1

Прекраснейшие места на реке, на Северном Донце…

Вам никогда там не доводилось бывать?

Если не доводилось, обязательно побывайте.

Из Харькова вы рабочим поездом доедете до Змиева.

Змиев — живописный городок, теперь районный центр Харьковской области, — он расположился на Северном Донце.

В Змиеве вы возьмете лодку и поплывете по течению Северного Донца…

А плыть вам надо в июне…

Вы потихоньку плывете и любуетесь чудесными видами: налево зазеленеют заливные луга, — зеленые они, те луга, зеленые и ароматные, расцвеченные и ромашкою, и клевером, и колокольчиками, а иногда среди зеленой сочной травы ярко загорится цветок степного тюльпана или дикого мака.

И сколько вы будете плыть, столько вас будут приветствовать своим щебетанием веселые желтобрюшки, канареечные трясогузки, западьпадемкают в вашу честь перепела и затрещит коростель.

С прибрежного песочка с посвистом сорвутся кулички, а в заливе, укрытом желтыми и белыми лилиями, вас встретит, точно почетная стража, серая цапля.

На правом высоком берегу в кустах орешника зальются соловьи…

Так потихоньку вы поплывете до Коропова хутора.

Приближаясь к Королеву хутору, Северный Донец ширится, делается полноводным, углубляется — тут он уплывает в лес, — с обоих берегов над ним склоняются зеленые ветки густо-зеленой ольхи, остролистых кленов, стройных дубов, березок, граба, создавая над ласковой рекой сказочную аллею-тоннель.

Стоят на высоких противоположных берегах деревья и будто здороваются, протягивая друг другу зеленые ветви-руки.

Когда выплывете вы из аллеи-тоннеля, на вашем пути будет небольшой островок, зеленый-зеленый островок, заросший и ольхой, и вербами, и рогозой, и высоким-высоким камышом.

А на том на островке под старой раскидистой дуплистой вербою шалаш увидите — плохонький шалаш, камышом кое-как прикрытый, а сверху еще ветками, и рогозой, и травой, чтоб от дождя было где приткнуться…

И в шалаше зеленой травы настелено, чтобы можно было при случае, если уж очень глаза слипаются, подремать часок-другой.

Вон там, перегонов, может, через пять, если рекою, там будет паром, чтобы с левого берега можно было переправиться на правый, потому что на левом берегу вон куда пошли луга и луга, а на правом берегу среди леса большая поляна, где расположился Коропов хутор с хатами, с садами, с огородами…

Ах, какой чудесный Коропов хутор!

А за деревьями и за садами хат не видно, и такие там подсолнухи, и такая там растет фасоль, подпертая жердочками, — ну, просто как лес…

Бывшие хуторяне, а теперешние колхозники вам сразу же скажут:

— У нас не хутор, а рай! А вы возьмите и спросите их:

— А видели вы рай?

Они за словом в карман не полезут:

— А зачем мы тот рай будем искать, когда у нас свой есть?

А если вы захотите их привлечь на свою сторону, вы им скажите:

— Нет, товарищи, у вас тут лучше, чем в раю! Они вам приветливо улыбнутся и скажут:

— Вполне возможно! Вот какой Королев хутор!

 

2

На этот раз мы с вами так условимся: в Коропов хутор вы не плывите, а направьте лодку вон к тому зеленому-зеленому островку: только гребите осторожненько, чтобы не задеть удочек, потому что возле шалаша, куда вам надо пристать, там лиманский дед Кирило Иванович Дудка чаще всего рыбу удит…

Вот вам и повезло: удочек нет, и вы спокойно стукнулись лодкой о берег…

Подняли голову, а на берегу у шалаша дед Кирило Иванович Дудка сидит.

В соломенной шляпе и босой…

— Будьте здоровеньки, Кирило Иванович! — весело к нему.

— Здравствуйте, — он к вам.

— Живы-здоровы? Как рыбаки? — вы деду.

— Порвало! — дед вам.

— Кого порвало?! Кто порвал?! — интересуетесь вы.

— Снасть! — сердито бросает Кирило Иванович. — Разве не видите? Вот! Порвало и перепутало! Вот уже часа три сижу распутываю и распутать не могу!.. Сатана!

— Да кто же порвал, кто запутал? — не отстаете вы от деда.

— Кто же, если не он!

— Кто он?

— Да что, вы не знаете? Карп! — со злостью говорит дед и с сердцем бросает на траву леску. — Закурить нету?

— Закуривайте, дедусь! Закурили…

Помолчав немного, Кирило Иванович начинает рассказывать:

— Оно и брало потихоньку! Едва-едва только рассвело — дерг! И тихо… Потом еще раз — дерг! И снова — тихо. И потом повело, повело, вон до того — видите? — кустика по-ве-е-вело! "Дай, — думаю, — подсеку!" Хвать! Ох, оно как рвануло! Эх, и рвануло! А леска у меня из двадцати волос, да еще какого жеребца! От Рыцаря, племенного орловского рысака! Такая там леска, что одним волосом можно подтелка за рога тянуть! Удочка дугою! Я ослабляю! А оно рвет, а оно рвет! Я держу! Как вдруг всплескивает! Ей же богу, как корыто…

— Ну, Кирило Иванович, неужели такое огромное?

— Ей-богу, как корыто! Сатана! Больше сатаны! Хвостом по воде как врежет — и на дно! Я дерг! А леска — дзинь! А я в воду со всех ног шлеп! — и по шею! Вот и сушусь! Одежда. немного уже высохла, а сапоги и до сих пор вон мокрые! Босиком хожу! Так с крючком и пошло!. У грузила перервало!

— Может, леску грузило перетерло?

— Э, нет! Перервало! Да разве такое не перервет! Как корыто! Вот и распутываю! Килограммов двадцать! Не меньше!

Вы лучше поверьте Кириле Ивановичу, чтоб его не рассердить. Если Кирило Иванович рассердится, он замолчит и никогда на свете не расскажет вам, как прошлой весной на Лиманском озере лебедей стрелял…

Кирило Иванович весьма неохотно о том лебеде рассказывает, так что вам надо очень тонко и дипломатично растревожить его рану, чтобы он в гневе на своего внука Васю рассказал вам:

— А все он, тот чертов Васько! Если б не он, был бы лебедь мой…

 

3

— Ой, тот мне Васько! И до сей поры забыть не могу, — начинает Кирило Иванович, закуривая папироску. — Да… Вы ведь знаете наше озеро Лиман. Оно отсюда до Донца, километрах в двенадцати. И село Лиманом называется, и озеро Лиман. Километров на семь то озеро раскинулось, чуть ли не до села Андреевки. Чудесное озеро! На нем андреевские колхозники домашних уток и гусей разводят, в природных, так сказать, условиях. А какие там караси!.. Они и небольшие и не золотые, а какие-то серебристые, а до чего же вкусные — и в ухе и на сковородке. Харьковчанки на базаре всегда спрашивают: "Не лиманские ли, часом, караси?" — "Лиманские!" — "Давайте, дедушка, давайте! Спасибо, что привезли!" Да… Так вот тут, значит, озеро Лиман, а сюда ближе к селу Лиман другое озеро. Чайки называется… А между теми озерами перешеек метров так с пятьсот, а может, и больше. Отличная там охота на уток осенью. На перешейке выкапываются ямки, маскируются бурьяном. Садишься в ямку и сидишь: утка утром и вечером тянет, перелетает с Чаек на Лиман или с Лимана на Чайки… И так иногда хорошо постреляешь… Да… Вот прошлой весной, как-то вечером, прилетает Васько, внук тот мой чертовский, и еще с улицы криком кричит:

"Деду-у-у! На Лимане два лебедя село! Ей-бо, правда! Скорее, а то улетят!"

Я за ружье — и туда.

Васько бежит за мною и командует:

"Вы, дедусь, бегите, бегите, садитесь в ямку, а мы с Федько побежим и пойдем вброд озером, потому они недалеко с той стороны сели, на мели!"

"Осторожно, — говорю, — вброд! Как бы не потонули!"

"Нет, там, дедушка, мелко! Не бойтесь!" Подался Васько к озеру, где его дожидался Федько.

Сел я в ямку, прикрылся бурьяном, взвел курок, жду… А когда спускался с горки, заметил, что в самом деле на Лимане, недалеко от берега, с этой стороны, два лебедя плавают. Сижу я.

Ну, пока ребята шли вброд и потихоньку к лебедям подходили, немало времени прошло. Уже у меня и спина болит, уже и глаза слипаются, и ноги коченеют, но я терплю. А как же: лебедь! Как вдруг слышу Васькин крик: "Деду-у-у! Следите!" Поднялся я немного в ямке, глядь в ту сторону сквозь бурьян — смотрю, действительно снялись с озера лебеди и летят прямо на меня. И низко, так низко на меня плывут… Белые-белые, даже будто блестят… Солнышко как раз заходит, и когда солнечный луч упадет на лебедя, так у него одно крыло будто золотое, другое серебряное! Летят тихо, не шумят. Один летит выше, а другой- ниже, и тот, что ниже, направляется прямо на мою ямку… У меня даже зубы стучат и руки подскакивают. Вот-вот уже лебедь меня крыльями закроет… Я беру его на мушку, верно беру, даю, как и полагается, вперед, щелк! Не выстрелило! Аж я зубами заскрежетал. Щелк с левого! Не выстрелило! А я ружье об землю! А я картуз об землю! Да упал в ямку и за чуб себя схватил!..

Подбегают Васько и Федько: "Чего же не стреляли, деду?!" А я не сказал, а вроде заревел: "Не выстре-е-ли-и-ло!"

Васько подбежал к ямке, схватил ружье, — а у меня централка, тульская, отличное ружье! — раскрыл его:

"Да оно у вас, дедусь, без патронов! Не заряжено! Вот это охотник!"

Я как закричу:

"Как не заряжено?!"

"Смотрите сами! — смеется Васько. — Где же ваши патроны?"

Вот такое бывает! Раз в жизни довелось лебедя стрелять — и забыл ружье зарядить!.. А все тот чертов Васько. "Скорее, — кричит, — скорее!" Вот тебе и скорее!

 

4

Вы не смейтесь над дедом Кирилой Ивановичем Дудкой, потому что он рассердится…

А вы его спокойненько так расспросите…

— Весною это, дедушка, было? А разрешена ли была тогда весенняя охота, не помните?

— Вот то-то оно и есть, что не разрешена! Да разве сообразишь, когда Васько как сумасшедший кричит: "Скорее, дедушка, потому как лебеди сели!" Разве тот Васько не собьет с толку?

— А этой весной, дедушка, лебеди не садились на Лимане?

— Садились! Васько видел!

— И что: не прибегал за вами, чтобы вы с ружьем шли лебедей стрелять?

— Такое скажете! Теперь Васько в пионерах, да еще в председателях вот тех, — как их? — юннатов, что птицу охраняют! Да еще какой отчаянный: как заметит кого-нибудь в запретное время, сразу же в сельсовет! Да еще и меня весною предупредил: "Прячьте, дедусь, ружье до самой осени".

Кирило Иванович Дудко докурил папиросу и взялся снова распутывать снасть…

Молчал, молчал, — а потом потихоньку добавил:

— Да оно, может, и лучше, что тогда ружье не выстрелило. Была бы морока из-за того, что весною лебедей стрелял…

…Теперь вы можете плыть Донцом на Коропов хутор и дальше мимо Казацкой могилы, чуть ли не до… Да куда хотите…