Господи, не милуй мя! Грешного, от «а» до «я»… Разменяй для дурака На мгновения века, И позволь их так заполнить, Чтоб отрадно было вспомнить. Дай мне время стать мудрее. Дай нужду, чтоб стать добрее. Силу дай, в защиту слабым. Страх, чтоб стать однажды храбрым. Светлым помыслам во славу, Отведи корысть-отраву. Огради от суеты, Расцвети в душе цветы. Дай мне день и дай мне ночь, Топь сомнений превозмочь. Чтоб в миры миров летать, Научи смелей мечтать. Награди душевной болью, Накажи меня Любовью. Дабы не был, слеп и глух, Дай «про» зрение и слух. Беды отведи от близких (запиши их на мой счёт). И по адресу прописки Не спеши вручать расчёт. Коль дозволил быть собою При общении с Тобою, Уж, за дерзость не карай, – Дай разок взглянуть на рай. Путь мне дай, и дай мне шест, И отправь мя путешест…

Я из радуги посох выковал, И сандалии сплёл из пыли, Чтоб отведать душе эти небыли, Преволшебного края дикого. Где меняют каменья на камни, И сомненья важнее, чем мнения. Где не сорят ни дружбой, ни словом, И людей не зовут населением. Там, я слушал глазами и сердцем, И утробу закаливал перцем, И руками рассказывал сказки, Переняв красноречье у маски. Видел я, как в пустыне пингвины, Мажут солнцем горбатые спины, И под небом овальным, повально, Целуются голые пальмы. И циклопы в махровых долинах, Ездят в гости на гордых павлинах, И летают на белых драконах, Что пасутся в лугах заоконных. Там Зелёной Луны император, Называл меня другом и братом. Но дворцов золотые пороги Подстрекали забыть о дороге.

Улыбкой ослабь натяжение нервных шнуров. Чихнул? – Будь здоров! Кулак преврати в ладонь, и ладонь расслабь – Рукоять меча, горяча. А тот, кто зовет всех идти за собой это друг или враг? Дурак! Упавшего не торопи нарушать притяженье земли. Взлетел? – Так лети! Молчи, когда все закричат, и кричи, когда вдруг замолчали вокруг. Страх – враг или друг? В любви каждый борется лишь за себя, (парадокс?) другого любя. – Стихи или прозу ты пишешь, мой друг? – Просто звук. А правильный звук повышает надои коров… Чихнул? – Будь здоров!

Табуниться и таиться – не хочу! Мне бы Слово – заучу и улечу. – Эй! – страшливым и стерильным прокричу, – Я лечу! И город сняв с усталых плеч, Уйти в поля, Под звезды лечь. Пройтись, по Млечному пути, ступая босиком. И разбудив босой ногой, лопух, усыпанный росой, и, перепутав явь со сном, и, руку ощутив крылом, – взлететь…

Эти вечные допросы, эти общие вопросы… С точкой снизу знак-дорога, от предела до порога, дай Бог Бога. Дай Бог Бога… Как на баб в порту матросы, я охочусь на вопросы. Не на праздные, напрасные, наводящие, пустые… На настоящие, – бодрящие, густые. Не рутиною смердящие, а настоянные на огне. Не в стойле рождённые, а в табуне… Слушаю! Алло! Конечно! Скоро. Крепко. Грубо. Нежно. Жди. Люблю! Я не скрываюсь. Все, не я! Один. Стараюсь. Как учил, коленом в пах. Не забыл. Стою в дверях…

Звуком звуки отражая, безответно отвечая, жму, киваю, улыбаюсь, отвечая, соглашаюсь. Удивляюсь отвечая. Огорчаюсь уличая. Важно! Нужно! Непременно! Срочно! Точно! Жизнь мгновенна! Тише! Громче! Только вверх! Никогда! Ты тоже, – всех. Нет. Не верю. Не хочу. С рюкзаком. Уже лечу. Жив. Не плохо. Ерунда. Как всегда – спасибо, да. Рано. Поздно. Всем привет. Всё! Ответов, больше нет.

Кто такой? О чём мечтаем? Как живёшь? Кого читаем? Руки вымыл? Что за пьянство? ФИО? Возраст? Пол? Гражданство? Где учился? Чья собака? Кто по знаку Зодиака? Где ты был? Уроки сделал? Что ты на вокзале делал? Почему в кармане спички? Что за вредные привычки? Группа крови? Где прописан? Ордер на кого записан? Посторонних в доме нет? Пропуск есть? Пароль? Ответ? Вы участвовали в драке? Состоите ли вы в браке? Что кончал? Сидел? Служил? Есть награды? С кем ты жил? Вы здоровы? Как дела? Ты откуда? Вы куда? Сколько должен? И кому? Вы не родственник ему? Огоньку не одолжите? Телефончик не дадите? Что там слышно? Чем докажешь? Ну и как? А мне покажешь? Как назвали? Платят сколько? Это мне? Откуда столько? Как проехать? Где ж мне взять? Вы серьезно? Ты опять? Чем обязан?

Как погода? Много будет там народа? Как всегда? До первой крови? Ты чего нахмурил брови? Вы за кем? Ты за кого? Что ж вы все на одного? Другом самого вождя? Там случайно нет дождя? И почем? Поддать парку? Может, хочешь наверху? Не забудешь? Третьим будешь? Угадай, в какой руке? Может к нам? Мне не звонили? Видишь, точку вдалеке? Вы за мною? Не ошиблись? Всё готово? Не ушиблись? Кто сказал? Когда начнём? Кто последний? Вы о чём? Что закажем? Можно Вас? Будешь пить? Который час? Как водичка? Вы одна? Сколько метров тут до дна? Рост? Размер? Вы, правда, русский? Воротник не очень узкий? Мы встречались? Где пятно? Вы не против? Как давно? Сколько просят? На всю ночь? Разрешите?

Вам помочь? Вы свободны? Ты довольна? Как ты хочешь? Так не больно? Вам удобно? Так приятно? Мне Вас ждать? Когда обратно? Как спалось? Вам завернуть? Ты не спишь? Куда стряхнуть?

Да? Опять? Зачем? Надолго? А куда впадает Волга? Где у них тут туалет? Вам в один конец билет? Кофе? Чай? Когда зарплата? Вам отдельную палату? Где ты? Кто там? Ну, когда? Может, хватит? Навсегда? Все пришли? Отсюда видно? Неужели вам не стыдно? Сколько можно говорить? Трудно было позвонить?… Кто ты? Быть или не быть? А тебе не страшно жить? Дата смерти? Ты смеёшься? И чего ты так добьёшься? Можно рядом? Ты в своем? Только я и ты вдвоём? Как всегда не обернёшься? Обещаешь что вернёшься? Не проводишь до порога? Видишь звёзды? Веришь в Бога?…

Синеиневое утро, – сыпь синкопами синиц! Подарив мне в синем небе стаю сотен синих птиц. Синегубая дружина царства острова Буяна, у меня на именинах из глубин Синь окияна. Девы – синие чулки, Сударь – с синей бородой, Даже мой бокал синильный, полон сладкой синевой! Томно сбросил синий лист Клён, танцующий стриптиз. Синебокие мурены, синеокие сирены пьют сиреневый туман. Синий вечер плавит свечи… – Как же я синюшно пьян!

Здесь женщины меня берут за руки: «сээр…», Здесь не нужны ни карабин, ни брюки (no problem), Здесь круглый год цветы благоухают, (ах…), А фрукты, в самом деле, – ам, – и таают… Здесь ночь тепла, вода лазурна, Но стоп! Мне почему-то дурно! Хочу опять туда, где солнце жарит, Не ветерок, а ветер бьёт и валит, Где поедаешь то, лишь, что добыл, Чтя формулу: «Я буду, а не был!». Где доверяешь спину лишь костру, Где спишь как новобранец на посту, Где сердце вырывается наружу, Меняю тень на зной, а зной на стужу. Адамом, покидая рая кущи, Покойный день меняю на грядущий, И жалкий образ, – «Человек лежащий», На гордый образ, – «Человек идущий!»

Звон капели и медалей Оглушает голой правдой Как вокзал. Говорит стекло с железом, растворяя в чае сахар. Ритуал. Опускает столбик воска будто лифт, – огонь на землю. Так устроена свеча. Обещаем стать преградой, а становимся запрудой. Сгоряча. Прошлой жизнью, не поправить позапрошлые препошлые дела. Тянут руки-ветви к небу, не боясь обжечься солнцем деревянные тела. Свет играет в прятки с тенью Тень лежит в обнимку с ленью. Чудеса. Непотребная потребность выражать словами память. Словеса. Собираю зиму в кучу деревянною лопатой. Чтобы быть. Если даже смерть бессмертна, научившись улыбаться, стоит жить.

Уриной расписаны стены бетонные, обоями выборов бренными убраны. Отёчные лики народных избранников, алеют тонами партийных предбанников. Под лозунгом «… ликий советский народ!» ночлежня-барак, конопли огород… Наш поезд, – чуть завтра, – сглотнёт нас домой. Устали, застрявши в «юдали» родной. Кладбищенский рынок. Пивная. Вокзал. Матов рулады. Истошный вокал. Труба минаретом – смердит сигаретой. Брешущих пусто собак не унять, как паре почтенных бомжей не понять, – что завтра, – пришло! Лямки извечного скарба заплечного тащим в буфет привокзальный фатально – индустриальный. (Взволнован немного инструктор Серёга). В мозолистой лапе, букетик финальный свечою пасхальной. Со щедрой вдовою буфетчицей Леной они ритуалят прощальную сцену: – Ну, всё… (до свидания в щёчку) – спешу… …адрес запомнил, с Москвы напишу… Пытаясь ответить, успела шепнуть: У нас хорошо… приезжай отдохнуть…

День иссяк. Пора сбираться, с силой тёмною сражаться. Сны-кошмары, – вражья рать, – вам меня не запугать. Серых дум не разглядеть, – чёрных орд не одолеть. Засыпать, как в бой идти. Но ни войска, ни пути. Тьма царит над полем битвы. Крест мой меч, а щит – молитва. Больно, грязно, тесно, душно. Жаль, что тело непослушно. Мне бы мразь стащить в букет, и под солнышко, – на свет… Серых дум не разглядеть – чёрных орд не одолеть. Гнев, тревога и досада, -злачномрачная рассада, рваной раною гниёт, силы зла на пир влечёт. Душу я свою омою и лазейку к ней прикрою. Но не время. Не сейчас. Повоюем. Через час.

Заласканный лучами, Надушенный кострами, Травами ухоженный, Дорогами расхоженный, Напоенный ветрами, Расчёсанный хребтами, Глубинами промерянный, Пустынями провеянный, Рекою опоясанный, Долинами расплясанный, Туманами укутанный, Закатами распутанный, Зарницами всполошенный, Снегами запорошенный, Вкруг мира обернулся… – Ну, здравствуй… Я вернулся.

Это было в осеннем лесу. Листья робко учились летать. Я вдыхал их предсмертья красу, Сам, собравшись, к зиме умирать. У чернявого рыхлого пня, Навалившись спиной на кору, Дам себе, вот о чем помечтать, – А быть может, я… и не умру? Кем хотел бы я стать? – Добрым сном, Отраженьем луны в неглиже, Ветром ярким, весёлым дождём?… А быть может, я… умер уже?

Здесь сахарной ваты цветастые тучи. И фото на пони, и шарик летучий. В ладошке на память цветные билеты, И кормит пломбиром асфальт тётя лето. Здесь души взмывают в железных корзинах Над пазлами крыш «городов-магазинов», Явив свысока наш макет мирозданья, Опустит нас клетка в беду обитанья. Качают качели туда и обратно Вначале отменно, но вскоре отвратно По кругу сансары скрипят карусели Одни откружились, другие подсели СССР – на ракете летящей, на самолете пропеллер крутящийся, но совладав с растревоженным духом, сажусь на лошадку со сломанным ухом. Вверх-вниз и по кругу, туда и обратно Ускачем мы с ней в мою жизнь безвозвратно, Пришпорят лошадку застёжки сандалий, – …высокие цели, волшебные дали… И даты как птицы, крича, пролетают, И лица как листья, шурша, опадают, На землю, под землю, на небо, за небо – Стой Сивка! – достаточно зрелищ и хлеба… Солёные губы пьют сладкие слёзы, Охота на сны, и рыбалка на грёзы. Теряем подковы, ослабла подпруга, Ждём правды, дождя, и совета от друга… Стомлённые жизнью мы в сны убегаем Ведь там мы бессмертны, и там мы летаем, И в странных чертогах и в кущах цветущих Встречаем ушедших как будто живущих. И сахарной ваты цветастые тучи, И фото на пони, и шарик летучий. И пропуском в детство цветные билеты, А главное… мама и папа, и лето.

Ждал я слова у реки. Сбились в тень мою мальки. Желтой бабочкой душа запорхала не спеша. Тростниковыми ногами промеряя глубину, меж седыми валунами цапля шествует по дну. Поправляют ивы пряди в зазеркалье водной глади. Ветер, притомясь с дороги с тучки свесил босы ноги. Сев на тёплый косогор задремало Время-вор. Благодать кругом такая… – Может я в преддверье рая?

У весны декретный отпуск. У меня – часок безделья. Чтоб судьба зазеленела, я глотнул из фляжки зелья Умерла зима от холода. Заболела гриппом осень. Попросил прийти я лето. Обещало завтра. В восемь.

Сон – родная смерть в рассрочку Занимает тела тёплый дом, И плывет оно сквозь суету былую Как ковчег, над небом ставшим дном Чтоб того, что было, не убыло, И того, что будет, не забыл, Я усну моложе, чем я буду, А проснусь мудрее, чем я был.

Трансформируя в бессмертие мусор, прах, золу и пыль, Наряжая правду пресную в маску-сказку, в платье-быль, Очаровывая истиной, ублажая простотой, полюби Судьбу, как женщину и возьми её с собой В светло нежное безмолвие, В ярко сладкие мечты, В восхитительное тело полнотелой пустоты.

Не достаётся мудрость по наследству Необоснованны претензии, – ни к детству, ни к родине, ни к прародителям, ни к непуте-путеводителям… Не знает глупость, что глупа, и от того – неизлечима. Ведь жизнь, не следствие судьбы, а «первонапервопричина».