• Моя жизнь после демобилизации • Распад Советского Союза • Украина сдает ядерное оружие • Судьба полигона в Багерово • О тех, кто ушел в отставку • «Объект 221» в Крыму • Напрасны ли были наши усилия?

Прошло пятьдесят лет с того времени, когда я распрощался с Советской Армией и отправился в плавание по гражданскому житейскому морю.

Давно уже нет той страны, оборону которой, по замыслу наших вождей, мы укрепляли. Нет уже и Советской Армии, надежды и гордости великого Советского Союза. Россия правдами и неправдами вывезла с территорий смежных республик все стратегическое ядерное оружие и объявила себя приемницей СССР. Оно по-прежнему таится в боеголовках баллистических ракет, бомбах и артиллерийских снарядах. Всякого рода изделия продолжают ждать своего часа в подземных хранилищах и складах. Но звездный час атомного оружия прошел: исчезли традиционные противники, померкли страхи его использования, развеялись тайны и романтика самого его существования. Еще бы несколько лет трезвой и честной разрядки международных взаимоотношений, и атомными штучками интересовались бы только фанатичные страны-аутсайдеры.

Но старые догмы и имперские амбиции все же дают о себе знать. Хочется попугать друг друга старыми испытанными страшилками, активизировать вирусы недоверия, куда-то что-то перенацелить. Империи боятся спокойствия, так как за спокойствием следует застой, а потом — неизбежный распад.

Я это понял давно, а потому все эти пятьдесят лет старался как можно дальше держаться и от политики, и от ее любимого инструмента — армии.

В этой заключительной главе я кратко расскажу о том, что было со мной после увольнения в запас, к чему привела изнуряющая гонка вооружений Советский Союз, как непросто происходило прощание Украины с ядерным оружием, размещенным на ее территории, что стало с полигоном в Багерово и о судьбе некоторых из моих товарищей, отдавших лучшую часть жизни «ядерному щиту» несуществующей страны.

Первый год после демобилизации я проработал в Харьковском институте мер и измерительных приборов. В теплотехническом отделе занимался разработкой и изготовлением полупроводниковых термохолодильников для градуировки термометров. Этой спокойной и мирной работой я бы продолжал заниматься и дальше, но жилищный вопрос, который, как известно, способен испортить многое, встал передо мной во весь свой неприятный рост. К этому времени я уже женился на той симпатичной девушке Лиле, которая меня водила на каток, и мы уже ждали ребенка. Жизнь вместе с родителями в крохотной комнатушке меня мало прельщала, и я стал искать новую работу с квартирой.

Свадебная фотография с Лилей Колесниковой. 1957 г.

И тут дала о себе знать система, которая незримо отслеживала нас, офицеров Министерства среднего машиностроения, вышедших в запас.

Однажды Слава Магда, Глеб Лысов и я получили приглашение на встречу с неким работодателем по фамилии Демирханов. Встреча состоялась в номере гостиницы «Спартак» на бывшей улице Свердлова. С каждым из нас говорили отдельно.

Живой и энергичный армянин Рача Арамович Демирханов оказался ведущим ученым «предприятия п/я 0908», находящегося в городе Сухуми. Вместе с ним в номере присутствовал начальник отдела кадров института Серегин В. И.

Они предложили мне должность инженера с окладом 1400 рублей и двухкомнатную квартиру. От такого предложения трудно было отказаться, тем более, что оно осуществлялось по переводу. Так я снова оказался в системе Министерства среднего машиностроения, о чем узнал уже в Сухуми.

Меня часто спрашивали: как могли человека, побывавшего в немецкой оккупации, привлекать к работе с секретной военной техникой, приглашать в организации, связанные с новейшими технологиями? Для меня это тоже долгое время было необъяснимым. Но факт остается фактом — я таким был не один. К примеру, Костя Камплеев, мой сокурсник и сверстник, оставался в оккупированном Харькове. Скорее всего, спецорганы, охраняющие безопасность страны, установили критический возраст, ниже которого привлечение к оборонной тематике считалось допустимым. Это возраст мальчишек, которым во время войны было 10–12 лет. С более старшими — дела обстояли сложнее.

Семь лет я проработал в ОКБ предприятия п/я 0908, которое с 1962 года было переименовано в Физико-технический институт Государственного комитета по использованию атомной энергии СССР.

Нас, молодых инженеров, набирали на смену немецким ученым-физикам, которых после войны вывезли из Германии в СССР. Их использовали в различных научных лабораториях страны на работах, связанных с атомной промышленностью, а в Сухуми держали как в отстойнике перед возвращением на родину. Считалось, что за несколько лет пребывания вдали от крупных оборонных предприятий, немцы отстанут от передовых идей и в Германию уедут уже без секретов.

Работая в тех же лабораториях, в которых работали немецкие ученые, мы невольно задавались вопросом, как далеко продвинулись немцы в деле создания собственной атомной бомбы.

По этому вопросу до сих пор в отечественной и зарубежной литературе и истории продолжаются дискуссии.

Теперь об этом пишут…

По материалам отечественной и зарубежной печати.

Была ли у Гитлера атомная бомба?

В последнее время в прессе и на телевидении получили распространение свидетельства итальянского журналиста Луиджи Ромерсо. Он утверждает, что уже осенью 1944 года в нацистской Германии имелся образец атомной бомбы. Более того, он по поручению Муссолини отправился в Германию, где был свидетелем экспериментального взрыва атомного оружия.

С рекомендательным письмом Муссолини Ромерсо был принят Гитлером и настолько вошел к нему в доверие, что ему разрешили посетить секретный военный завод в Пене-мюнде. Потом в условиях глубокой конспирации доставили на остров Рюген, где в годы войны немцы построили полигон для испытаний секретных вооружений.

«Меня отвели в бетонный бункер с одним окном, закрытым очень толстым и очень прочным стеклом, — рассказывает 88-летний Луиджи Ромерса. — Через некоторое время поступил сигнал о том, что сейчас произойдет взрыв. Сначала бункер слегка задрожал. Потом нас ослепила вспышка света. В небо поднялось облако густого дыма. Взрыв произвел ужасные разрушения. Все деревья и растения превратились в черные головешки. На полигоне и в его окрестностях не осталось ни единого живого существа. Все превратилось в золу и пепел».

Когда Ромерсо опубликовал свои воспоминания, ему никто не поверил. Но недавно опубликованные документы подтверждают его рассказы. В советских архивах находится заявка на патент взрывного устройства из плутония, датированная июнем 1941 года.

В Германии над немецкой ядерной программой работала группа физиков, возглавляемая лауреатом Нобелевской премии Вернером Гейзенбергом. Когда министр вооружений Шпеер, ознакомившись с работами ученого, предложил сделать атомную бомбу за 9 месяцев, Гейзенберг ответил, что так быстро это сделать невозможно. Некоторые считают, что Гейзенберг специально саботировал атомный проект нацистов.

Кроме Гейзенберга над созданием нового оружия работала еще одна группа ученых под руководством Курта Дибнера. Эту группу поддерживал лично Гиммлер. Она работала более успешно и, вполне возможно, что могла осуществить экспериментальные атомные взрывы.

Немецкий историк Райнер Карлш подробно занимался изучением этих вопросов и написал книгу «Бомба Гитлера». Он считает, что Германия произвела, по крайней мере, два атомных взрыва. И осуществила их группа Дибнера. Видимо, это испытание мог видеть Луиджи Ромерса.

Второй взрыв был произведен 5 марта 1945 года на полигоне Ордруф в Тюрингии. На нем произвели испытание поражающих факторов атомной бомбы на военнопленных. Сохранились свидетели, которые видели и взрыв, и кремацию погибших военнопленных.

И все же, взрыв, произведенный группой Дибнера, нельзя назвать настоящим взрывом атомной бомбы. Физик-атомщик Уве Кейзер считает, что в Ордуфе могли иметь место не взрывы атомной бомбы, а «простого атомного устройства». Для действительного атомного взрыва потребовалось бы несколько килограммов высокообогащенного урана, которым нацистская Германия не располагала. Архивные материалы и разведывательные донесения, относящиеся к этим взрывам, до сих пор остаются недоступными. Остается верить лишь единственному оставшемуся в живых свидетелю.

В Сухуми я занимался разработкой и сооружением мощных высокочастотных генераторов для удержания плазмы в установках управляемого термоядерного синтеза. Стал ведущим инженером по высокочастотным генераторам для импульсных линейных ускорителей.

Одновременно окончил курсы инструкторов подводного спорта, что позволило принимать участие в гидроархеологических работах по поиску затонувших городов Диоскурии и Севастополиса. Увлекся спелеологией, альпинизмом и горным туризмом — всем тем, чем так славится солнечная Абхазия.

Это было замечательное время, когда интересная исследовательская работа в области атомной физики сочеталась с не менее интересными путешествиями под водой, под землей и в горах. Ко всему этому я приобщал с малых лет и моего сына Игоря.

Но всему, самому хорошему (впрочем, как и плохому) когда-то приходит конец. Из-за болезни Лили мы вынуждены были возвратиться в Харьков.

И снова жилье предопределило новый поворот в моей судьбе. Академик Даниленко И. А. предложил мне работу в Научно-исследовательском институте животноводства и обеспечил квартирой. Так я стал заниматься биофизикой и криобиологией. Окончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию на ученую степень кандидата биологических наук.

Остановка жизни холодом с последующим возвращением биологических структур в жизнеспособное состояние после оттаивания — надолго стало основным направлением в моей работе.

Не оставлял я и подводные исследования. Несколько летних сезонов принимал участие в комплексной археологической экспедиции в Херсонесе, выезжал в подводные экспедиции в Японское море: острова Сахалин, Кунашир, Шикотан, Монерон.

В 1975 году член-корреспондент Академии наук Украины Пушкарь Н. С. пригласил меня на работу в Институт проблем криобиологии и криомедицины АНУ. Почти 20 лет я занимался криобиофизикой в стенах этого замечательного исследовательского центра. Изучал сочетанное действие ультразвуковых и магнитных колебаний при замораживании и оттаивании костного мозга, клеток крови и других биологических объектов. Приоритеты в этой области были защищены десятком моих авторских свидетельств, освещены в нескольких монографиях.

В те годы в Харькове был создан Центр по изучению и техническому оснащению работ по проблеме своевременного предупреждения населения приморских районов Дальнего Востока о морских волнах, вызываемых подводными землетрясениями (цунами).

Одним из направлений этих работ являлось исследование возможности использования для прогнозирования цунами биологических предвестников. Эта тема в Институте проблем криобиологии и криомедицины была поручена мне. Море снова возвращалось в виде увлекательнейших исследований поведенческих реакций морских и наземных животных на предстоящие землетрясения и связанные с ними цунами.

В ходе выполнения этой тематики в 1981 и 1982 годах принимал участие в научно-исследовательских морских экспедициях в Тихом океане на судне «Валериан Урываев». Работы производились в Филиппинском море в районе Каролинских островов с заходами в Сингапур для отдыха экипажа и пополнения припасов.

В 1990 году я защитил докторскую диссертацию по специальности «криобиология».

Последние годы работал главным научным сотрудником в Институте проблем криобиологии и криомедицины НАНУ, в Институте животноводства УААН, профессором Государственного университета информационно-коммуникационных технологий МТСУ.

Так что, вопреки прогнозам моих армейских сослуживцев и опасениям врачей, я не потерялся на гражданке. Все эти годы занимался интересными работами, стал подводником, спелеологом, альпинистом и путешественником. А главное — сохранил активный жизненный тонус и оптимизм.

* * *

Что же происходило в это время со страной? Неугомонный Хрущев, разоблачивший культ личности Сталина и навесивший на него все грехи коммунистического режима, принялся восстанавливать «ленинские нормы» и строить новое светлое будущее. Если бы он строил его только в своей стране, то западный мир, может быть, еще мирился бы с угрозами «догнать и перегнать Америку» по мясу и молоку. Но Хрущев — бывший сталинец, а теперь — верный ленинец, не покидал мечты построить светлое будущее во всем мире.

Рабочий класс западных стран не спешил браться за мировую революцию. Ему и так неплохо жилось при проклятом капитализме. Коммунистические и прочие революционные партии исправно получали от СССР финансовую помощь, но тоже относились к практике революции с холодком. Оставалась надежда только на страны так называемого третьего мира. На тех, кто, получив или отвоевав независимость, не знали, что с ней делать, а главное — как ее реализовать в приличную жизнь. Ни денег, ни умения не было. Не было и опыта, чтобы отличить красивые лозунги от некрасивых дел.

И Советский Союз стал финансировать и вооружать народно-освободительное движение на всех континентах земного шара.

Все это осуществлялось на фоне беспрецедентной гонки вооружений двух миров: того, кто хотел разжечь костер мировой революции, и того, кто этой революции не желал. Первый называли лагерем мира, второй — лагерем войны.

Все послевоенные годы и мы, и Запад жили в ожидании военного конфликта. Они опасались стремительного броска наших танков к Ла-Маншу, появления советских баз в различных частях света и действовали, стараясь не допустить этого. Мы, мысля категориями 1941 года, в свою очередь, делали все возможное и невозможное, чтобы потенциальный противник никогда больше не застал нас врасплох. А это означало, что и та, и другая стороны рассматривали военную силу как ведущий фактор своей внешней политики.

Оснований для такого взгляда друг на друга через прицел было предостаточно. Инициатором милитаризации международных отношений были США и их союзники, но в последующем СССР сам внес большую лепту в такое развитие событий.

Сейчас ясно, что приоритет военных решений вместо политических нанес Советскому Союзу непоправимый ущерб. Наши вожди вовремя не разглядели расчет на втягивание страны в гонку вооружений, которая истощала нашу экономику. Все это происходило в условиях, когда экономические возможности СССР были приблизительно в пять раз меньше совокупного потенциала США и их европейских союзников.

Такая политика еще была понятна в годы, когда Соединенные Штаты имели преимущество в количестве атомных бомб и средств их доставки — стратегических бомбардировщиков. Но вот Советский Союз достиг ракетно-ядерного паритета с Западом, который гарантировал невозможность применения против нашей страны военной силы. Перед нами открылись уникальные возможности для уменьшения затрат на оборону, снижение пресса на экономику. Открылись — и были упущены. Мы, как правило, продолжали действовать по принципу повторения того, что делали США и их союзники как в геополитике, так и в гонке вооружений.

В 1980-х годах в американском военно-политическом лексиконе появился интригующе-непонятный термин «конкурентная стратегия», которую еще называли «стратегией соперничества».

Другими словами — это установка на экономическое изматывание Советского Союза, что Вашингтон всегда считал важной задачей послевоенной гонки вооружений.

И это США удавалось. Так, Советский Союз вложил порядка 120 миллиардов долларов (по американским оценкам) в создание системы ПВО страны. Но научно-техническое развитие в военной сфере идет стремительно, и вот уже появились более совершенные американские бомбардировщики В-1В, «самолет-невидимка» В-2, крылатые ракеты. Для их перехвата существующая система ПВО оказывается недостаточно эффективной. А, следовательно, обесцениваются и соответствующие капиталовложения.

23 марта 1983 года президент США Рональд Рейган, обращаясь к стране по телевидению, сказал: «Я призываю наших ученых, которые создали для нас ядерное оружие, переключить их таланты и способности на защиту человечества и мира и создать для нас средства, которые сделают ядерное оружие бессильным и устаревшим».

Сказанное президентом получило название «стратегическая оборонная инициатива» (СОИ), которую сенатор Эдвард Кеннеди окрестил программой «звездных войн».

Она предусматривала создание ядерных космических сил, способных перехватить и уничтожить советские межконтинентальные баллистические ракеты еще на подлете в космосе. Считалось, что она сможет уничтожить большую часть из нескольких тысяч ядерных боеголовок, направленных на США. Затем подсчитали, что одна треть все же достигнет территории Соединенных Штатов. Это нанесет настолько серьезный урон, что американцы задумались — стоит ли тратить 770 миллиардов долларов в течение десяти лет, чтобы осуществлять такую сомнительную программу. До окончательного решения задач этой «инициативы» было еще очень далеко, а в СССР многие представили, что экзотическое оружие уже летает над нашими головами, и надо готовиться к ответным действиям.

Так в СССР представляли американскую СОИ. Газета «Аргументы и факты» № 44. 1986 г.

И хотя СССР объявил, что в случае необходимости даст СОИ «асимметричный» и более дешевый ответ, никто никогда не узнает, сколько денег ушло на эту «асимметрию».

А в Вашингтоне уже официально одобрили список 22 «критически важных» технологий систем оружия США. И снова надо давать на эти технологии «адекватные» ответы, тратить миллиарды долларов…

Сенатор Э. Кеннеди сказал: «Обе наши страны имеют сейчас в своих арсеналах свыше 50 тысяч ядерных боеголовок. Это означает, что на каждого человека на земном шаре — мужчину, женщину и ребенка — приходится по четыре тонны тринитротолуола».

Академик В. Гольданский пошел в этих подсчетах еще дальше. Он констатировал, что в мире накоплено ядерной взрывчатки общей мощностью в 10–15 тысяч мегатонн. На каждого человека приходится по три тонны.

Если всю эту энергию уничтожения перевести условно в энергию поддержания жизни, скажем, в калорийность сливочного масла, то получилось бы по 300 кг масла на каждого жителя нашей планеты. Или — по 3 тонны мяса. При годовой норме в 60 кг каждому хватило бы мяса на 50 лет.

Если эти 15000 мегатонн пустить в котлы АЭС, чья суммарная мощность во всем мире — 400 миллионов кВт, то они могут работать на этом «конверсионном горючем» в течение двух лет. А если использовать еще и деление на быстрых нейтронах, к примеру, создать реакторы на смесях расплавленных солей плутония и тория, то энергии ядерной взрывчатки хватило бы для АЭС уже на 20 лет.

Подсчет неиспользованных с пользой для людей ядерных ресурсов впечатлял, но казался слишком отвлеченным и неосязаемым. Тогда другой академик — Н. Моисеев — привел еще более поразительные данные. Теперь они касались изменения климата на Земле в результате ядерной войны.

Если будет взорвана термоядерная бомба мощностью в 5 тысяч мегатонн, то в Северном полушарии будет разрушена тысяча больших городов. Сажа, взметнувшаяся вверх, задержит почти весь солнечный свет.

Сотрудники Вычислительного центра Академии наук подсчитали, что произойдет с климатом Земли за год. В первые же дни температура у поверхности Земли резко упадет в среднем на 15–20 градусов. Местами похолодание будет еще более резкое. Например, в центре Сибири и на восточном побережье США — на 40–45 градусов. Все источники пресной воды замерзнут, урожай погибнет. Погибнут почти все виды животных, растений, микроорганизмов.

После ядерной войны вести переговоры было бы уже некому. Журнал «Новое время» № 15 1991 г.

Самое потрясающее в расчетах математиков то, что жизнь на Земле может уничтожить одна-единственная подводная лодка, оснащенная термоядерными ракетами.

Безумная стратегия взаимного гарантированного уничтожения стала вытесняться в умах лидеров обоих блоков стратегией разумной достаточности вооружений.

В СССР к этому времени настало время «перестройки и нового мышления», которую провозгласил Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев М. С. Во внешней политике усилия были сосредоточены на сокращении ядерных вооружений. Во внутренней — на построение более свободного общества, но все же руководимого коммунистической партией. Гласность и свобода слова должны были дать новый творческий импульс людям в деле перестройки старой отживающей системы.

Горбачев стал рубить тот сук, на котором сидела вся коммунистическая система. Он, несомненно, знал, что делал, но не представлял всех последствий. СССР был тоталитарной империей, причем в высшей степени жесткой. Для ее существования необходим стержень, который бы держал все остальное — политику, экономику, армию, образование и другие пласты общества. И таким стержнем была КПСС. Партия держалась на безропотном и безоговорочном выполнении всех решений. Когда Горбачев замахнулся на святое святых — КПСС и стал на пленуме по кадрам в 1987 году «лупить» секретарей областного масштаба, стало ясно, что Союз рано или поздно распадется. Затем последовали реорганизации партийного аппарата. Разрушение партийных структур шло полным ходом и с колоссальной скоростью. Как говорил сам генсек: «процесс пошел». Партия перестала управлять страной. Люди поняли, что можно все, и стали избирать таких руководителей, которые им казались подходящими, многообещающими. Но они, как правило, оказывались некомпетентными.

Скованное ранее жестким управлением коммунистической партии и всеобъемлющим страхом советское государство не выдержало испытания гласностью и свободой слова. Накопленные за многие годы несправедливости и обиды выплеснулись на страницы средств массовой информации. Республики одна за одной стали объявлять независимость. Советский Союз доживал последние дни. Это тревожило не только Горбачева, который к этому времени стал президентом СССР, но и западный мир, беспокоящийся за судьбу и возможность рассеяния ядерного оружия.

Именно поэтому 27 сентября 1991 г. Президент США Джорж Буш выступил с инициативой по сокращению американского ядерного арсенала. Предполагаемые в одностороннем порядке сокращения затрагивали большинство видов нестратегического оружия, или, как их называли американцы, оружия театра военных действий.

Полностью снимались с кораблей ВМС корабельные ядерные средства, нестратегическое ядерное оружие подводных лодок, оружие морской авиации наземного базирования и атомные бомбы на борту авианосцев. Было предложено также сократить межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования.

Президент СССР Горбачев в ответном выступлении принял предложения Буша по тактическому оружию, но предложение ликвидировать межконтинентальные стратегические ракеты обошел молчанием.

И это не удивительно: СССР делал основную ставку на МБР наземного базирования, а США — на баллистические ракеты подводных лодок.

Ракета средней дальности РДС-10 снимается с боевого дежурства. Газета «Правда», 17 декабря 1987 г.

События, происходившие в 1991 году в Советском Союзе, грозили пугающей неопределенностью в смысле управления стратегическим и тактическим ядерным оружием. Хотя львиная доля оружия и средств его доставки находились на территории России, еще три республики — Украину, Беларусь и Казахстан — следовало теперь рассматривать, как ядерные государства. Осуществлять контроль над ядерными вооружениями президент СССР Горбачев мог теперь только при согласовании с руководством республик. Республики же пытались использовать, расположенное на их территории, ядерное оружие как средство укрепления своей независимости.

Россию и Запад встревожили слова одного из кандидатов в Президенты Украины Л. Лукьяненко:

«Ядерный потенциал, 20 процентов которого сосредоточено на Украине, кроме всего прочего, еще и большая ценность, собственность суверенного государства. И я бы не спешил его отдавать. А позже посмотрим, что с ним делать».

И вот наступил финал эйфорической феерии под скромным названием «перестройка», которую затеял Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. Два бывших секретаря республиканских компартий, ставшие к тому времени президентами России и Украины, — Борис Ельцин и Леонид Кравчук — и председатель Верховного Совета Беларуси Станислав Шушкевич распустили в Беловежской пуще Советский Союз. Все, что с таким мастерством и старанием было коммунистами создано, не менее мастерски было ими же уничтожено.

Стратегические бомбардировщики начали резать на металлолом. Журнал «Огонек», № 1,1990 г.

Не успели высохнуть чернила под документами Беловежской пущи, как в Москву прибыл Государственный секретарь США Бейкер с пожеланиями, чтобы все ядерное оружие бывшего СССР перешло к России.

Начался раздел имущества, в том числе и стратегических вооружений. По данным, опубликованным «Комсомольской правдой» 22 июня 1993 года, на территории бывшего Советского Союза образовалось 4 ядерные сверхдержавы с такими вооружениями: Россия — на вооружении 6915 стратегических и более 12000 тактических ядерных ракет. Украина — на территории находятся 1240 ядерных ракет и 416 ядерных авиабомб. Беларусь — на территории находятся 72 стратегические ракеты. Казахстан — на территории находятся 1040 стратегических ядерных ракет и 370 ядерных авиабомб. Более подробную расшифровку перечня ядерного оружия на территории Украины сделал в независимом расследовании В. Борейко.

Он считает, что в Украине находится 10 % всего стратегического оружия СССР. Это 2410 единиц ядерного оружия, в том числе 920 стратегических ядерных боеголовок. Не обделили Украину атомным оружием всех родов войск: ракетных стратегического назначения, военно-воздушных, военно-морских, сухопутных Стратегические и войск ПВО. Одних только стратегических ядерных ракет на Украине 116 комплексов, а по некоторым источникам — 176.

Ядерные ракеты схоронены на Украине в двух местах. Первое — пусковые шахты у города Первомайска (немного выше Николаева). Здесь находятся 560 ядерных боеголовок на 56 ракетах СС-24. Второе — пусковые шахты возле поселка Деражня Хмельницкой области. Здесь находятся 360 ядерных боеголовок на 60 ракетах СС-19.

Ракета СС-24 (по натовской классификации) может нести 10 ядерных боеголовок, а СС-19 — шесть. Некоторые — мощностью до 1 мегатонны.

База ядерного вооружения военно-воздушных сил находится у местечка Октябрьское южнее Николаева, два аэродрома стратегических бомбардировщиков — северо-восточнее Киева и в районе поселка Узин под Белой Церковью. На Украине еще есть 6 баз средних бомбардировщиков, около 11 баз тактических истребителей, 7 баз ПВО. На них могут находиться самолеты, несущие ядерные заряды — Ту-95, Су-24, МиГ-27, Су-17.

Возле Севастополя, Феодосии и в некоторых других местах несут боевую вахту 120 больших и малых кораблей, оснащенные крылатыми ракетами, подводные лодки и 230 самолетов морской авиации.

Достался ядерный арсенал и пехоте. 19 мотострелковых и 10 танковых дивизий на Украине имеют тактические ракеты средней дальности. Не исключено, что на них может базироваться 480 ядерных боеголовки. Но такие подсчеты уже представляют большие трудности.

Ракеты средней и меньшей дальности расположены в Луцке, Бродах и Червонограде Львовской области, Славуте Хмельницкой области, Белокоровичах, Высокой Печи, Липниках и Коростене Житомирской области, Глухове, Ахтырке и Лебедине Сумской области.

Вот какое «богатое наследство» оставил после своего краха Советский Союз на территории Украины.

* * *

Учитывая то, что вопрос о безъядерном статусе Украины до сих пор вызывает в обществе и СМИ дискуссии, я, на основании официальных сообщений тех лет, расскажу, как непросто и болезненно происходил процесс ядерного разоружения Украины. Тем более, что время и свойства человеческой памяти способствуют забвению того, что еще несколько лет тому назад волновало и будоражило общественность Украины и всего мира.

Вопрос о размещении ядерного оружия на территории Украины и его юридической подконтрольности возник еще до развала Советского Союза.

Высший законодательный орган Украины — Верховна Рада — в Декларации о государственном суверенитете торжественно провозгласила «о своем намерении стать в будущем постоянно нейтральной державой, которая не участвует в военных блоках и придерживается трех неядерных принципов: не принимать, не изготовлять и не приобретать ядерное оружие».

Парадокс заключался в том, что Украина, которая была составной частью СССР, считалась безъядерным государством, хотя все знали, что на ее территории ядерное оружие есть. Республика Украина находилась в таких железных объятиях военно-промышленного комплекса СССР, что каком-либо обсуждении с центром этих судьбоносных вопросов не могло быть и речи.

Так что ядерное оружие в Украине было и одновременно вроде бы его не было.

Впервые официально признал факт размещения на Украине ракетно-ядерных вооружений президент России Ельцин во время телемоста с США 5 сентября 1991 года. Как Борис Николаевич собирался это оружие забирать — оставалось неизвестным. Неясен был также ответ на главный вопрос — будет ли отвечать эта акция России национальным интересам Украины, интересам укрепления ее независимости и суверенитета?

Демонтаж боевых головок тактических ракет. Журнал «Новое время». № 5. 1993.

С созданием собственных вооруженных сил вопрос о размещении ракет стратегического назначения на территории Украины приобрел особый вес. Безъядерный статус Украины предполагал, что наличие на ее территории ядерного оружия является временным. Контроль над ядерным арсеналом на своей территории Украина пока оставляет за соответствующими структурами бывшего СССР, но сохраняет за собой право «вето» на его использование. Кравчук и Назарбаев предложили создать специальный телефонный аппарат четырехсторонней связи. Сигнал вызова одновременно раздавался у всех четырех руководителей ядерных государств. И хотя «ядерная кнопка» находилась у Ельцина в Москве, любой из членов четверки мог отменить приказ о запуске ракет. Таким образом, к примеру, президент Кравчук своим приказом хоть и не мог привести в действие ракеты, но мог заблокировать спорное решение. Но это было лишь право принимать участие в запуске, но не реальная кнопка. В этом была суть и двойственность ситуации.

После провозглашения независимости Украина начала выводить со своей территории тактическое ядерное оружие. Она объявила о своем намерении присоединиться к Договору о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ). Россия и США настоятельно торопили Украину и оказывали на нее всяческое давление.

Но существовал целый ряд конкретных проблем технического и финансового характера, без решения которых присоединение к Договору по СНВ было невозможно.

Первая — предоставление Украине гарантий ее безопасности. Вторая — решение вопросов о судьбе ядерных материалов, находящихся в боеприпасах. Третья — обеспечение безопасности ядерных боезарядов на территории нашей страны.

Украина также опасалась возросшей активности российских импер-радикалов, для которых независимость республики оставалась неприемлемой. Она была озабочена вероятностью поворота в политике России, при которой станет реальностью ядерный шантаж.

Именно в эти дни газета «Московские новости» распространила сообщение, что в российских военных кругах рассматривался вопрос о возможности обмена ядерными ударами между независимой Украиной и Россией. И хотя это сообщение Ельцин назвал «ядерной уткой», оно не на шутку встревожило украинских парламентариев и общественность.

Необходимо было также экономическое обеспечение ядерного разоружения Украины. Украина хотела бы иметь гарантии, что большая часть средств на эти цели будет получена от партнеров по ядерному сообществу. Соединенные Штаты заявили, что предоставят для проведения первоочередных работ около 175 миллионов долларов. Но этого, по мнению украинских экспертов, было мало. Киев оценивал компенсацию за ядерное оружие в 2,8 миллиардов долларов.

В 1992 году между Россией и Украиной до опасной черты обострились отношения из-за раздела Черноморского флота. В средствах массовой информации России стал подниматься вопрос о правовых основаниях передачи Хрущевым Крыма Украине.

Ельцин тренирует «украинскую команду на черноморской галере. Газета Post поступ. № 34. 1993.

Общественное мнение обоих государств было настолько взбудоражено, что 46 % опрошенных опасались, что между бывшими республиками СССР могут возникнуть вооруженные столкновения. Наиболее опасным конфликтом опрошенные считали конфликт между Россией и Украиной. В самой Украине подобного мрачного прогноза придерживалось меньше четверти населения (24 %), зато в России — подавляющее большинство (60 %).

Масла в огонь подлило еще и то, что президент России Ельцин на переговорах с президентом США Бушем заявил, что он сокращает стратегические ядерные силы в республиках, в том числе те, которые находятся на Украине.

Сделано это было без предварительных консультаций с президентами республик, на территории которых эти ядерные силы размещались. Президент Кравчук резонно спрашивал, как можно сокращать те силы, которыми не располагаешь. Он заявил, что приостанавливает вывоз ядерного тактического оружия с Украины до получения надежных гарантий о его последующем уничтожении. Позже под давлением США вывоз тактического ядерного оружия был продолжен и закончился полным его выводом.

В те дни Степан Хмара с трибуны Верховной Рады заявил: «Чтобы гарантировать свою территориальную целостность, Украине необходимо владеть хотя бы небольшим ядерным потенциалом, который бы выполнял роль сдерживающей силы». И он был не одинок в своем мнении.

Аргументы в пользу сохранения статуса Украины в качестве ядерного государства были такие. Экономический: наличие ядерного оружия позволит сократить оборонные расходы. Правовой: значительная часть ядерного арсенала бывшего Союза сделана на украинской руде, на предприятиях республики и ее специалистами. Политический: стать влиятельным государством Украина сможет, только сохранив свой ядерный потенциал.

Аргументы против сохранения ядерного статуса заключались в необходимости соблюдать Договор о нераспространении ядерного оружия. Нарушить его — значит надолго испортить имидж миролюбивой державы и получить жесткие санкции, которые больная экономика Украины тех лет не выдержала бы.

В начале 1993 года в Сочи был подписан Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-2) между Россией и США. Было почти втрое сокращено количество ядерных боеголовок и изменено соотношение носителей ядерного оружия в так называемой «триаде». Договор уже был подписан, Россия объявила себя правоприемницей СССР в вопросе ядерных вооружений, а безъядерный статус Украины, Беларуси и Казахстана все еще оставался неопределенным. Ракетные войска на их территориях оставались пока без государственной принадлежности.

Не упоминая Украину в Договоре СНВ-2, США и Россия тем самым подчеркнули, что новых ядерных держав не должно быть. Россия является единственным собственником всего ядерного арсенала и готова принять от Украины, Беларуси и Казахстана принадлежащее ей ядерное оружие.

Таким образом Ельцин перебросил решение договоренностей с Украиной на вашингтонскую администрацию. У нее, конечно, было больше рычагов и средств, чтобы добиться от ядерных республик бывшего Советского Союза выполнения взятых ими обязательств.

«Российско-американский Договор о СНВ-2 не возлагает на Украину каких-либо обязательств, — заявил хитрый Кравчук. — И его действие не распространяется на ее территорию».

Стало ясно, что Украина так просто не расстанется со своим ядерным статусом, а потребует за него высокую цену. Но на признание права собственности Киева на ядерное оружие США пойти не могли, Президент Клинтон прямо заявил: «Нам не нужны новые ядерные государства».

Продолжала давить на Украину и Россия. Министр обороны Павел Грачев угрожающе предупреждал, что задержка вывода с украинской территории ядерного оружия грозит «вторым Чернобылем» из-за недостатков в обслуживании ракет и боеголовок. Министерство иностранных дел Украины отреагировало мгновенно, заявив: «Как издевательство звучит запугивание о возможности повторения на Украине чернобыльской трагедии оттуда, откуда эта трагедия именно и пришла на нашу землю… Искусственно созданный ажиотаж вокруг ядерного оружия на территории Украины преследует цель добиться распространения юрисдикции России на это оружие и лишить Украину права на компенсацию за компоненты этого оружия».

Украина подтвердила свое право собственности на ядерные компоненты оружия, а не на ядерное оружие. Она не могла согласиться с тем, чтобы на ее территории находились иностранные войска, к чему привела бы юрисдикция России над ядерным оружием.

Соединенные Штаты, обеспокоенные тем, что в Верховной Раде усилились позиции сторонников сохранения ядерного статуса Украины, решили изменить свою тактику.

Американский министр обороны Лес Эспин предложил взять под совместный международный контроль, конечно — с участием США, ядерные боеголовки, размещенные в Украине, и обеспечить их безопасность.

Россия на это пойти не могла и поспешила подписать соглашение о судьбе ядерного оружия с Украиной. Восстанавливалось обслуживание военными российскими специалистами боеголовок и надзор над основными ракетными комплексами в Первомайске и Хмельницке. Снимались с боевого дежурства и разукомплектовывались 5 ракетных полков стратегического назначения. И, главное: Украина получала компенсацию за ядерные боеголовки в виде топлива для своих АЭС.

Процесс ядерного разоружения Украины значительно осложнился в 1993 году после удара США по Ираку. Министр иностранных дел Украины А. Зленко заявил: «Где уверенность, что даже предоставив Украине требуемые ею гарантии безопасности, Америка не забудет о них после вывода последней ракеты с ядерной боеголовкой с территории страны?».

Верховная Рада, ратифицируя Договор по СНВ-1, приняла «Основные направления внешней политики Украины», в которых подтверждались обязательства Украины стать безъядерной державой. Но председатель внешнеполитической комиссии Д. Павлычко предложил включить в них поправку, из которой следовало, что по историческим причинам республика стала «владельцем ядерного оружия, которое унаследовала от бывшего Советского Союза».

Объявив себя владельцем, парламент подтверждал, что ядерное оружие следует сохранить как гарант безопасности. Украина сохраняла это оружие под оперативным управлением Объединенного стратегического командования СНГ.

Такое решение украинского парламента вызвало бурю эмоций на Западе и в России. На грани срыва оказался Договор по СНВ-2, так как в нем были определены конкретные уровни сокращений, в которые для России были включены ядерные компоненты, задерживаемые Украиной.

Министр обороны Украины К. Морозов немедленно издал приказ, которым отменил все директивы Министра обороны России о расформировании стратегических частей и передал их в состав 43-й ракетной армии.

В интервью украинскому телевидению Министр иностранных дел А. Зленко объявил: «Новым элементом во внешнеполитической деятельности Украины является то, что она официально признала себя собственником ядерного оружия».

С подачи России основные западные партнеры, страны, входящие в НАТО, осудили стремление Украины сохранить ядерное оружие. Давление все нарастало, и к концу 1993 года, усугубленное глубоким экономическим кризисом, достигло максимума.

Украина в течение длительного времени сопротивлялась, не хотела отказываться от ядерного оружия, но в конце концов уступила давлению со стороны Москвы и Вашингтона. Этому способствовали обещания американской помощи, а также поставок Россией дешевой нефти и газа.

В течение некоторого времени Киев видел в ядерном оружии прежде всего «большую материальную ценность» и требовал от международного сообщества 2,8 миллиардов долларов на собственную программу по его ликвидации. Президент Клинтон выразил уверенность, что Украина выполнит свои обязательства и ратифицирует Договор по СНВ-2. А чтобы быть еще более уверенным, он преподнес рождественский подарок — 12 миллиардов долларов компенсации за полную ликвидацию ядерного оружия на Украине.

Политики правого и левого толка в целом одобрили перспективу ядерного разоружения Украины. «Финансы отрезвляют политику, — сказал один из лидеров украинской оппозиции В. Филенко. — Экономически мы сейчас ядерное оружие не потянем».

На трехсторонней встрече министров обороны Украины, России и США было признано, что Украина полностью выполняет свои обязательства, касающиеся ядерного разоружения. Украина, в свою очередь, не имела претензий к США и России.

Казалось бы, в этом непростом вопросе настала тишь и благодать. Но вот в октябре 2003 года Россия в одностороннем порядке стала строить дамбу от Тамани к украинскому острову Тузла. Когда до острова оставалось 100 метров, украинский политикум всех толков с удивительным единодушием встал на защиту территориальной целостности Украины. Тогда-то некоторые патриоты в Верховной Раде, на страницах газет и журналов снова подняли вопрос — а правильно ли сделала Украина, добровольно став безъядерной державой?

Доводы за возвращение Украины в семью ядерных держав основываются на том, что мир в последние годы очень изменился. По словам генерального директора Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), сейчас около 30 стран могут иметь технологии для создания ядерного оружия. Появились новые страны, владеющие этим оружием.

Пакистан имеет баллистические ракеты, способные наносить удары по центральным районам Индии. По оценкам аналитиков, пакистанский арсенал насчитывает 48 ядерных зарядов. Индия владеет от 55 до 110 ядерными боеголовками. Израиль не подписал Договор о нераспространении ядерного оружия и официально не признает, что им располагает. Но эксперты насчитывают в его арсеналах от 100 до 200 ядерных зарядов. По данным американской разведки, у Северной Кореи может быть до 10 ядерных зарядов.

И хотя эти страны находятся далеко от Украины и не могут представлять для нее непосредственной угрозы, но они существуют и свидетельствуют, что ядерное оружие расползается по миру, несмотря на все старания Совета Безопасности ООН.

Особое беспокойство вызывают страны Ближнего Востока — Иран и Ирак, которых подозревали и подозревают в стремлении к овладению оружием массового уничтожения. Эти страны находятся в регионах, приближенных к нашим границам.

Вольно или невольно статус ядерной державы повышает международный авторитет страны. До того, как Индия и Пакистан в 1998 году провели ядерные испытания, к ним относились как к хронически отсталым странам «третьего мира» с больной экономикой. Сейчас они приобрели совершенно иной международный вес.

Многие в Украине считают, что если бы она сохранила ядерное оружие, то это усилило бы гарантии суверенитета, подняло ее международный авторитет и укрепило ее национальную безопасность.

Возвращение утерянного статуса государства, имеющего ядерное оружие, не только не укрепило бы национальную безопасность, но поставило бы ее перед новыми испытаниями. Прежде всего, это было бы нарушением Декларации, в которой Украина взяла на себя обязательство быть безъядерной державой. Одновременно она нарушила бы Договор о нераспространении ядерного оружия, на что немедленно и негативно отреагировало бы международное сообщество.

А как же быть с неоднократными вызовами экономического и политического характера нашего северного соседа — России? Украина имеет все права обвинять Россию и США в несоблюдении международных обязательств, принятых ими в связи с присоединением к Договору о нераспространении ядерного оружия. Не выполняются также гарантии, которые были предоставлены в Будапеште 5 декабря 1994 года. Будапештский Меморандум подтверждал обязательства стран воздерживаться от экономического давления, которое может приводить к каким-либо политическим изменениям в Украине.

Все эти вопросы следует решать в соответствии с международными нормами и существующими договорами, а не с оглядкой на нереализованную силу.

А может ли вообще потянуть Украина тяжесть нового ядерного вооружения? Хватит ли у нее экономических, технических и интеллектуальных ресурсов для его реанимации?

По мнению доктора технических наук профессора Харьковского университета военно-воздушных сил Б. Кононова, из попыток вернуть Украине ядерный статус ничего не получится. Нет уже ни пусковых установок и шахт, ни командных пунктов. Нет в наличии ядерных боеприпасов и самих ракет. Отсутствуют специалисты, способные обслуживать эту технику. Украина не выпускает даже топливо для своих атомных электростанций, не говоря уже об оружейных ядерных материалах. Возвращение ядерного статуса потребует огромных финансовых затрат, которые непосильной тяжестью лягут на нашу экономику.

Более оптимистично смотрят на эту проблему специалисты по ядерной технике.

Член-корреспондент Национальной академии наук Украины профессор В. Толок считает, что Украина владеет технологией добычи урановой руды и имеет ее запасы на своей территории. Многие АЭС используют те же материалы, которые применяются при создании ядерного оружия. Технологии обогащения урана можно создать очень быстро. Для этого есть достаточное количество высококвалифицированных специалистов. Но для того, чтобы получить ядерные заряды, требуются большие производственные мощности и значительные финансовые средства, которых, скорее всего, Украина сейчас позволить себе не может.

Что касается средств доставки ядерных зарядов — ракет, то в этом деле наша страна была одной из ведущих в военно-промышленном комплексе бывшего Советского Союза. Такой она осталась и по сегодняшний день.

Днепропетровский «Южмаш» был основным изготовителем межконтинентальных баллистических ракет для Советской Армии. Самая мощная ракета РС-20, которую американцы назвали «Сатаной» (по натовской классификации СС-18), была и остается до сих пор в арсенале ядерного оружия России. По своей разрушительной силе, как утверждают эксперты, одна такая ракета в 4–5 раз смертоносней, чем все армии воюющих стран во Второй мировой войне.

В современной ядерной войне, говорят военные специалисты, не нужны крупные группировки войск. Она начнется и закончится мощными ракетными ударами высокоточного оружия, наносимыми за короткое время. Основными ударными силами в ней будут стратегическая авиация и военно-морской флот, которые сами фактически участвовать в боевых действиях не будут. Самолеты и корабли будут только подносчиками боеприпасов до рубежей пуска ракет. Стратегические крылатые ракеты автоматически находят нужные цели и поражают их со стопроцентной вероятностью. Не будет ни фронта, ни тыла. Все объекты делятся на поражаемые и непоражаемые. Если одна из противоборствующих сторон не сможет ответить ударом на удар, уничтожить цели на чужой земле, — она обречена.

В такой войне Украина победить серьезного противника никогда не сможет. А быть обладателем ядерного оружия, чтобы только пугать вероятного агрессора, — слишком дорогое удовольствие. Для возврата ядерного статуса Украине, как считают эксперты, необходимо истратить 2 миллиарда долларов. Да, Украина способна стать ядерной державой, но это ей сейчас не нужно.

* * *

В сентябре 2006 года я решил съездить в Багерово и посмотреть, что стало с 71-м полигоном Военно-Воздушных Сил СССР. Как и следовало ожидать, никаких сведений о нем за все доперестроечные годы ни в газетах, ни по радио, ни на телевидении не появлялось.

И только иногда в разговорах с бывалыми летчиками всплывало название этого аэродрома. Да и то, собеседники сразу становились серьезными и немногословными. Некоторые же проявляли беспокойство и излишнюю бдительность. Однажды в 1960 году в Одесской области в пивной станции Рауховка, близ которой находился знакомый мне с детства аэродром, мои захмелевшие собеседники даже сдали меня военному патрулю. Пришлось потом долго объяснять в комендатуре, откуда я знаю секретное слово «Багерово».

Электричка подошла к чистенькой платформе и аккуратному станционному домику с надписью «Багерово». Прямо за станцией располагался бывший военный городок. Никаких следов проходной и колючей проволоки нет. Дорога, которую я, казалось бы знал, была незнакомой. Нет и в помине нашей первой барачной казармы, нет летней эстрады. Исчезли все старые одноэтажные домики, зато вырос и расширился жилой городок. Возле магазина — небольшой базарчик с овощами и фруктами, но людей на нем почти нет.

Станция Багерово. 2006 г.

Центральную улицу я все же признал. Еще в электричке одна из женщин, работавших когда-то в городке, сказала мне, что в поселке есть улица Чернореза. Дорогу к этой улице я спросил у подозрительного вида парня, который назвался мордвином Володей.

— Вы, я вижу, нездешний. Зачем вам улица Чернореза? — с интересом и смутной надеждой спросил меня парень.

— Я когда-то служил в этих местах под командованием генерала Чернореза. Приехал посмотреть, что стало с когда-то прославленным городком.

— Лучше никуда не идите и ничего не смотрите. Нечего уже смотреть. Все, что можно было, разрушили, растащили. От сооружений и зданий одни развалины остались. С тех пор, как военные отсюда ушли — все уничтожено. А улица Чернореза вон там за деревьями, на ней церковь стоит.

Он еще раз взглянул на меня испытующим взглядом.

— Что-то трубы в горле полыхают, похмелиться бы…

Получив свою купюру, парень мгновенно растаял в кустах.

Церковь оказалась бывшим особняком генерала. Над входом в двухэтажный домик установлен восьмиконечный крест. Такой же крест возвышается над крышей.

В доме генерала Чернореза сейчас — церковь. 2006 г.

В церкви подошел к молодому священнику, отцу Александру, который только окончил службу. Он, конечно, ничего ни о полигоне, ни о генерале не знает. Посоветовал мне обратиться к церковному старосте Степану Ивановичу, бывшему майору части, располагавшейся в Багерово.

Но от майора, кроме бесконечных «Спаси вас ангел-хранитель!», ничего толком я добиться не смог.

По бетонным плитам Центральной улицы отправился в сторону военной части городка, где располагались казармы, комендатура и штабные здания.

Уже издали я увидел запустение и разруху. Вот казарма, от которой остались стены с окнами, заложенными блоками песчаника. Видимо, какое-то время предпринимались попытки оградить постройку от полного разрушения. Но человеческая алчность и беспамятство победили. Крыша и все ее конструкции исчезли, а внутреннее пространство казармы поросло высокой травой.

Наша бывшая казарма. 2006 г.

Далее на моем пути выросли руины бывшей котельной. Над ними возвышалась только чудом сохранившаяся кирпичная труба. Было такое впечатление, что котельную не просто разобрали, а — подорвали. Огромные бетонные перекрытия лежали на остатках стен. Их бы тоже растащили на кирпичи, но это представляло угрозу для жизни.

Развалины котельной. 2006 г.

А вот и одно из производственных зданий, в которых мы когда-то работали с изделиями. От него остались только ряды железобетонных столбов. Их не так просто извлечь из земли, но скоро и они исчезнут. В таком же состоянии и другие помещения лабораторно-испытательных объектов аэродрома.

Бетонные столбы еще стоят. 2006 г.

Жалкий вид представляют наблюдательные вышки, зияющие пустыми глазницами окон. Все, что только можно было унести, — унесено. Остались только голые остовы, на которые особенно горько смотреть. Ведь здесь когда-то проводилась работа по руководству полетами новейших советских стратегических бомбардировщиков.

Остатки башни. 2006 г.

Лучше всего сохранилась основная взлетно-посадочная полоса аэродрома и ее рулежные дорожки. Сработанная из высокопрочных бетонных плит, она выдержала испытания перестройкой, разрухой и безразличием. Отчасти оттого, что такие мощные пласты железобетона не так-то просто было разворовывать. Да и к тому же, в примитивных хозяйствах местных жителей трудно было найти им применение.

Так что аэродромные полосы, рассчитанные когда-то даже на аварийную посадку «Бурана», все еще готовы к полетам. Они ждут своих новых хозяев, но не знают — каких. Наше государство с его министерством обороны ими не очень интересуется, а другие претенденты на такое, почти бесхозное хозяйство, пока претендовать не решаются.

Заброшенное здание аэродрома. 2006 г.

Вокруг аэродрома и его сооружений ходят разные слухи. Говорят о скрытых подземных сооружениях, в которых, возможно, хранится военное имущество старых времен. Находятся «свидетели», которые утверждают, что проникли даже в подземный аэродром, скрытый до сих пор от глаз непосвященных людей. Кое-кто распускает вымыслы о повышенной радиоактивности почвы и остатков конструкций. Слухи основываются на том, что самолеты из Багерово летали на полигон Семипалатинска для участия в испытаниях советских атомных бомб. Они проходили сквозь радиоактивные облака, где отбирали пробы частичек ядерных взрывов. После возвращения на базу самолеты дезактивировались. Зараженные продукты дезактивации, некоторые элементы техники якобы были захоронены и представляют опасность до сих пор. Но замеры уровня радиационного фона в районе аэродрома показали, что он не превышает среднего уровня для Крыма. Так что разговоры о том, что в Багерово неблагоприятная радиационная обстановка, не имеют основания.

Осталась только труба. 2006 г.

Побродив некоторое время около остатков сооружений аэродрома, я снова возвратился в поселок. Путь мой лежал мимо капитальных двухэтажных жилых домов, которые когда-то предоставляли офицерам полигона. Возведенные еще в сталинские времена, дома отличались добротностью постройки и высоким для тех времен уровнем комфортности. В них до сих пор живут военнослужащие, вышедшие в отставку.

С одним из них, Виталием Павловичем, мне удалось поговорить во дворике его дома. В прошлом подполковник авиации, он в 1974 году тоже заканчивал в Багерово курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС). Эти курсы являлись, как я понял, приемником наших курсов, которые в 1955 году еще не имели официального названия. Вспомнил он фамилии и звания некоторых знакомых преподавателей. И хотя конкретно мы не говорили о предметах нашей учебы и ограничивались таким широким понятием как «изделие», но друг друга понимали. С тех пор, как в 1996 году прошел последний выпуск штурманов Высшего военного училища и летная воинская часть была расформирована, в Багерово начался период запустения.

КУОС — курсы усовершенствования офицерского состава. 2006 г.

Виталий Павлович пожаловался на то, что в городке нет работы, на которой могли бы отводить душу отставники. Тяжело с работой и для членов семей. Офицеры, находящиеся в запасе, особенно близко к сердцу принимают разруху аэродрома и его сооружений. Им непонятно безразличие властей к тому, что еще осталось от былого величия.

От прошлого сохранился в целости только Дом офицеров, за помещения которого уже идут бои между предпринимателями. Но председатель поселкового совета пока успешно отбивается от настойчивых претендентов. Он, во чтобы то ни стало, хочет сохранить Дом офицеров.

Время между двумя электричками, в Керчь и обратно, сплывало быстро, и я поспешил посетить Дом офицеров. С ним у всех нас было связано много приятных воспоминаний.

Дом офицеров представляет собой импозантное здание, построенное в стиле сталинского классицизма. Арочный портик, опирающийся на четыре колонны, делает его легким и воздушным. На фронтоне до сих пор гордо сверкает пятиконечная звезда. Внешне он очень напоминает санаторное здание, но ни рядом, ни внутри нет людей. Жизнь здесь давно остановилась, о чем свидетельствует полное отсутствие афиш и объявлений.

Одинокая дежурная, Людмила Николаевна, с любопытством посмотрела на уже немолодого посетителя и поинтересовалась целью моего визита:

— Приезжают офицеры, когда-то служившие в гарнизоне. Заходят в зрительный зал, вспоминают свои молодые годы. Обязательно фотографируются на лестнице под единственным панно, оставшемся с тех времен.

— А почему у вас так пусто? — поинтересовался я.

— А кому ходить? Молодежь на работе в Керчи, приедет с работы — ей не до развлечений. Старики вообще не заходят. Даже — когда кино идет. У всех сейчас телевизоры, из дому не выходят. Вот хотят у нас здание под торговый комплекс забрать…

На лестничной площадке висит одно из жизнеутверждающих произведений бывшего ГлавПУ, олицетворяющее монолитную сплоченность Вооруженных Сил Советского Союза — армии, флота и авиации. Чтобы не разочаровать дежурную, я попросил ее сфотографировать меня под этим символом былого могущества.

Но, как ни странно, ностальгических и грустных чувств я не испытал. Впечатление было такое, что хожу я по какому-то музею. Все это давно отошло в прошлое, и еще большой вопрос, стоит ли о нем жалеть.

Патриотическое панно в доме офицеров. 2006 г.

Несколько часов, проведенных в Багерово, пролетели неожиданно быстро. И вот я уже снова сижу в электричке и смотрю из окна на неузнаваемо красивую станцию. Вдруг взгляд мой останавливается на чем-то до боли знакомом. Из-за кустов сирени выглядывает статуя летчика, щедро покрытая алюминиевой краской. Летный шлем с очками, большой планшет и поднятая к глазам рука не оставляют сомнений — он на страже и готов в любую минуту взлететь в небо. Самое интересное то, что эта фигура сохранилась с тех времен, когда мы впервые появились на полигоне. Изменились люди, изменился полигон, изменилась страна, а он, этот старый служака, даже позу не изменил. Не правда ли, это напоминает кое-кого из ныне живущих?..

Он по-прежнему готов к полету. 2006 г.

* * *

Выпускники радиотехнического факультета Харьковского политехнического института 1955 года не забывают друг друга. Раз в пять лет они съезжаются в Харьков из разных стран: России, Беларуси, Израиля, Канады, США. Собираются на ступеньках электрокорпуса, с удивлением узнают друг в друге полузабытые характерные черты, резвятся, как дети, а потом за дружеским столом вспоминают студенческие годы. Харьковчане, которых всегда было большинство, собираются еще и в мае ежегодно. И что удивительно — на эти встречи все чаще приезжают и из других городов: Киева, Полтавы, Москвы. С годами нас тянет друг к другу все сильнее и сильнее. К сожалению, многих уже нет в живых, но их заменяют те, кто по каким-то причинам не приходил на встречи раньше. Приезжают с детьми и внуками, в результате чего численный состав пока еще держится на стабильном уровне.

Такой уникальной верности удивляются другие выпускники, удивляемся и пытаемся объяснить причину этой привязанности и мы сами.

На мой взгляд, она обусловлена тем, что на радиофак в те годы поступали лучшие из лучших, которые ценили не только знания, но и моральные ценности. В те послевоенные годы еще не были обесценены ни медали за успехи в учебе, ни искренность человеческих отношений, ни дружеская верность и взаимовыручка.

Другим важным фактором было то, что в тот далекий 1950-й год на радиофак поступило много бывших военнослужащих — солдат, летчиков, моряков. Они прошли войну, успели повоевать и знали цену жизни. Им, отставшим в учебе на несколько лет, было нелегко идти наравне со вчерашними десятиклассниками. Но они были целеустремленны и настойчивы. И самое главное — между старослужащими и школярами установилось редкое в таких случаях доверие и желание помогать друг другу. Одни помогали в учебе, другие — в жизненной мудрости. Фактически школьники получили близких наставников, которым могли довериться, а старослужащие — бескорыстных репетиторов, помощников и товарищей.

Юбилейная встреча выпускников радиофака. 2000 г.

Я утверждаю, что именно старослужащие сыграли главную роль в нашей более чем полувековой дружбе. Юра Бутрим, Коля Малых, Петя Иванов, Игорь Смирнов, Слава Щербов, Петя Семеновский, Витя Бахарев — вот далеко не полный перечень тех, кому мы обязаны тем, что встречаемся до сих пор.

В 1980-х годах стали уходить в отставку по возрасту те, кто был призван в 1955 году. Все они служили на командных должностях в разных краях Советского Союза. К сожалению, специфика работы и режим секретности не давали им возможности рассказывать о своей служебной деятельности. Расспрашивать об этом тоже было не принято. Поэтому сохранились только некоторые фрагменты последних лет их службы. Уточнять эти данные сейчас невозможно, так как большинства из них, увы, уже нет в живых.

Полковник Кобыляцкий Юрий Николаевич был главным инженером РТБ на аэродроме морской авиации в Оленогорске. Когда-то в наших шутейных опросах он мечтал быть майором. Последние годы он иногда приходил на наши встречи в белой морской форме при всех орденах. И ему, и нам это очень нравилось. Умер в 2004 году от инфаркта.

Полковник Камплеев Константин Васильевич служил сперва начальником отдела КИП, а потом — главным инженером в Свердловске-45. Он и в армии был душой общества, организатором КВН и выездов на природу.

Последние годы Костя работал с молодежью на станции юных техников. По-прежнему был весел и жизнерадостен. Умер в 1998 году от лейкемии.

Полковник Константин Камплеев с дочерью Оксаной. 1980 г.

Подполковник Коваленко Григорий Кириллович закончил службу в 1983 году в должности начальника сборочной бригады, прослужив в одной и той же воинской части в городе Полтава 27 лет. Он неизменно приезжает с женой на наши встречи, принимает активное участие в их организации и продолжает писать стихи. На одной из последних встреч прочел стихотворение, посвященное горестным раздумьям о прошлом и настоящем атомного оружия бывшего Советского Союза.

С разрешения автора я привел его полностью, так как оно отражает точку зрения тех, кто честно и надежно охраняли спокойствие страны, и ничуть не сожалеют об этом.

Ядерным друзьям соратникам

Подполковник Григорий Коваленко. 1974 г.

Майор Караванский Виктор Филимонович работал в сборочной бригаде в Белоруссии в поселке Мачулище. Техника радиационной безопасности на объекте оставляла желать лучшего. Со временем большинство членов бригады умерло. Виктор умер от лимфолейкоза в 1995 году.

Майор Виктор Караванский. 1976 г.

Из одиннадцати человек, которые осваивали атомные бомбы в Багерово, четыре — успешно прослужили положенный срок и вышли в отставку. Четыре — демобилизовались в ближайшие годы, два затерялись (мне о них ничего неизвестно), и один трагически погиб.

Из такого же количества выпускников, которых оставили в Москве работать с баллистическими ракетами, полковниками стали Яковчик Вилен Иванович и Могильченко Николай Александрович. Остальные вышли в отставку подполковниками.

Полковник Вилен Яковчик. 1982 г.

Полковник Могильченко уже более 30 лет преподает «Теоретические основы радиотехники» в Киевском военном училище связи. Почетный радист СССР. Постоянный участник наших встреч и их неутомимый кинохроникер.

Полковник Николай Могильченко с женой Валерией. 1987 г.

Подполковник Демьяненко Юрий Александрович определял параметры нисходящих участков траекторий головных частей первых МБР на Камчатке. Участвовал в определении орбит первых искусственных спутников Земли и космических кораблей, облетающих Луну. В 1969 году назначен научным сотрудником в Головной институт космической связи. В 1980 году защитил кандидатскую диссертацию по космической связи. После увольнения в запас в 1987 году по сей день работает в системе международной спутниковой связи «Иридиум».

Подполковник Юрий Демьяненко. 1981 г.

Подполковник Баранов Юрий Александрович принимал участие в запусках первых МБР. Преподавал в Казанском училище ракетных войск, работал в военной приемке на заводах Харькова. Умер в 1999 году.

Подполковник Юрий Баранов. 1981 г.

Остальные участники этой группы работали на полигоне Байконур и участвовали в запусках и испытаниях межконтинентальных баллистических ракет разных модификаций и космических объектов разного назначения.

Была еще небольшая группа из трех человек, которые после призыва были направлены на работу в Военную инженерную радиотехническую Академию им. Говорова.

Солодовников Геннадий Константинович стал полковником, доктором технических наук, профессором, лауреатом Государственных премий СССР и УССР. Участвовал в научной экспедиции в Антарктиду. Умер в 1997 году.

Подполковник Гарцуев Вадим Михайлович защитил кандидатскую диссертацию по военной кибернетике. Вышел в отставку в 1981 году, сразу же по истечению 25-летнего срока службы.

Майор Хорошавин Роман Юрьевич был начальником учебной лаборатории.

Это была наиболее эффективная в научном отношении группа. Они всю свою военную службу провели в Харькове, поэтому могли полностью сосредоточиться на науке.

Система Министерства среднего машиностроения, кроме меня, не оставила в покое и Володю Кузнецова. Того, который «здоров, как бык». Вместо службы в Тростянце, где он мечтал разводить козочек и свиней, после демобилизации он попал в закрытый город «Арзамас-16». Там он и умер в 1992 году.

Неблагополучное положение с радиационной безопасностью, в результате которой Юрий Баранов со временем умирали офицеры, имело свои причины. Это объяснялось не столько отсутствием должного контроля, сколько тем, что первые изделия давали высокое гамма-излучение, то есть «фонили». Только после того, как в модернизированные («тройка-И») изделия поставили дополнительные источники нейтронного излучения, стало возможным существенно уменьшить количество ядерного вещества и сократить радиоактивное излучение. С января 1961 года работа с ядерными боеприпасами для личного состава стала считаться безопасной. Во всяком случае — с юридической точки зрения.

Подполковник Николай Скусинец. 1983 г.

Вот такой вклад в оборону бывшего СССР внесли выпускники 1955 года радиотехнического факультета ХПИ. Это был, пожалуй, самый милитаризованный выпуск за все послевоенные годы.

* * *

Что бы там ни говорили, но атомное оружие спасло мир от третьей мировой войны. Балансирование на грани войны сдерживало каждую из противоборствующих сторон от последнего фатального шага. Взаимное гарантированное уничтожение друг друга становилось реальностью, а расходы на гонку вооружений — непосильной тяжестью.

В последние годы холодной войны расходы на вооружение росли со скоростью двух процентов в год и составляли 25–30 процентов объема совокупного мирового продукта. Согласно данным американской общественной организации «Мировые приоритеты», в 1986 году на земле на военные цели тратилось 800 миллиардов долларов в год, то есть каждую минуту на вооружение уходило 2,5 миллиона долларов. Дошло до того, что на каждые 43 человека на земном шаре приходился один солдат, тогда как один врач — на 1030 человек.

Так дальше продолжаться не могло. Альтернативой ядерной войне могло быть только разоружение. И обе стороны — США и СССР — пошли на резкое сокращение ядерного оружия, продолжая привычно пугать друг друга страшилками типа «звездных войн» и «адекватными ответами».

Горы накопленного оружия, высокие военные технологии и гигантские железобетонные сооружения оказались невостребованными. Сотни миллиардов долларов были выброшены зря. Эти миллиарды и сейчас еще можно увидеть своими глазами в том же Крыму. О заброшенном и забытом полигоне 71 ВВС я уже рассказывал. Таких объектов на полуострове можно насчитать несколько десятков. Чего стоят подземные укрытия для подводных лодок в Балаклаве, которые тоже оказались никому не нужными. А так называемый «бункер Берии» в поселке Веселом, где хранился ядерный боезапас авиации Черноморского флота.

На одном из таких сооружений, зримо воплощающем безумную трату наших с вами денег, стоит остановиться особо. О нем стало известно совсем недавно.

На трассе Ялта-Севастополь в районе села Морозовки неприметная дорога сворачивает в сторону горы Нишан-Кая. Здесь в 1977 году было начато сооружение «объекта 221» — запасного командного пункта Черноморского флота. В случае термоядерной войны адмиралы планировали отсюда отдавать приказы кораблям, несущим боевую службу в Средиземном море и других морях Мирового океана.

На глубине 180 метров в монолитном теле горы сооружена многоэтажная система железобетонных помещений общей площадью в 13,5 тысяч квадратных метров. В трех блоках высотой и шириной 16 метров и длиной 130 метров должны были размещаться узел связи, обеспечивающий связь с кораблями через спутники, информационно-вычислительный центр, автономная система жизнеобеспечения. Внутренние помещения могли вместить сотни офицеров штаба, связистов и обслуживающего персонала.

К подземным сооружениям вели 500-метровые горизонтальные ходы, заканчивающиеся двумя железобетонными строениями на обеих сторонах горы. На внешних сторонах этих стен для маскировки нарисованы краской окна. Издали это походило на обыкновенные курортные дома.

Для сооружения «объекта 221» необходимо было выработать сотни тысяч кубометров тяжелого грунта. Чтобы как-то скрыть этот грунт, был специально построен фальшивый карьер, якобы добывающий этот грунт.

К 1987 году все проходческие и строительные работы были завершены. Строители приступили к прокладке систем вентиляции, кабельных линий, облицовке блоков. Начался монтаж секретной аппаратуры и оборудования.

Но Советский Союз распался, финансирование в 1992 году было прекращено и объект законсервировали. Еще шесть лет ему мучительно искали применение, а в 1998 году его стали грабить. Грабят до сих пор, в чем может убедиться каждый любознательный турист.

Подземное сооружение «объекта-221». 2007 г.

Сколько было истрачено денег на его строительство, никто никогда, очевидно, не узнает. Подобный проект с примерно такими же целями в свое время осуществили Соединенные Штаты в Скалистых горах. Он тоже должен был выдержать прямое попадание водородной бомбы.

Вот мы и подходим к неутешительной мысли о том, что и США, и СССР все послевоенные годы бессовестно дурили и обирали свои народы. Ни одна из сторон нападать друг на друга не рисковала, но устрашающие позы демонстрировала с завидной изобретательностью и постоянством. И обе — панически боялись друг друга.

А мы, оболваненные пропагандой о, якобы, человеконенавистнических планах империалистических агрессоров, всему этому верили. От нас требовали все туже затягивать пояса, и мы безропотно их затягивали. Ненасытному военному молоху отдавали большую часть национальных доходов, светлые умы ученых и лучших специалистов, лучшие годы своей жизни.

Советский Союз выдохся первым. Разрядка и разоружение стали не политической, а экономической необходимостью. А развитой социализм оказался такой же обманкой, как и нарисованные окна на железобетонных стенах «объекта 221».

Так не хочется верить в то, что все усилия, направленные на противостояние капиталистическому миру, были напрасными. Хочется найти в них хоть какой-то тайный смысл, какое-то логическое оправдание, какую-то великую идею. Но все попытки оправдания разбиваются о простой факт: партийные деятели самого высокого ранга сами отказались от своих коммунистических догм, от построения социализма и стали строить еще вчера проклинаемый ими капитализм. Почти два десятка миллионов рядовых коммунистов или молча проглотили новые инициативы, или с привычным энтузиазмом их поддержали. Что выйдет из этого нового строительства — еще никто не знает, ведь и капитализм строится так же неумело, как и социализм.

Единственным утешением становится то, что, однажды устрашившись созданного собственными руками монстра, оба великих обманщика смогли придержать его на цепи в подземельях арсеналов. И на этом — большое спасибо.