Эльза сама себе удивлялась. Она доверяла этой девочке, почти ребенку, успех своего выступления. Она подобрала ее на улице и привела сюда так, как будто в этом нет ничего необычного или странного. В своей прошлой жизни она и помыслить не могла о том, что сделала здесь в первый же день после приезда. Но ничего не хотелось анализировать. Этот город каждый раз закручивал ее в воронку чувств, заставляя повиноваться им, проявляться, любить и дарить любовь. Не оставляя ни одного шанса быть ненастоящей. И еще. Здесь почему-то все сложное давалось очень легко. Она помогла Габи одеться и решила спуститься с ней вниз, на спектакль, хотя изначально не собиралась появляться на вечеринке до своего выступления. Черт с ней, с загадочностью, пусть лучше ребенок спектакль посмотрит. Тем более, кукольный. И Эльза, подумав, оставила маску в комнате. Незнакомкой ей сегодня побыть не удастся. И шампанского выпить, кажется, тоже. Не пить же при ребенке, в самом деле…
И тут Эльза впервые заметила, сколько вокруг детей. Наверное, они были и на предыдущей вечеринке: ведь только Наташиных двое, да и у постояльцев некоторых тоже дети есть. По крайней мере, одну семью с двумя девочками Эльза точно видела.
Во дворе они с Габи и Ольгой расположились на квадратных пуфах, раскиданных под деревом, и почти сразу же Роберт принес им низенький деревянный столик на толстых ножках:
— Девочки, вы у нас сегодня вип-гости, без вас вообще ничего бы не было. Угощайтесь, пожалуйста.
Ольга, гордясь заказанным меню, принесла несколько тарелок с разными закусками и три крошечные чашки с пуншем.
— Оля, нам еще выступать, и тут ребенок…
Ольга подмигнула Габриэле, и та отпила из чашки глоток.
— Ну и пунш я нам принесла детский, он из сока, там целые две кастрюли, Роберт специально сварил… Смотри, сколько здесь малышни!
Публика действительно отличалась от обычной, и не только наличием детей. Здесь было много прилично одетых мужчин и женщин, слышалась иностранная речь. Тут Эльзу осенило:
— Оля, а это что, какая-то необычная вечеринка?
Ольга пожала плечами.
— Наташа вроде сказала, что благотворительная, для детдома. В остальное я не вникала.
Звон большого колокольчика, которым, улыбаясь во весь рот, тряс над головой мускулистый Роберт, призван был возвестить начало программы. Все начали рассаживаться, хаотичное движение по двору прекратилось. Роберт еще дважды позвонил, и представление началось.
Габи не отрывала глаз от сцены. Оказалось, она никогда в жизни не видела кукольного спектакля.
— Эльза, можно я подойду поближе, посмотрю? Я не буду никому мешать.
— Конечно, иди, только возьми пуф с собой и сядь там. Донесешь его или помочь?
— Донесу, он легкий.
И кудрявая девочка в оранжевом платье, положив скрипку на колени Эльзе, с пуфом в руках начала пробираться между людьми. При этом она ни на секунду не переставала смотреть на сцену. Подойдя к ширме почти вплотную, она оглянулась на импровизированный зрительный зал и улыбнулась. Эльза прямо почувствовала, как в ответ ей полетели десятки улыбок. В итоге Габи устроилась в полутора метрах от сцены. Впрочем, на этом удобном месте одна она была недолго: со всех сторон набежали ребятишки, и скоро их перед ширмой сидела целая ватага. Актеры с куклами оживились, увидев перед глазами привычную аудиторию, а остальной зрительный зал умилялся вдвойне: и спектаклю, который был необыкновенно хорош, и глядящим во все глаза детям, которые не скрывали эмоций и удовольствия. Оля же рассматривала Эльзу, которая с беспокойством следила за Габриэлой.
— Эльза, где ты взяла ее?
— Кого, Габи?
— Да, эту маленькую цыганочку. Вы были знакомы раньше? Что это за история?
— Мы познакомились сегодня у Оперного. Я гуляла там, ходила в гости к Мельпомене. Габи превосходно играла — рядом, на клумбе. Мы поговорили, оказалось, что она хочет заработать денег, и я попросила ее выступить со мною вечером, решив, что это будет эффектно. Купила ей платье, и мы приехали сюда. Все.
— Ну, ты даешь. А что с ней будет завтра?
— Я не знаю, Оля. И тоже об этом думаю.
— У нее есть родители?
— Об отце не знаю, про мать она говорит, что та ее бросила. Но есть какой-то дед, который вроде не родственник и учит ее играть на скрипке. Она инструмент напрокат у него берет, представляешь? Играет на улице, а потом отдает ему часть денег. Еще говорит, что живет одна, в заброшенном сарае. Собственно, по ней это было видно, когда мы встретились. Больше ничего не знаю.
— Ну и дела… Эльза, а, может, оставим ее тут? У Наташи здесь всегда много народу живет, неужто места для одной девочки не найдется?
— Оля, она ж не котенок. Документы должны быть, родственники, регистрация какая-то, не знаю, что еще… Надо все узнать. Таксист мне сказал, что в прошлом году видел ее на вокзале. И потом, как это «оставим здесь»? Чья она будет?
Эльза повернулась к Ольге, та смотрела на нее восхищенным взглядом.
— Эльза, ты хочешь забрать ее себе, да?!
Эльза отвела глаза.
— Оль, я еще ничего не решила. И ничего не знаю о ней. Не торопи меня, пожалуйста, это очень большая ответственность… А вдруг я не смогу? У меня нет детей, я никогда их не хотела. У меня нет мужа, нет семьи. Как я буду сама растить ее? Нет, это не лучшая идея… Может, отдать ее в детский дом? Наташа должна знать все, раз она с ними сотрудничает…
С каждым словом Эльза чувствовала, что только все запутывает. Ей почему-то было ясно, что эта девочка — ее, и должна остаться с ней. Было какое-то ощущение, что все к этому шло, хоть она и не знала об этом. Не удалось ей обмануть и Ольгу.
— Знаешь, Эльза, я думаю, в детдоме ей могут сделать документы. Вот об этом и надо поговорить с Наташей.
Эльза встала.
— Пойду подготовлюсь к номеру. Подумаю. И до завтра ничего решать не буду. Ничего.
Ольга кивнула, а Эльза, обойдя толпу, встала в луче света и позвала Габи, которая, сидя в обнимку с другой нарядной девочкой помладше, продолжала завороженно смотреть на сцену. Девочка дернула Габи за рукав и показала на Эльзу:
— Тебя мама зовет!
У Эльзы снова заколотилось сердце. Габи подбежала к ней и прошептала на ухо:
— Так хорошо! Так хорошо играют! Спасибо тебе!
— Рада, что тебе нравится… Габи, я хотела сказать тебе, что пойду репетировать в нашу комнату. Скрипку твою взяла с собой. Когда спектакль закончится, приходи ко мне наверх, попроси Олю проводить тебя.
— Я сама найду. Спасибо-спасибо тебе!
Девочка порывисто поцеловала ее в щеку и побежала досматривать спектакль. Эльза поднималась по лестнице и пыталась думать о номере. Что танцевать? О чем? Оказавшись в комнате, она первым делом надела лежавшую на тумбочке маску. Все же будет лучше, если никто не увидит ее лица. Так будет легче сосредоточиться. На всем сосредоточиться.
Попробовав сделать несколько па, вспомнить музыку и продумать номер, Эльза поняла, что без Габи у нее ничего не выйдет. И дело даже не в музыке, просто в ее присутствии. Как она вообще собиралась танцевать этот номер, до того, как встретила ее? Эльза посмотрела на правую руку и поняла, что, переодевшись, забыла надеть малахит. С ним ей стало чуть спокойней, а когда в дверной проем, словно крыльями, размахивая двумя кудрявыми хвостиками, влетела Габи, в мире вообще все встало на свои места.
Эльза посмотрела на девочку и распустила ей волосы. Затем сняла маску.
— Габи, давай договоримся: ты, когда будешь играть, на меня не смотри. Смотри в сторону или …в никуда, как сегодня у театра.
— Я не смотрела в никуда. Я молилась.
— Молилась?
— Да, я молилась, чтобы бог мне послал новую маму. И пришла ты. Ведь ты же моя мама, правда, Эльза? Ты возьмешь меня себе?
— Габи, такие вопросы быстро не решаются…
Габи посмотрела на нее с серьезным выражением лица.
— Почему? У тебя же нет детей, а у меня нет мамы. Что еще надо?
— Знаешь, дорогая, есть много проблем — документы, твоя …настоящая мама. Вдруг она захочет взять тебя обратно? Но мы все решим.
Эльза сама не заметила, как проговорилась: и теперь у нее уже не было пути назад. Габриэла стала прыгать по комнате и кричать:
— У меня есть мама! У меня есть мама!
А Эльза вдруг подумала, что Габи вовсе не первая, кто в этом доме обретает мать.
— Габи, если я твоя мама, ты должна меня слушаться!
— Я буду, я буду, только не бросай меня. Не бросишь?
— Нет, конечно. Идем вниз. Смотри, от того, как ты будешь играть, зависит наш сегодняшний успех.
Эльза завязала бант карнавальной маски. Она не волновалась и знала, что будет делать. Сложное решение было принято, и все снова происходило легко, как в сказке.
Когда Габриэла, разрумянившаяся от волнения, с разметавшимися по плечам волосами, коснулась смычком дрожащей струны, и из-за акации показались фиолетовые всполохи платья, в волнующей асимметрии которого медленно кружилась Эльза, все вокруг притихли. Танцовщица кружилась вдали от ребенка, виртуозно игравшего на скрипке, и гости удивленно переводили глаза с одной на другую. Обе — и женщина, и девочка — выглядели скорее небесными созданиями, чем земными. Эльза почувствовала, что, усложняя танец, перетягивает на себя внимание от Габи, и в паузе приблизилась к девочке, шепнув ей: «Закрой глаза и играй, что бы я ни делала». Габи кивнула и закрыла глаза, а Эльза стала танцевать вокруг нее, то отдаляясь, то приближаясь — так, что зрители видели их обеих. Но потом она перестала думать — волна музыки подхватила и ее, и она доверилась этому движению. Ее удел — доверять: людям, себе, судьбе. Даже принимая важные решения.
Эльза со всей четкостью поняла — будущее невозможно планировать. Она хотела уехать в этот город и обрести здесь семью. Она думала, новой семьей станет ее мать, но жизнь все решила иначе, внезапно сделав матерью ее, Эльзу. Ну что ж, значит, у нее будет такая семья… И, выполнив сложное па, вызвавшее у публики удивленный вздох, она поняла, что Габи заканчивает тему, подлетела к девочке, взяла ее на руки, и стала медленно кружиться с ней, заканчивая танец. Последние такты Габи, не дрогнув, доиграла уже в воздухе, а затем открыла глаза и опустила скрипку. Гулкое эхо закрытого двора многократно отражало аплодисменты, и, казалось, весь город одновременно хлопал этой музыке, этому танцу и этим двум прекрасным исполнительницам — маме и дочери, потому что ни один человек из непосвященных даже предположить не смог бы, что это не так.
Эльза расцеловала девочку в обе щеки.
— Дорогая, ты прекрасна! Хочешь еще сыграть?
Габриэла кивнула, и Эльза отнесла ее к сцене, на которой стояла театральная ширма, затем поклонилась, показала публике на девочку, приложила палец к губам и ушла за ширму.
Скрипка в руках Малышки Габи была живым существом: она смеялась и стонала, плакала и смеялась снова. Это, несомненно, талант, и талант огромный. Эльза подумала: хорошо, что она сможет помочь дочери реализовать эти способности. Все очень удачно получилось. Удачно для них обеих.
В этот вечер Эльза не отпускала Габи ни на минуту, стараясь все время касаться ее, держать за руку или на коленях. Ей казалось, что, если прекратить физический контакт с этим ребенком, может порваться недавно возникшая нить, которая теперь их связывала. Может снова исчезнуть гармония, наполнившая ее до краев буквально в первый же день пребывания здесь. Да, права была Оля: этот город дарит любовь. Нет, он ею окутывает. Снаружи. И наполняет — внутри.
И еще одно поразило Эльзу: как легко люди, пришедшие на вечеринку, расставались с деньгами. В конце вечера Наташа обошла приглашенных, держа в руках большую корзину. Кто хотел — клал туда деньги. Делали это почти все, причем суммы были немаленькими. Когда дошла очередь до актеров, они полностью отдали свой гонорар. Эльза, помня данное Габриэле обещание, разделила сумму надвое, отдала половину девочке, а свою часть положила в корзину. Когда все разошлись, Эльза зашла к Наташе на кухню.
— Наташ, вы часто проводите благотворительные концерты?
Наташа досчитала деньги, сняла прямоугольные очки в прозрачной оправе и откинулась на спинку стула.
— Когда получается… Этот был еще и по пригласительным, я провожу его раз в год в это время. Собираем деньги для детского дома. Поэтому все знали, что происходит… Кроме тебя. Извини, забегалась и не рассказала.
— Ничего… Молодцы вы, я и не думала, что это благотворительные вечеринки.
— Думала, мы просто гуляем? Бывает и так, конечно. Мы очень любим праздники… И их от нас ждут.
— А тебя не утомляет, что вокруг все время люди?
— Нет, я люблю людей. Мне приятно, если могу им помочь, ну и что сюда приезжают, что им здесь тепло…
— Ты ни с кого не берешь квартплату? У тебя же здесь практически гостиница…
— Я ни с кого не прошу квартплату, так скажем. Многие оставляют деньги, а кое-кто, как Рио — очень много денег. Но я ничего не оставляю себе, нам с Робертом есть на что жить. Оставляю на вечеринки, на детей детдомовских, иногда — приглашаю к нам выступить кого-то, кого посмотреть хотят, но к благотворительности он не склонен…
— Ты прямо импресарио…
— Наверное, так и есть. Все эти люди и организационные проблемы — огромная часть моей жизни… Но мне нравится.
— А этот Рио, он кто? Это его настоящее имя?
— Да, настоящее, он дипломат и любитель искусства, очень богатый человек. Мы познакомились десять лет назад на открытии моей выставки в музее. Он очень интересный, впечатлительный, щедрый… Но воображает, что здесь ему удается сохранить инкогнито, а ведь в век интернета это достаточно нелепо. Мы подыгрываем ему — какая, в конце концов, разница? У всех свои роли…
Наташа была как никогда многословна.
— Спасибо, что рассказываешь мне это. Когда я первый раз попала к тебе в гости, твоя квартира, вечеринка — все выглядело неправдоподобно… И было совершенно непонятно, для чего это происходит, какой в этом смысл… Но я словно попала на курорт для души после всего, что произошло со мной… Это было так кстати! У тебя необыкновенно хорошо!
— Спасибо. Ради этого я все это и затеяла — чтобы было хорошо… У меня много единомышленников. Я, знаешь, первое время удивлялась: так много людей хотят помогать другим! Оказалось, большинству надо просто обеспечить для этого соответствующий антураж. Ну и никогда не обманывать их, конечно.
Обсудив с Наташей подробности прошедшего вечера, Эльза вернулась к себе и подумала, что, в общем, нет в этих людях никакого волшебства. Но есть нечто большее — доброта к другим, уверенность в себе. Эльза решила, что будет помогать Наташе. Надо придумать номер и выступать с ним в городе. Она же не мама, у нее нет проблем с документами, а уличным артистам в этом туристическом городе открыты все дороги. Впереди лето, можно собирать приличные деньги. Она подумает. Пора, пора сделать уже что-то самой, и — для тех, кто больше всего в этом нуждается. Эльза укрыла Габриэлу, которая уснула на кровати прямо в платье. Ее жизнь становится полной смысла — того, которого до сих пор в ней никогда не было.
Одно лишь беспокоило, подтачивая изнутри радость от происходящего вокруг: Эльза постоянно возвращалась мыслями к Стефану. Фантазировала о том, как было бы здорово, если бы он приехал сюда проведать ее, со всеми познакомился… Они могли бы погулять у моря. Вот это было бы свидание! Да что там, она стала бы совершенно, полностью счастливой даже от одного его звонка. Но телефон молчал. Права была мама. Мама, а не отец. Нужно вести себя как женщина, иначе слишком много возникает проблем… Эльза вздохнула, положила телефон на прикроватную тумбу, где когда-то нашла кольцо с малахитом, и стала готовиться ко сну.
Утро встретило множеством дел. Нужно было отдать в детский дом деньги, которые собрали на вечеринке. Но прежде решили заехать к Элле, которая накануне не пришла, сказавшись больной. К тому же, Эльзе надо было убедить ее съездить на суд, который затеял Вадим Сергеевич по поводу Мануэлы.
В итоге вся компания, состоящая из Эльзы, Оли, Габриэлы и Наташи с Робертом, загрузилась в просторный минивэн, который выехал по направлению к цветочному рынку. Все единодушно решили, что Элле нужно привезти большой букет цветов, а еще — фруктов и ее любимый виски: все знали, что ему Элла отдает должное и в радостные, и в невеселые моменты жизни.
Вскоре все было куплено, и веселая ватага ввалилась в торжественный полумрак Эллиной квартиры. Наташа сдвинула тяжелые портьеры и открыла скрипучие деревянные окна, Роберт пошел варить кофе с виски, чтобы «лечить» больную, на лице которой, несмотря на сильную простуду, уже проступала улыбка. Элла куталась в длинный, похожий на мужской махровый халат, и ворчала, что все они заразятся, а ребенка и подавно напрасно с собой взяли.
— Кстати, чья эта девочка вообще?
Элла в свойственной ей грубоватой манере взяла Габи за подбородок и посмотрела ей в глаза. Наташа рассмеялась:
— Габи, не бойся ее, она добрая. Это, кстати, твоя двоюродная бабушка, мы тебе и сказать забыли.
Элла повернулась к Эльзе:
— Это твоя дочь?
Эльза улыбнулась и кивнула. Элла покачала головой:
— Ну, ты и шустрая, шустрее нас с твоей матерью. Во сколько лет ты ее родила?
— Какая разница, тетя, важно, что она есть. И, кстати, давайте поговорим о маме.
— Что там с твоей матерью опять? Уж не замуж ли собралась?
Наташа рассмеялась и подмигнула Эльзе:
— Они почти близнецы, помни об этом!
Но Элла, кажется, рассердилась:
— Не поеду я ни на какую свадьбу! Она знает, что я боюсь их, как огня. Даже не просите…
Эльза подошла и обняла ее за плечи:
— Тетя, тетя, речь не об этом! У мамы действительно новый роман, кажется… Но о свадьбе говорить пока рано.
— Ну, а что тогда?
— Надо, чтобы вы приехали в суд. Адвокат говорит, нужны свидетели, которые могли бы подтвердить, что видели маму все это время, общались с ней, знают всю ее историю. И еще нужны фотографии с ней, если они есть. Сделанные в период, пока она жила здесь без документов…
Элла вздохнула.
— Хорошо, это можно. Фотографии найду, где-то есть парочка. Только выздороветь-то я могу, или надо прям сейчас «лететь» туда?
В комнату вошел Роберт.
— Ваш кофе с виски, мадам.
Элла отпила глоток.
— Роберт, ты волшебник. Я серьезно говорю. Спасибо! И ты один здесь нормальный человек. Твои дамы уже собрались меня везти куда-то больную.
— Нет-нет, тетя, выздоравливайте спокойно, — перебила ее Эльза, — сейчас ехать никуда не надо, нужно только ваше согласие.
— Ну, я ж уже согласилась, что еще?
— Вот и прекрасно, спасибо вам.
— Она говорит мне спасибо, вы слышали? Я не просто поеду, я поеду с удовольствием и еще плюну в бесстыжие глаза этого проходимца, который называется твоим отцом! Сколько Мануэла страдала из-за него!
Эльза опустила глаза: упоминание об отце ее не обрадовало, но она решила промолчать из-за ребенка. Все же, какой-никакой, а дед. Но Элла решительно наклонилась к Габи:
— Деточка, послушай меня, никогда не выходи замуж за проходимца.
— Бабуля, не кричи, я хорошо слышу. Я вообще не пойду замуж!
— О, вот это моя порода!
Элла, наконец, развеселилась — то ли от кофе с виски, то ли от бесед, и компания, расставив по столам купленные для больной цветы, отправилась дальше, взяв с Эллы обещание позвонить, когда она полностью выздоровеет.
Пока Наташа, Оля и Роберт выбирали игрушки для детдома, которые решили купить в придачу к собранной сумме, Габриэла потащила Эльзу в отдел музыкальных инструментов, подошла к продавщице и попросила скрипку.
— Вот эту я куплю себе, когда заработаю денег на наших концертах.
Продавщица улыбнулась:
— Она всегда говорит, что хочет именно эту скрипку, и я, знаете, не продаю ее другим. Если выбирают, говорю, что ее отложили и за ней придут.
Эльза посмотрела на Габриэлу. Сколько еще сюрпризов таится в этом ребенке?
— Габи, давай поедем к деду Сане, отдадим ему его скрипку, и приведем сюда, пусть проверит эту. Если она окажется хорошая, купим ее прямо сегодня.
Габриэла недоверчиво посмотрела на нее.
— Купим прямо сегодня? Ты знаешь, сколько она стоит?
— Да, я видела.
— Я не могу так. Ты только вчера стала моей мамой, а сегодня уже просить у тебя скрипку? Так не пойдет.
Продавец с удивлением посмотрела на Эльзу:
— Вы ее мама?
— Теперь да…
Эльза взяла Габи за руку и отвела в сторону.
— Дорогая, давай все обсуждать без чужих людей.
— Она не чужая, ее Юка зовут. Я ее давно знаю, этот же магазин недалеко, я всегда сюда ходила скрипки смотреть.
— Хорошо, при Юке не страшно, но после — только вдвоем, идет?
— Идет.
— А почему ты не хочешь, чтобы мы купили скрипку?
— Я очень хочу. Но это неправильно.
— Это правильно. Познакомишь меня с дедом?
Габи пожала плечами, потом посмотрела на нее и сказала:
— Если он не пьяный. А то мне за него стыдно.
«Дед» оказался небритым мужчиной слегка за сорок, с несколько опухшим лицом и густыми волосами — черными с проседью. Когда Эльза с Габриэлой, Робертом и Наташей вошли во двор, он сидел, прислонившись к косяку двери своего дома, курил и щурился на солнце, стряхивая пепел в жестяную банку из-под кофе. Увидев Габи в компании незнакомых людей, он встал с порога и затушил сигарету о край банки. Первым к нему подошел Роберт и представился, протянув руку. Тот, все еще не понимая, что происходит, пожал руку в ответ:
— Александр.
Возникла пауза. Сформулировать то, зачем пришли, взрослые оказались не в силах. Ситуацию спасла Габи.
— Дед Саня, я нашла маму, вот она, ее зовут Эльза. А это — ее друзья. Там еще одна в машине осталась… Я решила вас познакомить. И еще мама хочет…
Эльза пришла в себя.
— Подожди, Габи. Я хочу поговорить с Александром сама. Вы можете уделить мне пару минут?
— Заходите в дом.
Наташа, Роберт и Габи остались на улице, и все втроем сели на скамейку, где вчера сидела Эльза. Скамейку эту было прекрасно видно из окна чистой, но очень бедной кухни.
— Вы и вчера меня видели?
— Конечно. Мне показалось, что вы актриса, и Габи сказала, что получила предложение поиграть на каком-то празднике. Я подумал: девчонка хорошо играет, может, это шанс, и отпустил.
— Я действительно актриса, вы проницательны. Габи сказала мне, что вы учили ее играть на скрипке. И что даете ей инструмент напрокат. Кстати, вот он, спасибо. Вы и сами играете?
Александр открыл футляр и погладил старую скрипку.
— Это детская скрипка, скрипка моей дочери. Я играю на другой, что логично. Потому что я — учитель музыки.
— Габи сказала — музыкант. Александр, вы извините, я с такой просьбой… Не поможете нам купить скрипку? Она выбрала какую-то в магазине, но я совершенно не разбираюсь в этом и подумала, что вы как профессионал…
— Габриэла сейчас единственная моя ученица, и я хотел бы продолжать давать ей уроки.
— Это было бы прекрасно. Мы будем вам хорошо платить.
— Это кстати. Но не главное. Скажите, вы правда хотите забрать ее к себе?
— Да, конечно.
— Вы знаете, что она цыганка?
— Это не имеет значения.
— Я так и не решился. Моя родная дочь умерла, и…
— Сочувствую вам. А у меня не было детей — до вчерашнего дня.
— Вы удивительная, Эльза. А …это правда ваше имя?
Эльза полезла в сумку и протянула собеседнику паспорт.
— Нет, на самом деле я Лиза, Елизавета Марин. А Эльза — сценический псевдоним, вот приклеился, и все так называют. Габи, кстати, тоже не знает еще, что Эльза — ненастоящее имя.
Александр встал, открыл ящик старого буфета и дал Эльзе блокнот и ручку:
— Запишите мне, пожалуйста, свой адрес, телефон и паспортные данные.
— Конечно.
Внимательно прочитав написанное на листочке, он вернулся к буфету.
— Я вижу, вы хороший человек, Лиза. У меня есть документы этой девочки. Возьмите, вот.
Эльза бегло просмотрела бумаги: там было свидетельство о рождении и свидетельство о смерти. В свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял прочерк, а в графе «мать» стояло имя женщины, на которое было выписано свидетельство о смерти.
— Ее мать умерла?
— Да. Они путешествовали со своими, ну, вы понимаете… И несколько месяцев жили у нас во дворе, в двух заброшенных домах. Мать Габи заболела и осталась тут с дочерью, остальные ушли. А потом, в общем… — Александр запнулся. — Через некоторое время она умерла. Свидетельство о смерти выдали мне, больше некому было.
— А почему Габи не отдали …в детдом?
— Габи наплела врачам, что за ней скоро приедут родственники, и врачи просто не заявили в полицию. Что мне было, за руку ее туда вести?
— Габи мне сказала, что мама ее бросила.
— Да, она так называет это, непонятно почему. Злится на мать очень. Но, с другой стороны… Представляете, не хотела жить со мной, жила в заброшенном доме в конце двора, там, где с матерью они жили. Сама. Характер! Я начал выходить во двор, играть на скрипке, потом она подошла ко мне один раз, другой… Достал детскую скрипку, начали заниматься… Прошло уже больше года, я пытаюсь помогать ей, чем могу. И… привык. Очень привык.
— Александр, давайте я оставлю вам денег на скрипку. Вы сможете купить ее нам и принести, когда придете давать Габи урок? Она расскажет, что за инструмент.
— Да знаю я эту скрипку, она мне ее сто раз показывала. Но… Эльза, вы не боитесь, что я украду деньги? Ведь инструмент стоит недешево.
— Не боюсь. Вы мне тоже кажетесь хорошим человеком.
Эльза достала из кошелька деньги и протянула ему. Александр пересчитал купюры.
— Тут больше, чем надо.
— Я не помню, сколько точно стоит скрипка. Остальное пусть будет авансом за ваши будущие уроки. Сможете прийти к нам завтра после обеда? По тому адресу, который я записала?
— Да, конечно. Спасибо. И от меня, и от матери Габи. Я уверен, что она видит, что происходит, и будет помогать вам. Она …была какой-то колдуньей.
В глазах Александра заплясали чертики. И Эльза подумала, что мать этой девочки, возможно, неспроста здесь осталась, отбившись от табора. Кто знает…
Хозяин проводил ее до двери и помахал остальным рукой с порога. Габи спросила:
— Мы уже уходим?
— Детка, Александр завтра вечером придет к нам, он будет дальше учить тебя играть на скрипке.
Габриэла сорвалась с места и побежала к крыльцу, у которого стоял хозяин единственного в этом дворе жилого дома. Бросившись учителю на шею, она расцеловала его и побежала обратно к Эльзе. Взяв ее за руку, девочка прильнула щекой к тыльной стороне ладони:
— Ты волшебная мама.
Наташа и Роберт уважительно молчали. Эльза вдруг почувствовала себя очень взрослой. Наверное, впервые в жизни.