Время стрессов.

Время прессы.

Время пошлых интересов.

Время лжи, пройдошных книг

Время каверзных интриг.

Время митингов и сходок.

Без надежд и без находок.

Время, что покинул Бог, —

Для безвременья пролог.

Валерий Кравец

 

46. Пришелец из прошлого

Он стоял перед раскрытой дверью, не спешил переступить порог. Среднего роста, со слегка нагловатым взглядом карих немигающих глаз. На вид лет сорока, не более. Демисезонное пальто, меховая шапка (было начало марта 1991 года). На злоумышленника вроде бы не похож, к тому же — один.

— Борис Владимирович, если не ошибаюсь? .

— Нет, не ошибаетесь. Входите, пожалуйста.

— Не выгоните?..

— Это почему? — не понял я. — Вы, собственно, по какому делу?

— Комолов... Из контрразведки КГБ, — представился он, и протянул удостоверение. В такой прямоте было что-то не совсем обычное... Я не стал смотреть его гебистскую книжицу. Захотелось показать, что не боюсь, а точнее, хотел убедить в этом самого себя. Уже с детства одно упоминание этого ведомства вселяло страх и чувство незащищенности. И не только в меня... О ночных рейдах «черного ворона» и визитах голубых фуражек говорили шепотом, боязливо оглядываясь по сторонам. Замирали в страхе от звука остановившейся у подъезда машины...

Наша семья, как и семьи многих родственников и знакомых, не была исключением... Арест отца, ночной обыск и все дальнейшее, что пришлось пережить, оставили в памяти глубокий шрам на всю жизнь.

Сейчас я старался быть невозмутимым, но уже то, что пришелец был не просто из КГБ, а из контрразведки, не могло не подействовать своеобразным психологическим ударом. Тем более, если принять во внимание прошлое знакомство с контрразведками (фашистской и советской).

После публикаций обо мне в «Московских новостях», «Комсомольской правде», «Военно-историческом журнале» и других изданиях у нас и за рубежом, а также моего выступления по Российскому радио — реакция КГБ была более чем вероятна. Ведь речь шла о делах, скрываемых многие годы, и о причастности к ним силовых структур. Я не сомневался, что рано или поздно «Лубянка» даст о себе знать, и недоумевал, почему они так долго раскачиваются? Интересно, с чем пришел их посланец? Скорее всего, попробует запугать. В арсенале КГБ много способов воздействия. Опробовать их пришлось и в 1945 году в Вене, где впервые столкнулся с ведомством Абакумова — СМЕРШем; и в ссылке на Урале в 1947-м, когда помешал местной партийной мафии; и в Москве, в 1948 году, в Лефортовской тюрьме, когда снова оказался в лапах самого Абакумова, тогда уже министра госбезопасности, не успевшего расправиться со мной в Вене. Позже я узнал, что Абакумов утвердил и постановление о моем аресте.

— Хотелось бы поговорить с вами, — сказал пришелец.

Я предложил ему раздеться и пройти в комнату.

— Я пришел к вам по заданию председателя нашего комитета, товарища Крючкова. Хочу остановить вал, который может обрушиться на вас...

С чего бы это гебисты, столько раз уничтожавшие меня, теперь почему-то надумали кинуться на мою защиту, хотя уже однажды, когда мне предложили написать прошение о помиловании для досрочного освобождения из лагеря, я письменно отказался от их «помощи»... Пришелец продолжал:

— Статья в «Комсомольской правде» — «Между жизнью и СМЕРШем оказался советский разведчик» и ваше выступление по Российскому радио вызвали негативное отношение ветеранов войны...

— Скорее ветеранов вашего ведомства, — вставил я.

— Их тоже. Пришло много гневных писем на имя товарища Крючкова. Он и поручил мне переговорить с вами. Вы должны помочь нам опровергнуть злостные измышления и клевету на наши органы, на Советскую Армию, допускаемые в последнее время средствами массовой информации. Это касается и «Комсомольской правды», и вас тоже, поскольку отражает вашу позицию. Вы заявляете об искажениях и фальсификациях исторических фактов, обвиняете в сокрытии действительных потерь, понесенных нашими армиями, а сами допускаете весьма Вольную подачу своей военной биографии. Видимо, и книга, над которой вы сейчас работаете, отражает те же взгляды. Кстати, Где вы собираетесь ее издать?

— Видите ли... — я сделал паузу, так и подмывало сказать: — Благодетель вы мой...

— Вы можете называть меня просто Саша, — почти ласково произнес он.

— Так вот, Саша, у меня есть несколько предложений, в том числе и от зарубежных издательств, но я предпочитаю, чтобы книга была издана сначала здесь. Теперь относительно вольной подачи моей биографии: хотелось бы услышать в чем эта «вольность» проявилась?

Комолов начал издалека, с пересказа досье на моего отца Оказывается, еще до ареста в 1937 году, он был осужден, правда, условно, за хранение браунинга, когда во время нэпа работал в московском представительстве немецкой фирмы «Фарбениндустри». Комолов даже назвал фамилии его начальников — Булле, Петерса...

Припомнилось, отец действительно не раз упоминал эти фамилии, но о судимости за хранение браунинга я не знал, хотя кое о чем уже тогда догадывался.

То, что у отца в то время имелся пистолет, обнаружилось благодаря случаю, который запомнился на всю жизнь. Мне было лет семь. Грабежи, убийства, воровство в ту пору происходили довольно часто, особенно в пригородах и окраинных районах Москвы. Да и в самом городе целые районы пользовались дурной репутацией: Марьина роща, район Тишинского рынка и улиц Большая и Малая Грузинская были пострашнее сегодняшних Солнцева и Люберец, хотя о них тогда в газетах не писали и в милицейских хрониках не сообщали... Наоборот, старались скрывать, как отдельные пережитки «проклятого прошлого» строителей коммунизма... Так вот однажды зимней ночью, наша семья была разбужена истошным криком: «Помогите! Грабят!..»

Призыв о помощи доносился из соседнего дома. Кричала соседка, высунувшись из форточки. Отец быстро оделся и направился к двери. Вот тут я и увидел в руке у него небольшой пистолет. Но выйти из дома отцу не удалось. Входная дверь оказалась припертой снаружи толстой слегой. Чтобы оттащить слегу, пришлось мне, как самому тоненькому, вылезать через форточку (в деревянных домах нашей улицы на зиму обычно вставлялись глухие зимние оконные рамы без открывающихся створок, и выбраться через окно можно было, только разбив стекло). Этот соседский дом грабили не один раз: наверное, потому, что в нем жили только женщины и дети.

Нашей семье также пришлось натерпеться страху, когда в другой раз среди ночи нас разбудили удары по крючку, запиравшему на ночь входную дверь. Ударяли ломиком через щель в деревянной обшивке. Крючок из толстого, в палец, стального стержня закрывался и открывался с усилием. Грабителям не удалось открыть его бесшумно. Долго еще этот случай повторялся во сне, и я в страхе просыпался.

А сколько раз нас, подростков, останавливала на улице, встречала после школы местная шпана. Выворачивали карманы, забирали все, что хотели. При малейшем сопротивлении избивали.

Упомянув о судимости отца за хранение браунинга, Комолов хотел показать, что «органам» все известно! Они вездесущи и всемогущи, противостоять им бессмысленно! В созданной таким образом атмосфере психологической безысходности (один из приемов психотронного воздействия) он перешел к подробному изложению моей биографии, составленной усилиями смершев-ских и лефортовских следователей в 1945 и 1947 годах. При этом особое внимание уделял расхождениям с газетной публикацией, игнорируя тот факт, что лефортовское изложение имело целью представить меня «изменником Родины», и поэтому в следственные протоколы умышленно не включалось все то, что противоречило полученной от высокого начальства установке. Пришлось напомнить ему об этом.

— Да, да! — с пониманием отозвался Комолов. — Я знаю, как тогда искажались показания, в каких условиях они подписывались подследственными, и потому не имел в виду воспользоваться ими.

Здесь он явно кривил душой. Я еще раз подчеркнул, что предвзятость следствия была предопределена подписями самого министра Абакумова и главного прокурора Вавилова на постановлении о моем аресте.

О том, какое влияние на ход следствия оказывала виза высокого руководства, говорит бывший военный прокурор Б. А. Викторов: «Постановление-справка на арест А. И. Солженицина была утверждена заместителем наркома Госбезопасности — Кобуловым, а санкция на арест дана главным прокурором Вавиловым. Коль арест санкционировался столь высокопоставленными фигурами, то весь нижестоящий аппарат, вся репрессивная машина до самого последнего «винтика» начинала крутиться до тех пор, пока человек не исчезал за колючей проволокой... Сами фамилии подписавших такую «справку» были приговором. (Книга «Без грифа секретности», 1990.)

— И все же, — не сдавался Комолов, — ряд заявлений, вызвавших гневные отклики и протесты ветеранов, требует опровержений...

— Какие, например?

— Прежде всего ваше утверждение о том, что Сталин собирался сам напасть на Германию, а Гитлер упредил его, хотя весь мир знает, что мы ни на кого не нападаем. Это Гитлер, нарушив договор, вероломно, без предупреждения напал на нас!.. — торжественно, как с трибуны, произнес Саша.

— То, что Гитлер первым нанес нам удар, это бесспорный факт. Но почему он это сделал и кто первым нарушил пакт о дружбе?.. Вы когда-нибудь пытались в этом разобраться самостоятельно? Представьте себе: двое соперников — один замахнулся дубиной, чтобы ударить, а второй опередил его. Кто же из них зачинщик?.. Кстати, о гневных откликах ваших ветеранов... Вот письмо, тоже ветерана войны, действительного участника тех событий. Прочтите, а копию можете взять с собой для товарища Крючкова и ваших разгневанных ветеранов... (текст письма привожу с незначительными сокращениями).

«О том, что мы готовились воевать с Германией, знали многие, в том числе и мы, курсанты 1-го Киевского артучилища, получившие звание лейтенантов 10 июня 1941 года. 13 июня я прибыл в 125-й артполк 81-й стрелковой дивизии, расположенной недалеко от Львова и от границы. Там стояла масса пехоты, танков бронемашин, артиллерии. Вспомнились слова, которые нам говорили командиры еще в училище, о том, что уже тогда вдоль всей западной границы сосредоточены наши войска, которые ждут революционной ситуации в Европе, и в первую очередь в Германии. Все они приведены в боевую готовность и по первому же сигналу двинутся вперед.через границу. При этом нам рассказывали такой анекдот: Гитлер спрашивает у Сталина: — “Зачем вы собрали столько войск на границе?” Сталин отвечает: “Для отдыха...” И в свою очередь задает вопрос: “А зачем вы подвели войска к границе?.. ” “А это для того, — отвечает Гитлер, — чтобы вашим войскам спокойнее отдыхалось”.

Говорить о том, что мы усиленно готовились к войне с Германией и могли даже напасть на нее первыми, было нельзя, и об этом нигде и никогда не писалось, потому что это опровергало бы утверждение, что мы понесли колоссальные потери в живой силе и технике в 1941 году якобы потому, что Германия напала на нас вероломно, внезапно, в то время как мы воевать с ней совсем не собирались и не были к войне готовы. Таким образом, внезапность для нас, если она и имела место, заключалась в том, что Германия нанесла нам удар раньше, чем это успели сделать мы. Нужно наконец сказать всю правду о минувшей войне...

В. В. Иванов, ветеран войны и труда.

397741, Воронежская обл., Бобровский р-н, с. Никольское».

И такая приписка:

«Уважаемый Борис Владимирович!

Ничего не имею против использования вами моего письма против ваших оппонентов, раз это нужно для установления истины о ВОВ.

В моем письме нет ни капли вымысла. Я даже помню фамилию комиссара, который на своих занятиях по основам марксизма-ленинизма сказал нам о том, что наше правительство и командование армией ожидают возникновения революционной ситуации в Европе. Это комиссар Полторак».

Было довольно любопытно наблюдать за реакцией Комолова — этого пришельца из прошлого. Надо отдать должное: годы работы в «органах» и соответствующее воспитание (отец — чекист со стажем) сделали Сашу почти невосприимчивым к инакомыслию (а может быть, просто к независимому, свободному осмыслению)...

Закончив читать, он попросился покурить... на лестничной площадке.

— Можете покурить в туалете, Саша, за одно и «жучка» для подслушивания поставите, — дружелюбно посоветовал я...

Я дал ему прочесть еще несколько писем, касающихся этой же темы, а также наших действительных потерь в войне и фальсификации исторических фактов. Он по-прежнему старался казаться непробиваемым, но было видно, что теперь это стоило ему усилий. Он как-то обмяк, хотел вытереть пот со лба, но вероятно, забыл носовой платок...

Он ушел ни с чем. Пообещал позвонить, оставил свой рабочий телефон, на случай, если я все же соглашусь помочь им...

Свое обещание он выполнил. Звонил чуть ли не каждый день в течение всей недели, даже в воскресенье. Все пытался повлиять на меня. А потом снова пожаловал домой. Было ясно, что на этот раз он прихватил бо-о-льшой «булыжник за пазухой»... Убедившись, что не собираюсь изменить свое решение, он нанес свой главный удар:

— Если не поможете нам, ваша книга не выйдет в свет!..

Он верно рассчитал, нашел самое чувствительное место. А скорее всего, действовал по заранее составленной схеме психотронного воздействия, при котором в более критической ситуации, чем моя, может появиться желание выброситься из окна или переселиться в иной мир другим способом, либо пойти на сделку с собственной совестью и принять их условия. Ни то, ни другое было для меня неприемлемо, даже тогда, когда ценой была свобода, а иногда и жизнь. Все это я постарался достаточно доходчиво ему объяснить. Он опять сник (еще бы, не сумел выполнить задание товарища Крючкова!).

Я перевел разговор на отвлеченную тему. Спросил:

— Это правда, что в вашем ведомстве используют методы психотронного воздействия на оппонентов, отработанные на заключенных в лагерях ГУЛАГа?..

— Не знаю, — протянул он, — вот ЦРУ, да, применяет, а что касается нас, ничего не могу сказать. Чего не знаю, того не знаю... — И не очень уверенно произнес: — Недавно у входа в здание обнаружили труп нашего сотрудника. Причину смерти так и не удалось установить...

— Происки ЦРУ? — сочувственно спросил я.

— Не исключено... — ответил он.

— А вот интересно, — продолжал я играть комедию, — во сколько обходится нам (умышленно сказал нам, а не вам) подслушивание телефонных разговоров? Говорят, вы купили очень умный и очень дорогой иностранный компьютер, который подключают к общей сети, и он сам выбирает и записывает только нужные вам разговоры. Для этого достаточно в программу устройства заложить определенные слова и фразы. Как только произносится нужное словосочетание — автоматически включается запись, и абонент на крючке...

— Контролировать телефонные разговоры всего населения мы не можем. Речь может идти только об ограниченном количестве лиц, — деловито заявил Саша.

Беседа закончилась опять чтением писем-откликов.

Расстались мы едва ли не как закадычные друзья.

Честно говоря, встреча с Комоловым оставила неприятный осадок. Хотя я и старался показать свою независимость, в то же время понимал, что гебистам ничего не стоит под любым предлогом (и даже без него) расправиться со мной. От сознания своей незащищенности, где-то внутри снова закопошились ошметки былого гулаговского страха, замаячили отголоски лефортовских допросов, возникло почти осязаемое ощущение леденящей норильской стужи, заползающей под изношенный бушлат в промерзшем лагерном бараке.

Я начал приглядываться к окружавшим меня людям: пассажирам в метро, случайным попутчикам по дороге домой. Используя прошлый опыт, старался определить: нет ли «хвоста».  Если приходилось поздно возвращаться домой, старался менять маршруты. Дома, прежде чем открыть дверь, спрашивал: кто?. Словом, в своей стране жил, как во вражеском тылу, под угрозой гестаповской расправы.

Кто-то под моим окном поставил микроавтобус. Сосед, которому он мешал подъезжать к гаражу, позвонил в милицию. Сказали: «Автобус служебный, когда надо, тогда и уберут».

Было ясно — гебисты не простят мне непокорности и я ждал какой-нибудь пакости.

 

47. Моя биография в гебистской интерпретации

Прошло какое-то время, и вот в газете «Советская Россия» появилась статья «Ошибки резидента». Подпись под статьей... Ну конечно, наш знакомый — Саша. Правда, на этот раз уже в обличье «сотрудника группы общественных связей КГБ СССР».

Обзвонил знакомых, но никто эту газету не выписывал. Обратился в почтовое отделение. Оказалось, что среди тысяч подписчиков — на «совраску» подписались только трое. Один из них проживал в нашем доме, и нужный мне номер сохранился.

Саша не поступился принципами и обвинил досадившую органам «Комсомолку» в склонности к «чистой воды художественному вымыслу и буйным всплескам фантазии», к «броским сенсационным подачам даже обыкновенных материалов». Заодно зацепил всю пишущую братию: «Сегодня в литературе и в журнальной периодике все чаще всплывают всевозможные “зубры”, являя собой поразительные примеры идеологической всеядности и беспринципности». (У КГБ явная ностальгия по прошлым «добрым» временам — единая идеология, единые принципы, общее единомыслие [а точнее, единобессмыслие ], и никаких отклонений от генеральной линии!) И дальше: «Мифотворчество становится чуть ли не профессиональной потребностью для отдельных журналистов... В жизни Бориса Витмана нет даже и близко ничего такого, о чем живописует, что так ярко раскрашивает деталями журналистка молодежного издания». Такой вывод автор статьи сделал, ссылаясь все на те же следственные протоколы. А ведь сам говорил: «Мы знаем, как их стряпали!»

Для примера процитирую текст из статьи: «Война застала рядового Бориса Витмана на западной границе. В харьковском окружении он попадает в плен... был действительно ранен...» Пока совпадает, но вот дальше: 

«...Витману удалось отстать и затеряться...» Это вместо побега из плена. Попробовал бы этот «литератор» из КГБ хоть разок «приотстать» при немецком конвое... — Уже «затеряться» ему не пришлось бы.

Автор статьи продолжает: «Он пробирается в Сумы, и, как вполне лояльный «фольксдойче», является к военному коменданту оккупированного города Сумы». Здесь Комолов умалчивает, зачем «отставший и затерявшийся», раненый в ногу Витман, рискуя жизнью, пробирается в Сумы? Не проще ли было не бежать из плена, назваться фольксдойчем, владеющим немецким языком. Можно не сомневаться, немцы нашли бы ему применение... А можно было остаться в первом же селе «примаком», как поступали многие, попавшие в окружение или бежавшие из плена. «Затем, по вербовке на бирже труда, уже как Вальдемара Витмана, его направляют на работу в Германию, в трудовой лагерь г. Эссена... Здесь он работает переводчиком. Имея способности к рисованию, подрабатывает портретами с фотокарточек, продажей «остам» папирос... (тут явная промашка: в Германии не курили папирос, курили сигареты и сигары). ...Пользуясь благосклонностью администрации лагеря и лично гауляйтера Шлоссера, посещает художественную школу...» (Ничего себе, сам гауляйтер занимается рядовым пленным!..) Сразу такого и не придумаешь. Тут сама чушь взгромоздилась на нелепость.

Завершает этот бред сотрудник группы общественных связей такими словами: «Как видите, никаких чудо-подвигов...»

Кто спорит? Лично я свои действия подвигом не считаю. Здесь скорее чудо-подвиг сочинителей из КГБ.

Судите сами: какой-то неизвестный, без документов, является прямо к военному коменданту города, заявляет, что он фольксдойче... Комендант приветливо хлопает ушами и направляет его переводчиком в центр военной промышленности Германии — город Эссен. А почему бы не на курорт в Баден-Баден? Или в ставку Гитлера переводчиком? А может, проще передать его местному гестапо как подозрительную личность? Во всех случаях почему бы не проверить? Тем более что город Ярцево Смоленской области (место моего рождения) в тот период был оккупирован немцами и без труда можно было установить мою сомнительную причастность к фольксдойчам, не говоря уже о подлинности имени и фамилии. К тому же фамилия Витман скорее английская, чем немецкая (читается, как Уитмен), ее носят многие англичане, а это могло вызвать у немцев еще большее подозрение.

Надо быть полным идиотом, чтобы добровольно заявиться в комендатуру. Но для «литератора» из КГБ это несущественная деталь.

Идет жесточайшая тотальная война. Все немцы воюют или вкалывают на трудовом фронте. Рабочих рук не хватает, каждый на строгом учете. В охране лагерей старики и инвалиды. Никаких лагерных придурков (не то, что в наших советских лагерях). А тут какому-то самозваному фольксдойче сам гауляйтер благосклонность оказывает. Все трудятся не покладая рук, а Витман в художественной школе цветочки малюет! А потом гауляйтер ему немецкий паспорт на блюдечке преподносит и направляет в Вену учиться на архитектора! Такие протоколы не в архивах держать надо, а в музеях выставлять, для всеобщего обозрения, как пример несусветной тупости в следственной практике. Весьма трудно, следуя даже логике гебистов, объяснить: зачем мне, при таких, ими же отмеченных способностях и возможности выбора, избирать столь неимоверно сложный и опасный путь?.. Стремиться попасть в Эссен, в лагерь, за колючую проволоку, с вышками и овчарками, с адскими бомбежками, голодным пайком, заводским смрадом, и оставаться в Эссене до тех пор, пока вся его военная промышленность не была уничтожена? Надо же такое сочинить!

Мне довелось пройти через ужасы войны, не раз пришлось ощущать себя дешевым пушечным мясом, доверенным «бездарным мясникам», своими глазами видеть тысячи изуродованных, разорванных тел. Мне одному досталось столько, что с лихвой хватило бы на все абакумовское «войско».

Видно, Богу было угодно сохранить мне жизнь, чтобы поведать правду людям. Из всего этого безумия во мне зародилась ненависть к войне, к убийству и насилию.

Я оказался нежелательным свидетелем событий, искажение или умалчивание которых — на совести чекистов и части представителей высокого армейского начальства. Сегодня очень не хочется разоблачений. Честь мундира дороже истины. И конечно, больше всего я мешал им, как участник операций по освобождению Вены, ставший свидетелем фальсификации событий, связанных с этой операцией. Тем более, что Абакумову, тогдашнему начальнику СМЕРШа, не удалось устранить основных свидетелей с австрийской стороны, и некоторые из них, в том числе руководитель движения Сопротивления Карл Сокол, остались живы. Случайно избежал уничтожения и я. Но в 1947 году генерал Абакумов решил исправить это упущение с помощью своих лефортовских «заплечных дел мастеров». Им очень хотелось изобличить меня как изменника Родины и английского шпиона... (Мне «вышка», им — ордена!)

Комолов эту старую гебистскую стряпню сегодня пытается выдать за достоверные аргументы, забывая о том, что эта ложь опровергнута, и военный требунал меня полностью реабилитировал.

Оперируя следственными протоколами, посланник Крючкова почему-то не упомянул о допросах нацистской службы безопасности и гестапо, которым я подвергался по подозрению в подпольной антифашистской деятельности и причастности к советской или английской разведкам. Проигнорировал он и свидетельские показания австрийских участников Сопротивления. Сейчас появилась возможность ознакомить читателя с копиями подлинных документов, которые долгое время находились в закрытых архивах КГБ с грифом «СЕКРЕТНО» и «СОВ. СЕКРЕТНО».

Вот копии этих документов из следственного дела № 713, арх. № М-1072, Р-38596 Н-19231. Год производства 1947—1948.

Из протокола допроса Шмидингер Валли

«Вопрос: С кем сотрудничал Витман?

Ответ: Я предполагаю, что Витман имел связь с Краллем, т. к. однажды он меня спрашивал о благонадежности Кралля, а я его знаю с детства, то что он состоял в социалистическом союзе молодежи.

Вопрос: Арестовывался ли когда Витман?

Ответ: Да, осенью 1944 г. Витман был задержан гестапо, но ввиду отсутствия каких-либо улик он вскоре был освобожден. После этого Витман был осторожен. Часто менял квартиры. В январе 1945 г. приходили из гестапо в нашу квартиру. Спрашивали о нем. Но мы никаких данных о нем не дали, и он не был задержан.

Вопрос: Гестапо знало об антифашистской деятельности Витмана?

Ответ: По-видимому какие-то данные о нем были».

(Листы 379—380, том II).

Из протокола допроса Кралля Рудольфа

«В кругу антифашистов и членов компартии Витман был близким человеком... Принимал участие в работе движения Сопротивления... Имел связь с югославским партизаном Прантузой».

(Лист 377, том II).

Из протокола допроса Кралля Вильгельма, 1917 г. рожд., чл. социалистич. партии

«С Витманом у меня были одни политические взгляды. В близком кругу антифашистов он разоблачал ложь фашистской пропаганды, переводил сообщения из Москвы об успехах Красной Армии. Иногда брал антифашистские листовки и распространял их по городу. (

Вопрос: Что вы знаете о Витмане?

Ответ: Ввиду конспирации я не смел его расспрашивать, а сам он ничего не рассказывал о себе». с

(Лист 378, том II),

Есть основания считать, что часть документов о деятельности австрийских антифашистов и о моем участии в операции по освобождению Вены, были изъяты. Это касается и показаний Вилли Кралля. Хотя, вполне возможно, что он, почувствовав, с кем имеет дело, предпочел воздержаться от доверительного рассказа. К сожалению, в августе 1962 года он ушел из жизни.

Еще до того как мне представилась возможность получить копии документов из Центрального архива КГБ, я обращался в Общество советско-австрийской дружбы, а затем и в Советский Комитет ветеранов войны, с просьбой связаться с австрийскими товарищами, а также предоставить мне возможность получить копии имеющихся документов об участии австрийских антифашистов в операции по освобождению Вены. Кроме обещаний, никаких конкретных дел не последовало. Трижды я обращался к председателю комитета генералу Желтову. Ведь это именно он, член Военного совета фронта, в апреле 1945 года вел переговоры с посланцем Сокола о совместных действиях в Венской операции. Это ему, генералу Желтову, были переданы секретный план обороны Вены и, разработанный штабом Сокола, план освобождения Вены малой кровью. Операция была успешно осуществлена, а о тех, кто помог в этом, пожертвовал жизнью, и тех, кто случайно уцелел, у нас, с помощью смершевца Абакумова, позабыли и упорно не желают вспоминать.

Бывший начальник Политуправления фронта, участник упомянутых переговоров генерал Аношин И. С., тот, кто старался сорвать переговоры, в интервью еженедельнику «Собеседник», № 4 за 1985 год, хотя и упомянул о том, что гитлеровцы намеревались вести в городе затяжные бои, только и заявил: «...но их планы были сорваны». О том, что это удалось сделать благодаря австрийским антифашистам, и в первую очередь Карлу Соколу, — нигде ни слова!..

В 1985 году Сокол опубликовал книгу: «Der gebrochene Eid» («Нарушенная присяга»). К сожалению, книга написана как художественное произведение, и все имена и фамилии действующих лиц изменены. Тем не менее все описанные события исторически достоверны. Кроме того, Сокол сделал два документально-художественных фильма. Один из них — «Операция «Радецкий» — совместно с российскими кинематографистами. Фильм показывали по Российскому телевидению.

В Центральном музее Великой Отечественной войны (на Поклонной) в Гвардейском зале на стенде № 46, посвященном антифашистскому Сопротивлению, к пятидесятилетнему юбилею Победы появилась фотография Сокола и план Венской операции, переданный Соколом генералу Желтову.

 

48. Письма-отклики

Значительная часть пшем, поступивших в мой адрес, была от тех, чьи родственники и близкие бесследно исчезли под Харьковом в 1942 году.

В каждом письме боль утраты и горечь безрезультатных, безответных запросов. Вот строчки из письма москвички Галины Николаевны Благушиной:

«Я с большой болью слушала Ваше повествование о трагедии под Харьковом. Там сложил голову мой родной брат Исаков Евгений Николаевич. Последнее письмо датировано 15 мая 1942 г. После этого все прекратилось. На наши запросы ответы не получали. Позже нам сообщили, что 54-я армия была разбита. Посылали запросы во все инстанции, но конкретного ответа не было...»

А вот письмо из Петрозаводска:

«Мой отец Черноситов Иван Михайлович в 1942 г. прислал с фронта последнее письмо. “Очень устал, хочется лечь на дно окопа и уснуть вечным сном...” В углу приписка: “Черный лес, Харьков”. Мама ходила несколько раз в военкомат, ей дали справку, что отец пропал без вести на фронте. Уже война кончилась, нас разыскали две женщины. Они рассказали, что из эшелона с нашими военнопленными крикнули: предайте Тане Черноситовой, что ее муж Иван — жив! Снова мама начала ходить в военкомат, пока комиссар не сказал откровенно: “Что ты все ходишь? Ты знаешь, что таких пленных десять миллионов в лагерях по всей Сибири, без права переписки...” Мама пришла потрясенная и больше в военкомат не ходила. У меня почти нет надежды найти хоть какие вести об отце...» .

Каштанова П. И. из г. Сокола Вологодской обл. спрашивает, куда обратиться за ответом о судьбе брата — Афоничева Николая Ивановича, пропавшего без вести под Харьковом в 1942 году. Она пишет: «...много раз писала по всем адресам, какие сумела достать, но успеха нет. Годы уходят, а следов найти не можем».

Подобных писем из разных городов страны пришло очень много. Ведь действительное, до сих пор скрываемое число погибших в харьковской «мясорубке» превышает в несколько раз официальную цифру.

Наши общие потери в этой операции, включая пленных, пропавших без вести, убитых и раненых, с учетом моей корректировки, составили, как уже упоминалось, почти миллион человек.

Мои многолетние поиски оставшихся в живых после этой трагедии были безрезультатны. Только в 1991 году, после выступления по Российскому радио, отозвались трое случайно уцелевших. В том числе наводчик орудия, инвалид войны Лученко Василий Ефимович из города Сочи. Его письмо о тех событиях, о жестокой правде войны провожу почти полностью:

«Пришлось припомнить о том страшном, которое нам, горемыкам, пришлось пережить и перестрадать. В мае 1942 года в составе 399-ю гаубичного артполка я был направлен на фронт. Наш эшелон прибыл на станцию Изюм. От командиров было известно, что наши войска прорвали фронт немцев и нам предстоит вклиниться в прорыв с последующим окружением группировки немецких войск, уничтожением их и взятием города Харькова. Несколько дней мы понемногу наступали, а затем начали обороняться — немец начал бить наших. Появился слух, что мы окружены. Через несколько дней непрерывных боев часть батарейцев вышла из строя, часть в ночное время сдались в плен. Осталось нас на 3 орудия и 3 тягача человек 10—12, не больше. Политрук наш сбежал, но через два дня возвратился, грязный и страшно голодный, без знаков, то есть без кубарей, и петлиц, видимо, хотел сдаться в плен, но побоялся. Вскоре поступила откуда-то команда собраться всем с техникой в определенном месте. Собралось много войск: пехота, артиллерия, кавалеристы. Вскоре присоединились танки. Ночью тронулись в путь. Впереди танки. Какое-то время мы двигались без выстрелов, не встречая сопротивления. Но, когда вышли на возвышенную часть дороги, вдруг спереди немцы открыли огонь по танкам, несколько из них было подбито. После этого огонь был перенесен по всей дороге. Началась паника. Бросив все, оставшиеся в живых бросились, кто куда. Так мы драпали всю оставшуюся ночь. Наутро стали собираться в одно место. Нас оказалось около 600 человек.

В большинстве люди были без оружия. Над нами объявился командир — полковник (4 «шпалы» в петлицах). Под его командованием мы двинулись на прорыв. Нас стали окружать немцы. От них показались трое с белыми флажками. Парламентеры потребовали, чтобы мы сдались, иначе, мол, всем нам капут, но полковник, посоветовавшись с нами, ответил категорическим отказом. Когда парламентеры стали уходить, полковник крикнул: «Кто желает стрельнуть в них из моего парабеллума?» Никто не откликнулся. Тогда к полковнику подошла девушка-фельдшер и сказала «Я хочу выстрелить!» Из его оружия она выстрелила сначала і одного — в спину, а затем нацелилась в другого. Они оба обернулись и двинулись к нам, что-то крича. Девица несколькими выстрелами убила и остальных. Я был потрясен всем виденным, та* как видел такое впервые в жизни. Да и не только я. После такой расправы над парламентерами нас окружили плотным кольцом и загнали в глубь небольшого леска. По громкоговорителю стали предлагать нам сдаться. Мы не выходили. Тогда немец из минометов стал обстреливать наши окраины. Иногда мины попадали в наших. Полковник собрал нас в лощинке, построил, сказал ободряющие слова и приказал всем любыми способами под покровом ночи выходить из леса к своим. Вместе с лейтенантом мы трижды пытались выползти из леса и удрать, но безуспешно. На четвертый раз перед рассветом нам все же удалось покинуть незамеченными лес и пробраться к реке Северный Донец. Миновали две линии обороны, а на третьей нам пришлось туго. В результате я был ранен в голову и грудь осколками гранаты, а затем, когда удирал к реке, две пули нагнали — угодили в ногу, хватило сил добраться до воды, снять сапоги и достичь вплавь берега. Старшина хозпод-разделения, подобравший меня, рассказывал потом, что он ехал на бричке с продуктами и на берегу в воде увидел меня, лежащего без движения, окровавленного, положил на повозку. Подъехав к медпункту он просил взять раненого, но медсестра отказалась, сказала, что он, мол, не нашей части. Тогда старшина пригрозил и сказал, что этот солдат наш, советский, выбрался из окружения. Короче, меня взяли, оказали помощь и отправили в госпиталь.

Что касается численности наших войск, потерь и пленных — сказать точно не могу. Техника вся осталась у немца. Полковник-танкист говорил, что от армии, когда нас немцы загнали в лес, и оттуда мы пытались выйти, осталось около 600 человек. Номер нашей несчастной армии я сказать точно затрудняюсь, но помню, что там были 6-я, 9-я и 37-я армии... Между прочим, я никогда не встречал фронтовиков, имевший «счастье» быть в 1942-м на Изюм-Барвенковском направлении... Прошу извинить меня, если отразил мало фактов.

С искренним уважением В. Е. Лученко».

Такое рассказать мог только человек действительно все это переживший. Такое обычно не публикуют. Предпочитают подкрашенные героические сюжеты. В повествованиях, художественных кинолентах, по радио и телевидению, чтобы разжечь еще большую ненависть к немцам, красочно изображали эпизоды расправы над нашими парламентерами...

Как же низко нужно пасть, чтобы убивать безоружных парламентеров, идущих с белым флагом, пытаясь остановить кровопролитие. Еще омерзительнее, когда офицер, полковник, предлагает: «Кто хочет?»...

Мы охотно верим любым гнусностям, совершаемым не нами, а когда это делаем мы?.. Да еще женщина!.. Сестра милосердия!!! И разве не под стать этой «милосердной убийце», такая же «сестра милосердия», не пожелавшая оказать помощь истекающему кровью бойцу?.. (Он, видите ли, не из их части!)...

Огромная армия политработников агитаторов и пропагандистов, печать, кино, радио, телевидение изо дня в день вдалбливали в наши головы, что мы являемся носителями самых передовых марксистско-ленинских, сталинских идей. Что именно мы призваны вразу-мить весь остальной «несмышленый» мир и направить всех по единственно правильному пути всепобеждающего коммунизма!

Мы стали считать себя умнее и лучше других. Мы бездумно верили в пропагандистскую ложь, льстившую нашему самолюбию, и в ответ прославляли партию и ее «гениальных» руководителей. Мы врали самим себе так истово, что разучились отличать правду от лжи. Может быть, в этом основная наша беда, и мы не выберемся из тупика, пока трезво не оценим самих себя? Пока не поймем, что мы, бывшие советские, далеко не самые лучшие и не самые гуманные. Нам нужно приложить большие усилия, чтобы быть не хуже других. Именно быть, а не голословно заявлять об этом с малых и больших трибун. Этим заявлениям, как ни горько это признать, уже давно не верят...

Надо, чтобы среди нас было больше таких честных, глубоко порядочных, искренних людей, как автор письма, ветеран войны Василий Ефимович Лученко, своей кровью доказавший преданность Родине, человек для которого истина дороже всего.

Среди моих оппонентов были и откровенные или чуть-чуть замаскированные советские фашисты, стегка (и не слегка) оголтелые националисты и национал-патриоты, а также патентованные антисемиты. Один такой доморощенный национал-патриот из города Усмани (фамилию этого питекантропа даже называть не хочется), так комментирует очерк обо мне в «Комсомольской правде»:

«Эти нерусские фамилии меня насторожили. Уж не евреи ли? Паучьи сети сионизма тянутся сейчас по всему миру, и объектом этой сети стоят две страны: Америка и Россия! Кто из них № 1 я не знаю, потому что не бывал в их секретных сейфах, а там все...»

Среди борцов за чистоту расы объявился и экземпляр с ученой степенью, и не из какой-то Тмутаракани, а из самого Санкт-Петербурга. С. П. Шершавый (фамилия подлинная) — кандидат исторических наук. В письме в редакцию прямо заявляет: «Витман и Россия — парадокс со смещением...» Уместно напомнить кандидату наук, что среди достойных и даже великих сынов и дочерей России были Шмидты, Ферсманы, Левитаны, Рубинштейны, Фонвизины, Герцены, Беренги, Крузенштерны, Менделеевы и многие тысячи других, прославивших Россию, не исключая и российских императриц... Вот только Шершавых среди них я что-то пока не обнаружил... Не мешало бы кандидату наук заглянуть в школьные учебники: императрица Екатерина Вторая, немка по национальности, вошла в историю как Екатерина Великая. Ее царствование ознаменовалось всеобщим признанием могущества России, расцветом ее культуры и искусства. При ней выдвинулся ряд выдающихся политических и военных деятелей: А. В. Суворов, Ф. Ф. Ушаков, П. А. Румянцев, Г. А. Потемкин и другие. Одержано много блестящих военных побед. Об этом не мешало бы помнить сегодняшним национал-патриотам!

Я убежден, что национальность, так же как и вероисповедание, исключительно личное дело каждого. Любое государственное вмешательство в эту сферу является, на мой взгляд, величайшей бестактностью.

Подобная практика неизбежно приводит сначала к национальной или религиозной обособленности, а потом и к распрям, конфликтам и даже войнам. От национал-патриотизма до нацизма — один шаг.

Ничуть не лучше и идеологизированный партийно-классовый интернационализм, являющийся лишь временно усыпляющим наркозом, не способным остановить реакцию внутреннего распадг многонационального государства. Не секрет, что великий русский писатель Лев Толстой считал национал-патриотизм первопричиной многих наиболее кровопролитных войн...

Позволю себе заметить, что в национальном вопросе позиции кандидата наук С. П. Шершавого и писателя Л. Н. Толстого явно не совпадают.

Интеллектуальный уровень ряда оппонентов хорошо виден на примере Николая Ивановича Пронина из города Бронницы. Он пишет:

«Ваша публикация в «Комсомолке» — не что иное, как лагерная туфта, то есть наглая и беззастенчивая ложь, а ваш герой Борис Витман — опытный мошенник и незаурядный бабник... И все его подвиги чистая липа... Каким образом рядовой боец, начавший службу во Львове, оказывается в Бессарабии?.. Переброска частей из округа в округ (во избежание расходов) не практиковалась... Почему же вы даете право на выводы и обобщения рядовому?» И далее на четырнадцати страницах все в таких же маловразумительных умозаключениях. Но больше всего негодует Н. И. Пронин из-за того/ что приговор мне вынесла «тройка» в составе Абакумова, Алферова и Меркулова. Это, уверен Николай Иванович, «самое большое вранье». «Надо же, — возмущается он, — всего-навсего командир взвода, максимум в звании ст. лейтенанта, был осужден ни больше ни меньше двумя министрами и Генеральным прокурором Красной Армии. Не всякий такой чести удостаивался».

Что поделаешь, сам удивляюсь. Кстати, и постановление о моем аресте утверждено «самим» министром Абакумовым, а санкционирован арест заместителем Генерального прокурора СССР (вскоре был повышен в должности и стал генеральным) — генералом Вавиловым. Внизу подписи «согласных», среди них — тоже небезызвестный — генерал Власик. Фрагмент подлинного документа из Центрального архива КГБ СССР представлен ниже.

Свое послание в редакцию газеты Н. И. Пронин заканчивает советом: «Если вам опять случится совершать презентацию какого-нибудь невинно пострадавшего с необычной судьбой, обратитесь в МВД СССР, и вам там дадут абсолютно точную справку, когда, кем и за что был осужден имярек такой-то».

Весь мир знает, что обращения в МВД и КГБ о судьбе Рауля Валенберга или о пропавших польских офицерах до сих пор остаются без ответа, не говоря уже о судьбе миллионов собственных узников, исчезнувших «без права переписки» в застенках этих ведомств. Разглагольствования вышеупомянутого «товарища» являются самым бессовестным кощунством.

Об «абсолютной точности» (как считает Н. И. Пронин) справок и документов, изготавливаемых умельцами из МВД СССР, можно судить по тому, как «документировано» была оформлена моя незаконная ссылка. Как уже упоминалось, в 1946 году меня вместо демобилизации из армии отправили на Урал в поселок Половинку Пермской (тогда Молотовской) области. В этом шахтерском поселке (вскоре переименованном в город) всем прибывшим вместе со мной зачитали приказ об увольнении из армии и закрепили за угольной шахтой. Менять место работы без согласия начальства никто не имел права — еще действовал правительственный указ военного времени, согласно которому самовольный уход с предприятия угольной промышленности считался дезертирством. Закрепление за шахтой было равнозначно ссылке или спецпоселению.

Действие указа перестало на меня распространяться после назначения на должность архитектора при горисполкоме. Таким образом, вроде бы не исключалась возможность уволиться по собственному желанию и вернуться в Москву. Но такой вариант не устраивал «органы». Был составлен «документ», дающий основание мой отъезд из Половинки считать побегом.

Вот копия этого «документа», состоящего из заведомо ложных, ничем не подтвержденных и в дальнейшем опровергнутых утверждений:

«УТВЕРЖДАЮ» «СОГЛАСОВАНО»

Начальник УМБД Молот, обл. Прокурор Молот, обл.

Ген.-майор (подпись) Захаров (подпись отсутствует)

21.IX.1947 г.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

1947 г. февраля 19 г. Молотов

Я, оперуполномоченный ОСП Смирнов, рассмотрев учетное дело, поступившее из ПФД № 0302 на Витмана Бориса Владимировича, нашел:

Витман Б. В. находился с 1942 г. по 1945 г. в немецком плену, состоял переводчиком в штабе пехотного батальона пехотной дивизий немецкой армии, а также переводчиком в немецкой жандармерии.

На основании изложенного и руководствуясь Постановлением ГКО № 9871 от 18-08.45 г. и директивой МВД СССР № 97 от 20.04.46 г.

ПОСТАНОВИЛ:

Витмана Б. В. перевести на положение спецпереселенца сроком на 6 лет.

«Согласен» Нач. горотд. МВД

Зам. нач. ОСП УМВД Молот, обл.

Л. д. 420, том II. , (обе подписи неразборчивы)

Интересно получается: привезли как военнослужащего, демобилизовали; спустя год спохватились, сделали «слецпереселенцем», даже не поставив в известность!..

В «документе» явная неувязка дат. Если он был составлен в феврале, то почему его согласование с прокурором длилось более полугода (21.09.47), да так и осталось не согласованным, а значит, и не действительным?

Видимо, московскому начальству этот «документ» не понравился, и был состряпан новый:

Сов. секретно

НАЧАЛЬНИКУ ОТДЕЛА СПЕЦПОСЕЛЕНИЙ МВД СССР полковнику тов. МАЛЬЦЕВУ гор. МОСКВА

На Ваш № 38/869 от 29.1.47 года

Спецпереселенец «власовец» Витман Б. В. в различные инстанции неоднократно обращался с заявлениями об освобождении из спецпоселения. В просьбе ему отказано. Из проверочно-фильтрационного дела, принятого нами из ФЛ № 0302 видно, что находясь в действующей Советской Армии он сдался в плен к немцам и далее служил в немецкой армии переводчиком.

Кроме того, будучи на учебе в Высшей архитектурной школе г. Вены, был завербован гестапо, что подтверждено личными показаниями Витмана. На основании изложенного и в соответствии директивы МВД № 97 от 20 апреля 1946 г. Витман в спецпоселение зачислен обоснованно. О чем ему уже дважды нами объявлено.

(Из л. д. 428, том II)

Начальник ОСП УМВД Молот, обл.

полковник  (Макаров)

Начальник 1 отделения

капитан ( Козырев )

Снова ложь. Никаких официальных «объявлений» не было, об уведомлении я нигде не расписывался. Оба документа составлены задним числом, после моего отъезда из Половинки. Более того, для оправдания этих фальсификаций и беззакония Поло-винковским ГО МВД было оформлено (так же задним числом) «Личное дело» спецпереселенца «власовца», когда я еще являлся военнослужащим Красной Армии!

Непонятно, почему они вдруг стали именовать меня «власовцем»? Как известно, армия генерала Власова ни в Эссене, ни в Вене не дислоцировалась, и я не имел к ней никакого отношения.

Если верить тому, что приписывалось мне в этих «документах», то почему при наличии такого «букета» преступлений перед родиной (сдался в плен, служил переводчиком в немецкой армии и в жандармерии, сотрудничал с гестапо...) я не был приговорен к высшей мере наказания, или, на худой конец, к 25 годам каторжных работ? Имеется и такая «архивная справка»:

МВД РСФСР

УПРАВЛЕНИЕ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Исполнительного комитета Пермского областного Совета народных депутатов

Информационный центр

614600, Пермь, ГСП 597 Комсомольский проспект, 74 от 17 июля 1992 г.

№ 10/3-В-151 на №.....................

Гр-ну Витману Борису Владимировичу

121355, г. Москва, ул. Ивана Франко, 22-1-1

Архивная справка

Дана в том, что гр-н(ка) Витман Борис Владимирович, 1920 года рождения, находился на учете спецпоселения в Углеуральском районе Молотовской (Пермской) области с 23 марта месяца 1946 г. по 6 октября 1947 г. Бежал.

Основание: Учетная карточка с/п.

Начальник отдела УВД А. П. Герасимов

Анализируя эти документы, невозможно назвать дату начала моего «спецпоселения». По одному — «переведен в спецпереселенцы 19 февраля 1947 года»; по другому — «находился на учете спецпоселения с 23 марта 1946 года, то есть с момента прибытия в Половинку, а по «Личному делу», заведенному По-ловинковским ГОМВД, — аж с 20 сентября 1945 года, когда меня в Половинке еще и в помине не было!

Можно ли после всего этого вообще говорить о доверии к МВД СССР и к его официальным документам?

 

49. Наши действительные потери в войне

Сейчас уже трудно скрыть, что Изюм-Барвенковское наступление, закончившееся разгромом наших войск под Харьковом, явилось результатом одного из самых грубых просчетов Сталина, его недальновидности и упрямства. Тем не менее попытки скрыть это предпринимаются до сих пор. I

В статистическом исследовании: «Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах», выпущенном Воениздатом в 1993 году под общей редакцией генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева — об этой наступательной операции и о потерях — даже не упоминается!.. Что это? — Небрежность составителей или укоренившаяся привычка к фальсификациям?.. Может быть, кандидат военных наук генерал-полковник Кривошеев ничего не слышал об «Операции по полному и окончательному освобождению Советской Украины от немецко-фашистских захватчиков», задуманной великим стратегом, позже назвавшим себя Генералиссимусом, и доверенной главному маршалу страны С. К. Тимошенко?.. Только как объяснить, что уже изрядно потрепанные к тому времени дивизии вермахта, расставшиеся с надеждой на блицкриг, вдруг смогли совершить такой гигантский марш-бросок от Харькова до Сталинграда, захватив огромную территорию, почти равную той, что сумели оккупировать за лето 1941 года, когда они неудержимо рвались вперед, окружая целые армии, захватывая город за городом! Как объяснить бесследное исчезновение почти миллиона наших воинов после этой операции родным и близким, до сих пор безрезультатно продолжающим поиски, с того момента, когда получили последние письма с фронта со словами: «Идем в наступление на Харьков»?..

Не могу не рассказать еще об одном случайно уцелевшем участнике этого наступления — москвиче, гвардии лейтенанте Викторе Петровиче Телегине. В своих воспоминаниях он пишет: «...В небе над рекой «мессера» с бреющего полета строчили из пулеметов. Вдоль реки двигались вражеские танки. На берегу — паника. Отдельные воины в одежде и в обуви бросались в реку и не доплывали до спасительного берега. Командир курсантской роты, старший лейтенант пустил себе пулю в лоб и упал в воду... Вокруг — брызги и волны от разрывов снарядов»...

Далее В. П. Телегин приводит высказывания крупных военачальников и государственных деятелей:

Член Военного совета фронта — Н. С. Хрущев:

«...Все было кончено. Городнянский, командующий 6-й армией, не вышел. Штаб весь погиб. Командующий 57-й армией Подлас не вышел, погиб. Штаб его тоже погиб. Командующий конной группой погиб, и сын-подросток погиб. Погибло много генералов и полковников, офицеров и красноармейцев.

Все они погибли. Вышли очень немногие... Технику они не могли использовать: не было горючего, не было боеприпасов. А пешком выйти — великое расстояние. Они были частью уничтожены, а основная масса взята в плен... Мы потеряли много тысяч. Мы потеряли надежду, которой мы жили...»

Маршал Г. К. Жуков:

«...Анализируя причины катастрофического провала Харьковской операции, нетрудно понять, что она была организована крайне неумело. Стоит только взглянуть на карту событий. Действительно, как мог Военный совет Юго-Западного фронта рискнуть наступать на Харьков, подставляя плохо обеспеченный левый фланг фронта под удар противника со стороны Краматорска? Эта операция не сулила успеха еще и потому, что не была обеспечена ни силами, ни средствами, и это, конечно, не главное, основная причина нашего поражения здесь кроется в ошибках Верховного Главнокомандующего, недооценившего серьезную опасность, которую таило в себе юго-западное стратегическое направление, и не принявшего мер к сосредоточению крупных стратегических резервов на юге страны. И. В. Сталин игнорировал разумные советы об организации обороны на юго-западном направлении, с тем, чтобы встретить там вражеские удары мощным огнем и контрударами наших войск. Он разрешил Военному совету фронта проводить необеспеченную операцию, одновременно затеяв наступление почти на всех фронтах. Это привело к растранжириванию многочисленных людских и материальных резервов. Если бы на оперативных тыловых рубежах юго-западного направления стояло хотя бы несколько боеспособных резервных армий, не случилось бы этой катастрофы».

А вот как отзывается Черчилль о Сталине:

«... Поскольку дело касается стратегии, политики, дальновидности и компетенции, Сталин со своими комиссарами оказались самыми бездарными сапожниками Второй мировой войны». («Известия» № 116 от 16 мая 1991 г.).

Авторы некоторых писем категорически возражают против названной мной цифры потерь в Харьковской операции. Один из них полковник в отставке Лягуша Николай Федорович из Одессы спрашивает, известно ли мне, что к началу операции советские войска на юго-западном направлении располагали всего 640 тысячами человек? Неоткуда, мол, взяться миллиону пленных и погибших. «Эти данные давно опубликованы в советской и зарубежной литературе». В отличие от меня, полковник Лягуша не участвовал в Харьковской операции и не мог знать, что фактическая численность войск, участвовавших в операции, более чем в два раза превышала указанное число. Помимо трех основных армий фронта, упомянутых в официальных документах, в операции участвовали: 9-я, 54-я, 38-я и другие части, не считая армий двух соседних фронтов на флангах, понесших большие потери. Об этом уже говорилось в начале повествования. Странно, что «разведчик-профессионал с тридцатилетним стажем» (так он представился в письме) не знает иных способов определения численности войск и потерь, кроме как из «литературных публикаций».

А вот Анатолий Михайлович Синикчиянц из Москвы, представившийся как «красноармеец Великой Отечественной войны, ныне полковник в отставке, научный руководитель Музея истории ВВС МВО, в комсомоле с мая 1940 г., в партии с 1949-го», называет другие цифры, ссылаяс> на сводку Совинформбюро: «5 тыс. убитых и 70 тыс. пропавших без вести». Но сам же ставит под сомнение эти цифры ссылкой на данные «Военно-исторического журнала» за 1990 год: 267 тысяч убитых, раненых и пропавших без вести...

Чему же верить, Анатолий Михайлович?..

Сейчас, по прошествии более полувека с начала войны, появилось немало подтверждений тому, что наши огромные потери не только в харьковском котле, но и в других операциях, как правило, были следствием крупных просчетов командования. Но число потерь по-прежнему либо преуменьшалось, либо замалчивалось вовсе.

В подтверждение сказанного мною, приведу данные из книги Б. Соколова «Цена победы» («Московский рабочий», 1991):

«Маршал Советского Союза А. М. Василевский в своих воспоминаниях сообщает: «В мае советские войска потерпели тяжелейшие неудачи в Крыму и на Харьковском направлении. Ударной группировке противника, насчитывавшей 900 тыс. человек противостояли 1 715 000 наших солдат и офицеров, то есть , вдвое больше».

Это один из тех считанных случаев, когда в советской историографии встречаются правдивые цифры о соотношении сил в Великой Отечественной войне. Нет сомнений, что на всем протяжении советско-германского фронта к лету 1942 года советские войска имели еще более заметный перевес... О каком превосходстве вермахта над Красной Армией в живой силе вообще может идти речь!

И тем не менее наши потери в живой силе по данным Б. Соколова были впятеро выше немецких.

Соотношение потерь в технике с мая по октябрь 1942 года было также не в нашу пользу: по танкам — 9,5:1, по самолетам — 2,2:10

В статье «Кто кого победил под Москвой в 1941-м?» (газета «Начало», 1991, № 6) говорится: «До сих пор мы не знаем цифру наших потерь под Москвой. Одни исследователи считают, что более двух миллионов, другие называют числа гораздо большие. Немцы потеряли там около 600 тысяч солдат и офицеров, четыре солдатских жизни отдавали наши стратеги за жизнь одного немецкого солдата, компенсируя кровью прорехи своего полководческого гения. Действуя за пределами человеческих возможностей, захлебываясь в крови, советский солдат остановил врага».

Можно, конечно, говорить о преимуществе гитлеровцев в технике, в умении воевать. Все это мы уже слышали. Не слышали мы главного: нашими солдатами довольно часто бездарно командовали!

Разумеется, это не относится к той части наших талантливых полководцев, которые, вопреки указаниям Ставки, больше следовали наставлениям Александра Васильевича Суворова и умели побеждать малой кровью, не числом, а умением!

Глубокий анализ причин наших огромных потерь и поражений в начале войны дан в уже упомянутой книге «Цена победы».

«Главной причиной нашего поражения в 1941 году была отнюдь не внезапность, а гораздо более долговременные факторы: преимущество вермахта в уровне боевой подготовки, преимущество германского командного состава в стратегическом, оперативном и тактическом мышлении». И еще: «Наше превосходство в численности войск и в вооружении, и в боевой технике было весьма значительным. Располагай такими внушительными силами английская, американская или польская армия, поражение Германии было бы неминуемым и скорым. Но Красная Армия не только не смогла остановить агрессора, но и потерпела тяжелейшее поражение, потеряв большую часть своего кадрового состава за первые месяцы войны. И такое развитие событий было обусловлено вескими причинами. Начнем с того, что группировка советских войск на западной границе носила ярко выраженный наступательный характер»...

С этим трудно не согласиться. Неясно одно: эта группировка войск на границе была собрана для обороны или для наступления? И почему, ожидая нападения, Красная Армия готовилась только к наступлению, не думая об обороне? Что-то не вяжется это со здравым смыслом... А может быть, у товарища Сталина были совсем иные задумки относительно предстоящих действий Красной Армии? Он ведь всегда умел скрывать свои истинные намерения...

Возвращаясь к анализу причин наших неоправданно огромных потерь, справедливости ради, следует отметить, что не только военное командование виновно в наших огромных потерях. Помню, как в самом начале войны попалась нам немецкая каска. Решили испытать ее на прочность, а заодно и нашу проверить. Поставили их рядом и шагов с пятидесяти сделали по несколько выстрелов из карабина. У нашей — сквозные отверстия в нескольких местах, а у немецкой — только одно сквозное отверстие от попадания под прямым углом в центр каски. Остальные пули оставили лишь царапины да вмятины. А ведь пробитая каска — это пробитая голова. Может быть, одна из причин столь высоких потерь наших танков в недостаточной прочности брони?.. Выходит, и металлурги, и плавильщики-стахановцы тоже неважно делали свое дело, кое-как? Да разве они одни? А строители? А дороги?..

На протяжении многих лет правда об Отечественной войне, о причинах ее возникновения, роковых просчетах и потерях тщательно скрывалась или преподносилась в искаженном виде (кстати, так же, как и правда о так называемой Великой Октябрьской революции. Иначе почему бы сразу не обнародовать все архивы о ней?).

Вспомним, что еще в преддверии Отечественной войны убедительным примером бездарности нашего командования и отнюдь не миролюбия явилась агрессия против Финляндии. Операцию провалили все тот же Тимошенко (тогда командарм 1-го ранга) и Жданов (член Военного совета). По данным «Военно-исторического журнала», потери Красной Армии составили 289 510 человек, тогда как финны потеряли всего 70 тысяч. При этом известно тяготение журнала к занижению наших действительных потерь и многократному завышению потерь противника. Так, например, по нашим официальным данным под Сталинградом немцы потеряли полтора миллиона человек, хотя там сражались всего две армии, 4-я и 6-я.

Жаль, что многие нынешние генералы, ратуя за сильную армию, упорно не желают понять, что в современных условиях сильная армия — это совсем не обязательно многочисленная армия. Они и слышать не желают о сокращении, хотя и сегодня она все еще остается неоправданно, не по средствам, непомерно раздутой.

То, что не численность армии является показателем ее силы, неоднократно подтверждено самой жизнью. Неоспоримым доказательством являются примеры из современной истории:

Военная операция против Ирака — «Буря в пустыне». Огромной, самой многочисленной на Ближнем Востоке, фанатичной армии Саддама Хусейна, имевшей опыт войны с Ираном, противостояла во много раз меньшая группировка. Победа с минимальными потерями была достигнута за несколько дней. При этом проявлялась забота не только о сохранении жизни солдат, но и об экономии боеприпасов. Ракеты с лазерным наведением точно поражали заранее выявленные цели.

Еще пример: военный конфликт Англии с Аргентиной из-за Фолклендских островов. Малочисленный десант, одетый в легкие непромокаемые комбинезоны с электрообогревом, снабженный приборами ночного видения, решил исход операции практически в течение одной ночи. Воспользовавшись ненастной, дождливой погодой, штормовым ветром и кромешной тьмой, десант застиг-нул врасплох многочисленный, достаточно вооруженный аргентинский гарнизон. Нелишне отметить, что разработка операции велась при участии премьер-министра Англии, «железной леди» Маргарет Тэтчер.

А самая короткая «Семидневная война» Израиля против Арабских государств, вооруженных нашей первоклассной техникой!..

Выходит, суворовскую науку побеждать малой кровью, не числом, а умением, гораздо лучше усвоили не наши генералы!

Бывший министр обороны маршал Язов в одном из выступлений сказал: «Для армии не подходит — “меньше, да лучше”, для нас “чем больше, тем лучше!”»..

Весьма прискорбно, что такая вредная традиция, начатая еще в гражданскую войну большевиками, оказалась столь живучей. Ее последствия сказались и в войне с Финляндией, и в Отечественной войне, и в Афганистане, и Чечне.

Что ж это за традиция такая, когда за одного вражеского солдата отдаем пять, а то и десять наших парней?

 

50. Как мы шли к войне

Наибольший гнев реакционной части наших бывших военных вызвало мое утверждение о виновности Сталина и его окружения в развязывании войны. Опровергая это утверждение, они в своих письмах оперируют сомнительными зарубежными источниками и преднамеренно искаженными переводами, приводят архивные данные, не соответствующие действительности, пользуются результатами недобросовестных исследований военных историков. Авторы таких откликов не могут или не хотят отказаться от прежних стереотипов и больше руководствуются амбициями, нежели здравым смыслом.

Так, в отклике на очерк О. Кучкиной в «Комсомольской правде» «Между жизнью и СМЕРШем оказался советский разведчик» полковник в отставке Сергей Михайлович Осечкин из Минска пишет: «Редакция газеты не сделала комментария к статье и, стало быть, солидарна с утверждением своего обозревателя. Резонно было ожидать реагирования на столь сногсшибательное утверждение от Института военной истории и других авторитетных органов, куда я обращался с данным письмом. До сих пор, однако, хранится полное молчание, кроме редактора «Военно-исторического журнала». Что это — солидарность с автором? Доселе в нашей официальной и доступной мне иностранной историографии однозначно утверждалось, что инициатором подготовки и развязывания Второй мировой войны, частью коей явилась и германо-фашистская агрессия против моей Родины, была фашистская Германия, а не СССР. Где же истина? Либо она глаголет устами «Комсомольской правды», а мы все несусветные тумаки, либо данное утверждение — очередная лицемерная фальсификация. Если же автор выполняет социальный заказ (чей?) — обелить германский фашизм, бросить плевок на героизм моих соотечественников, то почему это не удостоилось тревоги Института военной истории? Я намерен за оскорбление моего народа, ставшего жертвой германской агрессии, за униженную и оскорбленную память миллионов моих сограждан подать на газету и авторов в суд».

Видимо, у полковника ностальгия по расправам за инакомыслие. Что же касается нашего народа, ставшего жертвой сталинщины, то его героизм при защите Отечества никто не подвергает сомнению. А вот позиция редактора «Военно-исторического журнала», солидарного с разоблачительным ражем полковника, представляется более чем странной.

В связи с этим не могу не процитировать строчки из письма москвички М. Макаровой:

«Возмущены появлением на страницах «Военно-исторического журнала» статьи «За униженную и оскорбленную память миллионов» (№ 6 за 1991 г.) и необоснованными нападками автора письма С. Осечкина на вашего корреспондента О. Кучкину за ее интереснейшую статью, использующую уникальнейший материал, по-новому освещающую некоторые события, предшествующие нападению фашистской Германии на СССР. Роль сталинщины, казалось бы, сейчас обличают все разумные люди и историки, — ан нет, нашелся умник, который с параноидальной уверенностью считает, что ему лучше, чем военным специалистам и разведке, известны эти события. Позвольте выразить благодарность и полную поддержку за ее статью».

Полковнику Осечкину вторит уже знакомый нам полковник Лягуша из Одессы. Стараясь выгородить Сталина и оправдать его политику, он оперирует весьма неточным переводом высказываний Гитлера и обвиняет автора очерка и газету в том, что они вводят в заблуждение молодых читателей, а для весомости заявляет: «Я больше десяти лет выполнял свой долг за рубежом, знаю жизнь “за бугром” изнутри, что такое рынок, частная собственность и т. п.» Неясно только, какое отношение к вопросу о войне имеет это заявление? Видимо, находясь «за бугром», полковник Лягуша так усердно выполнял «долг» (какой — он не поясняет), что ничего не понял и ничему не научился. Это такие же, как он, информировали нас, а точнее, рассказывали сказки о «загнивании» капиталистической системы, о грядущем крахе их экономики, об «обнищании трудящихся масс».

Это они долгие годы вводили в заблуждение и молодых и старых. Неудивительно, что там, куда посылались такие наши советчики и консультанты, вместо обещаемого процветания, начинался развал экономики, расцветали коррупция, произвол, ложь, бесправие. Эти провалят все, за что бы ни взялись!

В заключение своего обличительного послания полковник Лягуша не преминул вступиться за родное ведомство, обиженное нехорошей редакцией, «Мне непонятно, почему, — вопрошает он, — редакция “Комсомолки” так старается побольнее укусить КГБ. С готовностью верите версии Витмана о его аресте СМЕРШем, клянете на все лады Госбезопасность...»

Не нравятся полковникам иные, чем их заученные, взгляды на историю. Проще обвинить всех, кто не согласен с ними, и тем самым обелить сталинскую систему и в какой-то степени себя. Их объединяет единая ругательная терминология. Они не верят в благородство побуждений и преданность истине, потому что других судят по себе.

То, что Сталин не меньше, чем Гитлер, виновен в развязывании Второй мировой войны — более чем очевидно. Мне довелось быть свидетелем и непосредственным участником событий, неопровержимо доказывающих вину Сталина, втянувшего страну в омут великих бедствий. Но не только события кануна войны — весь пройденный мной жизненный путь служит тому подтверждением.

Я родился в момент становления советской системы и рос в голодную пору. Кусок жмыха (корм для скота) — был для нас, детей, единственным лакомством... О том, что вся большевистско-советская система построена на лжи, я начал догадываться в школьном возрасте. Мои наивные детские рассуждения уже тогда начали доставлять неприятности мне и моим родителям. А когда в 1937 году арестовали отца, в моей комсомольской биографии появилось темное пятно. Я стал сыном «врага народа», для которого закрылись многие двери.

В том, что Сталин ведет не миролюбивую политику, как вещала пропаганда, а захватническую, я убедился, оказавшись в рядах уже тогда фактически действующей Красной Армии. В течение одного года были присоединены Литва, Латвия, Эстония, а так же части территорий Польши, Румынии, Финляндии, а позже — Германии, Японии и других государств. И в то же время, словно в насмешку, в эфире радио часто звучала песня со словами: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!..»

Мало того что увеличивали свою территорию за счет ближайших соседей, еще и в Испанию полезли...

Уж не являлось ли все это прелюдией к мировой пролетарской революции? Началом превращения Европы в «единую Советскую Республику»! И разве это не созвучно нацистскому «новому порядку»?

С приходом Гитлера к власти в 1933 году, он и Германия стали нашими главными врагами. Обличительные статьи в газетах, карикатуры, кинофильмы, призывы... Так продолжалось до августа 1939 года... И вдруг, уже не фашизм, а национал-социалистическая рабочая партия! Она, как и наша ВКП(б), борется с врагами рабочего класса — капиталистами!

И снова статьи в газетах, карикатуры, фильмы, радиопередачи, изобличающие теперь уже американских, английских и прочих захватчиков — «акул мирового империализма». Себя же мы неизменно выставляли как оплот мира, справедливости и миролюбия.

Уже тогда, перечислив присоединенные к нам (не без помощи армии) государства и территории, я попытался припомнить страны, захваченные «империалистической американской акулой», но так и не смог. Напрашивался весьма нежелательный вывод... Вспомнилось крыловское: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя кума оборотиться!»

Кстати, весьма сходный по беспардонности договорной трюк был предпринят в 1922 году идейными последователями Ильича. Под прикрытием Рапалльского договора большевистское правительство стало тайно, в обход Версальского договора, активно содействовать Германии в «отращивании ее коготков» (как потом оказалось, на свою голову), за что жестокую расплату в 1941 году пришлось нести советскому народу! Об этом и о многих других прорехах большевистских стратегов некоторые военные историки стыдливо умалчивают.

В схлесте советского социализма и гитлеровского национал-социализма таяли последние островки надежды на мирный исход идеологического противостояния, несмотря на заключенный пакт о дружбе между нами и Германией. Перспектива глобальной кровавой разборки между двумя бесовскими системами, не поделившими сферы влияния, с одинаково преступными утопическими целями — становилась все более реальной. И все же возможность избежать бойни была. Ни русский, ни немецкий народы воевать друг с другом не хотели (имеется в виду здравомыслящая часть обоих народов, а не оголтелые национал-патриоты — истинные виновники большинства всех войн). Столкновения могло не произойти. Но Советское правительство своими нереальными требованиями сорвало заключение тройственного союза против агрессора, предложенного Англией и Францией. Реальная угроза войны после захвата Франции нависла не над нами, а над Англией. Об этом весьма убедительно свидетельствуют признания тогдашнего премьер-министра Англии и министра обороны Уинстона Черчилля: «Большое количество германских самоходных барж и моторных лодок начало проходить по ночам через Дуврский пролив, постепенно сосредоточиваясь во всех французских портах. Поступало много сведений о сосредоточении армии вторжения вдоль полосы побережья, о перебросках по железным дорогам и о скоплении большого количества войск в районе Кале и Нормандии. Одновременно вдоль всего французского побережья Ла-Манша начало вступать в действие множество батарей мощных дальнобойных орудий». «Германские военно-воздушные силы превосходили в то время по численности английские в соотношении 3:1». (У. Черчилль «Вторая мировая война»).

Судя по всему, советское руководство не сомневалось в том, что ему удалось усыпить бдительность Гитлера и что последний не преминет воспользоваться заключенным пактом, чтобы разделаться с Англией. Такое настроение в «верхах» подтверждает и доклад руководству начальника ГРУ генерала Голикова 20 марта 1941 года, в котором генерал высказал уверенность в победе Гитлера над Англией или заключения почетного для Германии мира.

Еще 30 июня 1940 года генерал Йодль представил фюреру памятную записку о военных возможностях Англии, в которой говорилось: «Окончательная победа Германии над Англией является только вопросом времени... Крупномасштабные наступательные операции противника более не являются возможными».

Пока Гитлер собирал свои дивизии на побережье Ла-Манша для высадки в Англию, наш артдивизион вместе с 5-й кавалерийской дивизией им. Блинова, которую мы должны были прикрывать от авиации и танков, и еще несколько других дивизий переместили из Львова в Бессарабию, на румынскую границу, где мы побывали несколькими месяцами раньше. Там уже было много разных частей. Позже стали поговаривать, что нами готовится захват румынского города Плоешти — главной и единственной базы снабжения вермахта горючим. Лишив Германию горючего, Сталин рассчитывал взять ее «голыми руками». Случайно я оказался свидетелем того, как за три месяца до начала войны, недалеко от расположения нашей части появилось высочайшее начальство: Ворошилов, Буденный, Тимошенко и еще куча генералов. Рассматривали в бинокли румынскую территорию и что-то отмечали на карте и в планшетах. Было ясно, их интересовал не живописный пейзаж соседнего государства. Тогда мы не знали, что планировался удар по союзнику Гитлера и что наши кавалеристы-буденновцы готовились к лихим рейдам по чужой земле, которой мы вроде бы «не хотим ни пяди»...

Известно, что главным козырем наших историков против Германии является ссылка на план «Барбаросса». Но ведь и у нас имелись аналогичные планы. Например, оперативный план войны «ОП-40», разработанный еще осенью 1940 года, то есть раньше плана «Барбаросса». «ОП-40» предусматривал ведение боевых действий против Германии на ее территории («Скрытая правда войны 1941 года». Изд. «Русская книга», М., 1992). Еще более откровенно-агрессивен последний предвоенный мобилизационный план «МП-41», утвержденный в феврале 1941 года. Он предусматривал внезапное нападение на Германию... Об этом говорится в «Уроках и выводах», опубликованных Воениздатом для служебного пользования (Москва, 1992). Там же приводятся состав и численность Вооруженных Сил СССР, которые будут задействованы для осуществления этой «акции»: 303 дивизии, 37,8 тыс. танков, 22,2 тыс. боевых самолетов, 106 тыс. орудий и минометов.

Для более полного представления о соотношении сил и реальности угрозы для Германии со стороны СССР полезно сравнить эти цифры с составом вооружения вермахта к началу войны. Так, по данным, опубликованным в газете «Правда» 6 октября 1989 года в статье «Народная война», фашистская Германия и ее союзники вступили в войну против СССР, имея 181 дивизию, 2,3 тыс. танков и штурмовых орудий, 4,95 тыс. самолетов. После этого сравнения план «Барбаросса» покажется просто детским лепетом!

Что же касается операции «Гроза» — сталинского плана захвата сначала Европы, а потом и всего мира, то перед его масштабностью бледнеют даже самые агрессивные планы завоевателей всех времен!

Моя крамольная мысль о том, что не только Гитлер, но и Сталин виновен в развязывании войны, получала все больше подтверждений.

Имеются они и в книге маршала Жукова «Воспоминания и размышления»:

«В 1940 году принято решение о немедленной передислокации войск западных округов в новые районы западной территории...»

«В феврале 1941 года утвержден план создания в западных районах 190 новых аэродромов... В апреле 1941 года начинается формирование пяти воздушно-десантных корпусов».

Факт заблаговременной концентрации наших войск для удара по Германии в момент, когда ее войска находились на побережье Ла-Манша, подтверждается сведениями, опубликованными в уже упомянутой статье «Народная война»: «Заявление о неожиданности нападения врага, о внезапности начала войны было политическим маневром Сталина. В западных приграничных округах к началу войны находилось 170 дивизий. Они имели 9200 танков, 8450 самолетов. Фашистская Германия и ее союзники, как уже говорилось, к тому времени развернули против СССР 181 дивизию общей численностью 5,5 млн. человек, 2800 танков и штурмовых орудий, 4950 самолетов. За первые восемь дней войны численность Красной Армии была доведена почти до 10 миллионов человек»... “

Даже неспециалисту ясно, что за восемь дней невозможно вдвое увеличить вооруженные силы страны. Не иначе как был задействован готовый к бою второй эшелон наших войск. Это же относится и к огромному количеству самолетов, оказавшихся на границе. Для них нужно было заблаговременно построить аэродромы. Известно, что наибольшие потери понесла бомбардировочная авиация, сконцентрированная на новых, максимально приближенных к границе аэродромах. Размещенные на них самолеты также готовились только к наступлению, и не были защищены от нападения. Об обороне думать — не было приказано!

То, что Сталин, готовя удар, сконцентрировал на границе огромную мощь, в несколько раз превышающую мощь всего вермахта, а потом приказал привести армии в небоеспособное состояние и «не отвечать на провокации», подтверждается фактом уничтожения почти половины вооружения Красной Армии за несколько первых часов войны (это достоверный факт, подтвержденный обеими сторонами). Такую массу вооружения, особенно танков и самолетов, можно уничтожить за несколько часов только в случае, если эта масса сконцентрирована на ограниченном пространстве вблизи границы (а не рассредоточена по кругам) и находится в полуразобранном состоянии. Совершенно очевидно, что приказ о приведении армий в небоеспособное состояние был отвлекающим маневром и имел целью обмануть Гитлера, не спугнуть его, не отвлечь от намерения начать высадку войск на Британские острова, а тем временем снова привести свои войска в состояние полной боевой готовности и нанести удар в спину. Косвенным доказательством того, что Гитлер не собирался нападать на нас в 1941 году, является то обстоятельство, что накануне войны Германия передала нам два крейсера, помогла оснастить нашу зенитную артиллерию оптическими дальномерами фирмы «Цейс», позволяющими определить расстояние до цели и видеть ее в 48-кратном приближении! Она также пригласила наших военных специалистов ознакомиться с новейшей авиационной техникой и даже предложила купить образцы боевых самолетов и технологию их производства(!). Об этом официальном визите в Германию, состоявшемся в 1940 году, рассказал авиаконструктор, Герой Труда А. С. Яковлев в книге «Цель жизни». Интересно, к какой мере наказания приговорил бы наш военный трибунал или «тройка» того, кто раскрыл бы даже самый маленький оборонный секрет предполагаемому противнику?

Ответ один — к высшей мере!

Как бы ни гневались господа отставные полковники-лятуши, осечкины, синикчиянцы, сегодня ясно одно: история Великой Отечественной войны, созданная не без участия таких, как они, требует весьма серьезной корректировки.

Пора понять, что признание вины Сталина и его окружения в развязывании войны с Германией, не только не принижает значения подвига нашего народа, отстоявшего страну, а, наоборот, еще больше возвеличивает его стойкость, силу духа, мужество и преданность Родине. . ..

Сейчас, когда вскрыты многочисленные злодеяния Сталина и осознан неисчислимый урон, нанесенный сталинщиной нашей стране, не подлежит сомнению, что мы выстояли и победили не благодаря Сталину, а вопреки ему. Тем весомее подвиг и победа народа!

Но, воспевая и возвеличивая Победу и подвиги наших воинов, мы иногда, того не замечая, возвеличиваем и войну. Недаром назвали ее «Великой»! Фраза: «У войны не женское лицо», в своей сути — кощунственна. Война это страшное чудовище с оскалом смерти вместо лица. Великой ее мог назвать только тот, кто не побывал в ее когтях, не встречался с ней лицом к лицу. Возвеличивание войны порождает милитаристскую агрессивность, шапкозакидательскую браваду и тягу к конфликтам. Немало найдется «героев», особенно среди молодежи, не знающей ужасов войны, которые не прочь промаршировать победным маршем по чужим площадям, не думая о цене, которую приходится платить за победу. Впрочем, это у нас не в счет, «мы за ценой не постоим!»

Запомнились слова строевой песни, написанные поэтом в мирное предвоенное время:

Разя огнем, сверкая блеском стали,

Пойдут машины в яростный поход,

Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин,

И первый маршал в бой нас поведет!..

Мне больше по душе слова молодого московского поэта Николая Белоусова:

Прошли кровавые Бои

В гробах — Чужие и Свои.

Кому нужны Победы эти —

Без Нас Остались Наши Дети...

Добрые, мудрые слова!

 

51. О «Ледоколе» В. Суворова

Забегая вперед, скажу, что еще одним подтверждением вины Сталина в развязывании войны, явилась книга бывшего советского разведчика Виктора Суворова (Резуна) «Ледокол», вышедшая спустя полвека после начала войны. Эта истина открылась В. Суворову в результате глубокого анализа огромного количества фактов, взятых из открытых советских публикаций.

Меня к осмыслению этой истины судьба повела иными дорогами, вовлекшими в самое пекло событий, неопровержимо подтвердивших ее. В моем сознании, склонном к аналитике, эта истина начала формироваться тогда, когда Виктор Суворов еще не родился. Но открыть ее людям, опубликовав книгу на Западе, ему удалось раньше, чем мне, отказавшемуся от предложения остаться в Вене и упрятанному надолго в дебрях ГУЛАГа, как раз в тот момент, когда В. Суворов появился на свет. Мне, как участнику тех исторических событий, остается подтвердить почти все, о чем сказано в «Ледоколе», кое-что скорректировать и дополнить фактами, которые автору «Ледокола», видимо, не известны.

Прежде всего хочу ответить на вопрос: почему Гитлер начал войну против СССР без подготовки? (По мнению автора «Ледокола», этот вопрос «навсегда останется загадкой».) А причина в том, что наши войска, сконцентрированные вдоль всей границы и готовые первыми нанести удар на юго-западном направлении уже в мае 1941 года, были неожиданно, с целью усыпить бдительность Гитлера, временно приведены в небоеспособное состояние. И даже получили приказ: «На провокации не отвечать!» Гитлер, не сомневаясь, что это всего лишь отвлекающий маневр Сталина, решил воспользоваться моментом. Он не мог не понимать, что собранные на границе армии в короткий срок могут быть снова приведены в боевую готовность и первыми нанести сокрушающий удар. Времени на подготовку у него просто не оставалось.

Необходимо также уточнить дату начала переброски наших войск к германо-советской границе, поскольку это имеет принципиальное значение.

Дело в том, что наши войска начали концентрироваться на границе не в феврале 1941 года, как пишет автор «Ледокола», а уже в ноябре 1940-го! Мне довелось быть свидетелем и участником всего этого. Наш дивизион тогда находился вблизи западной границы. Концентрация войск на границе явилась прямой угрозой Германии со стороны СССР, силы которой находились тогда на побережье Ла-Манша, и СССР ничто не угрожало.

Разве это не было провокацией и нарушением пакта о дружбе и ненападении?

«Переброска немецких войск в Восточную Пруссию, Польшу и Румынию началась с конца января 1941 года, а наиболее массовые переброски на Восток — с 25 мая 1941 года» (Г. Жуков «Воспоминания и размышления»). Нетрудно догадаться, что это было ответной реакцией Германии на действия Сталина.

Вскоре после появления «Ледокола» на московских книжных прилавках, в газетах один за другим начали появляться критические отклики. «Известия» опубликовали статью, озаглавив ее: «Вторую мировую войну начал Сталин», с комментарием историка — генерала Д. Волкогонова под заголовком «Эту версию уже опровергла история». Сам заголовок комментария вызывает удивление. Подобных «исторических» опровержений было на нашем веку предостаточно. Вспомним, как усердно опровергалась причастность СССР к преступлению в Катынском лесу и многим другим преступлениям карательных органов по отношению не только к своему, но и к другим народам. Или военную агрессию по отношении Финляндии в 1939 году. С неменьшим усердием, уже в недавнем прошлом, опровергалось наличие наших ракет с ядерными зарядами на Кубе, нацеленных на США.

Многим сомнительным версиям, подкрепленным сфабрикованными документами, удалось втиснуться в архивные скрижали под статусом «исторических». Документы же, призванные отражать подлинно историческую правду, либо скрывают за «семью печатями», либо «причесывают» до неузнаваемости так, что от истины мало что остается, а то и вовсе уничтожают. Так, например, были скрыты подлинники секретного соглашения Сталина и Гитлера по Прибалтийским государствам. Несмотря на отсутствие подлинников даже профессиональным фальсификаторам не удалось опровергнуть этот факт (в конце концов документы были найдены!). Вызывает удивление и то, что Д. А. Волкогонов не нашел доказательств и тайного замысла Сталина напасть на Германию — их больше чем достаточно. Хотя следует принять во внимание, что Сталин всегда скрывал свои истинные замыслы даже от ближайших соратников. Чаще всего такие планы маскировались под «освободительные».

А разве уже упомянутые оперативный план «ОП-40» и мобилизационный план «МП-41» и операция «Гроза» не являются тому свидетельством?

Факт концентрации наших войск на границе, несмотря на заключенный с Германией пакт, скрывался особо тщательно. И не только скрывался, а даже официально опровергался (опровержение ТАСС в мае 1941 года)! Много позже, когда эта ложь была разоблачена (признания самого маршала Жукова и ряд других подтверждающих документов), стали утверждать, что это была ответная мера. Генерал-историк Д. А. Волкогонов долгое время вовсе обходил молчанием факт концентрации наших войск на границе уже к концу 1940 года! Нелепо прозвучало его заявление по телевидению о том, что «это было просто намерение Сталина попугать Гитлера(!). Ничего себе «блеф»: 170 наших элитных дивизий на границе и чуть ли не столько же на подходе, более чем тройное преимущество в танках и почти двойное в самолетах! И уж совсем оплошал генерал, упомянув о том, что «стремительное наступление немцев в первые дни войны не смог остановить даже второй эшелон наших войск». Помилуйте, о каком втором эшелоне могла идти речь, если Д. Волкогонов назвал все это блефом!

Обширные комментарии к «Ледоколу» поместила на своих страницах и «Независимая газета». Чтобы убедиться в их неуклюжести, приведу несколько выдержек: доктор исторических наук А. Лившиц из Тольятти считает, что книга «имеет целью разрушить национальное историческое самосознание народов России и СНГ»(!). Уважаемого доктора наук, видимо, не смущает, что это самосознание долгие годы отравлялось ложью. К чему это привело — говорить излишне. Он и ему подобные ученые-историки более пекутся о сохранении ими же созданного мифа.

Еще один знаток истории генерал-майор в отставке М. Солнышков, опровергая Суворова, ссылается на Фридриха Великого, продолжателем политики которого, как считает генерал, объявил себя Гитлер, призывавший вернуться к политике тевтонских рыцарей. Это, по мнению оппонента, подтверждается тезисом «дранг нах остен». Советую уважаемому генералу заглянуть в словарь: «дранг» означает «порыв, стремление, влечение, напор». Например, «дранг нах фрайхайт» переводится как «жажда свободы», а не как «завоевание». Кстати, канцлер Бисмарк, часто употреблявший это словосочетание, подразумевал дружеское стремление к России и предостерегал от войны с ней. Штурмуя позицию автора «Ледокола» под разными углами атаки, генерал в полемическом раже забивает гол в собственные ворота. Приведенная им цитата из высказываний маршала Жукова весьма убедительно подтверждает это: «Я, как начальник штаба, понимал, что переброска армий и переброска мобилизованных (?), не могут остаться в секрете от немцев, должны встревожить их и обострить обстановку. А раз так, то одновременно с проведением этих необходимых мероприятий нужно привести в боевую готовность войска приграничных округов». И они были приведены!..

Вряд ли требуется комментарий к откровению начальника Генерального штаба Вооруженных Сил страны, беспрекословно выполнявшего указания Сталина. Где же логика? Заканчивает комментарий генерал Солнышков словами: «Я очень сожалею, что Сталин не успел распорядиться о нанесении упреждающего удара» (!). Полагаю, в этом случае Америка и Англия не стали бы нашими союзниками, и неизвестно, к каким последствиям это могло бы привести.

Хотел бы еще напомнить генералу, что политика Фридриха Великого имеет много исторических аналогий: и очень далеких, и не очень. Стремление к расширению жизненного пространства, а иногда и просто захвату как можно большей территории, было свойственно не только тевтонским рыцарям, но и нашим царям, вождям, генсекам и даже некоторым не в меру прытким генералам. Достаточно взглянуть на географическую карту, чтобы оценить, кто больше преуспел в этом (в свое время и Аляску прихватили). Нарасширялись до того, что до сих пор управиться толком не можем. И все нам мало, на других киваем.

Столь же неуклюжими и аналитически беспомощными представляются мне не в меру пространные рассуждения военного эксперта С. Григорьева. Отдавая дань его профессиональной осведомленности в области военной техники, не могу не отметить непонимания сущности дискутируемой темы. Он не привел ни одного убедительного факта против аналитически обоснованных, аргументированных выводов В. Суворова об агрессивных намерениях Сталина и его причастности к развязыванию войны. Вместо этого эксперт сосредоточил свое внимание на технических неточностях автора «Ледокола» и «Дня-М» в оценке тогдашних типов танков и самолетов, их предназначения, конструктивных особенностей и истории создания. Он так же весьма пространно изложил свои «философские» сомнения: можно ли произведения Суворова считать научным исследованием? Стараясь продемонстрировать собственную эрудированность в авиационной технике, эксперт пытается убедить читателя, что «неуязвимые» стратегические бомбардировщики ТБ-7 (Пе-8) вовсе не являлись таковыми, что их бомбовая грузоподъемность значительно меньше, чем предполагалось, не пять, а всего две-три тонны при дальних рейдах, а стало быть, даже тысячи таких «неуязвимых» не смогли бы выполнить задуманное. Сделав этот, как ни странно, совершенно справедливый вывод, военный эксперт С. Григорьев, видимо, не понял, что сам льет воду на мельницу В. Суворова, подтверждая факт попытки создания армады таких бомбовозов! (Ну не получилось!) Зато очень впечатляюще выглядело в кинокартине «Глубокий рейд»: армада таких «неуязвимых» прямо-таки лихим кавалерийским наскоком, за один рейд разбомбила всю германскую военную промышленность!.. (По иронии судьбы, что-то подобное все же произошло у меня на глазах в январе 1943 года, когда свыше тысячи американских «летающих крепостей» за один рейд уничтожили центр германской военной промышленности в городе Эссене.) Весьма примечательно заявление С. Григорьева о том, что в начале 1940 года все силы харьковского КБ и завода, по приказу Сталина, были брошены на развитие танка А-32. Доработанный по личным указаниям Сталина, этот танк «вырос» в знаменитый Т-34 (а мы и не знали, что товарищ Сталин вкупе с товарищем Берией, нанесший немалый урон создателям военной техники и мозговому центру РККА, еще был и «специалистом по доработке танков»). «Отсюда следует (цитирую Григорьева), что СССР к агрессивной войне не готовился». Весьма своеобразная логика!

Здесь необходимо уточнение: производство колесно-гуссьич-ных танков БТ (быстроходных танков) было прекращено в связи с обнаружившейся непригодностью к скоростному передвижению по автострадам на колесном ходу. Это стало очевидным во время похода в Северную Буковину и Бессарабию в начале лета 1940 года. При увеличении скорости танки становились плохо управляемыми. Мне, участнику похода, довелось видеть десятки этих танков, лежащих на боку в придорожных кюветах вдоль автострад.

С. Григорьев считает произведения В. Суворова «интеллектуальными упражнениями», не относящимися к научным исследованиям, поскольку в них нет, по его мнению, аргументов «за» и «против» выдвигаемых гипотез. А раз так, то для них есть другое название: «пропаганда». Мысль верная, но опять «гол в свои ворота». Именно автор «Ледокола» и «Дня-М» свои исследования провел на основе анализа и сопоставления огромного количества фактов «за» и «против». Чего не скажешь о его оппонентах, в том числе и о С. Григорьеве, чьи научно-философские утверждения очень напоминают марксистско-ленинские компиляции, не имеющие отношения к истинной науке.

Опровергатели В. Суворова слишком часто оперируют пропагандистскими лозунгами и догмами и не прочь сделать незаметный верноподданический реверанс в адрес генералиссимуса.

Еще один опровергатель В. Суворова, бывший кадровый разведчик, один из составителей сборника «Секреты Гитлера на столе у Сталина», В. Л. Пещерский, в своем интервью газете «Труд» (10.08.95) заявил, что Гитлер подписал директиву № 21, известную как план «Барбаросса» — 18 декабря 1939 года, тогда как это произошло ровно на год позже — 18.12.1940 года (подтверждение этому можно найти в любом справочнике).

Разница в один год все переставляет с ног на голову. Тогда получается, что и передвижение наших войск к границе с ноября 1940 года, и оперативный план «ОП-40», и начало мобилизации — все было ответной мерой Сталина на действия Гитлера, в то время как в действительности все было наоборот. Что это — неточность, забывчивость бывшего разведчика или очередная фальсификация с целью выгораживания Сталина?

Смехотворные доводы выдвинул не кто-нибудь, а научный сотрудник Военной академии им. Дзержинского капитан Михаил Иванович Павлушенко. Подтверждением миролюбия Сталина и его верности договору является, по словам Михаила Ивановича, тот факт, что СССР раньше, чем Германия, начал создавать полки АЗ (аэростатов заграждения). «Агрессор не стал бы заниматься такой техникой! — глубокомысленно заявляет научный сотрудник и тут же сам себе ставит подножку: — Особенно интенсивная работа по АЗ началась в Германии, когда Советская Армия подошла к границам третьего рейха»(!). Это еще не все.

Оказывается, капитану подвластны и экономические знания. «Помимо всего прочего этот вид техники и его рабочие места помогут сами наладить экономику». Так чего же мы ждем? Дружными рядами вперед на изготовление аэростатов заграждения!.. Боже, кого и чему учат в наших военных академиях? И этот «научный деятель» считает, что своими доводами «вывел на чистую воду обыкновенного плута В. Резуна»?

Жаль, что в компании подобных опровергателей В. Суворова оказался видный ученый — академик, профессор (фамилию не называю из уважения к учености). Так вот профессор, рассерженный на В. Суворова-Резуна за ответную критику в свой адрес, обрушил на автора «Ледокола» поток обвинений во лжи и в манипуляциях. Не вдаваясь в суть оценок В. Суворовым умственных способностей командования Красной Армии и ее Генерального штаба, руководства Института военной истории и других второстепенных тем, я пытался в довольно пространной газетной статье найти веские опровергательные доводы в главном вопросе: виновен ли Сталин в развязывании войны с Германией? Однако помимо голословных бездоказательных утверждений и неубедительных ссылок — ничего нового, что мы уже слышали, я не обнаружил. Судите сами (цитирую профессорский текст): «Сталин сокрушать Европу ни в 1941-м, ни в 1942 году не собирался. Никаких фактов, подтверждающих это нет». Относительно 1942 года полностью согласен с профессором. Тогда Сталину было не до того (особенно после разгрома под Харьковом). Как говорится: не до жиру, быть бы живу. А вот в отношении прочих лет, начиная с 1917 года и первой сталинской пятилетки, основная цель коммунистов — всемирная пролетарская революция — с повестки дня не снималась и медленно, скачкообразно все же осуществлялась с помощью силового давления, ультиматумов, подкупов и подрывной деятельности огромной армии хорошо оплачиваемых агентов. В книгах В. Суворова действительно нет ссылок на секретные документы. Он пользовался только доступными ему, открытыми советскими публикациями. (В своей книге я восполнил этот пробел, приведя ссылки на рассекреченные теперь документы.)

И еще пример: «Можно ли, — спрашивает профессор, — упрекать Сталина в том, что он привел Гитлера к власти, если он еще в конце 1931 года открыто (!) говорил немцам, к какому гибельному пути ведут их национал-социалисты?» (Профессор имел в виду так называемое «интервью» Сталина немецкому писателю Эмилю Людвигу, опубликованное в апреле 1932 года в журнале «Большевик».) Я что-то не припомню случаев, чтобы Сталин открыто говорил, а «Большевик» публиковал правду. Известно, что Сталин всегда скрывал свои истинные намерения, даже от ближайших соратников. В данном случае это был обманный ход в сталинском духе. Немецкие социал-демократы, к началу 30-х годов были наиболее массовыми и серьезными противниками коммунистов. Сталин обезглавил их, открыв Гитлеру дорогу к власти. Теперь пришла пора начать подкоп и под Гитлера, чтобы незаметно подменив национал-социалистов коммунистами, с их помощью создать в стране революционную ситуацию. А дальше дело техники. Красная Армия всегда готова выполнить любое задание Партии и Правительства. Тем более, если надо «братьям восставшим помочь»!

Не об этой ли революционной ситуации в Европе, и в первую очередь в Германии, говорил комиссар Полторак выпускникам 1-го Киевского артиллерийского училища, прибывшим в начале июня 1941 года на западную границу, о чем поведал в своем письме бывший лейтенант-артиллерист В. Иванов из села Никольское Бобровского района Воронежской области (полный текст письма приведен выше). Не могу не повторить еще раз несколько строчек из его письма: «Вдоль всей западной границы сосредоточены наши войска, которые ждут революционной ситуации в Европе. Все они приведены в боевую готовность и по первому же сигналу двинутся вперед, через границу». Это не какой-то «причесанный» архивный документ, а слова живого свидетеля. Ссылаться же на слова Иосифа Виссарионовича — весьма опрометчиво. Летом 1939-го он говорил о Гитлере совсем другое.

Можно по-разному оценивать действия Сталина, считать грубым просчетом и провокацией концентрацию войск на границе. С другой стороны, именно эти его действия помешали Гитлеру осуществить его главную цель: добиться капитуляции Англии и забрать под свой протекторат огромные территории в Африке и Азии — бывшие колонии Франции и Англии с несметными богатствами и колоссальными людскими ресурсами.

В том, что Англия будет оккупирована за несколько дней, у военных специалистов сомнений не возникало. Ту же уверенность высказал начальник Главного разведуправления Красной Армии генерал Голиков в своем докладе правительству 20 марта 1941 года. При таком развитии событий Сталину ничего бы не оставалось, как поздравить союзника с полной и окончательной победой в соцсоревновании и... подать в отставку. Такая перспектива Сталина явно не устраивала. У него был свой хитро-задуманный план: дождаться, когда все силы вермахта займутся Англией, и нанести удар по базе снабжения вермахта горючим — Плоешти. Оставшаяся без горючего гитлеровская военная машина завязнет на Британских островах и не сможет вести войну на два фронта и будет вынуждена капитулировать. Для этого на границе уже собраны были крупные силы. Ожидали только приказа. Троекратное преимущество в танках и почти двойное в авиации обеспечило бы успех.

Оккупированные Германией, Франция, Чехословакия, Югославия, Бельгия и другие страны встречали бы нас, как освободителей, цветами, хлебом-солью... Главная цель советских коммунистов: ЕДИНАЯ СОВЕТСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА (по сталинскому образцу) — была так близка к осуществлению. Упустить такую возможность Сталин не мог. Он все тщательно рассчитал и подготовку начал заблаговременно. Автор «Ледокола» только подтвердил это весьма убедительными фактами. Непонятно, почему оппоненты Суворова так рьяно стараются опровергнуть его доводы? Ясно одно: концентрация наших войск на границе спасла Англию от оккупации, а нашу страну от превращения в рынок сбыта и сырьевой придаток. В своих расчетах Сталин недооценил Гитлера, возможно, он хотел, как лучше, а получилось, как всегда...

 

52. Партия реванша

Когда в 1992 году под напором гласности и реформ бывший КГБ все же вынужден был приподнять завесу секретности над своими архивами, представилась возможность и мне заглянуть в секретное «Личное дело» № 713.

В назначенный день я отправился в приемную КГБ (Кузнецкий мост, 22). В небольшом помещении на первом этаже (уже без портретов, но со столом) мне вручили две пухлые папки следственных протоколов. Предупредили: снимать копии запрещено. (Потом этот запрет отменили, и в 1995 году даже удалось получить ксерокопии.) А еще, согласно ранее поданному заявлению, выдали справку для райсобеса о дате моего ареста. В ней помимо даты (26.11.1947 г.) перечислялись все мои «преступления»: и измена родине, и побег из ссылки, и нелегальное проживание по подложным документам — хотя необоснованность и вздорность всех обвинений уже была вскрыта проверкой и подтверждена документами, послужившими основанием для полной реабилитации. Втолковать сотруднику приемной, что такое содержание справки по меньшей мере некорректно, мне не удалось. Он упрямо повторял: «У нас так положено... Мы всем реабилитированным выдаем точно такие справки!»... Было ясно, что его ведомство все еще ориентировалось на прежние установки и приемы. Выходило, что все их ухищрения были направлены на то, чтобы и указание правительства выполнить, и сохранить устоявшуюся систему запугивания. Зачем?

А на всякий случай. Глядишь, все еще раз перевернется — и эта галиматья пригодится снова!..

Я понял, что здесь ничего никому доказать нельзя, — пустая трата времени. А еще понял: все эти грифы «секретно» и «сов. секретно» в большинстве случаев нужны для того, чтобы скрыть протокольную ложь и фальсификацию, а иногда и откровенную тупость.

По этому поводу среди заключенных даже ходил анекдот: «У вновь прибывшего спрашивают: за что попал? Ответ: за разглашение государственной тайны. Сказал, что член политбюро... (называлась фамилия) — дурак».

Имея отношение к технике, мне нередко приходилось убеждаться, что завесой секретности окружались не только военные секреты и действительно талантливые разработки и научные открытия, но чаще техническая отсталость, просчеты, негодные, ошибочные решения, провалы и даже серьезные аварии и катастрофы. Скрывалось это не столько от шпионов, сколько от своего народа: не дай Бог узнают правду!

Просматривая содержимое папок, еще раз убеждался, что для Абакумова я был опасным свидетелем фальсификаций, проделок его ведомства, а потому подлежал ликвидации...

Обнаружил я в своем «Личном деле» и другие любопытные документы. Вот, например, справка под номером 52 от 6.10.47:

«Дана настоящая Витману Борису Владимировичу в том, что он действительно работал в Половинковском горисполкоме... с 18.04.46 по 6.10.47. Уволен по распоряжению Половинковской комендатуры». Подписана председателем горисполкома Лазутиным. А в справке о моей реабилитации указано: «без определенных занятий», это значило, что денежная компенсация как «нигде не работавшему» мне не положена.

Узнал я, что областное архитектурное начальство хлопотало о переводе меня на должность архитектора в Молотовский обл-проект (№ 0-Зк от 7.09.46 лист дела № 406), а начальник отдела главного архитектора города Молотова просил откомандировать меня в их распоряжение (лист 407). Имелось в деле и заявление моего непосредственного шефа, начальника ОблГАСК — Ваганова, с просьбой о разрешении моей поездки к родителям в Москву на время отпуска с 20.1 по 5.02.47 (просьба осталась без удовлетворения). Для подобных ходатайств тогда требовалась смелость... Ни одно из них не было удовлетворено.

Легкое недоумение вызвала у меня справка на листе 395 от 21.02.48 (тоже с грифом «сов. секретно»), подписанная врачом Лефортовской тюрьмы: «При освидетельствовании состояния здоровья заключенного Витмана Б. В. имеется порок сердца. Годен к легкому труду» (а я и не знал, что у меня порок сердца: при призыве в Красную Армию о пороке сердца не упоминалось). Вопреки диагнозу и рекомендации тюремного врача меня загнали в Норильск, в шахту, где долго не выдерживали даже заключенные с крепким здоровьем.

Тюремная медицина осматривала меня дважды: один раз, чтобы убедиться в наличии фронтовых ранений, другой — видимо, для того чтобы установить нахожусь ли я в здравом рассудке и почему на меня не действует пытка лишением сна...

Возвращая архивные папки, я снова заговорил о содержании справки, выданной мне для райсобеса. Надеялся, что непосредственное знакомство с грязной «кухней» и рецептами фабрикации липовых дел этого ведомства в эпоху Ежова—Берии, должно было отрезвить сознание работников архива. Но, видимо, слишком глубокой и въедливой была парализующая интеллект зомбирующая гебистская «радиация». К нашему разговору присоединился еще один сотрудник архива. Теперь оба усердно убеждали меня в непогрешимости принципов своего ведомства и абсолютной законности своих действий.

«Если вас не устраивает содержание справки, можете обратиться к нашему руководству, только ведь оно скажет вам то же самое» — «успокаивали» они меня в два голоса...

Весь пройденный путь, весь мой жизненный опыт подтверждали, что даже поверженный лубянский монстр, так же как и замурованный и похороненный чернобыльский реактор, еще долго будет распространять вокруг себя губительное «излучение»... Носителей вредных «изотопов» за годы советской власти накопилось у нас предостаточно. Мало того, что сами отравлены, еще стараются как можно больше других отравить. Их можно назвать партией реванша. Она нигде не зарегистрирована и официально нигде не значится, но может не только существовать, но и разрастаться, как раковая опухоль. Она будет стремиться к объединению устраненной от власти и дармовой кормушки руководящей верхушки партийных и силовых структур с чиновничьей мафией, среди которой немало уголовников, взяточников и казнокрадов. Словом, тех, кто в действительности всегда был ничем, но официально стал всем! Их объединяет общая цель: неограниченная власть... Власть в регионе, стране, а в перспективе и в мире.

Им все равно, под какими знаменами идти к этой цели: под красными, с серпом и молотом, или свастикой, а можно и под черными с черепом и костями. Отдельные подразделения партии могут маскироваться под разными благопристойными обличьями: либералов, патриотов, друзей народа...

Они создают свои или внедряются в различные движения, секты, акционерные общества, союзы, коммерческие структуры... Задача одна: не допускать стабильности, препятствовать всякому улучшению, разлагать общество, подогревать недовольство, разжигать национальную вражду, сеять панику... Их главный принцип: чем хуже, тем лучше!

Сейчас они организуют митинги, произносят речи перед легковерными, не привыкшими или не желающими мыслить. Призывают обратно в «светлое будущее», подбивают на забастовки, саботаж, организуют и финансируют диверсии и заказные убийства, поощряют рэкет, препятствуют правосудию и борьбе с преступностью... Они рвутся к власти, финансируют выборы, пользуются депутатским иммунитетом, уходя от ответственности за совершенные преступления. Прорываются на радио и телевидение...

Вот и моего незваного гостя Сашу из контрразведки, посетившего меня в 1991 году по поручению тогдашнего шефа КГБ, я недавно увидел на телеэкране. И не в рубрике «Их разыскивает милиция», а в роли... защитника невинно пострадавших от гебистского террора!!! Вот это сальто-мортале! А я-то наивно полагал, что он теперь в безработных ходит, с хлеба на воду перебивается...

Образованный большевиками Советский Союз можно сравнить с кораблем, на котором в результате Октябрьской революции у руля оказалась партия большевиков («партия — наш рулевой). Не имея навыка судовождения, не зная лоции, этот рулевой пообещал привести корабль к островам счастья и светлого будущего! Но вместо обещанного, привел к мрачным островам архипелага ГУЛАГ. И к ужасной, опустошительной Отечественной войне, унесшей миллионы жизней!

Оценивая сегодня более чем семидесятилетний путь, пройденный «кораблем» к «заветной цели», можно подвести некоторый общий итог.

Прежде всего, и это теперь уже всем ясно, ошибочным оказался сам курс, приведший в никуда... Попытка установления всеобщего равенства привела к уравниловке и обезличке... Принцип — «каждому по потребностям» (такой же абсурд, как и всеобщее равенство) был доступен только партийной элите... Не лучшие всходы дала и национальная политика, проводимая Великим Кормчим (он же отец всех народов)... «Союз нерушимый республик свободных...» — держался до тех пор, пока «свободные» республики были на привязи и думать не смели о выходе из «союза нерушимого»... Но как только на горизонте замаячила свобода — Союз в одночасье распался... И не надо искать виновных. Распад СССР был закономерен и неизбежен. Рано или поздно это все равно бы произошло как результат ошибочного курса. Все дело только во времени...

Пустыми лозунгами оказались словосочетания: «Вся власть Советам!»; «Народ и партия — едины!»; «Советы депутатов трудящихся» и тому подобное... В действительности власть никогда с народом не советовалась. Да и единого мнения у народа не было и быть не могло... Народ всегда многолик (сколько людей, столько и мнений)... Под большим сомнением оказалась правомерность деления народа на «классы» (рабочих, крестьян, пролетариев, капиталистов...) — породившее классовую ненависть. Ошибочность и порочность курса, основанного на коммунистической идеологии, подтвердилась на примерах других государств, последовавших тем же курсом (Куба, Камбоджа, ГДР, Чехословакия, Польша...), с той только разницей, что народы многих из тех стран поняли это гораздо быстрее нас и понесли, соответственно, меньший урон как в экономической, так и в духовной сфере. Большинство из них сумели выйти из тупика, в который, как показала жизнь, неизбежно вела советская, так называемая «социалистическая» система. В нашей стране в результате длительного воздействия этой системы (более семидесяти лет) наибольший урон был нанесен духовности и нравственным устоям народа.

Значительный ущерб духовная сфера понесла в результате отрешения людей от Бога, религии и церкви. В том, что это произошло при молчаливом безразличии масс (сопротивлялись немногие), в какой-то степени виновата сама церковь, а точнее, часть церковнослужителей, еще задолго до большевистского переворота скомпрометировавших себя неблаговидными поступками, отнюдь не праведным образом жизни, нередко аморальным поведением, склонностью к стяжательству, предпочтению личных интересов в ущерб благу паствы. Недаром в народе наряду с уважительным обращением «батюшка», «святой отец» появилось слово «поп», хотя и того же значения (от греческого «pappas»), но приобретшее в обиходе некоторый неуважительный оттенок. Не случайно получили распространение анекдоты, прибаутки, сказки, высмеивающие корысть, жадность, чревоугодие попов. Постепенно слово «поп», «попик» становилось насмешливо-презрительным, а иногда и просто бранным. Вместо весьма результативного миссионерства, как это было, например, в Австралии, где священнослужители способствовали превращению страны сосланных туда бывших преступников, в страну вполне добропорядочных людей, российские церковнослужители засели в своих церквах и храмах, как в осажденных крепостях, и не торопятся идти к народу, предпочитая приобщать к Вере и без того преданных ей богомольных старушек.

 

53. Заполярная ностальгия

Годы заключения, проведенные в норильских лагерях, остались в прошлом. Но и теперь во сне, правда значительно реже, чем в первые годы после освобождения, я снова оказываюсь в Норильске. Прямо какая-то заполярная ностальгия. И не только во сне. Хотелось взглянуть на Норильск теперь...

И вот желание исполнилось — я снова в Норильске! Прибыл сюда не в трюме баржи, как заключенный, 41 год назад, а свободным гражданином. Прилетел на презентацию своей книги по приглашению Норильского горно-металлургического комбината. Руководители московского представительства комбината Поле-щук Владимир Иванович и Механик Владимир Петрович не только помогли выкупить часть тиража у казанского издательства «ЭЛКО», о чем я уже упоминал, но и субсидировали мое посещение Норильска (выходит, я не зря трудился за лагерную пайку в угольной шахте).

Сам город и в ту пору был красив, ведь создавали его талантливые, в основном опальные, люди. Недаром Норильск считается некоронованной столицей Заполярья. Нынче город разросся вширь и ввысь. Несмотря на обилие автомашин, водители пропускают пешеходов, переходящих проезжую часть. Достаточно поднять руку, и любой автомобиль, частный или служебный, доставит вас в любую часть города. Тариф единый, независимо от расстояния.

Поражает обилие товаров, хотя снабжение в течение более полугола только по воздуху. Множество магазинов с красиво оформленными витринами, торговые палатки, ларьки. Большинство торгуют круглосуточно (зимой дня не бывает). Цены, правда, раза в полтора выше московских. На прилавках разноцветье овощей и фруктов: ананасы, бананы, виноград, яблоки (и это в декабре, при морозе под сорок градусов!). Вспомнилось, как еще в начале пятидесятых годов мне довелось наблюдать, как домашний, совсем не голодный кот с жадностью грыз случайно оброненную сырую картофелину, придерживая ее обеими лапами и урча от удовольствия. Заодно уж и о норильских собаках: они здесь добрее московских. Люди, кстати, тоже. И те, и другие смотрят на тебя приветливо и очень дружелюбно. Много поразительно умных детских глаз. (Все остальное закрыто мехом, шарфами, башлыками.) В городе спокойно. Даже в ночные часы можно, не рискуя, отправиться в любую часть города. В телохранителях здесь пока не нуждаются: бандиты и грабители, видимо, предпочитают более мягкий климат...

В мое время уголовники здесь пользовались привилегиями как «социально близкие». Им выдавали пропуска на бесконвойное хождение, и они свободно разгуливали по городу, воровали, грабили, убивали. У них были покровители в спецкомендатуре и среди гулаговского начальства, с которыми они делились добычей. Иногда и спецкомендатура не брезговала грабежом: вспомним ранее описанный случай, когда оперативник, сам подрабатывавший грабежом, перепутал паспорта: свой отдал ограбленной им женщине, а ее оставил себе... В ту пору дня не проходило без ограбления или убийства...

Все это ушло, как только Норильск перестал быть одним из главных «островов» архипелага ГУЛАГ. Да и сама гулаговская система в конце пятидесятых уже дышала на ладан: ликвидировались зоны, уголовников увозили «на материк» или выпускали по амнистии (вспомним «Холодное лето 53-го»). Большая часть их разъехалась по городам с более благоприятным климатом. В результате Норильск как бы очистился от шлака. Теперь его население составляли адаптировавшиеся здесь бывшие политзаключенные, оставленные на поселение после отбытия срока, и те, кто рискнул приехать сюда добровольно, сумел найти себя и работу по душе.

Исключительно теплую и даже незаслуженно почетную, по I моему мнению, встречу оказали мне норильчане, среди которых прежде всего хочется назвать журналиста и замечательного поэта — Валерия Кравца, сотрудников Норильского радио и телевидения Юрия Гладыша, Татьяну Пислегину, Юрия Новоженова, Сергея Варламова и многих других. Огромная признательность и всем сотрудникам Музея истории освоения и развития норильского промышленного района, особенно заместителю директора музея Валентине Вачаевой и заведующей отделом Светлане Эбеджанс: это они взяли на себя значительную часть забот по организации встреч с общественностью, студентами, школьниками.

К сожалению, мои надежды встретить кого-либо из прежних друзей и знакомых не сбылись. Слишком много лет прошло. Одни сразу же уехали после реабилитации, другие ушли из жизни...

Не обошли своим вниманием меня и средства массовой информации: печать, радио, телевидение. В связи с обширной программой встреч и посещений даже за пределами города, например, в Талнахе и Оганере, журналисты находили меня и в вечерние часы в гостинице. В результате одного из таких вечерних интервью появился в газете «Заполярная правда» очерк Т. Пислегиной «Рецепт молодости шпиона, которому изменила Родина». Вот некоторые выдержки из него:

«Он стоял на видном месте, отвечая под прицелом видеокамеры на вопросы. Когда коллеги отсняли сюжет, я подошла ближе и увидела, что Борис Владимирович Витман из тех людей, чью аристократическую породу видать с ходу. Волнистые волосы, стройная, сухощавая фигура — мужчина вне возраста. На мою фразу: “Норильское радио, когда будем вас брать для записи на диктофон?..”, — Борис Владимирович сказал с улыбкой: “Значит, вы на разведку к бывшему разведчику”...

С мгновенно вспыхнувшей симпатией я окрестила про себя Бориса Владимировича Витмана вечным мэном — и сразу отнесла его к редкой группе мужчин (знаю эту когорту на примере своего папы), которые с возрастом набирают очки, внешне становясь только импозантнее...

Вечером того же дня мы встретились в гостинице “Норильск” — и смогли обстоятельно потолковать. Двух диктофонних кассет не хватило...

Первой не выдержала я, хотя и моложе на сорок лет. Было уже за полночь. Витман лукаво улыбнулся, провожая меня. Выглядел он как огурчик, тогда как я была похожа на сонную муху...

Не думала не гадала, что смогу увидеть во плоти свою мечту о красивом по Чехову человеке — и при этом обнаружить само олицетворение молодости в облике мужчины, родившегося 19 июля 1920 года. Вот уж воистину: вторая молодость приходит — и уже не покидает того, кого уныние, раздражение, озлобление дома не застают».

Статьи в газетах и радиопередачи продолжались и после моего отъезда (газеты и тексты радиопередач мне присылали почтой в Москву).

Запомнилась встреча с коллективом редакции «Заполярная правда*. Один из журналистов прилично знал немецкий язык, и встреча началась с нашего диалога на немецком под одобрительные аплодисменты присутствующих. Было задано много разных вопросов, состоялся обмен мнениями по самым животрепещущим темам, из прошлого и настоящего. Для меня это была весьма полезная интеллектуальная тренировка.

На одной из встреч с общественностью даже было высказано предложение назвать одну из улиц города моим именем.

Расставание с Норильском, почти так же, как и 41 год назад, было припорошено легкой грустью, словно первой осенней полярной пургой, не успевшей еще набрать полную силу. Встреча с прошлым хотя и воскресила в памяти картины ужасной гулаговской действительности, но, видно, так уж устроена человеческая память, что все плохое забывается, а точнее, стирается острота тогдашнего восприятия, и все, что происходило в молодости, вспоминается чуть ли не в розовом свете. Может быть, поэтому убогая или исковерканная в прошлом жизнь кажется по прошествии многих лет вполне сносной, а некоторым даже радо-сгной и счастливой...

Не встретив в Норильске никого из прежних друзей, я обрел много новых. Общение с ними по возвращении в Москву продолжалось в письмах:

«22 апреля 96 г. У нас по-прежнему зима, хотя иногда пахнет весной... А весны в Норильске, если вы помните, практически не бывает... Привет вам от всех ваших норильских знакомых, мы часто вспоминаем вас добрым словом, уверены в новых встречах... Ира Серебрякова, которой я подарила вашу книгу, сказала, что если бы она не была знакома с вами лично, так не поверила бы, что ваша книга мемуарная, а не роман».

«Юрий Николаевич Новоженов из объединения «Публицистика» Гостелерадио компании «Норильск» сказал, что уже не раз перечел вашу книгу, и не перестает вами восхищаться. Гладыш Ю. Л. тоже вернулся под большим впечатлением от общения с вами в Москве».

«Очарована вашим автопортретом, который вы передали нашему музею. Вам удалось передать вашу суть. Вы — тот сплав ума и сердечности, о котором я мечтала когда-то влюбившись в образ капитана Грея из «Алых парусов». Такое счастье встречать свои мечты тогда, когда уже не чаешь встречи!..»

«Какой добрый талисман ваша книга — без нее уже не могу. Она неотъемлемый элемент моего интерьера, самый мощный сгусток добра и тепла. Вы ходячий пример того, как можно было выжить, не уронив своего достоинства, не переступив порог порока в самых немыслимых ситуациях. Вы Карнеги в реалиях коммунистического свинства»...

Я сохранил эти письма. Они прозвучали для меня чудесной мелодией, воскресившей реальное ощущение далекой молодости. В них — награда за то, что мне довелось пережить в жизни, и поддержка уверенности, что я не напрасно написал эту книгу.

 

54. Снова Вена!

С Карлом Соколом я продолжал поддерживать связь, в основном телефонную, через ORF — московское отделение Австрийского радио и телевидения. В нашей печати и по радио рассказывал правду об операции по освобождению Вены и о роли в ней австрийского движения Сопротивления и его легендарного руководителя — Карла Сокола.

В восстановлении истины о Венской операции помогла моя вышедшая в 1993 году в свет книга «Шпион, которому изменила Родина» и ранее опубликованный совместный очерк австрийской журналистки Евы Таубер и корреспондента «Московских новостей» Геннадия Жаворонкова под названием «Он был повешен...»Правдой о Венской операции заинтересовались в Центральном музее Великой Отечественной войны. Через меня был установлен контакт с документальным архивом австрийского Сопротивления в Вене и непосредственно с Карлом Соколом. В результате были собраны документальные подтверждения вклада австрийского движения Сопротивления и лично Сокола в победу над фашизмом.

Однако для того чтобы фотография Сокола и его план освобождения Вены, преданный советскому командованию, появились на стенде в Центральном музее Великой Отечественной войны, потребовалось преодолеть немало бюрократических препятствий со стороны некоторых отставных полковников в многочисленных административных кабинетах музея.

Теперь, когда имелись все основания для окончательного восстановления справедливости, должно было последовать правительственное решение о награждении Карла Сокола высокой российской наградой.

Чтобы награда застала героя еще при жизни (а не после смерти, как это у нас, к сожалению, нередко бывает), я обратился с письмом к нашему Президенту, приложив статью в газете «Аргументы и факты» о подвиге Сокола и мою книгу «Шпион, которому изменила Родина». Вскоре пришел ответ из канцелярии Президента. В нем сообщалось, что мое обращение направлено в Федеральную службу безопасности — ФСБ. Это меня удивило: не думал, что вопрос о награждении решает ФСБ... Через какое-то время телефонный звонок: вежливый сотрудник этой службы просил не беспокоиться, они ищут...(?)

На мой вопрос: Что они собираются найти? — сотрудник ответил:

— Ну как же, вот на вас у нас данные имеются, должны быть и на Сокола... (Хотелось спросить — а на остальных жителей Вены у вас тоже есть данные.)

То, что на меня имеется обширное досье, — это понятно: для КГБ я осужденный изменник Родины. А то, что мое осуждение признано необоснованным и все обвинения сняты, — это для них ничего не значит. Но какое отношение к КГБ имеет Сокол, гражданин Австрии, признанный герой австрийского Сопротивления, приговоренный нацистами к смертной казни, почетный гражданин Вены, награжденный высокой наградой своего государства?.. Это мне было непонятно.

Если по справедливости, то Сокола следовало наградить еще тогда, в 1945-м. Этого не произошло из-за козней смершевцев, присвоивших себе чужие заслуги и пытавшихся убрать Сокола, свидетеля их фальсификаций. Впрочем, военный комендант Вены, генерал Благодатов, сразу же после освобождения города наградил Сокола радиоприемником, за немалый вклад в нашу Победу. СМЕРШ — наградил его сырым подвалом и лагерем для военнопленных...

Теперь вопрос о награждении Сокола решался ФСБ, преемником КГБ.

Время шло. Сменялись сотрудники, занимавшиеся «делом Сокола». Уходили из жизни ветераны второй мировой, участники Венской операции. Да и сам я что-то задержался...

В конце февраля 1996 года мне позвонили из Австрийского посольства: на мое имя поступило приглашение бургомистра Вены на чествование Карла Сокола в связи с вручением ему 7 марта высокой правительственной награды. Одновременно сообщили, что генеральный консул, г-н Фрайзитцер, хотел бы лично познакомиться с автором книги «Шпион, которому изменила Родина», при посещении посольства для оформления визы.

До 7 марта оставалось всего ничего. Не теряя времени, я отправился в Староконюшенный переулок.

Г-н Фрайзитцер, человек лет пятидесяти, плотного телосложения, с густой седеющей шевелюрой, встретил меня в приемной и проводил в свой кабинет. Я приготовился к беседе на немецком (который уже стал забывать), но оказалось, что генеральный консул свободно говорит по-русски (сказал, что мою книгу читал без переводчика). Уже в начале беседы он распорядился об оформлении визы, а к концу визита она была готова (всего за каких-нибудь полчаса!). Консул одобрил мое обращение к российскому Президенту о награждении Сокола и пожелал доброго пути. Транспортные заботы взяло на себя московское отделение Австрийского радио и телевидения в лице любезной фрау Сюзанны Шоль, вручившей мне билет на самолет.

В надежде получить хоть какой-либо результат, касающийся Сокола, я позвонил в ФСБ. Сказал о приглашении в Вену и что было бы самое время прибыть туда с приятной вестью. Ответ был все тот же: «пока ничего не нашли...» Снова попытался убедить их, что никакого «дела Сокола» нет и быть не может, что Сокол — признанный всеми герой Сопротивления, сохранивший Вену и приблизивший конец войны. Но все было тщетно. Служба безопасности стояла на своем...

Самолет прибыл в Вену вечером. Встретил меня Карл на своей машине. Последний раз мы виделись с ним лет десять назад, когда он прилетал в Москву в связи с совместной работой над фильмом «Вена в огне».

Мы ехали по когда-то знакомым мне улицам по-прежнему прекрасной вечерней Вены, которую я покинул более полувека назад. Карл сам управлял автомобилем. В свои восемьдесят лет он даже не пользовался очками! Когда-то по этим улицам я водил старенький «фиат» транспортной фирмы Рихарда Шольца...

Меня поместили в двухкомнатную квартиру для приезжих в Российском культурном центре на Брамсплатц. Из Москвы я захватил бутылку русской водки. Посидели, вспомнили прошлое. Еще раз поудивлялись, как это нам удалось уцелеть?.. Помянули погибших и тех, кого уже нет.

Карл передал мне программу мероприятий. Привожу ее перевод:

2.03 — суббота                      Прибытие 16.45

3.03 — воскресенье               Свободный день в собственном распоряжении

4.03 — понедельник              10.00 — многочасовая прогулка на автомобиле с различными посещениями. Вечером — оперный театр: «Травиата»

5.03 — вторник                     10.45 — визит в Российское посольство к атташе по культуре, с Соколом

6.03 — среда                         19.00 — «Урания» — выступление перед общественностью

7.03 — четверг                       11.00 — Ратуша — присутствие при вручении награды Соколу

8.03 — пятница                      10.00 — посещение учреждений культуры и образования в сопровождении д-ра Роберта Штрайбеля, руководителя учреждений народного образования

9.03 — суббота                          Вылет в Москву

В воскресенье 3 марта прежде всего позвонил Рудольфу Краллю, с которым переписывался, но вот уже около полугода не получал писем. Услышал старческий женский голос: «Он умер еще зимой...»

Несколько раз набирал номер телефона Вальпурги, входившей в группу австрийского Сопротивления, руководимую Краллем, но ни в этот день, ни в следующие никто не отвечал. Пытался найти прежних друзей по фамилиям в телефонной справочной книге, но и здесь ничего не добившись, решил не терять времени и отправился в тот район города, где проживал когда-то на Вальрисштрассе. Дважды прошел всю улицу, но, не помня номер, зайти в дом, который вроде бы признал, не решился, будучи уверен, что квартирная хозяйка уже давно покоится на кладбище (ей уже тогда было под семьдесят). Не смог найти и пустырь на возвышенности, где весной 1945 года находилась женская артиллерийская батарея, которую так легко удалось вывести из строя. Отправиться на поиски места, где находилась вторая батарея, уже не хватило сил.

В понедельник, в 10.00, как значилось в программе, за мной заехал г-н Мартин Грюнбрег. Австриец, он несколько лет проработал в Советском Союзе и прекрасно знал русский язык (одно время даже состоял переводчиком при президенте страны). С ним мы посетили самые знаменитые творения австрийских зодчих. Величественные дворцы и памятники выглядели такими же ухоженными, как и тогда, в 43-м, когда я впервые увидел их. Потом мы отправились на окраину города, в район новой, довольно оригинальной застройки: фасады жилых домов, обращенные в сторону улицы, не имели окон, чтобы шум дороги не мешал жильцам. Затем по извилистому шоссе двинулись в гору и остановились у небольшого ресторанчика. Отсюда весь город был как на ладони. Ресторанчик, по словам Мартина, пользовался популярностью у венцев, и сам он был здесь нередким посетителем. Нас встретила и обслуживала сама хозяйка (очевидно она была заранее предупреждена о госте из Москвы). Обед начался с дегустации нескольких сортов вин собственного производства. Мне предложили выбрать то, которое понравилось.

Я не большой знаток вин. В шутку сказал, что не отказался бы и от русского «ерша»... После доходчивого перевода на немецкий это вызвало веселое оживление хозяйки и ее дочери — официантки.

Обед был очень обильным и вкусным (венцы любят плотно У вкусно поесть). Знаменитый венский шницель с трудом уместился на тарелке. Такой аппетитный, он запомнился еще с те> давних пор. Потом, уже на родине, в лагерях или в тюрьме, виделся во сне, а иногда даже наяву, как мираж в голодно? действительности...

После такой сытной трапезы я решил в этот день обойтись без ужина. Тем более что вечером меня ожидала духовная пища, Я с нетерпением ждал встречи с «Травиатой», одной из моих любимых опер, да еще в Венской государственной опере, возле которой я не раз поджидал мою знакомую — Лилю Колесову, солистку балета, чтобы проводить ее домой после спектакля или репетиции. А однажды даже пришлось поучаствовать статистом в короткой мизансцене.

Сегодня я вошел в театр не через служебный вход, как тогда, за кулисы, а через главный вход, с билетом в партер. Непередаваемая, ни с чем не сравнимая атмосфера храма музыки. Конечно, полный аншлаг. Великолепная музыка Верди. Прекрасные голоса и игра исполнителей. Особенно мне и, судя по бурным аплодисментам, всей публике понравился чудесный баритон Жермона.

За год до войны, во Львове, где я проходил службу в Красной Армии, по счастливой случайности оказался во львовском Большом театре, где впервые услышал «Травиату», да еще со знаменитой Евой Бандровска-Турской в главной роли. Вот такое совпадение!

Во вторник утром, согласно приглашению, вместе с Карлом мы отправились в Российское посольство, где предстали пред ясные очи атташе по культуре д-ра Елагина. Беседа была непродолжительной, непринужденной и дружественной. Наше посольство не осталось в стороне от участия в чествовании Сокола и даже позаботилось о моем размещении и оказало финансовую поддержку.

В среду в «Урании» состоялась моя встреча с общественностью Вены. Помогал мне поделиться воспоминаниями переводчик Мартин Грюнбрег. В своем выступлении наряду с прочим я сообщил и о том, что фотография Сокола и его план освобождения Вены экспонированы в Музее Отечественной войны в Москве, а также о моем ходатайстве к российскому Президенту о награждении Сокола высокой российской наградой, и о том, что в настоящее время вопрос рассматривается в Федеральной службе безопасности. Потом задавались вопросы, в том числе: чем наградило меня мое правительство по возвращении на Родину? И как повлияли разгром штаба Сокола эсэсовцами и срыв восстания на операцию по освобождению Вены? В отношении «награды» — упомянул о имеющихся у меня на сегодня 14 военных и гражданских государственных наградах. Не мог не упомянуть и о ссылке, и о заключении в заполярных норильских лагерях. Что касается моей оценки влияния разгрома штаба Сокола и срыва восстания, я высказал мнение, что это существенно не повлияло на успешное выполнение операции по освобождению и сохранению города. Успех операции был в значительной степени обеспечен действиями Сокола, переправившего через линию фронта советскому командованию оперативный план обороны Вены и свой план ее освобождения с проходом через созданные им бреши в обороне. Восстание, если бы оно состоялось, привело бы к разрушениям и многочисленным жертвам гражданского населения.

Встреча продолжалась часа два, не меньше. Уже в пятницу, 8 марта, через день после встречи, в газете «Зальнбургер Нахрихтен» появилась публикация Хельмута Шлиссельберга под заголовком названия моей книги на немецком языке: «Der Spion, den sein Vaterland verraten hat» и подзаголовком: «Boris Witman bezahlte fur seine Mitwirkung an der Befreung Wiens mit Lagerhaft — Wien-Besucn nach 51 Janren». («Борис Витман заплатил за свое участие в освобождении Вены лагерным заключением. Посещение Вены спустя 51 год»). Оперативность, достойная подражания!

Четверг, 7 марта — кульминационный день: чествование Карла Сокола и вручение ему почетнейшей государственной награды «Кольца чести».

Еще накануне я мысленно составил план своего выступления, но Карл сказал, что никаких приветственных речей не будет. Без четверти одиннадцать я вошел в зал заседаний сената в городской ратуше. Карл был уже там в окружении военных и штатских. Я не стал отвлекать его. Прошел в конец зала и сел в предпоследнем ряду. Зал начал постепенно заполняться приглашенными. Меня заметил Мартин (переводчик), подошел и сказал, что я «не там сел»... Он подвел меня к первому ряду, где на каждом кресле лежали карточки с фамилиями. Мартин показал на кресло в середине ряда. На карточке была моя фамилия...

С момента прибытия в Вену я везде встречал очень теплый прием и доброжелательное отношение, но такой чести, признаюсь, не ожидал...

Минуты за две до одиннадцати на еще не занятое справа от меня кресло села небольшого роста седовласая пожилая дама. Что-то подсказало мне, что это жена Карла... Вспомнил публикацию в австрийском журнале о Соколе и его книге. Эту страничку из журнала прислал мне в письме Карл лет пять назад. В ней был снимок молодого Карла в военной форме вместе с красивой молодой женщиной, его невестой. Конечно, годы внесли свою корректировку, но я узнал ее (Карл собирался сегодня представить меня своей супруге, но мы обошлись без его помощи и даже успели в оставшиеся до начала секунды выразить друг другу чувства взаимной дружеской симпатии).

Тем временем на трибуне появился д-р Михаэль Хойпль — бургомистр Вены. Он обратился к собравшимся с торжественной речью, в которой воздал должное заслугам Сокола в организации Сопротивления и его личному вкладу в спасение Вены от разрушения.

Затем он вручил Соколу награду — «Кольцо чести», золотое массивное кольцо с драгоценными камнями.

Сокол выступил с ответным словом. Он был сдержан и внешне спокоен — такой же, каким я узнал его в сорок пятом. Голос звучал ровно и уверенно, без лишних пауз, ненужных междометий и мычания, фразы четки и лаконичны. Ему мог бы позавидовать любой профессиональный докладчик. Я восхищался его самообладанием: столько силы, мужества и ясности ума было в этом восьмидесятилетием человеке, испытавшем опасности и невзгоды, приговоренном к смерти и едва не разделившем участь своих ближайших соратников — майора Бидермана, гауптмана Гута и обер-лейтенанта Рашке, повешенных нацистами за день до вступления в Вену советских частей.

Сокол прошел жесточайшие испытания и вышел из них с честью. «Аншлюс» 1938 года он воспринял как оккупацию Австрии нацистами и личную трагедию.

Молодой лейтенант решил оставить военную службу; задумался, стоит ли вообще жить?.. В отчаянии он уединился в горах и был близок к тому, чтобы уйти из жизни, но понял, что этим ничего не изменит и что его долг — борьба против нацистов.

«Если не я, то кто же?» — сказал он себе... Начал с того, что стал подбирать единомышленников из числа антинацистски настроенных военнослужащих. Вошел в контакт с руководителем заговора против Гитлера в Берлине — полковником Штауфенбергом, с которым был знаком раньше. Все было готово к свержению власти нацистов в Австрии и выходу ее из войны уже в 1944 году.

Неудавшееся покушение на Гитлера помешало осуществить план австрийских антифашистов.

Упомянул Сокол и о предательстве в своем штабе, привед шем к расправе над его ближайшими помощниками и к срыву намеченного восстания, и что несмотря на это основная задача операции «Радецкий» была выполнена: советскому командованию был передан и осуществлен план освобождения Вены. Был разминирован и сохранен мост через Дунай для прохода советских войск, а главное, удалось создать бреши в обороне, через которые прошли наступающие.

— К сожалению, — сказал Сокол, — из оставшихся в живых участников операции сегодня здесь только двое — я и мой русский друг, бывший солдат Красной Армии, военный разведчик Борис Витман. Сокол указал рукой в мою сторону. Раздались аплодисменты. Видя мое замешательство, супруга Сокола слегка подтолкнула меня, показав, что надо встать.

Потом аплодировали ей, когда Карл сказал, что сумел выстоять, потому что всегда ощущал поддержку жены.

Сразу после окончания выступления к Соколу стали подходить друзья и знакомые, чтобы поздравить его. Образовалась очередь. Я сначала поздравил его жену (она была рядом). Потом хотел стать в очередь, чтобы поздравить Карла, но те, кто был впереди, расступились, пропустив меня. Мы обнялись...

Потом был «а ля фуршет» с вином и бутербродами. Но подойти к столикам мне так и не пришлось; меня обступили, жали руку, протягивали визитные карточки, приглашали посетить руководимые ими музеи, библиотеки, архивы, учебные заведения, издательства. Подошел уже знакомый мне апаше российского посольства по культуре д-р Елагин вместе с поверенным делами замещающим посла. Я еще раз поблагодарил их за участие.

Утром следующего дня вместе с директором управления учебными заведениями Робертом Штрайбелем мы отправились сначала в документальный архив австрийского Сопротивления, а затем в Военно-исторический музей, где я смог познакомиться с документами, отражающими борьбу австрийцев за независимость. Затем поехали в издательство — обговорить условия издания моей книги на немецком языке.

На вечер я был приглашен Карлом и его супругой в ресторан а пока любовался дворцом Шоенбрунн и великолепной глорьетой, увиденной мной впервые в фильме «Большой вальс» в 1940 году. Завершил экскурс тем, что прошелся по Кертнерштрассе и просто постоял перед собором святого Стефана, не переставая удивляться искусству зодчих, создавших всемирно известный образец «каменно-кружевного» ваяния в строгой готике.

К 7 часам вечера подошел к ресторану и был удивлен, увидя очередь перед входом (ну прямо, как у нас в Москве!). Пристроился в конце, чуть было не спросил: «Кто последний?» Спустя несколько минут, в дверях появился обер-кельнер. Я назвал фамилию Карла и свою. Этого оказалось достаточно. Обер-кельнер рассыпался в любезностях, сказал, что для них большая честь видеть у себя знаменитого гостя из Москвы (ни фига себе, загнул!)... Меня проводили в зал, где за столиком уже ждали Карл с супругой. За ужином и доброй беседой время бежало слишком быстро, а тем для воспоминаний было столько, что не хватило бы и нескольких вечеров. Вспомнили, как уже после освобождения Вены, в Бадене, я учил Карла русскому языку, а он меня — английскому.

Не совсем обычная для меня атмосфера вечернею ресторана воскресила в памяти эпизод из прошлого, чуть не ставший трагическим, когда, находясь в ресторане с Элизабет Кеслер, я едва не выдал себя и чудом избежал ареста. Вспомнил и встречи в ресторане с агентами службы безопасности, пытавшимися подпоить меня, под видом друзей-студентов... А однажды, тоже в ресторане, после неудавшегося покушения Штауфенберга на Гитлера, снова заметил слежку за собой человека в штатском за соседним столиком.

Да, нам с Карлом достались необычные и в чем-то сходные судьбы.

Мы оба ходили по острию ножа и оба выстояли! Разница только в нашей дальнейшей судьбе.

 

55. В гостях хорошо...

В гостях хорошо, а дома лучше, даже если дома далеко еще не все хорошо! Под «домом» подразумеваю нашу Россию, которую несмотря ни на что люблю, а иногда даже горжусь, когда нахожусь за ее пределами. А вот вернувшись домой, часто стыжусь, сталкиваясь с хамством, нашей доморощенной расхлябанностью, неаккуратностью, ленью, тупым самодовольством, а нередко с агрессивностью и великодержавным шовинизмом. О положительных качествах говорить не буду — их много. Недаром, сказано: Россия — страна гениев и дураков. Жаль только, что гении чаще всего застенчивы, а дураки, мнящие себя гегемонами, норовят везде вылезти вперед и во все сунуть свои, далеко не компетентные, носы.

Домой я возвращаюсь, как в партизанский край, где уже давно идет партизанская война. Только «партизаны» и «оккупанты» — это наш народ, все мы. Партизаны ведут скрытую борьбу против самих себя. Отравляют воду, которую сами же пьют, воздух, которым дышат, землю, на которой выращивают отравленные плоды... Одни пытаются что-то создать, другие упорно ломают, бьют, портят, разрушают. Недавно по телевизору показали двух таких «партизан». Молодые, вроде бы нормальные, наши парни (не кавказцы и не агенты ЦРУ...) — разобрали железнодорожный путь, чтобы, воспользовавшись крушением поезда, поживиться ограблением раненых и погибших пассажиров...

В домах, где сами же проживаем, — ломаем лифты, портим стены, разбиваем светильники. Бьем стекла в электричках, ломаем сиденья, вспарываем обшивку. Взрываем мосты, дома, автомобили. Губим фауну и флору. И делаем все это с присущей нам широтой и масштабностью. Народ воюет сам с собой... И при этом сокрушаемся и охаем, что так плохо живем. И уж конечно, по укоренившейся привычке обвиняем всех и вся, начиная со своих и кончая чужими (НАТО, ЦРУ и пр.). Обвиняем погоду и природу, времена года (сменяются, понимаешь, не вовремя и без предупреждения)... Вот только на себя взглянуть забываем.

При мыслях обо всем этом невольно возникают сравнения с тем, что мог наблюдать в сегодняшней Австрии, одной из беднейших стран в Европе по природным ресурсам. Можно долго перечислять, чего у нее нет, а ведь живут не хуже других. Нам до них — ох как далеко!

Не вдаваясь в экономические тонкости, обеспечивающие нормальную жизнь города и довольно приличный жизненный уровень населения, приведу несколько зарисовок с натуры в качестве примера разумного, на мой взгляд, и безусловно экономически оправданного хозяйствования.

Возьмем городской транспорт.

Основным видом общественного транспорта Вены являются метро и трамвай (обычный и скоростной). Ни троллейбусов, ни рейсовых автобусов я не видел, так же как и регулировщиков на перекрестках и постов ГАИ.

Очередность проезда перекрестков регулируется самими водителями по правилу «правой руки» (кстати, как и полвека назад, хотя теперь личный автомобиль имеется почти у каждой семьи). За неделю пребывания в Вене я видел всего двух «гаишников»: они клеили штрафные квитанции на ветровое стекло автомобилей за нарушение правил парковки...

Несколько слов о метро.

На всех промежуточных станциях (кроме узловых) я не встретил ни единого человека из обслуживающего персонала. Билеты продает автомат; никаких турникетов — вход свободный. Для просечки абонемента — компостер, и никакого контроля. Проверить наличие билета или просечки могут только в пути. Необходимая информация на табло, указателях, схемах, в кратких инструкциях. Двери в вагонах автоматические, но открываются на остановках только при легком нажатии на двер-ную ручку, изнутри или снаружи. Большинство окраинных станций метро являются одновременно станциями пригородных электричек. Проездные билеты те же, что и в метро, требуется лишь вторая просечка. Уборка станций, скорее всего, централизованная, в ночное время.

То, что все это дает значительную экономию средств в городском бюджете, — сомневаться не приходится.

Теперь об экономии электроэнергии.

Ни полсотни лет тому назад, ни теперь, я ни разу не видел, чтобы венские улицы, автомагистрали или подъезды домов в дневное время освещались электрическим светом, как это нередко бывает у нас еще и сейчас по забывчивости или потому, что всем и все «до лампочки»!

Не расходуется в Вене электроэнергия и на круглосуточное, непрерывное освещение даже затемненных лестничных клеток в многоэтажных домах. Освещение автоматически включается при открывании наружных входных дверей и остается включенным короткое время. Его достаточно, чтобы вызвать и войти в лифт, или подняться пешком до следующего этажа, где рядом с лифтом имеется светящаяся кнопка. Нажимая ее, вы сможете продлить время освещения.

В связи с этим я вспомнил, как однажды в Подмосковье поздно вечером я оказался в производственном здании, где работа велась только в дневную смену. В огромном, залитом электрическим светом многопролетном цехе находилось только два ночных сторожа. Они сказали, что свет здесь не выключается ни днем, ни ночью. Думаю, что у нас это далеко не единственный случай!..

Из всех венских наружных дверей, которые мне приходилось открывать при входе в здания, я не помню ни одной, которая не была бы хорошо подогнана. И, как правило, все они снабжены закрывающими устройствами пневматического или гидравлического действия. Такие двери хорошо сохраняли тепло в зимнее время и были надежным барьером против шума, пыли, выхлопных газов.

Невольно вспомнился Норильск, в котором побывал перед поездкой в Вену. Наружная дверь дома, в котором живут мои знакомые, оторвалась еще летом и уже пол года держится на одной петле под углом 45 градусов и не закрывается. Чтобы войти в этот пятиэтажный дом, нужно проскользнуть в образовавшуюся щель, не касаясь двери (сорвется — придавит!). Радиаторы отопления лестничной клетки не выдержали даже первых легких норильских заморозков (всего каких-то минус ,20 по Цельсию!) и потекли... Вода сразу же превратилась в лед, преобразовав лестничные марши в подобие аттракциона «американские горки»... Хорошо еще, что «партизаны» не успели доломать перила. Восходить на этажи приходится, подтягиваясь на руках... А вот дверь в квартиру оказалась изготовленной с перекосом, не совпавшим с перекосом дверной коробки и самого проема... Выручил за пол-литра спирта-ректификата местный умелец «дядя Вася»: утеплил дверь войлоком, в результате она заметно «потолстела» и перестала умещаться в проеме. В прихожей не стало теплее, чем на лестничной клетке.

Что и говорить, сомнения не в нашу пользу, и «их» опыт, к сожалению, у нас пока малоприемлем. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не поумнеем и не прекратим «партизанскую войну» против самих себя.

Вот такие далеко не радостные мысли занимали меня на пути домой в салоне воздушного лайнера австрийской авиакомпании.

Я не был отягощен багажом и не просил встретить меня в аэропорту Шереметьево. Но был приятно удивлен, увидев в толпе встречающих дочь Юлию.

Попутно еще одна путевая зарисовка. Еще в венском аэропорту «Швехат» при посадке на московский рейс я обратил внимание на три явно мафиозно-бандитские личности, выделявшиеся прежде всего тем, что, никого не стесняясь, зычно изъяснялись на нашем московском, а точнее, на блатном жаргоне, смачно разбавляя его ленивым матом. Вели они себя так, словно вокруг были не люди, а так — мелкие ничтожества.

Как выяснилось, отлетающих было двое: третий их провожал. Почему он оказался у трапа самолета и даже вошел вместе с ними в салон — никто не понял...

Сердечно, «по-брежневски» облобызавшись с корешами и обложив их на прощание проникновенно-ласковым напутственным матом, он презрительно взглянул на притихших пассажиров и покинул салон самолета.

Хорошо, что мы оказались в разных салонах и что нам всем разрешили остаться...

Сложилось впечатление, что этим троим здесь уже принадлежало все: и этот лайнер с пилотами и стюардессами, и аэропорт, и вся авиакомпания «Austrian Airlines»...

Поистине, велик и талантлив советский народ!.. Но мне почему-то от увиденного стало не по себе. Подумалось, что если число таких визитеров в Европу будет возрастать, то не придется ли европейцам отгораживаться от нас глухой, без окон, стеной...

Этих новоявленных гегемонов, пришедших на смену советским, теперь ошибочно называют «новыми русскими». В действительности это всего-навсего потомки все тех же советских гегемонов, только без прежних лживых масок. Теперь, когда все дозволено, им можно больше не притворяться, и они предстают такими, какими есть на самом деле, без прежних приукрас коммунистической пропаганды.

Настоящие новые русские, это те, кто меняет облик нашей страны, и, в частности, облик Москвы, делает ее краше, современнее, не хуже других европейских столиц. Те, кто строит красивые дома (не с перекошенными дверными проемами), с удобными квартирами. Те, кто научился производить красивые, добротные товары, кто стремится сделать нашу повседневную жизнь добрее, легче и красивее. Вот кто по праву может называться новыми русскими! Они есть, их становится больше, за ними будущее России!

Еще не успела наша московская повседневность окончательно вымарать мои венские впечатления, как мне позвонили из бывшего архива КГБ. Нашлись все-таки материалы на Сокола! И что еще более удивительно, — я могу с ними ознакомиться!..

Не веря своим ушам, на следующий день я отправился на Кузнецкий мост. Теперь настал черед не поверить глазам...

Передо мной целых четыре «сов. секретные» папки. В них протоколы допросов Сокола следователями СМЕРШа, свидетельские показания военных и гражданских лиц, имена и фамилии участников подпольной организации Сокола, сведения о его контактах и содержание разговоров, переведенных на русский язык и другие документы.

Вот выдержки из этих материалов (с сохранением стиля и орфографии):

«Сов. секретно»

Листы 8—11

СПРАВКА

9 апреля 1945 г. Соколь установил связь с вступившими в Вену Советскими войсками и по его просьбе был доставлен в неизвестный ему штаб (видимо, в штаб армии. — Б. В.) дислоцировавшийся в г.Тультарбах Пресбаум, где якобы передал собранные им данные о немецких войсках оборонявших Вену».

«...Оберфельдфебель Кес и оберефрейтор Райф, шофер Соколя, в марте 1945 г. переходили линию фронта, установили связь с командованием и возвратились в Вену 3 апреля, в связи с провалом некоторых участников организации...»

«...Войдя в доверие военного командования Соколь написал обращение к Советскому командованию клеветнического характера жалуясь на якобы имеющиеся факты грабежа и насилия жителей Вены военнослужащими Красной Армии»

22 апреля 1945 г.

Старш. оперуполномоченный 4 отд. Гл.Упр.СМЕРШ

МАЙОР/ВОЛЬФСОН/

Лист 44

«...Майор Соколь должен был быть начальником военных формирований австрийского подпольного движения в Вене. По данным Вальтера де Комтес он установил связь со штабом маршала Толбухина через оберфельдфебеля Кез, передал план обороны Вены и сделал брешь во фронте в пользу Красной Армии...»

Лист 48

«УТВЕРЖДАЮ»

Пом.нач.ГУКР «СМЕРШ»

Генерал-майор/Розанов/

18 октября 1945 г.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

(О прекращении следствия и освобождении задержанного из под стражи)

17 октября 1945 г. г. Вена

Я, младший лейтенант Беленкович, рассмотрев следственные материалы на Сцоколь Карла, 1915 г. рождения урожен. г. Вена, из семьи военнослужащего, австрийца, образование среднее, женатого, беспартийного

Нашел:

Сцоколь Карл с 1938 г. по апрель 1945 г. служил в немецкой армии начальником организационного отдела штаба 17 военного округа Германии. 15 апреля 1945 г. был задержан советским комендантом и отправлен в лагерь военнопленных в Кайзерэбесдорф, откуда 2 июня 1945 г. сбежал и нелегально проживал в г .Вена. 5 сентября 1945 г. был задержан вторично и привлечен к следствию.

На допросе показал, что он, служа в немецкой армии был руководителем военной секции австрийской антифашисткой организации «05».

В ходе следствия враждебной деятельности Сцоколя против Советского Союза не установлено. Других оснований для дальнейшего содержания Сцоколь К. под стражей не имеется, а потому

ПОСТАНОВИЛ:

Руководствуясь распоряжением пом. начальника ГУКР «СМЕРШ» генерал-майора тов. Розанова от 17.10.45 г. Сцоколь К. из-под стражи освободить и передать его в политическую полицию г. Вена. Следственный материал сдать в архив на хранение.

Мл. лейтенант /Беленкович/

Нач. 3 отд. УКР «СМЕРШ» Южн. группы войск

капитан /Тарасенко/

Приведенные архивные смершевские документы обращают на себя внимание явной предвзятостью и нелогичностью. Например, в следственных протоколах старшего оперуполномоченного СМЕРШа майора Вольфсона говорится о том, что «9 апреля Сокол установил связь с вступившими в Вену Советскими войсками» и «передал собранные им данные о немецких войсках, оборонявших Вену». Естествен вопрос: а нужны ли командованию «данные о немецких войсках оборонявших Вену», если 9 апреля операция по освобождению Вены уже была успешно завершена?

Из протокола не ясно, для установления какой связи Кез и Райф «переходили линию фронта» и какое поручение они получили от Сокола?.. Трудно поверить в непрофессионализм старшего оперуполномоченного, не запротоколировавшего такие важные сведения. Откуда же тогда у командования 3-го Украинского фронта еще перед намечавшимся штурмом Вены появилась немецкая секретная оперативная карта обороны Вены с нанесенными на ней Соколом участками в линии обороны для прохода советских войск, что позволило взять Вену малой кровью?.. И почему карта взятия города, разработанная штабом фронта, точно совпадает с планом Сокола, переданным Кезом еще 3 апреля?.. (Об этом уже упоминалось выше и для сравнения представлены копии обеих карт.)

Предвзятым и лицемерным выглядит и утверждение майора Вольфсона о том, что Сокол «вошел в доверие военного командования, чтобы написать обращение к Советскому командованию клеветнического характера, жалуясь на якобы имеющиеся факты грабежа и насилия жителей Вены военнослужащими Красной Армии»... (Можно подумать, что этого не было!.. Со мной в подвале СМЕРШа в Бадене ждали приведения в исполнение приговора за мародерство несколько советских военнослужащих.)

Главное, что бросается в глаза при ознакомлении со всей подборкой документов, это желание СМЕРШа преуменьшить, а то и вовсе свести на нет роль Сокола в успешном проведении операции освобождения Вены.

По аналогии с законом всемирного тяготения, это явление можно назвать «законом всемирного равновесия», определяющим взаимодействие сил в природе и в сообществе людей. Однако в отличие от сил чисто физических, их биоэнергетический потенциал может чаще изменяться, нарушая равновесие, что в свою очередь обуславливает нестабильность сообщества и самого государства. Понять сущность структурных изменений (экономических и нравственных), происшедших в нашем народе в резуль тате смены политической системы, поможет предлагаемая мной биоэнергетическая модель стабильного и нестабильного состояний государства. Она даст возможность не только прогнозировать ход этих изменений, но и находить правильные решения для восстановления и сохранения стабильности, являющейся основой для нормального развития общества и государства.

СХЕМА

БИОЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ СТАБИЛЬНОГО (А)

И НЕСТАБИЛЬНОГО (Б) СОСТОЯНИЯ ГОСУДАРСТВА

а) группа населения государства с положительной биоэнергетикой

б) инертная группа

в) группа с отрицательной биоэнергетикой

При стабильном состоянии государства группы населения с положительной и отрицательной биоэнергетикой уравновешивают друг друга.

Примем условно, что каждая из них составляет V4 часть всего населения государства, тогда остальная нейтральная часть составит половину населения. Причем для каждого государства эти части могут иметь иное соотношение и даже не иметь четких границ.

При этом имеется тенденция к уменьшению группы «в» с отрицательной биоэнергетикой и увеличению группы «а» с положительной биоэнергетикой за счет инертной группы «б», составляющей другую половину. В нестабильном государстве наблюдается обратное явление.

Резкое смещение пропорциональности в сторону увеличения группы «в» произошло сразу после захвата власти большевиками в 1917 году и продолжало увеличиваться на протяжении семидесяти лет. Это было связано с проникновением во властные структуры людей с отрицательной биоэнергетикой, одержимых классовой ненавистью, жаждой власти над миром путем разрушений, насилия и террора. Началось гонение на представителей группы «а» — интеллигенцию, духовенство, представителей науки, культуры, искусства, на дворянское сословие, русское офицерство... Словом, на тех, кто мог стать потенциальным противником осуществления бредовой большевистской идеи — Мировой пролетарской революции. Захлестнувшие страну массовые репрессии и физическое уничтожение представители этого слоя населения создали атмосферу устойчивого страха. Уменьшилась не только численность слоя, но и биоэнергетический потенциал (в дальнейшем сокращенно БЭП) каждого представителя. Это в свою очередь создало условия для значительного повышения отрицательного БЭП всего народа.

Динамика смещения биоэнергетической пропорциональности изображена на графике:

где: НБП — вектор напряженности общего биополя;

St — условный уровень биоэнергетической стабильности;

0 — нулевое значение БЭП.

Горизонтальная линия векторов (-) и (+), проходящая через точку «St>, условно принята за уровень биоэнергетического равновесия. 

Сплошная синяя и пунктирная коричневая линии отражают уровень напряженности биополей. (

Образовавшаяся в результате смещения пропорциональности структура, построена по принципу пирамиды. На ее вершине — вождь Сталин, существо с огромным отрицательным БЭП и сильнейшим инстинктом зверя, значительно превосходящим, а иногда и заменяющим, довольно посредственный интеллект. Следующий слой пирамиды — члены политбюро и прочие партийные боссы. Остальная часть пирамиды — нейтральный или инертный, а частично даже безликий зомбированный народ. Образовавшаяся государственная структура очень напоминала тюремные или лагерные нары: на верхних — «пахан», не обладающий, как пра вило, ни особыми физическими, ни интеллектуальными данными. Чуть пониже верноподданные «шестерки», готовые обобрать и даже убить любого, в угоду пахану. Остальной заключенный люд, по определению этой уголовной элиты — безропотные, не способные постоять за себя людишки-работяги, добровольно идущие на заклание, подобно кроликам, лезущим в пасть удава.

Это явление, связанное с мощным биоэнергетическим воздействием «сверхсильной личности», может стать ключом к разгадке многих тайн человеческой натуры и взаимодействия между людьми.

Я назвал это явление синдромом удава.

Им же объясняется и феномен Сталина, о природе которого до сих пор спорят политологи, историки, философы, медики... Во всяком случае гениальностью здесь даже не пахнет. Понятие «синдром удава» применимо и к феномену Гитлера, Наполеона и других вождей.

Любая революция или государственный переворот, связанные с насильственным захватом власти, как правило, сопровождаются частичной или полной ломкой государственной системы. Вождем или лидером чаще всего становится тот, кто обладает мощным БЭП и посулит больше благ, искуснее других обманет доверчивые массы картинками «светлого будущего». Это мы уже проходили.

Наиболее благоприятную почву такие посулы обычно находят среди тех, кто не любит честно трудиться, кто обижен судьбой, стремится к легкой наживе, авантюризму.

Подогреваемые посулами и биоэнергетической накачкой революционных агитаторов и пропагандистов, они становятся главной ударной силой революции с мощным отрицательным биоэнергетическим потенциалом, вовлекающим значительную часть инертных масс. Это хорошо понимали Маркс и Ленин, Первый — создал теоретическую основу коммунистической системы, второй — превратил теорию в жизнь у себя в России. Кстати, германский канцлер Отто Бисмарк, ознакомившись с теорией К. Маркса, предложил для ее реализации «выбрать страну, которую не жалко»!

В результате претворения в Советской России преступной марксистской идеологии, ничтожества вроде булгаковских героев — Швондера и Шарикова, ставшего всем, в знак признательности воздали должное и «теоретику» и «практику». Они увековечили их имена беспрецедентно огромным количеством монументов, статуй, бюстов, статуэток, барельефов, портретов... Угодливые «шестерки» с партбилетами присваивали городам, проспектам, поселкам, улицам, заводам и фабрикам, детсадам и яслям имена своих горячо любимых вождей-«паханов».

Синдром удава стал символом и основой большевистской советской системы.

Сейчас некоторые считают, что надо все оставить, как есть включая памятники и монументы, поскольку это наша история.. А может быть, это наш позор? И чем скорее мы вычеркнем из памяти эту испачканную страницу, тем быстрее придет в норму биоэнергетическая пропорциональность. Для ускорения этого процесса необходимо создать условия, способствующие увеличению группы «а» (см. схему) и ее энергетического потенциала. Каждый кому небезразлична судьба России, мог бы способствовать восстановлению нарушенной биоэнергетической пропорциональности российского народа, что в свою очередь обеспечило бы стабильное состояние государства. Только в этом случае начнут выполняться законы, заработают постановления, экономические, культурные, экологические и другие программы. Начнется оздоровление всегс российского сообщества. Главными критериями станут с одной стороны — доброта, честность, порядочность, любовь к истине и правде, с другой — отторжение лжи, обмана, корыстолюбия, жестокости, чванства, ханжества, агрессивности.

Этот процесс не может быть продиктован сверху. Он должен происходить в сознании человека, создавая благоприятную аур> для очищения и триумфа добра и разума. Огромное значение е ускорении этого процесса может сыграть церковь. Наибольшая эффективность воздействия будет не в пассивном отправлении религиозных обрядов и чтении проповедей в стенах храмов, нс и в прямом общении с широкими массами и преимущественно с обездоленной, бездуховной ее частью, с людьми озлобленными, обиженными, страдающими от недуга, жизненных неудач или от людской несправедливости. Именно они, как никто другой, нуждаются в поддержке, сочувствии и добром слове.

Это миссия не только православной церкви, но и других религиозных конфессий.

Имело бы смысл восстановить практику «воскресных школ» для наиболее пассивных и отсталых в культурном и духовном смысле людей.

Большую пользу в деле освобождения зомбированного сознания широких масс от порочных стереотипов прошлого могли бы принести писатели, журналисты, деятели культуры и искусства, психологи, педагоги, воспитатели, просто добропорядочные, честные представители интеллигенции. Трудно переоценить роль школы и других учебных (в том числе и дошкольных) заведений, а также тематических клубов и кружков в формировании положительного потенциала у подрастающего поколения. Пример такой деятельности — творческий клуб профтехобразования «Ступенька» при реутовском ПТУ (руководитель А. Д. Белова) и политический клуб «Планета» при школе № 888 Западного округа Москвы (руководитель Г. М. Плоткин), с которыми у меня налажен контакт. О «планетянах» и их руководителе следует сказать особо. Недавно планетяне отпраздновали свой двадцатилетний юбилей! Школьный зал не смог вместить всех приглашенных. Среди них были те, кто окончил эту школу двадцать лет тому назад, и ученики всех последующих выпусков. Рядом с солидными дядями и тетями сидели и сегодняшние пятиклашки, тоже члены клуба.

Программа была построена по принципу устного журнала, с хоровым и музыкальным сопровождением, с интересными выступлениями, вызывавшими живой отклик зала. И не было ни одного хмурого или равнодушного лица. Это был праздник возвышенного духа и доброй мысли, наполнявшей атмосферу зала мощной положительной биоэнергетикой.

Здесь важно еще и то, что, окончив школу и став студентами, кто-то из них станет инициатором создания подобного клуба в своем вузе, а тот, кто станет педагогом, создаст такой же клуб в своей школе. А это уже что-то вроде положительной цепной реакции!..

То, что сказано о клубе «Планета» и о его значении в восстановлении биоэнергетического равновесия, относится и к клубу «Ступенька», с той только разницей, что его руководителю приходится действовать в более сложных условиях. Ведь в производственнотехнических училищах значительная часть учащихся — это те, кого отчислили из школ, кто не захотел дальше учиться в школе... Тем весомее вклад Аллы Беловой и ее питомцев.

Оказавшись однажды на занятиях клуба, я подумал, что нахожусь не в стенах ПТУ, а в студии, где рождаются будущие таланты.

Такие клубы не требуют денег из казны. Их руководители отдают свои силы и время бескорыстно. Так велит им совесть. Они делают доброе дело, возможно, даже не подозревая, какую пользу приносят государству, помогая восстанавливать стабильность. Поощрение этой деятельности и ее расширения со стороны официальных структур и общества были бы очень полезны.

Слишком много зла и неприязни накопилось в нашем народе с воцарением власти большевиков. Они же заложили первый вредоносный камень в фундамент империи зла. Жизнь многих поколений была связана с постоянной борьбой с врагами. Борьба с «ненавистным царизмом» перешла в борьбу с остатками дворянства и помещиков, с церковью, потом с мировым империализмом и капиталистами. Не забыли и внутренних врагов: контрреволюционеров, вредителей, кулаков и прочих врагов народа и изменников родины... А еще с природой, буржуазными наукой и искусством...

Добро, загнанное под лагерные нары, едва дышало ..

Говорят: «Красота спасет мир!» — Возможно. А вот Россию может спасти только добро! Но для этого необходимо активное содействие повышению положительного биоэнергетического потенциала хотя бы одной трети населения.

Судя по всему, смещение биоэнергетической пропорциональности началось в России еще до октябрьского переворота. Весьма вероятно, что он и явился следствием такого смещения. Этому способствовали застой в основных сферах хозяйственной деятельности государства, снижение промышленного и экономического потенциала, прогрессирующее отставание от наиболее развитых стран. Отсюда военные неудачи и поражения. Рост обнищания масс и недовольства, увеличение преступности. Все это неизбежно влекло за собой повышение отрицательного потенциала и уменьшение положительного. А дальше, вместо пути в светлое будущее, — путь в никуда... В итоге ни смена вождей, ни даже самой системы не только не восстанавливали биоэнергетического равновесия и стабильности, а скорее наоборот. Со сменой жесткой тоталитарной системы на так называемую демократическую еще больше расцвели коррупция, преступность, беззаконие, произвол. Если раньше воровали и обманывали, оглядываясь с опаской, то теперь воруют и обманывают открыто, нагло, с помпезной рекламой. Вошло в привычку во всем винить правительство и законы (раньше во всех наших неурядицах мы винили мировой империализм и погоду).

Трудно объяснить, а Западу понять, почему в такой богатой стране, как наша, с огромными природными ресурсами — чуть ли не самый бедный народ, с непростительно низким жизненным уровнем подавляющей массы населения? Ни одна из наиболее эффективных социально-экономических программ, выведших еще недавно отсталые страны в процветающие, у нас не только не срабатывает, а, наоборот, ведет к развалу... Так может быть, дело не только в правительстве, в законах и программах, а в нас самих? Мы начинаем по-настоящему любить Родину только тогда, когда ей угрожает смертельная опасность, а все остальное время разрушаем ее и разворовываем!

Давно уже напрашивается вывод: причина прежде всего в нас самих! К тому же, как справедливо замечено, каждый народ имеет правительство, которого он достоин!

Выход из создавшегося положения один: восстановить нарушенное биоэнергетическое равновесие. На пути к созданию правового демократического государства наметилась тенденция к повышению положительного потенциала несмотря на все трудности переходного периода. Только так мы сможем добиться стабильности государства и его процветания. Тогда и слово «демократия» обретет реальное значение и смысл. А стабильность, обусловленная положительным БЭП, откроет нам дорогу в Содружество государств и создаст необходимые условия для установления дружеских отношений со всеми странами.

Может быть, стоит пересмотреть и нашу внешнюю политику. Мы все еще никак не можем полностью отказаться от «политики силы». За период ее действия мы произвели столько вооружения (и генералов тоже), правда, не всегда высокого качества, что теперь не знаем, как от всего этого избавиться. И содержать не по карману, и ликвидировать тоже средств не хватает.

У некоторых наших политиков и военных странное понятие добрососедских отношений с другими государствами. Одних мы усиленно снабжаем оружием (чаще «задарма»), а потом они этим же оружием наших парней убивают или чужие земли захватывают... С другими соревнуемся, кто больше шпионов друг к другу зашлет, подслушивающих устройств поставит (а в этом мы, так же как и «в области балета впереди планеты всей»...).

Не лучше ли вообще отказаться от подслушиваний и подсматриваний, согласившись на предложенное нам ранее открытое совместное инспектирование, установить действительно добрососедские, честные отношения с другими -странами. Такие отношения принесли бы нашей стране и народу неизмеримо большую пользу в деле сохранения мира, укрепления нашей экономики, сбережения средств, повышения жизненного уровня.

Не в этом ли наша защита от снова замаячившего «призрака коммунизма», а заодно и от появления новых маниакальных «фюреров» и вождей, одержимых стремлением к захвату чужих территорий, к мировым революциям и господству над миром...

Странно, но кое-кто еще считает коммунизм чуть ли не идеальной системой, а его фиаско в СССР списывает на исполнителей — Сталина, Хрущева... Забывают, что свою несостоятельность и порочность коммунизм продемонстрировал и в других странах, — везде, где попытались претворить его в жизнь. Да разве могло быть иначе, когда Маркс сам назвал его ПРИЗРАКОМ! И все же, с позиций примитивной теории, он представляется весьма заманчивым и даже осуществимым на практике. Но это только кажущаяся реальность. То, что это утопия, еще раз подтвердила жизнь.

Коммунистическая система рассчитана на нереального, выдуманного человека. Для ее осуществления понадобилось бы кардинально изменить человеческую сущность. Переделать ее биоэнергетическую, психогенную основу, что даже гипотетически маловероятно. Разве что, перейдя полностью на «пробирочное воспроизводство» потомства, с обязательной обработкой «исходных компонентов», для изменения генетического кода, до их слияния в пробирке...

Ну что ж, товарищи коммунисты и примкнувшие к ним, если вас это устраивает, — вперед! (точнее: назад!..) Дружными колоннами в «светлое коммунистическое будущее», под красными знаменами Маркса, Ленина, Сталина и других «гениальных вождей»!.. ПРИЗРАК с косой ждет вас! і

Но даже в таком варианте кроется подвох: была бы нарушена биоэнергетическая пропорциональность, естественный закон равновесия. А это еще больше увеличило бы смещение пропорциональности. Изъясняясь образно, произошло бы то же самое, что в природе, если истребить всех волков или воробьев, повернуть реки вспять, растопить льды Антарктиды, рожать только дураков или только одних мальчиков...

Идеология и система коммунизма несовместимы с большинством естественных законов природы и его главным законом равновесия, и потому — утопичны. Так называемый научный коммунизм — это очередной миф, далекий от науки и реальности. Апологетам коммунизма целесообразно в интересах всего цивилизованного человечества держаться подальше от политики. Они и так уже «наломали слишком много дров»... И не только в своей стране...

 

56. Заключительный аккорд

Пришлось высказать много нелестного для россиян, и может показаться, что это взгляд постороннего наблюдателя... Ну что ж, говорят, со стороны виднее!..

У меня нерусская фамилия и происхождение смешанное, но как христианин, родившийся и выросший в России, я не отделяю себя от российского народа. Всей своей жизнью, делами и кровью, трижды пролитой, Родину защищая, доказал верность России, устояв не только в жестоких испытаниях, но и перед многими соблазнами покинуть ее.

Да имеет ли вообще значение национальная принадлежность или происхождение?.. Загляните в историю: сколько людей с нерусскими фамилиями оставили свой след в истории России добрыми делами, примером чести и верности, причастностью к ее славе и величию.

У россиян, как и у народов любой страны, хватает недостатков. Некоторые предпочитают их не замечать и маскируют под достоинства. По-моему, они наносят больший вред, чем те, кто их вскрывает, способствуя тем самым их искоренению. Нам, особенно сейчас, полезнее эти противники всяких «лакировок». Тогда они подвергались репрессиям. Любая правдивая критика порочной системы квалифицировалась как клевета на советскую действительность». Мало кто из «ровесников Октября» осмеливался высказать правду. К тому же это поколение прямо или косвенно причастно к октябрьскому перевороту и к произволу, происходившему в стране с приходом к власти коммунистов.

Непротивление этому большинства — предрешило путь страны в никуда.

Я не хочу отделять себя от своего поколения, а потому говорю: это мы ответственны за все происшедшее. Наше поколение не противилось попранию естественных законов природы, определенных Создателем, не препятствовало вторичному распятию Христа, разрушению храмов и религии, отдало на расправу священнослужителей. Мы возомнили себя провозвестниками новой коммунистической морали без Бога, совести и чести...

Результаты нашего вероотступничества сказались незамедлительно. Крест расплаты несем на себе по сей день!..

Не случайно наибольшая тяжесть наказания пришлась на мие поколение. Как удар судьбы на нас обрушился шквал невзгод и несчастий: разруха, голод, гражданская война, интервенция, сталинское иго с его репрессиями, попранием прав человека... А в довершение страшная Отечественная война, унесшая еще многие миллионы жизней. А потом тяжкие годы восстановления, всплеск новых, послевоенных репрессий, перестройка с ее инфляцией, потерей всех сбережений...

Сегодня остатки этого поколения пришли к жизненному финишу обездоленными, наиболее уязвимыми и наименее защищенными, ограбленными их же потомством.

Таков итог нашего предательства. Что посеяли, то и пожали... Или, как теперь говорят: за что боролись, на то и напоролись. И не надо искать виновных. Виновные это мы и наши некрещеные (по нашей вине), ни во что не верящие и не верующие в Бога, дети. Это мы воспитали их такими. Это они грабят, избивают нас на улицах и в квартирах, отнимают последние сбережения, завлекая в мошеннические «пирамиды». Захватив прибыльные государственные посты, издают законы и постановления, забирая у нас несчастные пенсионные крохи, безнаказанно творят произвол... Может быть, это делают агенты ЦРУ?.. Нет, дорогие мои, все это делают наши с вами дети!

Они так преуспели у себя дома, «тренируясь» на нас беззащитных, что успешно промышляют теперь и в других странах.

Говоря о нашем поколении, я имею в виду не всех «ровесников Октября» и последующего десятилетия. Были среди них и еще остались исключительно порядочные, честные, умные, добрые люди, не поддавшиеся зомбированию и искушениям, не сломленные репрессиями. Они не продали душу дьяволу. Многие предпочли положить голову на плаху, чем пойти к нему в услужение. Лучшие свои качества они сумели передать детям.

Эта та часть сегодняшнего общества (к сожалению, не большая), являющаяся носителем положительной биоэнергии. Они, их дети и внуки, свободные от зомбирования, с неатрофированным аналитическим мышлением смогут вывести Россию на дорогу, ведущую к храму. Надо только помочь им избежать вольных или невольных ошибок моего поколения.