Последующие дни превратились для Юльки в очередной внеплановый отпуск, наполненный прогулками по летнему Аларску, тихими кафе, уютными вечерами в неизменном обществе Егора, отлучавшегося по делам исключительно в дневные часы, когда девушка, надежно заперев дверь на все замки, занималась домашними делами, читала и… мечтала.

В первый же понедельник после появления Беркутова в ее запутанной жизни, они съездили к ней в больницу, где Юля, забежав к знакомому терапевту, оформила больничный, сразу же написала заявление на увольнение, не желая отрабатывая под началом Мартынова ни одного дня. Давать ему возможность отыграться за ущемленное самолюбие девушка была не намерена.

О будущем Юлька старалась не думать. То есть, думала, конечно, но не о поисках новой работы или медленно, но верно тающем счете, а о высоком мужчине с пронзительными глазами. Думалось как-то… легко. Их отношения не выходили за рамки служебных, но чувствовалось в Егоре взаимное влечение, сквозящее в случайных прикосновениях сильных пальцев, в долгих, изучающих взглядах, в тихом голосе и светлой улыбке. И этого ей хватало. Пока. А о том, что будет дальше, думать не хотелось. Больно было думать об этом. И не ко времени. Будь что будет…

Гром (хотя, скорее, его слабые отголоски) грянул на исходе второй недели.

Написав заявление на увольнение, Юлька отвезла его в больницу, попрощалась с успевшими полюбиться ей коллегами, с явной неохотой и затаенной злостью на Мартынова отпускавшими ее в свободное плаванье, с немногими еще знакомыми ей пациентами, оканчивающими без нее назначенное ей же лечение, и с легким сердцем вернулась домой. Егор, проводив девушку до квартиры, умчался отрабатывать очередную зацепку (разговор с бабулей, как и ожидалось, оказался бесплодным), а Юля взялась за уборку.

Звонок в дверь раздался неожиданно. Отложив тряпку, которой протирала одежный шкаф, Юлька, стараясь ступать неслышно, подошла к глазку и… застыла. Как зачарованная, словно не отдавая себе отчет в происходящем, Юля отперла замки и распахнула стальную створку.

– Пустишь? Или не рада?

– Зачем ты пришел? – не делая ни малейшей попытки отодвинуться и пропустить гостя в квартиру, Юлька с ненавистью уставилась в изумрудную зелень нахальных глаз.

– Ух ты! Злишься! А тебе идет, – по-хозяйски отодвинув в сторону бывшую любовницу, Андрей прошел в коридор.

Стиснув зубы, Юля вновь заперла дверь и вслед за незваным визитером прошла в зал.

– Иди сюда, – схватив девушку за руку, Андрей дернул ее к себе, – я соскучился.

Губы, когда-то любимые, властно накрыли сжатый в полоску рот, пытаясь разжалобить, расплавить огнем былой страсти, но Юлька, не чувствуя и сотой доли того, что еще пару месяцев назад испытывала в этих объятиях, оттолкнув мужчину, вывернулась:

– Еще раз спрашиваю, зачем ты пришел?

– Злючка, – наглая, казавшаяся сквозь призму влюбленности яркой, улыбка скривила губы Андрея, – думаешь, поверю, что ты успела меня забыть?

– А ты думаешь, я сидела и лила слезы, после того, как ты выбросил меня, как ненужную вещь?! – саркастически оскалилась Юлька. – Как бы ни так!

– Эй, тихо, гроза! Я же не виноват, что моя жена решила явиться раньше. Едва успел до ее приезда вернуться. Всю ночь гнал как сумасшедший, а ты, вместо того, чтобы посочувствовать, ерепенишься.

– С чего я должна тебе сочувствовать? Скорее, твоя жена достойна соболезнований, что ее муж – сволочь и кобель.

– Вот как заговорила! – глаза Андрея сверкнули злостью. – А когда кувыркалась со мной и стонала, о ней не вспоминала.

– Дурой была, – ощущая, как встает на место последний осколок однажды разбитого сердца, Юлька с облегчением выпрямилась, – но не вечно же мне быть идиоткой. Спасибо твоей подлости – прозрела.

– Юль, а, Юль, – сменив тактику, мужчина двинулся к яростно сверкавшей глазами девушке, – ну, что ты как маленькая…

Пятясь от протянутых рук, Юлька уперлась в стену и ощутимо напряглась. Заключив девушку в кольцо, Андрей вновь склонился к вскинутому вверх лицу:

– Я же тебя люблю… и всегда любил… но жена, она такая ранимая, я не мог ее просто бросить. Но теперь все кончено, мы разводимся. Ну, прости меня, а… любимая, – нежный, как прикосновение бабочки, поцелуй коснулся сомкнутых губ, скользнул по подбородку и спустился к открытой шее.

Вытянувшись в струну, Юлька прислушивалась к своим ощущениям, пытаясь отыскать в душе хоть каплю вдребезги разбитой любви. Ни-че-го. То есть, совсем ничего. Ни капли, ни просвета, ни крохотной искры. Только все отчетливее звучит в ушах искренний смех… все яснее встает перед глазами широкоплечая фигура, и укоризненный зелено-карий взгляд как будто просит – ну же, оттолкни… зачем он тебе, если есть я? И не важно, что это лишь воображение… важно то, что вместо нежности и забытого желания в Юлькиной груди вспыхнуло внезапное отвращение, заставившее девушку со всей силы толкнуть Андрея в грудь, вырываясь из душного плена.

– Убирайся! – вытерев рот тыльной стороной ладони, Юлька брезгливо спрятала руки за спину.

– Пожалеешь, – приподняв верхнюю губу в презрительной усмешке, бывший любовник направился к двери, – только поздно будет.

– Никогда! – шепнув в удаляющуюся спину яростное обещание, Юля захлопнула дверь.

Прижавшись лбом к шершавой стене, девушка немного постояла, приходя в себя, а потом… беззаботно распевая незатейливую мелодию, снова взялась за тряпку.

Егор появился не один, а вместе с Олегом.

Пока мужчины что-то обсуждали вдали от женских ушек, Юлька успела накрыть на стол.

– Ого! По какому случаю праздник? – округлил глаза Олег, первым появившийся в кухне.

– Да так, есть повод. – Подумав мгновение, девушка выпалила, – Андрей приходил.

– Вот как? – прищурившись, мужчина по-новому оглядел цветастую скатерть, уставленную блюдцами, тарелочками и салатницами, и грустно усмехнулся. – Не думал, что у него хватит наглости заявиться после всего, что он сделал. Вижу, ты уже знаешь?

– Про развод? Да, – вопреки ожиданиям Олега, Юлька не сверкнула на него радостно сияющими глазищами, а улыбнулась с таким холодом, что он невольно поежился. – И про развод сказал, и про то, что меня любит, упомянуть не забыл…

– И ты поверила? – с непонятным выражением протянул мужчина. – Оксана ушла, потому что поймала его с другой… в собственной спальне. А ты – удобный вариант, чтобы жить так, как он привык.

– Олежка, – подойдя к другу вплотную, Юлька взъерошила отросшие в мелкие волны волосы и со смехом чмокнула друга в нос, – неужели, ты меня такой дурой считаешь? Визит Андрея помог мне понять одну очень-очень важную вещь – он не стоит моих слез и воспоминаний. Было. Но прошло. И поэтому сегодня праздник – я избавилась от последних иллюзий. Все-все, марш руки мыть!

Порывисто стиснув смеющуюся девушку в крепких объятиях, Олег вернул ей поцелуй и пошел в ванную, прихватив по дороге освободившегося Егора. А Юлька, поспешно натянув толстые рукавички, открыла духовку и вынула запеченный до золотистой корочки мясной рулет, обложенный молодым южным картофелем…

И снова закружили июльские дни…

Назойливый преследователь, как в воду канувший после памятной поездки в магазин, так и не объявился, и Юлька все чаще задумывалась, как долго еще Егор будет продолжать играть ненужную роль телохранителя. За прошедшие недели их отношения так и не вышли из рамок «клиент-исполнитель», и девушка смирилась.

Маруська с Денисом, время от времени заходившие проведать подругу, наконец-то решились и подали заявление в ЗАГС, Олег познакомился с родителями Дарьяны, пришелся ко двору и теперь разрывался между работой, любимой девушкой, заканчивающей обучение на факультете журналистики в главном ВУЗе города, и Юлькой, которую, не смотря на постоянную охрану Беркутова, продолжал опекать на правах лучшего друга.

Егор, не веривший в то, что неизвестный исчез окончательно, продолжал отрабатывать с подопечной приемы самообороны, со строгостью армейского сержанта следя за ее успехами и физической формой. Которая, к слову сказать, все больше радовала и саму девушку.

И все же Юлька тосковала.

Ей не хватало того ощущения нужности, которое дарила ей любимая работа. Посоветовавшись с собственной Тенью, как в шутку стала называть Егора, она разослала резюме по частным клиникам своего района, надеясь на скорый ответ.

– Юль, мне нужно уехать.

– Оторвавшись от книги, в которую безуспешно пыталась вчитаться уже второй час, Юля вопросительно посмотрела на Егора:

– Что-то важное?

– В моей профессии по-иному не бывает. Но это не связано с твоим делом. Шеф попросил кое-что проверить по текущему расследованию коллеги, сам он уехал, поэтому отдуваться мне. Ты как, справишься?

– Конечно, – Юлька улыбнулась, – не волнуйся.

– Если что, звони, хорошо? – в глазах Беркутова промелькнуло беспокойство.

– Егор, он не появлялся почти месяц, ты зря переживаешь. Я вообще не понимаю, почему ты все еще со мной возишься.

– Боюсь, Селиванов думает так же, – Егор с досадой качнул головой. – Ничего, ни одной зацепки. Все поиски среди тех, кто попал в твой список, ничего не дали, и мы все еще не знаем, кто и зачем преследовал тебя.

– Может, ему надоело? Или нашел себе другую жертву?

– С одной стороны, тогда твоя жизнь наладится, а с другой… не добравшись до тебя, он может отыграться на ком-то еще. И как это будет… Я бывший опер, Юль, и знаю, к чему может привести его одержимость.

– Будем надеяться на лучшее? – склонив голову к плечу, Юля задумчиво прикусила губу.

– Будем. Ладно, я поехал.

– Когда тебя ждать?

– Если ничего не изменится, то к утру.

– До встречи, – махнув сыскарю рукой, Юлька, чтобы скрыть невольное разочарование, вновь уткнулась в шуршащие страницы.

Звонок раздался ближе к обеду, когда девушка, устав от бесплодных попыток отвлечься, взялась за отложенную на неопределенный срок глажку.

– Да?.. Да-да, это я… Сегодня?.. Конечно, смогу… Хорошо, к шести буду у вас… Пишу, – схватив ручку, Юлька прямо на ладошке нацарапала продиктованный собеседником адрес и, попрощавшись, нажала отбой.

Настенное зеркало безжалостно отразило сияющие радостью глаза, и девушка тихонько рассмеялась – будущее начало обретать ясные очертания…

Невысокое, белоснежное здание, со вкусом отделанное кораллово-розоватой плиткой, утопало в густой тени раскидистых вязов. Тихий, огороженный кованым забором двор примыкал к стекольно-прозрачному фасаду с низеньким крыльцом, по обеим сторонам которого в треугольных трёхъярусных клумбах буйно цвели разноцветные петуньи. Легкие, колышущиеся от залетающего сквозняка, персиковые шторы придавали почти домашний уют.

Приоткрыв застекленную дверь, Юлька проскользнула в прохладный холл.

– Здравствуйте, – из-за стойки администратора поднялся и поспешил навстречу девушке улыбчивый молодой человек в форме медбрата. – Вы, наверное, Юлия Дмитриевна? Алла Владимировна вас ждет, я провожу.

Кивнув, Юля с интересом оглядела светлое помещение с удобными кожаными диванчиками и небольшими круглыми столиками и поспешила за провожатым.

– Вы не смотрите, что сейчас так пусто, просто в пятницу приемный день сокращен на час. Поэтому вас и позвали к вечеру, чтобы спокойно все показать. Вы же у нас будете работать?

– Не знаю. Сначала нужно поговорить с руководителем, обсудить детали.

– Вам у нас обязательно понравится! – ведя гостью по длинному, освещенному лампами дневного света коридору, убежденно заявил парень.

– Хорошо, я подумаю, – не выдержав, рассмеялась Юлька.

– А мы уже пришли, – останавливаясь напротив приоткрытой двери, он просунул голову в кабинет, – Алла Владимировна, тут к вам пришли. Проходите, – посторонившись, молодой человек пропустил Юлю во владения главврача и незаметно ушел.

– Добрый вечер, – приглашающе махнув рукой, улыбнулась немолодая, чуть полноватая женщина, не вставая из-за стола, – Юлия Дмитриевна Вересова, я ведь не ошиблась?

– Здравствуйте. Да, мы разговаривали с вами днем.

– Что ж, рада, что вы настолько пунктуальны. Давайте для начала немного познакомимся, а после осмотрим клинику, хорошо? Я главврач этого замечательного лечебного учреждения, Горелова Алла Владимировна, буду вашим непосредственным начальником.

– Звучит так, как будто вы уже приняли решение взять меня на работу, – немного удивленно посмотрела на нее Юлька.

– У вас блестящие рекомендации, к тому же я лично знаю как минимум двоих человек, которые отзывались о вас как о весьма добросовестном и высококвалифицированном специалисте. Наш центр весьма заинтересован в тех, кто готов не просто отрабатывать зарплату врача, но и по-настоящему заботиться о своих пациентах.

– Мне очень приятно слышать столь лестную оценку, – смутилась Юлька, – надеюсь, что вы не разочаруетесь.

– Юлия Дмитриевна..

– Можно просто Юля.

– Хорошо. Юля, если не секрет, почему вы уволились из больницы? Насколько я знаю, вас и там высоко ценили.

– Скажем так… немного не сошлась с новым начальником во мнении, связанном с дополнительными обязанностями в свободное от работы время.

– Вот как, – проницательный взгляд Гореловой прошелся по стройной фигурке девушки и вновь вернулся к привлекательному личику. В темно-серых глазах главврача мелькнуло презрение к незнакомому коллеге, а губы уже сложились в сочувствующую гримасу, – к счастью, у нас коллектив преимущественно женский, и вам с этой стороны ничего не грозит. Немногие мужчины, работающие в клинике, глубоко порядочные люди, ручаюсь, что никто из них не доставит вам неприятностей.

– Рада слышать, – Юлька с облегчением улыбнулась.

– Оставим формальности на завтра – если вы, конечно, решите принять мое предложение – а пока идемте, посмотрим, где вам предстоит работать…

… «Егор, не смогла до тебя дозвониться. Олег тоже недоступен, Маруська с Денисом у родителей в деревне. Мне позвонили из клиники, предложили работу. К шести часам еду на собеседование. Обещаю, буду осторожна. На всякий случай высылаю адрес…», – прочитав прорвавшееся сквозь то и дело теряющуюся связь смс-сообщение, Беркутов чертыхнулся и, взглянув на часы – стрелки неумолимо показывали четверть восьмого – круто развернул машину…

Из медцентра Юля буквально выпорхнула, сияя от радости. Клиника, как и просторный кабинет с оборудованной по первому слову техники процедурной, в котором предстояло принимать пациентов, показались идеальными, и девушка едва сдерживала нетерпение. Так ей хотелось поскорее приступить к любимой работе.

Вечернее солнце, золотя крыши пятиэтажек, медленно клонилось к горизонту, стремясь спрятаться в нависшие над ним тучки – жара медленно отступала, оставляя город переменчивой прохладе.

Вынув из сумочки поставленный на вибрацию телефон, Юлька с удивлением и легким чувством вины обнаружила одиннадцать пропущенных звонков. От Егора. Попытки перезвонить оказались безуспешными – Беркутов вновь был недоступен. Точнее, окончательно недоступен, как может быть только тот, кто отключил мобильник. Решив, что ничего страшного не случится, если она свяжется с ним уже из квартиры, девушка огляделась по сторонам и, не обнаружив в тенистых уголках отдаленного от центральных улиц закоулка подозрительных личностей, с беспечностью счастливого человека направилась к остановке.

Короткий путь шел по территории местной школы, и Юлька свернула. В конце концов, что может случиться там, где непременно присутствует охранник или, на худой конец, сторож?

Длинные тени деревьев поползли по выщербленному асфальту, кривыми пальцами касаясь темных окон трехэтажного здания, и Юля, стараясь держаться подальше от густой зелени, ускорила шаг. Где-то впереди, разбавляя предзакатную тишину, раздавались веселые крики заигравшейся ребятни, гудки машин и столь привычный городской шум, манящие своей привычностью…

Полупустой автобус приветливо распахнул широкую дверь, и. устроившись поближе к кабине водителя, Юлька с облегчением выдохнула. До конца поверить, что неизвестный наконец-то оставил ее в покое, было трудно. До этого момента. Но сейчас, благополучно преодолев пустынное пространство отдаленного района, девушка убедилась в собственной безопасности. Разбираться, кто и почему издевался над ней до появления в ее жизни Егора, не тянуло. Огорчало одно – теперь, когда Юля больше не жертва безумного маньяка, Беркутов непременно исчезнет. Но думать об этом не хотелось, а хотелось – о новой работе, о близкой свадьбе лучших друзей, о том, что в ее жизни наступает новый – счастливый – период…

Родной двор встретил девушку тускло горящими в сумерках фонарями, собравшейся на лавочке у соседнего подъезда подвыпившей компанией и доносящимися из распахнутых окон звуками бурной соседской жизни.

Сунув чип в гнездо домофона и не услышав привычного пиликанья, Юлька с досадой поморщилась – за прошедший год электронный замок взламывали уже не первый раз. Приоткрыв тяжелую дверь, девушка скользнула в подъезд. Лампочка не горела, но в этом не было ничего необычного, менять стеклянные «груши» приходилось едва ли не каждую неделю – сосед со второго этажа, алкашистый дядь Паша, время от времени выдворяемый супругой вытрезвляться на лестницу, регулярно разбивал мешающий спать электропредмет.

Заглянув сквозь этажные пролеты и убедившись, что в темноте тонет и второй, и третий этажи, Юля вздохнула и, нащупав первую ступеньку, сделала первый шаг…

В следующую секунду грубая, воняющая дешевым табаком и потом рука крепко зажала ей рот, заглушая невольный крик безумного ужаса, почти парализовавшего девушку, а вторая, обхватив талию, больно впилась в ребра.

Забившись в руках неизвестного, Юлька едва не задыхалась от омерзительной вони чужого тела, совершено забыв все, чему так старательно учил ее Егор. А нападавший уже тащил ее вниз… туда, где в кромешной тьме зиял жадно распахнутый проем подвала…