Выезжать решили рано утром. Амин был против, чтобы Вита, в принципе, что-то затевала, тем более куда-то отлучалась. Но девушка была настойчива и мужчина сдался. Однако для собственного успокоения приставил к ней двух лучших из своих людей.

Каэль — синеокий и настолько величественный, что Вита, с минуту разглядывая его снизу вверх, смогла только вздохнуть. Глядя на его физиономию, приходило лишь одно слово на ум — «лучезарный», однако имея практичный склад ума, Вита задумалась, как будет себя чувствовать лошадь под немалым весом этого «лучезарного» гиганта. А ведь животному еще и дополнительный груз взять придется.

Зато успокоил второй — гибкий, стройный, по лицу — юноша, по взгляду — муж. Но лошадь под ним прогибаться не будет точно.

Девушка посмотрела на Амина и открыла рот, чтобы возразить на счет Каэля, но поняла по взгляду архана — бесполезно, и смирилась. Села в седло.

― Сутки, ― выставил палец Амин.

― Не беспокойся, ― улыбнулась подбадривая. И уже развернула лошадь, как увидела летящего к ним парнишку.

С криком:

― Архангел, архангел! ― юноша фактически влетел в Амина и вложил ему в руку свернутую тряпицу. ― Передать для Виты! ― выпалил.

Мужчина посмотрел на сверточек, на девушку и протянул Вите. Та развернула тряпицу, взвесила кожаный мешочек и раскрыла его. Высыпала содержимое на ладонь и замерла на пару секунд.

― Сука, ― вырвалось само. Пальцы сжали жетоны погибших подчиненных так крепко, что те впились в кожу. «Любовь» к Сантане в тот момент была настолько сильной, что дали бы — Вита его загрызла. Взгляд девушки скользнул вверх за край ограды. Там уже поднималось солнце, но не для всех. Но она еще жива, значит, группа существует, значит есть, кому выполнить задание и оплатить счет за преданных и убитых.

Вита сунула жетоны в карман и случайно заметила черную букву на белой тряпице. Развернула ее, прочла, мрачнея на глазах ангелов. Минута и уставилась на Амина:

― Я еду одна. Без возражений. Вернусь завтра утром.

И наддала кобылку.

Амин посмотрел девушке вслед: чтобы она не говорила, а ей нужна охрана. Явно что-то случилось, и пусть это останется для всех тайной, главное, чтобы не превратилось в общую беду.

Архан еле заметно кивнул своим воинам, и те мигом сели на лошадей, развернули их за девушкой. Приказ был понятен: держаться на расстоянии, но из поля видимости не выпускать.

― Головами отвечаете! ― услышали в спину.

Вита летела ничего и никого не замечая. В другом бы состоянии изворчалась, все-таки конный спорт не ее, но тут было не до сетований.

Она прекрасно все поняла из короткой записки Сашки. И хоть питала к Святову мало теплых чувств, должна была вытащить его. За себя не боялась — понимала вряд ли Сантана появиться не один, просто не в его интересах посвящать еще кого-то в суть дела. А с ним одним, была уверена, справится. Главное, чтобы мальчишка не умер от страха раньше, чем она появится.

К скалам подъехала к вечеру. Знакомый вид навевал паршивые воспоминания и будил ненависть и брезгливость.

Вита без труда нашла двери и толкнула их ногой. Из проема пахнуло затхлостью и гнилью, останавливая на минуту. Запах будил слишком много неприятных воспоминаний и словно грозил, но девушка пересилила себя и заставила шагнуть на ступень вниз. Медленно прошла по пустому коридору и остановилась у знакомой клетки. Оглядела грязные стены, сырой пол с клочками сгнившей соломы и невольно передернулась. Пять лет! Пять лет просидеть, словно волчица на цепи в конуре. Пора и за это ответить Сантане.

― Узнала? ― услышала позади. Но даже головы не повернула — смысл? Прямо здесь и сейчас вцепиться ему в глотку? Хорошо бы, да рано — нужно узнать, где Володя.

― Где Свят?

Люверт медленно подошел к ней, встал в паре шагов за спиной:

― Рад, что приехала одна. Благоразумно. Больше шансов у твоего протеже. Кстати, как он сюда попал?

― Мальчишка не при делах, один из ангелов…

― Ой, только не надо мне лгать, ― поморщился. ― Твой студент болтлив до неприличия. Пока я его к стене привязывал, он мне всю биографию в красках разрисовал, выложил, о чем и не спрашивал: и где учился и как ваш с Лилькой разговор подслушал, и как загорелось у него стать бессмертным. И как на скип пробрался, и как за панелью криоблока прятался. И как ты его нашла, как ждать приказа. Как он сбежал, боясь, что ты его насильно обратно в жизнь смертную и тоску отправишь. Хлипок. Даже давить не пришлось…

― Сволочь ты, Люверт.

― Мне другое прозвище нравилось.

― «Дьявол»? Не сомневаюсь. Но мелковат. Обычный бес и то слабо тянешь.

― Ошибка — я глава чертей. Лилька-дура все больше к своим ангелочкам тяготела, аналоги ее бабских розовых соплей, этакие прынцы в сахарной вате, по уши накаченные моралью…

― Ближе к делу: где Володя? ― уставилась на него через плечо, не скрывая призрения. Сантана ухмыльнулся, одарил ее презрительно-оценивающим взглядом:

― Зачем тебе хлюпик Вова? Вроде вдвоем управлялись.

Вита отвернулась, чтобы он не увидел гримасу брезгливости на лице:

― Воду в ступе долго будем толочь?

― Ладно, ― согласился через паузу. ― Мне нужен аннигилятор.

― Что за хрянь?

― Не играй со мной, а то Вове платить придется.

― Веди к нему — там поговорим. Нет… Мне здесь не дует.

― Всем ты хороша, ― усмехнулся. ― Одно плохо — баба.

― Не любишь женщин?

― Ну, что ты… смотря в какой позе. Вперед иди и не вздумай меня чудесами эквилибристики поразить.

― Даже желания нет, ― заверила и пошагала вглубь коридора. ― Куда идем?

― Вольер для хищников, ― хмыкнул. Вита только зубы сжала.

Лаборатория небольшая, до нужной клетки добрались за пару минут. Девушка сразу увидела Святова. Тот был привязан к крюку в стене, в рот сунут кляп. Но только мужчина заметил Виту тут же замычал, а взгляд затравленный испуганный до нельзя, умолял, как пеленговал: sos,sos,sos.

Вита взглядом дала понять: не дергайся, потерпи, все будет хорошо. И спокойно прошла внутрь, видя, что дверь убрана, значит закрыть их Люверт не сможет. Села на деревянный чурбан, о который когда-то точили ногти хищники, и уставилась на Сантану:

― Итак, тебе нужен прибор, у которого даже нет названия.

― Это неважно, нравится, сапогом обзови. И сюда давай, ― поманил ладонью. ― Потом Свят твой и мирно расходимся. Предложение шоколадное.

― Угу, ― кивнула. ― Одно «но» — этого сапога, аннигилятора, прерывателя, пульта и прочая, у меня нет. Сама последние дни нахожусь в мучительных изысканиях данного предмета.

Сантана опустил руку, в упор воззрился на Виту. Девушка была спокойна, глаза чисты, но взгляд жесткий. Он знал ее меньше, чем ее сестру, но как-то сразу понял, что не лжет, поверил.

― Значит, знаешь у кого он.

― Знала бы, мы б с тобой здесь не сидели. Нашла, вытрясла. Нажала бы кнопку и отправила вас к чертям.

― Я не демо версия.

― Нет. Но сдох бы как они, как миленький. Я бы позаботилась.

― Сама бы стала смертной.

― Не поверишь — мечтаю.

Сантана не спускал с нее взгляда и видел — не лжет.

Скверно.

Мужчина сложил руки на груди, задумчиво прищурился на Виту:

― Тогда зачем явилась?

― Все равно сюда собиралась — дела. А тут твоя записулька. Удачно. Думаю, заодно Свята заберу. Отпусти мальчишку, он всего лишь глупый щенок, навару тебе от него никакого.

― Мне нужен прибор, ― заявил твердо.

― Мне тоже, ― кивнула.

― Где он может быть?

Вита скорчила рожицу и развела руками:

― Где угодно. На этой планете семь континентов. Пока обживается лишь один, поэтому круг поисков, конечно, значительно суживается. Но даже так — прогноз неутешительный, что-то около трехсот лет по времени на поиски.

Она смеялась, а ему было не до смеха.

― Где он?!

― Не зна-ю! Когда выходила от Лили — был, когда садилась в скип — был. А дальше — словно испарился и когда, куда — вопрос. Я завязала гадать. Ты можешь продолжить. Поделись, если умная мысль нагрянет. Интересно все-таки, куда он делся.

Сантане не нравилось, что она так легко относится к утрате важного аргумента. Не мог он понять, что девушка, сообразив что «чудо» сотворить не получится, успокоилась и стала рассчитывать лишь на свои силы.

― У меня предложение — давай устроим партию и решим все разом, если уж так получилось, что приборчика у нас больше нет.

Мужчина, не мигая, смотрел на нее и чувствовал, как внутри растет раздражение, готовясь ослепить яростью.

― Честный бой, лоб в лоб, без всякого подспорья. И пусть Бог решит, кому жить и властвовать.

― Бога нет. Ничего нет, ― разжал губы.

― Ну и не прав. Но не о том речь. Предложение услышал?

― Плевал я на твои предложения. В общем, так: убирайся. Вернешься только с прибором, тогда и своего хлюпика заберешь. И поторопись, его я, как тебя кормить не собираюсь, и поить тоже. Поэтому, честно говоря, не знаю, сколько он протянет, протянет ли, умрет все-таки или будет жить мумией.

Вита оглядела Александра с ног до головы, будто видела впервые и пошла к Святу.

― Не приближайся.

― Не угрожай.

― Я сказал!

Вита хотела нападения, специально провоцировала мужчину, но не думала, что случиться непоправимое. Сантана не приблизился, как она хотела — кинул клинок. Нож свистнул неожиданно и вошел в горло Свята.

Девушка с ужасом уставилась на оружие, пронзившее шею, на струйку крови, что потекла вниз. Вот только в глаза парню посмотреть заставить себя не могла. И озверела, прыгнула с места. Ударила одной ногой Сантане в лицо, другой в грудь.

Мужчина вылетел из вольера. И тут послышались чьи-то шаги. Сантана вскочил, качнулся к Вите, что ждала его, и резко ушел в темноту. Девушка ринулась следом, но остановилась — за ее спиной умирал человек, любопытный, мечтающий о бессмертии студент. И умирал по ее вине.

Вита вернулась и замерла над ним, не зная, что делать и как помочь. Артерия и трахея повреждены, возможно шейные позвонки. Вытащи нож и хлынет кровь.

Каэль и Езель появились возле клетки и вопросительно уставились на Виту.

― Сантана. Он где-то здесь. Наверное, ― смогла выдавить девушка. Каэль понял и двинулся на поиски, а Езель остался рядом с Витой. Стоял за спиной и смотрел на умирающего, и девушка затылком чувствовала обреченность и сочувствие в его взгляде, понимала, что тот уверен — Свята не спасти.

От этого было так тошно, что хотелось взвыть.

Вита осторожно вытащила кляп изо рта мужчины.

«Прости», ― смотрела на него и не могла даже пошевелиться. Сантана убил последнего, кто прибыл с ней на Хирон, убил гражданского, мальчишку, глупенького ребенка не сделавшего никому плохого. И она спровоцировала Сантану на убийство, она виновата и больше никто.

Езель развязал Святу руки и придержал, чтоб тот не повис на лезвии.

С губ парня потекла кровь, зрачки стали огромными от страха:

― Я… умираю? ― просипел.

― Нет… Нет! Тебе же не отсекли голову…

― Умираю… Знаю… Прости, я взял… в скипе…

Вита нахмурилась: так прибор все это время был у студента?

― Когда успел?…

Свят улыбнулся и захрипел, кровь пошла горлом и полилась ручьем из рта.

― За панелью… Нафиг оно… бессмертие? ― прошамкал и осел, глаза застыли. Езель подхватил его, и резко вытащил нож. Кровь брызнула в лицо Вите и обожгла будто искры.

Ангел положил мужчину на пол и с сочувствием уставился на девушку. А ту качнуло, оттерла в прострации лицо от крови и уставилась на свою ладонь — чужая жизнь… Ей доверилась и смерти отдана. И не спасло хитрое изобретение сестры. Вот если б не было: если б каждый был равен в смерти и понимал, что жизнь — дар, отмерянное тебе на что-то время, возможно смерть не так косила, и меньше было бы убийств? Наивно. Но мир бессметных оказался жесток не менее чем мир смертных. Но там хоть умирали упыри, не только праведники, и все были равны, что в рождении, что в смерти. А тут в бессмертии и то справедливости не было — Володя мертв, а Сашка Люверт жив. И не судьба решила, не Бог, а редкая сволочь, Дьявол воистину.

Ему вечная жизнь, а пацану — могила?

Упырю, что перебил своих товарищей, всех предал и прошел по головам — жизнь, а любопытному ребенку, нафантазировавшему себе чудеса и идеалы — смерть.

Ну, нет, так не пойдет. У каждого должен быть выбор и право на справедливость. Смерть нужна как проявленье правосудья.

Вита встала на колено пред мертвым, заглянула в мертвые глаза:

― Я поняла, Володя. Прости, что поздно, ― сглотнула ком в горле и закрыла веки покойнику.

Поднялась и двинулась по коридору к административным кабинетам. Езель следовал за ней, потом присоединился Каэль. Мотнул головой на немой вопрос товарища. А Вита вовсе его не спрашивала, нашел ли «Дьявола». Знала — Сантана давно скрылся. Такие, как он не любят лобовых атак с противником его сильнее.

Да и плевать. Настанет время и он ответит, ответит по справедливости. Вот только нужно ей помочь.

Девушка оттолкнула шкаф от стены, второй, третий. Ангелы удивленно смотрели на нее и не решались помочь. Лишь во втором кабинете за шкафом оказался сейф, в нем арсенал — три пистолета, две обоймы, шокеры и ровные бруски пластида на верхней полке. Много меньше, чем она думала.

― Мешки, ― бросила ангелам. Каэль развел руками. Езель скинул плащ на пол:

― Подойдет?

Вита молча начала укладывать взрывчатку. Последней выгребла коробку с детонаторами. Открыла и проверила — ровные ряды плоских квадратов размером с подушечку мизинца, каждый в своем пазе, предохраняющем от соприкосновения, повреждения, случайного детонирования. Закрыла и отдала Езелю.

― Это самое главное. Будь осторожен.

Каэль сгреб плащ, Езель понес ящик, как хрупкий сосуд.

Вита сунула один пистолет за пояс на спине, прикрыла рубашкой, чтоб не было видно. Остальное отдала уже возле лошадей.

― Отдадите Амину. Возвращайтесь, ― приказала мужчинам, вскочила в седло. ― Мне в другую сторону. Не вздумайте за мной ехать.

― Мы должны…

― Ничего и никому. Только себе. За этим мне и нужно. Но без вас. Езжайте! ― наддала лошадь и та рысью понесла прочь от ангелов и злополучной лаборатории. Когда-то она служила прибежищем добрых людей и добрых дел, но кануло время и все перевернулось с ног на голову.

Вита гнала лошадь к порт-скипу так, что уже утром была на месте.

Ангар в лесу изрядно покорежило, обшивку выгнуло, словно от взрыва. Внутри царил разгром, пульты были разбиты дребезги, эскалаторы наверх и вниз вывернуты спиралью и торчали в стороны. Один из скипов платформа не удержала, выпустила, обвалившись, и он валялся на боку, подмяв под себя погрузчик, придавленный балкой ангара. Зато два других, включая нужный ей, тот самый, в котором на Хирон прибыла она и Володя «зайцем», еще стояли на платформе наверху. Но лезть к ним пришлось по гладким стойкам, шатким, как березки на ветру.

Ей осталось лишь подтянуться, зацепившись за край платформы, как наверху появился Сантана. Вите одного взгляда на него хватило, чтобы понять — из порт — скипа живым уйдет лишь один. Девушка протянула руку, чтобы зацепиться за нижнюю рейку и тут же мужчина ударил ногой по креплению стойки. Та полетела вниз, увлекая за собой девушку.

Вита чудом успела спрыгнуть, правда приземлилась не совсем удачно — ногой въехала в расщелину меж металлическим хламом. Пока вытаскивала ногу, приготовилась стрелять. Выставила пистолет, навела наверх, но «Дьявола» уже не было видно.

Когда он успел сюда добраться вообще, с чего его понесло на свое же место преступления? ― щурила глаз девушка, осторожно продвигаясь к стене, чтобы обойти с другой стороны стоек. И прислушивалась, приглядывалась, ожидая появление или нападение мужчины в любой момент, в любом месте. Однако было тихо — ни звука, ни шороха, и ни единого признака присутствия живого во всем ангаре — хоть думай, что Сантана померещился.

Однако у запасной лестницы мелькнула тень, слева от головы девушки вскрыло обшивку пулей. Вита отскочила и, пригнувшись, побежала под прикрытие целого столба — стойки. Еще две пули пытались ее догнать, но неудачно. Вита впечаталась плечом в колонну и выстрелила по виднеющемуся силуэту наверху.

Стало опять тихо, но идти дальше было опасно, и Вита присела у столба, пытаясь обдумать, как ей обхитрить Сантану, добраться до него и до скипа. Наверняка, гад, каким-то образом подслушал слова Свята, или что-то еще его навело на мысль поискать прибор на разгромленной станции. Но то, что мужчина здесь с той же целью, что и она, Виталия не сомневалась. И так же осознавала, что должна опередить его, а если опоздала — перехватить. Костьми лечь, но не дать Сантане унести прибор. Только как забраться наверх? ― огляделась. Приметила кабель, свешивающийся вниз, и прикинула — хватит ли ей времени взобраться по нему?

Безумие. Но есть ли иной путь?

Вита осторожно выглянула из-за столба, осмотрелась и решилась. Сунула оружие обратно за пояс, разбежалась и прыгнула на кабель. Тот качнулся и понес ее к стене. Девушка оттолкнулась и, улетая обратно, вцепилась в край площадки. Выпустила кабель и подтянулась, заползла и только приподнялась, как увидела лежащего в десятке шагов от нее Сантану и выставленный в ее сторону пистолет. Мужчина был ранен в грудь и усмехался слишком нервно, чтобы понять, что он задумал. Хотел бы выстрелить — выстрелил, но лишь держал на мушке. Ждал, что она выстрелит и прикончит его? Не тот человек. Да и Вите нужно было бы вытащить свое оружие из-за пояса, прицелиться, а это время, и пусть пара секунд, но за них можно убить пару раз. Преимущество было на стороне мужчины, а не на ее.

― Здесь ничего нет, ― прохрипел он.

― Мне верить? Тебе?

Сантана хыркнул и сел с надсадой, прислонился к останкам стены лифта.

― Ты меня убила, а мертвые не лгут.

― Мертвые и не болтают, ― осторожно начала опускать руку ближе к пистолету за поясом.

― Но, но, ― предупредил. Рука явно немела и он уперся ею в колено, продолжая держать девушку на мушке.

― Представляешь, одна пуля в лоб или шею, и тебя нет.

Вита покосилась направо, прикидывая куда смыться.

― Не бойся, не выстрелю, если ты не станешь дурака валять. Ты же зачем-то пришла? Ну, вперед.

Говорил он с трудом: что вполне понятно — большое бурое пятно на груди не оставляло сомнений — будь он смертен, был бы мертв. Но лучше было бы, если бы умер по-настоящему. Вита почувствовала, что бессмертие ее серьезно утомляет. Причем что свое, что чужое. Мучение какое-то.

― Иди, ― качнул стволом. ― Ищи, если не веришь.

Вита постояла и сделала осторожный шаг, не спуская взгляда с Сантаны. Веры ему у нее и грамма не было, но и выхода иного не наблюдалось. Прошла до скипа и отворила дверь. Скрылась внутри и перевела дух. Сердце заколотилось о грудную клетку, только сейчас дав себе волю.

Ладно, ― передохнула. Сейчас у нее есть возможность обыскать помещение, но отчего-то казалось, что дело это бесполезное.

И все же Вита закружила по обломкам и хламу, принялась методично обыскивать все закутки. В итоге перевернула все, залезла в каждый уголок, но осталась ни с чем.

Можно было выходить, но где гарантия, что мужчина не выстрелит теперь.

Вита замерла у дверей и попыталась сообразить: что ее напрягло и кажется странным. Вывод напрашивался сам, но проверить его можно было лишь серьезно рискнув, в прямом смысле — жизнью.

Девушка, не таясь, вышла из скипа и подошла к Сантане:

― Назад, ― бросил тот.

Вита качнула головой и вдруг пнула по руке, выбила оружие. Пистолет отлетел к краю платформы, качнулся и грохнулся вниз.

― И? ― тяжело дыша, уставился на нее Сантана. ― Добьешь?

Вита склонилась над ним и обыскала — ничего. Неужели он не лгал? Тогда кто солгал — Свят? Умирая?

Ничего не понимаю, ― огляделась и принялась искать вокруг — может Сантана нашел пульт, потом услышал, что кто-то заявился на порт-скип и срочно спрятал?

― Нет ничего, ― опять прохрипел мужчина. ― Можешь не верить, тратить время… Твой студент — лжец… Редкая мразь.

― Не тебе судить! ― разозлилась. И готова была застрелить Люверта, но лишь обожгла взглядом.

Постояла, пытаясь уговорить себя убить его, и поняла — не сможет. Раненого — не сможет.

Вита глянула вниз — пора уходить. Рухнула последняя надежда. Прибор испарился и вряд ли уже найдется. Хорошо не достался Сантане, надо порадоваться этому и идти дальше.

― Тебе не надоело? ― повернулась к нему, присела рядом на корточки.

― Что? ― посмотрел на нее из-под полуопущенных ресниц.

― Эта война, глупая, бессмысленная.

― Для тебя.

― Допустим. Но может, поставим точку, встретимся и решим в бою кому жить в этом мире, кому умирать? Прибора нет ни у тебя, ни у меня, силы равны. Можно до бесконечности устраивать перетягивание каната, но мне, лично, за эти пол года вся эта тусовка с массовкой, вот где, ― показала на горло.

― Что предлагаешь?

― Встретиться. Ты со своими, я со своими, ты за своих, я за своих. Поставим точку.

― Угу, ― прищурил глаз. ― Я приду с сотней, а ты приведешь полторы. Зачем мне это?

― Я предлагаю встретиться всем. Все ангелы и все демоны.

Мужчина долго смотрел на нее, как на слабоумную и вот усмехнулся:

― Что-то придумала для реванша? Думаешь куплюсь?

― Нет. Не поверишь — надоело. Хочется уже туда или сюда. А разве тебе нет?

Сантана подвигал челюстью, соображая, но его мутило и разум работал плохо.

― Ты надеялся на прибор — нажал кнопку и — царь. Я надеялась на пульт — всех бы вас уничтожила. Но его нет. Зато есть мы, есть демо и аналоги. Пора решить, кому здесь жить и строить цивилизацию.

― Да пошла ты, ― ругнулся лениво.

― Амин сказал, что готов поставить Амилон, ― решила привести последний довод. ― Наверняка твои демки уже получили предложение, или вот, вот получат. Тебя вот только нет, ― выпрямилась. Сантана скрипнул зубами, глядя на нее и, словно чего-то ждал.

― Так как?

― Стреляй уже.

Вита вздохнула — теперь ясно, что ждал.

― А ты дурак, Саша. Я мертвых не добиваю. А ты по всем определениям мертвец, что физически, что морально.

― Дура, ― выдохнул.

― С твоей точки зрения — да. Но я на своей, и мне с ней неплохо. Пока, ― двинулась к краю платформы. И даже спускаясь, чувствовала недоверчивый взгляд мужчины. И понимала — он бы поступил иначе.

Возможно она не права, сделала большую глупость, но… Это «но» занозой застряло в мыслях — если Бог есть и может сотворить идеальный мир, то один неправильный, грязный поступок может разрушить идиллию. Если нет, то людям тем более нужно быть вдвойне внимательнее к своим поступкам — ведь не у Бога, а у них в руках чужие жизни и право выбора, и ответственность за все. И как можно требовать и желать добра и справедливости, если не проявляешь их сам? В конце концов, каждый творит свою судьбу сам, ткет ее из своих действий. В этом плане все люди — Боги. А каков Бог, таков его мир.

Конечно, просто спустить курок, пустить пулю в лоб Сантане — врагу, убийце и предателю. Он заслужил смерти, это бесспорно. Но Вита не считала, что заслужила встать на одну планку с ним, сделав выстрел в безоружного, раненного.

Девушка спрыгнула на пол и уперлась взглядом в оружие Люверта. Подняла пистолет и проверила обойму. Так и думала — ни одной пули. Блефовал.

Вита откинула оружие и вышла из ангара.