Богдан.

– Богдан, ты так проспишь, – мама стучит в дверь и заходит в комнату.

– Я уже встал.

– Ты даже глаза не открыл.

– Я поздно лег.

– И чем был занят?

– Бой вчера был. Я не мог пропустить.

– Можно было посмотреть запись сегодня.

– Ты чего? Это не то, – тянусь за телефоном, – пять минут, и я спущусь.

– Давай, иначе поедешь на автобусе.

– Ок.

Марина уходит. Зеваю, еле удерживая глаза в открытом положении. Бой реально был ах*енный. И плевать, что спать я упал часа в три. Четыре часа сна, конечно, никого не красят, но и сдохнуть не сулят.

Скидываю одеяло и тащусь в душ. Минут через пятнадцать мы с Ма уже выезжаем в школу.

– Сегодня тоже отработки, ты не забыл?

– Помню.

– Герда все же молодец, оправдала тебя, оболтуса. Честно, не ожидала от нее.

– Ага, сама спровоцировала, сама и оправдала, во позиция, – сжимаю кулак, вытягивая большой палец вверх.

– Да-да, но окна ты с ней мыть ходишь, – смеется.

– Откуда ты все знаешь? На мне жучок?

– Конечно, а ты как думал?

– Как-то так и думал. Слушай, поделись, когда тесты по хим-био будут…

– На следующей неделе, а что? – переключает скорость, медленно перестраиваясь в соседнюю полосу.

– Надо быть готовым и написать хуже Геры.

– Это зачем?

– Чтобы ее двинутый папаша не выносил ей мозг.

– У них все так серьезно?

– Там вообще мрак.

– Дела, – сворачивает на парковку школы, – но мне было очень приятно, что мой сыночек написал тест лучше всех.

– Ну тебе же будет не менее приятно, если я напишу чуть хуже этих лучше всех?

– Не будет, конечно. Вот смотрю я на тебя и поражаюсь твоей самоуверенности, мне бы такую.

– Поделиться? – выхожу из машины.

– Я бы не отказалась, – ставит машину на сигнализацию.

– Слушай, спросить хотел, можно на следующей неделе Макс у нас пару дней поночует?

– А что случилось?

– Вечером расскажу, посмеешься.

– Вечером послушаю. Тогда же и дам ответ.

– Договорились. Я на урок. Удачки.

– Беги уже.

– А слушай, я сегодня на день рождения иду. К Сереге. Катька ему решила устроить празднование, – замечаю боковым зрением подъехавшую тачку Геры.

– Хорошо. Только недолго.

– А можно долго? Завтра суббота.

– Нет. Ты себя плохо вел.

– Серьезно?

– Серьезно.

– И ты не передумаешь?

– Не передумаю.

– Ну может…

– Богдан, иди уже. Тебя там, кажется, ждут, – кивает в сторону.

Умка стоит у ступенек школы.

– Ладно. Пошел я. Но про др подумай, – целую Ма в щеку и быстренько сваливаю.

Гера сжимает в руках сумку, смотря себе под ноги, вращаясь из стороны в сторону.

– Привет, – касаюсь ладонью ее спины, – поцелуемся?

Ответ я знаю. Сзади топает Ма.

– Привет, – протягивает мне руку, – потом.

Сжимаю ее ладонь, немного поправляя лямку рюкзака, и, взбежав по ступенькам, открываю дверь. Пропускаю Геру вперед.

– Мои родители уехали сегодня с утра и на все выходные. Теперь я точно могу пойти с тобой.

– Отлично.

– А что ты будешь дарить? Нужно же мне тоже что-то купить…

– Блютусные уши и пачку презиков, – вешаю куртку.

– Ты серьезно?

– Вполне.

– Я в шоке…

– От ушей или от…

– Молчи, – касается пальцами моих губ, смеется.

– Странная ты.

Гера копошится с пальто, я уже стою у окна. Жду. Мимо проплывает Сомов за руку с Соколовой, Умка выходит, как раз когда они маршируют мимо выхода из раздевалки.

– Богдан, – демонстративно, – посмотри, пожалуйста, у меня, кажется, сережка расстегнулась.

Показушница. Отталкиваюсь от подоконника, подходя к ней. Гера теребит пальцами уши, а мне остается только закатить глаза.

– Пошли уже, – тихо, – сережки у нее.

– А чего они?! – морщит нос.

– Еще раз такое выкинешь, я тебя прибью, – целую и подталкиваю в сторону лестницы.

– А что я такого сделала?

– Наши с тобой отношения – это только наши с тобой отношения. Не надо устраивать показуху. Мне это не нравится.

– А если мне не нравится, что тебе не нравится?

– Подай мне письменную жалобу, я рассмотрю в течение недели.

– Ага, сейчас, уже пошла писать.

– Я серьезно про показуху.

– Я поняла, извини, привычка.

– Привычка кого-нибудь уколоть.

– Она самая.

– Какой кошмар.

– Не то слово.

– О, Ма сказала, что тесты твои на следующей неделе будут.

– Почему это они мои?

– Даже и не знаю, – заходим в класс.

Первая – биология.

– Ты же со мной сядешь? – оборачивается, шагая вперед.

Гера садится за первую парту. Сомов пересел к Соколихе на соседний ряд.

– Ага, – падаю на стул рядом с одуваном.

Звенит звонок. Катюша забегает в класс с растрепанной головой, привлекая к себе все внимание.

– Такое ощущение, что она с кем-то… – Гера замолкает, – и пришла на урок.

– Да не ощущение, – оборачиваюсь в Катюшину сторону, – суровая реальность, – закусываю колпачок от ручки.

– Фу, – поворачивается ко мне, – когда, ты там говоришь, тест?

– На следующей неделе.

– Надо подготовиться.

– Готовься, готовься.

– А ты?

– И я.

Биологичка шумно заходит в класс, все встают.

– Присаживайтесь, проверим домашнее задание.

Смотрю на Геру, она по уши погрязла в учебнике.

***

После уроков иду к завхозу с улыбкой и коробкой конфет. Мне очень нужно сегодня свалить.

– Лариса Анатольевна, вы, как всегда, прекрасно выглядите, – давлю лыбу.

– Чего тебе, Шелест?

– Ларисочка Анатольевна, можно мы с Гольштейн все в понедельник сделаем?

– С чего бы вдруг?

– Очень надо. Все что угодно просите, – кладу на стол коробку конфет.

– Подготовился, значит.

– Малек.

– Ладно, шут с тобой, иди, в понедельник все сделаешь. А просьбу я за выходные придумаю.

– Заметано. Классная прическа.

– Спасибо, ну и жук ты, Богдан.

Улыбаюсь и выхожу из кабинета.

Домой приезжаю где-то через час. Великая слава Иванычу, который отменил сегодня треню. Открываю дверь и сразу же натыкаюсь на Марину. Бл*!

– Я что-то не поняла? Ты где сейчас должен быть?

– Я отпросился, – стаскиваю куртку.

– И Лариса Анатольевна тебя отпустила?

– Ага.

– Странно. Очень странно, обычно она непреклонна.

– Я поулыбался…

Марина смеется.

– Пошли тогда поедим. Заодно расскажешь свою смешную историю про Федосеева.

– А, точняк, пошли.

На кухне достаю тарелки. Пока мама разогревает суп, поднимаюсь наверх и вытряхиваю из шкафа черные джинсы. Еще бы рубашечку белую найти… Куликова же там почти светский раут зах*рачила. Что у нее в голове?

Да ну на*ер, футболка и пиджак, так пойду. Какая, к черту, рубашка?!

– Мам Марин, а где утюг?

Ору, спускаясь по лестнице.

– В кладовке в прихожей, а тебе зачем?

– Да пиджачок пригладить надо.

– Пошли поедим, и я потом поглажу.

– Спасибо.

Беру солонку, даже не пробуя суп. И так знаю, что не соленый. Ма всегда недосаливает.

– Соль – белый яд, ты помнишь?

– Ну я чутка потравлюсь, – вытаскиваю из пакетика кусок хлеба.

– Ой, Богдан.

– Ма, я тут думал насчет того, что ты говорила про поступление. Я думаю, что юрфак реально будет норм.

– Неожиданно.

– Ага, буду выступать от клуба и параллельно учиться. Года через пол уже заключу контракт с неплохим клубом… поэтому юрфак мне пригодится.

– Ты по-прежнему не хочешь оставить спорт как хобби?

– Нет.

Отвечаю отрывисто. Спорт я не брошу. Да и не интересно мне больше ничего. А хочется кайфовать оттого, что делаешь.

– Ладно. Я понимаю, что тебя не переубедить. Поэтому уже не раз думала о том, что делать дальше… у меня есть один знакомый, он помог мне обойти все формальности и временные рамки, когда мы оформляли документы по усыновлению. Так вот, он сможет как-то помочь и здесь…

– Не надо.

– Что? Почему? – с удивлением и едва заметной обидой.

Не хочу ее обижать. Она хочет помочь. Сделать как лучше… только вот я не желаю зависеть от какого-то левого дяди, и, ко всему, повторно вогнать ее перед ним в долги. Не делают такие люди ничего просто так. Нет.

– Я не буду ни от кого зависеть.

– Милый, зависеть все равно придется. От спонсора, от своей команды, придется, – спокойно с улыбкой, едва касаясь пальцами моей руки.

– Это все случиться потом, и ты не будешь в это втянута.

– Ты переживаешь за меня? – улыбка становится шире. – Саша – хороший человек, мы знаем друг друга сто лет.

– Ты ему уже звонила, да?

Не сложно догадаться.

– Звонила, – Ма, как школьница, опускает глаза, – я хочу как лучше.

– Ладно. Хорошо, не буду спорить.

Пусть она думает, что я не против. Дам отказ этому дяденьке лично.

– А, про Федосеева. Ты же знаешь, что у него вечные тусы?

– Конечно, вы ползимы там торчали.

– Во-от, у него батя прилетает, и будет Максону головомойка за все. Ему надо где-то отсидеться.

– Ну, лично я не против, чтобы Федосееву устроили линчевание, у него успеваемость всю статистику вашему классу портит.

– Значит, нет?

– Я позвоню его отцу и приглашу к себе в кабинет. Думаю, обойдемся без жертв.

– Слабо верится.

– Ты помнишь, что сегодня в двенадцать уже сидишь в своей комнате и смотришь телевизор?

– Ну, Ма, давай в час?

– Сейчас будет десять.

– Ладно, слушаюсь и повинуюсь.

После обеда, пока Марина гладит пиджак, мою посуду. В ушах бит, и я в нирване.

В семь уже подъезжаю к Катькиному дому. Заморочилась деваха.

Гирлянды, украшения, официанты… Ну, Мелок «обрадуется».

Со стороны наблюдаю за этим представлением, жду Геру.

– Привет, – холодные ладони накрывают мои глаза.

– Привет, – завожу руки за себя, обнимая Умку.

– Давно ждешь? – опускает ладони.

– Не, – оборачиваюсь к ней.

– Тут есть шоколадный фонтанчик.

– Искупаемся?

– Не сегодня. А где твой друг?

– Да без понятия, я здесь вообще никого не знаю.

– Да? Я думала, Катя устаревает дэрэшку, а не очередную вечеринку.

– Да не наше дело.

– Чуть-чуть наше, – морщит нос.

– О, Танюха, – Мелкова стоит в полной растерянности.

Иду в ее сторону, чувствуя, с какой силой Гера вцепилась в мою руку.

– Привет, потеряшка!

– Привет, Богдан, как хорошо, что я тебя встретила.

– А не только с Богданом здороваться не учили?

Гера, вашу мать. Танька бледнеет.

– Привет, – бормочет, явно теряя остатки настроения.

– И тебе не хворать.

Умка блистает в своем сарказме. Гадина.

– Гера…

– А что я такого сказала? Это правила приличия, здороваться с людьми.

– Помолчи, пожалуйста, – говорю тихо, чтобы слышала только она.

Гера цокает языком, закатывает глаза, но помалкивает.

– А Серый где?

– Катя его увела, я толком ничего не успела понять. Все это было плохой идеей, честно говоря. Чувствую себя здесь не в своей тарелке.

– Да я себя всю жизнь так чувствую, – встревает Умка, – не парься ты. Посмотри на них, как вообще среди большинства этих людей можно чувствовать себя нормально? Они же питекантропы…

Таня внимательно смотрит на Геру, пробегает глазами по гостиной, выдавливая улыбку.

– Я молодец? Я ее поддержала? – тыкает меня в бок.

– Просто сотый левел, – закидываю руку на ее плечо.

– Пойдемте что-нибудь съедим. Что мы тут стоим?

– Ага, к фонтанчику сходим, шоколада похлебаем.

– Богдан!

– Что – Богдан? Пошли. Танюх, что встала? Идем с нами.

До фонтана мы не доходим, тормозим у стола с клубникой в шоколаде. Пока Гера хомячит, как в последний раз, сканирую помещение – где этот Мелок?!

– Ешь. Что ты встала как в гостях?

Пока Гера командует Танькой, беру тайм-аут, незаметно исчезая.

Выхожу из гостиной, как раз натыкаясь на Мелка и Катьку.

– Здорово, ну ты, мать, устроила.

– Что? Что-то случилось?

– Да не.

– Богдан, ты Таню не видел? – беспокоится Серега.

– А, она там с Герой.

Катюша округляет глаза.

– Это его новая девушка, – объясняет Серому, – только я не понимаю, как принцесса осталась там с ней одна.

– Нормально. Харе на нее гнать

– Кто на нее вообще гонит? Она сама на всех кидается.

– Все, успокойся. Серый, с др, ну ты сам все знаешь.

Хлопаю его по плечу, отдавая свой подарочек.

Когда возвращаюсь к Гере, замираю на расстоянии несколько шагов. Она смотрит в одну точку, прижимая руки к груди. Знаю, куда она смотрит, и знаю, почему не шевелится. На другой стороне комнаты Катюша обнимается со своей матерью, смеется, та гладит ее по голове, что-то спрашивает у Серого.

Обнимаю Умку, прижимаясь щекой к ее виску.

– Пойдем домой.

– Я не хочу, – словно в трансе, все еще наблюдая за семейством Куликовых.

– Останешься у меня. Я посплю в гостиной.

– А Марина Юрьевна?

– А че она?

– Не будет против?

– Если я буду спать в гостиной, да еще по своему желанию, то точно не будет.