Маша-Марго только что отнесла ответственному редактору, а по совместительству и главному редактору газеты КолеНиколе свою обличительную статью и, сидя за своим рабочим столом в новостном отделе, один за другим набирала номера телефонов. В статье говорилось о том, что «…в городе происходят загадочные убийства, похищения, даже взрывы, а правоохранительные органы, во главе со своим начальником Управления вместо преступников свидетелей ловят… Продолжение читайте в следующем номере». Это если коротко пересказать, а так, подвал целый. Серьёзная статья, жареный материал. Но статья её не занимала, её интересовали абоненты…
— Валя, привет, это Марго!
— А, Маргоша, привет-привет! — слышится в трубке обрадованный чуть хриплый мужской голос. — Какие дела? Что-то случилось?
— Понимаешь, Григорьич, нужно срочно встретиться, не телефонный разговор.
Григорьевич, надо понимать в честь казака Григория Мелехова отчество. Полное имя абонента — Валентин Григорьевич Мелехов, бывший детдомовец, сейчас… как бы это правильнее сказать, чтоб не обидеть, один из криминальных авторитетов города и пригорода в частности, то есть уважаемый человек, предприниматель.
— Так, Маня, как скажешь! Когда, где? Забивай стрелку.
— Валька, ты можешь по человечески говорить или уже нет, а?
— Маша, извини подлеца, совсем заматываюсь, забываю.
— Значит, в том, нашем кафе, на бугре… через полчаса.
— Маня, я боюсь, не успею.
— Только попробуй у меня.
— Есть, гражданин начальник. Буду как штык.
— Договорились.
— Ну пока…
— Что?
— Ой, извиняюсь, до встречи.
— То то…
Таким образом она успела переговорить ещё с двумя своими знакомыми, когда влетел главный редактор.
— Всё, Маня, я подредактировал. Статья пойдёт. Уже в вёрстке. А имя я своё поставил. Извини. За тем и пришёл.
— Николай Николаевич! — взревела Марго. — Это с какой это стати? Автор же я!!
— Маша, только в целях твоей безопасности, только в них. Мне всё пофиг, а тебе жить.
Кола Никола в очередной раз брал удар на себя, если последует.
— Николай Николаевич, ну вы же обещали…
— Да обещал. И ещё раз говорю — это в последний раз. Редактируй и подписывайся сама. Разрешаю.
— Николай Николаевич, ловлю на слове.
— Естественно! Когда я тебя обманывал.
На встречу в кафе молодые люди собрались точно в указанное Марго время. Как электрички приходят в японском Токио, знатоки это утверждают, минута в минуту. Само кафе можно не описывать, кафе и кафе, к тому же — мороженое. Несбыточная детская мечта всех детдомовцев. Сейчас — хоть от пуза, — кафе принадлежало Надежде Юрьевне. Отчество у неё, надо понимать, в честь первого космонавта.
Навалившись на стол руками, сидел знакомый нам по телефонному разговору Валентин Григорьевич, бизнесмен-предприниматель. Здоровяк, в летнем светлом костюме, жёлтой майке под горло с какой-то «не нашей» надписью, в узконосых модных туфлях без носков. Так и не привык Валька-толстяк надевать носки. Жизнерадостный, энергичный, по лицу которого всё время пробегали тени каких-то возможных хохм и подначек, но он успешно гасил их, под строгим взглядом Марго. Была и девушка…
Ну, девушка или молодая женщина — не поймёшь, высокая, в груди плоская, но с пышной причёской, с тенями на веках, ярко накрашенными губами, быстроглазая, говорливая, с бирюзовыми серёжками, которые никак не могли успокоиться от резких движений головы хозяйки, трепыхалась и бирюзовая цепочка на шее и на запястье левой руки, была она в лосинах и широком ярком блузоне, на ногах туфли на высоком каблуке. Ногти на пальцах рук длинные и выкрашены в тон губам. Девушка быстрая и говорливая. Вероника Вячеславовна Ветрова. В детдоме её так и прозвали — Верка-сквозняк. Всё всегда знала, всё видела, смело вступала в любые споры, которые естественно часто заканчивались дракой. Руки у Верки с детства были длинными, ноги тоже, сбить её с ног или «достать» можно было только палкой или веслом, что в детдоме считалось западло и не применялось, потому Верка и выходила победительницей. Никогда не ревела, никому не жаловалась, никого не сдавала. Мальчишки, даже из старших групп, её побаивались и уважали, она пользовалась успехом у мальчишек, хотя сама она их в грош не ставила. «Пацаны! Ну пацаны, что с них возьмешь. Дураки!» Выучилась на фельдшера. Пришёл и Вася.
Вася — это Василий Юрьевич Никулин. Тоже бывший детдомовец, сейчас таксист. Нескладный внешне, флегматичный, на чём-то своём всегда упёртый. Думает всё… Десятилетку закончил успешно, но поступил не в цирковое училище, как надеялись воспитатели, а в индустриальный техникум… Тем самым, не оправдал надежд, не стал вторым Никулиным, потому что с детства к технике склонен был. Начинал с утюгов, чинил их, даже какие исправные были. Разберёт, посмотрит, соберёт… Снова разберёт, посмотрит… Потом как-то два дня не вылезал из стиральной машины, она отчего-то сломалась. Директриса уже помощь в райсобесе запросила, деньги на новую стала собирать, а он взял и починил. К удивлению обслуживающего персонала детского дома, и гордости его воспитанников. Лет пять ещё техника исправно работала. Потом где-то со свалки притащил брошенный мотоцикл… Вернее, скелет от него… Не бросил. Год целый с ним возился. Угол возле угольного сарая вонючими железками завалил, а мотоцикл собрал. Не только всё приладил, но и завёл… Дыму было, грохоту, о! Всю детдомовскую детвору на нём по очереди по двору катал, дымно чадя своим «примусом». Радости-то было, и смеха… Насквозь все бензином пропахли… Стиральная машина неделю потом работала без отдыха. Механиком Васька стал. Его так и прозвали — Васька-механик-золотые руки. Сейчас — таксистом работает. Присутствовала и известная нам Маша Галина Светлова, и хозяйка «сладкого дома» — Надежда Юрьевна Макарова. Красивая женщина. Даже очень красивая…
Фамилия у неё не в честь известного пистолета, а в честь актрисы Инны Макаровой. Девочка с первых дней в детдоме считалась признанной красавицей. Головка белокурая, в кудряшках, лобик чистенький и овальчиком, носик чуть курносый, глаза большие, широко посаженные и васильково-голубые, и внимательные, ротик бантиком. Ушки, конечно, маленькие, розовенькие, аккуратненькие, ручки ножки тоже и улыбка, и смех — весенним колокольчиком… Дилинь-дилинь так, дилинь-дилинь… Ей тогда было три года или четыре… Глядя на неё нянечки заворожено умилялись, слов подходящих не находили, вздыхали — ой, красавицей девка будет. В том смысле, что не родись красивой, а родись счастливой. Девочку любили, жалели и оберегали. Мальчишки просто немели, тупели, шёлковыми становились, некоторые девчонки ей завидовали, но не по-злому, а так. Потому что мальчишек вдвое больше было, и разных… А Надька отъявленным сорванцом росла, её Верка-сквознячка всегда выручала. Подругой была. Теперь вот директор кафе-мороженое она. Нынешние детдомовские здесь «первые» посетители.
— Ой, ребята, какого я морячка вчера встретила… Вы не поверите! — вертясь и сверкая глазами, восторженно заявила Вероника Ветрова.
— Верка, опять! — насторожился Валентин Григорьевич. Верка прошлый раз ужасно сильно влюбилась, попыталась даже таблетками отравиться от неразделённой любви. Спасли! Это и насторожило Валентина Григорьевича. — Смотри мне, — пригрозил он, — чтоб без таблеток. Дай мне его данные, просветим — я с ним поговорю, потом и…
— Так всё, Вера, Валя, хватит трепаться, — остановила Надежда Макарова, хозяйка кафе. — Маша, говори, что за дело, времени нет, видишь…
Действительно, кафе почти заполнено детьми, галдящей и подвижной мелюзгой. Для бывших детдомовцев привычная атмосфера, как раньше… Кто их секреты подслушивать здесь будет…
— Нужна ваша помощь.
— Ну, Маш, какие дела… Сколько? — Спросил Валька и полез в карман.
— Тут другое, — остановила его руку Марго и в общих чертах поведала присутствующим об убийстве в гостинице, об аварии и сгоревших трупах…
Слушая, Валентин по-детски со вкусом слизывал с ложечки мороженое. Чашечка и ложечка терялись в его больших руках. Вероника Ветрова сочувствующе качала головой. Надежда Макарова хмурила лоб, Василий спокойно ел мороженое…
— Так от нас-то что надо, Маша? — Отодвинув от себя уже пустую креманку, Валентин пожал плечами. — Мы же, в натуре, не менты тебе какие, не прокуратура, не… ссуч…
— Валька, ты опять! — Прикрикнула Веерка, даже кулаком по столу стукнула. — Ну-ка, извинись перед дамами.
— А чё я? Извиняюсь, конечно. Вопрос-то узко специфический.
— Ещё раз такое чего-нибудь брякнешь, не посмотрю, что авторитет — в лоб врежу. — Грозя пальцем, заявила Вероника Вячеславовна. Ей можно было верить.
Авторитет увял, принялся ложечкой выуживать мороженое.
Выдержав выразительную паузу, Марго вздохнула, и продолжила…
— Понимаете, ребята, Григорий Михайлович уверен, что это всё липа, инсценировка, а на самом деле…
— О, а это ещё что за фрукт? — перебил Валентин. — Новый твой хахаль?
— Валька, чего ты к ней пристаёшь, точно у меня сегодня схлопочешь, дай человеку договорить… Ну-ну, Маш, и кто это? Симпатичный? Холостой?
— Верка, это не холостой, это полковник из Москвы. Он с Волькой приехал, чтобы с этим делом разобраться…
— Ещё и Волька какой-то, ну и… — Валентин свой ехидный вывод не произнёс, осёкся под напряжённым Веркиным взглядом. — Так, и что? — Спросил он довольно искренне. — Говори толком.
— В общем, нужно срочно узнать, кто это всё сделал, и где этого Волкова прячут. Чтоб спасти.
— Понятно, а Волков это, значит…
— Да, тот, кто как будто бы разбился в машине и сгорел.
— Маня, — впервые подал голос Василий, — а может, он действительно того… я что-то такое слыхал, вроде…
— Вот, потому я вас и спрашиваю: мне нужно точно знать — кто и где. Всё.
— Ну Маргоша, у тебя и запросы… — усмехнулся Валентин и чуть отодвинув лицо, не удержался от замечания. — Ты своего лейтенантика попроси, пусть расстарается. Он же в ментовке служит. Ему и карты в руки. Николай этот.
— Валя! — одёрнула Марго. — Валентин Григорьевич, то, что узнаешь ты — не один следователь не узнает. И вы все.
— Это верно, — сразу согласился авторитет-предприниматель. — Мы не менты, менты — не мы.
— О, Машка, глянь, кто заявился. Твой. Чего это он… — Толкнув подругу в плечо, на ухо сообщила Веерка.
На пороге кафе, выискивая кого-то глазами, стоял Николай. Марго поджала губы.
И Валентин и Василий, и Надежда увидели оперативника, столбом застывшего над ребятнёй.
Валентин понимающе хмыкнул: ну вот, только о нём сказали, как он тут и нарисовался… И Николай их уже увидел, уже улыбался Марго, приветственно махая руками.
Марго торопливо подошла к нему.
— Привет! — радостно поздоровался он. Правда выглядел он довольно растерянно, но улыбался.
— Привет, привет, — сухо поздоровалась она. — Чего здесь делаешь? Мороженого захотел?
Николай смотрел на неё…
— Нет, тебя хотел увидеть, убедиться.
— Увидел? Убедился?
— Да!
— Ну и всё, иди на работу, — отрезала она. — Лови преступников.
— Маня…
— Всё, я сказала! Ты мне мешаешь, у меня совещание. Кстати, а кто это тебе сказал, что я здесь?
— Никто.
— Ну, ты же как-то пришёл сюда… Кто-то же тебе сказал?
— Нет, мне маячок сказал.
— Какой морячок? — Не поняла Марго.
— Не морячок, а маячок, — легко поправил Николай. — Сейчас познакомлю… — Николай неожиданно притянул её к себе, как бы случайно обнял, ткнулся носом в её шею, она не ожидала, оттолкнула его, но он уже демонстрировал ей что-то на своей ладони. — Вот он. На липучке. Я снял его. Видишь? Клопик такой маленький. Выручил. Японский. Классная штука.
Марго во все глаза смотрела на Николая…
— Ты значит подсматривал за мной, подслушивал? — рассердилась девушка.
— Маша, Маша, ты что, — испугался Николай. — Я не подслушивал! Я только чтобы убедиться, что ты в безопасности, чтоб тебя не обидели… В превентивных так сказать… Как знал. — Николай лепетал что-то непонятное, но Маша уловила главное для себя. — Я же вижу кто с тобой, — Николай кивнул в сторону Валентина. — Это же Мелехов, это же авторитет!
— Это для тебя он авторитет, — заявила она, — а для меня он просто друг, как брат.
— Ой, Маша, скажи мне кто твой друг, и я скажу…
— А ты мне тогда кто? — перебила Марго.
Николай на секунду запнулся.
— Хорошо, а Волька тебе кто? — в свою очередь спросил он.
— Волька? — Удивлённо рассмеялась Маша, не ожидая такого поворота. — Ты ревнуешь?
— Если честно, то да! — признался Николай.
— И правильно, потому что я ещё не решила, кто из вас лучше.
— Я — лучше! — Уверенно заявил Николай.
— Ага, ты! Ты с клопами.
— Так это же только для дела, — и без перехода, огорошил. — Маша, вашу редакцию разгромили. — Сообщил он, глядя на неё. Она услышала, но не сразу поняла какую редакцию…
— Что?
— Потому я и прибежал сюда. За тебя беспокоился. Тебе нужно срочно спрятаться.
— Ой… А КолаНикола?
— Жив, жив, Кола Никола. Он молодец! Говорят, в больнице. Вне опасности. На скорой его сразу увезли. С сотрясением…
— Мамочки! — прижимая руки к груди, белея лицом, воскликнула Марго.
— Маша, спокойно, я здесь! — успокаивая, заявил Николай, обнимая её за плечи…
За столом заметили странности в поведении и лице Маши, заволновались, но по разному.
Валентин вскочил. Разгребая ребятню руками, направился на выручку. Верка повисла у него на одной руке, Надежда на другой. Это несколько замедлило ход «танкера», но не намерения… Василий тоже не отстал, угрожающе двинулся следом. На визг ребятни и шум разбрасываемых стульев, Маша повернулась в руках Николая, отстранилась.
— Нашу редакцию разгромили, — одними губами прошептала она.
— Чтоо? Кто? Кто разгромил? Ур-рою! — взревел Валентин, наступая на Николая.
— Сорок минут назад. Неизвестными. Объявлены в розыск. — Ничуть не пугаясь нависающего над ним громилы, поведал Николай, прижимая к себе Марго.
— Суки! Кто? Кто? — ничуть не смущаясь ребятни, испуганно и удивлённо уставившихся на взрослых, ревел Валентин.
— В первую очередь, сделайте то, что я сказала, — без интонаций, плоским голосом произнесла Марго. — Это в первую очередь.
— Я понял, Маня, я понял. Но и этих… — вращал глазами Валентин.
— Этих мы сами найдём. Без вас, — заверил Николай.
— Ага, найдёте вы, дождёшься от вас.
— Кому надо — дождутся! — Зло ответил Николай, в упор глядя на Валентина. Прозвучало это угрожающе и недвусмысленно, Валентин Мелехов отчего-то сразу сник.