Уже где-то под вечер, перед просмотром «Камеди вумен», Владимир Петрович любил эту передачу, скрывая тревогу в голосе, вор в законе это сразу почувствовал, к боссу обратился обычно спокойный и уравновешенный «министр» финансов и экономического развития фирмы Евгений Петров, остальные были здесь же.

— Владимир Петрович, вам нужно… эээ… мы так думаем, уехать из Москвы, вернее мы так чувствуем. Так лучше будет. — Поправился он.

— Вот как, — оглядывая всех троих, насторожился Владимир Петрович. — с какой стати… или что-то не так у нас? Ну-ну, говори, я слушаю, выкладывай, что у вас там…

Он и сам что-то похожее в последнее время чувствовал. Кожей, на подкорке. Словно чувствовал за спиной… не тень, не взгляд, а… дыхание. Чужое дыхание. Опасность. Раньше, в его бытность и на воле, и на зоне, интуиция часто его выручала, он доверял ей. Правда со временем она что-то приутихла, притупилась. Он почти успокоился, поверил в свою неуязвимость, защищённость. В окружении умных «министров», удачно проведённым делам в городе и в Госдуме, удачного проведения сходки воров в законе, возвращению кредиторских задолженностей, началу работы очередного ТРЦ, податливым на взятки ментам, практически даром получению художественных полотен… Интуиция молчала. Но вот события последних месяцев… События… Когда один за другим в мир иной неожиданно и странно «ушли» его помощники — полковник и майор, когда Владимир Петрович ещё более неожиданно лишился одного из своих ключевых молодых министров… Тревога Жени Петрова его насторожила.

— Ну-ка, ну-ка, выкладывай. — Приказал он.

Евгений помялся.

— Я думаю, и не только я, а Миша Старыгин и Лёня Чурилов, Владимир Петрович, так думают, что вам нужно…

— Не стесняйся, сваливать, вы думаете, на дно залечь, так да? А почему? Какие предпосылки? Ну, колитесь! Не тяните кота за яйца.

— Мы думаем, Владимир Петрович, неспроста погиб Ваня Потёмкин. Он там никогда не ходил. Он на машине обычно ездил, и не пил. Откуда у него цветы? У него никогда никакой девушки там не было, тем более в таком районе. Это подстава.

— Но не менты, Владимир Петрович, и не конкуренты. Мы бы знали.

— Та-ак, дальше. Говори, говори, я слушаю.

— И полковник с майором тоже как-то странно… — Добавил Старыгин. — Словно это наезд на нас, на фирму.

— Босс, наши планы словно угадывают…

— А вам это не кажется? Не перестраховываетесь? Глушилки работают. Вы же сами докладываете…

— Да, это так, босс, но…

— В любом случае, мы считаем, что это сумма знаков, Владимир Петрович. — Не хорошая сумма, негативная. — Подчеркнул Леонид Чурилов.

Да, пожалуй, что так, перебегая взглядом с одного на другого, третьего, выдерживая паузу, размышлял вор в законе. Это же самое чувствовал и он сам. Тревога усилилась. Навалилась. Но лицом он не менялся. Его люди должны видеть спокойствие и невозмутимость босса. Так и на зоне было.

— Ваши предложения.

— Мы считаем, что вам нужно уехать за границу, и провести там… переговоры об объединении сил, в смысле бизнеса, с… параллельными структурами.

— Что? Вы это серьёзно? Вы серьёзно так считаете?

— Да, Владимир Петрович. Убьём двух зайцев. И время там переждём… — Волнуясь и запинаясь высказал общее мнение своих товарищей Евгений, — и не зря потратим.

— Угу, угу… Вы так считаете? — Владимир Петрович умолк, задумался. Действительно, министры предлагали хороший ход, упреждающий: и время заграницей переждать, лицо сохранить и переговоры провести. Молодцы, пацаны, молодцы. Но он ответил так же ровно и спокойно, даже вроде зевнул, прикрывая рот.

— Ладно, не парьтесь, господа. Как кто-то из мудрецов говорил: утро вечера мудренее… Так и мы… В общем, мне нужно подумать. Документы просмотреть, где, с кем, какой план закордонном предложить… Вы уже разработали, созвонились?

— Вчерне, давно.

— Вот и хорошо. Дорабатывайте. И помните, нужны большие деньги. Деньги! Этим я займусь.

О деньгах на общак речи, конечно, быть не могло. Изымать из оборота тоже было не время, они только что ушли, оставалось… Картины!

Да-да-да, об этом Владимир Петрович сразу подумал. На кой они ему? Холсты какие-то, мазня… Пусть и ценные картины, но… Полотна должны приносить деньги. День-ги! А деньги это… само собой понятно что. Вот Шаман, как раз, и мог дать те самые неплохие деньги. Пыль в глаза за кордоном пустить хватит. Шаман вроде заглотил наживку, сам предложил купить картины если… Это самое «если» и беспокоило сейчас Владимира Петровича. Следовало немедленно найти эксперта, пока Шаман не раскрутился, выжать из него нужное положительное заключение.

Таких, компетентных экспертов по полотнам именитых художников, в городе было человека три-четыре. Остальные не котировались, считались подмастерьями. Раскинув сеть, интернетовскую естественно, вор в законе установил, что одна из них — экспертша — на лечении в Европе, давно уже бока пролёживает, три остальных — мужики — в городе. Здесь в городе. Двух из них он знал лично. С одним из них встречался на пересылке, другому он, не он сам, конечно, его люди, с подачи Владимира Петровича, помогли выпутаться из финансовой долговой подставы. Должник теперь, значит. А вот третий… Третий — кот в мешке. Кто такой и с чем его едят? Что за биография, где живёт, с кем спит, есть ли у него дети, внуки, кто они и где находятся? В том смысле, если понадобится, кого за яйца брать, кому паяльником задний проход поджаривать… Этим неизвестными вопросам и занялся Владимир Петрович. Узнав всё о третьем, это стоило времени и некоторой суммы денег, к каждому приехал сам, лично. На Майбахе, с охраной, с понтами… С улыбкой, уважением. От чая с коньяком не отказался, выпили, поболтали. Нужно ли говорить, что двое экспертов незамедлительно всё поняли, на всё согласились, получив список картин и не очень скромный «сувенир» в денежном эквиваленте. С третьим было почти тоже самое, только «сувенир» был потолще…

А тут и Шаман позвонил Владимиру Петровичу, дня три спустя.

— Тваи картины беру. — С тем же акцентом мелодично пропел он. — Эксперт высако аценил работы. Я даволен. Бабки я пригатовил. Назначай, брат, время и место. Ми приедем.

— Только не «мы», — нажимая голосом, поправил Владимир Петрович, — и не кричи, картины тишину любят, благоговение… Приезжай один. Тогда и…

Без прочих ненужных глаз договорились на ближайшую полночь.

Передача картин и приём денег прошли буднично. Как и должно быть между серьёзными деловыми партнёрами. Правда Владимир Петрович, предупреждая возможный торг покупателя, а им был лично Шаман, потрафил самолюбию Шамана, скинул восемь процентов от суммы на новодел и голову депутата, на том и пожали руки. Который из трёх экспертов дал Шаману положительное заключение на картины, Владимир Петрович не стал устанавливать. Это было неважно. Ну дал и дал, делов-то. Картины того стоят. Сошлись на сорока двух миллионах зелени. В ближайшие пару-тройку деньков договорились обмыть сделку в ресторане, по-взрослому. Ещё несколько минут потратили на спор, в чьём ресторане обмывать, в ресторане Владимира Петровича и в каком, либо в одном из ресторанов Шамана, сошлись на ресторане Шамана, что в Козихинском переулке.

Мани, мани, мани… Мани на кармани… — Уже утром, при дневном свете, второй раз пересчитывая деньги, в прекрасном расположении духа, бормотал под нос Владимир Петрович. — Мани, мани, мани…

Как вдруг, осёкся… Схватил очередную пачку денег, глядя на неё, протрещал ею как колодой карт… — А-а-а, — заорал он. — Кукла! Меня пробросили. Меня? Вора в законе, смотрящего? Меня!! И кто… Кто?!

В кабинет испуганно вбежал Жора-Хруст… Закинув голову, босс, стучал руками и ногами, орал в потолок…

— Босс, что случилось? Воды?

Владимир Петрович, разбрасывал деньги вокруг себя и на голову, кричал…

— А-а-а! сука! сука! сука!

— Босс, кукла?! — По бабьи ахнул Жора.

— Да, кукла! Кукла! Кукла!! Немедленно звони Шаману. Сука Шаман, сука… Нет, стой. Я ему… Мы ему… Мои картины…

Вдвоём некоторое время обсуждали как отомстят кидале…

Дипломатически спрятав воинственный план под мирные намерения, что Владимиру Петровичу далось нелегко, договорились о встрече, там же в ресторане, в известном частном гольф-клубе.

Как потом следователям давал показания охранник гольф-клуба, тот, первый, что на шлагбауме дежурил, а дальше гость и не проехал. Там и… его… Он не виноват, не виноват! Нет, как и положено, охранник вначале заглянул в салон скорой помощи. Какие номера? Нет, номера он не запомнил, потому что, только успел заглянуть, скорая помощь же, уже поворачивался, чтобы к кнопке идти, тут что-то щёлкнуло вроде… Где-где, сзади где-то, в стороне… Оттуда… Там у нас чистая полоса, видите, потом кустарник… Оттуда вроде и стреляли, а больше и неоткуда… Это я краем уха уже… а водитель и этот… доктор, на самом деле и не доктор, оказывается, а московский авторитет, Владимир Петрович, в законе… прямо в лоб, и водителю и ему… два раза… Только щелчки, глухо так… Всё. Я и… сообщил по связи старшему смены… Я не виноват. Не виноват я.

Всю эту чехарду все СМИ, бесцеремонно прерывая передачи и фильмы, немедленно показали по всем телеканалам. Газеты запестрели… Город забурлил… Разборки? Передел? Но потом СМИ вдруг смолкли, как и нет их. Кто-то «мохнатую руку» наложил. Заботин похоже или кто повыше. Уже вечером, сетка вещаний телеканалов светилась умиротворяюще-развлекательными программами. Но Жора-Хруст убийство своего патрона воспринял прямо, как и положено в таких сообществах. Его бригада нанесла немедленный ответный визит бригаде Шамана. Покрошили всех. Правда самого Шамана не достали, он как раз давал показания следователям. Почему давал показания? Потому что оперативники вышли на него. В кармане убитого Слона, вора в законе, нашли сотовый телефон, в качестве вещдока изъяли, по нему и установили, с кем погибший разговаривал по сотовому, и недавно. Как раз с ним, Шаманом.

Ещё одна встряска произошла для нервов жителей мегаполиса.

Жители Подмосковного района Химок не на шутку всполошились, забили что называется во все колокола… Что за военные учения проходят у них в запретной лесной зоне, почему ни Министр обороны, ни МВД не сообщили о масштабах и сроках учений? И почему именно здесь, у них? Безобразие. Пусть ответят.

Успокаивая встревоженных и разгневанных жителей, первым откликнулся мэр Заботин, за ним и сотрудники Центрального и местного аппаратов МВД города. Последние, дымно чадя, подъехали к лесу на своих тяжёлых бронированных Уралах, под тентами полно солдат в касках с автоматами. Выгрузившись, солдаты, ОМОН и просто менты окружили лес. По команде, с автоматами наизготовку, в бронниках, касках, с переговорными устройствами, решительно пошли цепью. Вошли в лес, и исчезли в нём, предусмотрительно оставив за собой оцепление. Над лесом тотчас вспорхнул и удалился войсковой беспилотник. Потом ещё один. Над головами, низко-низко, тарахтя двигателями, вызвав вначале неподдельный восторг зевак и представителей СМИ, взвихрив воздух, подняв при этом жуткую пыль, от чего фуражки, платки, планшетники и шляпы зевак пришлось где ловить, где догонять, вглубь лесного массива пролетели два армейских вертолёта, наподобие хищных акул, но красивые. Это все отметили. Вскоре, где-то далеко в лесу послышалась вроде бы стрельба… Жители и пресса поняли, началась боевая фаза учений. Это возбудило всех. Но по-разному. Прессу интересовала стрельба как таковая, её масштабность и эффективность, а жителей другое: как бы не дошло до пуска ракет, что нежелательно, лес со зверьём жалко. Но армия — понятно — какая на неё управа — никакой. Вездесущие представители СМИ прислушивались и многозначительно, покуривая, переглядывались. Издалека, из-за оцепления, нацеливались своими планшетами, фотоаппаратами и видеообъективами на лесной массив, и друг на друга, выстраивали кадр. Вслух, специально, громко переговаривались, что менты подло нарушают известный даже ребёнку Закон РФ о предоставлении СМИ доступа к любым объектам страны. Даже кухни с кашами для зрителей не удосужились привезти. Не говоря уж про биотуалеты. А ещё Армия! Всё это хорошо бы вписывалось в «картинку» репортажа… И не так скучно было бы ждать. Некоторые журналисты делали попытки проскользнуть в лес, на рывок. Бесполезно, их ловили и возвращали. Нельзя! Кто-то из «скучающих» даже предложил воспользоваться услугами беспилотников, есть, мол, такие знакомые владельцы, но от этого быстро отказались, по причине высокой для работников пера и информации дороговизны летающего «глаза». Вскоре, там где-то, глубоко в лесу, послышались несколько взрывов, какие-то глухие команды, в громкоговоритель похоже, из-за большого расстояния и плотного лесного массива слова сливались в неразличимые команды, трескотня выстрелов усилилась, и… оборвалась. Всё стихло. «Ура, закончилось!» До пуска ракет не дошло. «Молодцы армия!»

Да, главное, не Президент, не министр обороны страны так по телевизору и не выступили. И не надо. Химчане и город, и без них поняли, что учения закончились, Уралы же уехали, вместе с ними и солдаты. Главное, пуска ракет не случилось, значит лес и природный ландшафт, с какими летающими, ползающими и прыгающими обитателями, не пострадали.