Первое, что бросается в глаза при внимательном чтении с архивами, — методика оказания советской помощи испанским детям-беженцам. Речь вот о чем. Если в большинстве стран, приютивших у себя малолетних испанских эмигрантов, дети в основном распределялись по семьям, то в Советском Союзе были созданы специальные детские дома-интернаты, в которых дети жили и учились. При них были как испанские, так и советские воспитатели, преподаватели и врачи. Курировал деятельность детских домов созданный при Наркомпросе специальный «Отдел детских домов специального назначения».

К концу 1938 года в СССР было 15 детских домов для испанских детей: десять в РСФСР (среди которых один — N10 в городе Пушкине под Ленинградом — специально для дошкольников), а пять других — на Украине. В России детские дома в основном были сосредоточены под Москвой и Ленинградом и для их создания были использованы дома отдыха ВЦСПС, старые дворянские особняки. На Украине эти детские дома создали в Одессе, Херсоне, Киеве и Харькове. Во время Великой Отечественной войны большинство «испанских детских домов» было эвакуировано в Среднюю Азию, Башкирию, Поволжье, на Северный Кавказ и в Грузию. Весной 1944 года более тысячи детей вновь были привезены в Подмосковье, часть осталась в Грузии, Крыму, Саратове.

Финансированием детских домов занимался ВЦСПС, а курировали детские дома многие организации — от ЦК комсомола и ЦК профсоюза дошкольных учреждений и детдомов, до Наркомздрава и Наркомпроса. Нормы содержания одного воспитанника «испанского детского дома» до войны были в 2,5–3 раза выше, чем для воспитанников обычного советского детдома. Летом часть детей (в основном, слабых здоровьем) вывозили на юг в пионерские лагеря, в том числе в знаменитый лагерь «Артек».

Всего в детских домах работало около 1400 учителей, воспитателей, врачей, среди них 159 человек были испанцы. В документах Коминтерна особое внимание обращено на партийную принадлежность испанского персонала. Архивные данные по этому вопросу таковы:

«Из них членов Коммунистической партии Испании — 37 человек, членов Объединенной социалистической партии Каталонии — 9 человек, членов Объединенной социалистической молодежи Испании — 29 человек, членов Социалистической партии Испании — 11 человек, левых республиканцев — 9 человек, беспартийных — 62 человека».

(Из отчета «отдела детских домов специального назначения» за 1937 год).

В архиве РЦХИДНИ хранится список «неблагонадежных» взрослых испанцев из числа преподавателей и воспитателей, которых, по мнению испанского представителя в Наркомпросе Соледад Санчи, автора записки, необходимо было «как можно скорее вернуть в Испанию». Любопытны характеристики, которые даны в этом документе испанским учителям и воспитателям, не удовлетворявшим советским требованиям:

«Соледад Алонсо — не может работать с детьми, так как это ее не интересует, не имеет никакой политической подготовки и не желает ее приобрести. Для нее Советский Союз это страна — как всякая другая».

Как явствует из отчета отдела детских домов при Наркомпросе от 31 декабря 1938 года, структура каждого «испанского» детского дома в СССР была такова:

«Учреждение для испанских детей именуется и является по существу детским домом со школой при нем. Во главе детдома стоит директор, имеющий следующих заместителей и помощников:

а) по учебной работе,

б) по политико-воспитательной работе /кандидатуры на эту работу подбираются непосредственно ЦК ВЛКСМ и утверждаются как ЦК Комсомола, так и НКП РСФСР/,

в) по административно-хозяйственной работе».

Таким образом, мы видим, что эти маленькие колонии испанских детей строились по социалистическому принципу коллективизма, во всем навязываемому испанцам, которых, с другой стороны, держали довольно изолированно от остального советского общества. Политбеседы, семинары по «ознакомлению с основой советского строя, с задачами и работой ВКП/б/» (цитаты из того же отчета) проводились в детдомах регулярно. Известны случаи, когда из детдомов изгоняли испанских учителей и воспитателей, которые, по мнению директората этих детдомов, являли собой «отрицательный элемент», а также проявляли «испанский нрав». Вот, к примеру, одно из архивных свидетельств:

«В Наркомпросе перепуганы сообщением, что в Ленинградских детдомах испанцы уже создали себе организацию — Комитеты Народного Фронта Испании… Во время семинара испанских учителей в Москве испанцы детдома N7 провели совещание, не сообщив никому, и выделили одного, кто затем выступил от имени всей группы на заключительном собрании семинара. В общем началось проявление испанских нравов…».

(Это — из письма работника Коминтерна Благоевой руководителю всесильной по тем временам международной организации Георгию Димитрову. Заметим, что с неприглядной ролью самого Димитрова при освещении этой темы мы еще столкнемся не раз).

Говоря о проблемах адаптации испанских детей-эмигрантов в Советском Союзе, следует назвать хотя бы одну из них. При всем том, что в каждом «испанском» детском доме была начальная школа, лишь в некоторых была средняя школа. Во многом именно из-за этого, достигнув 16 лет, когда по возрасту они должны были продолжить обучение в техучилищах или в школах фабрично-заводского обучения (ФЗО), испанские ребята из-за низкого уровня общего образования оказывались не способными к более специализированному обучению. Преподавание велось на испанском, а русский давался как иностранный язык. Но программа школьного обучения была советской, переведенной на испанский язык. Поэтому, как писали в своих отчетах советские инструкторы и эксперты,

«… при прохождении программ у испанских учителей, особенно не имеющих большой подготовки и еще не оторвавшихся полностью от буржуазно-католической школы, возникают большие трудности»

(из отчета отдела детских домов при Наркомпросе от 31 декабря 1938 года).

Трудности заключались и в отсутствии учебников и пособий. Наркомпрос специально перевел и издал для испанских детей 15 школьных учебников по основным дисциплинам: букварь, книги для чтения, математика, произведения классической испанской и русской литературы, география, история и даже «решения ЦК ВКП/б/ о школе».

В некоторые детдомах, «из-за жилищных условий», школы работали в две смены. Средний процент успеваемости в 1938 году по всем школам составил 87,3 %.

Проводились и специальные занятия для взрослого персонала детдомов. Как вытекает из того же отчета за 31 декабря 1938 года, «во всех домах для русских учителей, воспитателей и пионервожатых организованы кружки по изучению испанского языка, а для испанских работников — кружки по изучению русского языка. Организована политучеба: изучение истории ВКП/б/, кружки текущей политики; ряд работников занимаются индивидуально. В некоторых детдомах, как, например, в детдоме N5 для целой группы, в т. ч. и для испанских товарищей создана общеобразовательная школа по программе школы взрослых».

В детдомах много времени уделялось так называемой «внешкольной работе». Функционировали, и с большим успехом, различные спортивные секции и кружки художественной самодеятельности. Так, 6 ноября 1938 года на торжественном концерте в Большом театре выступали испанские дети из детдома N1.

А вот с социальным воспитанием у испанских детей были проблемы. Так, в упомянутом отчете от 31 декабря 1938 года говорится буквально следующее:

«…Гораздо слабее и неудовлетворительно организовано трудовое обучение детей. Самообслуживание в полной мере начинает осуществляться только в последнее время… Серьезным недостатком является отсутствие продуманной и единой для всех домов систем поощрения и наказания детей, основанных на принципах советской школы и разработанных применительно к специальным условиям испанских детдомов».

Во всех школах были пионерские и комсомольские организации, в которых состояла по крайней мере половина детей школьного возраста (из 2129 детей 1221 были пионерами к началу 1939 года). Между тем в «отчете представителя компартии Испании тов. Луиса в секретариат ИККИ от 1 августа 1939 года» отмечалось, что

«со стороны детей имеет место сильное сопротивление по вопросу о вступлении в комсомол, и считаются плохими те, которые принадлежат к комсомолу».

В этом, по мнению автора данного отчета, во многом были виноваты испанские преподаватели, «которые проповедывали среди детей такие идеи, как

«в Испании раньше жилось лучше, чем в Советском Союзе; руководство коммунистической партии уехало из Испании во время, когда многие остались там».

Такая позиция его земляков, по мнению все того же «тов. Луиса», явилась результатом деятельности «определенных антикоммунистических элементов, которые используют мелочи для того, чтобы вызвать недовольство среди испанских детей». Трудности, с которыми сталкивались дети, живя в СССР, по мнению Луиса, использовались «этими враждебными элементами» с целью «развития кампании дискредитирования Советского Союза и коммунистической партии Испании».

«Группы недовольных» среди испанского персонала и подростков были практически в каждом детдоме. Против таких «элементов» предпринимались определенные меры: сначала проводили «чистку» среди персонала и «недостойных» высылали в Испанию, затем — после 1939 года — они просто исчезали. В школы регулярно посылались комиссии «для инспектирования», а для детей 16-17-летнего возраста был установлен «особый режим». Больше всего проблем было в детдомах, находившихся в Ленинграде. Возможно, в связи с тем, что в этом городе проживало много взрослых испанцев-моряков, работавших в порту.

Говоря о социальной адаптации в Советском Союзе испанских детей-иммигрантов, следует обратить внимание и на малоизвестную деталь, тщательно охранявшуюся грифами спецхранения в архивах Коминтерна. В силу разных причин, многие испанские дети страдали различными болезнями, некоторые из них были вызваны условиями жизни и климатом. Так, детдом N1 на подмосковной станции Правда (здесь проживало 450 детей) находился в местности, благоприятной для малярии. Больше всего испанские дети болели туберкулезом, вызванным влажным климатом. Власти, несомненно, знали об этом. Было также известно, что специальный детдом для больных туберкулезом был создан в Евпатории. Однако

«некоторые дети, нуждающиеся в санаториях по причине заболеваний туберкулезного типа, в течение месяцев ожидают места в санаториях», —

говорилось в одном из отчетов в Секретариат ИККИ (Исполком Коминтерна).