Когда меня спрашивают, чем занимаюсь, я отвечаю, что помогаю людям влюбиться. Пожалуй, я бы назвала это так. Хотя в последнее время уже не совсем уверена. По профессии я переводчик. Окончила университет в Санкт-Петербурге, защитила диссертацию по английской филологии в Екатеринбурге. Работаю в брачном агентстве в Великом Новгороде. Это небольшой, но древний город, расположенный недалеко от Петербурга, примерно в двухстах километрах по автостраде…

В мои обязанности входит перевод с русского на английский и наоборот писем, причем нередко с интимными подробностями.

В последнее время, правда, я ничего не перевожу. Пишу письма сама — от начала и до конца. Потому что женщин, которые к нам приходят, чувства уже не интересуют. Они хотят одного: выйти замуж и уехать отсюда как можно дальше. Но об этом нельзя писать сразу, вы же понимаете…

Сначала хоть немного сентиментальной чепухи, например, о «полном одиночестве и «неодолимом желании близости». Я говорю им об этом. И тогда женщины рассказывают свои истории, а я должна вжиться в них и почувствовать своими. И, изящно лукавя, все описать. Еще ни разу не было так, чтобы, слушая их, я не переживала то же, что пережили эти женщины.

С того момента, как пишу первое письмо от лица какой-нибудь из них, я начинаю жить ее жизнью. Начальник утверждает, что у меня «прекрасное сердце», и выдает мне самые большие премии. Но поверьте, я делаю это вовсе не ради премий!

He ради денег я беру их имена, вникаю в изуродованные судьбы, превращаюсь в дочь их родителей, сестру их братьев, а также обладательницу полуобнаженной груди и открытых ног на фотографиях, прикрепленных к письму. Порой я становлюсь матерью ребенка, который родился в браке — «к счастью, в прошлом», или вне брака — «как-то так, по глупости».

О детях они не умалчивают. Как правило. Но прежде всего я рассказываю о заветных мечтах, которых у них нет, а если даже есть, они не хотят или не умеют о них рассказать. Некоторые даже не хотят читать письма, написанные от их имени. Единственное, чего они хотят, — это прийти в один прекрасный день к нам в офис и узнать, что «он наконец созрел и прилетает в Санкт-Петербург или Москву».

Тогда они выбегают из офиса переполненные счастьем, начинают морить себя голодом, чтобы похудеть за несколько оставшихся до встречи с женихом дней или недель, покупают в книжных магазинах разговорники и учебники английского, копят деньги на парикмахера, косметолога, а в последнее время — даже на пластическую операцию.

Как ни пытаюсь им объяснить, до них не доходит, что первое свидание еще ничего не значит. Мужчины — в большинстве своем немолодые, примерно вашего возраста — обычно прилетают в Москву или Санкт-Петербург на уикенд, рассчитывая просто на секс с молодой девушкой.

Оставляют ей маленький сувенир и большие надежды — и улетают. Навсегда. Чаще всего так поступают испанцы, итальянцы и немцы — я говорю так, потому что от них потом писем больше не приходит. Зато приходят от японцев, швейцарцев и… поляков. Но больше всего — от японцев.

Вы будете правы, если скажете, что эти женщины чересчур наивны. Но их наивность — от отчаяния. Вы ведь еще не видели настоящей России. Она начинается километрах в двадцати от того места, где жители Санкт-Петербурга и Москвы строят себе дачи. Там вы никогда не бывали, правда?

В настоящей России мало надежды на любовь и ту жизнь, какую вы описываете в своих книгах. Зато есть много водки, дни похожи один на другой, а смысл жизни и перспективы хоть каких-то перемен полностью отсутствуют. У этих женщин есть только их молодость, красота и мечты, позаимствованные у героинь телесериалов.

Нет, беру свои слова обратно! Эти женщины вовсе не наивны. Они верят в судьбу и настроены очень решительно. Если у мужчины с фотографии, прикрепленной к письму, есть ноги и руки, чего еще надо? Вы видели когда-нибудь японца старше шестидесяти с косоглазием? Я видела…

Мне хотелось бы уметь писать так, как вы. Чтобы издавать книги, делиться с миром историями, что вертятся у меня в голове. Знаете, человеческая память — странная вещь. Она упрямо хранит то, что хочется как можно скорее забыть. А я ничего не могу забыть. К тому же у меня «прекрасное сердце».

Я, например, с удовольствием выбросила бы из головы историю Ларисы, которая стала в Москве проституткой. Она поехала туда на свидание с итальянцем, который, кроме писем, регулярно присылал ей букеты цветов через международную сеть цветочных магазинов «Fleurop». Это обошлось ему в несколько десятков евро. Почти что даром. Когда автомобиль со свежими цветами, в том числе зимой, появлялся перед домом Ларисы, соседи обсуждали это неделями. До следующей доставки.

В Москве, после первого же свидания со своим итальянцем, она забеременела. Лариса — обаятельная армянка. Она жила в двухкомнатной квартире с родителями, бабушкой, дедушкой и четырьмя братьями, у двух из которых есть жены. Когда живот у нее округлился, а машины с цветами перестали приезжать, братья объявили, что Лариса им больше не сестра. Убеждения и религиозные взгляды не оставляли им другого выбора.

Иногда Лариса звонит мне из Москвы. Робко спрашивает про итальянца. Я пытаюсь врать, отвечая, что «может, ему нужно время, и он наконец напишет». Хотя знаю: нет, не напишет. Все отправленные ему письма возвращаются с пометкой: «Адресат неизвестен». Но я не хочу убивать в Ларисе надежду. Не имею права. В самом деле, вдруг он все-таки напишет…