Между тем катеру пора бы уже возвращаться и идти обратно к Соловкам. Но лейтенант Голоща-пов решил дойти до мыса Воронова, через который в Белом море проходит Северный полярный круг.

Юнгам тоже хотелось достичь Полярного круга. Они столько читали об исследователях Северного полюса, о папанинцах, что Северный полярный круг для них казался чем-то очень заманчивым, хотя от него до полюса еще очень и очень далеко.

Тучи на небе сползали на восток, и море посветлело. Белые чайки пролетали над волнами, высматривая добычу. Иногда они падали на воду и оставались на ней, как маленькие комочки ваты.

Гурька спустился в моторное отделение и заступил на вахту. Моторы ровно гудели на одной баритонной ноте. Все было в полном порядке.

Митя Коробков свистнул резким мальчишеским свистом сквозь зубы и, когда Гурька повернулся к нему, поманил его рукой.

— Иди сюда.

Гурька подошел к Мите, вытирая ветошью руки.

— У нас есть предложение, — сказал Митя, показывая глазами на стоявших рядом Жору Челнокова и Петушка. — Вернемся из похода — и на рыбалку. Как ты думаешь?

Петушок спросил:

— А c удочками как быть? Моя осталась в Савватьеве.

Да, самодельные удочки остались в Савватьеве. Когда смена переезжала в кремль, никто не догадался захватить их с собой.

— Удочки сделаем, — успокоил Митя. — Недавно я зашел в магазин. Крючков, лесок, поплавков — прорва! Наверное, еще довоенные.

Гурька спросил:

— А деньги?

Денег ни у кого не имелось. Да на Соловках в них и не было нужды.

Все стояли и молчали. Каждый думал о том, где можно достать денег. Разумеется, можно сделать крючки и самим. Рыбы в озерах очень много, клевать все равно будет. Но если в магазине есть настоящие крючки, поплавки и грузила, то лучше бы обзавестись ими.

Юнги не успели прийти к какому-либо решению, как вдруг, всем им показалось, что моторы остановились, хотя в то же время все отчетливо видели, что они продолжают работать.

Два сильных взрыва ударили за кормой катера. Без сомнения, это взрывались глубинные бомбы. Но почему же нет сигнала боевой тревоги?

Каждый встал на свое место. Телеграф требовал исполнения новых и новых команд. Катер поворачивался то в одну, то в другую сторону, сбавляя ход, а потом несся на максимальной скорости.

К моторам кубарем скатился Цыбенко.

— Немцы! — крикнул он.

Юнги так и застыли на местах.

— Немецкая подводная лодка здесь, — рассказывал Цыбенко. — Мабуть, стояла на позиции, ждала караван. Эх, не взяли мы с собой акустика!

Без него як без очей. Бомбили вслепую.

— Лодку видели?

— Лейтенант побачив перископ.

— А может, потопили? — спросил Рурька.

— Не разумию, — сказал Цыбенко. — Вряд ли. Всего скорей ушла или лежит на дне и ждет, когда мы уберемся отсюда. Хиба можно было ожидать ее здесь?

— А может, то был не перископ? — усомнился Петушок.

Сверху поступила команда остановить моторы и соблюдать тишину.

Гурька обратился к Цыбенко:

— Товарищ старшина первой статьи, разрешите взглянуть?

Цыбенко поколебался немного, потом сказал:

— Побачь. Тильки тихо.

Гурька поднялся на палубу. У изготовленных к бою пушек стояли матросы. На бомбосбрасывателе лежали глубинные бомбы. Там тоже стояли два матроса и инженер-капитан Вукулов.

Шум от Гурькиных шагов заставил всех повернуться к нему. Один из матросов погрозил ему кулаком и сделал знак, чтобы он стоял на месте и не двигался.

Гурька замер.