Алеша Попович уставился на Волка. Старуху Шапокляк он знал давно и хорошо, не раз бегал к ней за самогоном. Так вот, Волк, пусть даже в очках и ночнушке на бабку был похож примерно как винтовка на грабли. Волк в свою очередь не сводил взгляда с богатыря, испуганно вытаращив глаза. Кулак Алеши был величиной с волчью голову.

- Бабуль, а бабуль, а чего это у тебя такой большой нос? – издеваясь спросил Попович.

- Насморк – тут же нашелся Волк и в доказательство помахал носовым платком. Платок оказался мужской и грязный.

- А почему у тебя такие большие глаза? – не унимался Алеша.

- Запор у меня – прокряхтел Волк, тщательно копируя старческий голос – и геморрой. От такого не только глаза вылезут…

- А уши-то, уши чего такие здоровенные? – спросил богатырь похрустывая костяшками кулаков.

- Ты по делу, или внешность мою обсуждать? – разозлился Волк - Ну уши, и что? У всех уши есть. А какой длинны, так это ни кого не касается.

- Можем и за внешность поговорить – прищурился Попович – вот что , к примеру обозначают эти татуированные перстеньки на пальцах?

Волк спрятал лапы под одеяло.

- Мода такая нынче. Так тебе внученька чего?

Алеша улыбнулся. Бабка даже с пьяных глаз никогда его с внучкой не путала. Он положил на кровать корзинку.

- Вот, пирожков тебе принесла. С капустой и печенкой.

Волк понял что бить его не будут, по крайней мере сейчас, и чуток расслабился.

- Пирожки - это хорошо! Домашние?

- А как же. Самогон у тебя где ?

- Там – Волк неопределенно махнул лапой

За печкой обнаружился только самогонный аппарат в разобранном виде, и укрытый стеганым одеялом. Алеша поискал по избе, и нашел в кухонном шкафу бидон первача. На стене тихо тикали часы-ходики, Алеша переливал самогон по штофам.

- Однако же и чавкаешь ты, бабуля – покачал головой Попович – когда жуешь, рот закрывать надо.

- Угу!

Алеша закончил разлив, и уложил штофы в корзинку. Жрать хотелось по прежнему, но к пирожкам он следуя совету Лешего не прикоснулся. Все подсунул Волку. Кто перед ним, Алеша не сомневался ни минуты, ориентировки на Волка висели во всех отделах княжьей дружины. Однако что-то надо решать, не оставлять же его здесь, в самом деле?

- Бабуль – подошел он к Волку.

На Волчьей морде было написано блаженство.

- Чего тебе, внученька?

– Ты руки мыла? А то еще глисты бог не дай, а у тебя запор и геморрой…

- Мыла!Во! – воскликнул Волк ,предъявляя мохнатые лапы Алеше.

- Вижу – согласился Попович, щелкнув наручниками – в СИЗО - с чистыми руками, на свободу – с чистой совестью.

Волк посмотрел на богатыря, и заблажил:

- Повязали, волки позорные!!!!А на черной скамье, а на скамье подсудимых….

-Засохни…не то портянку на нос намотаю!