Аргументы «противника»

Офицерский клуб вертолётного полка не вмещал весь лётный и обслуживающий состав, включая и приглашённых, потому что был маленьким. Его проектировали ещё в стародавние времена, на заре вертолётной авиации. С тех пор всё вокруг выросло и разрослось, а клуб так и остался, как шалаш в Шушенском, как своеобразный раритет. Да и надобности большой в нём нет. Полным составом вообще не собирались: на службе все, в командировках. Для демонстрации кинофильмов срочникам, прапорщикам, ремонтникам — нормально. А сегодня… Свои выступают. Точнее, дают показательное выступление для приглашённых старших офицеров отдельного гвардейского ракетно артиллерийского полка. Для гостей. Событие!

Командир вертолётчиков слово держит. Обещал своим конкурентам «день открытых дверей» провести, чтоб диверсантов больше не засылали, вот и пригласил.

На сцене ансамбль «Поющее крыло». Полным составом. Если не брать во внимание разный свет и подсветки, армейскую форму, наглаженную и начищенную, аккуратные причёски, слаженный вокал, было несколько громковато, на взгляд полковника Ульяшова. Красивая и мощная аппаратура, казалось, излишне добивала приглашённых, Ульяшова, в первую очередь. Но все остальные гости этого, казалось, не замечали, были в восторге. И лейтенант Фомичёв, дирижёр оркестра, что странно, и майор Фефелов, начальник клуба, и старшина оркестр Хайченко и… и майор Суслов… Нет, майор Суслов сидел с нейтральным выражением лица, ему дважды было не положено радоваться. Во-первых, он, до этого, с позором раскрыт и выдворен был, как персона нон грата, и, во-вторых, не мог радоваться успехам вероятного противника… Ну, не противника, скорее соперника, хотя, Суслов большой разницы в определениях не видел. Проблема не в определениях, уверен был, а в самой сути, в принципе. А в принципе они, по сути, как не крути… эээ… противники и были. С последним полковник Ульяшов полностью согласен был. Он и сам не мог радоваться, скорее наоборот. Ему грустно становилось. И чем дальше, тем больше. Он уже понимал, что зря ввязался. Своими потугами создать конкуренцию такому коллективу — как бодаться с дубом. Только насмешить людей, командование, главным образом. Не хотел снова «прославится», как перед женой прошлый раз. Да и в желудке что-то начало беспокоить, как сопротивление будущим негативным нагрузкам. Полковник и так в кресле сядет, и ногу на ногу закинет, сопит, вздыхает. Правда успевает со всеми аплодировать, даже улыбаться, но это всё условности, дань, так сказать, вежливости.

Локтём толкает майора Суслова.

— Майор, не слыхал, у вас, там… — кивает головой «наверх», — нет специальных средств, чтобы кожу в обычную еду превращать?

Майор хлопает глазами.

— Не понял.

Полковник лицом изображает горькое разочарование непонятливости майора, жарко шепчет в ухо.

— Ну, когда в разведке ваши находятся или… без нормальной еды.

— Наши? — переспрашивает Суслов.

Полковник отстраняется, в упор смотрит на майора.

— Ну конечно, наши, какие ещё! Не ваши же… эээ… в смысле, те… — указывает головой и глазами за спину, — разведчики и контрразведчики.

Ааа, Суслов понимающе наклоняет голову, вытягивает губы, потом сообщает.

— Нет, не слыхал. Знаю точно, наши о своих заботятся… кажется… — Подумав, заканчивает определённо. — Нет, точно, заботятся-заботятся… как о космонавтах.

Ульяшов цыкает сквозь зубы, вздыхает.

— Это да, это понятно. — Забывшись, произносит довольно чётко. — Эх, придётся «отбой» давать.

Лейтенант Фомичёв улавливает последнюю фразу полковника.

— Нет-нет, товарищ полковник, не удобно. Пусть продолжают. Вокал хороший, аранжировки… Мы же в гостях. Давайте послушаем. Или вы о чём?

Ульяшов прячет взгляд.

— Да-да, я и говорю, хорошо поют, — и принимается, как все, аплодировать умолкшим артистам. Бормочет себе под нос. — Нет, такое мы не потянем. Опозоримся. Нужно отбой давать… И желудок что-то… Язва, наверное, разболелась или что…

Фомичёв, на аплодисментах, бросает полковнику.

— Да, молодцы ребята. Таланты.

— Я и говорю…