Утро было хмурым. Поняв, что в моём возрасте с таким количеством темного «Гиннеса» надо завязывать, я пришел на работу в нерадостном настроении. Ни хрена мне не хотелось выбирать из двух вариантов Мессира, поскольку ни один меня не устраивал. А посему, смотря на сидящего за окном Анри, выбиравшего место на замерзшем канале для броска пустой бутылкой, я прикидывал варианты бегства.

Вдруг мой крылатый сосед сделал мне знак рукой, означавший в его понимании что-то вроде «Внимание, воздух!». Тотчас же раздался мягкий зуммер в колонках, и на мониторе появилось лицо Верховного. Настроение, судя по его нимбу, у него было хуже некуда — засветка пошла за край экрана, глаза метали почти реальные молнии.

— Быстро ко мне, — громыхнул он и сразу исчез.

— Пошли, — сказал я Анри за окном обречённо.

Белка в этот момент отсутствовала на рабочем месте по некой уважительной причине. Я запер кабинет и спустился в пустынный двор Управления.

…Мы спускались вниз на личном лифте Экселенца совершенно бесшумно, от скорости у меня перехватило дыхание, но я держался. Когда мы, наконец, остановились, я тупо прислонился к плечу Анри, дыша перегаром чего-то очень дорого и заграничного.

— Давайте ещё раз проговорим цели, — произнес Экселенц и остановился перед дверями Хранилища. — Ты помнишь, конечно, что долго там находиться нельзя — иначе даже я начну скучать по твоему обществу. Больше недели я не выдержу, поверь, — пошутил он.

Мне было не смешно: для меня пройдут минуты, и, выйдя оттуда, я стану биологически на несколько месяцев старше — мое собственное время текло по земным часам, то есть в четыре раза быстрее времени Базы. Собственное же время Экселенца вообще практически остановилось — так же, как и время Хранилища.

За совершено чёрными антрацитовыми дверями была спрятана самая главная тайна Базы — свитки Сценариев. Среди миллионов аккуратно, рядами висящих пергаментных свитков был и нужный мне документ. На первый взгляд, моя цель была совсем недалеко от входа, место 15 В в четвертом ряду слева.

— Ты помнишь, я надеюсь, Инструкции, мой мальчик, — с некоторой нежностью сказал Экселенц, придвинувшись ко мне заговорщицки. — Ты должен отмотать только три оборота. Ни в коем случае не трогай сам манускрипт руками, пользуйся толстым валиком посередине. И упаси тебя… — тут он на мгновение замялся, так и не произнеся вслух имени Покинувшего Этот Мир навсегда, — трогать край, он живой. Берись за уже отросшую ороговевшую часть вот этим. Здесь он выудил из балахона тонкий эбонитовый стилет с держателем.

— Я знаю, шеф, — панибратски перебил его я из-за бившего меня страха. — Я помню…

Это была первая моя миссия. Но я помнил всё как вчера. Мальчишку мы тогда не спасли, он не смог выплыть из полыньи. Я до сих пор помню его глаза, когда он уходил под воду последний раз. Не помогла тогда моя первая коррекция, когда я стер внезапное потепление, и лед в заливе начал стремительно утончаться. Надо было, наверное, действовать не так прямолинейно, но, если бы молодость знала… Теперь мне предстояло ещё раз проверить вторую половину тезиса. Правда, у меня давно крепло убеждение, что Хранилище крайне выборочно относится к вмешательству. Когда бы я ни сводил линии заново, я никогда не знал наверняка, к чему это приведет. Берясь за что-то одно, невозможно не упустить весь массив, который синхронно меняется с твоими неуклюжими действиями.

— Раз помнишь, действуй осторожно, — не стал на меня обижаться Экселенц, и тон остался прежним. — Тебя интересует промежуток между 5 и 15 января. Как ты думаешь стирать линии? Надеюсь, ты не решишь, что дело только в Егоре Борисовиче? Его-то проще всего убрать, есть сильное переплетение в районе нереализованных проектов прошлых лет, и его присутствие вполне может там понадобиться, особенно если там запахнет большими деньгами. Хотя в Штаты его отправь, я разрешаю. Просто это может не сработать, ты не один умеешь собирать линии в нужный узор… Да и смешно это, слишком по-киношному, — вдруг рассмеялся он, чего я давно не замечал за Экселенцом.

Его хохот раздавался обычно в самые неподходящие моменты. Он дрыгал нижней губой, и это приводило в восторг Алису, его секретаря. Странная его к ней привязанность… Сейчас же Анри не разделил шутки Экселенца, стоя ровно и имея вид залихватский и придурковатый.

— Нет, я сделаю по-другому. Ну, открывайте, решился я.

— Не скажешь мне? — скорее для проформы спросил он, заранее зная ответ.

— Нет, — и я шагнул в распахнувшийся огромный проем.