А перед всем этим, Борис Фатеевич Волков в 12 часов 55 минут отчётливо через окно увидел, потому что ждал, к подъезду подъехал и остановился серый мерседес с тонированными стёклами и сине-голубым милицейским номером. Из него неторопливо вышел невысокий человек в тёмных очках, с брюшком, большой лысой головой, в генеральском мундире. Коротко оглянувшись, генерал выпрямился, надел на голову фуражку, подошёл к входной двери, набрал код, и открыл дверь, но… Нет, не вошёл, на пороге задержался, не то размышляя, не то прислушиваясь к чему-то. И машина тоже стояла, не уходила… Водитель команду ждёт, догадался Волков, страхует генерала. «Иди-иди, — злорадно подумал Волков, — там тебя очень ждут, дожидаются». Не студентку Лику он имел ввиду, а КолуНиколу с Волькой. В его задачу входило встать на то место, как только мерседес отъедет, чтобы быть рядом с подъездом. Номера машины Волков предварительно замазал.

Борис Фатеевич смотрел на остановившуюся фигуру в дверях с напряжением, почти подталкивая взглядом, а руку держал на ключе зажигания. Но, опять это «но», генерал вдруг неожиданно отшатнулся от двери, и очень быстро, почти бегом бросился к машине, согнувшись, «рыбкой» юркнул в предусмотрительно водителем открытую дверь салона, машина газанула с места…

Не понимая, Волков проводил её взглядом, потом торопливо — не упустить! — завёл двигатель «тойоты» и пустился вдогонку. Не видел Борис Фатеевич, как из подъезда дома пулей выскочили, озираясь по сторонам, испуганные Волька с главредом, за ними высыпала толпа не то бичей, не то рокеров… Увидел только, как навстречу ему, в переулок, сворачивает милицейский уазик. Не один, два даже, один за другим. Уазики он увидел боковым зрением, не придал значения, за мерседесом спешил. Машина генерала уже свернула с Можайского переулка на Студенческую, мигая правым поворотом нацелилась на Кутузовский проспект… Волков почти догнал её. Почти упёрся бампером…

Что он будет делать, если догонит, не знал, таранить, движение ей перекрывать, по крыше кулаком стучать, понимал одно — за ней нужно ехать, ехать и всё, там видно будет. Не учёл два фактора. Автомобильные пробки, хотя почти «на хвосте» сидел, и синий проблесковый маячок. Он на машине генерал появился тотчас, как только влились в плотный и вязкий автомобильный поток. Требовательно «крякая», мерседес генерала с трудом перестроился к осевой линии Кутузовского проспекта и, не задумываясь, пересёк запретную сплошную линию, вышел на полосу встречного движения. Крыша с синим мигающим маячком быстро исчезла вдали. Больше Волков его не видел. Дальше второго ряда его не пропустили, а через сплошную линию он бы, пожалуй, вообще не рискнул, не мент… Пришлось какое-то время расстроено торчать в пробке, пока не удалось выбраться и закоулками добраться в Перово.

На квартире Вольки Радченко его встретили Пастухов и владивостокский гость Свешников. Спокойно и с интересом. Смущаясь своих неудавшихся действий, Волков рассказал о ситуации с маячком и пробками. На удивление Волкова, Григорий Михайлович его одобрил. Всё правильно. «Ты правильно всё сделал, Борис Фатеевич. Молодец. Потому что чуть в засаду вы не влипли. В засаду. Понимаешь? А вы ушли. С носом группу захвата оставили. Молодцы! — Тогда и вспомнил Борис Фатеевич про те два милицейских уазика, которые навстречу ему попались, понятно теперь куда и к кому они ехали. — Вас там ждали, оказывается. Вопрос только в том, кто нас сдал? Уж не майор ли? Это пока не ясно, но ничего, разберёмся, узнаем. Всё правильно ты сделал, Боря. Не расстраивайся. Молодец. На спецсигналы — плевать. Мы всё уже о нём знаем. Многое. Дождёмся Вольку и определим наши действия. Попей пока чайку, мы уже с Колей…» Но Волков чаем не ограничился, проголодался, заглянул в холодильник и… Загремел на электроплите сковородой.

Вскоре появился и Волька, но не один, с языком. А с кем же тогда? Присутствующие бесцеремонно уставились на «языка». На такого и был гость похож, ни больше, ни меньше.

— А это, познакомьтесь, Матвей Майский-Гладышев, вице-президент, сын своих древних родителей… — с усмешкой представил Волька, но гость его перебил.

— Не древних, — поправил он. — Это род у нас древний, а родители молодые.

— …Ага, — продолжил Волька, — и мелкий хулиган по совместительству. — И с острасткой замахнулся. — Как дал бы сейчас по шее!

Матвей голову в плечи втянул, но не испугался, наоборот, с ноги на ногу переступил, стесняясь протянуть взрослым руку, улыбался. На него сурово смотрели, не понимали. Лицо вроде интеллигентное, молодое полудетское, вежливый, похоже, но вид… Пфф…

— Это мой друг, — закончил Волька. — Глянцевая золотая молодёжь. Так, нет?

— Это не я, это журналисты так говорят, — вновь поправил гость и чопорно представился. — Матвей Майский-Гладышев. Очень приятно.

КолаНикола, как профессиональный журналист, тут же поинтересовался:

— А в каком это смысле — древний, молодой человек? Вы дома ведёте генеалогию? Кто? С какого столетия?

Но Пастухов прервал пресс-конференцию, его интересовало другое: где его Волька подцепил и зачем… такого… гмм… «красивого»?

Волька поведал. Даже легко вначале. «Матвей с Рублёвки, дурью мается, надоело им на глянцевых тусовках тусоваться, они придумали свою, вызовут МЧС и драпают потом в разные стороны, веселятся так». Опустив голову, вице-президент смущаясь, кивком головы подтверждал. Как пятиклассник в кабинете завуча. «А сегодня они милицию вызвали и…» Дальше Волька в повествовании начал вязнуть, ему трудно стало рассказывать, потому что сам не понимал, как такая ерунда с ними приключилась, с КолаНиколой, прокол получился, затмение. Стеснялся сказать, что испугались.

— Мы только было с дядей Колей собрались, там, на месте… как… они выскочили и… и… «менты, менты…»

— Они — это кто, и откуда? — перебил Пастухов.

— Эти! Они! — Волька кивнул головой в сторону «языка». — Их там человек двадцать таких было, в квартире. Напротив. И Матвей с ними. Вот мы и… Поняли — засада. Подумали, в смысле, «атас» и…

Присутствующие смотрели на Вольку с сочувствием, на гостя с интересом и осуждением, как на контрафактное произведение доисторического чудовища, доставленного перекупщиком на торги. Где-то так примерно менты смотрят на игрушечный детский пистолет в руках своего стажёра. Что за ерунда? Не понимали, что за игры могут быть с милицией или, например, с МЧС…

— А если вас арестуют? — спросил дядя Гриша.

— Да! — поддержал линию обвинения владивостокский главред. — Если!

— Так это почти всегда, — поспешил успокоить Майский-Гладышев. — Только они потом сразу отпускают.

— Несовершеннолетние, что ли? — хмыкнул Волков.

— Нет, просто папа или дядя позвонят, и всё. Ещё и извиняются потом… Козлы! — С высокой долей презрения, заключил сын Рублёвки.

— Вот как! — Воскликнул дядя Коля, с тонкой язвительной иронией в голосе. — И кто же у нас папа?

— Его дядя… — начал было пояснять Волька.

Но его прервали.

— Стоп! Нам без разницы, кто его дядя, — сурово отрезал Пастухов, остановил. — Нам это не интересно. Волька, пусть твой друг умоется, приведёт себя в порядок и едет домой. Накормите его, — кивнул он Волкову. Тот в дверях кухни стоял, слушал, часто отвлекаясь на сковороду на плите.

— Нет-нет, спасибо, Я не голоден. — Поспешно отказался гость. — Мне бы позвонить… — Матвей не стал распространяться на тему наличия у него сотового телефона, который он недавно обменял на сигарету с травкой, — и координаты бы…

— Пожалуйста, — сказал КолаНикола, протягивая свой телефон. — Улица «Братская». Только недолго, там денег на карточке мало.

— Ага, я быстро.

И… И позвонил, и умылся, и душ принял и… всю колбасу со сковородки с быстро приготавливаемой лапшой съел, и…

Со стороны кухни, за окном, призывно послышались резкие «крякающие» звуки. Окно выходило на подъезд. Волков, как раз пустую сковороду в раковине мыл, подскочил к окну. Прячась за кухонной занавеской, выглянул во двор, отшатнулся, пригибаясь, вбежал в комнату.

— Григорий Михайлович, нас накрыли. Они здесь! Приехали.

— Кто? — первым всполошился КолаНикола. Мы все в принципе подскочили. Вид Волкова нас мгновенно на ноги поставил.

— Милиция и… ОМОН, наверное.

Мы засуетились, один только Майский-Гладышев спокойно рукой махнул.

— Не-не, не пугайтесь, это за мной. Я же слышу. Отец машину прислал. Я же сказал куда подогнать…?!

Всё ещё прячась, мы одновременно поспешили на кухню, осторожно выглянули в окно. Да, действительно. Во дворе, там, где называется проезд, стояли три машины. Внизу, напротив окна. Весь проезд загородив. Одна — чёрный лимузин «Мерседес» представительского класса, большой, длинный, за ним, и перед ним, два квадратных джипа сопровождения, тоже большие «ящики» и тоже чёрные, немецкие «Гелендвагены». У всех машин стёкла чёрные, на джипах по две мигалки на крышах. Возле машин, ноги на ширине плеч, руки на ширинке, в позе футболистов ожидающих удар штрафного мяча, стояли четверо широкоплечих мужчин в чёрных костюмах и чёрных очках, с одинаковыми квадратными лицами и одинаковыми короткими стрижками. «Лица» беспрерывно оглядывались по сторонам. В отдалении, возле детских качелей и песочницы, поднявшись со скамеек, с любопытством на них уставились местные старушки и молодые мамаши, забыв раскачивать коляски с детьми. Так обычно встречают свадебный или похоронные процессии во дворах. «К кому это, интересно, из какой квартиры?!»

— Ну, я же говорил, это за мной. Вот… Только машины не отца, а дядины, я вижу. Отец, значит, где-то на выезде. — Из-за наших спин, облизывая вилку, заметил Майский-Гладышев.

— И правда что ли с Рублёвки? — КолаНикола вопросительно сверкнул очками в сторону вице-президента. Мы все к нему повернулись. Похоже не врёт, получается, парень, не шутит.

— Нет, — скривился Майский-Гладышев, — Волька перепутал. — И чуть смущаясь признался. — С Барвихи.

Умм… Про Рулёвку и Бравиху мы что-то такое-этакое слышали… Волков и главред «сделали» понимающие глаза, и мы вновь уставились в окно.

— Езжай давай, что стоишь, тебя же ждут. — Не поворачиваясь, бросил дядя Гриша. Время — деньги… А деньги — народные.

— Ага. Тогда я поехал. До свидания. — Попрощался Матвей Майский-Гладышев. — Спасибо за… колбасу. Вкусная очень и… — Он замялся, ещё что-то хотел сказать.

Опережая, главред рукой махнул.

— Езжай-езжай… Маме привет.

— О, а вы знаете мою маму? — отрок споткнулся на пороге.

— Нет-нет, — поторопился откреститься КолаНикола, — спасибо, не имел чести…

Волков подыграл главреду, интеллигентно усмехнулся:

— По телевизору только…

— Ааа, понятно, её иногда показывают, да, в… этой… — обрадовался было Матвей, но замялся, пояснил другое. — А вот папа с дядей не любят светиться. И я тоже.

— Ну, это естественно, — вновь тонко съязвил Волков.

— Да, потому что работа у них такая. — Пояснил Матвей. — Не публичная.

— Династическая, — подсказал главред.

— Ага, — не замечая иронии согласился гость, и церемонно раскланялся. — Ещё раз всем спасибо за внимание и приём. Мне всё понравилось и всё такое… Я поехал. Всех приглашаю в гости. Особенно тебя, Волька. Это обязательно. Отказываться нельзя. — Потребовал он.

— Ну, если когда на такой машине прокатиться, с сопровождением. — Из кухни, словно флагом, указывая сковородой на окно, заметил Борис Фатеевич Волков.

— Естественно. Вы же дорогу не знаете, да и так быстрее. — Вполне серьёзно согласился Майский-Гладышев, и подмигнул Вольке. — Устроим вечеринку. Весело будет. Машину я пришлю или сам приеду. — И он, хлопнув своей ладонью по Волькиной, вполне дружески, скорее по свойски, бросил ему. — Созвонимся. Пока. — Быстро вышел.

Прогрохотал кроссовками по лестнице, выскочил из подъезда, махнул на окно рукой, и нырнул в открытую дверь лимузина. Охрана в мгновение исчезла в квадратных салонах джипов, машины разом тронулись с места.

Мы продолжали смотреть в окно: любопытно было — вырулит ли в наших узких проездах такой кортеж… Здесь это проблематично… Нет, молодец водитель, никого не зацепил, вырулил! Сверкнув мигалками, кортеж «крякнул» — раздвигая разномастную свору прочих авто, и… был таков, уехал.