В тот же день у Лизуновых был скандал. Николай заявил отцу и матери, что он непременно хочет ехать вместе с Гурькой Захаровым в школу юнгов.

Алевтина Сергеевна поначалу хотела просто отмахнуться от сына, но, когда он попросил отца позвонить в райком комсомола, помочь поступить в школу юнгов, раскричалась.

Она упрекнула мужа: не занимается воспитанием сына, учителя жалуются й вообще, чем дальше, тем больше Николай отбивается от рук.

Но у Николая тоже был характер, и он иногда умел его показать. Чтобы Гурька один, без него, да поехал в школу юнгов? Нет, это невозможно. Лучше перенести сколько угодно материнских слез, перетерпеть любое наказание. Если отец не поможет ему поступить в школу юнгов, он убежит из дому или сделает что-нибудь с собой. Вид у него при этом был такой решительный, что нельзя было не поверить в непременное исполнение этой угрозы.

Но Николай напугал только Алевтину Сергеевну. Отец, Кузьма Антонинович, подумал, что Николая следует выпороть, однако, зная характер жены, решил не делать этого. Алевтина Сергеевна могла долго и нудно допекать Николая словами, но ничего другого не терпела и не допускала.

Кузьма Антонинович был занят на большой работе. На Николая у него не хватало времени. А между тем сын действительно все более отбивался от рук. Даже педагоги, которым платили деньги за уроки музыки и рисования, жаловались — плохо он относится к занятиям.

«А к чему все это? — думал Кузьма Антонович. — Разве меня опекали няни? Жизнь и работа всему научили. В школе юнгов Николай лучше научится ценить то, что сейчас само лезет ему в рот».

Кузьме Антониновичу нелегко было признаться даже самому себе, что во многом он виноват сам и не таким он хотел видеть своего сына. Но не всем же быть академиками, инженерами, врачами. Военные люди, защищающие Родину от врагов, нужны не меньше. А сейчас война. Лучше подготовить воина-патриота, чем сделать из сына истерического баловня, который вообще может кончить плохо.

Николай стоял у окна и плакал. Он зло колотил кулаком по подоконнику и продолжал твердить:

— Все равно уеду! Вот увидите, уеду!

Кузьма Антонинович прикрикнул на него, приказал перестать дергаться и отправиться в свою комнату.

Когда сын вышел, Кузьма Антонинович сказал жене:

— По-моему, пускай едет.

— Что ты, Кузьма!

— А ничего особенного. Не на худое дело парень просится.

— Да ведь война!

— А ты помнишь, Николенька Ростов в «Войне и мире» Толстого таким же вот мальчиком воевал с французами.

— Причем тут Николенька Ростов? Не понимаю. Война войне рознь. Разве можно сравнивать? У меня свое дитя, а ты говоришь о Николеньке Ростове…

— Николай поучится в военно-морской школе, подрастет, человеком станет… А здесь… Ты больная. Тебе трудно с ним. У меня дел выше головы…

Алевтина Сергеевна долго еще не соглашалась с мужем. Ведь Николай у них один сын, надо обязательно дать ему образование, прежде чем отпускать от себя. Школа юнгов, наверное, находится близко от фронта, и там его могут убить.

— Мы живем далеко от фронта, — сказал Кузьма Антонинович, — но и нас немцы могли убить при налете на город. Кто может сказать, что налет не повторится?

Разговор этот был долгим и серьезным. Но Николай победил. Алевтина Сергеевна уступила уговорам мужа и со слезами бросилась в комнату сына.