(Чистёхонькая правда)

Расскажу — так не поверите…

Как-то взял Кондрат в кооперативе три с половиной аршина черкасина.

Не черкасин, а прямо тебе "всех скорбящих радость".

Палажка как увидела — так и припала:

— Тату, это мне на корсетку!

— Не будет, Палажка, дела! Штаны мне будут! Черкасин добрый, сошьют, чтоб на спаса было-таки в чем и в храм выйти… И отстань, не приставай, потому что хватит мне в домотканых красоваться… Это такие штаны, что еще и тебя будет в чем замуж выдать… Годы идут, в этих штанах меня и похороните…

И понес к портному.

— Ось! Смотри, Пилип, крои по совести, потому — черкасин…

— Так то уже нас не учите, — говорит Пилип. — Вам как? В галифе попустить, или в шагу?

— Попускай в шагу, чтобы не терло… Пуд дам, да, может, еще если накапает, то и чарка какая перепадет.

Одним словом, сшились штаны. На роговой пуговице, сборка в сборку.

Надел Кондрат, полюбовался, присел, поднял правую ногу, поднял левую — ни за что не задевает.

"Свобода" всюду, как после революции.

— На, старая, спрячь в сундук… На спаса надену… А ты, Палазя, не огорчайся… В саду уродит, продадим яблоки — будет тебе корсетка… Прячь, старая, прячь, и тебе кубовая юбка будет… Уродит — и будет… Полдесятины сада — хватит и на корсетку и на юбку. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А гнездышки на яблонях в саду — прямо в глазах рябит, на каждой веточке…

— Поснимать бы их, что ли, старик?

— Пусть! Хай немного потеплеет… Там после крещения еще немного святой воды осталось… Покропим, оно и не возьмет… Болтает черт знает что!.. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Потеплело… Сбрызнули освященной водой…

Гусеница от "святой" воды заворошилась да как чесанула… Сначала ела листья, а то уже за веточки взялась…

Стоят не яблони, а кострица… . . . . . . . . . . . . . . . . .

Уродило… Не яблоки, а сплошные "дули"…

— Так ты что же, старая собака, себе думаешь? В новых штанах прохаживаться? А я тебе "гимназией" в святой церкви буду светить?

— Ишь вы какие! Себе так черкасиновые штаны сшили, а у меня из кофточки локти вылезают. А Петро вчера сказал, чтобы я себе "вот это" чем-нибудь прикрыла, а то сквозь кофту повыскакивают. Не могли в домотканых походить?. . . . . . . . . . . . . . . . . .

— На! Забирайте мои черкасиновые! Берите! Нате и домотканые! Пейте мою кровь!. . . . . . . . . . . . . . . . . .

И стоял Кондрат в саду без штанов. Смотрел на яблони и головой качал:

— И что бы было пообирать!

1924

Перевод И. Собчука.