Подойдя, ближе, я осмотрелся. Внизу, в сумраке, виднелись очертания построек, похожих на кубы огромных размеров, примерно метров десять на пятнадцать. Они были огромны, но меня больше поразили размеры полупогреба. Так как он вмещал семь таких кубов.

— Странно, смахивают на армейские боксы–хранилища. — осматривая кубы размышлял я вполголоса, — И материал какой–то серый, очень похож на металл или какой–нибудь его сплав. Интересно. Очень интересно.

У края подвала была смонтирована лестница. Наверное, Макс здесь уже бывал, и не раз. Мы стали спускаться. Первым пошел Макс Говард, затем Лира, замыкал спуск я. Спустившись, я еще раз осмотрелся. Света явно недоставало, но делать нечего, располагали тем, что имели.

Подойдя ближе к первому кубу в ряду, я прикоснулся к нему и почувствовал холод металла под пальцами. Это явно был какой–то сплав. Начал было обходить куб по периметру, но Лира меня остановила.

— Не стоит этого делать, ты ничего нового не обнаружишь, только стены. — спокойно произнесла она, и я оставил эту затею.

— Вход только здесь, — промолвил Макс, указывая на куб чуть дальше от того места, где находился я. — И, по–видимому, у всех остальных комнат входы тоже только с одной стороны.

— Ладно, пошли, посмотрим, что это за вход такой, что вы до сих пор не смогли его открыть. — отозвался я, подходя к тому месту у куба, на которое указал Макс. Лира и Максимилиан последовали за мной.

И действительно, подойдя, я увидел выступы, обрамляющие две дверные створки. Да, это точно был вход, но не было даже намека на замок, ручку, и отверстия для ключа. Зато рядом, справа от проема, располагалась панель квадратной формы, отполированная до блеска. Она имела черный цвет и была немного утоплена в стену. Похоже, это был экран какого–то устройства, и оно, скорее всего не работало.

Я немного разочаровался, так как подумал, что оно уж точно не будет работать, ведь прошел не какой–нибудь десяток лет, а тысячи, тысячи. Однако почему же тогда боксы так хорошо сохранились? Спросил Макса, пробовали ли они вскрыть двери вручную, механически, то есть ломом или чем–то еще.

— Да, пробовали, но ничего не вышло, — ответила Лира, на адресованный Максу вопрос. — Но тут кое–что еще происходит, вот смотри.

С этими словами она подошла к экрану и приложила к нему ладонь.

Он тотчас осветился голубоватым светом, и по ему прошла полоса желтого цвета, как в наших ксероксах и сканерах. Скорее всего, шел процесс сканирования то ли отпечатков ладони, то ли пальцев, а может быть их теплового сигнала. Я точно не знал. Но приободрился. Аппаратура работала, и значит возможность, что дверь все–таки можно открыть существовала. Это меня порадовало.

Внезапно раздался звук высоких тонов, и на панели появились символы синего цвета, а справа от экрана прямо из стены появилось устройство с небольшим излучателем. Похоже, что оно до этого было скрыто от наших глаз переборкой, раз мы его не заметили с самого начала. Лира подошла к излучателю и встала напротив. Луч, вырвавшийся из источника, тоже был синим. Он осветил ее тонким пучком в районе солнечного сплетения и после погас. Затем панель с излучателем скрылась за ширмой, уйдя в нишу, а экран погас. Более ничего не произошло. Абсолютно ничего. Дверь даже не шелохнулась.

— И это все, что нам удалось узнать, — вставил Макс. — С тех пор, ничего, как мы не пытались.

— А ты сам пробовал, — спросил я его.

— Да, пробовал, но тоже ничего не выходит, — тихо произнес Макс. — Может у тебя что получится, попробуй сам.

По совету Максимилиана я подошел ближе к экрану и осмотрел его. Они вполне могли что–нибудь упустить.

— Так, так, по всему видно, что это стандартная процедура проверки допуска, — рассуждал я вслух, осматривая экран.

— Проверки чего? — не поняла Лира. Макс тоже вопросительно уставился на меня.

— То, что вы видите, это система защиты от несанкционированного доступа. Ее устанавливают, когда хотят избежать проникновения к информации или каким–либо вещам и предметам, представляющим ценность, посторонних людей, либо не готовых воспринимать эту информацию адекватно. При попытке войти система проверяет этих людей на схожесть с теми, кому вход разрешен. В случае несоответствия данных срабатывает защита и человека не впускают. — закончил я объяснять.

— Понятно. — хором ответили Лира и Макс.

— Скорее всего, тебе удалось пройти первый этап проверки на допуск, — обратился я к Лире Сатта. — А вот дальше, что–то пошло не так, либо проверка не завершилась.

Я подошел к тому месту, где находился излучатель и ощутил под ногами холодную, гладкую поверхность. Опустился на колени, дабы получше рассмотреть, что находилось там внизу, и обнаружил еще одну сканирующую поверхность, засыпанную землей, осколками табличек, листьями и ветками.

— Посмотрите, тут есть еще сканер, — подозвал я их, хотя они уже и сами подошли, заинтересовавшись моим поведением.

Я стал очищать его от мусора. Может быть, именно по этой причине он и не срабатывал. Очистив его полностью, я снова попросил Лиру пройти тест.

Первый этап она прошла так же успешно, как и в прошлый раз, тот же желтый, сканирующий ладонь луч, опять пискнувший звук, сообщивший о совпадении данных с введенной в систему информацией. На следующем этапе теперь произошло нечто другое. После того, как Лира встала напротив излучателя на сканер на земле, луч от него, как и раньше осветил Лиру в область солнечного сплетения, но затем, превратившись в плоскость, стал освещать все ее тело, перемещаясь по нему сначала вниз затем вверх. Возможно, шло сканирование теплового отпечатка тела, а, может быть, проводился его генетический анализ. Я мог только догадываться. После окончания процесса сканирования, вновь что–то пискнуло и на панели, встроенной в стену, появились уже другие символы, но все такие же синие. Перевод их мне был не важен, поскольку итак стало ясно, что очередной этап проверки допуска был успешно пройден. Макс стоял и заворожено смотрел на происходящее у стены бокса. Лира и сама имела испуганный вид, каждый раз, слегка вздрагивая от неожиданного появления нового устройства для съема и сравнения информации с тела.

Затем луч излучателя погас, и отсек с приборами закрылся ширмой, образовав идеально ровную поверхность, словно там ничего и не было. Лира опять вздрогнула. Далее осветился экран на полу, и она еле удержалась от того, чтобы не отпрыгнуть назад.

По нему опять побежала знакомая желтая полоса, теперь снимая информацию с отпечатков стоп Лиры.

Когда, наконец, процесс проверки доступа завершился, а все приборы отключившись исчезли в своих нишах, наступила полная тишина. Лира Сатта сошла с экрана, и мы все трое, подойдя к двери, встали напротив.

Секунд двадцать ничего не происходило. Мне показалось, будто прошло двадцать минут, так долго тянулись эти секунды. Макс уже, набрав в легкие воздуха, открыл рот, намереваясь что–то сказать, как вдруг послышались щелчки. Очевидно, срабатывали какие–то реле. Мы в ожидании насторожились. За щелчками последовало шипение, и из щели между створками повалил пар. Затем они с мягким шипящим звуком разошлись в стороны и исчезли в пазах. Из темного проема все еще выходил не то пар, не то какой–то газ, и все стояли, не решаясь войти.

— Наверное, это какой–то консервирующий газ, исключающий коррозию и порчу материалов, — высказал я свое предположение, шагнув к проходу. — Хорошо, пошли. Газ вышел, и дышать там, скорее всего, уже можно.

Развернувшись лицом к входу в стене, и, сделав несколько шагов, я услышал испуганный возглас Лиры. Похоже, что она, испугавшись неизвестности, попыталась меня остановить.

— Ну, чего вы боитесь? Пойдемте, посмотри, что там. Вы ведь так долго этого ждали. Вперед! — почти скомандовал я и двинулся к открывшемуся проходу.

Они все еще нерешительно последовали за мной.

Зайдя внутрь, я ожидал почувствовать какие–нибудь запахи и затхлость воздуха, ведь комнаты были запечатаны тысячи лет, но, к своему удивлению, не ощутил ничего подобного. Воздух внутри был абсолютно свежим, ничем едким не пахло. Создавалось ощущение, будто помещение проветрили непосредственно перед нашим приходом.

Было темно, и я пошарил руками вокруг в поисках выключателя, дабы включить свет. Но его не было. Странно, как же он в таком случае включается? И тут меня посетила некая идея. В фильмах о будущем, которые мне доводилось видеть, обычно свет включался голосовой командой, а не механически.

— Свет. — произнес я четко, пойдя на поводу у возникшей во мне мысли.

Но…, ничего не произошло. Как было темно в комнате, так темно там и осталось.

Я пришел в недоумение. Как же так? И как же теперь его включить? Без света мы не сможем здесь все осмотреть. Что же теперь делать?

В полном замешательстве я задумчиво посмотрел на Макса и Лиру, стоявших позади меня.

Наверное, странная картина была: стоят три человека и в полном молчании смотрят друг на друга. Так мы и стояли — один из другого мира, и два атлантийца, глядя в глаза друг другу, и не говоря ни слова. Хотя, нет. Атлантийцев было не два. Коренной атлантийкой была только Лира — правительница этого города, а Макс Ньютон Говард фактически был из моего же мира, только из прошлого.

— Что случилось? Почему ты стоишь и смотришь на нас? — первой не выдержала Лира, задав свой вопрос мыслью. Макс повернулся к ней, наверное, тоже его услышал. Затем снова уставился на меня, ожидая ответа.

— Я хотел включить свет, но у меня ничего не вышло. Подумал, может он включается голосом, так как не нашел выключателя, но опять не получилось. Вот я и размышлял о том, как же его все–таки включить. — ответил я немного растерянно, так же мыслями.

— Ах, вот оно что. Позволь мне попробовать, думаю, у меня все получится. — просияв, произнесла, опять же мысленно, Лира, будто уже знала ответ.

— Да, пожалуйста, конечно попробуй. — я отступил в сторону, освобождая проход внутрь, в который Лира и направилась.

— Лименорэ. — Произнесла вслух Лира, зайдя внутрь комнаты.

Помещение тотчас залило таким ярким светом, что мы все зажмурились и даже прикрыли глаза руками. Некоторое время нам пришлось постоять снаружи, привыкая к яркому свету, льющемуся из помещения наружу через открытый дверной проем.

Затем мы медленно вошли внутрь, осматривая все вокруг.

— Как тебе удалось…? — начал, было, я произносить вопрос, адресованный Лире, но сам же и остановил себя на полуслове, так и не договорив его до конца. Я уже знал ответ на него. Мы ведь находимся в Атлантиде, и нужно было всего лишь произнести команду на местном наречии, то есть по–атлантийски. Что Лира Сатта и сделала. Она взглянула на меня, улыбаясь своей правоте, и намереваясь ответить на мой вопрос, но я жестом остановил ее, дав ей понять, что сам уже во всем разобрался.

И как это я сам не догадался об этом раньше. Надо же. Всего–то, произнести команду по–атлантийски. Круто.

Войдя внутрь, я очутился словно в хрустальной комнате. Снаружи она была матово–серая, но внутри было сплошь стекло, прозрачное, молочно–белое и цветное. Все, абсолютно все в комнате было, скорее всего, из кварца. Стены, потолок, даже стулья, столы и стеллажи шкафов. В некоторых случаях кварц, очевидно, содержал примеси, сообщавшие ему различные цвета: зеленый, изумрудный, красный, желтый, синий и многие другие.

Вокруг, вдоль стен, располагались стеллажи, сплошь заставленные пластинами всех размеров и цветов. На них так же стояли и коробки, похожие на хрустальные ларцы. В них находились цветные шестигранные кристаллы.

Свет, заливающий комнату, шел равномерно с потолка, стен и пола. Казалось, его излучало здесь все, так его было много, и в то же время не было никакой возможности определить его конкретный источник. Не было ни малейшего намека на светильники или лампочки. В центре комнаты располагались возвышения молочно–белого цвета, выполнявшие функцию столов, а на них находились всевозможные приборы, из того же кварца. Некоторые из них были прозрачными, некоторые — молочно–белыми.

— Наверное, все эти приборы здесь для того, чтобы изучать предметы, расставленные на стеллажах, — промолвил Макс, подходя к столу и осматривая ближайший к нему прозрачный механизм, очень напоминающий системный блок нашего компьютера. — Гляди, тут и паз есть. Наверное, сюда и вставляются пластины. Давай попробуем.

Я взял с полки первую попавшуюся шкатулку и подошел к столу с прибором. Попробовал открыть крышку ларца, но она не поддалась, хотя ни замка, ни какого–либо запорного механизма я не обнаружил. Макс взял у меня ларец и тоже осмотрел его, но все безуспешно. И вдруг шкатулка пискнула и открылась. От неожиданности он разжал пальцы и выронил ее. Хорошо я успел подхватить ларец, а то не видать бы нам больше ни его, ни пластин.

— Что ты сделал? — спросил я Макса. — Как ты его открыл?

— Ничего я не делал, не знаю. Я только осматривал. — виновато сообщил Максимилиан.

Тут опять у меня в руках раздался писк ларца, и я снова вперил в него взгляд. На стенке, которая располагалась ближе всего к моей правой ладони, некоторое время светился красный огонек. Затем он погас. Осмотрев эту грань ларца, я ничего там не обнаружил.

Макс и Лира, тем временем, следили за мной.

Я опять перехватил шкатулку, как и раньше, ладонью к стенке с красным маячком, и звуковой сигнал не заставил себя долго ждать, а следом снова зажегся красный индикатор. Мне все стало ясно.

Перехватив ларец в левую руку, я правой провел вдоль стенки с огоньком. Механизм сработал почти мгновенно. Теперь я был уверен в том, как можно открыть шкатулку. Сообщил об этом Максу и Лире. Высказал так же предположение о том, что, возможно, все в этой комнате активируется таким же способом. Необходимо просто провести ладонью перед прибором или шкатулкой, чтобы их активировать или открыть.

Макс подошел ближе к «системнику» и провел перед ним ладонью. Прибор ожил, слегка попискивая, замигал маячками. Я взял одну из пластинок, намереваясь передать ее Максу, и меня слегка передернуло от неожиданно возникшей в моей голове, перед внутренним взором, яркой вспышки. Далее последовала информация с пластины. Я усилием воли отключился от ее приема и все же передал пластину Максу Говарду.

Он вставил пластинку в паз на приборе, и сразу же рядом вспыхнул экран, прямо на поверхности стола. А чуть ниже проявилось некое подобие клавиатуры, только вместо так хорошо знакомых мне букв были замысловатые, но, вместе с тем, очень красивые атлантийские символы. На экране высветились те же знаки, что имелись и на клавиатуре, только располагались они строчками и были мельче. Я предположил, что это могли быть надписи с таблички, только сильно увеличенные.

Макс занялся разбором символов с вставленной в прибор пластинки, я же, тем временем, прислонившись к стене рядом, чтобы ненароком не упасть при очередном «подключении», вынул другую табличку из коробки, все еще находившейся у меня в руках. Как и ожидалось, вновь последовала вспышка на внутреннем экране, далее проявилась информация, не на этот раз не в виде текста, а как знание. Я просто уже знал, о чем говорилось на данной табличке. Положил пластинку обратно в шкатулку. То, что я узнал, не исчезло из моей памяти, а оставалось там. Я взял следующую пластину, и очередная порция информации перешла в мой мозг, записавшись в памяти. Было здорово ощущать это, узнавать новый для меня мир таким способом, быстро и безболезненно. Просто беря очередную табличку, я словно «загружал» в себя информацию, хранящуюся на ней. Потрясающе! Таким способом я смогу изучить и сопоставить данные, содержащиеся в комнате, всего за несколько минут.

Лира и Максимилиан некоторое время смотрели на меня, похоже, сначала не понимая, что это я вытворяю. Но, в конце концов, до них дошло, чем я занят, и они снова вернулись каждый к своим занятиям. Лира продолжила осмотр комнаты, а Макс вернулся к изучению таблички, находящейся в приборе. Я, закончив считывание информации с пластин в шкатулке, поставил ее на стол, и пошел к стеллажу за следующей. Но меня отвлекла прозрачная емкость с пластинами в форме наших компакт–дисков. Взяв ее, я провел перед ней ладонью, но ничего не произошло. Наверное, не та грань. Перехватив коробку, подставил другую ее стенку, и снова провел рукой вдоль грани. Шкатулка пискнула и открылась. Сработало!

Взял в руку диск, но никаких надписей, слоев, покрытий разного цвета не обнаружил. Он был весь прозрачный, почти невидимый. Странно было наблюдать просто гладкий прозрачный кусок кварца.

Очевидно, для их просмотра также имелся свой прибор, но я не стал его искать. Мне он был не нужен. Я уже итак знал, что было на диске. На этот раз информация шла с иллюстрациями. Картины, возникающие у меня перед внутренним взором, дополняли ее.

Я, так же как и в прошлый раз, «слил» содержимое всех дисков себе в память и поставил шкатулку на стеллаж. Лира в основном осматривала содержимое комнаты, больше любуясь внешним видом ее обстановки, а Макс теперь занимался не столько считыванием пластины, сколько разбирался с прибором. Исследовал, как он функционирует.

Я продолжал считывание информации с пластин разной формы, размеров и цветов. Периодически подходил к полкам, беря очередной ларец с новыми пластинами, и, ставя на место с уже «переснятыми». Лира с Максом меня не отвлекали.

Такое исследование не причиняло мне каких–либо болевых ощущений, и, с ума от «перегрузки» я пока не сходил, поэтому продолжал исследовать информацию, хранящуюся на пластинах и кристаллах.

Наконец, спустя примерно три четыре часа, я устало откинулся на спинку подобия стула, и, закрыв глаза, попытался систематизировать те знания, что «загрузил» в себя.

Мне удалось изучить, по крайней мере, все видимые шкатулки на полках комнаты. Может где–то, и были еще, я их не увидел, а желания их искать у меня пока не возникало. Но какое–то нервное напряжение все же имелось, и это меня немного вымотало.

Заметив, что я сел, Лира и Макс отвлеклись от своих исследований и подошли ко мне, сев рядом на такие же стулья со спинками. Им не терпелось узнать, что же было записано на тех табличках, которые я уже изучил.

Я начал рассказывать, о чем узнал.

В основном речь велась о различных технологиях и способах их применения в быту, строительстве, земледелии, в производстве различных материалов и предметов. Так же сообщалось о способах хранения и записи информации, и о материалах, использующихся при этом. Похоже, что Атланты, в основном, отдали предпочтение кварцу, как основному материалу, применяющемуся для записи и хранения информации. Про оружие речь не шла, хотя и эту (уже известную мне информацию), при желании, можно было применить во зло. Я им об этом напомнил, с намеком на то, чтобы они осторожней ею делились с остальными. Кто знает, что люди смогут с ней сотворить, и какие методы и технологии доступны им на данный момент. Я сам об этом и понятия не имел, так как еще не встречал больших групп людей, с тех пор, как оказался здесь, в Атлантиде. Макс и Лира согласились с моими предостережениями.

В этой комнате я почти ничего нового для себя не выяснил, так как, в основном, техника и технологии, о которых сообщалось на пластинах, были уже известны в моем мире, а некоторые даже значительно устарели, и мы, в последствии, от них отказались.

Что касается способов записи и считывания информации с кварцевых пластин, а, очевидно, оно осуществлялось при помощи приборов, находящихся в комнате на столах, они были похожи на аналогичные приемы, какие мы используем в нашем мире при работе с компьютерной техникой.

Так я им рассказывал, наверное, минут тридцать, потом понял, что на это может уйти не один день. И тут у меня возникла идея попробовать передать узнанную мной информацию Максу и Лире таким же способом, как узнал ее и я, то есть переместить данные непосредственно в их сознание, мозг. А что, может и получится, ведь, сколько способностей я у себя уже обнаружил. Вдруг и это сработает?

Я прекратил рассказывать и попросил их сесть поудобнее. Кто знает, что может произойти при передаче знаний. В любом случае, лучше подстраховаться.

— Рассказывать то, о чем мне стало известно очень долго. На это может понадобиться не один день. Так что я решил попытаться передать вам эти знания непосредственно в ваше сознание, в ваш мозг. Полагаю, так будет быстрее. — объявил я им.

— А это не опасно? — задала вопрос Лира, заставив меня задуматься над тем, что я собирался только что сделать.

— Н–н–нет, думаю, нет. Не должно это быть опасным. — Набираясь уверенности, ответил я ей, и добавил. — Больно тоже не будет, так что успокойтесь. По крайней мере, я боли не испытывал, когда вел сканирование данных с табличек. Так что все должно получиться.

— Ну, приступим. — начал я их инструктировать. — Возьмите друг друга за руки и дайте мне свои.

Я несильно сжал их протянутые руки своими, рассчитывая таким образом улучшить контакт между нами. Ведь я совсем не представлял, что конкретно надо делать в подобных случаях, поэтому, в основном, действовал наугад.

— Теперь расслабьтесь, закройте глаза, уберите из своего сознания все мысли, которые сейчас у вас есть. Пусть там у вас будет пусто. Слушайте образовавшуюся тишину. — продолжал я свои наставления. — Теперь я передам вам информацию, а если кто почувствует что–нибудь неприятное, тут же дайте знать об этом, и мы прекратим процесс.

— Ладно, заметано, — почти одновременно ответили Макс с Лирой.

Они откинулись на спинки стульев, на которых сидели, и закрыли глаза. Я тоже закрыл глаза, выровнял дыхание и представил себе всю информацию: в тексте, картинках, чувствах, ощущениях. Осмыслив и упорядочив все данные, начал их «проецировать на экран» как кинопроектор, представляя при этом, что данный экран является сознанием каждого из них, и, что отображающаяся на экране информация «оседает», «фиксируется» в их разуме.

Я, честно говоря, и понятия не имел, как передается информация подобным способом, и возможно ли это вообще в принципе, поэтому использовал первый, пришедший мне на ум способ, полагая, что так они ее тоже воспримут и осознают.

Более не отвлекаясь на размышления о выборах способов передачи данных, я прокручивал все новые и новые картины, чувства, ощущения, факты и проецировал их вовне, на мнимый экран, словно кинопроектор.

Спустя некоторое время, может пару минут, а может и пару часов, я сам уже было, собрался прекратить передачу информации и открыть глаза, как вдруг меня вынудил это сделать восторженный и одновременно удивленный возглас Макса.

— Здорово! И ты все это узнал таким же способом?! Так же быстро?! Вот это да! — продолжал он восклицать. Лира тоже открыла глаза, и, глядя то на меня, то на Макса, вдруг начала лукаво улыбаться, явно на что–то мне указывая.

Я поначалу не понимал в чем дело, и почему она так себя ведет, но, глядя на, Макса все понял, и осознал причину улыбки Лиры. Аура Макса тоже стала светиться, отливая красным и розовым оттенками, как и у самой Лиры. Я улыбнулся в ответ, тем самым, показывая Лире, что все понял. Макс все это заметил, как мы не пытались скрыть от него свои действия, и занервничал.

— Что такое происходит? Почему это вы улыбаетесь? Да не смотрите на меня так, а объясните, в чем собственно дело! — выпалил он, уже посерьезнев, и попытался встать со стула, вытянув вперед одну руку для удержания равновесия. Но от неожиданности, потеряв на мгновение дар речи, Макс бухнулся обратно на стул, и стал сосредоточенно рассматривать свою руку, а затем и все свое тело целиком.

Мы с Лирой засмеялись, глядя на Макса.

— Что это за свет? Что со мной происходит? Я что умираю? Что это…? Откуда он…? — почти скороговоркой от испуга и возбуждения затараторил Макс, осыпая нас вопросами и запинаясь на каждом из них.

Лира, решив более не продолжать панику Макса, спокойным голосом начала объяснять ему, что это за свет и какова его истинная причина. Максимилиан вроде бы начал успокаиваться, все еще с интересом рассматривая себя, свою ауру, а мы с королевой некоторое время смотрели на него, улыбаясь.

— И что, я теперь постоянно буду светиться? Так же как и вы? — спросил нас Макс, закончив, наконец, себя рассматривать.

— Возможно, — спокойно ответил я. — А что, свет причиняет тебе какие–либо неудобства?

— В общем–то, нет. Просто странно видеть себя таким вот образом. — пояснил Макс Говард.

— В этом ничего страшного нет, привыкнешь со временем. И тебе даже понравится. — радостно ответил я ему, успокаивая и ободряя. — Пусть пройдет время. Просто пока не думай об этом. И, главное — не бойся.

— Ты раскрываешься так же как Лира, и я сейчас. Обретаешь возможность познакомиться со способностями, заложенными в тебе, как и в каждом из нас. Постарайся принять это, жить с этим.

— Виталий, я никогда даже и не мечтала узнать так много за один раз, за такое короткое мгновение, — Лира явно тоже была в восторге от моей идеи передать знания таким способом. Я же был очень рад тому, что эта идея сработала. Я смог это сделать.

Был счастлив еще и тем, что, применяя открывающиеся у меня способности, я мог оказать и оказывал реальную помощь Атлантиде и ее жителям. Такова была моя мечта на данный момент, и она осуществлялась.

От радости и счастья, нахлынувших на меня, я испытал такой прилив сил, что абсолютно уверился в преодолении любой преграды, какая бы передо мной не возникла.