«Вот попал, вот попал. Предатели! Суки! Подставили и заменили… Подставили и заменили. Это переворот. Конечно, переворот. Государственный, причём. Самый что ни на есть… И кого подставили, кого и кто? Расстрелять. Расстреля-ать. Всех расстрелять. Только расстрел… Это же надо на кого замахнулись. На самое высокое лицо в Государстве. На… меня! Суки! Сволочи! Меня подставили, меня заменили… Меня… Ах, вы ж, суки… ах, вы ж… предатели… С руки ели, а я им ещё ордена давал, деньги, звания, проступки прощал… А они… Неблагодарные! И когда? Когда? Перед самым моим президентством! Менты поганые! ФСО засраное. ФСБ подлючее! Предатели! Это же хуже подсечки, хуже…», тревожно билось в голове премьера, при этом лицо его внешне оставалось спокойным, точнее замороженным. Только тревожно пульсировали тоненькие жилки на висках, выдавая высокое нервное напряжение. Глубоко дыша, премьер машинально помассировал виски, сжал затылок. Ответы в голову не приходили. Идеи бились в голове, как картофелины на вибросите, суматошно и бессистемно, только давление поднимали. И что ему дальше делать он не знал.

Ухватился за одну тонкую мысль: нужно встретиться с Надеждой-Наденькой, она поймёт, посоветует, пожалеет… Она… Хотя бы!

Решено: к ней!

Министерство по делам молодёжи находилось где-то на улице Казакова, Виктор Викторович это знал, но в каком именно доме? Не знал. Эх, Вова бы Останин, его начальник личной охраны… Но Вовины телефоны не отвечали. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Значит подполковник сменил номера телефонов или его самого сменили. Его, скорее всего. Ладно, с этим потом разберёмся, отмахнулся он. Включил компьютер. Благо Конь, который Сивоконь, начальник охраны или службы безопасности местного прокурора, в это время, из окна домика начальника охраны слышно не было, но видно было хорошо, о чём-то беседовал со своим подчинённым садовником. Жестикулировал, размахивал руками, грозил кому-то за спину пальцем… Садовник внешне соглашался, кивал головой. На улице было солнечно, лицо Коня бордово-красное, похоже начальник охраны изрядно уже приложился к коньячным запасам «олигарха». Нёс службу.

Виктор Викторович быстро сел к столу, включил компьютер, нашёл в Интернете иконку «карты», ввёл название улицы и, открыл поиск. На экране возникла стрелка указывающая расположение дома. Вот он. Нашёл.

С окраины следовало добираться или на автобусах, либо на метро, либо на маршрутках. Все варианты рискованны, но маршрутным такси быстрее. Имея кое-какой опыт работы в разведке, пусть и в прошлом, он знал, все возможные места его появления уже перекрыты. Наверняка. Телефоны на прослушке. Его портрет, и словесный тоже, размножены и разосланы. Полиция озадачена, ФСБ — озабочены. Не всё ФСБ, конечно, часть его. Но какая часть, какая? Вряд ли худшая. Значит контрразведка. Это плохо. Он рискует, сильно рискует. На авось вряд ли удастся проскочить, но всё же. Адрес и место работы его любимой, эфэсбешники могли и не знать. И последний разговор с ней не засечь… Хотя, это призрачная надежда, пеленгаторы сейчас у них не те, что были раньше, в сто крат лучше, но надежда оставалась, теплилась и грела… Наденька! Надюша!! Авось! К тому же, он обещал. Прихватив со стола сивоконевский сотовый телефон, махнув Коню — я сейчас, выскочил мимо охранника за ворота. Троллейбусом он не поехал, снял частника, указал адрес: метро «Красные ворота». Водитель, из «понаехавших», маршрут не знал. Тогда в центр, приказал пассажир. Этот адрес мигранту был знаком. Поехали.

Где-то между метро «Красные ворота» и метро «Курская», несколько раньше нужного адреса, Виктор Викторович вышел. Надвинув козырёк фуражки на глаза, часто и неприметно оглядываясь прошёл до указателя нужной улицы, свернул на неё, поднялся на пешеходный переход, остановился в центре, вновь огляделся, топтунов за ним не было… двинулся дальше. Всё ещё не решив, как ей всё объяснить, как рассказать, волнуясь, вновь перезвонил на её сотовый.

Она мгновенно ответила. Вновь обрадовано вскричала. Сказала, что будет его ждать в своей машине (Кстати, его подарок). Уже бежит, бежит-бежит-бежит, спускается…

На стоянке её ярко-красная двухместная «тойота» выгодно отличалась праздничным цветом, блеском и чистотой от серых и чёрных спин других разномастных авто. Как и его Наденька, естественно, от других женщин, от всех-всех, остальных, с любовью и нежностью подумал Виктор Викторович. И открыл пассажирскую дверь красной «тойоты». Ещё не видя, она потянулась к нему, её глаза искрились счастьем ему навстречу… и тут же в испуге, отстраняясь, погасли…

— Вы… куда это? — Как от озноба прижимая руки к груди, незнакомым голосом воскликнула она. — Вы ошиблись… Вы…

— Это я, Наденька, я! — Садясь и закрывая дверь, признался он.

Она отшатнулась.

— Я не поняла… Извините, вы кто? Я вас не знаю. И вообще… Выйдите, пожалуйста, выходите! Ко мне сейчас должны прийти. Мне нужно ехать. Убирайтесь, вам сказали, немедленно. Убирайтесь, ну! Я позову полицию.

— Надя, Наденька, не пугайся. Не надо никакой полиции. Я сейчас объясню. Это я, Виктор Викторович…

— Ты?! То есть вы?! Вы смеётесь, шутите? Какой вы Виктор Викторович? Я не знаю никакого Виктора Викторовича. Уходите, вам сказали, убирайтесь. Я никуда не еду. И вообще… Лю-юди-и!

— Наденька, Натуся, не кричи! А хочешь, я тебе скажу, какая у тебя татуировка на пояснице, где на твоём теле самые сладкие места, какие цветы ты любишь, где мы встречались, кто тебе подарил эту машину, кольцо с бриллиантом, эти серёжки, сказать?

— Караул, люди, маньяк! Полиция! Убивают! — Тем же незнакомым высоким голосом вскричала она, открывая дверь машины со своей стороны.

Виктор Викторович перехватил руку, закрыл дверь. Она, отстраняясь, испуганно вжалась в спинку сиденья.

— Наденька, родная, послушай… Послушай, пожалуйста, успокойся, мне нужно кое-что тебе рассказать, пояснить… Ты поймёшь. Мне нужна помощь. — Хотя уже понимал, она не поверит ни единому его слову. Она в шоке! Как и он. — Наденька, я понимаю, но скажи, ты голос мой узнаёшь, он не изменился? Послушай голос… Голос…

Девушка, испуганно выпучив глаза, отрицательно мотала головой. Её трясло. — Нет, нет, нет… Вас подослали. Подослали… Кто, кто вас подослал? Она? Она, да?

— Натуся, кто она, кто? Я не понимаю.

— Он или его жена. Вы киллер, да? Убийца?

— Да нет, конечно, это я, я…

Девушке удалось всё же открыть спасительную дверь, она выскочила из машины, на полусогнутых, некрасиво, размахивая руками бросилась бежать…

— А-а-а… Полиция! — на бегу кричала она. — Помогите! Убивают!

От нескольких машин, на стоянке, к ней на помощь бежали двое, от подъезда охранник, поодаль остановился минивэн с затемнёнными стёклами. Ну вот, началось, псы приехали. Засекли.

Пришлось убегать. В его возрасте это будет не легко, понимал Виктор Викторович, физическая подготовка была, и навыки тоже, но против молодых «борзых», в данном случае по виду явно эфэсбешников, шансов было не много. Но у него была фора: расстояние. Лишь бы не стреляли.

— Стой, стрелять буду! Стой! — послышалось за спиной, и грохнул выстрел…

Следующий будет на поражение, мелькнуло в голове беглеца, но его натренированное подсознание уже скомандовало. Он пригнулся, бросился за стоящий фургон, сделал кувырок, зайцем заскакал между машинами. Преследователи похоже выпустили его из вида. Но стоило ему неудачно выглянуть из-за капота машины, как они его увидели.

— Вон он! Вон он! Я его вижу. Стоять! Стоять, сказали! Стой!

И снова выстрел. Громкий, но похоже опять в воздух. Свиста пули не было, и шлепков или звона рассыпавшихся стёкол поблизости тоже. Боятся чужие машины повредить, мелькнула мысль. Или отжимают на открытое пространство. Конечно, «или»! Хрена вам! «Ой, мама!» Прыгал, увёртывался, задыхался, никакого спортивного азарта не было, только страх, и инстинкт спасения. А впереди машин уже не было, укрытия закончились. Впереди был угол здания. Он юркнул за него. Но пространство впереди оказалось предательски чистым, без очень нужных беглецу укрытий. Только мусорные контейнеры, но до них метров тридцать, а слева забор и деревья, справа открытая дверь и… В дверях стоял мужик в чёрной робе «ЧОП ОХРАНА», пригнувшись, энергично махал беглецу рукой: сюда, сюда! Не раздумывая, Виктор Викторович вбежал в раскрытую дверь… Сердце едва не выскакивало из груди, воздуха не хватало… Премьер проскочил тамбур, юркнул за дверь, принял боксёрскую стойку, приготовился… Одного точно уложу, а там… Услышал приближающийся к дверям топот преследователей, тяжёлое их дыхание, и возглас охранника: «Туда побежал, туда, через забор. Я видел». Сорвавшись, топот удалился.

Возникший охранник молча потянул беглеца за собой. Быстро втянул его в подсобку. Маленькое помещение с закрытым жалюзи окном, телеэкранами на столе, диваном, вешалкой и чайником.

— Ну вот, а ты боялась! — дохнув на премьера кислым папиросным запахом изо рта, хихикнул охранник, дружески хлопая беглеца по спине. — Проходи, генацвале, переодевайся. Быстро, быстро. Щас вернутся.

Какой генацвале, почему генацвале? Внутренне изумился беглец, и тут же вспомнил, у него же нос с горбинкой — доктора, суки, сделали! — и брови… Промолчал.

Когда преследователи, вернувшись, ввалились в ту самую дверь, Виктор Викторович, в форме охранника, надвинув на глаза ЧОПовскую фуражку, жутко потея лицом, в коленях сжимая дрожащие пальцы рук, уткнувшись в экраны мониторов, сидел за столом, а его спаситель встретил преследователей.

— Чо, не догнали? Ушёл, гад, да?

— А ты, дед, не наврал нам? Не наврал? Его там нет. Худо тебе будет, если наврал. Мы при исполнении. Так, где он? Где, говори! Сюда забегал? Пробегал?

— Да вы что, сынки, ни сном не духом… Я же видел… Сам его видел, сам и спугнул. Он туда и поскакал … Закон тейнера… Туда, я говорю, туда! Как заяц. Я видел. А что, не догнали? Вот, бляха муха, какой вёрткий оказался, потрах прыгучий… А вы-то уж, против него… о-го-го! Не сравнить. У вас же и пистолеты… пальбу все слышали. Надо было стрельнуть на поражение, и всё. Неужели ушёл, гад?

С кривой усмешкой недоверчиво покрутив по сторонам головами, эфэсбешники быстро зашагали внутрь здания.

— Какие-то проблемы, чебурек? — спросил спаситель, когда они остались одни.

— Почему чебурек?

— А кто ты, русский, что ли? Ха-ха… Мама русский, папа чурка? Ладно, не обижайся. Тебя нос выдаёт и это… брови. Короче, колись, брат. Проблемы с ментами? Без документов?

— Ну, в общем…

— Ага, гастарбайтер-нелегал. Понятно. А зовут-то тебя как?

— Виктором.

— По-русски! Молодцы родители. Уважаю. Значит выручу, помогу. Мы, простые люди, должны друг другу помогать. Ты кем там, на родине, был? Что умеешь?

— Я?!

Виктор Викторович растерялся, таким вопросом он не озадачивался, не знал, что ответить. Вспомнил первое…

— Переводчиком могу.

Охранника это неожиданно развеселило.

— Пьяных здесь, что ли через дорогу переводить… Ха-ха-ха… — расхохотался охранник.

— Ну даёт, мужик. Угадал! В нужное место приехал. Работы будет полно.

— Я не чебурек, я… Виктор.

— Да помню, помню… — Всё ещё веселясь, охранник вытирал слёзы, — Шутник! А с какого языка на какой?

— На немецкий… С немецкого на русский.

— На немецкий?! — Охранник вообще чуть от хохота не упал… — Ха-ха-ха, о-хо-хо… — Лицо его покраснело, рот не закрывался… Вдруг смех оборвался. Охранник серьёзно сказал.

— А что, хрен его знает, может кому и как раз… Ты, это, посиди-ка здесь, на звонки не отвечай, я кое с кем переговорю, перетру вопрос… Жди, короче, я щас. — И удалился.

Его не было минут тридцать. Виктор Викторович с тревогой выглядывал в фойе, не знал, что делать: бежать или всё же ждать. Услышал шум мотора, напрягся… Возле двери остановилась какая-то машина. Но не машина ППС. На экране монитора красовался чёрный лимузин. За ним выглядывал тоже чёрный, но квадратный. Из передней двери лимузина выскочил тот самый охранник, бросился к двери. Вбежал, торопливо замахал руками.

— Всё, быстро в машину, чебурек. Быстрее. Я всё устроил. Должен будешь. Давай, давай… Бегом, переводчик, бегом. Депутат ждёт. Да не переодевайся ты, так давай. Один Сергей Митрофанович, депутат, другой его начальник, Виктор Палыч его зовут, твой тёзка.

Виктор Викторович неожиданно для себя оказался в роли переводчика у депутата нижнее палаты Госдумы.

Депутат, конечно, Виктора Викторовича не узнал. А вот Виктор Викторович его вспомнил. Знакомое лицо. Пригляделся. Вспомнил. Этого человека он запомнил по немигающему, восторженному взгляду человека, сидящего неподалёку от него, премьер-министра, на встрече бизнесменов страны и депутатов ведущих фракций. Встреча проходила по инициативе премьера, в Ново-Огарёво. Депутат, с обожанием, открыв рот, поедал глазами, внимал словам премьера, как юный пионер, как делегат-комсомолец речь Л. И. Брежнева на встрече молодых строителей коммунизма. Время от времени, при этом, что-то торопливо записывал в своём блокноте. Премьер даже пропускать его взглядом стал. Но этот взгляд обожания он запомнил. В принципе, там все такие были. Речь тогда шла об огромных Федеральных финансах в развитие олимпийского Сочи.

Пока ехали в лимузине, его спутник, толстый, неряшливо одетый, с круглым лицом, без шеи, с кем-то говорил по телефону. Говорил громко, нахраписто.

— Чё ты мне в уши дуешь, чё ты дуешь, говорю, не быкуй. А я говорю, не быкуй! На хрена мне, извини, твои косяки? Не надо, я говорю. Жуй сам. Ты влез в говно, сам и выбирайся. Мне это за каким? Не надо мне, я говорю. А я тебе когда ещё говорил, что бы ты перешёл к нашим, в «ЕдРо», когда? Во-от! А ты, хер хитрый, к Миронову пошёл. И к кому, а?! К Миронову! Да мне плевать, какое ты там лицо. Ты в жопе оказался со своим Мироновым! В жопе. Вот и… Грызи, паря, коллекцию его минералов. В смысле, соси лапу. Нет, я не знаю… Теперь уже поздно… Я говорю, поздно уже, наверное. Все должности уже… Я говорю, бабки нужны будут большие. Инфляция, я говорю, кризис. А я говорю, бабки готовь, чего непонятно? И мне и… Нет, могу, конечно, устроить, по старой памяти. Есть такие возможности, остались… У меня же как-никак пара- тройка своих депутатов в Думе… Сколько-сколько… Ну, лимонов пятнадцать, для начала, двадцать… зелёных… Что? А ты как думал, кто не догнал, то не успел… Бизнес, брат, ничего личного. Короче, я тебе сказал, ты услышал. Думай.

Отключил телефон, кинул его депутату, и риторически заметил в пространство салона.

— Вот идиоты! Коню понятно, на кого нужно было ставить, а они, козлы-дуболомы… Теперь вот, чешут яйца. Но ничего, обратятся, будем стричь купоны. — Неожиданно игриво пропел. — Мани-мани-мани…Мани на кармани… Эй, ты чего, тёзка, приуныл? — Неряшливый, по-свойски толкнул ногой сидящего напротив Виктора Викторовича. — Без документов, говоришь, от ментов бегаешь, немецкий знаешь?! — И рассмеялся. — Не боись, тёзка. Со мной не пропадёшь. Мы сейчас опять ориентацию поменяем… Ха-ха-ха, в смысле политическую. Ещё ближе к бюджетным бабулькам будем. Они мне во как нужны… особенно теперь.

— А теперь почему? — спросил тезка.

— А теперь… потому, что на другие горизонты выходим. Ещё выше. Премьер опять Президентом становится, так что… Кстати, твой голос мне вроде знаком. Ты это, по ящику случайно не выступаешь… этим, в дубляже где-то, в фильмах?

— В порнушке. — Подсказал депутат.

— Ха-ха… — повернувшись друг к другу, депутат и его хозяин весело рассмеялись.

— Нет, нет, совпадение. — Отказался Виктор Викторович.

— Ну да, бывает. А в армии служил? — Спросил неряшливый.

— Да, служил.

— В Советской?

— В Советской.

— Вот и хорошо. Нам советские нужны. А в каком звании откинулся?

Виктор Викторович замялся… Неряшливый воскликнул.

— Я понял, солдат, не парься. У меня будешь майором, если немецкий знаешь. Понимаешь, у меня появилось два партнёра — австрияки, в смысле немцы, у меня и там бизнес, широкий, мани-мани-мани… мани на кармани… а референт у меня, идиот, бывший генштабист, английский знает и французский, спиногрызов моих по совместительству обучает, а в немецком ни хрена, не бум-бум! Теперь можно и не нанимать. Кстати, и Ленка, моя жена, наверное, обрадуется, можно будет и немецкий детям зашпрехать. А, как думаешь?