Гейл Маккинли

А именно в этот момент, где-то далеко-далеко от таких невероятно «сложных» российских проблем, в далёком и тёплом Лос-Анжелесе, что в США, у побережья вечно тёплого моря, штата Калифорния, там, где 15-ти метровые буквы «HOLLYWOOD» извещают о городе американской мечты, в богатом районе Bel Air, в приличном по местным меркам частном владении, большой и ухоженной вилле, американка Гейл Маккинли, двадцати трёх лет, симпатичная, взрослая, самостоятельная девушка, лейтенант американских войск, флейтистка и дирижёр, невеста российского военного музыканта Евгения Тимофеева, находясь в гостях у своей младшей сестры Кэтрин Маккинли, не так давно которой исполнилось шестнадцать лет, сидела за роялем и грустила. В задумчивости перебирала пальчиками клавиши инструмента. Гостиная, одним раздвижным огромным окном, во всю стену, выходила на океан, три другие были продолжением горы, искусственно сооруженной. Внешне создавалось впечатление огромной инопланетной тарелки, удачно приземлившейся у красивейшего западного побережья. Своей формой и вытянутыми окнами она («тарелка»), на всех своих трёх этажах украшенная вьющейся зеленью вечно зелёных растений, выглядела как праздничный пирог, а вечером и глубокой ночью освещена яркими, цветными фонарями и подсветками. Яркий свет от нескольких прожекторов, столбами уходил в звёздное небо, подсвечивал звёзды, теряясь в них.

Вилла, как и многие другие здесь, была украшением побережья и безусловной гордостью семейства Джона и Элизабет Маккинли, в данном случае, подарком своей младшей дочери Кэтрин на день её совершеннолетия. У пирса, к которому террасами спускалась извилистая широкая дорожка, обрамлённая гранитным парапетом и цветами, покачивалась небольшая прогулочная яхта, вместе с капитаном, зафрахтованная Кэтрин по случаю неожиданного приезда своей старшей сестры Гейл.

Вряд ли постороннему, из-за большого расстояния, разве что только в бинокль, чем обычно оснащены папарацци, можно было что-либо увидеть сквозь прозрачные огромные стёкла виллы. Изящные лестничные переходы, например, или разноцветное убранство комнат по этажам, гостей, или внутренний стеклянный пенал лифта в нескольких местах коттеджа, широкий бассейн с голубой водой и тренажёрный зал под открытым небом с искусственным покрытием. Вряд ли. Хотя одни стёкла были безупречно прозрачны, другие отливали зеркальной синевой, но аккуратно подстриженные деревья и кусты по периметру, вместе с разноцветной палитрой цветов, не позволяли детально всё рассмотреть. Да и камеры наружного наблюдения бесшумно поворачиваясь, осматривали все подходы. И сеьюрити прохаживались… Обычное явление для таких мест и поместий.

Вся большая территория виллы была аккуратно разбита на ухоженные цветочные клумбы, подчёркнутые чистенькими пешеходными дорожками. На листьях и цветах, в каплях воды — садовник только что освежил их на ночь — отражалось спокойное закатное солнце. На одних цветах — мириадами ярких цветов дробясь, на других — жемчугом или перламутром, где и прозрачным алмазом.

В раскрытое панорамное окно виллы неслись фортепианные звуки Арии из «Английской сюиты № 3, Баха. Грустные, нежные и сентиментальные…

Вечернее солнце ещё заполняло гостиную, но, слушая музыку, не спешило, кажется, расстаться с ней, улыбаясь и грустя, постепенно всё же погружалось в океан, уступая место причудливым теням и в природе, и гостиной.

Гейл неожиданно прервала исполнение, сохраняя гармонию только что звучащего произведения, перешла на меланхоличный импровиз, потом вообще перевела на длинные, задумчивые музыкальные пассажи, постепенно усложняя их, увеличивая темп и силу звучания, и наконец, зазвучала бравурная «Патетическая Кантата» Александра Смирнова и её, Гейл Маккинли. Сразу со второй части… Бурная и нервная, эмоциональная и страстная, и… Вдруг музыка неожиданно оборвалась. Гейл опустила руки на колени.

Кэтрин с удивлением, больше с сочувствием смотрела на сестру.

— Что-то случилось, Гил? — подходя и нежно обнимая её, спросила Кэтрин. — Какие-то проблемы? Ты здорова? Я могу помочь?

Старшая сестра прилетела неожиданно, без предупреждения, они и не поговорили толком. Прошлись только по Rodeo Drive, позавтракали в недавно открывшемся ресторане Spago Beverly Hills, и вот…

— Нет, родная, всё нормально. Всё хорошо.

— Но… Ты не хочешь говорить. Ладно. Но я же вижу, что-то происходит. Ты так играла… Так бурно и нервно… И лицо… Я вижу. Я не маленькая, я понимаю, у тебя на лице всё написано. Что-нибудь с Евгением, со Стивом?

— Нет, со Стивом нормально, с Евгением… — Гейл коротко глянула на сестру, прижалась к ней спиной. — С ним… тоже всё… нормально, — с заминкой произнесла она и призналась. — Я себя не пойму. Себя!

— Ты?! — чуть отстраняясь, чтобы лучше разглядеть, со смехом удивилась сестра. — Никогда бы не поверила. Гил, родная, ты такая всегда определённая, даже излишне, мне всегда казалось, эталон и пример и, что… Говори же, говори.

— Я лицо Евгения стала забывать. Понимаешь?

Признание было странным и неожиданным, Кэтрин не поверила.

— Не может быть! Это правда? Я, например, хоть и не являюсь невестой, как ты, но Алекса очень хорошо помню. Он у меня не только на мобильнике хранится, но и здесь… — девушка рукой указала на грудь. — Да! Я даже сны вижу… Только это секрет. Договорились?

— Да, конечно. А я нет. И это меня тревожит. Мы же признались в любви… Мы поклялись… И вот…

— Гил, сестрёнка, так нельзя. Так не должно быть, — Кэтрин замотала головой. — Он же любит тебя и ты тоже. Я же помню… Я же видела.

— И я так думала, и я так считала, — вздохнула Гейл, — а вот… сейчас… Ты не поймёшь!

— Я не пойму?! Да ты что, сестрёнка. Я уже… взрослая. Пусть я и не… женщина… ещё. Но… я всё понимаю. Потому, что тоже… беспокоюсь за него, за Алекса. О таком я раньше в книжках читала, и мне мисс Руди рассказывала, о любви, большой и счастливой, потом… ты же знаешь, за мной многие мальчики ухаживали, и дядьки разные, но я никогда ни в кого не влюблялась, принципиально. Мне это было скучно и неинтересно. Да и мама с папой предупреждали, что мы — с нашими деньгами и положением — в первую очередь нужны всяким жигало и аферистам. Ты же помнишь, и я тоже… А вот когда ты меня познакомила с Алексом и своим Тимоф-феевым, там, на концерте, я и увидела… его. Да. Моего Алекса. И не потому, что он талант и русская знаменитость какая-то. Он… он… Ну, в общем, я не знаю… Я помню о нём, и во сне часто… Потому что, я думаю, нет, я уверена, я влюбилась. Да, и очень сильно. По настоящему. Мы с ним эсэмэсками переписываемся. — Кэтрин умолкала…

— А мы нет. И он неделю уже мне не звонил И я тоже. Не хочу.

— Гил!! — С неодобрением воскликнула Кэт.

— Кэт, сестрёнка, я понимаю. Мне очень тяжело, я нервничаю. А время идёт. И нужно что-то решать. Понимаешь? А что, что решать? Я не знаю. Но в сердце у меня его нет. Вернее почти нет. Он уходит.

— Из сердца?

— Да, кажется.

— Так может это только так кажется! — Стараясь поддержать сестру, обрадовано восклицает Кэт. — Такое бывает, я читала, случается. Уходит, уходит любовь, потом, бац, и всё снова, как раньше, ох! ах! люблю и, страстные поцелуи… чашка кофе и секс… А у вас уже был секс? Ну, с ним, с…

— Кэт?!

— А у нас с Алексом не был… и вообще. Я даже боюсь этого. Вдруг я не подойду ему! Вдруг я фригидная!

— Кэт!!

— Да я же только советуюсь, потому что сомневаюсь.

— Ты и не думай, и не сомневайся. Потому что ты самая красивая и умная, и обаятельная, а я… я…

— А ты тоже не размышляй. Не понимаешь — спроси. Возьми билет и полети к нему. Посмотри ему в глаза и скажи, что думаешь, что сердце скажет. Если он жигало, всё станет ясно. Если он ловелас… я читала, в России много таких… нет-нет, не только в России, таких везде полно. Но в России много красивых девушек, Гилл, я в журнале видела. Для нас с тобой это плохо, потому что опасно. Во всех журналах одни только красивые русские девушки и улыбаются, и в Интернете, на сайтах, голые и сексуальные.

— Кэт, я за этим к тебе и приехала. Посоветоваться. Может и правда в Россию поехать?

— Так я ж о том и говорю, сестрёнка. За любовь нужно бороться, вся классическая литература об этом говорит.

— Да, Кэт, если она есть. А если нет…

— Так честно и сказать: извини, мол, фак ю!

— Кэт!!

— А что, так все женщины обычно говорят, во всех фильмах… Кстати, ты смотрела…

— Кэт, избавь меня, пожалуйста, от этих фильмов… У меня…

— Понимаю. Извини. Тебе на завтра или на послезавтра заказать билет?

— Спасибо, он уже заказан…