Глава 24

Дженнифер еще даже не успела выбраться из машины, как Дана и Рейчел уже подбежали к ней с радостными, взволнованными улыбками:

– Ох, Дженнифер!

– У нас есть еще одна хорошая новость!

– Да ладно вам, девчонки, – говорит Дженнифер. Она берет книги и запирает машину. – Не думаю, что переживу что-то еще.

Повернувшись к ним, Дженнифер видит, что на их одежде до сих пор наклеены стикеры «Голосуем за Королеву Дженнифер». Она думала, что эта шутка надоест им за вчерашний день. Очевидно, это не так.

Девушки вместе идут к школе. Рейчел приобнимает Дженнифер и спрашивает:

– Что будешь делать завтра вечером?

– Думаю, ты знаешь ответ, – говорит Дженнифер.

Она произносит слова тихо и робко. Словно это давно знакомая им шутка.

Дана обгоняет подруг на несколько шагов и поворачивается, чтобы посмотреть на Дженнифер:

– Хочешь пойти в пятницу на вечеринку? Все идут. Футболисты…

– Подожди, – перебивает ее Дженнифер. – Я думала, что тренер обзванивает игроков вечером перед игрой, чтобы убедиться, что они сидят дома.

Рейчел качает головой:

– Чушь собачья, которую рассказывают новичкам, чтобы те не расслаблялись. В любом случае, там соберутся все наши, а ты будешь почетным гостем.

– Серьезно? – Дженнифер не верит своему счастью.

Вечеринка. Возможно, для всех остальных школьников это что-то обыденное, незначительное. Но Дженнифер всегда об этом мечтала. Хотя никогда – даже в самых сумасшедших фантазиях – она не представляла себе, что станет почетным гостем.

– Ты не шутишь? – Дженнифер пристально смотрит на Рейчел.

За эту неделю она не раз считала происходящее шуткой, гадая, когда испарится все хорошее, что случилось с ней в последнее время.

Девушки доходят до ступенек. Дана открывает дверь и придерживает ее для Дженнифер.

– Вечеринка будет посвящена королеве Дженнифер, – говорит она. – И пропуском на нее станет билет на танцы с твоим именем, написанным на корешке для голосования.

Рейчел наклоняется и шепчет:

– Не хочу тебя обнадеживать, Дженнифер, но есть шанс, действительно реальный шанс, что ты станешь Королевой.

По телу Дженнифер пробегают мурашки. Почему люди, которые так унизили ее, теперь стремятся превознести? Понятно, что не все. Дженнифер точно это знает. Довольно многие парни до сих пор смотрят на нее так, словно она вообще не должна была родиться, или вообще не замечают ее. И некоторые девчонки поступают так же, в основном те, что младше и красивее. Как будто Дженнифер, став Королевой, может разрушить неприкосновенность института танцев. Словно она наркоман, который собирается осквернить вечеринку своим присутствием.

И конечно же есть Марго.

– Спасибо вам большое, девочки, – бормочет Дженнифер. – Я… я точно «за». Где собираемся?

– У Марго, – улыбается Дана.

Дженнифер останавливается и качает головой:

– Нет. Марго не согласилась бы на такое. Не захотела бы…

– Она хочет, – уверяет подругу Рейчел. – Она сама нам так сказала.

– Марго сама предложила эту идею! И согласилась, чтобы мы посвятили вечеринку Королеве Дженнифер, – говорит Дана.

– Правда, скорее всего, на ней не будет стикера, – быстро добавляет Рейчел; ее взгляд мечется между Дженнифер и Даной. – Это смотрелось бы странно. Ведь ты же знаешь, она твоя соперница.

Дана кивает:

– Я знаю, что между вами в прошлом были какие-то разногласия, но с тех пор столько воды утекло.

Дженнифер смотрит на счастливых и взволнованных девушек, отчаянно желая поверить в эту ложь.

Только она знает правду. У нее нет никаких шансов.

Но ей, к большому ее удивлению и облегчению, плевать.

– Я так рада, что ты придешь!

Дана тянется к ней, чтобы обнять, и Дженнифер слышит, как что-то шуршит. А когда подруга отступает, она видит на кофте Даны стикер «Голосуйте за Королеву Дженнифер».

– Вы точно уверены, что я должна…

Рейчел кивает, хотя Дженнифер даже не договорила…

– Думаю, все будут рады, что ты этого хочешь.

Дженнифер моргает:

– А почему я не должна этого хотеть?

Дана похлопывает ее по спине:

– Вот и мы о том же. Ну что ж, Дженнифер, увидимся позже.

Она определенно умерла и попала в рай. Дженнифер достает книги, вешает куртку в шкафчик и закрывает его.

Но голоса, звучащие в коридоре, возвращают девушку на землю.

– Я слышала, что Сара какает в пакет, чтобы потом принести его на танцы.

– О господи! Ее же арестуют за это, да? В смысле, это преступление, разве нет?

– Возможно, они отменят танцы. Чтобы обезопасить нас.

Сара Сингер!

Забавно, что ее преградой к сказочным танцам будет вовсе не Марго.

Вместо того чтобы направиться на классный час, Дженнифер выходит на улицу. Без куртки там прохладно. Она сильнее прижимает учебники к груди, чтобы защититься от ветра. Сару легко найти. Та сидит на своей скамье. Рядом, уткнувшись носом в книгу, сидит парень, который постоянно таскается за ней. Дженнифер не хочется им мешать. Но слишком многое стоит на кону. Поэтому она идет к ним.

Сара поднимает голову и ухмыляется ей:

– Ого, привет, Дженнифер.

– Могу я спросить тебя кое о чем?

Сара и ее парень обмениваются взглядами. Словно их удивляет вежливость Дженнифер.

– Это свободная страна, – усмехается Сара.

Дженнифер глубоко вдыхает и сразу жалеет об этом. Она не представляет, как парень Сары может сидеть рядом с ней. Дженнифер стоит в нескольких шагах от них, и даже тут чувствуется вонь.

– Я слышала, ты купила билеты на танцы. Это правда?

– А что? Ты попросишь меня стать твоей парой?

Дженнифер хочет послать Сару куда подальше, но она точно знает, что именно такой реакции та и добивается. Эта девчонка постоянно пытается кого-нибудь взбесить, и Дженнифер не позволит себе попасть в эту ловушку.

– Я хочу знать, планируешь ли ты какой-нибудь выходкой испортить танцы.

– Выходка? Ты о чем?

Дженнифер бесит, что Сара так гордится собой.

– Я… я не знаю. Что-нибудь, чтобы поквитаться со всеми за то, что тебя внесли в список? Именно поэтому от тебя так плохо пахнет, да?

Сара в притворном шоке прикрывает рот ладошкой:

– Я не знаю, о чем ты говоришь. Мне не терпится попасть на танцы. Я уже и наряд себе выбрала. – Голос у Сары невинный, как у актрисы ситкома из старого телевизионного шоу. – И очень грубо говорить людям, что от них плохо пахнет, Дженнифер. Я думала, ты, как никто другой, знаешь об этом.

Дженнифер закатывает глаза:

– Слушай, ты совершаешь большую ошибку. Все возненавидят тебя, если ты испортишь танцы.

Сара передвигается на край скамьи и наклоняется вперед:

– Мне плевать, если все меня возненавидят. Потому что я ненавижу их. Ненавижу абсолютно всех в этой школе.

Дженнифер отступает. Это было ошибкой. Что толку разговаривать с человеком, который настолько ослеплен злостью. Если кто и должен расстраиваться из-за списка, то это Дженнифер. У Сары нет на это права – ее имя попало в список впервые. И если уж ей плевать, как она утверждает, тогда почему она так упорно стремится испортить всем праздник?

– Хорошо, – говорит Дженнифер. – Но чтобы ты знала, я расскажу директору Колби все, что услышала здесь.

Она переводит взгляд на окно директора Колби. Она надеется, что та сейчас на месте и услышала весь этот разговор.

– Почему ты так отчаянно защищаешь танцы, Дженнифер? – смеется Сара. – В смысле, ты же не думаешь, что станешь Королевой?

Дженнифер перекладывает книги в другую руку и невольно открывает стикер «Голосуйте за королеву Дженнифер».

– О господи! – шепчет Сара и пихает локтем своего парня. – Смотри! Смотри на ее стикер! Ох, черт, Дженнифер, ты и правда надеешься! Ты обманываешься, думая, что это произойдет!

– Ты выставляешь себя дурой, – говорит ее парень.

Дженнифер смотрит на Сару:

– Ты просто завидуешь.

Сара начинает вызывающе хохотать. Этот смех уж точно не искренний, и Дженнифер это понимает. Он наигранный, как для шоу. Как и выкрашенные в черный цвет волосы, все эти цепочки, а также слово «УРОДИНА», почти нечитаемое под слоем грязи на ее лбу.

– Завидую чему? Что я не уродливый талисман популярной компашки? Это насмешка, Дженнифер. Над тобой! Ты должна послать этих девчонок. Они используют тебя. Смеются над тобой за твоей спиной! Они относились к тебе как дерьму все четыре года, а ты, по сути, даешь им поблажку, потому что они трясут какой-то жалкой сгнившей морковкой перед твоим носом. Не важно, дадут тебе корону со стразами или нет. Они все равно считают тебя уродиной.

Невольно Дженнифер повышает голос:

– Сама знаю, кто я, ясно? И принимаю это. Но стремлюсь быть лучше. Ты… ты злишься, потому что хочешь быть одной из них, но слишком боишься признаться себе в этом.

Сара встает и тычет пальцем в Дженнифер:

– Ты думаешь, эти стервозные чирлидерши тебе подруги? Да им насрать на тебя!

– И что? – смеется Дженнифер. – А тебе нет?

– Нет. – Сара упирается руками в бока. – Мне не насрать на тебя, Дженнифер. Мне тебя жаль. Ты купилась на этот дерьмовый цирк. И я не делаю тебе гадости. Не притворяюсь кем-то другим. А теперь отвали от моей скамьи.

Дженнифер уходит, чувствуя, как ее трясет. Она не может согреться, пока шагает до кабинета Колби. А оказавшись там, проходит мимо секретаря и входит без стука:

– Директор Колби? Мне нужно с вами поговорить.

– Входи, Дженнифер. Я надеялась, что ты забежишь поболтать. Должна сказать, я всерьез подумывала отменить танцы.

Дженнифер застигнута врасплох.

– Подождите… Что?

Директор Колби поднимает бровь:

– Мне жаль. Я видела везде эти стикеры «Голосуйте за Королеву Дженнифер» и подумала…

– Я не поэтому зашла.

– Так тебя все устраивает?

Дженнифер робко улыбается и откидывает волосы за плечо, чтобы было видно стикер на ее груди:

– Да. В смысле, я думаю, это мило. Хорошо, что люди делают это ради меня. Меня всегда считали уродиной. И немного безумно думать, что меня могут выбрать Королевой танцев. – Это правда. – Поэтому, пожалуйста, не отменяйте танцы из-за меня. Меня возненавидят! Будут во всем винить! – Девушка чувствует подступающие слезы.

Директор Колби выглядит удивленной.

– Хорошо, – соглашается она. – Ладно. Думаю, я неверно оценила ситуацию. – Она качает головой. – Так о чем ты хотела поговорить, Дженнифер?

– О Саре Сингер, – отвечает Дженнифер. Она разглаживает свой стикер, уделяя особое внимание уголкам, которые отклеились от ее свитера. – Вы должны остановить ее.

Глава 25

Марго нависает над обеденным столом, отчего на пустое место, которое обычно занимала она, падает тень. Ее бесит чувство, будто ей нужно приглашение, чтобы сесть рядом с подругами. Будто ее место теперь принадлежит Дженнифер.

Рейчел с Даной не отводят взглядов от своих йогуртов. Они отрывают фольгу со стаканчиков и медленно в унисон размешивают его пластиковыми ложками, отчего плотная белая масса окрашивается в розовый цвет.

Марго ставит поднос и усаживается на стул. Она подумывает отплатить подругам молчанием, но слишком злится, чтобы сдержаться.

– Дженнифер присоединится к нам сегодня за ланчем? – спрашивает она.

– Она либо в библиотеке, либо до сих пор разговаривает с директором Колби, – отвечает Дана.

– О чем?

– А тебе-то что? – спрашивает Рейчел, наконец посмотрев ей в глаза. – Ты что, нервничаешь?

К ним присоединяются парни. Мэттью, Джастин и Тед. Они со стуком опускают свои подносы.

Марго прищуривается и шепчет:

– С чего бы мне нервничать?

Дана наклоняется:

– Люди начинают гадать, не ты ли составила список. И не потому ли ты злишься, что не ожидала такого эффекта. Не ожидала, что Дженнифер может стать Королевой танцев вместо тебя.

– Вы серьезно? – Марго старается не повышать голос. Ей не хочется, чтобы парни, а конкретно Мэттью, услышали этот разговор. – Это Дженнифер такое болтает? – удивляется она. – Что я составила список?

– Нет, – говорит Дана. – Так некоторые говорят.

Некоторые. Марго интересно, некоторые – это сколько?

Входит ли Мэттью в их число? Ей никогда не приходилось беспокоиться о том, что о ней говорят другие, потому что это были обычно комплименты.

– И чтобы ты знала, Дженнифер не говорила нам ничего плохого о тебе. – Рейчел обменивается взглядами с Даной, а потом добавляет: – На самом деле она думает, что ты помогаешь нам агитировать «Голосуйте за Королеву Дженнифер». И… что ты пригласила ее на свою завтрашнюю вечеринку.

Марго качает головой:

– Нет. Нет. Нет.

– Я не понимаю тебя, Марго, – усмехается Рейчел. – Я думала, тебе плевать, станешь ли ты Королевой танцев. По-моему, ты говорила, что это ерунда.

– Мне плевать, стану ли я Королевой танцев, – соглашается Марго.

Она произносит это громко, чтобы Мэттью ее услышал. И хоть в некоторой степени это не так, она вынуждена скрывать это, словно позорный секрет.

Марго не хочется упускать шанс, на который она надеялась с той минуты, как узнала, что попала в список: она будет Королевой танцев, а Мэттью – Королем. Они выйдут на танцпол, и Мэттью наконец посмотрит на нее так, как она об этом давно мечтала. Как на девушку, с которой он хочет встречаться.

Дана склоняет голову:

– Тогда почему ты пытаешься снизить шансы Дженнифер на победу?

– Я ничего такого не делаю. И если честно, думаю, что вам должно быть стыдно умолять людей проголосовать за нее. Как бы мне хотелось, чтобы вы перестали притворяться, что Королева танцев – достойный титул… щедрый приз, который вы, девчонки, вручаете Дженнифер.

Марго перебивает Рейчел:

– Во-первых, мы не умоляем. Мы призываем компенсировать то, что последние четыре года ее называли самой уродливой ученицей школы. Ты не думаешь, что Дженнифер заслуживает хотя бы на один вечер почувствовать себя красивой? После всего, через что она прошла.

Марго осторожно подбирает слова:

– Я знаю, вы думаете, что делаете хорошее дело, но давайте начистоту. Ни один человек не проголосует за Дженнифер, потому что считает ее красивой. Это либо розыгрыш, чтобы вызвать на сцену уродину, либо люди просто хотят почувствовать себя лучше за то, что все эти годы обращались с Дженнифер как с дерьмом.

Дана смеется:

– Так же, как это делала ты, Марго?

Марго не верится, что ее подруги решились наконец поговорить с ней об этом.

– Вы утверждаете, я не могу решать, с кем дружить, а с кем нет?

– Конечно же можешь. Но все знают, почему ты сделала такой выбор, Марго.

Марго делает большой глоток молока. Оно теплое, и от упаковки как-то странно попахивает, но она продолжает его пить. И лишь когда не остается ни капли, она говорит:

– Хорошо. Я не буду врать и говорить, что внешность Дженнифер здесь ни при чем. Это не так.

Она замолкает на несколько секунд, позволяя своему заявлению повиснуть в воздухе, к тому же именно Рейчел и Дана в какой-то степени поспособствовали разрыву ее дружбы с Дженнифер. Почему они забыли об этом? Или, может, сейчас их гложет совесть и именно поэтому они придумали свой план?

– Но эта причина была не единственной.

Марго глубоко вдыхает и пытается очистить свой разум, внезапно переполнившийся мыслями, которые она уже давно похоронила и о которых не хотела даже вспоминать.

– Дженнифер… из-за нее я стыдилась самой себя.

Марго знает, что это звучит безумно, и поэтому замирает в ожидании реакции Рейчел и Даны. Как Дженнифер могла влиять на нее? Ведь это Марго бросила подругу. Она ушла. Дана ласково похлопывает ее по плечу:

– Мы знаем. И теперь у тебя есть шанс все исправить. Очистить свою совесть.

Марго морщится.

Очевидно, подруги ослышались. Или это она оговорилась?

Она подразумевала, что эти негативные чувства появились до того, как она перестала дружить с Дженнифер. А не после разрыва их дружбы. На самом деле сейчас она понимает, что тогда была совершенно другим человеком. Сомневающимся. Несмелым. Робким. Все это сошло на нет, как только она перестала общаться с Дженнифер.

– Что будет после танцев? Вы все еще будете общаться с ней? Приглашать ее на мои вечеринки?

Конечно же Марго и сама знала ответ. Девчонки бросят Дженнифер. И, честно говоря, она с нетерпением ждет этого момента. Ждет, когда закончатся танцы, да и всё остальное тоже.

– Может, это вы составили список? И именно вы чувствуете вину за это?

– Ты думаешь, это сделали мы? – со всей серьезностью спрашивает Рейчел.

– А вы думаете, это я? – столь же бурно парирует Марго.

– Мы знаем, что ты хороший человек, Марго. И вот почему тебе стоит прислушаться к нам, – вмешивается в разговор Дана. – Ведь именно ты можешь оказаться в этой ситуации очень-очень плохим человеком. Мы пытаемся защитить тебя.

Рейчел кивает на Мэттью. Головы парней опущены. Но Марго знает, что они все слышат.

– Не позволяй своей гордости все испортить, – добавляет Дана.

– Ну же, Марго. Разреши Дженнифер прийти к тебе на вечеринку.

Марго не хочется уступать, но она устала. К тому же не похоже, что у нее есть выбор. Если она не отменит вечеринку, Дженнифер придет. Она не упустит такой возможности.

Глава 26

Сара поднимает руки и выгибает спину. Не только потому, что чувствует боль или усталость. Но еще и потому, что ее дыхание настолько же ужасное, если не хуже, что и запах ее тела. А затем притворно зевает, главным образом из-за того, что в кабинете директора Колби очень тихо.

Ей кажется, что даже видно, как из подмышек ее грязной черной футболки и открытого рта выплывает смог, который скользит по поверхности прибранного стола директора Колби. А та, в свою очередь, подносит чашку с чаем к губам и, вдыхая пар, делает глоток. Сара закусывает губу, чтобы не рассмеяться. Уморительно наблюдать за директором Колби, которая старательно притворяется, будто от Сары пахнет не так, как от дерева гинкго на Островке Девятиклассников во время цветения. Та даже не ставит чашку обратно на стол. А держит ее под носом и говорит:

– Мне пожаловались на тебя, Сара.

Девушка не удивлена. Весь сегодняшний день она, как никогда раньше, активно вела себя на уроках. Вызывалась ответить на каждый вопрос, и ее рука взлетала в воздух снова, и снова, и снова, распространяя вонь по кабинету. Учителя быстро раскусили ее замысел и изо всех сил старались игнорировать противную девчонку. Но Сара не перестала поднимать руку.

На самом деле ее это только подстегнуло. Ей было плевать, вызовут ее или нет.

Но сейчас Сара молчит. Она разыгрывает задумчивость, скребет грязным пальцем щеку, и куски омертвевшей кожи забиваются под ноготь.

– Не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, директор Колби. – Сара не скрывает сарказма.

Этим утром она еле удержалась от того, чтобы сдаться.

Когда Сара уселась позавтракать хлопьями, ее мама пообещала дать ей сотню баксов, если она примет душ, и пятьдесят, если переоденется.

Еще раньше Сара сказала маме, что проводит научный эксперимент для школьного проекта, и ведь она почти не соврала, поэтому и придерживалась этой истории: «Ты хочешь, чтобы я завалила проект, мам?» А затем Сара улыбнулась, прикрывшись стаканом апельсинового сока, и сделала большой глоток.

Ее напугало, что сок показался практически безвкусным. Если бы не цвет, то она бы решила, что пьет воду.

Сара поднялась в ванную, открыла рот и высунула язык. Он был покрыт плотной ворсистой пленкой, которая напоминала мох дремучего леса, что покрывает скалы Маунт-Вашингтона. Только ее язык цвета мертвого тела – бледный и болезненно серый.

Ее зубная щетка висела прямо над раковиной. Перед глазами. Она манила ее больше, чем сигареты на этой неделе. Сара закрыла глаза, провела языком по зубам и помечтала о том, как круто было бы почистить их какой-нибудь ярко-синей ментоловой пастой. А потом еще воспользоваться ополаскивателем для полости рта. Он, возможно, будет обжигать, как кислота, но это и к лучшему, зато выжжет грязь с ее зубов и десен. А затем Сара выплюнет все это в ярко-белую раковину, как влажный песок. И ее рот хотя бы изнутри вновь будет здоровым и ярко-розовым.

Но Сара отступила от зеркала и выключила свет в ванной. Она не могла все бросить. Не сейчас. Не когда была так близка к провалу.

Но прежде чем выйти из ванной, Сара все-таки выхватила из шкафчика зубную нить. Оторвала несколько сантиметров белой веревочки и провела по всей длине языка, счищая пленку так, как обычно убирают с тротуара подтаявший снег. Но после этого ей не стало легче. Даже, наоборот, стало еще хуже. Она устранила барьер, который не давал ей в полной мере ощутить, каким зловонным был ее рот.

Сейчас Саре лишь хочется, чтобы директор Колби отпустила ее. Она хочет вернуться в класс. В данный момент у нее контрольная по биологии. Но как только Сара собирается озвучить это, в дверь кабинета кто-то стучится.

Сара поворачивается.

В дверном проеме застыл Майло, который явно нервничает. Они встречаются взглядами, и Сара замечает на лице парня разочарование. А еще она видит, как покрывается красными пятнами его шея.

– Вы хотели меня видеть, директор Колби? – еле слышно спрашивает он.

– Присаживайся, Майло, – говорит та в ответ.

Сара знает, что сидит с раскрытым ртом, но не закрывает его. Почему Майло вызвали сюда? Он никак не причастен к ее планам. И уж точно не помогает ей. Этот бунт – ее решение. И она будет рада взять на себя всю ответственность.

Директор Колби прочищает горло:

– Сара, я перейду сразу к делу. Зачем ты это делаешь?

Сара склоняет голову:

– Делаю что?

– Я беспокоюсь, Сара. Беспокоюсь за тебя. – Директор Колби умоляюще смотрит на девушку. – Это не очень гигиенично. Ты сейчас легко можешь подхватить инфекцию, не говоря уже о том, что тебе, скорее всего, некомфортно в этой одежде.

Да, Саре некомфортно. Но вряд ли это имеет значение. И она одаряет обоих фальшивой улыбкой.

– Майло, пожалуйста. Я знаю, что ты заботишься о Саре. Я вижу вас вместе каждый день. Ты же не хочешь смотреть, как она терзает себя подобным образом, верно?

Майло смотрит на Сару грустными глазами, он приоткрывает рот, словно хочет что-то сказать. Словно в самом деле хочет уговорить ее сдаться. Сара смотрит на парня. Своим самым пристальным взглядом. Она как бы говорит: «Даже, черт возьми, не вздумай».

Директор Колби откидывается на спинку стула. Ей не смешно.

– Я задам вам обоим один простой вопрос. – Ее взгляд мечется между Сарой и Майло. – Вы планируете какую-то выходку во время танцев? Я знаю, что вы оба купили билеты.

– Нет. Клянусь, что я не планирую, – решительно заявляет Майло.

Сара тоже качает головой.

– Конечно же не планирую, – говорит она, но даже сама себе не верит.

– Надеюсь, вы оба честны со мной. Я хочу внести ясность: если вы что-нибудь натворите, последствия будут серьезными. Я, не задумываясь, отстраню вас обоих от занятий.

Майло выглядит так, будто сейчас наложит в штаны, но Сара лишь прикусывает верхнюю губу. Со свойственным ей искаженным чувством юмора она находит забавным то, как отчаянно директор Колби хочет защитить школьников, которые придут на танцы. Лучше бы приложила эти усилия для того, чтобы отыскать тех, кто составил список. Извести проблему на корню, ведь в понедельник на собрании директор Колби обещала неустанно работать над этим. Но стоило Саре раз… или пять раз… не сходить в душ, как ей уже угрожают отстранением от занятий?

Их отпускают. И Сара следует за Майло в коридор.

– Она не сделает этого, ты же знаешь, – заявляет она. – Не отстранит меня от занятий за то, что я, черт возьми, не принимаю душ. – Подняв голову, Сара видит, что Майло шагает по коридору. – Майло! Подожди.

– Мне нужно на урок, – не останавливаясь, говорит парень.

– Что тебя так разозлило? – Сара хватает Майло за руку, вынуждая притормозить.

– Меня только что вызвали в кабинет директора. А раньше такого никогда не случалось.

Сара стонет:

– В этом нет ничего страшного.

– А для меня есть. И я больше не уверен, что пойду на танцы.

Несмотря на то что Сара с самого начала этого не хотела, теперь она злится на то, что Майло решил бросить ее.

– Почему?! – кричит она. – Потому что я не надену красивое платье? Потому что ты меня стесняешься? Потому что я не хочу браслет, как Энни?

Майло обхватывает себя руками, такую же оборонительную позу он принимал в первый учебный день.

– А при чем тут Энни?

– Мне тебя жаль. В том городе у тебя была красивая девушка, а теперь ты таскаешься со мной. На твоем месте я бы тоже впала в депрессию.

– Я не могу понять, почему ты так себя ведешь.

– Помнишь, в понедельник ты сказал: «Так называемые красотки на самом деле уродливы»? Ну, ты уж точно не говорил бы так, если бы встречался с такой девочкой, как Энни.

– Да, Энни красивая, но она нравится мне не только поэтому.

– О! Значит, вы были родственными душами?

– Заткнись, Сара. Она была хорошей, понятно? И я бы не назвал этим словом твое отношение ко мне в последнее время. Мне не хочется, чтобы меня отстранили от уроков только из-за того, что у тебя навязчивая идея. Изначально я вообще не планировал идти на танцы. Я ненавижу танцы.

– Это я ненавижу танцы, – повышая голос, отвечает Сара.

– Тогда какого черта мы туда идем? – Майло не кричит, но при этом говорит так громко, как никогда раньше. Его голос звучит обреченно, надрывно. Он запрокидывает голову. – Я думаю, все это – дурацкая идея.

– Мне плевать, что ты думаешь.

– Знаю. Так мы с тобой и функционируем. Именно ты командуешь и высказываешь свое мнение. Но я все равно скажу тебе. Это глупо.

– Ты думаешь, я веселюсь, Майло? – Сара приподнимает несколько прядей жирных волос и отпускает их. Волосы тут же опадают. – Думаешь, это приятно?

– Не думаю! Особенно если учесть, как от тебя несет…

Сара отступает на шаг. У нее подкашиваются ноги.

В каком-то смысле она знает, что проверяет Майло. Испытывает, пока не позволила себе влюбиться в него по уши. И она понимает, что сейчас он провалил этот тест. С треском.

Сара быстро берет себя в руки:

– Пошел ты, Майло! Знаешь что? Не ходи со мной на танцы. Посмотрим, буду ли я переживать из-за этого!

Сара не уверена, что Майло слышит ее. Он устремляется прочь. Доходит до конца коридора, сворачивает за угол. Он ушел. Если Сара хочет выполнить задуманное, то ей нужно выкинуть из головы Майло, директора Колби, всех. Ей просто надо довести дело до конца. А уж это Саре хорошо удается.

Глава 27

Мало Эбби трудностей в жизни, так она еще и до последнего отказывается смотреть в лицо действительности – неподписанному табелю по естествознанию, из-за которого она сейчас сидит в последней кабинке женского туалета, ожидая, пока стихнет шум в коридоре.

Это все ее собственная глупость. Она должна была показать табель родителям еще вчера и умолять их о пощаде. Только Ферн все время крутилась рядом с ними, а Эбби было стыдно признаваться, что школьные танцы столько значат для нее, а также в том, что она отстает в учебе. Ферн наверняка вмешалась бы в разговор и рассказала родителям о списке, а потом они все вместе прочитали бы ей лекцию о том, что радоваться такой славе глупо и что ее приоритеты должны измениться.

Но было кое-что еще. Эбби просто боится. Боится проблем, боится наказания, боится увидеть разочарование на лицах родителей.

И именно из-за последнего она избегает и Лизу. Они договорились встретиться у машины Бриджит сразу после уроков, чтобы отправиться в торговый центр и купить платья для танцев. Но вместо этого Эбби прячется в туалете. Она надеется, что Бриджит надоест ждать и она заставит сестру уехать без подруги. Лиза разозлится, но Эбби просто не хочет выбирать платье, зная, что ее могут вообще не отпустить на танцы. Будет слишком грустно, если ей придется запрятать платье в шкаф или, что еще хуже, отнести обратно в магазин. Лучше уж тогда вообще не покупать платье.

Эбби слышит, как открывается дверь туалета. Она подтягивает ноги. Кто-то заходит в соседнюю с ней кабинку. Через несколько секунд Эбби слышит сухой удушливый кашель. А потом несколько рвотных позывов. Но больше ничего не происходит, поэтому Эбби думает, что человек, возможно, просто так кашляет.

– Эй, – слезая с унитаза, говорит Эбби. – Ты в порядке?

Рвотные позывы затихают.

– Эбби?

Эбби выходит из кабинки. Распахивается дверь соседней. Из нее высовывает голову Бриджит. Она выглядит бледной.

– Господи, – тихо говорит Бриджит. – Мне так стыдно!

– Мне позвать медсестру?

– Я в порядке. – Бриджит откидывает волосы с лица. – Что-то не то съела на ланче. Я бы поехала домой и поспала, но Лизе так хочется поехать за платьем… и у нас, похоже, осталось не так много времени. Не хочу подводить ее.

И снова Эбби сравнивает Бриджит со своей сестрой, и Ферн сильно проигрывает.

Бриджит торопится к раковине и начинает мыть руки:

– Ты же едешь с нами в магазин, да? Надеюсь, я тебя не напугала. Клянусь, ничего серьезного. И пожалуйста, не говори Лизе. Не хочу, чтобы она беспокоилась. Пожалуйста.

Странно все как-то. Может, потому, что Бриджит так быстро говорит. Или потому, что Бриджит хочет сохранить все в тайне от сестры. Но Эбби улыбается Бриджит:

– Да, конечно. Я ничего не расскажу.

– Спасибо, – говорит Бриджит. Она тянется к бумажному полотенцу, и становится заметно, что ее руки трясутся. – Ты самая лучшая.

Эбби выходит на улицу и видит Лизу, сидящую на багажнике машины Бриджит.

– Эй! Где ты была? – спрашивает Лиза.

– В туалете. Я видела твою сестру… в коридоре. – Эбби не хочется врать Лизе, но она дала слово, что ничего не расскажет. – Она будет через несколько минут.

– Ох, хорошо. – Лиза протягивает Эбби руку и помогает забраться на багажник. – Послушай, какая у меня замечательная идея! Думаю, нам стоит обеим купить не только платья для танцев, но и какой-нибудь симпатичный наряд для вечеринки у Эндрю.

– Да.

– В смысле, если только ты не хочешь весь вечер проходить в платье. Но я думаю, нам будет комфортнее в джинсах. – Лиза закусывает губу. – Надеюсь, Кэндис и другие десятиклассницы не пойдут. Они ведут себя как полные суки по отношению к нам, потому что мы, типа, лезем к их парням. А еще я слышала, что Кэндис хочет убить каждую красивую девочку в списке из ревности.

– О!

Лиза щелкает пальцами перед лицом Эбби:

– Эй, я пошутила насчет Кэндис.

Эбби глубоко вдыхает:

– Слушай. Я не могу поехать в магазин с тобой и Бриджит.

– Что? Но почему?

Эбби теребит застежку рюкзака.

– Ну же, расскажи мне. Я твоя лучшая подруга.

Эбби открывает рюкзак и отдает Лизе голубой прямоугольник. Поначалу та улыбается, так как предполагает, что это одна из написанных подругой записок. Но потом на ее лице появляется озадаченность, так как она никогда не получала табеля об успеваемости.

– Мне нужно подписать это сегодня, – объясняет Эбби. – И родители убьют меня.

Лиза ахает:

– Дерьмо! Ладно. У тебя, возможно, будут проблемы. Родители, вероятно, не пустят тебя на игру или на вечеринку к Эндрю. Но они должны отпустить тебя на танцы!

– Только я знаю, что они этого не сделают, – вздыхает Эбби. – Им плевать на танцы. А вот это их волнует. И в начале учебного года они сказали, чтобы я обходилась без табелей об успеваемости.

– Эбби! Я не хочу идти на танцы без тебя! – хнычет Лиза.

Эбби тоже не хочет, чтобы Лиза шла на танцы без нее.

Она задумывается.

– Кажется… я могла бы подписать его сама, – вдруг говорит она. – Знаешь, притвориться мамой.

– Да! Это замечательная идея! – Лиза хлопает в ладони. – В смысле, мистер Тиммет не узнает. Ведь правда?

Он не узнает.

– А потом я буду прилежно заниматься до конца семестра, – добавляет Эбби. – И наверное, даже попрошу Ферн помочь мне. Я правда так и сделаю.

– Я скажу – дерзай! – радуется Лиза. – Чего тебе терять на данный момент?

Приятно, когда есть подруга, которая хочет пойти на танцы так же сильно, как хочет этого сама Эбби. Лиза совершенно не завидует тому, что Эбби самая красивая девятиклассница. Она видит в этом только хорошее, то, чем можно гордиться.

Эбби берет у Лизы одну из ручек, потому что у нее только розовые или фиолетовые. И, потренировавшись, чтобы почерк не был похож на ее, слегка размашисто вписывает над пунктирной линией мамино имя.

– Мне уже лучше! – говорит она.

– Мне тоже, – соглашается Лиза и трет Эбби спину. – Хочешь занести его прямо сейчас в кабинет мистера Тиммета? Готова поспорить, он уже ушел. Оставишь табель на столе и забудешь о нем. А потом мы отправимся по магазинам!

– Замечательная идея!

Девочки вместе бегут в школу, их каблучки стучат по полу, а смех заполняет пустые коридоры. Эбби чувствует себя в миллион раз лучше, но намерена сделать все необходимое, чтобы пересдать естествознание. Это ее вызов.

Дверь в кабинет мистера Тиммета открыта. Девочки заходят внутрь, ожидая, что в кабинете пусто, но это не так. Там до сих пор находится мистер Тиммет, он надевает пальто.

А на парте возле окна, раскачивая ногами, сидит Ферн.

Эбби сразу замечает, что сестра сделала прическу, которую на этой неделе носила она сама: хвостик с косичкой, обрамляющей лоб. Только прическа вышла не очень, она неровная и с бугорками, Ферн явно пыталась скопировать Эбби.

– Я… мм… – бормочет Эбби.

Мистер Тиммет взмахом руки приглашает девушку войти:

– Мы чуть не разминулись, Эбби. – Он замечает голубую карточку в ее руке. – Надеюсь, это подписанный табель?

Эбби с трудом сглатывает. Затем кивает. Ферн смотрит на нее.

– Замечательно. Мне не хотелось звонить тебе домой. И я надеюсь, тебя не наказали, как ты того боялась. – Учитель подходит к Эбби и забирает табель, потом поворачивается к Ферн: – Мне пора домой. Поверить не могу, что мы проговорили целых полчаса. Но спасибо, что принесла мне эту статью. С удовольствием прочитаю ее.

Эбби видит, как мистер Тиммет засовывает в свой чемодан папин журнал «Popular Science». Ферн поднимается и с улыбкой идет к двери, кивая при этом:

– О, хорошо. Она очень… мм… хорошая.

Эбби пятится в коридор. И видит Лизу, которая в оцепенении прижалась к шкафчику. Эбби одними губами говорит подруге, что позвонит попозже. Лиза отвечает ей: «Извини», а затем исчезает на лестнице.

Ферн прощается с мистером Тимметом и присоединяется к сестре. Проходя мимо Эбби, она говорит:

– Что, плохие оценки по естествознанию, Эбби? А ведь мы проучились всего четыре недели.

– Заткнись, Ферн. – Эбби тащится на несколько шагов позади сестры.

– Кто подписал табель? – усмехается Ферн.

– Мама, – старается как можно увереннее произнести Эбби.

Ферн смеется, и Эбби становится не по себе. Они выходят через тяжелые двойные двери.

– О, да? Давай спросим у нее.

Машина миссис Уорнер припаркована снаружи, и она машет своим дочерям. А неподалеку Лиза и Бриджит выруливают с парковки.

– Пожалуйста, не выдавай меня, – умоляет Эбби.

– Почему это? – Ферн качает головой.

– Потому что они не отпустят меня на танцы.

Эбби стирает слезу рукавом. Она знает – Ферн возненавидит ее за то, что она плачет по такому поводу. Но Эбби надеется, что это еще и разжалобит ее.

– Конечно же я расскажу. Они все равно узнают в конце семестра.

– Ну же, Ферн! Ты разве не можешь сделать мне одно одолжение? Пожалуйста? – Эбби умоляет. Действительно умоляет сестру о милосердии. – Пожалуйста. Я никогда ничего у тебя не прошу!

– Почему я должна врать ради тебя?

– Потому что ты моя сестра. – Эбби едва может выговорить эти слова. Ее всю трясет. – А сестры так и поступают.

Ферн снимает резинку с волос. Трясет головой, чтобы распался хвост, и расплетает косичку:

– Никто не верит, что мы родственницы. Особенно я.

Глава 28

На всемирной истории, которая стояла у Лорен последним уроком, в дверь стучится секретарь и протягивает учителю записку. Тот читает ее, а потом кладет на парту Лорен.

Директор Колби хочет видеть ее сразу после занятий.

Лорен смотрит на учителя, безмолвно надеясь, что тот скажет что-нибудь еще, но он лишь безразлично пожимает плечами. Должно быть, это из-за списка. Ее подруги сказали, что директор Колби вышла на тропу войны, пытаясь выяснить, кто его составил. Она считает, что в этом виновата Лорен?

Лорен подумывает не идти в кабинет директора, притворившись, что не получала записку. Если уж на то пошло, мама будет ждать ее в машине сразу после занятий. Но она не может забить на директора. Это выставит ее в еще худшем свете. Или, что вероятнее всего, директор Колби позвонит им домой, разыскивая ее. Тут и выбирать не из чего. Поэтому, попрощавшись с подругами в коридоре, Лорен с унылым видом топает в администрацию.

Перед входом она замечает маму, сидящую на скамье. На миссис Финн та же кремовая блузка и шерстяная юбка, которые она надевала в понедельник на собеседование.

– Мамочка! Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть на работе?

У Лорен колотится сердце. Директор Колби хочет обсудить список с ее мамой? Лорен присаживается рядом с ней и тут же решает, что если такое произойдет, то она прикинется дурочкой. Притворится, что ничего об этом не знает.

Но миссис Финн говорит:

– Я ушла пораньше, чтобы мы с тобой встретились с директором Колби и обсудили учителя по английскому. – Она смотрит на часы и хмурится. – Так как ты до сих пор не сделала это сама.

До них доносится веселый голос директора Колби, которая говорит кому-то – вероятно, другому учителю:

– Увидимся завтра.

– Это она? – шепчет миссис Финн.

Лорен сжимает губы и кивает.

– У нее молодой голос.

Директор Колби выходит из-за угла. На ней черное шерстяное платье, черные туфли на каблуках и длинные бусы из крошечного жемчуга, которые завязаны узлом примерно посередине. Ее волосы собраны в низкий хвостик, пара очков в светло-коричневой оправе удерживает челку. Лорен чувствует, как миссис Финн напрягается.

– Привет! – кричит директор Колби, спеша к ним. – Вы, должно быть, мама Лорен. Приятно с вами по…

– Добрый день, мисс Колби, – перебивает ее миссис Финн.

Она встает, но не пожимает протянутую ей руку.

Директор Колби краснеет, она явно сбита с толку.

– Извините, что вам пришлось ждать. День сегодня был… насыщенный.

Мама Лорен следует за директором Колби в кабинет, чуть ли не наступая той на пятки. Позади них тащится Лорен, внезапно почувствовав, что у нее во рту стало суше, чем в Сахаре.

Директор Колби садится за свой стол и с беспокойством смотрит на Лорен:

– Итак, дело в учебной программе по английскому языку, верно? Лорен, ты отстаешь?

Туфли ее мамы. Вот куда Лорен устремляет свой взгляд. Они старше самой Лорен и, вероятно, директора Колби, хотя совсем не кажутся заношенными. Они из бежевой кожи на толстом квадратном каблуке.

Миссис Финн сухо смеется:

– Директор Колби, когда стало ясно, что я больше не смогу обучать Лорен, я встретилась с ее учителями и предоставила копии планов моих уроков, чтобы ознакомить их с тем, что мы уже изучили. Полагаю, вы их читали?

– Я… думаю, я видела их. Да.

Миссис Финн протяжно выдыхает.

– Тогда вы должны знать, что Лорен уже изучила почти все книги из списка чтения для десятиклассников. Сейчас идет четвертая учебная неделя, а ее учитель до сих пор не позаботился внести какие-нибудь изменения. Уверена, вы можете представить, как я расстроена, ведь я понимаю, что Лорен приходится день ото дня изнывать на уроке от скуки.

Лорен морщится. Она сказала об этом вчера днем, только из уст мамы это прозвучало намного хуже. Лорен сделала это, чтобы хоть как-то утихомирить маму, которая явно нервничала, когда она вернулась домой после подготовки украшений к «Каравану». Она отлично провела день с девчонками, рисуя снежные шапки на картонных горах, и потеряла счет времени. А когда добралась до дома, то увидела, что ее мама уже съела свою половину приготовленного на ужин стир-фрай. И пока Лорен ела, миссис Финн сидела рядом, но ничего не говорила. Поэтому Лорен и пожаловалась, что учительница английского ужасна, особенно в сравнении с мамой. В тот момент ей показалось, что это прозвучит как безобидный комплимент.

Директор Колби перекладывает бумаги на столе. Лорен никогда не видела ее такой взволнованной.

– Не знаю, что сказать, миссис Финн. В смысле… я уверена, вы понимаете, что наши учителя не могут изменить учебную программу из-за одной Лорен.

– Конечно же не могут, – едко замечает миссис Финн, словно они обе согласились, что эта встреча – пустая трата времени.

– Но, – добавляет директор Колби, – я поговорю с учителем, чтобы он выдал Лорен другой список для чтения, над которым она сможет поработать самостоятельно. Я знаю, что Лорен одаренная девочка, и, если я позволю ей маяться без дела в этом году, это будет противоречить всему, что сподвигло меня заняться педагогической деятельностью.

Лорен смотрит на маму, надеясь увидеть облегчение на ее лице, но миссис Финн слова директора не успокоили.

– Думаю, это лучшее, на что я могу надеяться, – говорит она.

Ее мама встает. Директор Колби тоже поспешно встает и говорит:

– На самом деле, миссис Финн, мне бы хотелось, чтобы вы знали, что Лорен производит отличное впечатление.

Лорен смотрит на директора Колби пристальнее, чем смотрела на кого-либо за всю свою жизнь. «Пожалуйста, не надо, – кричит она про себя. – Пожалуйста, не говорите ничего про список».

Кажется, директор Колби чувствует это, поэтому бормочет совершенно другое:

– Я… я постоянно вижу ее в окружении других девушек. Кажется, она завела здесь много друзей.

Лорен падает духом. Это даже хуже.

В нескольких чехлах на застежках хранится деловая одежда. Миссис Финн примеряет все и каждый раз нервно прохаживается по комнате, а дойдя до дубового комода, приподнимается на цыпочках, чтобы рассмотреть себя в треснувшем зеркале.

Лорен наблюдает за мамой, развалившись на кровати. Она лежит на животе, задрав ноги.

Костюмы чистенькие и хорошо сохранились, но по старомодному крою можно догадаться, что им не один год. Денег на новую одежду для работы нет – по крайней мере, пока. И поэтому Лорен чувствует, что ее долг – порадовать маму, несмотря ни на что. Она забрасывает ее комплиментами. Например, что в темно-синем блейзере мамины глаза очень выразительны. Или что юбка, сшитая из ткани в елочку, всегда будет в моде.

Когда миссис Финн в очередной раз меняет наряд и снова окидывает себя взглядом в зеркале, Лорен набирается храбрости и говорит:

– В субботу вечером будут танцы. – Она замолкает на случай, если мама решит что-нибудь сказать, но та слишком увлеченно счищает какие-то пушинки с пары слаксов. – Мне бы хотелось пойти.

На целую минуту повисает тишина, а потом мама произносит, смотрясь в зеркало:

– Сейчас у нас туго с деньгами, Лорен.

– Билеты стоят всего десять долларов, которые я уже накопила. И мне не понадобится новое платье или что-то еще. Думаю, многие девушки наденут джинсы.

Конечно же это ложь. Ее подруги без умолку обсуждали свои платья. Но Лорен понимает, что ей придется обойтись джинсами и новой блузкой. Правда, есть еще черное платье, в котором она ходила на похороны дедушки. К тому же всегда есть шанс, что кто-нибудь из девчонок предложит ей одно из своих.

Миссис Финн приподнимает бровь:

– Так ты планируешь пойти не одна? С подругами, которых упоминала директор Колби?

– Это просто мои одноклассницы. Мы пойдем вместе на футбол, а потом…

– Футбол? – Мама качает головой, словно не может в это поверить. – Я впервые слышу об этом, Лорен.

Лорен делает глубокий вдох. Она пытается набраться терпения, не понимая, почему мама так резка с ней. Она же не отменяет какие-то совместно выстроенные планы.

– Да, футбол, а потом танцы. Пожалуйста… мне бы хотелось пойти и туда и туда. – Лорен просит разрешения и чувствует себя маленькой девочкой, хотя всегда ощущала себя взрослой, общаясь с мамой. – Мы собираемся дома у одной из девочек, а затем большой компанией пойдем в школу.

Миссис Финн присаживается на кровать:

– Ты не скучаешь по прежним дням? Когда были только я и ты?

Лорен напрягается. Кажется, мама намекает на то, что дочь сделала что-то не так.

– Конечно же скучаю. Но я пытаюсь приспособиться к новой жизни.

– Тебе нужно быть осторожной, Лорен. Ты не так уж хорошо знаешь этих девушек.

– Они хорошие. Они мои подруги.

– А что насчет вечеринки? У кого она будет проходить?

– Девушку зовут Кэндис Кинкейд.

– Почему бы тебе не пригласить Кэндис завтра на ужин, чтобы я могла познакомиться с ней?

Почему из всех девушек ее мама хочет познакомиться именно с Кэндис? Так не пойдет.

– Мамочка! Пожалуйста.

– Ты думаешь, раз ты старшеклассница, то можешь устанавливать правила? – Она качает головой. – Я имею право знать, с кем ты проводишь время.

Лорен звонит по домашнему телефону из гостиной, пока миссис Финн принимает душ. Она записала номера всех девушек на обороте списка и теперь хочет узнать у одной из них номер Кэндис. Похоже, это шокирует подругу, и той хочется знать, почему необходим этот звонок, но Лорен удается получить номер, не выдавая при этом слишком много постыдной информации.

Лорен не уверена, что удастся уговорить Кэндис прийти к ним. Ведь она, вероятно, была единственной, кого пригласили на вечеринку за компанию, чтобы не выставить Кэндис в плохом свете. И если та сейчас откажется, есть большая вероятность, что Лорен вообще не сможет пойти на танцы.

Но, опять же, тогда никто из девчонок не придет на вечеринку.

Кэндис удивляется, узнав голос Лорен.

Но, выслушав рассказ той о сложившейся ситуации, Кэндис быстро соглашается на приглашение, чем очень удивляет Лорен.

А если честно, то и пугает.

Глава 29

Как только Даниэла собирается прыгнуть в бассейн вместе с другими пловцами из девятого класса, тренер Трейси зовет ее в свой кабинет.

– У тебя с собой сегодня есть спортивная одежда?

– Да.

Тренер Трейси берет со стола какие-то бумаги и говорит:

– Переодень купальник и отправляйся в тренажерный зал.

– Хорошо, – отвечает Даниэла. – Конечно.

Тренажерка Старшей школы Маунт-Вашингтона находится прямо напротив спортивного зала. Когда-то здесь было два кабинета, но затем их объединили, заменили классные доски зеркалами, а помещение заполнили гантелями, скамьями, велотренажерами и беговыми дорожками. Старый радиоприемник кто-то настроил на станцию с классическим роком, на которой исполнили песни таких групп, как Led Zeppelin, Pink Floyd и Steve Miller Band.

Даниэла входит в зал, переодевшись в спортивные штаны, простую белую майку и любимый красный спортивный бюстгальтер. Она определенно нервничает, отчасти потому, что никогда прежде не занималась силовыми тренировками, но больше из-за того, что основная часть школьной команды по плаванию уже собралась здесь. Парни и девчонки бродят по залу и болтают друг с другом. Зачастую у них не так часто получается собраться всей командой, потому что в этом виде спорта присутствует разделение по половому признаку. Но зато сразу становится очевидной сплоченность пловцов. И кажется, что все очень хорошо друг друга знают. А возможно, даже дружат.

Даниэла узнает некоторых из ребят, а парочка парней кивает ей, словно и ее тоже здесь знают.

Взгляды ребят отличаются от тех, что она замечала в коридоре школы после появления списка. Эти сопровождаются улыбкой. Признанием, что она хороший пловец.

– Итак, – входя в зал со стопкой бумаг, говорит тренер Трейси. – Сегодня с девочками мы будем тренировать руки, а с мальчиками – ноги. Разбейтесь на пары и сделайте комплексную тренировку по два подхода. Для тех, кто еще не знает, это Даниэла. – Тренер Трейси улыбается Даниэле, будто сказала какую-то шутку, понятную только им двоим. – Она присоединится к нашей эстафетной команде вольным стилем на четыреста метров в субботу.

Даниэла чувствует небывалый прилив сил. Она официально попала в школьную команду пловцов! Это самое лучшее, что случилось с ней за эту неделю, и она наслаждается этим моментом.

Даниэла даже подумывает отпроситься в туалет. Не потому, что хочет писать, а чтобы найти Эндрю и поделиться с ним новостями. Но не успевает – ее ставят в пару с выпускницей по имени Джейн. И та объявляет, что первое упражнение у них жим лежа.

– Хочешь начать первой? – спрашивает Джейн.

– Нет. На самом деле… я никогда это не делала. Поэтому, думаю, лучше начать тебе.

Джейн вешает на штангу два диска по пять килограммов. Затем ложится на скамью.

– Хорошо, Даниэла. Встань позади меня и поддерживай штангу. Не хочу, чтобы эта штука упала и раздавила меня.

– Поняла.

Джейн почти до груди опускает штангу, а потом поднимает. И так восемь раз. Пока она выполняет это упражнение, ее руки трясутся, а щеки становятся красными. На последнем рывке Даниэла помогает Джейн поднять штангу. Немного, но все-таки.

Джейн садится, она слегка запыхалась.

– Хорошо. Теперь твоя очередь.

Даниэла ложится на скамью и глубоко вдыхает, перед тем как поднять вес. Ее сердце колотится, большей частью из-за нервов. Она упирается в штангу и снимает ее со стойки. Но та оказывается легче, чем Даниэла ожидала. И, к ее удивлению, она без особых усилий опускает и поднимает ее восемь раз.

– Подожди! – говорит Джейн, удивленно глядя на нее. – Это было слишком легко для тебя. – Она вешает еще два диска. – Попробуй теперь.

Даниэла опускает штангу. Ей немного тяжелее, чем в первый раз, но она легко справляется и с этим весом.

– Тренер Трейси! – кричит Джейн. – Подойдите сюда на секунду. Даниэла отжигает!

Тренер подходит к ним, а за ней и несколько девушек из команды. Джейн снова добавляет вес. И Даниэла выполняет восемь повторений под улюлюканье и крики девчонок.

Осмотревшись, она видит, что к скамье также подошли несколько парней. Они смотрят на нее с неприкрытым уважением, как и мальчишки в Кловер-Лейк.

На штангу снова добавили вес, и Даниэле приходится потрудиться, чтобы выполнить последнее повторение. Тренер Трейси сама страховала ее, а ребята окружили скамью, чтобы подбадривать, пока она выполняет подход. Когда Даниэла опускает штангу и готовится в последний раз поднять ее, ей кажется, что ее руки напоминают растянутую резинку. Но, чувствуя поддержку новых товарищей по команде, она находит скрытые резервы и прилагает все усилия, чтобы закончить упражнение. Ее руки трясутся, и она с грохотом роняет штангу на стойку. Все кричат.

Даниэла садится, у нее слегка кружится голова. Капли пота стекают по ее лицу. Как только толпа расходится, она видит футболистов, которые столпились у входа в зал.

А среди них и Эндрю.

Чак истерично смеется:

– Чувак, а тебя Дэн-мужик так поднимает? – Когда Эндрю ничего не отвечает, Чак поворачивается к другим парням и продолжает: – Готов поспорить, это заменяет им предварительные ласки. Она просто хватает Эндрю и поднимает вместо штанги.

Эндрю хмурится. Кажется, он разозлился. Но Даниэла не понимает, виной тому сказанное Чаком или то, что она спровоцировала их.

Чак бьет Эндрю по руке:

– Эй! Хорошо, что Дэн не попал в футбольную команду. А то бы тебе пришлось вернуться на скамейку запасных. Он определенно обыграл бы тебя.

Даниэле хочется встать и отойти подальше от двери, но она не может сдвинуться с места. Не может даже вытереть капельки пота, стекающие по лицу и собирающиеся на подбородке.

– Заткнись, – говорит Эндрю.

Но его голос тонет в поддразнивающих выкриках других парней.

– Хватит, джентльмены, – говорит тренер Трейси. – Прекратите отвлекать моих пловцов. – И она закрывает дверь в зал.

Пытаясь отдышаться и перетерпеть боль в мышцах, Даниэла смотрит, как Эндрю разворачивается и уходит.

Глава 30

– Надо было и мне купить салат, – говорит Лиза, хмуро глядя на свою тарелку.

Бриджит сидит напротив сестры в пиццерии торгового центра. Она выбрала столик у окна, хотя он был грязным и ей пришлось убирать чьи-то тарелки. Но здесь она сможет отвлечься от еды и понаблюдать за покупателями, которые стараются держаться подальше от мужчины, запускающего резиномоторные самолетики.

– Не глупи, Лиза. Тебе нравится здешняя пицца. Так что… ешь ее и пойдем.

Бриджит выковыривает увядший листик латука из небольшой тарелки с салатом, который она была вынуждена заказать, чтобы не вызвать подозрений. Какой бы голодной она ни была сейчас, выглядит он неаппетитно.

Разве не в этом был смысл? Правда, Бриджит злится, что перестала пить ту смесь. Если бы она от нее не отказалась, то не мучилась бы от голода, а значит, и не опростоволосилась бы так сегодня.

Лиза качает головой:

– Мне не следует есть такую пищу. Особенно потому, что я не занимаюсь спортом. Меня раздует.

Бриджит откладывает пластмассовую вилку и подозрительно смотрит на Лизу:

– С чего ты все это взяла?

Ей интересно, не проговорилась ли Эбби, что видела ее в туалете. Бриджит не рвало, но позыв был очень сильным. Какая удача – ее поймали в тот момент, когда она была наиболее уязвима. И вдобавок к этому после туалета она потащилась к снек-автомату, чтобы купить крендельки. Крендельки, ради всего святого! Не орехи, не упаковку конфеток «Life Savers».

Лиза пожимает плечами:

– Не знаю. Я не расстроилась, что Эбби назвали самой красивой. Она определенно заслуживает этого. Но было бы круто, если бы в следующем году в список попала я.

– Господи, так вот что тебя волнует? – улыбается Бриджит. – У тебя папины гены. А он не толстеет. Это мне надо беспокоиться, потому что я пошла в мамину родню. И вообще, один кусок пиццы погоды не сделает.

– Но ты-то вообще не ешь пиццу, – хмыкает Лиза.

Бриджит протыкает вилкой одноразовую тарелку. Ей даже не хочется сидеть в этой пиццерии. Ее сюда затащила Лиза. А теперь еще и жалуется!

– Смотри, – рявкает Бриджит и берет тарелку сестры.

Съешь кусочек.

Съешь большой кусочек.

И тогда она замолчит.

Но вместо этого Бриджит тянется к салфеткам.

– Если тебя это беспокоит, сделай так. – Она кладет несколько салфеток на сыр и аккуратно промакивает кончиками пальцев, которые сразу окрашиваются в ярко-оранжевый цвет. – Это избавит тебя как минимум от сотни калорий. А еще можно убрать весь сыр и съесть только тесто.

Именно это Бриджит и делает – снимает сыр одним слоем и складывает в кучу на край тарелки.

– Но сыр – самая вкусная часть! – ноет Лиза.

Бриджит игнорирует ее. Берет другую салфетку и промакивает соус:

– Кстати, его есть очень вредно. В нем много сахара. – Наконец Бриджит срывает корочку. – И это тоже не стоит есть. Она осядет в твоем желудке.

Лиза забирает то, что осталось от пиццы – бледный кусок непропеченного теста, – и хмурится:

– Вот это да, спасибо.

Бриджит ощущает масло на своих пальцах. Ей хочется облизать их начисто. Но она берет другую салфетку и энергично трет руки, отчего бумага рвется. Она чувствует вину за то, что вывалила свое дерьмо перед сестрой и испортила невероятно хороший кусок пиццы. Бриджит не может дождаться, когда же закончатся эти дурацкие танцы и она наконец снова станет нормальным человеком.

– Я куплю тебе другой кусок, хорошо? – предлагает она. – Просто хотела показать тебе, как глупо ты себя ведешь.

– Все нормально, – тихо отвечает Лиза. – Я знаю, что ты стараешься помочь мне. – Она поднимает немного сыра с края тарелки, отправляет его в рот, а затем говорит: – Теперь можем идти.

Бриджит делает глубокий вдох и треплет Лизу по волосам, пока они встают. Ей бы хотелось все объяснить сестре, но желание убраться из пиццерии сильнее.

Через полчаса они заходят в один из магазинов. И Бриджит сразу замечает платье, которое ей хочется купить. Маленькое, красное, без бретелек. Оно такое красивое и женственное. Обходя манекен, девушка замечает, что сзади платье закреплено булавками, чтобы выглядело более обтягивающим. Бриджит сразу же вспоминает о тех крендельках, а затем представляет, как натягивает это платье, отчего булавки выскакивают и разрывают ткань, чтобы она в него поместилась.

– Оно ТАК хорошо будет смотреться на тебе, – говорит Лиза и обнимает сестру со спины.

– Не знаю, – в задумчивости отвечает Бриджит.

Лиза устремляется к другой стойке с вешалками:

– Примерь его!

Бриджит сдвигает вешалки с платьями. Выбирает свой размер – тот, что был у бикини, – и поднимает платье. Оно кажется невероятно широким, просто огромным. Как красный цирковой шатер. Но Бриджит, скорее всего, даже не влезет в него.

В примерочной она хмуро смотрит в зеркало. Платье пришлось ей впору. И это должно радовать ее. Бриджит сбросила вес, который набрала, вернувшись с каникул. К тому же красный хорошо сочетается с ее темными волосами. Но бедра выпирают и портят силуэт. И живот тоже. Он похож на маленький мешочек, как у кенгуру. Даже коленки выглядят толстыми.

– Мне так жаль Эбби, – говорит Лиза из соседней кабинки. – Теперь она, вероятно, не сможет пойти на танцы. И все из-за Ферн.

– Отстой, – произносит через несколько секунд Бриджит.

Глядя на себя в этом платье, она хочет плакать.

Была бы ты на размер поменьше!

И тут Бриджит приходит на ум бикини. Оно же придало ей стимул. Она купила его, и ей пришлось похудеть.

Осталось два дня до танцев, но справится ли она на этот раз, если купит платье размером поменьше?

– Можно посмотреть? – спрашивает Лиза.

– Я уже все, – отвечает сестра. – Встретимся у кассы.

Пока Лиза переодевается, Бриджит выбегает в зал и берет платье на размер меньше. Она снова испытает себя.