сказали то, что я думал, мастер Марк. Принеси-ка, жена, еще вина!
Мина(ворчливо). Тебе не привыкать накачивать доверху свою бочку, Коста Варра! (Уходит.)
Коста. Хо-хо! У каждого есть жена, и у каждой жены своя музыка. Выпить за свое здоровье — да разве это грех? А я хочу быть всегда здоровым и с туго набитым барабаном.
Марк. Мне, пожалуй, пора на завод.
Магда. Вам скучно с нами?
Коста. До утренней смены много времени, успеете выспаться.
Магда(любовно). Ну, нет, Варра, Марк Пино спать не любит. Уж если он был хорошим подполковником танковых войск, так теперь он лучший мастер на нашем заводе. Он много читает: в наш век техника бежит бегом…
Коста. Хо-хо! Пойди догони ее!
Кум Стебан. Вам бы генералом быть, мастер Марк, или заняться политикой, как ваш отец, и блистать в высшем свете… (Помолчав.) Бог мой, время несется сломя голову! Я помню Иоакима Пино молодым, с черной копной волос. Теперь он совсем седой.
Марк. Седым он стал в немецком концлагере.
Коста. Помнишь, кум Стебан, как тридцать лет назад мы, прячась в поле, читали статьи Иоакима Пино? Он писал их в эмиграции. «Только сам народ добудет себе свободу», — писал он.
Марк(со снисходительностью молодости). Да, когда-то он писал правильные вещи…
Коста(загадочно улыбаясь). А я так и не могу сообразить: отвоевали мы свободу или нет?
Магда. Как же, Варра, мы свободны… и голы!
Кум Стебан(раздраженно). Молчи, Магда! Охо-хо! Моя Анна тоже уверяет, что я отстал от жизни. Было время, когда она ползала на моих коленях и, изображая собачку, тявкала на меня. Теперь молодежь готова тявкать на нас взаправду.
Коста. Ах, кум Стебан, стало быть, молодость лучше нас понимает, что нужно миру. Жизнь, сосед, не стоит на месте, и очень хорошо.
Марк. Верно, Коста, верно!
Коста. Иоаким Пино — давнишний борец за независимость нашей страны, лидер старейшей в стране партии социал-демократов, министр общественной безопасности… А вот его сын плюет на блистательную военную карьеру, идет на завод и становится мастером… Как будто и непонятно, но если вникнуть глубже…
Магда(говорит очень горячо). Чтобы стать политиком в наши дни, надо знать, чего хочет народ. А это можно узнать только от самого народа. Вот он и пошел на завод.
Кум Стебан(с тоской). Чего хочет народ! Народ хочет хлеба, земли и мира — вот он чего хочет, Магда!
Магда. Мы и делаем мир, делая танки.
Коста(хохочет). Правильно, Магда! Землю нам, заводы рабочим, а? И мир всем?
Магда. А все это в наших руках, Варра, вот в этих мозолистых руках.
Входит Мина с кувшином вина.
Явление 2
Коста(разливая вино). Прошу, друзья, очищайте место для следующего урожая.
Кум Стебан(с тоской). Не дай бог, чтобы он был такой же, как в прошлом году!
Магда. Э, Стебан, что горевать! Выпейте: через стакан вина, сказано, жизнь кажется розовой.
Мина. Ах, вы разбередили мое сердце вашими разговорами о временах аккупации! Помню, в сорок втором это было, когда убили наместника Мюллера, — пусть ад будет вечным жильем этому фашисту, — вот в такой же вечер Ганна Лихта пробралась сюда… Босая, в драной одежде, едва живая… «Женщина, — сказала она, — я отдаюсь вашей совести. За мной гонятся гестапаки, спрячьте меня».
Коста(восхищенный Миной и желая ей польстить). Эге! А я и не знал об этом!
Мина. Я не сорока, вроде тебя, чтобы трещать обо всем, что знаю. Тогда так же, как сейчас, гудели колокола в замковой церкви…
Магда. …и кардинал Бирнч молился о здоровье фюрера… помните, соседка?
Мина(не обращая внимания)…вечер был тихий, я сидела у окна, уложив детей, и думала, где же теперь мой Коста?.. Пусть Иисус простит его чревоугодие, еретичество и злоязычие!..
Коста(добродушно посмеиваясь). Пой, жена, пой: пение хорошо действует на пищеварение.
Мина. …Я узнала ее, прежде чем она назвала себя.
Магда. Кто не знает у нас Ганну Лихта!
Коста(с гордостью). А ведь Магда Форсгольм, мастер Марк, была рядом с Ганной Лихта в партизанской борьбе. (Треплет Магду по плечу.) О-о, она молодец!
Мина. Коста, ради бога, не мешай мне… Так вот: слава богу, палачи потеряли след Ганны Лихта, и она прожила у меня неделю… Как она любила играть с детьми! Да и то сказать, как не любить их, когда потеряешь своих… А она потеряла всех-всех… (Вытирает слезы.) Я проводила до границы Юга ее и Магду…
Коста. Магда тогда и ушла с Ганной Лихта.
Мина. …а потом мы услышали, что Ганна подняла на Юге восстание, была комиссаром партизан…
Магда. …и первой из тех, кто подал на нашей земле руку советскому солдату. Вот это женщина! Везде, где боролись за свободу, Ганна Лихта была там. В Вене, в Испании…
Марк. Да, велик ее путь!
Магда. А как ее любили партизаны!
Коста. Так выпьем эту чашу за Ганну Лихта, за «Совесть народа», как ее прозвали люди.
Пьют. Пауза.
Кум Стебан. Что-то давно ее не слышно.
Марк(тоном человека, осведомленного в политике). Она послана на Юг чрезвычайным комиссаром.
Коста. Да-да! Говорят, будто реакция готовила там восстание.
Мина. Спаси нас, мадонна, от междоусобицы!
Кум Стебан. Эхе-хе! Беды бегут к нам бегом, а от нас ползком.
Коста(в ярости). Беру быка за хвост и скажу, кто крутит на Юге. Это дело жирных попов кардинала Бирнча.
Мина(трагически). Вот бог и наказал нас засухой за твое безбожие, Коста Варра!
Коста(нравоучительным тоном). Жена, в России сто миллионов безбожников и урожай, какого не было много лет!
Кум Стебан. Да, плохо дело! Последние крохи съедаем, а до урожая еще целый месяц…
Марк. У нас есть друзья, они еще есть у нас. (Воспитанный отцом в традиционном духе «демократизма», он тщательно избегает крайних выражений и пытается срезать острые углы.)
Коста. Хо-хо! У нас есть миллионы друзей на западе, только они сами щелкают зубами от голода.
Марк. Что-то невеселая у нас получилась беседа!
Коста. Полно, мастер Марк! Земля вертится — и слава богу. Не все хорошо, но будет лучше. Наливай, жена!
Марк. И себе, и себе, Мина!
Кум Стебан. Еще трех сыновей тебе, соседка!
Мина. Вы уж скажете!
Коста. Твое здоровье, пила, будь еще острее. Люблю зубастых. Верно, сосед! Больше детей — больше радостей.
Кум Стебан. И больше нужно хлеба… А земли столько же, и дает она все, что может… Да-да, и она имеет свои пределы.
Магда. А вон у русских нет пределов ничему… Я видела их на войне, а в прошлом году была в России с делегацией. Да, это люди! Что воевать, что работать, что веселиться!
Мина. Слушай, Магда, наш священник говорил нам, будто в Советах коммунисты могут иметь по пяти жен. Неужто они отбирают их у живых мужей?
Магда. Ваш поп врет, Мина, врет, как свинья.
Кум Стебан(в ужасе). Магда, да ты не коммунистка ли?
Марк(насмешливо). Да еще какая! Разве вы не знали?
Кум Стебан(покачивая головой). Тогда мне все понятно.
Магда. Мне одно понятно, Стебан: у русских вся земля, все заводы и вся власть принадлежат народу. А у нас?
Марк. Все это они отобрали силой. А у нас все, что принадлежит народу, мирно перейдет к нему.
Магда. Через сто лет, а?
Коста. Нет, если нам, земледельцам, держаться вместе, как в Советах, это может случиться, и очень скоро.
Кум Стебан. От твоих слов недалеко и до колхозов, Коста!
Коста(ударив кулаком по столу). Я разобью голову всякому, кто внесет в парламент закон о колхозах.
Мина(подбоченившись). Ну и что? У русских колхозы, но не они у нас, а мы у них просим хлеб!
Коста(почесав затылок). А ведь в этом есть правда. Хо-хо, ну и жена у меня!
Выстрелы вдали.
Кум Стебан. Слышали?
Мина. Господа балуются охотой.
Магда(зло). Да-да, они охотятся, они разъезжают в американских авто, они владеют своими латифундиями и заводами.
Коста. Так, Магда! Мы часто видим толпы этих бездельников в ресторане у замка. Их содержанки увешаны бриллиантами и мехами, сами они швыряются деньгами направо и налево…
Магда. …высосанными из народной крови…
Коста. И что им голод? Что им разорение земледельцев? Они-то будут сыты! Шесть миллиардов карлов нужно, чтобы покрыть убытки фермеров, пострадавших от засухи, а где их взять?
Магда(горячо). Варра, они лежат в карманах богачей. Мы жертвовали во время войны кровью и потом. Почему бы богачам не пожертвовать своими деньгами?
Коста. Ах, Магда, я уже слышал об этом в парламенте. Коммунисты говорили: «Заплатить должны миллионеры». Но у вас в парламенте только сорок процентов голосов.
Мина. Отчего бы им не иметь больше, если они думают, как мы?
Магда. Задай этот вопрос своим соседям, Мина…
Марк. Да-да! Скоро, мол, выборы, отдайте нам свои голоса, и все будет, как вы хотите. А вы тотчас введете диктатуру, знаем. А мы за мирный социализм. Насмешливость сменилась у Марка явным раздражением. Он понимает, что находится среди людей, не умеющих достаточно ясно выражать мысли, но глубоко убежденных в своей правоте. С такими он еще не совсем привык иметь дело. Его раздражение поэтому скорее результат растерянности. А Коста сейчас в добродушном настроении: хороший весенний вечер, вино, ощущение душевного покоя… Если бы было по-другому, он бы показал этому молодому человеку, на что способен Коста, когда его задевают за живое.
Коста(мрачно). Мы за землю для народа, за то, чтобы Германия не поднялась снова на погибель нам, — вот за что мы. Разве это несправедливо, мастер Марк?
Марк(примирительно). Не так-то вое просто, Коста, не так просто!
Входит Гуго Вастис.
Явление 3
Вастис. Эй, хозяин, чья машина у ворот? (Он привык повелевать, и слово «хозяин» в его устах лишено всякого уважения, оно звучит оскорбительно.)
Марк(скрывая враждебность к Вастису). Здравствуйте, господин Вастис!
Вастис. А-а! Марк Пино, блудный сын блуждающего отца. Мой прохвост шофер просчитался или продал бензин, сто дьяволов ему на ночь! Выручайте…
Марк. Сейчас сделаем. (Уходит.)
Коста(торжественно). Мина, это лидер партии католиков, господин Гуго Вастис. Это моя жена, Мина Варра.
Мина(польщенная таким знакомством). Садитесь с нами за стол, господин Вастис.
Вастис(принимая гостеприимство как должное). А-а, вот куда меня занесло! Спасибо. Здравствуй, Коста Варра, здравствуйте, господа.
Мина. Куда путешествовали, ваша честь?
Вастис. Ездил на свои заводы…
Магда(очень вежливо). На заводы, которые отобраны у вас? Не пора ли вам забыть о них?
Вастис. Мое. — это мое, я об этом не забываю.
Магда(с ненавистью). Уж не думаете ли вы вернуть их?
Вастис. Я затем и езжу на заводы, чтобы знать, в каком виде они вернутся ко мне.
Магда. Нет уж, господин Вастис: что с возу упало, то пропало! Я пойду помогу мастеру Марку. (Уходит.)
Вастис(вслед ей). Я строил эти заводы, проклятые экспроприаторы!
Кум Стебан(внезапно осмелев). А ну, покажите свои ручки, ваша честь! Что-то я не вижу на них мозолей!
Коста. Верно! Ни черта вы не построили за свою жизнь, господин Вастис! Ничего нет такого, что принадлежало бы вам здесь!
События последних лет отняли у Вастиса уравновешенность, которой он когда-то хвастался. Припадки бешенства все чаще овладевают им. Он выхватывает из кармана толстую пачку ассигнаций и швыряет на стол.
Вастис. Берите все, и да здравствует справедливость! В цивилизованном обществе ее зовут грабежом.
Мина. Спрячьте свои деньги, ваша честь, да покрепче присматривайте за ними!
Вастис(убирает деньги. Понимая, что взяла верх над этим надутым гусаком, бросает ему в лицо.) Народ говорит: недурно бы, мол, взять капиталы у таких, как вы, да помочь земледельцам, пострадавшим от засухи.
Кум Стебан(расхрабрившись). Так, Мина! Мы все равны перед господом!
Вастис(вне себя). Мои капиталы не будут вашими!
Коста. А не мы ли делали их вам? Кто сорит деньгами, вроде вас, тот не знает, с каким трудом они выращиваются!
Вастис. Ну и наглецы вы, господа!
Мина. Не обессудьте! Чем богаты, тем и рады!
Входят Магда и Марк.
Явление 4
Магда. Готово.
Вастис. Спасибо. (Уходит.)
Магда. Ну и тип!
Марк. Я позвоню на завод, можно?
Коста. Конечно.
Марк уходит в дом.
Кум Стебан. Что-то долго вы наливали бензин, хе-хе!
Магда(вспыхнув). Вы уж скажете, сосед!
Входит Кира Рейчел.
Явление 5
Рейчел. Добрый день, почтенные господа! Не здесь ли сегодня празднуют день вознесения? Мне сказали, что после богослужения будут народные танцы.
Мина. А зачем вам наши сельские танцы?
Рейчел. Я журналистка из Чикаго, миссис. Кира Рейчел, миссис. Изучаю ваши народные танцы. За последний год я видела, как танцуют люди в долине Нила, как черноокие девушки Андалузии пляшут самбру в апельсиновых рощах на берегу Гвадалквивира и разные танцы в десятке стран — у чорта на куличках и еще дальше!
Коста. Хо-хо! Кому весело, тот попляшет. Вина, мисс?
Кум Стебан(мрачно). Благо, у нас его больше, чем хлеба.
Рейчел. Мы дадим вам хлеба, доллары — что пожелаете!
Магда. Мисс, пошли вы к дьяволу со своей пропагандой! Тут сидят люди с мозгами, вам не обвести их вокруг пальца.
Рейчел. Милочка, зачем нервничать? За ваш народ, леди и джентльмены! У вас хорошо танцуют, а где хорошо танцуют, там хорошо живут.
Магда. И в Испании хорошо живут, мисс?
Рейчел. Политика — не моя сфера, детка! Я интересуюсь только танцами. Я пишу о них, я фотографирую их…
Выстрелы вдали.
Магда(встревоженно). Это стреляют на границе!
Коста(прислушиваясь). И не из охотничьих ружей… Нет-нет, это автоматы, чорт побери!
Магда. Я пойду заведу машину Марка. (Уходит.)
Коста. Жена, ружье мне и куму Стебану. Скажи Марку, пусть звонит в полицию — на границе идет стрельба. Мы едем туда!
Мина уходит в дом, затем выносит ружья. Коста и Стебан уходят за Магдой.
Рейчел. В чем дело?
Мина. Ах, мисс, это не иначе бандиты охотятся за кем-нибудь едущим с Юга… Вы уж простите меня, я пойду разыщу бинты и вату, вдруг там раненый. (Уходит в дом.)
Из дома выходит Марк.
Явление 6
Рейчел. Марк! Вы здесь? Я сбилась с ног, разыскивая вас… Мне сказали, что вы поступили на завод. Что за фантазия?
Марк(глухо). Я ушел от отца.
Рейчел. Ха! В чем дело?
Марк. Он назвал меня предателем.
Рейчел. Боже май, как драматично! Сенсация: сын министра общественной безопасности уходит из дому, разойдясь с отцом на политической почве… Но я верю вам: вы сделаете свой бизнес, Марк!
Марк. Это не бизнес, а убеждения.
Рейчел. В этом мире все бизнес, даже убеждения. Послушайте, танцы побоку, я еду с вами…
Марк. К сожалению, Кира, я уезжаю на рассвете.
Рейчел. Извольте сказать, куда?
Марк. На маневры.
Рейчел. Ха! Разве так зовут ту рыжую девчонку, которую я видела здесь минуту назад?
Марк. Я еду на испытания нового танка. Видите, я выдал вам секрет.
Рейчел. Ах, вот как! Вы набиты секретами — политическими и техническими, а я, как дура, должна верить, что ваши секреты-не очередные ваши увлечения. Счастливого пути, привет вашей Маневре или Минерве, чорт бы ее подрал!
Шум подъехавшей машины. Коста и кум Стебан ведут Ганну Лихта. Из дома выходит Мина.
Явление 7
Коста. Магда, гони в замок, тащи сюда доктора!
Мина. Ганна Лихта! Что с вами?
Ганна. Спокойно, Мина… Все в порядке.
Мина. Бог мой, бог мой! Что же вы стоите?
Коста. Тихо, Мина! Марк, звоните в министерство общественной безопасности, скажите — на границе Юга бандиты покушались на жизнь Ганны Лихта. Кум Стебан, стой у фермы и никого сюда не пускай! Мина, тащи кресло — в доме душно.
Мина. Сейчас, сейчас! (Уходит.)
Вспыхивает свет, щелкает фотоаппарат.
Рейчел. Простите, сударыня, моя профессия — мой бизнес. Хотя я занимаюсь только фольклором, но мне не приходится брезговать сенсациями вроде этой.
Коста. Мисс, брысь отсюда!
Рейчел. О'кэй, сэр, вы правы, мне надо спешить, пока об этом происшествии не пронюхали мои коллеги. Доллар за каждое слово, сударыня, доллар за слово, потому что в вашей республике не каждый день стреляют в вождей компартии… Гуд бай, сударыня, желаю вам здоровья! (Уходит.)
Коста. Проклятые твари! Стрелять из-за угла!
Ганна(превозмогая боль). Ты думаешь, Варра, мне было бы легче, если бы они стреляли в упор?
Коста. Как же это все вышло?
Ганна. Они охотились за мной по всей территории Юга. Засада на повороте. Первыми выстрелами был убит шофер. Я успела выбежать из машины, пуля догнала меня — левая рука перебита… Вот бедняга — не везет ей: третья рана, и всё в одно место!
Мина выносит кресло, одеяло.
Явление 8
Мина. Бог мой, что делается! Какое несчастье! Садитесь в кресло! Коста, помоги… Осторожнее, осторожнее…
Ганна(глубоко взволнованная участием этих людей). Спасибо, Мина… Вот снова ваш дом дает мне приют и помощь. Как мне благодарить вас!
Мина. Ах, что за счеты! Вина, Коста! Выпейте, сударыня, это полезно. Где же эта старая развалина доктор? Коста, скачи в замок.
Коста уходит.
Ганна. Как ваши дети, Мина? Как поживает мой любимец Петер?
Мина. Ах, они растут, и я не успеваю чинить им штаны.
Из дома выходит Марк.
Явление 9
Марк. Я звонил в канцелярию премьера. Он в горах, у президента, рано утром он улетает в Москву для переговоров. В министерстве общественной безопасности мне сказали, что отец, Христина Падера и Макс Вента на собрании кооператоров. Я позвонил в Пухнеле, они уже едут сюда.
Ганна. Зачем такой шум?
Марк. Нет-нет, это уж чорт знает что! Стреляют в Тольятти, стреляют в Токуду, арестовывают Фостера и Денниса, стреляют в вас… Это заговор, товарищ Лихта. Это заговор не против компартий и их вождей, это заговор против всей демократии… И пусть я не буду Марком Пино, если завтра же не потребую от секретариата профсоюзов устройства массовой демонстрации протеста…
Ганна. Тихо, Марк, спокойно…
Мина. Мастер Марк, госпоже Лихта нельзя волноваться… Я пойду готовить ужин… Первый раз моя ферма увидит такое общество. Мастер Марк, если я буду нужна, позовите меня. (Уходит.)
Ганна(помолчав). До меня дошли слухи, Марк, что ты порвал с отцом?
Марк. Да. И возвратился на завод, к старой профессии.
Ганна. Плохой способ выбрал ты, Марк, для борьбы со взглядами отца. Плохой, прости за откровенность. В воздухе пахнет порохом, поджигатели войны действуют открыто. Они есть и в твоей партии. Кому бороться с ними, как не тебе?
Марк. Заговорщики могут быть где угодно, только не в моей партии, товарищ Лихта.
Ганна(смеется). Дитя ты, Марк!
Марк. А-а, я знаю, вам давно не терпится сделать из меня коммуниста… Не выйдет!
Ганна(с ласковой усмешкой). Ничего! Для того человек и болеет, чтобы выздороветь.
Марк(в запальчивости). Мой отец всю жизнь болел этой болезнью!
Иоаким Пино, незамеченный, подходит к террасе и слушает разговор.
Явление 10
Ганна. И к чему он пришел? К тому, что родной сын уходит из его дома… Конечно, твой путь к коммунизму сложный, но и ты придешь к нему, Марк. Все дороги ведут к нему…
Марк. Только не через нашу страну. Пусть русские делают у себя, что хотят, но здесь мы не позволим вам экспериментировать! Мы верим в демократический социализм.
Ганна. Шумахера, Сарагата и Блюма, не так ли?
Марк. При чем здесь они? Мы за социализм созидания, а вы за социализм разрушения и террора. Я за единство двух наших партий в вопросах внутренней политики, но никогда я не буду сторонником коммунизма.
Ганна. Жизнь заставит тебя, Марк, жизнь и логика борьбы.
Марк. Вряд ли, товарищ Лихта.
Пино. Не верьте ему, Ганна. Он почти коммунист. Он ведет раскольническую политику в партии и в профсоюзах.
Марк(с порывом), Я за единство двух партий, отец! Только политические мерзавцы могут вбивать клин между нами!
Пино(пренебрежительно). Мы видим, к чему привело это единство в других странах, замолчи! Товарищ Лихта, я не верю своим глазам… Покушение на жизнь заместителя премьера…
Ганна. Не столько на мою жизнь, Пино, сколько на демократию, — прав Марк.
Марк. Да-да, третий выстрел за эти месяцы!
Пино. Бог мой! Где наши идеалы? Где все, к чему я призывал народ сорок лет подряд, ради чего я жил, боролся, страдал?..
Ганна(раздраженная этим кудахтаньем). Все в порядке, Пино!
Пино. Все истинные социал-демократы будут возмущены, узнав об этом отвратительном происшествии… Я произведу самое суровое расследование… Агенты полиции уже направлены мною к месту покушения. Как вы себя чувствуете?
Ганна. Я немного ослабела из-за потери крови…
Пино. Был доктор?
Марк. Сейчас будет.
Пино. Бог знает что, бог знает что! (Он старомоден во всем: в одежде, в привычках, в убеждениях. Ему тяжело сознавать, что стать иным никак невозможно. Но он ещё не сдается, он еще верит во что-то неопределенное, в какую-то силу, которая успокоит эти бушующие страсти.)
Ганна. Спокойно, Пино, спокойно!
Пино. Я не могу быть спокойным. Такого не бывало в нашей стране.
Ганна. Мало ли чего не бывало в нашей стране, товарищ Пино!
Входит Магда.
Явление 11
Магда. Доктор в доме, товарищ Лихта… Напился ради праздника, и мне пришлось дважды сполоснуть его в реке, прежде чем он пришел в себя.
Ганна. Спасибо, Магда, спасибо, милая…
Марк. Отец, познакомься с Магдой Форсгольм…
Пино. Очень рад.
Ганна. Вот, Пино, эта девушка была начальником разведки одного из партизанских отрядов.
Пино(потрясенный). Гм… гм…
Магда(с вызовом). Ну, что скажете, господин Пино?
Ганна. Магда!
Магда. Господин Пино, эти выстрелы — плоды политики правых социалистов. Да-да! Вашей политики, Пино!
Пино(в ярости). Что она говорит? Что она говорит?!
Ганна. Сущую правду, Пино.
Из дома выходят Коста и Мина.
Явление 12
Мина. Доктор готов. Здравствуйте, ваша честь!
Коста. Это министр общественной безопасности Иоаким Пино, жена.
Мина. Ах, в недобрую минуту приехали вы к нам в гости, господин министр!..
Коста. А ну, мужчины, возьмем кресло.
Марк, Коста и Пино несут Ганну в дом. Мина идет за ними.
Потом Марк и Пино возвращаются.
Явление 13
Марк. Все будет в порядке. Ну, Магда, мне пора.
Магда. Я провожу вас немного. Я заведу машину и выведу ее на шоссе, хорошо? До свидания, господин Пино. (Уходит.)
Пино. Ты все еще сердишься на меня, Марк?
Марк. Не я начал эту ссору…
Пино. Жестокие времена, жестокие дети!
Марк. Отец, лишние разговоры — лишние страдания… Мы окончательно разошлись в наших взглядах, это надо понять…
Пино. Двадцать лет провести в изгнании, бороться, бороться ради вас, и вот награда за все…
Марк. Прости, отец, я не могу быть с тобой… Магда Форсгольм права: когда стреляют в коммунистов, стреляют в народ… Всей своей политикой ты готовил эти выстрелы.
Пино. Нет, мы были лучше в ваши годы, мы были человечнее, мы понимали нечто высшее… Обвинять отца! И в чем? Бог мой, весь век мне казалось, что я сею семена добра… Что выросло из этих семян? Раздор… И где? В моем собственном доме!
Марк. Если бы только в твоем доме… Во всем мире! Пойми, отец, во всем мире… Мюнхен — ваше дело, Гитлер — ваше дело, план Маршалла — ваше дело, новая война — тоже ваше дело, ваших блюмов и шумахеров, ваших даллесов и прочей нечисти с Уолл-стрита.
Пино. Что я слышу! Тому ли я учил тебя?
Шум машины. Входят Макс Вента и Христина Падера.
Явление 14
Вента. Что с ней?
Марк. Здравствуйте… Там доктор. Рана не опасна. До свидания. (Уходит.)
Христина. Слава богу! Я пойду к ней! (Уходит.)
Вента. Ужасное злодейство, Пино!
Пино. И в кого стреляли! В Ганну Лихта, всю жизнь отдавшую народу… Пусть она коммунистка, фанатик, как все вы, но ведь ею движет добро, только добро…
Вента(он устал и не очень хочет спорить с этим стариком, он знает — переубедить его невозможно. Но он знает также, что спорить с Пино надо, спорить до хрипоты, безжалостно). Не делайте из Ганны Лихта добродетельную самаритянку, Пино. Верно: мы хотим добра, но далеко не всем. Народу — да. С врагами его Ганна была всегда беспощадна.
Пино. Вы не можете прощать людям их слабости, потому что не любите людей.
Вента. Нет, я беспрестанно могу повторять слова чеха Юлиуса Фучика: «Я любил вас, люди, и был счастлив, когда вы отвечали мне тем же, и страдал, когда вы не понимали меня».
Пино(отеческим тоном). Людям, жившим иными идеалами, вроде меня, невозможно понять нас… Вы создаете анархию в умах людей. (С отвращением.) Газета, которую вы редактируете, распространяет безумие. Вы называете это любовью к людям? Ужасно! Вы разделили мир на две половины, вы только того и хотите, чтобы эти половины вцепились в глотку друг другу…
Вента(терпеливо). Я слишком, уважаю ваши седые волосы, чтобы сказать все, что я думаю о вас.
Пино. Мы были всегда честны, редактор Вента.
Вента. Э, люди познаются на крутых поворотах, Пино, а они еще впереди.
Пино. Да-да! Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма, и вы стращаете им людей…
Вента. Ах, Пино, коммунизм давно перестал быть призраком! Да ведь и то сказать: для кого он страшилище, а для многих, для очень многих он сама жизнь… У него есть своя родина, свои армии, Пино…
Пино. И тюрьмы!
Вента. Да, потому что он окружен врагами. И даже здесь я вижу их — это вы!
Пино(оскорбленный до предела). Замолчите! Я строю и охраняю социализм, работая рука об руку с вами не за страх, а за совесть!
Вента(не скрывая насмешки). Вот об этом предмете вы бы помолчали… Кто на Антверпенской конференции социалистов сидел рядом с Куртом Шумахером, фюрером германских социал-предателей, ставленником Уолл-стрита? Не Вы ли, Пино?
Пино(с достоинством). Я голосовал против принятия партии Шумахера в социалистическое объединение…
Вента(безжалостно). Те-те-те! Но когда социал-предатели приняли шумахеровскую партию в объединение, разве вы не остались сидеть рядом с предателями рабочего класса и рядом с Куртом Шумахером?
Пино(теряя самообладание). А вы… вы присоединились к новоявленному Коминтерну, к этому центру международных заговоров. (Почти кричит, кричит с ненавистью, злобно.) Им руководят Советы! У них свои цели здесь, в Европе!
Вента. Пино, вспомните стихи поэта, которого вы так любите:
О человечество! Сон твой столетний,
Сон о рассвете, сон о свободе,
Близок к свершению; сумрак рассветный
Брезжит с востока — ночь на исходе.
Пино(совсем вне себя). Этот поэт был гуманист, редактор Вента! Он бы перевернулся в гробу, услышь, что его цитируют коммунисты, толкуя на свой лад… Свет с востока! Знаем мы, что это за свет!
Вента. Я никак не могу взять в толк, Пино, чего же, собственно, вы хотите?
Пино. Свободы и справедливости. Того, что было у нас в республике до войны.
Вента. Ах, вот чего! Чтобы снова были миллионы безработных? Чтобы изобилие было для тех, кто не работает, но жрет за троих? Второго Мюнхена вы хотите? Чтобы, как в Греции, тишину и безмолвность наших долин, наших поднимающихся к небу гор, мирную жизнь наших селений и городов нарушили выстрелы и разрывы бомб? Ну нет, Пино! Мы и народ — железный кулак, который разобьет все подлости врагов родины! А если вы будете одним из них, мы обрушим этот кулак и на вас…
Пино(горько). Что ж, хороните нас, Вента, хороните!
Вента. Зачем? Мы лишь просим вас понять все, что происходит, и сделать вывод… Слушайте, Пино… Сколько раз мы предлагали вашей партии единство… Поймите, этого хотят все честные люди в вашей партии, и этого не хотите вы. Почему вы идете против жизни?
Пино(сварливо). Ну, вот что — у меня есть свои представления о жизни… Довольно, я устал от этого глупого спора, редактор Вента…
Пауза. Шум подъезжающей машины. Входят кардинал Бирнч и Яков Ясса
Явление 15
Кардинал. Иисус и мадонна с вами!
Ясса(как эхо). …и мадонна с вами! (Становится за спиной кардинала, похожий в своей одежде на черную зловещую птицу.)
Пино. И с вами, монсиньор Бирнч.
Кардинал. Во время богослужения в замке мне сказали о несчастье с Ганной Лихта… Так ли это?
Вента. К сожалению… Стреляли в Италии, стреляли в Японии, теперь у нас… В открытую пошло…
Кардинал. Боже мой, боже мой! Мрачные дни, дети мои! Мрачные дни! Надвигается нечто, что не имеет названия, и оно ужасно… Человек видит бездну, но он беспомощен, потому что потерял свою волю, растворившись в безликой массе… Утеряна вера в высшую благость. Отсюда эти ужасы…
Ясса(как эхо). …эти ужасы…
Вента(бесцеремонно). Кардинал, все это вы просто-напросто содрали у Сартра и Ясперса — философов экзистенца. А оба они просто-напросто выкормыши Гитлера.
Кардинал. За каждым словом вы слышите фашизм, редактор Вента, за каждым человеком вам чудится Гитлер. Его нет, и бог с ним…
Вента(наступая на него). Дьявол с ним, хотели вы сказать?
Кардинал(смиренно). Пусть будет так…
Вента. А вы знаете, монсиньор, я прочитал вашу последнюю книгу. Любопытное, очень любопытнее сочинение! Отдельный человек — центр вселенной, власть масс ведет к гибели цивилизации, и все прочее в том же духе. Библия Уолл-стрита, монсиньор, ей-богу!
Кардинал(вздыхая). Распните, распните меня, редактор Вента!
Вента(со смехом). Придется, монсиньор, придется!
Ясса. Ты еретик! За монсиньором Иоанном Бирнчем — святейший папа, вся великая католическая церковь и народ, верующий в господа нашего Иисуса! Они не потерпят посрамления имени святого отца!
Вента. Ой, напугал!
Кардинал(кротко). Молчи, Яков! Господь завещал нам прощать оскорбляющих нас!
Из дома выходит Христина Падера.
Явление 16
Христина. Все в порядке, кость не задета!
Кардинал. Слава Иисусу! (Пауза.) А вы с каждым днем становитесь все более прекрасной, Христина. Каким секретом вечной молодости обладаете вы?
Христина(весело). Спорт, монсиньор, спорт. Я умею находить время и для работы и для спорта.
Ясса. Дщерь вавилонская!
Пино(покачивая головой — современных женщин он тоже не понимает). Да-да, мы все поражаемся, как вы можете так много работать в министерстве, быть одним из лидеров партии Национального единства и жить так широко.
Христина. Жить широко — не значит ли хорошо мыслить?
Вента(ему не терпится сразиться и с ней). Широко мыслить, госпожа Падера, — значит ли правильно мыслить?
Христина(чопорно). Ах, Вента, зачем вам казаться старше своих лет? Надеюсь, вы не давали монашеского обета?
Вента. Избави бог!
Мина(в дверях). Господа, прошу вас помочь вынести сюда Ганну Лихта. Доктор сказал, что ей нужно побыть на воздухе.
Вента и Пино уходят в дом.
Кардинал. Я рад видеть вас, Христина: мне нужно сказать вам кое-что важное…
Христина. Монсиньор, я ведь знаю, что вы хотите сообщить мне. Лидер партии католиков Гуго Вастис давно ищет союза с моей партией. Теперь он послал ко мне вас. Но мы противники сговора за спиной масс.
Кардинал(вполголоса). Поймите же, это не сговор, а призыв к единству аристократов духа.
Христина(с презрением). Монсиньор, от вашей философии очень густо несет фашизмом.
Кардинал(не понимая ее). Вы повторяете пошлости коммунистических писак, дитя мое. Католики и националисты едины в своих целях, что же мешает им договориться?
Христина(резко). Монсиньор, повторяю, я не занимаюсь политическими сделками.
Мина, Коста, Вента и Пино выносят кресло, в котором полулежит Ганна.
Явление 17
Ганна. Спасибо, мне хорошо. Спасибо, милая Мина… Боже мой, сколько хлопот я наделала всем вам!
Кардинал(елейно). Дочь моя, примите от меня возмущение по поводу этого происшествия. Я надеюсь, что преступники будут найдены…
Вента. Да уж мы постараемся…
Ганна. Я просто не знаю, куда мне девать ваши сочувствия. (Смеется.)
Коста. Жена, зови гостей ужинать.
Мина. Прошу вас, прошу. Святой отец, сделайте честь нашему дому. Стол накрыт.
Вента. Как говорится, мы не морщимся перед накрытым столом. Идем, Яков, выпьем, а? Ведь его и монахи приемлют!
Ясса. Ты выпьешь до дна уготованное тебе в аду, еретик!
Вента. Согласен! Рай — слишком скучное место для меня.
Христина. Я посижу с Ганной, мне не хочется есть.
Все уходят в дом.
Ганна. А вы все цветете, Христина.
Христина. Последняя игра солнечного луча. Скоро и он померкнет. Все проходит, как дым. Бегу за жизнью, а она бежит от меня! (Смеется.) Боже мой, давно ли мы были с вами в Испании!.. Помните Гвадалахару, Карабанчель?..
Ганна. Да-да… Только дело-то в том, что каждый из нас искал в Испании свое.
Христина. Такова уж моя натура — искать в жизни неизведанного.
Ганна(помолчав). Да, по-разному мы смотрим на жизнь, Христина. Для нас, коммунистов, и Испания, и подполье, и всякая борьба, где б она ни шла, — борьба за идею, которую ничто не остановит и не сломит. Для нас жизнь — борьба за лучшую жизнь для всех. А для вас? Риск, поиски неизведанного! Нет, право, не стоит жить ради того, чтобы сверкнуть мотыльком.
Христина. Самое страшное в жизни, Ганна, — скука!
Ганна. Это авантюризмом называется, Христина.
Христина. Нет, Ганна! Жить каждым биением сердца, жить каждую секунду, жить и ощущать жизнь во всем ее разнообразии, во всей увлекательной игре впечатлений и переживаний, жить, что бы там ни было, — разве это уж так преступно? Я так много делаю для других, что могу пожить и для себя.
Ганна. Может быть… Может быть… А вот я никак но могу выбрать время, чтобы пожить для себя.
Христина. Я бы сошла с ума от жизни, которую ведете вы. Правда, и я работаю в партии и в министерстве… Положение с продовольствием отчаянное, и я тружусь, как лошадь… Но даже и теперь я умею вырываться из кабинета на несколько часов, чтобы заняться портнихами, массажистками, тренерами… Честное слово, я чувствую себя глубоко несчастной, если мне не удается убежать от работы хотя бы на три часа! А вас я не понимаю, Ганна.
Ганна(задумчиво). Нет, я счастлива, Христина. Лишь иногда бывает одиноко… Одиноко, когда вспомнишь тех, кто уже не вернется ко мне… (Вытерла слезу.)
Христина. Это чувство знакомо и мне. Я глушу его. Жизнь так коротка, а неизведанного еще так много… Нет, каждый день должен быть игрой…
Ганна. Ради чего, Христина?
Христина. Чтобы победить…
Ганна. Что победить?
Христина. Все, что стоит на пути к совершению желаний. (Шутливо.) А они беспредельны. (Помолчав.) Что на Юге, Ганна?
Ганна. Сложное там положение, Христина. Нечистую игру ведут там и люди вашей партии. Они сговариваются с католиками — да-да, они хотят расколоть Народный фронт.
Христина. Полно, у страха глаза велики. Вам чудится заговор даже там, где едва теплится здоровая оппозиция к политике коммунистов.
Ганна. Коммунисты — глаза и уши народа.
Христина. Бывают глаза, плохо видящие, и уши, плохо слышащие. Право, вы, коммунисты, надоедливо много кричите о реакции. Не кажется ли вам, Ганна, что громче всех кричат о реакции те, кто забрал слишком много власти и боится ее потерять?
Ганна. Кто опирается в своей политике на народ, тот ничего не боится, Христина.
Христина. Ну, знаете, ведь мою партию тоже поддерживает народ.
Ганна. Полно, какой там народ! Буржуев и золотую молодежь вы зовете народом? Не будьте смешной! И помните: я вас предупредила, Христина Падера!
Из дома выходят Иоаким Пино и Коста.
Явление 18
Коста. Госпожа Падера, я и моя жена просим хотя бы отведать нашего вина.
Ганна. Идите, идите, Христина. Министр продовольствия должен знать качество деревенского вина.
Коста и Христина уходят в дом.
Пино. Я разыскал по телефону премьера, он выехал сюда.
Ганна. Спасибо. (Помолчав.) Плохие вести привезла я с Юга, Пино. Дело в том, что там зреет заговор, он широк и глубок, а цель его — отторгнуть Юг страны от республики, превратить в самостоятельное государство с реакционным правительством. Кое-кому за рубежом не терпится ослабить нашу страну: архиепископ Юга в сговоре с ними и с террористическим подпольем Юга, — вот оно как, Пино.
Пино(в смятении). Архиепископ Юга — заговорщик? Он глубокий старец, что ему до мирской суеты?
Ганна(жестко). Слушайте, Пино, если вы не обрубите корни заговора одним ударом, он превратится в восстание реакции… Знаете ли вы, что кардинал Бирнч служит богу и дьяволу? Нити заговора, я выяснила это, ведут в столицу, в его замок…
Пино(в смятении). Что вы говорите, одумайтесь! Он глава церкви…
Ганна. И вдохновитель заговора.
Пино. Но это еще надо доказать! Да-да! У нас демократия! Слава богу, она еще существует у нас…
Ганна. Демократия! (С горечью.) Демократия, где поджигатели новой- войны могут вслух призывать к ней, где заговорщики могут спать спокойно, где все свободно, кроме самой свободы, не так ли?
Пино(твердо). Мы с вами — члены парламента, но не правители. Вы сообщите мне документы, изобличающие заговорщиков, и я решу, что делать.
Ганна. Хорошо. Но какой вы слепец, Иоаким Пино! Вы давно ослепли и бродите впотьмах!
Пино(надменно). Ганна Лихта, вы были еще младенцем, когда я начал борьбу за свободу родины.
Ганна. Да-да, оставшись младенцем до сих пор.
Из тьмы выходит Магда.
Явление 19
Магда. Прошу прощения, товарищ Лихта. Народ собрался к воротам… Рабочие с нашего завода, земледельцы с окрестных ферм… Они хотят видеть вас, но их не пускает сосед Стебан. Я пообещала им сказать вам…
Ганна(живо). Зови их, Магда, зови добрых моих друзей, я тоже хочу видеть их.
Магда уходит.
(Сурово.) Иоаким Пино, если заговорщики успеют обрезать нити, ведущие в столицу, я предъявлю вам обвинение в сговоре с изменниками. Мы добьемся замены вас другим человеком. Вы знаете меня, я не бросаю слов на ветер, запомните это.
Занавес
