Глава 31

Этот недуг полностью завладел ее телом. И уже трудно понять, где въевшаяся грязь, а где кожа Сары. Они стали единым целым. Когда срабатывает будильник, Сара не спешит открывать глаза, потому что не хочет ощущать, как трескается грязь в складках ее век.

Вчера она завалилась спать обнаженной. Хотя так и не смогла уснуть. А лежала и чесалась всю ночь.

Ее одежда грязной кучей валяется на полу. Она жульничает и выворачивает трусы наизнанку, прежде чем надеть их. Это мало помогает. И поэтому вся сила воли уходит на то, чтобы надеть все остальное.

Всю дорогу до школы Сара представляет себе, как Майло рассказывал Энни об их вчерашней ссоре в коридоре. Как Энни посоветовала Майло держаться от Сары подальше, уверяя, что та ненормальная. Как Майло говорил Энни, что скучает по ней, что жалеет о переезде.

Словно в подтверждение ее самых худших подозрений Майло не ждет ее на скамье.

Но Сару радует, что на улице холодно. От холода кожа сжимается, подтягивается и обжигающе немеет, да так, что Сара почти не чувствует свое тело. Она садится на скамейку и ждет грязевым изваянием, пока не звенит второй звонок, после которого ей наверняка засчитают опоздание.

Но Майло так и не появился.

Пятница на десять тысяч процентов отличается от понедельника. Никто не игнорирует Сару. Это просто невозможно. Все одноклассники смотрят на нее в полнейшем ужасе. Сара садится на свое место. И сразу же раздается скрип ножек стульев и парт, так как сидящие рядом пытаются отодвинуться от девушки подальше. Но даже этот бойкот не может пробиться сквозь грязь. Она как бронежилет. И за ней Сара ничего не чувствует.

От каждого шага, малейшего движения или смены позы запах усиливается. Он кислый, противный и резкий. Парни прикрывают носы воротниками рубашек. А девчонки прижимают к лицу надушенные запястья.

Какая красота.

Вот только Сара понимает, что окружающие всегда ждали от нее чего-то подобного. Поэтому на их лицах нет шока или изумления. Только чувство обреченности.

Глава 32

Даниэла замирает в дверном проеме кабинета, одной рукой сжимая плечо.

– Тренер Трейси? – сквозь зубы произносит она.

Тренер Трейси поворачивается к ней на стуле, и на ее лице сразу отражается обеспокоенность.

– Даниэла. Что случилось? Почему ты не в купальнике? – спрашивает она.

– Думаю, вчера я повредила руку в тренажерном зале. Похоже, немного перестаралась, делая жим лежа. – Даниэла испуганно смотрит, как тренер Трейси поднимается. – Я… Я не должна была выпендриваться. И думаю, мне не стоит сегодня лезть в воду. Ну, вы понимаете. Чтобы поберечь себя перед завтрашним заплывом.

Тренер Трейси осторожно надавливает на плечевую мышцу Даниэлы. И та сразу же резко втягивает воздух.

– Это плохо. Тебе нужно тренироваться с командой, чтобы уменьшить время заплыва. Мы до сих пор не отработали твои повороты. – Тренер Трейси давит еще на несколько мест на руке Даниэлы. И та морщится, когда считает, что это необходимо. – Придется заменить тебя другим пловцом.

– Уверена, к завтрашнему дню все пройдет, тренер Трейси. Клянусь. И я останусь на тренировке, чтобы ничего не упустить. Просто не хочу усугублять. Я правда думаю, что нужно отдохнуть один день – и мне станет лучше.

Тренер Трейси продолжает ощупывать плечо девушки, но ее прикосновения стали другими. Словно она не пытается определить степень повреждения, а просто подыгрывает.

– Если считаешь, что тебе это нужно, я не буду с тобой спорить. Но при этом и рисковать не стану, надеясь, что к завтрашнему дню все придет в норму.

Выходя из кабинета, Даниэла чувствует боль. Только болит не плечо, а в груди. И это чувство преследует ее весь день. Но она не может сегодня лезть в воду. Потому что потратила столько времени этим утром, чтобы уложить волосы. Потому что у нее есть планы на время после тренировки и она должна выглядеть на все сто.

Даниэла садится на трибуну. Она смотрит, как ребята ныряют в воду, и вместе с ними Хоуп, которую тренер Трейси поставила ей на замену.

Спустя два часа Даниэла ждет в раздевалке, когда подруга переоденется.

– Ты уверена, что все еще хочешь поесть пиццы? – спрашивает Хоуп. – Может, стоит поехать домой, чтобы не нагружать плечо.

Даниэла складывает мокрое полотенце подруги:

– Пицца не повредит моему плечу, Хоуп.

– Но что, если тренер Трейси увидит тебя с парнями? Она больше никогда не позволит тебе плавать в команде.

Даниэле кажется, что порой Хоуп общается с ней не как лучшая подруга, а как младшая сестра. Она и выглядит так – мешковатые спортивные штаны, безразмерная футболка и завязанная вокруг талии толстовка с капюшоном. Ее слегка влажные после душа волосы собраны в небрежный пучок. У Хоуп очень красивые волосы, когда она тратит время на то, чтобы полностью их высушить. Даниэла подумывает предложить ей сделать это сейчас. Но не хочет, чтобы Эндрю и его друзьям пришлось ждать. Да и не похоже, чтобы Хоуп стремилась парням понравиться.

– А что может сказать тренер Трейси? Я же должна питаться. В этом нет ничего особенного. – Но, поняв, что ее слова прозвучали немного резковато, Даниэла добавляет: – Я рада, что ты идешь со мной.

Правда, взять с собой Хоуп – идея Эндрю.

После вчерашнего инцидента в тренажерном зале он так и не позвонил ей и даже не ответил на сообщения. Она решила, что, вероятно, он расстроился из-за ее реакции на его поведение.

Но Даниэла не собиралась ругаться с Эндрю из-за этого. Она просто хотела поделиться с ним новостями о том, что ее взяли в команду по плаванию. Ладно, может это не так значимо, как завтрашняя домашняя игра, и никак не связанно с ее красотой или уродством, но Даниэла знала, что это вызовет уважение у Эндрю и его друзей-идиотов.

Ей очень хотелось, чтобы Эндрю не только уважал ее, но и снова гордился. Гордился тем, что он ее парень.

Поэтому этим утром Даниэла проснулась пораньше и потратила много времени на сборы. Нанесла на волосы кондиционер и отметила про себя, что стоит пользоваться им почаще. Накрасилась и надела поддерживающий лифчик вместо бесшовного, что носила обычно. И наконец надела платье, которое брала с собой в Кловер-Лейк и которое, как однажды сказал Эндрю, сводило с ума всех парней в его отряде. Оно было очень тонким для такой холодной погоды, поэтому Даниэла подобрала к нему кардиган и легинсы.

А потом дождалась Эндрю у его шкафчика перед классным часом.

– Привет, – устало произнес он.

– Угадай что, – сказала девушка, подпрыгивая на цыпочках. – У меня есть новости.

Она ждала, когда Эндрю посмотрит на нее. Но парень рылся в шкафчике, выискивая учебники. Дверца скрывала его лицо.

И вдруг гордость за достигнутые успехи превратилась в абсолютное ничто.

– Твои родители еще не вернулись, верно? Потому что я думала, что могла бы заглянуть к тебе после школы.

Даниэла так и не определилась со своими чувствами по поводу произошедшего в среду, но была готова повторить это.

– На самом деле ребята собираются поесть пиццу после тренировки, – сообщил Эндрю.

– О! – Даниэлу поразило, сколько отчаяния может вместить в себе одна эта гласная. – Где? В Mimeo или в Tripoli?

– Возможно, в Tripoli. Я не знаю.

– Мне там нравится. Лучшая пиццерия в городе. – Эндрю закрыл шкафчик, и Даниэла поняла, что стояла к нему невероятно близко. – Странно, но я тоже планировала сегодня поесть пиццу.

– Ты… хочешь пойти с нами?

– Ты хочешь, чтобы я пошла с вами?

Эндрю пожал плечами:

– Какое мне дело, поешь ты пиццу или нет?

– Ну, тогда я пойду.

Не на такое приглашение девушка рассчитывала, но знала, что если они с Эндрю будут встречаться, то ей следует поладить с его друзьями. Дело не только в том, чтобы он считал ее красивой. Важно, чтобы Чак и остальные парни тоже так думали.

– Может, ты и Хоуп пригласишь, чтобы ты не была единственной девушкой. И чтобы не чувствовала себя странно. Так тебе будет с кем поговорить.

– Разве это не твоя обязанность? Ну, ты понимаешь, как моего парня? – Эндрю смерил Даниэлу взглядом, и девушка отступила. Ей не хотелось, чтобы он отменил приглашение, на которое она с таким трудом напросилась. – Хорошо. Я возьму с собой Хоуп. Встретимся после тренировки на нашем обычном месте.

* * *

Даниэла и Хоуп уже двадцать минут ждут на углу, высматривая джип тренера Трейси. Эндрю и его друзья не приходят, и Даниэла предполагает, что у них затянулась тренировка. И девушки идут к полю.

Но там пусто.

Хоуп вздыхает:

– Я думала, ты сказала, что Эндрю…

– Забыл, наверное. Он так сосредоточен на игре. Только о ней и говорит.

Пока девушки преодолевают пять кварталов до Мейнстрит, Хоуп не произносит ни слова, что еще больше злит Даниэлу. Подруга не справляется со своими обязанностями – поддерживать ее в таких неловких ситуациях.

Заметив просвет между машинами, Даниэла перебегает дорогу. Она знает, что Хоуп последует за ней. Раздается автомобильный гудок, но Даниэла не останавливается. Она смотрит на пиццерию Tripoli.

Парни там. Эндрю, Чак и многие другие. На столе стоят два подноса из-под пиццы, на которых остались лишь три кусочка и куча несъеденных корочек. Их компанию слышно издалека – ребята смеются над чем-то. Но как только входит Даниэла, а за ней и Хоуп, повисает тишина.

Даниэла направляется прямо к их столику.

– Дэн-мужик! – смеется Чак.

– Меня зовут Даниэла, – отрезает девушка.

Чак смотрит на других парней, вытаращив глаза:

– Извини, Даниэла. В любом случае, рад тебя видеть, чувак!

Другие парни смеются. Но не Эндрю. Он смотрит на стол.

– Я думала, мы должны были встретиться на углу, – шепчет Даниэла.

Эндрю скребет сыр, прилипший к бумажной тарелке:

– Точно. Извини. Парни практически потащили меня сюда после тренировки. Им хотелось есть. К тому же тренер отпустил нас сегодня пораньше.

Другие парни тоже опустили головы, поэтому Даниэла не может понять, врет Эндрю или нет. А когда замечает, что никто не сдвинулся, чтобы освободить им с Хоуп место, чувствует прикосновение к своему плечу.

– Пойдем, – говорит Хоуп, уводя Даниэлу. – Я заняла нам столик.

Даниэлу трясет. Она никогда не была так разочарована. Но чего она ожидала? Она практически заставила Эндрю пригласить ее. Жаль, она не могла отмотать время назад и избежать позора. И теперь у нее не остается выбора. Она должна сохранять спокойствие, если не хочет унизиться по полной.

Даниэла подходит к стойке и заказывает себе и Хоуп по кусочку пиццы и лимонад. Когда она садится за стол, парни снова начинают болтать. Жуя как можно тише, она прислушивается к их разговору.

– Мне плевать на призыв этих выпускниц. Ни за какие коврижки я не проголосую за Дженнифер Бриггис, – усмехается Чак. – Это же издевательство. Уродины не должны получать корону. Ни за что!

Даниэла чувствует на себе взгляд Чака, но не в силах посмотреть ему в глаза.

– И вы почувствовали, как воняет от грязнули Сары Сингер? Такое ощущение, будто все уродливые девчонки школы сговорились, чтобы испортить танцы! – Чак допивает лимонад, сжимает банку и кидает смятый алюминиевый комок в сторону Эндрю. – Есть и плохие новости. Я слышал, что Эбби наказали и она не сможет прийти на твою вечеринку.

Из-под стола парней доносится шарканье ног. И тут один из парней принимается смеяться так громко, что кажется, он сейчас начнет кашлять.

Даниэла застывает. Вечеринка у Эндрю? После танцев?

Почему он ничего ей не сказал?

– Заткнись, Чак, – шипит Эндрю.

Чак стонет:

– О, да. Эбби такая горячая. Верно, Эндрю?

У Даниэлы перехватывает дыхание.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – шипит Эндрю.

Чак поднимается и ликующе указывает на Эндрю:

– Лгун! Ты же сам говорил, что как-то вечером дрочил на нее!

Эндрю швыряет в Чака корочку от пиццы. Парни ржут. А Хоуп так резко вскакивает, что ее лимонад проливается на тарелку.

– Пойдем. – Но Даниэлу парализовало от стыда. – Даниэла, пойдем! – Подруга вытаскивает ее из-за стола и подталкивает к двери. – Ты такой придурок, Эндрю, – направляясь к выходу, заявляет Хоуп.

А затем изо всех сил тащит Даниэлу по улице подальше от пицеррии. Но Даниэле не хочется уходить. Ей хочется дать Эндрю шанс все объяснить. И поэтому она пытается вырвать руку у подруги:

– Хоуп…

– Что с тобой случилось, Даниэла? Ты забыла, как постоять за себя?

В глазах Хоуп блестят слезы, когда она произносит эти слова. И Даниэлу они ранят сильнее, чем все остальное.

Эндрю выскакивает на улицу и подбегает к ним:

– Эй! Не злись, хорошо?

Хоуп открывает рот, чтобы снова высказать парню все, что она о нем думает, но Даниэла загораживает ее. И, еле сдерживая слезы, говорит:

– Не злись? Ты прикалываешься? Ты решил закатить вечеринку после танцев и даже не пригласил меня?

– Это даже не вечеринка, Даниэла! Просто несколько ребят сказали, что заглянут ко мне. Мне даже не хочется, чтобы кто-то приходил. Если родители об этом узнают, то убьют меня. Но Чак… Слушай, я не думал, что ты захочешь прийти. Не хотел ставить тебя в неловкое положение из-за того, что придется проводить вечер в компании с Чаком. Особенно после того дерьма, которое он говорит про тебя.

– Хм… Как заботливо с твоей стороны. – Даниэла скрещивает руки. – Эй, мне просто интересно, а ты когда-нибудь заступался за меня? Хоть раз?

Эндрю смотрит на свою обувь:

– Мне дороги мои друзья, ясно? И дорого их мнение.

– Мне тоже. Вот почему я всю неделю выгораживала тебя перед Хоуп. Говорила ей, что ты хороший парень, несмотря на то что ты не сделал ничего, чтобы поддержать меня.

Эндрю поднимает руки:

– Ты не можешь винить меня за то, что я не знаю, что тебе сказать. Я не знаю, через что ты проходишь.

Возможно, это правда. Но при этом Даниэла понимает, что у Эндрю свои тараканы в голове. Он всегда переживал из-за того, что в чем-то хуже Чака и остальных друзей. В футболе, в одежде, телосложением…

Но он бы понял, если бы попытался… Если бы копнул поглубже.

– Я старалась поддерживать тебя, чтобы ты чувствовал себя лучше. А когда ты что-то подобное делал для меня? – По телу Даниэлы проносится дрожь, раззадоривая девушку. – И теперь ты вот так расстаешься со мной? Унизив перед своими друзьями?

Наконец Эндрю смотрит на нее. И бормочет:

– Я не расстаюсь с тобой.

И только через какое-то время Даниэла понимает, что именно парень сказал.

Эндрю все еще хочет встречаться с ней?

Даниэла выискивает на его лице хоть какой-то намек на то, что он помнит, кем она была до понедельника. Она хочет вновь увидеть в Эндрю парня, который гордился ею, который неделями ходил за ней в лагере. Как все могло так сильно измениться за какие-то пять дней? Даниэла не только утратила чувство собственного достоинства, но и лишилась Эндрю.

Она замечает следы грусти в уголках его глаз. И понимает, что на самом деле Эндрю притворяется. Он просто старается скрыть смущение, которое испытывает из-за своего отношения к ней. Это крошечный намек на то, что он сожалеет о своих поступках.

И это немного утешает Даниэлу. Совсем чуть-чуть.

Потому что ей больше не хочется притворяться. Она достаточно смелая, чтобы раскрыться, обнажить свои чувства. Красоту, уродство и все. И ей хочется, чтобы Эндрю поступил так же по отношению к ней. Чтобы признал, что отстойно, когда твоя девушка попадает в список. Стыдно! Но при этом не позволял своим друзьям так к ней относиться. Он должен был заступиться за девушку. А потому сейчас Эндрю обязан признать, что его притворство было показателем трусости, а не силы.

– Возвращайся к своим друзьям, – говорит Даниэла. – А с меня хватит.

Девушка удивлена. Искренне удивлена. Тем, что именно она поставила точку в их отношениях, и тем, что Эндрю так быстро ушел.

Глава 33

Бриджит сама предложила навести порядок во дворе. Она сказала родителям, что ей нужны деньги на карманные расходы, но это ложь. Просто она почти не вспотела, пока играла в бадминтон. К тому же однообразная работа уменьшает ее нервозность. Надо всего лишь сгрести листья граблями в пакет, завязать его и протащить по двору к тротуару.

Она старается двигаться как можно быстрее, чтобы поддерживать сердечный ритм и сжигать калории.

Бриджит слышит звук открываемого окна. Смотрит на второй этаж и видит, что сестра высунула голову.

– Нужна помощь? – кричит Лиза.

– Нет, не переживай, – отмахивается Бриджит. И опирается на грабли: у нее слегка кружится голова.

– Все нормально! – смеется Лиза. – Мне все равно нечем заняться.

Не разрешай ей помогать. Из-за этого ты будешь меньше двигаться. И сожжешь меньше калорий.

– Я деньгами не поделюсь, – предупреждает Бриджит.

Но Лиза уже закрыла окно. А через несколько минут она выходит на улицу и останавливается рядом с сестрой, держа в руках другие грабли.

Иногда Бриджит ненавидит Лизу.

Она остается у гаража и отправляет сестру сгребать листья у забора. И хоть их разделяет целый двор, Лиза начинает болтать:

– Я слышала, сегодня у Марго вечеринка.

– О, правда?

– Ты не идешь?

Друзья Бриджит идут.

– Не думаю.

– Почему? Это из-за голосования за Королеву Дженнифер? Лично я проголосую за Марго, хотя… ну, ты знаешь… говорят, что это она составила список.

Бриджит слышала об этом. И даже задумывалась, что связывало их с Марго и почему она выбрала ее самой красивой одиннадцатиклассницей. Единственное, что пришло на ум, – они обе целовались с Брайем Тейтом.

– Не думаю, что список составила Марго, – говорит Бриджит.

Лиза пожимает плечами:

– А мне это кажется логичным. Если бы я составляла список, то наверняка написала бы в нем свое имя. Почему бы и нет?

Наведя порядок во дворе, сестры возвращаются в дом. После ужина миссис Ханикат сквозь кухонное окно осматривает их работу. Она не только выплачивает оговоренную сумму Бриджит, но и дает обеим девочкам немного денег, чтобы те купили ингредиенты для сандей.

– У меня нет настроения для мороженого, – говорит Бриджит маме.

– У тебя нет настроения для любой еды, – надувает губы Лиза.

Она показывает пальцем на тарелку с пюре, от которого Бриджит отказалась за ужином и которую теперь необходимо убрать в холодильник.

Бриджит хочется прибить свою сестру. Но вместо этого она благодарит маму и берет ключи от машины…

– Какое ты хочешь? – спрашивает Лиза.

Она открывает дверцу холодильника в отделе заморозки, и ей навстречу выплывает облако холода.

– Мне все равно, Лиза.

– Как насчет шоколадного с мятой?

Бриджит качает головой:

– Тогда не получится нормального десерта. Возьми ванильное.

От этих слов ее рот обволакивает воображаемой сладостью.

– Но ванильное – это скучно, – смеется Лиза.

Бриджит обхватывает себя руками, чтобы согреться:

– Если тебе не нравится мое предложение, тогда зачем спрашиваешь?

– Господи! Ну, извини.

Пока Лиза раздумывает, какое мороженное выбрать, Бриджит выбирает все остальное – декоративную обсыпку, взбитые сливки, шоколадный соус и баночку с красной вишней в сиропе. И радуется, что ингредиенты упакованы в коробки и банки. Она встречается с Лизой у касс. В руках у сестры контейнер с ванильным мороженым.

– Черт! – восклицает Лиза. – Мы забыли бананы.

Она убегает за ними, а Бриджит начинает выкладывать продукты на ленту. За кассой сидит пожилая дама в фартуке с символикой магазина. Она даже не смотрит на Бриджит, сканируя продукты. Бип… бип… бип… Пока дорожка из продуктов катится по ленте, Бриджит старается не смотреть в глаза многочисленным красоткам, что взирают на нее с глянцевых обложек многочисленных журналов. Их улыбки кажутся достаточно дружелюбными, но Бриджит знает, что это ловушка. Если задерживаешь на них взгляд чуть дольше, то начинаешь сравнивать оттенок зубов и обхват бицепсов, читать крупные заголовки и составлять список того, что с ней не так. Это полномасштабное нападение, великолепный греческий хор, который призывает заплатить за их секреты.

Упаковщик на вид чуть старше Бриджит, хотя она в этом не уверена, так как не одарила его и взглядом. Лишь обронила, что предпочитает бумажные пакеты, а не полиэтиленовые.

Но потом заметила, что парень пялится на нее.

Бриджит даже чувствует, как он оценивает ее взглядом, как мясник в окровавленном фартуке кусок мяса. Пара сисек, кусок задницы, бедрышки. Последнее, на что он смотрит, – лицо Бриджит.

И журнальные модели, эти застывшие свидетели, одобрительно улыбаются.

Бриджит делает вид, что ничего не замечает, притворяется равнодушной. Но мысленно изводит себя. Ей не нравится такое внимание. И не хочется, чтобы наглый парень пялился на нее. Она чувствует, как потеют ладони.

– Отлично, – вернувшись, объявляет Лиза. – Мы все взяли!

Словно почувствовав, что что-то происходит, она робко выглядывает из-за спины Бриджит. Отчего та еще больше смущается. И, получив сдачу, сразу направляется к дверям, а Лизе приходится забирать пакеты у упаковщика.

Дойдя до машины, Бриджит чувствует, что ее щеки все еще красные.

– Этот парень определенно на тебя пялился, – говорит Лиза.

– Нет, не пялился.

– Пялился. – Лиза печально смотрит в пакет с мороженым. – Как бы мне хотелось, чтобы и на меня так пялились.

– Почему ты это постоянно говоришь? В торговом центре, сейчас… Ты как будто напрашиваешься на комплимент. Что, кстати, совсем некрасиво, – сердится Бриджит.

Она замечает, как задрожала у Лизы нижняя губа, но притворяется, что не видит этого. Бриджит садится в машину и сильно хлопает дверью. Но сестра не следует за ней. Она стоит на парковке, прижавшись спиной к пассажирской двери.

– Ну же, Лиза! Твое драгоценное мороженое тает! – кричит Бриджит.

Наконец та забирается в машину. И весь путь до дому сестры молчат, но Бриджит чувствует, что Лизе очень хочется сказать что-нибудь. Упрекнуть ее.

Доехав до дома, Бриджит звонит одной из подруг. Зажав телефон между плечом и ухом, она жестом показывает Лизе, чтобы та отнесла пакеты в дом. Затем идет прямиком в свою комнату, делая вид, что собирается пойти на вечеринку к Марго. Хотя, по правде говоря, она ищет предлог отказаться от мороженого. Когда разговор заканчивается, она слышит, как Лиза поднимается по лестнице.

Подруга уже скинула вызов, но Бриджит до сих пор прижимает телефон к уху.

Лиза открывает дверь. Сестра приготовила сандей. В ее руках большая тарелка десерта и две ложки.

– Я говорю по телефону, – губами проговаривает Бриджит.

Лиза садится и хмурит брови.

Бриджит продолжает говорить «мм-хмм», притворяясь, что все еще общается с подругой. А в это время Лиза ставит десерт на стол и подходит к платью, что висит на двери шкафа.

Бриджит не хочется, чтобы сестра увидела ярлычок с размером. Поэтому очень быстро прощается и отключает телефон.

– Я же говорила, что не хочу мороженое, – вздыхает она.

– Знаю, – спокойно произносит Лиза, присаживаясь на кровать сестры. – Но я хочу, чтобы ты съела его вместе со мной.

Бриджит не может смириться с отразившейся на лице Лизы болью. С просьбой. Поэтому встает, находит на полу свой рюкзак и начинает рыться в нем:

– На самом деле мне пора делать домашнюю работу. Так что…

– Бриджит! Просто съешь немного.

– Я серьезно, Лиза. Оставь меня в покое.

Кажется, что Лиза сейчас заплачет. Она всегда так делала в детстве, когда Бриджит не разрешала ей трогать мебель в кукольном домике.

– Ты не ешь. Я знаю это. И знаю, что ты не ела этим летом.

Бриджит вздыхает:

– Я хочу, чтобы на мне хорошо смотрелось платье для танцев, понятно?

– Но есть-то все равно надо, – говорит Лиза, а потом добавляет с невероятным разочарованием: – Я думала, что все прошло, когда мы вернулись домой с пляжа.

Бриджит бесит, что ее сестра обо всем знает. Бесит, что ей не удалось скрыть свою уловку.

– Я поем, Лиза, – обещает она. – После танцев.

Слеза стекает по щеке Лизы.

– Я тебе не верю.

Бриджит тоже начинает плакать:

– Я обещаю, что поем после танцев. И снова стану нормальной. Клянусь. Ты все время твердишь о списке, хочешь, чтобы однажды там было и твое имя. А посмотри на меня и задумайся. Это очень большое давление.

Лиза продолжает плакать. И кажется, будто она ни слова не слышала из сказанного Бриджит.

– Знаешь, ты заставляешь меня стыдиться. Каждый раз, как я ем, мне стыдно за себя. Раньше со мной такого не было.

– Лиза…

Но та лишь качает головой:

– Если ты не начнешь есть, я все расскажу маме с папой.

Лиза вытирает лицо рукавом и уходит, оставив миску с десертом.

Бриджит не ожидала от сестры такой подлости.

Глава 34

Эбби в одиночестве сидит на своей кровати и смотрит на свое отражение в темном телевизионном экране, которое похоже на мутное зеркало. Когда запах еды просачивается в комнату, она спускается вниз. Никто не позвал ее на ужин.

Семья уже сидит за круглым столом. Все уже разложили еду по тарелкам, вот только порция Эбби – стейк, картошка в мундире и салат – дожидается ее в мисках на стойке. Она злится, что опоздала, но, не сказав и слова, наполняет свою тарелку сама.

Достав газету из пластиковой упаковки, родители делят между собой развороты. Ферн подпирает книгу стаканом молока и мельницей для перца, а затем приступает к стейку. Она перечитывает первую книгу серии «The Blix Effect», чтобы освежить в памяти каждую деталь перед просмотром фильма. Обложка книги изорвана и потрепана, углы загнулись почти на каждой странице.

Эбби садится на свое место, толкнув при этом стул сестры и даже не извинившись. Она решает, что будет есть картошку без сметаны, чтобы не пришлось просить Ферн передать соусник. Они не разговаривали, не встречались взглядами и никак не признавали существование друг друга с тех пор, как всплыла история с поддельной подписью мамы в табеле.

Несмотря на показное безразличие, внутри Эбби полыхает злость, как горячий маленький уголек, который, похоже, и не собирается затухать.

По радио, стоящему на кухонной стойке, диктор бубнит какие-то новости, и кажется, будто он приглашен на их ужин и пытается завести разговор. Почти каждый вечер родители и Ферн изредка отрываются от чтения, чтобы обсудить межнациональные конфликты, финансовый рынок или научные достижения. Но только не Эбби. Для нее их голоса – как белый шум, как звук паркующих свои машины соседей или самолет, пролетающий над крышей. Как правило, она ест, положив сотовый на колени, чтобы он никому не мешал своим жужжанием, когда приходит сообщение, написанное одной из подруг.

Сегодня же Эбби пытается следить за короткими фразами, которые пролетают над ее головой. Этакая игра «Поймай мяч». Она не высказывает своего мнения, а просто соглашается с тем, что говорит мама или папа. И кажется, это приятно удивляет ее родителей. А вот Ферн не произносит ни слова.

Эбби дожидается, когда все закончат ужинать, а затем любезно вызывается убрать со стола и помыть посуду.

Родители хмурятся, глядя на грязные тарелки и помятые газеты.

– Это не изменит наше решение, Эбби, – предупреждает ее миссис Уорнер.

– Ты соврала нам, соврала учителю и именно поэтому не пойдешь на танцы, – разглядывая дочь поверх очков, заявляет мистер Уорнер.

Ферн промакивает рот салфеткой и бросает ее на тарелку, где она покрывается красными пятнами от сока, оставшегося после стейка.

– Я знаю, – бормочет Эбби.

Ее бесит, что она послушалась Лизу, которая после уроков подбежала к ее шкафчику и предложила вести себя хорошо при родителях, после чего они, возможно, изменят наказание.

На нее наконец обрушивается понимание серьезности происходящего. Она не наденет платье мечты. Не потанцует со старшеклассником. Не пойдет на вечеринку к Эндрю. Кажется, будто завтрашний вечер – замечательное воспоминание, к которому она могла бы возвращаться множество раз, – уже вырван из ее дневника.

И в этом виновата ее сестра.

– Ферн, – говорит мистер Уорнер, – когда мы сегодня общались с мистером Тимметом, он сказал, что на следующей неделе у Эбби контрольная.

– Нам бы хотелось, чтобы на этих выходных ты позанималась с ней, – просит миссис Уорнер.

Эбби встает и собирает тарелки, чувствуя, как в ее горле застрял ком, словно большой жилистый кусок стейка. Унизительно слышать, что родные обсуждают ее, словно Эбби в комнате нет. Ей интересно, о чем еще они говорят, когда Эбби отсутствует. Может, что-то типа: «Бедная глупая Эбби». Или: «Почему Эбби не может быть такой, как ты, Ферн?»

– Да, мистер Тиммет просил меня об этом сегодня после уроков, – сообщает Ферн, откидываясь на стуле, чтобы Эбби могла забрать ее тарелку. – Но сегодня я иду в кино. А после мы с друзьями зайдем куда-нибудь перекусить. Поэтому… ничем не могу помочь.

– А как насчет субботы и воскресенья? – спрашивает миссис Уорнер.

Когда Ферн открывает рот, чтобы ответить, мистер Уорнер добавляет:

– Что важнее, Ферн? Помочь сестре или посмотреть фильм? – Но та не отвечает, и поэтому отец продолжает: – Завтра днем позанимайся с Эбби пару часов, иначе не пойдешь на фильм.

Эбби забирает стакан Ферн, хотя в нем еще осталось немного молока, отчего книга падает.

– Почему ты каждый день тусуешься у мистера Тиммета, Ферн? – спрашивает она. – Ты что, в него влюбилась? – Эбби радует, что Ферн багровеет от злости. – Знаешь, он женат, – продолжает она. – У него на столе стоит фотография жены. Она очень горячая.

– Эбби! – укоряет дочь миссис Уорнер. – Не будь такой грубой.

– А что, мам? Тебе разве не кажется странным, что Ферн слегка помешалась на мистере Тиммете? Что каждый день после уроков она бежит к нему в кабинет, хотя он больше не ведет у нее никаких предметов? Я ни разу не видела, чтобы она общалась с парнями из своего класса. – Эбби прикладывает руки ко рту и шепчет: – Думаю, ей нравятся мужчины постарше.

Ферн выскакивает из-за стола. Эбби улыбается, прислушиваясь к громким шагам сестры, раздающимся на лестнице и в коридоре.

– Эбби, пожалуйста, – умоляет ее миссис Уорнер. – Оставь сестру в покое. Ты знаешь, что Ферн не такая коммуникабельная, как ты. Ей комфортнее общаться со взрослыми.

– Это потому, что она – неудачница! – кричит Эбби, надеясь, что ее будет слышно и на втором этаже.

Добавив к ее наказанию еще один день, родители расходятся по своим кабинетам.

Эбби не спеша загружает посудомоечную машину, аккуратно складывая тарелки в корзину, чтобы вместить их все. Вытирает кухонные стойки и стол, а затем подметает пол. Когда кухня сияет от чистоты, она, перед этим выключив свет и радио, с хмурым видом поднимается по лестнице.

Дойдя до комнаты, Эбби замирает в дверном проеме и смотрит на сестру, которая собирается в кино. Она надевает огромную футболку, отчего становится мало похожа на девушку.

Эбби могла бы помочь ей. Могла бы показать Ферн, как выпрямить волосы и подобрать одежду получше. И возможно, Ферн могла бы познакомиться с симпатичным парнем-заучкой, которому так же сильно, как и ей, нравятся эти дурацкие книги.

Но Эбби не станет этого делать. Она никогда больше не будет помогать Ферн после того, как та с ней поступила.

И даже сестрой больше ее не назовет.

Глава 35

Кэндис приехала к Лорен на несколько минут раньше. Она стоит на тротуаре и осматривает старый дом, облупившуюся черепицу, заросшие кусты и опавшие листья, покрывающие лужайку. «И эта девочка украла моих подруг», – думает она с невозмутимо. Затем тянется к цветам на заднем сиденье и отрывает завядшие лепестки.

Это мамина привычка – приходить в гости с небольшим подарком для хозяйки дома. Сама Кэндис никогда так не делала, хотя миллион раз ужинала у подруг. Но это приглашение другое. Она на задании.

– Мама хочет познакомиться с тобой, – позвонив вчера, сказала Лорен. – Можешь прийти завтра на ужин? Пожалуйста.

– Почему она хочет познакомиться со мной?

– Мама… – В тот момент Кэндис показалось, что она слышит, как воспламенился мозг Лорен, пока та подыскивала слова. – Она очень заботится обо мне. – Затем Лорен вздохнула. В трубке затрещало из-за того, что она сильно прижала телефон ко рту. – И она не отпустит меня на вечеринку, пока не познакомится с тобой.

Кэндис прикусила губу. Ей не очень-то хотелось, чтобы Лорен пришла на ее вечеринку. Да, та мила и тому подобное, но она приглашала подруг, чтобы помириться с ними.

– Что мне за это будет? – ехидно спросила Кэндис.

– Если я не пойду, то и девочки тоже, – спокойно ответила Лорен. – Так ты придешь? Завтра вечером?

Кэндис потерла глаза. Временами Лорен казалась совершенно невежественной, как девочка, выросшая в глуши. А временами отлично разбиралась в происходящем.

– В пятницу вечером? Я планировала встретиться кое с кем, – проныла Кэндис, чтобы показать Лорен, на какие жертвы ей придется пойти. Хотя у нее не было никаких планов. – Ну да ладно. Думаю, я смогу перенести встречу на более позднее время.

Положив трубку, Кэндис удивилась, что почувствовала себя польщенной. Хоть приглашение Лорен было сделано от отчаяния, но она доверяла ей настолько, что пригласила ее как одну из своих подруг, несмотря на то, что говорилось о ней в списке, и на все те гадости, что наболтали про нее девчонки.

Именно поэтому Кэндис и решилась на это. Выбрала красивую юбку и кардиган. И принесла цветы.

А еще Кэндис было любопытно посмотреть, как живет Лорен. Ей до сих пор не верилось, что та не состояла ни в каких странных религиозных сектах. К тому же она до сих пор не понимала, что было такого в Конском волосе, отчего ее подругам снесло крышу.

За минуту до семи Кэндис нажимает на дверной звонок.

Открыв дверь и увидев цветы, Лорен расплывается в улыбке. Это так мило.

– Они не для тебя, – говорит Кэндис, прижимая букет к себе.

Она не смотрит на Лорен, а быстро окидывает взглядом гостиную. Один диван с цветочной обивкой и впадинкой на каждой подушке, большой дубовый кофейный столик и золотая лампа, которую Кэндис считает невероятно уродливой. Здесь нет фотографий, свечей или симпатичных вазочек, которые стоят на каминной полке в доме Кэндис. В воздухе пахнет чистящим средством – какой-то горечью и лимоном. За занавесками видны старые, проклеенные утеплителем окна, которые не пропускают свежий воздух.

Миссис Финн выходит с кухни, она еще более невыразительна, чем Лорен. Ее внешний вид навевает скуку – от прямых волос до потертых брюк, от безвкусной блузки до бороздки от шва колготок на пальцах ног.

Миссис Финн очень сильно отличается от мамы Кэндис. На ней ни грамма макияжа и одежда, которая больше подошла бы какой-нибудь бабушке. С другой стороны, Кэндис ненавидит, когда ее мама надевает на свидание с Биллом один из топов. Но, по крайней мере, мама старается хорошо выглядеть. Миссис Финн, приложив немного усилий, могла бы выглядеть красиво. Но кажется, что она уже давно махнула на себя рукой. И Кэндис сомневается, что миссис Финн вообще ходит на свидания.

– Здравствуйте, миссис Финн. Это вам, – говорит девушка, протягивая цветы.

А затем красноречиво смотрит на Лорен, чтобы та прекратила улыбаться. Ей и так некомфортно.

Миссис Финн кивает и жестом просит Лорен забрать цветы.

– Ужин немного задерживается, – говорит она. – Я только вышла на новую работу и…

– Мы немного не рассчитали время, – говорит Лорен. – Помню, ты говорила, что у тебя на вечер какие-то планы. Надеюсь, это не сильно на них повлияет?

Кэндис не хочется здесь задерживаться. Но она улыбается и говорит:

– Все в порядке.

В столовой накрыто на троих, а хрустальные бокалы наполнены водопроводной водой. Лорен не может отыскать вазу, поэтому опускает цветы в банку из-под томатного соуса и ставит ее на середину стола.

– Пойду помогу маме на кухне, – улыбается она. – Скоро вернусь.

– Хорошо, – отвечает Кэндис и остается в одиночестве на целую вечность.

Она думала, что ее пригласили, чтобы познакомиться с ней, но сейчас она сидит в этой темной комнате одна.

Наконец миссис Финн выносит кастрюлю со спагетти. После чего Лорен раскладывает еду по тарелкам, улыбаясь, как робот-домохозяйка.

– Вы выросли в этом доме, миссис Финн? – спрашивает Кэндис, чтобы начать разговор.

– Да.

– Вы учились в Маунт-Вашингтоне?

– Да, именно там. Хотя с того времени школа здорово изменилась.

– Уверена, многое осталось прежним, – улыбается Кэндис, вспомнив дряхлые диваны в библиотеке, пыльные витрины со старыми кубками и невероятно неудобные стулья в кабинетах.

– Думаю, ты права, – соглашается миссис Финн.

Кэндис сразу же понимает, что спагетти не доварились.

Поэтому откладывает вилку и сосредоточивается на чесночном хлебе.

– Итак, расскажи мне о себе, Кэндис.

Кэндис делает глоток воды и складывает руки на коленях:

– Ну, я, как и Лорен, учусь в десятом классе. Живу с мамой на Элмвуд-лэйн на другом конце города.

– Кем она работает?

Кэндис оживляется. Ей нравится рассказывать о маминой работе. Особенно женщинам. Они всегда выведывают у нее секреты красоты.

– Она – профессиональный визажист. Работает на телевидении.

Миссис Финн выглядит удивленной, но не особо впечатленной.

– Ого! Не каждый день слышишь о такой работе.

– Она продавала косметику в торговом центре, – объясняет Кэндис. – И посоветовала одному из дикторов, как лучше нанести макияж. Новый образ, понимаете? Телезвезде это понравилось, и она порекомендовала маму на эту работу.

– Это очень мило, – говорит миссис Финн. И, прежде чем Кэндис успевает поднять вилку, добавляет: – Какие книги ты любишь читать?

– Что, простите?

– Какие книги ты любишь читать? – повторяет вопрос миссис Финн. – Лорен любит читать.

Лорен кивает:

– Это правда.

Кэндис уже несколько месяцев не читала книг. Даже «Итан Фром», которую им задал прочитать учитель английского.

– «Итан Фром», – говорит Кэндис.

– Мне нравится «Итан Фром»! – восклицает Лорен. – Такая романтичная и грустная книга. В смысле, ты бы смогла жить в одном доме с женой и возлюбленной, которая из-за тебя случайно стала калекой?

Кэндис натянуто улыбается:

– Нет, не смогла бы.

– А что еще ты недавно прочитала? Ради удовольствия?

Кэндис делает глоток теплой воды и ставит стакан на стол.

– Мм… – говорит она, стараясь как можно дольше удлинять звук «м».

– Мам, – тихо замечает Лорен. – Ты ставишь ее в неловкое положение.

– Думаю, я чаще читаю журналы. Чаще, чем книги. – Кэндис опускает глаза. – Знаю, это плохо.

– Это не так, – защищает ее Лорен. – Журналы – это круто. Мне нравится читать журналы.

– Лорен говорит, что у тебя много друзей в классе. Как думаешь, чем ты привлекаешь людей?

В этот момент – ничем.

– Я даже не знаю… Может, своей честностью?

– Честность. Это хорошее качество. И рада, что у тебя оно есть, потому что я должна задать тебе вопрос. И он не о том, нравится ли тебе ужин, потому что и так ясно, что нет.

Миссис Финн смеется, но Кэндис и Лорен нет. Они просто смотрят друг на друга и явно нервничают.

– Мне интересно услышать твое мнение: почему все вдруг стали тянуться к моей дочери?

Кэндис удивляет свой ответ. Вместо того чтобы сказать, что Лорен красивая, она говорит:

– Потому что она хорошая.

– Большое спасибо, что пришла, – говорит Лорен, провожая Кэндис до двери. – Надеюсь, все прошло не слишком ужасно, – уже шепотом добавляет она.

Сама Лорен выглядит уставшей, как выжатый лимон. Словно этот вечер и ей не доставил никакого удоволь ствия.

– Совсем нет, – говорит Кэндис, хотя чувствует себя ужасно.

Миссис Финн пригласила ее не для того, чтобы познакомиться с ней. А чтобы показать: Кэндис не достойна дружить с ее дочкой.

«Не волнуйтесь, – хочется крикнуть через плечо Кэндис. – Мы не дружим. И вообще мало общаемся».

Лорен ласково дотрагивается до ее плеча:

– Знаю, что неделя была трудной, но девочки придут. И я замолвлю за тебя словечко.

– Спасибо, – шепчет Кэндис.

Девушка и в самом деле благодарна. И на полпути до машины на нее что-то находит, и она останавливается. Кэндис подумывает пригласить Лорен немного прогуляться. Прежде всего, чтобы та пару часов отдохнула от миссис Финн. Но еще Кэндис охватывает нестерпимое желание пообщаться с ней. Ей хочется, чтобы Лорен поняла – она не злобная. Хочется извиниться, что повела себя как сволочь во вторник в туалете, когда Лорен пыталась с ней поговорить. Хочется заново пережить сегодняшний вечер и показать себя в лучшем свете перед миссис Финн.

Она поворачивается, но Лорен уже закрывает дверь. И прежде чем захлопнуть ее, та кричит:

– Желаю хорошо повеселиться, Кэндис.

Ох, точно. Ее выдуманные планы.

– Постараюсь, – в очередной раз лжет Кэндис.

Глава 36

Дженнифер отсчитывает пятьдесят восьмую, пятьдесят девятую, шестидесятую секунду и звонит в звонок во второй раз. Но ей снова никто не открывает.

Она не была здесь уже четыре года. По крайней мере, официально. Она частенько проезжала мимо – просто так, чтобы убедиться в том, что дом еще стоит. Дженнифер высовывается за перила и смотрит на окно спальни Марго. В комнате темно, и в стекле отражаются только длинные и тонкие ветки деревьев да обвисшие провода, тянущиеся от столба к столбу.

Дженнифер прижимает ухо к входной двери и нажимает на звонок в третий раз. Она изо всех сил пытается услышать перезвон, но либо звонок сломан, либо его заглушает музыка и смех людей, раздающиеся внутри. Поэтому девушка стучит несколько раз. Затем колотит кулаком. Но ничего не происходит, лишь за тонкими занавесками двигаются тени.

Под дверным ковриком когда-то лежал ключ. Марго часто забывала свой и не могла попасть в дом, а обнаружив это, приходила к Дженнифер, чтобы посмотреть телевизор, пока кто-нибудь не придет за ней. Тогда они учились в восьмом классе, и отношения между ними еще не были натянутыми. Но потом Марго убедила маму оставлять ключ под ковриком. И после этого уже редко приходила к ней.

Дженнифер присаживается на корточки и приподнимает плотный коврик. Но под ним лежат только раскрошившиеся опавшие листья и комья грязи. На неосвещенную улицу выруливает минивэн. Водитель, увидев Дженнифер, сворачивает на подъездную дорожку соседнего дома.

По телу Дженнифер пробегают мурашки. Неужели из-за нее соседи узнают о вечеринке Марго и у той будут неприятности?

Девушка роется в сумочке в поисках телефона. Отыскав его, Дженнифер понимает, что не помнит номер Марго. И ни Рейчел, ни Дана не давали ей своих номеров. Они лишь предложили прийти сюда к восьми.

Почетный гость протяжно выдыхает.

Было ли это приглашение настоящим? Или девчонки пригласили ее из жалости? Да и имеет ли это значение?

К тому же уже без пятнадцати девять, а значит, она опоздала. Девчонки могли решить, что она не придет. Вероятно, Марго на это и надеялась.

Дженнифер потратила очень много времени – больше, чем она рассчитывала, – на прическу: она завила крупные локоны и часть из них приподняла. С такой же прической она была запечатлена на ее самой красивой фотографии, которую сделали на вечеринке в честь годовщины свадьбы бабушки и дедушки, когда ей было девять. Тогда они вместе с Марго спели перед всеми куплет сочиненной ими свадебной песни, пока кто-то выкатывал торт. На той фотографии девчушки стоят на невысокой сцене церковного подвала в весенних платьях и с открытыми ртами. И этот снимок до сих пор украшает каминную полку в гостиной дома Дженнифер. Чтобы она помнила, что когда-то была красивой. Что когда-то не имело для нее никакого значения, как она выглядит.

В тот день все говорили, что она спела намного лучше Марго. Не только бабушка с дедушкой.

Этим вечером Дженнифер даже попросила у родителей разрешение взять их машину, да и вообще чувствовала себя прекрасно. А днем побывала в торговом центре, перемерив там кучу одежды, пока не остановила свой выбор на обтягивающем черном свитере и фиолетовой шерстяной юбке-карандаш, которые одобрили Дана и Рейчел.

– Где проходит вечеринка? – спросила миссис Бриггис.

– У Марго. – Родители подняли головы и посмотрели на дочь, но Дженнифер беззаботно отмахнулась. – Все нормально. Мы решили не зацикливаться на прошлом.

– Ты хорошая девочка, Дженнифер.

Хорошо, что мама с папой, целуя дочь на прощание, не заметили бутылку водки, которая лежала в ее сумке.

Несмотря на опоздание, Дженнифер все еще ощущает трепет в груди, предвкушение от того, каким замечательным может быть вечер. И плевать, что сюда она попала после того, как четыре года подряд ее называли самой уродливой ученицей. Сейчас она здесь и не собирается падать духом.

Хотя бы для того, чтобы доказать – Марго ошибалась.

За ее спиной хрустит гравий. Дженнифер поворачивается, и ее ослепляет яркий свет. Но машина тут же глохнет, и фары гаснут, оставляя после себя лишь белые звездочки в глазах. Когда они исчезают, она видит Марго.

Волосы Марго влажные после душа. А одежда совсем не нарядная. На ней джинсы, облегающая футболка чирлидирши, кардиган и кеды. Она достает с заднего сиденья два пакета с продуктами.

– Почему ты стоишь на улице? – спрашивает Марго с равнодушной усмешкой, которая обычно свойственна старшим сестрам.

Такая улыбка подразумевает, будто человек знает что-то неизвестное тебе.

Не дожидаясь ответа, Марго обходит Дженнифер и поворачивает дверную ручку. Входная дверь не заперта.

Дженнифер заходит внутрь. В доме тепло, даже душно, отчего ее лицо краснеет, его начинает покалывать. Здесь ярче, чем, по ее мнению, должно быть на вечеринке, будто они находятся в классной комнате в школе. Дженнифер ожидала, что свет будет приглушен и расставлены свечи для создания атмосферы. Она осматривает гостиную, которая совсем не изменилась за эти годы. Серые стены с белыми плинтусами, одинаковые диваны, стоящие перед камином, и темно-бордовый восточный ковер с каймой. Она присматривается. Нет. Ковер новый. Ребята сидят на диванах, на полу, взгромоздились на кофейные столики, прислонились к книжным полкам.

За спиной Дженнифер захлопывается дверь, отчего многие смотрят на нее и приветливо улыбаются. Но никто не проверяет у двери корешки билета, чтобы убедиться, что входящие проголосуют за нее, как обещали Дана с Рейчел.

Дженнифер следует за Марго на кухню. Дана и Рейчел сидят на кухонном островке, попивая фруктовый пунш из пластмассовых бокалов для шампанского. И курят одну сигарету на двоих.

– Марго! – кричат они. – Ты купила закуски?

– Да, – отвечает девушка, разбирая один из пакетов и засовывая его содержимое в шкафчик, в котором, как помнит Дженнифер, хранятся крупы. – Спрячем это от парней. Они такие свиньи.

– Привет, Дженнифер, – говорит Рейчел так, словно уже позабыла, что та должна была прийти. – Рада, что ты здесь!

– Хочешь выпить? – спрашивает Дана.

Над ее верхней губой остались красные усы.

– Мы придумали новый рецепт пунша и назвали его «Не все дома». Он немного приторный, но получше, чем отвратительное дешевое пиво, которое купили парни. И уносит с него быстрее. Эй, Марго! Налей немного Дженнифер.

Марго наполняет до краев стакан для себя, а второй лишь наполовину – для Дженнифер. И передает его, не поднимая взгляда.

– О! Я принесла вот это. – Дженнифер достает из сумки бутылку водки и произносит: – Правда, не знаю, хорошая ли она.

Дана берет бутылку и осматривает этикетку:

– Замечательно. Это и в самом деле круто. – Она улыбается: – Спасибо, Дженнифер.

Марго поднимает вопрос об изменении состава в команде чирлидерш перед завтрашней игрой или что-то в этом роде, и Дана с Рейчел начинают обсуждать это с ней. Они не забывают про Дженнифер, но та не может поддержать разговор. И это явно сделано для того, чтобы поставить ее в неловкое положение. Но Дженнифер просто так не сдастся. Она вешает куртку на спинку стула и остается там, улыбаясь и попивая пунш. Она даже просит Марго налить ей еще. Той никак не удается заставить Дженнифер почувствовать себя здесь неуютно. Все-таки Дженнифер не впервые приходит сюда.

– Туалет все так же на втором этаже? – спрашивает Дженнифер, ставя на стол пустой стакан.

– Да, – произносит Марго таким голосом, будто хотела сказать: «Ну, конечно».

Дженнифер медленно поднимается по лестнице. На стенах висят фотографии в рамках, на которых изображены Марго и Морин. Дженнифер знала, что не нравилась старшей из сестер. И из-за этого ей всегда было не по себе в этом доме. К тому же Марго всегда равнялась на Морин. И на это никак не влиял тот факт, что и к младшей сестре Морин относилась не очень-то хорошо.

Поднявшись на второй этаж, Дженнифер смотрит на коридор с закрытыми дверьми. И не может вспомнить, за какой именно туалет. Поэтому открывает первую попавшуюся и обнаруживает, что попала в спальню мистера и миссис Гейбл. Они лежат на заправленной кровати и смотрят телевизор. Миссис Гейбл ахает – в буквальном смысле ахает – при виде Дженнифер и чуть не проливает большой бокал красного вина на белое покрывало.

– Извините, – быстро отступая, шепчет Дженнифер. – Я не знала, что вы дома.

– Мы решили уединиться, – невозмутимо отвечает мистер Гейбл.

– Но подумали, что нам лучше остаться дома, если вдруг вечеринка выйдет из-под контроля. – Миссис Гейбл ставит вино на тумбочку и подзывает Дженнифер: – Как ты, дорогая? Я так давно тебя не видела. Мы скучали по тебе. У тебя все хорошо? Как родители?

– У них все нормально. Как Морин? Ей нравится в колледже?

– Кто знает? Она почти не звонит. – Миссис Гейбл осматривает комнату, и ее взгляд останавливается на кушетке, на котором лежит постиранное белье. – Давай немного поболтаем? – Она прикусывает губу, а потом добавляет: – Я всегда спрашиваю у Марго про тебя. Как твои дела и все такое…

У Дженнифер сжимается горло. Родители Марго всегда хорошо к ней относились. Она скучает по ним. И ей приятно, что и они по ней скучали. Но от этого произошедшее кажется еще более ужасным.

Дженнифер замечает, как мистер Гейбл слегка сжимает бедро жены:

– Уверен, Дженнифер хочет вернуться на вечеринку.

– Точно. Конечно.

– На самом деле я ищу туалет. Но забыла, за какой он дверью.

Кажется, это расстраивает миссис Гейбл.

– Третья слева. Прямо напротив комнаты Марго. Было очень приятно увидеть тебя, Дженнифер. Не пропадай.

Дженнифер обещает, что не пропадет, и закрывает дверь. У нее вспотели ладони, и она вытирает их об юбку. А затем идет по коридору и замирает у двери в туалет. Но, вместо того чтобы открыть ее, поворачивается и смотрит на закрытую дверь спальни Марго.

Ее охватывает непреодолимое желание заглянуть туда.

Она прислушивается, не идет ли кто. Но до нее доносятся только звуки вечеринки.

Дженнифер делает шаг. Еще один. А затем открывает дверь и осторожно заходит внутрь.

Дженнифер всегда нравилась комната Марго, и кажется, будто здесь ничего не изменилось. Она могла бы принадлежать и принцессе: кровать с балдахином, огромный шкаф, подоконник, на котором подруги, болтая, просиживали часами. На кровати рядом с подушками сидят плюшевые игрушки.

Несмотря на то что Дженнифер не должна здесь находиться, ведь они с Марго больше не дружат, девушке становится спокойнее в этой комнате. Будто они только что закончили восьмой класс и Марго не притворяется, что они никогда не дружили.

С перекладины кровати свисает форма чирлидерши в защитном чехле, приготовленная к завтрашней футбольной игре. А на дверце шкафа Дженнифер замечает платье Марго, которое та наденет на танцы.

Она идет на цыпочках по плотному кремовому ковру, чтобы рассмотреть его поближе.

Но через некоторое время, Дженнифер тянется к подолу и потирает его между пальцами. Она даже не предполагала, что Марго выберет именно такой фасон. Дженнифер казалось, что та выберет что-то милое и кокетливое, непринужденное. Со струящейся юбкой, которая взметнется, когда Марго закружится в танце. Но это платье облегающее, мрачное и лишенное простоты. И, по мнению Дженнифер, совершенно не подходит для танцев. Хотя она признает, что зеленый будет хорошо гармонировать с кожей Марго.

Но само платье? При взгляде на него возникает мысль, что Марго пытается что-то доказать. Например, что она слишком красива, чтобы волноваться из-за титула Королевы танцев или любой подобной школьной чепухи, что все это не стоит ее внимания.

Только Дженнифер знает правду. Или, по крайней мере, так было раньше. Марго важно, что о ней думают другие.

Не давая себе возможности передумать, Дженнифер открывает шкаф. Изнутри на дверях приклеены слегка обтрепанные наклейки – радуга, лошади, светящиеся в темноте звезды. Одежда висит на перекладине и сложена в небрежные, покачивающиеся стопки на дне. И из-за этого Дженнифер не видно, что находится у самой стенки, там, где Марго прятала вещи, которые не хотела, чтобы кто-нибудь нашел.

Она тянется и шарит руками.

– О господи!

Дженнифер оборачивается и видит застывшую у порога Марго.

– Какого черта ты делаешь в моей комнате?

У Дженнифер перехватывает дыхание.

– Ничего, я…

– О господи! – повторяет Марго, хотя в этот раз ее слова больше пропитаны злостью, чем шоком.

Она бросается вперед и захлопывает дверцу шкафа, чуть не прищемив при этом пальцы Дженнифер.

– Знаешь, тебе повезло. – Марго сотрясает дрожь, и она обхватывает себя руками, словно пытается сдержать переполняющую ее энергию. – Если бы в доме не было ребят… – Марго замолкает, но Дженнифер видит, что ее руки сжимаются в кулаки. – Тебе лучше спуститься вниз прямо сейчас, – тихо рычит она. – Если я снова увижу тебя в своей комнате, то наплюю на мнение остальных и вытащу тебя за волосы за дверь.

Дженнифер огибает Марго и несется вниз. Дана с Рейчел все еще сидят на кухне. Но Марго конечно же отправится прямиком к ним, чтобы настучать на нее. И Дженнифер не знает, куда идти.

– Эй! Нам нужен Осел!

Дженнифер следует за голосом в столовую, где за большим столом сидят выпускники. Вокруг них разбросаны пустые пивные банки.

– Я в игре, – говорит она, быстро занимая пустое место.

Сердце Дженнифер колотится, пока раздают карты, и девушка постоянно оглядывается на дверь кухни, ожидая, что в любой момент сюда ворвется Марго, чтобы выполнить свою угрозу.

Дженнифер старается сделать вид, будто знает, как играть. Но Джастин, тасуя карты и раздавая их по кругу, все же объясняет, что должен делать Осел. Правда, Дженнифер не прислушивается к нему, лишь отмечает, что ее основная задача – как можно быстрее избавиться от своих карт.

– Осел должен сидеть слева от Президента, – говорит Джастин.

Дженнифер поднимается на трясущиеся ноги и меняется местами с парнем, сидящим рядом с Мэттью Гулдингом. А тот, как заправский игрок в покер, с невозмутимым лицом рассматривает свои карты, опустив до бровей бейсбольную кепку.

Марго давно в него влюблена. По крайней мере, так было раньше. И сейчас Дженнифер старается вспомнить все сплетни и слухи, которые она слышала за последние четыре года. Они уже занимались сексом?

Нет, она так не думает.

Ребята играют несколько партий. На каждом ходу Дженнифер должна отдать Президенту две свои самые лучшие карты. И получить взамен две самые худшие. А значит, почти нереально подняться с самого дна.

Дженнифер притворяется, что ничего не понимает в своих картах. Хотя из той малости, что она услышала, стало понятно – больше всего ценятся тузы и двойки. Поэтому она придвигает свой стул ближе к Мэттью и показывает ему свои карты, позволяя выбрать те, что он хочет.

В столовую доносятся звуки веселья из других комнат: парни играют в видеоигры, девочки спорят, какую включить музыку, то и дело хлопает дверь террасы. Но ей нравится находиться здесь.

За час игры Дженнифер не выиграла ни одной партии. И у нее в руках большой веер из карт. Но ее все устраивает. В последнюю раздачу Мэттью, понимая, что и так выиграет, отдал ей двойку – самую ценную карту. К тому же она весело проводит время.

С ними еще играет Тед, но он уже напился. Он дважды разлил пиво, а когда раздавали карты в последний раз, балансировал на задних ножках стула и завалился назад, ударившись головой о деревянный буфет. Но, судя по всему, он не почувствовал боли, так как не мог перестать хохотать.

Одержав очередную победу, Мэттью говорит:

– Так, ладно. Что-то становится скучно.

А затем по-дружески отдает Дженнифер две оставшиеся карты. И до конца партии помогает девушке. Они действуют сообща. Дженнифер держит перед парнем карты, а он кивает на те, что нужно сбросить. И все это время Дженнифер оглядывается по сторонам, надеясь, что Марго войдет и увидит их. И хоть Дженнифер не выигрывает, но при подсчете карт оказывается, что кто-то из парней заработал очков больше, чем она.

– Я не проиграла!

– Поздравляю. – Мэттью встает. – Теперь ты Вице-осел.

Дженнифер печально смотрит, как он уходит.

– Нам нужно больше пива, – смеется Джастин. И смотрит на Дженнифер: – Вице-осел идет за пивом. – Парень показывает на дверь на кухне: – В подвале есть холодильник.

– Я знаю, – бормочет Дженнифер.

Она протискивается между остальными игроками и идет на кухню. По дороге она смотрит сквозь стеклянные двери на террасу и видит там Мэттью. Он запрыгнул на угол стола и с улыбкой болтает с Марго.

В темном прохладном подвале каждый шаг отдается глухим эхо. Дженнифер видит стиральные машины, инструменты мистера Гейбла и старый желтый холодильник, который родители Марго переставили сюда после ремонта на кухне. Дженнифер и Марго частенько играли здесь в школу, но учебные графики и придуманные тесты больше не висят на стенах.

Девушка открывает холодильник, пытаясь придумать, как дотащить банки наверх. За спиной открывается и закрывается дверь в подвал.

– Эй, – невнятно бормочет Тед.

Он медленно спускается по лестнице, держась за перила и отсчитывая каждый шаг.

– Привет! – Тед подходит к Дженнифер со спины и опирается на открытую дверь холодильника: – Берешь пиво?

– Это моя работа! – жизнерадостно говорит девушка, тут же жалея об этом.

Людям не должна нравиться работа Вице-осла.

– Давай сюда, – говорит Тед, словно предлагает помочь ей.

Но вместо того, чтобы вытащить банки, он тянет Дженнифер к стиральной машине. Дверь холодильника захлопывается, и они остаются в темноте.

Тед закрывает сонные глаза, наклоняется вперед и, слегка приспособившись, накрывает ее рот своим. Мокрым, теплым и кислым на вкус. Его руки обхватывают ее за талию, и он прижимается к ней.

Дженнифер закрывает глаза. Это ее первый поцелуй. Она знает, что Тед пьян, но ее это не волнует. Этот парень в прошлом году кинул в нее хот-дог. А теперь целует ее.

И раз это сделал Тэд, то, возможно, и другие парни заинтересуются ею.

Внезапно он углубляет поцелуй. Дженнифер вспоминает, как видела по телевизору, что женщины запускают пальцы в волосы мужчин, и делает так же. Теду, кажется, это нравится, так как поцелуй становится более глубоким. Дженнифер чувствует теплый воздух, который парень выдыхает из ноздрей, чувствует, как напрягаются его мышцы.

Открывается и закрывается дверь в подвал. Затем снова открывается. И каждый раз на них падает свет из кухни.

Дженнифер знает, что их очень хорошо видно. Поэтому поднимает руки и обвивает шею Теда, раздвигает ноги, насколько позволяет юбка-карандаш, и Тед тут же протискивает ногу между ними. Они сплетаются.

Раздается мужской смех. Похоже, это Джастин. Потому что именно он громко объявляет:

– Ого! Похоже Тед напился. Он целуется с Дженнифер Бриггис!

Тед кричит:

– Заткнись, идиот!

Но не похоже, что он злится. Кажется, он думает, что это смешно.

Дверь снова закрывается, и они наконец оказываются в темноте.

– Не слушай его, – говорит Тед и откидывает назад волосы Дженнифер. – Я не настолько пьян. Честно!

Девушка смотрит на Теда, высматривая в его остекленевших, слезящихся глазах намек на то, что он говорит правду. А когда не находит, закрывает глаза и продолжает целовать его.

Глава 37

Марго, как и ее подруги, курит, только когда выпьет. Они никогда не покупают сигареты, а просто стреляют у курильщиков. И все равно Марго знает, что не должна этого делать. Честно говоря, она близка к тому, чтобы курить постоянно.

И после ссоры с Дженнифер хочется именно этого. Она выходит на террасу и выкуривает четыре сигареты подряд. Точнее, по большей части они прогорают в ее руке, так как она делает затяжку лишь раз в несколько минут.

Она слишком зла, а ее грудь сжимает так, что не сразу удается вдохнуть.

В голове непрерывно прокручивается та неприятная сценка: она поднимается наверх и видит Дженнифер, которая роется в ее вещах. Марго охватывает злость, отчего начинают трястись руки и дымок устремляется к небу, выписывая круги. Как долго Дженнифер пробыла в ее комнате? Что искала? Что надеялась найти?

А потом до Марго доходит.

Дженнифер искала печать Старшей школы Маунт-Вашингтона.

Она стала бы неоспоримым доказательством. Дженнифер спустилась бы вниз, подняв ее над головой так, чтобы видно было всем. И это бы практически гарантировало ей титул Королевы танцев. А еще ей бы понравилось наблюдать, как Марго проводит свой последний год в школе без друзей, в полном одиночестве. Как Дженнифер в девятом классе. Карма настигнет ее, замкнется порочный круг.

Именно этого она заслужила?

Очевидно, Дженнифер считает Марго ужасным человеком. Но Марго не верится, что Дженнифер действительно считает, будто именно она составила список. Может, и безумно думать иначе, учитывая историю их взаимоотношений, но Дженнифер далеко не глупа.

За спиной Марго открывается стеклянная дверь. Она поворачивается и видит Мэттью.

Он замирает в дверном проеме:

– Привет. Я вышел немного подышать воздухом. Но… видимо, ты хочешь побыть одна.

– Все нормально, – говорит Марго, отворачиваясь от парня.

Она подумывает выкинуть сигарету, потому что знает: Мэттью не нравится табачный дым, – но сейчас это не имеет смысла. Кажется, все уже думают о ней только самое плохое.

И все равно Марго рада вторжению Мэттью, ей очень хочется отвлечься от мыслей о Дженнифер. Но именно эту тему Мэттью и поднимает.

– Дженнифер Бриггис весьма успешно вгоняет меня в депрессию, – говорит он, запрыгивая на столик. – Никогда не видел, чтобы кто-то так сильно старался понравиться остальным.

«И я тоже», – думает Марго, вглядываясь в темноту.

– По меньшей мере половина присутствующих здесь думает, что это я внесла Дженнифер в список. Думают, что я его составила, – вздыхает Марго.

– Да, – покачивая ногами, говорит Мэттью. – Знаю.

От этого утверждения у Марго подкашиваются ноги. Она хватается за перила, чтобы удержать равновесие:

– Дженнифер тоже думает, что я его составила. И я не могу ее винить в этом. – Глаза Марго наполняются слезами, отчего все становится размытым. – У нее есть все причины ненавидеть меня. – Девушка поворачивается и смотрит на Мэттью. – Я ужасно к ней относилась.

Марго впервые озвучила это без оговорок, оправданий или попыток переложить вину на кого-то другого. А затем она начинает плакать.

Мэттью слезает со стола и встает рядом с ней:

– Ты в порядке?

Марго вытирает лицо рукавом кардигана:

– Наверное, ты считаешь меня идиоткой, раз я плачу из-за этого.

К ее облегчению, Мэттью качает головой:

– Не правда. На самом деле я горжусь тем, что ты высказала свое мнение Дане и Рейчел по поводу этого голосования за Королеву Дженнифер. – Он потирает плечо девушки. – Кстати, мне тоже кажется, что это ужасная идея.

– Дана и Рейчел делают это из самых лучших побуждений, – говорит Марго.

А что насчет нее? Она не уверена.

– Думаю, да, – соглашается Мэттью. – Но для меня дико, что Дженнифер ведется на это.

– Конечно же ведется. Она хочет чувствовать себя красивой. Каждая девушка хочет этого. Вот почему мы так зациклены на этом списке и на танцах.

Хоть и кажется, что Марго заступается за Дженнифер, но в действительности она защищает себя. И она очень беспокоится из-за списка и расстраивается, что может не стать Королевой танцев.

– Я думаю, дело не в этом, – усмехается Мэттью. – Вы, девчонки, хотите, чтобы все остальные считали вас красивыми.

– Возможно, – отвечает Марго, хотя знает, что это правда.

Но это так жалко звучит.

– Я не думаю, что список составила ты, Марго. Если тебе от этого станет легче.

– Станет. – Марго краснеет. – Мне лучше вернуться в дом. – Она вдавливает сигарету в перила и смотрит на Мэттью. – По мне видно, что я плакала?

Мэттью касается ее щеки, ловя кончиком пальца последнюю слезинку:

– Нет.

– Спасибо, что выслушал и поддержал меня.

Марго идет к двери, чувствуя, как колотится ее сердце.

– Я приглашу тебя завтра на танец, даже если ты не победишь, – кричит Мэттью ей вслед.

Танец с парнем, которого Марго всегда любила. Так классно, что ожидание завтрашнего дня будет связано не только со списком или званием Королевы танцев, будет приправлено не только виной или грустью.

Это очень хорошо.

К полуночи вечеринка стихает. Каждый раз, направляясь к мусорке, Марго выискивает глазами Дженнифер. Не для того, чтобы извинится. А потому, что не хочет, чтобы та снова оказалась в ее комнате. Ради этого Марго даже готова улыбнуться Дженнифер и сказать что-то банальное, чтобы разрядить обстановку. Но Дженнифер не видно уже несколько часов.

Дана и Рейчел помогают Марго наводить порядок. Втроем они собирают пустые пивные банки и складывают их в мусорные пакеты на кухне, когда со скрипом открывается дверь подвала. Из темноты выныривают Дженнифер и Тед.

Локоны Дженнифер распрямились и спутались на затылке. Покрасневший Тед щурится от яркого света.

– Дерьмо, – вздыхает он и, пошатываясь, уходит на улицу.

Дана, Рейчел и Марго старательно избегают смотреть друг друга.

– Сколько времени? – странным голосом спрашивает Дженнифер.

– Уже за полночь, – отвечает Дана. – Сколько вы, ребята, проторчали там внизу?

– Мне пора.

Дженнифер пытается сделать шаг, но, кажется, не может решить, какую ногу поставить вперед. Она слегка покачивается на каблуках и не двигается с места.

У Марго появляется неприятное чувство, будто она выпила слишком много пунша «Не в себе», какое-то густое и приторное.

– Ты не можешь сесть за руль, – говорит Дана. – Куда ушел Тед?

Рейчел выглядывает в окно:

– Думаю, он только что уехал.

– Что за кретин, – говорит Дана и быстро вытирает руки о кухонное полотенце. – Я отвезу тебя домой, Дженнифер. Оставляй машину здесь, завтра ее заберешь. Рейчел, ты с нами?

– Да. Увидимся завтра утром, Марго. Спасибо за все.

Дженнифер, пошатываясь, проходит мимо Марго, не глядя ей в глаза:

– Да. Спасибо. За все.