Спал он, однако, плохо, и, с несколько помятым лицом, но в свежей рубашке, уже без двадцати восемь подходил к зданию судмедэкспертизы. Входя внутрь, он глянул на себя в дверное стекло: вид, прямо скажем, не очень. Интересно, а она выспалась этой ночью? Черт, впервые в жизни его волнует подозреваемая. А, впрочем, может, все еще будет нормально, и сегодня он ее отпустит — пусть решает свои проблемы с судом и мужем. Почему-то ему было приятно, что она собирается развестись.
— Валентина, здравствуйте. Я за отпечатками, которые вчера вечером от меня передали.
Уставшая полная женщина с очками на носу неприветливо ответила ему:
— Только вас и жду, уже с ног падаю. Вот они, все полностью совпадает, как и предполагали.
И, хотя результат был очевиден заранее, внутри у Стефана словно что-то оборвалось. Надо же, столько лет работать и совершенно не разбираться в людях! Она вчера весь вечер водила его за нос, а сама хладнокровно убила Беспалого и уехала. Но кем он ей приходится? Любовником — вряд ли, и потом, она сама знает, что он — нетрадиционной ориентации. Хотя… может быть, он как-то скрыл это от нее? И история Ольги… Не о себе ли она рассказывала, немного изменив детали? Возможно. Мало ли в кого влюбляются такие женщины, тем более актрисы? Да, но зачем в таком случае она отправила запонки, а потом еще и вернулась? Чтоб не иметь проблем с законом? Маловероятно. Ох, непростое будет дело. Машинально сказав спасибо и забрав документы, Стефан шел по коридору, уставившись в них и совершенно не смотря под ноги. Надо срочно ехать туда, как бы она не выбралась и не сбежала. Кто знает, на что она способна. Может, она вообще сумасшедшая? Ведь разные бывают отклонения…
Когда он постучал в дверь квартиры, изнутри не раздалось ни звука. Потом он стучал еще и еще, а следом заколотил, что есть мочи. Черт, неужели он упустил ее? Мальчишка! Тоже мне, очарованный зритель! Порывшись в кармане куртки, он вынул запасной ключ и вошел, уже будучи уверенным в том, что внутри никого нет. И, стремительно влетев в коридор, столкнулся с Эльзой у двери ванной комнаты. Из одежды на ней было лишь полотенце, которое она, отпрянув, отпустила и осталась совершенно голой. В следующий момент Стефан повернулся спиной, бормоча извинения, но доли секунды было достаточно для того, чтобы ее прекрасное тело прочно врезалось ему в память. «Вот чертовка, неужели и это специально!» — пронеслось в его голове. Он услышал, как женщина его мечты вошла в комнату и захлопнула за собой дверь. Затем пошел на кухню, достал с полки пепельницу, открыл окно и закурил.
Эльза в это время за закрытой дверью давилась смехом. Кое-как справившись с собой, заколов мокрые волосы и нанеся на лицо совсем немного тонального крема, она надела тонкое кружевное белье и, из озорства — полупрозрачное платье. Пусть смущается дальше. Нечего так к ней врываться! Тоже мне, нашел преступницу… Ой, как смешно он выглядел, словно мальчишка! Приятно, очень приятно. Когда она вошла в кухню, сидевший там полицейский покраснел, как рак.
— Эльза, простите, пожалуйста. Я долго стучал, а вы не открывали.
— Так еще и не девять утра. Я была в ванной, а там ничего не слышно. Интересно, тут есть кофе?
Стефан встал, а Эльза, открывая кухонный шкафчик, намеренно подошла к полицейскому поближе. Кофе не оказалось, и это было грустно.
— Да, здесь явно не предусмотрено романтического утреннего кофе на двоих. Скажите, а это служебная квартира?
Она очевидно над ним подшучивала, а этого в сложившейся ситуации никак нельзя было допустить. Стефан разозлился, и это помогло ему совладать с собой:
— Эльза, извините меня еще раз за этот инцидент. А сейчас я попрошу вас переодеться, и мы поедем в комиссариат.
Ехать в полицию в таком виде действительно не улыбалось, и Эльза переоделась в джинсы и свободную блузу. Потом, подумав, накинула сверху легкий шарф. Подвела глаза. Ведь даже в полиции выглядеть прилично ничто не мешает.
— Я собрала сумку. Мы возьмем ее с собой?
— Да, возьмем. Сегодня я подам запрос в суд, чтобы вас поместили под арест в полицию.
— Вы решили, что убийца — я?
Эльзе вспомнилась последняя пьеса в театре, и то, как сильно она хотела сыграть роль злодейки. Да уж, правильно говорят: желайте осторожно — может сбыться.
— Это решит суд. Идем отсюда.
Он сам поразился этому фамильярному «идем», как будто серьезное подозрение в совершении преступления уравняло с ним эту женщину. Впрочем, сейчас она выглядела несколько растерянной. С чего бы? Он же ей еще ничего не сказал.
В комиссариат они шли молча, той же дорогой, что накануне. Только день был не такой яркий, небо заволокло серой пеленой, и, кажется, собирался дождь. Стефан нес ее сумку, и Эльза думала, что он начинает ей нравиться. И что они вполне могли бы вот так куда-то уезжать вдвоем. На море, например, поездом. И по дороге на вокзал он нес бы их вещи, а у нее в руках был бы пакет с бутербродами в дорогу. Сама она в дороге никогда не ела, ну разве что яблоки, а вот он выглядит так, как будто все время голоден. Эльза спрятала улыбку. Ну и мысли! Ее под арест ведут, а она мечтает о романе с конвоиром. Но ведь ей действительно не страшно, несмотря на его суровый вид. И потом, она точно ни в чем не виновата.
В сумке зазвонил телефон. Она привычным движением нажала на кнопку — это был Вадим Сергеевич.
— Лизанька, доброе утро. Я тут подготовил документы, вы можете зайти, чтобы мы все окончательно обсудили?
— Пока не могу, Вадим Сергеевич, меня ведут в полицию.
Голос на том конце провода стал взволнованным:
— Что такое, Лизанька, что-нибудь случилось?
— Да, меня вроде как подозревают в убийстве, но я, конечно, никого не убивала. Тут какое-то недоразумение, я думаю, все скоро выяснится.
— А куда вас ведут? И кто?
— Его зовут Стефан Коваль, он какой-то важный заместитель, а комиссариат центральный, под номером 57.
Стефан покосился на нее, но ничего не сказал. А вот Вадим Сергеевич волновался все больше.
— Я скоро там буду, не волнуйся. И во всем разберусь.
— Вы уверены, что это надо?
— Конечно. Я быстро заеду к твоему отцу, чтоб он уполномочил меня помогать тебе, и через полчаса буду там. Никуда оттуда не уходи и ни на какие вопросы не отвечай без своего адвоката. А твой адвокат — это я. Поняла?
— Да, поняла.
На том конце провода раздались короткие гудки, и Эльза представила, как Вадим Сергеевич быстро засеменил к выходу из конторы. Сейчас он отцу еще и это расскажет. Ну и в переплет она попала.
— Стефан, хочу сказать вам, что в комиссариат приедет мой адвокат.
— Я уже понял. И так даже лучше, потому что без адвоката вам теперь не обойтись. А свой — это всегда лучше, чем бесплатный.
На этот раз в комиссариате было полно народу, Стефан держался отчужденно и пропустил ее вперед. Полицейские разглядывали ее, а один даже спросил, почему она без наручников. Эльза недоуменно посмотрела на своего сопровождающего, но вид у того был непроницаемый. Происходящее перестало ей нравиться. Играть в спектакле — еще куда ни шло, но быть в роли предполагаемого убийцы на самом деле не так уж интересно. Они со Стефаном зашли во вчерашний кабинет, который в этот раз не показался Эльзе менее мрачным, чем остальные помещения, Стефан положил ее сумку себе под стол, затем вышел, заперев дверь на ключ. Вернулся он в сопровождении какого-то парня сомнительного вида. В дверях при этом стоял полицейский, похожий на вчерашнего дежурного. Стефан бесцветным голосом произнес:
— Сейчас мы допросим вас и составим документ, на основании которого вы будете признаны подозреваемой в совершении уголовного преступления. Мы можем предоставить вам государственного адвоката — он перед вами. Согласны ли вы?
Эльза недоумевала: они ведь только что обсудили это, на улице. Он что, забыл?
— Нет, я подожду своего адвоката, он скоро придет.
— Хорошо, — Стефан кивнул полицейскому в дверях. — Уведите в камеру номер два.
Эльза не сразу поняла, что фраза относится к ней. Молоденький полицейский подошел, положил руку ей на плечо и легонько подтолкнул к двери. Стефан склонился над бумагами. У Эльзы снова возникло ощущение нереальности происходящего.
Проведя другими коридорами, ее завели в комнату, над которой красовалась двойка — ее самое несчастливое четное число. Вместо двери здесь была решетка. Такая же решетка была и на окне, по размеру больше походившем на форточку. В помещении горела тусклая лампочка, серая масляная краска на стенах почти облупилась, пол был бетонным и был покрыт дырявым куском линолеума. Но самым страшным был запах. Пахло отвратительно, причем непонятно чем. Эльза села на скамейку у двери, будучи уверенной, что ее сейчас позовут. И ее позвали. Правда, из противоположного угла камеры. Там сидела женщина средних лет, под глазом у нее был синяк, расплывшийся на пол-лица. От нее сильно пахло перегаром. Вот он, этот запах, который она почувствовала, только войдя сюда.
— Привет, красотка. Тебя за что замели?
— Я здесь случайно оказалась.
— Ну да, все мы случайно, и все — невиновны.
Пьяная женщина отвратительно подмигнула и усмехнулась. Во рту у нее не хватало нескольких зубов, а гримаса так перекосила лицо, что Эльза содрогнулась.
— Здорово меня муженек разукрасил, так? Та еще сволочь. Ну, ничего, больше он никому зла не принесет. Хоть детки поживут спокойно. А я, я тоже спокойно …в тюрьме сдохну. Поганец!
Женщина заревела в голос, но ее не было жалко. Это было омерзительно. Затем рев прекратился и чудовище заявило:
— Но это хорошо, что вместе сидеть будем. Ты мне расскажешь всякого, вижу, что новенькая. И я тебе расскажу. Я ведь со своим на пару два раза сидела. Любила еще когда его, по молодости.
И тут Эльза впервые по-настоящему испугалась. За ней никто не шел, сумку отобрали, краснеющий, как мальчик, Стефан, ей, похоже, уже не помощник. А что было бы, если бы ей случайно не позвонил Вадим Сергеевич? От этой мысли внутри похолодело. Ну и что, что она невиновна, бывают же судебные ошибки… А она почему-то так спокойно отнеслась ко всему этому — как к игре. И полицейский казался ей таким симпатичным. А оно вон как обернулась. И что, теперь такой вот может стать ее жизнь? В четырех стенах, с этой отвратительной бабой рядом, без театра? Без театра?! Эльза вскочила и стала трясти заменяющую дверь решетку. Но открывать не торопились. Ее сокамерница противно захихикала:
— Детка, они откроют только, когда им понадобится. Лучше не кипишуй, целее будешь. Если будешь вот так в дверь ломиться, они тебя отделают почище, чем меня мой муженек. Уж поверь мне, я знаю.
Что она говорит, дурная баба? Кто ее будет бить? Она актриса, она не имеет ничего общего с убийством, с камерой, полицией и прочими ужасами! И потом, этот мужчина, которого убили… Неизвестно даже, Олин ли это муж — раз о нем говорят, что он никогда не был женат. О боже, где Вадим Сергеевич?
В этот момент загремел засов и вошедший в камеру адвокат показался ей богом, а полчаса, проведенные в камере — чистилищем. Вот не думала, что когда-то будет так относиться к Вадиму Сергеевичу. Все-таки есть у нее ангел-хранитель, раз она зашла тогда к нему. Какая же она умница! Ну и утро!
Они снова поднялись в кабинет, в котором она еще вчера пила вино и пыталась кокетничать со Стефаном. Или это было не здесь? От страха у нее в голове все перепуталось. Какие, к черту, вопросы? Она не сможет сейчас ничего вспомнить! Голоса Стефана и Вадима Сергеевича она слышала будто сквозь какую-то завесу, звуки стали протяжными. Ничего, пройдет, это от страха.
— Фамилия, имя.
— Елизавета Марин.
— Знакомы ли вы с Иваном Беспалым, который изображен на этой фотографии?
— Я вам говорила, что нет.
Вопросы были не новыми, и Эльза понемногу пришла в себя. Наверное, все, о чем они говорили вчера, нужно записать, а в камеру ее отправили потому, что Стефану было бы неудобно перед коллегами, останься она в кабинете. Но могли бы и в коридор отправить, зачем же к этой ужасной бабе?!
Стефан сделал паузу, затем открыл ящик стола, вынул оттуда пистолет в целлофановом пакете, затем одну запонку и бокал — тоже в отдельных пакетах с какими-то надписями. Что за странный набор? Вадим Сергеевич в этот момент посмотрел на Эльзу каким-то странным взглядом. Стефан, глядя ей прямо в глаза, спросил:
— Елизавета Марин, как вы объясните, что на этом бокале, запонке и пистолете одинаковые отпечатки пальцев, и все они — ваши.
Эльза так удивилась, что даже привстала и подошла к столу.
— На пистолете? На каком пистолете?
— На пистолете, из которого был застрелен Беспалый.
Тут Эльзу осенило. Увидев ее выражение лица, Стефан поразился: недолго же она боялась. А ведь он намеренно посадил ее в камеру с Вещуньей, воровкой-рецидивисткой, которую на этот раз взяли по подозрению в убийстве сожителя. Как же можно не испугаться перспектив такого соседства? Хотя, если скрывают эмоции, то обычно — все. При таком актерском даре это, наверное, несложно. А сейчас она изображает заинтересованность. Неужели у нее появилась очередная версия, которая сейчас «все объяснит»? Ну-ну. И тут Эльза сказала:
— Можно, я поближе посмотрю на этот пистолет? Мне кажется, я знаю, откуда он.
— Трогать его нельзя, смотрите так.
Стефану снова с трудом давалась твердость в голосе. Ну и женщина! Ну и актриса! Вот это самообладание!
Но никакого самообладания у Эльзы не было: она просто пыталась разглядеть на рукоятке пистолета две тонкие темно-синие полоски, которые совпадали с цветом ее платья, тогда, тысячу лет назад, когда она нашла это оружие в комоде. И она их увидела. О боже, с тех пор случилось столько всего, что она совершенно забыла о пистолете! И вот, пожалуйста, теперь выясняется, что из него кого-то убили! Повезло, ничего не скажешь.
— Деточка, ты держала в руках этот пистолет? — это был голос Вадима Сергеевича. Бедный адвокат смотрел на нее, как-то жалко сощурившись, протирая клетчатым платком очки. Таких платков теперь, наверное, уже не шьют. Интересно, он хороший адвокат? Сможет он доказать, что то, что она сейчас скажет, правда? Или круг действительно замкнулся, и она сядет в тюрьму вместо кого-то другого? Эльза подумала о маме: хорошо, что увиделись. И об Ольге: жаль, что она так и не позвонила…
— Да, Вадим Сергеевич, я держала его в руках. Я с ним репетировала сцену из спектакля, дома.
Теперь пришел черед Стефана удивляться. Он даже не сразу смог сформулировать следующий вопрос.
— Дома? Этот пистолет был у вас дома?
— Да, дома. Но он не наш. Не мой, во всяком случае, и у мужа я его тоже раньше не видела. Я случайно нашла его в комоде, в ящике, которым мы обычно не пользуемся — он был приоткрыт, и у меня туда …сережка упала, когда я одевалась, чтобы идти на репетицию. До этого я настоящих пистолетов не видела, а этот был такой красивый! Конечно, я взяла его, чтобы посмотреть, а потом перед зеркалом решила отрепетировать сцену из спектакля — того, который сейчас ставят в театре. Меня там с пистолетом находят у трупа мужа, но убийца — не я. И играть эту роль очень сложно. Я обрадовалась возможности хотя бы подержать в руках настоящее оружие. Чуть в театр тогда не опоздала!
Глаза Эльзы заблестели: она вспомнила роль, таксиста и свое настроение в тот день — радужное, как шарфик на шее. Как быстро она тогда забыла о пистолете! Не следовало, наверное. А, впрочем, что это изменило бы? Она снова помрачнела.
— Эльза, расскажите нам, что именно вы делали с пистолетом?
— Я же сказала, репетировала. Стояла перед зеркалом, смотрела на себя, целилась в пустоту. Примеряла на себя роль. Не знаю, как объяснить по-другому. А потом он выстрелил, я испугалась и бросила его в ящик.
— Вы стреляли из него? — Стефан даже привстал.
— Случайно, я не хотела. Потом даже заметила дырку с пулей и передвинула комод, чтобы ее не было видно. Глупо, конечно, но не хотела ругаться с мужем. Я подумала, что это — пистолет кого-то из его друзей.
— А они носят с собой пистолеты, его друзья?
Эльза покачала головой:
— Я ни разу не видела. Но некоторые из них, как бы это сказать… Выглядят так, как будто могли бы носить. Впрочем, я очень мало их видела, и только в начале нашего брака. Потом я никуда с ним не ходила, я говорила вам. Помните, вы тогда еще сказали, что это странно?
Стефан быстро посмотрел на Эльзу, но по ее лицу не было заметно, что она хочет напомнить ему об его оплошности. Может, она намекает на что-то личное, что пару раз искрой проскакивало между ними? Нет, вряд ли, ей, наверное, не до того. Только бы она говорила правду. Но адвокат не дал ему додумать мысль:
— Сведения, которые сообщила моя подзащитная, сводят к минимуму основания для ее ареста. Пистолет оттуда мог взять кто угодно: ее муж Станислав, девушка Анна, которую Эльза в тот день обнаружила в своей квартире, кто-то из посетившего квартиру медперсонала. Соседи говорят, что в тот вечер в дверь квартиры звонила еще одна женщина, высокая и постарше. Ей не открыли, и она ушла. И никто не знает — вернулась ли она позже. И вообще, мало ли кто туда приходил? А Эльза была в театре, затем у отца, и он может подтвердить это. К тому же, можно найти девушку Аню, которая, хм, может рассказать, куда Эльза заходила в квартире. В общем, уведомляю вас, господин следователь: в суде я буду требовать подписку о невыезде.
Вот оно что: он следователь, не просто полицейский… Пока Вадим Сергеевич словно по бумажке произносил свою речь, Эльза рассматривала Стефана. Тому, казалось, происходящее даже нравилось. Бывают же люди, которых увлекают такие странные вещи! И цвет лица у него другой, не такой серый, как накануне. И ресницы длинные и черные, что странно при таком цвете волос и голубых глазах… Стефан сказал:
— Ваше право, господин адвокат. Последнее слово за судом. И, кстати, мы уже можем туда отправляться.
Когда они вышли из кабинета, Стефан отдал сумку адвокату, а в суде вместо обычного ареста попросил домашний, и — ордер на обыск. Судья — внимательная женщина с короткими волосами, будто выкрашенными в цвет мантии — как-то оживилась, увидев Эльзу, задала ей несколько вопросов, выслушала Стефана, затем Вадима Сергеевича, и решила — будет домашний арест на десять суток. У выхода из здания суда их ждали еще два человека в форме, один из них был с чемоданом. Все вместе сели в микроавтобус с зарешеченными окнами — тот, который их привез, и поехали к Эльзе домой. Точнее, туда, где до всех этих событий был ее дом.
Днем в квартире никогда никого не было — один беспорядок, поэтому Эльза сама открыла дверь и сама подписала бумажку об обыске. Тот же документ дали подписать ее соседям — пожилой паре, которая открыла дверь, скорее испугавшись, чем из уважения к полиции. После этого Эльза показала всем присутствующим пулю в стене. Двое с чемоданчиком долго над ней колдовали — то с линейкой, то с фотоаппаратом, то с пинцетом. Стефан стоял возле них, а Эльза, позвав Вадима Сергеевича, вывела его в коридор.
— Вадим Сергеевич, я не хочу здесь оставаться. Можно мне поехать в гостиницу?
— Ты поедешь к отцу, я уже договорился.
— Он меня съест, — Эльза улыбнулась, потому что ворчание отца сейчас ей казалось не такой уж серьезной проблемой. — Но это гораздо лучше, чем остаться здесь.
— Не останешься, не беспокойся.
— Спасибо вам за все! — Эльза сжала руки адвоката в своих. — Если бы не вы, я бы там умерла от страха.
— Эльза, подойдите ко мне! — крикнул из комнаты Стефан, и Эльза поспешила к нему. — Где лежал пистолет?
Эльза выдвинула нижний ящик комода:
— Вот здесь. А вот здесь, — она хлопнула рукой по столешнице, — лежали мои сережки. Одну я надела, вторая упала в ящик. Он был чуть-чуть открыт, даже не на сантиметр, наверное.
— Можете показать те сережки?
— Да, конечно, они в сумке.
Эльза вышла в коридор, открыла сумку и достала шкатулку с украшениями. И тут услышала отборный мат. Подняв голову, обнаружила, что в проеме входной двери стоит муж.
— Здравствуй, Стас.
— Я тебя сейчас в порошок сотру! Где ты шлялась? — Стас больно заломил ей руку. Но было не страшно. За спиной послышались шаги. Похоже, это был Стефан:
— Отпустите ее!
Стас отпустил ее и набросился на полицейского.
— А ты кто такой? Что ты делаешь в моем доме? Думаешь, форма все тебе позволяет? Нашел ее, привел и вали отсюда. Твоя работа сделана, умник! Или ты хочешь еще денег? Валяй, говори, сколько!
— Поосторожней в выражениях!
На крики из гостиной вышли все остальные. Стас продолжал бушевать. Кажется, он был пьян:
— Что это за маскарад? Ты зачем сюда их всех привела? Думаешь, тебя кто-то спасет теперь?
— Мы пришли к вам с обыском, вот ордер. Есть ли у вас в доме оружие? Сейф? Показывайте.
Стас осекся и побледнел:
— Нет. Ничего нет.
— Если вы не покажете сами, мы все равно найдем. Но так будет быстрее. Эльза, есть ли в доме сейф?
Теперь Стас смотрел на нее почти умоляюще. Но она-то знала, что в сейфе ничего нет. Значит, он не обнаружил пропажи документов, а просто искал ее. До чего странный человек: есть две любовницы, а ему еще и сбежавшая жена нужна. Она спокойно ответила:
— Да, сейф есть. Вот здесь, в шкафу.
Стас метнулся к шкафу, но его удержали за руки. Стефан подошел, отыскал под вещами сейф и спросил у Эльзы код. Она назвала — пусть Стас хотя бы частично переживет то, что пришлось пережить ей в тот день.
— Здесь ничего нет.
— Как это нет? Вот дрянь! — он грязно выругался.
— Это вы о ком? — Стефан продолжал быть предельно вежливым.
— Я …ни о ком.
— И все же?
— Заходила недавно одна приятельница, я оставлял ее одну в квартире.
Тут Эльза достала телефон и сунула мужу под нос изображение Ани:
— Вот эта?
— Нет… То есть да… Откуда у тебя это фото?
— Оно сделано, как видишь, в нашей ванной. Это я вызвала ей скорую тогда.
Стас побледнел еще больше и быстро выхватил у нее телефон. Стефан перехватил его руку. Эльза улыбнулась ему:
— Спасибо.
И, повернувшись к мужу, добавила:
— На самом деле эти фотографии уже несколько раз скопированы, поэтому действительно не стоит ломать телефон. И — я с тобой развожусь, Стас.
— Ты не посмеешь!
— Еще как посмею.
Тут подал голос Вадим Сергеевич:
— Заявление уже ушло в суд, скоро ждите повестки.
— Я тебя прикончу, старый идиот.
— Прекрасно, продолжайте. Это как раз то, что нам поможет на процессе.
Эльза чуть не прыснула со смеху. В пылу выяснения отношений она не заметила, что Вадим Сергеевич снимает происходящее на мобильный телефон, а остальные расступились, чтобы не мешать ему. Похоже, он все-таки хороший адвокат. И отлично умеет пользоваться мобильным телефоном! Надо будет обязательно доплатить ему — она непременно это сделает, как только освободится от всей этой канители. Закончив снимать, Вадим Сергеевич обратился к Стефану:
— Господин следователь, вы видите теперь, почему невозможен домашний арест?
При этих словах Стас резко рванул к двери, в подъезд, и побежал по лестнице. На лицах присутствующих отразилось недоумение, но догонять его никто не стал. Стефан сказал:
— Ну что ж, поищем оружие.
Результаты обыска поразили Эльзу: в доме был припрятан целый арсенал. Два автомата, пистолет и даже граната. Все это нашли в одной из тумб в кабинете мужа, сложили в целлофановые пакеты, надписали и под «охи» и «ахи» соседей-понятых вынесли в микроавтобус. Помимо этого, Стефан взял еще несколько бумаг с письменного стола мужа. Долго писал что-то на бланке, затем оставил его на столе и попросил всех подписать. Вадим Сергеевич, просмотрев документ, кивнул Эльзе: мол, можешь подписывать! С ним, и правда, было намного легче.
— Эльза, вам нужно взять какие-то свои вещи?
— Да, наверное, я что-то возьму.
Она зашла в комнату, которая еще недавно принадлежала ей, а теперь стала совсем чужой. Открыла шкаф. Подумав, решила забрать все шарфы и платья. И туфли, и зимнюю куртку. А почему, собственно, не забрать все? Свою одежду она любила, долго выбирала, с удовольствием носила. Эльза достала с антресоли два больших чемодана и стала все складывать. В комнату вошел Стефан и впервые за весь день улыбнулся:
— Девять чемоданов актрисы?
Но у Эльзы не было настроения шутить, и она не ответила. Ей до сих пор было обидно: посадить ее в камеру с той теткой, даже на полчаса, было абсолютной нелепостью. Пусть теперь шутит с кем-то другим. И вообще, она подозреваемая, он — следователь, вот пусть и выполняет свою работу. Теперь, когда у нее есть Вадим Сергеевич, Стефан узнает почем фунт лиха. Тоже мне, стеснительный мальчик. Болван! Собрав все вещи, Эльза выкатила чемоданы в коридор. Вадим Сергеевич заторопился:
— Пойдем, детка! У нас еще много дел.
— Куда вас отвезти?
— Я скажу в машине.
Они попрощались с понятыми, Эльза заперла дверь. Мужчины помогли ей погрузить чемоданы в микроавтобус. Адвокат назвал адрес ее отца и пояснил, что понятым, которые являются соседями мужа его клиентки, незачем знать, где она будет жить. И так слишком многое на их глазах произошло. Стефан согласно кивнул.
— Мужа она может не бояться. Сегодня же мы объявим его в розыск по подозрению в незаконном хранении оружия. Эльза, а вы действительно никогда не видели дома ничего подобного?
Эльза отрицательно мотнула головой:
— Никогда. Ни разу.
— Поведение вашего мужа доказывает, что он точно знал, что именно мы найдем.
— Ничего не могу сказать. У него …бывают странные реакции на совершенно обычные вещи. К тому же, он явно был пьян. Это странно, конечно — ведь днем он обычно не пьет. Раньше не пил, по крайней мере.
Вадим Сергеевич с сочувствием посмотрел на Эльзу. Стефан сказал:
— Я вынужден буду пойти с вами к отцу и все рассказать ему.
Адвокат возразил:
— Вы вполне можете доверить это мне, она же совершеннолетняя.
Стефан помолчал.
— Пожалуй, да.
По дороге обратно Стефан думал о противоречивости имеющихся доказательств. Похоже, он начинал верить Эльзе даже против своей воли. Она казалась убедительной и естественной. Хорошо, что она не знает, что квартира, на которую он привел ее тогда, была служебная, и что на самом деле он ее там запер. А то адвокат сделал бы ему кучу проблем. А этого Стефану не хотелось. Ему хотелось узнать правду: кто убил Беспалого? Точнее даже не так. Главным вопросом было: виновата ли Эльза? Все остальное было обычной работой. Работой ума и доказательств. Работой, в которой он славился своей беспристрастностью, и которая крайне редко сталкивала его с красивыми женщинами и качественным «театром». Ничего, он разберется, он докопается до правды. И все-таки, как она была хороша сегодня утром! При этой мысли подполковник полиции Стефан Коваль снова покраснел как мальчишка. И украдкой оглянулся: не заметили ли этого коллеги?
Эльза, кивнув отцу, сразу пошла в свою бывшую комнату — сил больше ни на что не было. И пока Вадим Сергеевич что-то втолковывал ему за широкой дверью кабинета, успела зайти в душ, переодеться, съесть бутерброд с найденным в холодильнике холодным мясом и улечься на старую тахту, укрывшись шерстяным пледом. И как раз вовремя — отец и адвокат вышли из кабинета и направились в сад. Решив, что разговоры с отцом оставит на потом, Эльза мгновенно уснула.