Я бы всем, кто заочно учится, ордена давала. Это ж какую силу воли

надо иметь! Никто над ней не стоит, а она занимается и занимается.

«Девчата»

— Ты что-то путаешь… Ну не может же она настолько ненавидеть Виолетту! Что бедная (спорный вопрос — никто из нас Летту лично не знал), неприметная девочка ей сделала?

— Триединые, надеюсь, что так и есть, — глядя вслед ушедшим, прошептала Лариса.

Арка была более чем серьезно настроена на военные действия с Даминой, если те потребуются. Это место ей нравилось, она в восторге от больших комнат, блестящих вещей, которых здесь в избытке, и от слуг, каждый день приносивших ей куски мяса. Для нее даже установили специальную подставку в моей комнате — большую жердочку, но Лариса пока высокомерно ее игнорировала, предпочитая спинку моей кровати.

— Давай не будем бежать впереди паровоза, — я погладила Лару по голове, пытаясь успокоить ее волнение. — Может, все совсем не так, как кажется.

— Не знаю, что такое этот твой паровоз, но надеюсь, ты права.

Убедить Ларису у меня получилось, но вот себя обмануть не вышло. Неужели это ревность к отцу? Да нет, глупо… Благоразумнее было бы попытаться со мной подружиться или хотя бы держать нейтралитет. Я-то любимая дочурка, а она женщина с улицы — как пришла, так и ушла из нашей семьи. Я не маленькая девочка, которой была Виолетта, и, начни она строить козни, быстро вышвырну ее из дома, даже пикнуть не успеет!

— Возвращаемся? — вынырнув из собственных мыслей, спросила у млевшей от моих ласк Ларисы.

— Только вначале в кухню зайдем! — почти промурлыкала она, хитро стрельнув глазками.

Вот обжора! Я усмехнулась. Уже ведь получила свою порцию, а все туда же — в кухню. Но перекусить и вправду стоило, от нервов аппетит разгулялся, а завтрак был часа три назад, если не больше, так что я и сама успела проголодаться. Еще раз окинула взглядом беседку, возле которой разговаривали моя мачеха и неизвестный мужчина, и направилась обратно во дворец, который уже полюбила как собственный дом. Всегда мечтала о скромном домике, и непременно с садом, но денег хватило только на скромную двушку не в центре города, и то взятую в ипотеку. А тут получила не дом — целый дворец! И когда я стала такой меркантильной?

Я не знала, где и что здесь находится, пришлось полагаться на свою интуицию и знания Ларисы. Своим появлением мы перепугали местную прислугу. Детвора и ученики поваров заметили нас еще на подходе и с перепуганными лицами разбежались кто куда. И по тому, как он выбежал нам навстречу, на ходу придерживая сползающий с головы белый колпак и вытирая руки о передник, я подозреваю, что именно они доложили о нас повару — пухленькому дядюшке с гусарскими усами и малюсенькими глазками. Он был взволнованным, и явно не понимал, что мисси нужно. Видимо, аристократия не часто заглядывала к ним с проверкой.

— Мисси Виолетта, — залебезил повар, чьего имени я, к сожалению, не знала, — чего надобно?

Разумеется, говорил он в вежливой и сдержанной форме, но Лариса перевела мне его слова, используя похожую форму и интонацию.

— Еда! — ответила чуть высокомерно, вздернув нос и блеснув карими глазами — до сих пор к ним привыкнуть не могу. Пусть думают, что вот такая я необщительная и злая. Это лучше, чем слабоумная.

Мужчина пролепетал что-то в ответ, заглядывая мне в глаза. Я разобрала «еда» и «столовая», из чего сделала вывод, что меня вежливо просят не соваться на территорию и вообще свалить куда подальше, не путаясь под ногами. Может, смысл и был другим, но я все равно покачала головой и с уверенностью танка двинулась вперед, огибая дядечку по дуге. Ишь, чего удумал, указывать он мне будет, ага, сейчас!

Мое появление в кухне произвело фурор! Шоу началось, стоило мне переступить порог. Пробегающий мимо мальчишка, державший в руках ведро с чем-то дурно пахнувшим, завидев меня, запнулся, сделал по инерции еще несколько шагов и с грохотом упал. Помои растеклись по полу огромной вонючей лужей. Лейла, уже знакомая мне горничная, кинулась помогать поваренку, но поскользнулась и упала на бедного ребенка. Раздался кряк — другого подходящего слова для звука у меня не нашлось. Стоявший позади меня повар схватился за бедный пожмаканый колпак, потряс им в зажатом кулаке и ринулся к ним. Видимо, с намерениями отчитать. Стоит ли говорить, что коварная лужа своего не упустила? Послышался отборный мат, судя по тому, как покраснели дети, но повар на удивление устоял!

И все бы на этом и закончилось, не войди в этот момент рыжеволосый парнишка, насвистывавший песенку и размахивавший подносом — не иначе только что вернулся от папеньки, я не раз видела его подававшим чай или напитки покрепче. Он двигался точно в сторону кучи-мала… И вот тот самый момент! Рыжеволосый упал и подсёк ногой повара, поднос взлетел, все в кухне с замиранием сердца следили за его полетом и оглушительным приземлением на голову повара.

Брызги вонючей субстанции от плюхнувшихся в неё людей разлетелись во все стороны, забрызгав и стоявших рядом, и меня. Пока все с испугом ринулись поднимать поверженных помоями, я хохотала как безумная, несмотря на испачканное в вонючей жиже платье. Когда все поняли, что наказывать за безобразие никого не собираются, со всех сторон кухни раздались неуверенные смешки. Вскоре в помещении смеялись все.

— Еда, — напомнила я о себе, все еще улыбаясь. — Я пришла за едой.

Я не была уверена в правильности составленного мной предложения, но, судя по тому, что вскоре мне освободили место и предложили подождать, сказала правильно — тренировки и общение с Лейлой и Ларисой не прошли даром. Вот, кстати, непонятный мне момент — как именно происходит наше с ней общение. Я понимала ее так, будто она говорит на чистом русском, но она не раз отмечала, что перевод слов для нее происходит в голове, словно это ее мысли. Но как точно это действует, ни одна из нас сказать не могла.

Меня уже не боялись, поглядывали с любопытством и не вздрагивали от каждого моего движения. Куча сплетенных тел была расплетена, безобразие устранено, а передо мной стояла тарелка с подогретым супом. Вроде грибной, а вроде и нет. На вкус незнакомо и необычно. Здесь привычной картошки и морковки я еще не встречала и вообще сомневалась в их существовании в этом мире.

— Мисси Виолетта? — меня подергали за подол заляпанного платья.

— Да? — с улыбкой глянула на маленькую чумазую девчушку лет шести-семи, не больше.

Не успела рассмотреть ее, как она, приободренная улыбкой, начала что-то быстро-быстро лепетать. Я обернулась к Ларисе, которая ела мясо.

— Она спрашивает, может ли она после твоего обеда поиграть с птичкой, — чавкая и порыкивая, ответила Лара, не отрываясь от еды, — и не будешь ли ты против.

— О-о… — протянула я, удивленная храбростью ребенка.

Не каждый взрослый в этой комнате решился бы подойти ко мне, боясь моего гнева. Но, наверное, детям неведом страх. Им хватает мужества и любопытства подойти к страшной тете, которой ее не раз пугала мама, и попросить о такой маленькой, но очень важной для себя вещи. Храбрость надо поощрять, особенно храбрость такого маленького человечка. А девчушка чудо как мила, несмотря на замызганность. Кудрявые белые волосики завязаны в два хвостика: один повыше, второй пониже. Зеленые глазки сверкали от едва сдерживаемого любопытства, а курносый нос, усеянный едва видимыми веснушками, так и напрашивался на легонький щелбанчик.

— Да, можно! — с улыбкой кивая, ответила я.

Девчушка просияла, присела в неуклюжем, но безумно милом реверансе и радостная побежала к ожидающей ее детворе, которую я заметила только сейчас. Помахав им рукой, я продолжила свой обед, поглядывая по сторонам и следя за процессами в кухне. Оживление, царившее здесь, напоминало шум города с его вечным движением. Только сейчас я поняла, как соскучилась по этому шуму и суете, по городской жизни. По той жизни, какой я жила, помнила ее и любила.

— Доела? — вклинилась в мои мысли Лара.

— Да, пошли, — я улыбнулась, наблюдая за оживлением в рядах детишек, — порадуй мелких, пострадай недолго.

Лариса Ивановна тяжко вздохнула — детей она не любила, но мужественно взяла себя в крылья и приготовилась к унижению. Унижению — потому что дети могли играть с птицей, только тиская ее и всячески испытывая ее нервы на прочность. Лара в принципе стойко переносила только мои прикосновения, на остальных покусившихся на ее шкурку она обычно реагировала весьма агрессивно и била когтями. А потому и сейчас взрослые поглядывали на арку с опаской, зная ее непростой норов.

— Потерпишь немного, нам для дела надо, — напомнила я.

— Да знаю я…

У меня уже был план, как выучить побольше слов. И сейчас я собиралась привести его в действие.

— Лариса, — представила я птицу детям, которые с блеском в глазах разглядывали непривычную и незнакомую им зверушку.

Лара с достоинством королевы высокомерно кивнула. Дети наперебой, перекрикивая друг друга, начали представляться в ответ. Я запомнила только храбрую девчушку, так напомнившую меня в детстве — Шарли.

Деревенских называли по-простому — имя и фамилия. Аристократия же использовала длинные имена, а то и несколько, приставки к фамилии, и при этом не забывали они и о титулах. Так к незамужней девушке обращались «мисси», к замужней «мисса». К мужчинам было одно обращение, вне зависимости от их семейного положения — «мисс». Я провела параллель с англоязычными странами и все быстро запомнила, не испытывая трудностей.

Дети терпеливо ждали от меня дозволения, я ждала нужного момента. Концентрация достигла нужного мне предела, и я решила показать, как же они будут играть, в то время как я буду тихо сидеть себе в теньке, обучаясь.

— Цветок, — показательно громко, чтобы каждый из ребятишек — а их было восемь — услышал меня, произнесла я.

Лара вспорхнула с моего плеча в сторону раскинувшейся недалеко клумбы. Сорвала клювом неизвестное мне ярко цветущее растение и прилетела обратно, опуская цветок на протянутую руку. Дети восторженно захлопали в ладоши. Каждый из них начал выкрикивать слова, не дожидаясь моего разрешения. Я покачала головой, пригрозила им пальчиком и принялась выстраивать из них цепочку-очередь. И только после того, как ребятишки заняли свои места, удовлетворенно кивнула и махнула рукой, разрешая начать игру.

Дети развлекались как могли. Я надеялась тихо и спокойно отсидеться в сторонке, но глубоко ошиблась. Мы бегали по всему замку как угорелые. Дети придумывали все более сложные слова, проверяя способности Ларисы. Изредка кто-то из них пытался мухлевать, говоря сразу целыми предложениями или выкрикивая слова, не дожидаясь своей очередности. Но я строго следила за выполнением правил, и хитрец каждый раз был отправлен в конец очереди в назидание остальным. Ларисе, конечно же, было несложно «вынимать» нужные слова даже из предложений, но тогда терялся смысл моей задумки. Для нас в первую очередь это было занятие и только потом игра. Лара стойко терпела, я поражалась ее выдержке, когда ее гладили и всячески ей умилялись, такой умненькой. Один раз мы чуть не наткнулись на мою мачеху, шедшую по коридору. Я шикнула, прикладывая палец к губам, призывая к тишине, мы свернули в другую сторону и остались незамеченными. Детям, по-моему, даже понравились эти шпионские игры, потому как мы еще не раз оказывались в том самом месте, но на Дамину больше не натыкались, слава богам.

Так мы провели все время до ужина. Всех ребятишек я вернула туда же, откуда и увела. Но уже довольных и уставших, за что родители были мне по-своему благодарны, судя по их приветливым улыбкам. Голова пухла от обилия информации. Лариса была выжата и слишком уж враждебно косилась на любого подошедшего к ней. Устала, бедняга. Я похлопала себя по плечу, Лариса сразу же встрепенулась.

— Пошли, мученица, пора отдыхать.

— Отдых… Нам он только снится! — пробурчала она, приземляясь мне на плечо.

— Да ладно, а помнится, было время, когда кто-то жаловался на скуку, — попеняла я ей с улыбкой.

— Какой глупой я была… — простонала она, пряча голову за крылом и заставляя меня рассмеяться.

Такие игры мы повторяли еще три раза, каждый раз усложняя задания для Ларисы и расширяя мои знания. Так один раз я принесла из библиотеки книгу сказок. Читать я не умела так же, как и говорить. Значки, напоминавшие японские иероглифы, для меня были непонятными картинками. Но с детворой я быстро выучила нехитрый алфавит, всего двадцать восемь букв, и обучение двинулось быстрее. Теперь я пыталась читать! Конечно, с помощью все той же Ларисы. Если слово было мне незнакомо или я читала его неправильно, она поправляла меня и подбирала понятный перевод. Начала я с детских сказок, которые были незамысловаты по сюжету, но, помимо языка, открывали тонкости этого мира, которые мне были чужды и непонятны. Так я узнала, что населен Игдарион — так назывался этот мир — только людьми. Сказочных эльфов, оборотней и дроу здесь не было, что меня чуть-чуть расстроило, но были маги, ведьмы и метаморфы. И различались все по особенностям магии, если та имелась. Как именно выявлялись эти различия и в чем была их суть, в сказках, естественно, не объяснялось, но я надеялась это узнать из взрослой литературы, когда и сама дорасту для нее.

Один раз я наткнулась на сборник легенд. Ходило интересное поверье, что этот мир — большое древо Игдарион. В корнях его спят умершие, в кроне живут люди, а на верхушке осели боги — демиурги этого мира, Триединые. Я только посмеялась над тем, какие наивные эти люди, еще не догнавшие нас — бороздящих просторы вселенной и открывающих новые планеты и целые галактики.

Все было хорошо, тихо и спокойно, я потихоньку училась, читала книги и общалась со слугами, практикуя с ними язык. Единственное, что меня настораживало, так это бездействие Дамины. Прошло уже три недели моего пребывания в этом доме, и две из них я не встречала свою мачеху. Нет, я вовсе не скучала по ней, но меня это волновало, как затишье перед бурей после того разговора, который мы с Ларисой невольно подслушали. И чем дальше, тем сильнее я убеждала себя, что все это было плодом нашего с Ларисой воображения и бояться совершенно нечего.

Дни летели за днями, и ровным счетом ничего не происходило. И вот когда я расслабилась, столкнулась с Даминой в коридоре. Женщина, как всегда в красном, шла с сосредоточенным лицом, разглядывая что-то в свитке, который держала перед собой. По ее походке было видно, что она спешит, а потому я сразу же отошла в сторону, уступая ей дорогу. Но она неожиданно остановилась около меня, свернув документ.

— Виола, милая… — Я еле сдержалась, чтобы не поморщиться. — У тебя ведь скоро день рождения, да?

Я не знала, когда родилось это тело, да я даже возраст его не знала, но на всякий случай осторожно кивнула.

— Мы с Лионелем приготовили тебе подарок. Ты так давно об этом мечтала, — а голос, словно мед — сладкий, аж тошно. — Сегодня вечером, пожалуйста, поужинай с нами.

Я имела привычку есть у себя либо в кухне, поближе к простому народу. С семьей, которая каждую трапезу собиралась в малой столовой, предпочитала не встречаться. Но, видимо, придется: раз уж сама мамочка просит об этом, я не имела права отказать.

— Конечно, — улыбнулась.

— Прекрасно! — она вновь развернула свиток, уткнулась в него и пошла дальше по коридору.

И чего, спрашивается, ей надо от меня? Какой подарок? Одни вопросы, кто бы еще на них ответил. Был еще вариант, что я неправильно понимала ее, но если разговаривала я еще худо, то с переводом слов справлялась уже достаточно хорошо. Книги — наше все!

Вечером я, как любая приличная дочь, спустилась к ужину. Даже потешила мачеху — надела красное платье ей в тон, так сказать. Отец был уже на месте, Дамина только спускалась. Она сверкнула глазами, видя мой наряд, но промолчала, недовольно поджав губы.

— Вы обе прекрасно выглядите! — воскликнул папа, отодвигая стул вначале для Дамины, а потом и для меня. По правилам этикета, наверное. До его изучения я еще не добралась.

— Спасибо, — с улыбкой ответила Лионелю.

Мамочка только высокомерно кивнула, принимая комплимент. Нет, я не понимаю: как два таких разных человека могли сойтись?! И как такой нежный, добрый человек, как мой папа, мог влюбиться в такую холодную, вызывающую особу? Мир — загадка, как и люди, населяющие его… Жаль, Ларису пришлось оставить в комнате, ее присутствие было бы мне моральной поддержкой. Папа ее слегка побаивался: обычный человек, без магии, он не привык к хищникам за обеденным столом.

— О чем вы хотели поговорить? — наблюдая за сменой блюд, решилась все же спросить я.

— Дорогая, тебе скоро двадцать… — ага, стало быть, сейчас этому телу девятнадцать лет, — и мы подумали и решили, что тебе пора отправиться учиться. Образование должна е получить любая девушка высшего света!

Я напряглась: уж не в магическую ли академию меня отправляют?

— Институт юных девиц имени святой Алистаны — прекрасное место, не думаешь? — с улыбкой закончил отец, ожидая от меня хоть какой-то реакции.

Я позволила себе расслабиться. Все это время сидела как на иголках, ожидая подвоха, готовая в любой момент вскочить. Не знала, что это за место, но именем какой-то там святой абы что не назовут, я думаю.

— Да, конечно, это прекрасно! — надеюсь, радость — это именно та реакция, которую от меня ожидают. — Когда мне нужно отбыть? Через месяц, два?

— О нет, дорогая! — вмешалась в наш с отцом разговор Дамина. — Ты отправляешься завтра.

— Как завтра? — глупо хлопая глазами, переспросила я. — А мой праздник?

— Отметишь его там, — раздраженно бросила мачеха. — Прием уже заканчивается, ты просто не успеешь!

— А документы? А собрать вещи? — я была растеряна и не готова к такому скорому виражу в моей жизни.

— О, дорогая, это все такие мелочи! — отмахнулся отец, отпивая вино из бокала. И почему у меня такое ощущение, что ему эту мысль навязала моя обожаемая мамочка? — Документы уже готовы, Дамина позаботилась об этом, у нее есть связи, а вещи соберет прислуга.

Вот в том, что это была ее идея, я не сомневалась! И даже с документами подсуетилась, вы поглядите на нее! Нашла способ от меня избавиться и радуется! Но не тут-то было, поеду и выучусь! Образование мне не повредит, а если в этом институте еще и аристократки учатся — вообще прекрасно! Связи правят балом!

— Тогда я могу идти собираться? — сбрасывая салфетку с колен на стол, не доев даже основное блюдо, спросила я.

— Конечно-конечно, иди! — покивал отец.

А мне было обидно. Обидно почти до слез. Я надеялась, что хотя бы этот человек любит меня. И где-то в глубине души думала, что он защитит и не отпустит далеко ребенка, который вернулся к нему после трех месяцев отсутствия. Как же я ошибалась… В этом мире можно было доверять лишь себе! Как и в любых иных мирах.

Я забежала в комнату, чуть ли не рыча от злости и переполнявших меня эмоций. Лариса, до этого мирно отдыхавшая на жердочке, встрепенулась и сонными глазами проследила за мной.

— Ты чего такая злая?

— Мы уезжаем! — на ходу расстегивая молнию сбоку платья, заявила я.

— Куда? — на удивление спокойно поинтересовалась Лара.

— В какой-то институт какой-то там святой, я не запомнила.

— Не знаю я таких мест, — покачала головой арка, — не слышала даже.

Я сорвала с себя красное платье, с ненавистью глядя на него, оставшись в одном нижнем белье: трусиках и маечке — здесь привычных мне лифчиков не носили, заменяя их неудобными корсетами, которые я игнорировала.

— Да в том-то и дело… Нас туда знаешь кто отправляет? — устало опускаясь в кресло, спросила.

— По твоей реакции понятно, — Лара села возле меня на подлокотник кресла и, потоптавшись — была у нее эта привычка устраиваться поудобней, ткнулась мне в руку головой.

— Сама не знаю, почему так завелась… Хорошее вроде место. Все лучше смерти во время испытаний, — пошутила я, гладя Ларису.

— Ложись спать, отдохнешь, успокоишься, а утром вещи соберем, — посоветовала мне подруга.

И кто из нас старше и благоразумнее? Иногда Лариса поражала своими мыслями, знаниями и умениями.

Утро выдалось неспокойным. Подняли меня ни свет ни заря, но, как говорится, разбудить забыли. Еще минут сорок я безразлично-сонным взглядом рассматривала нервно бегавших туда-сюда служанок, пока мне не принесли завтрак — булочки и чашку горячего крепкого черного чая. Точнее, я не знала, как назывался этот напиток, но по вкусу и цвету — простой черный чай. Бодрящий, самое главное, и приводящий в чувство. Я сделала пару обжигавших глотков и начала осознавать ситуацию. Удручающую. Горничные, не имея четкого представления о том, что им нужно делать, просто создавали видимость работы, перекладывая вещи с места на место. Я наблюдала за ними минут десять, пока не поняла, что надо брать дело в свои руки.

— Стоп! — громко произнесла, поднимаясь с кресла.

Некоторые из девушек, стоявших ко мне спиной, вздрогнули и испуганно обернулись, чуть ли не со слезами глядя на меня. Я в первый момент растерялась от такой реакции. Вроде бить их тут не бьют, чего перепуганные-то такие?

— Ты и ты, — я указала на двух, стоявших ко мне ближе остальных, — упаковываете повседневные платья. Пять-восемь моделей, не больше. Желательно разных цветов и… фасонов. Два платья светлых тонов на специальный случай. И не забудьте про нижнее белье! Все, пошли!..

Девушки побросали шляпки, которые до этого крутили в руках, и побежали в гардеробную. Именно побежали, придерживая платья. Нет, надо все же уточнить, как их тут наказывают за провинности.

— …Ты, — эту горничную я видела впервые, возможно, новенькая, — смотришь, что пакуют те двое, и подбираешь в комплект туфельки и шляпки, может быть, еще какой-нибудь шарфик. В общем, смотри сама. Головой же работать умеешь?..

Та кивнула, дескать, да, головой думает, но с места не двинулась. Чего это она, мозговой компьютер перезагружает? Я помахала ей рукой, намекая, что больше приказаний не будет и она может приступать. То ли загрузка завершилась, то ли девушка отмашки от меня ждала, но побежала так же, как и две предыдущие.

— …Ты и ты, — этих я видела в кухне и, признаться, думала, что там они и работают, — на вас драгоценности. Не слишком… — я запнулась, пытаясь вспомнить слово, — не слишком броские. Что-то скромное…

Так, что еще может там понадобиться, кроме одежды? Именно о ней я подумала в первую очередь, потому как женский коллектив всегда встречает по одежке. Как себя поставишь, так к тебе и будут относиться. А я не хотела прослыть вульгарной особой или девочкой без вкуса, серой мышкой. Такой я не была и первое мнение о себе хотела оставить запоминающееся, но в хорошем смысле этого слова.

— Лейла, — обратилась я к единственной горничной, которая осталась в спальне, — приберись здесь…

После девушек образовался жуткий бардак, они своими метаниями только навели шороху, не более. Некоторые так и побросали вещи, которые держали в руках, из-за чего те теперь несимпатичными кучками валялись на полу. А мне жалко их, дорого же стоит все это, несомненно.

— …А потом не забудь сложить в отдельную сумку бумагу, пару тетрадей и писцы.

В Игдарионе, не было привычных мне ручек и карандашей. Для письма использовали писцы — тонкие палочки черного цвета. Как они действовали — неясно. Стержня внутри не было, руки от писцов не пачкались, и обмакивать их, как те же перья, в чернила не нужно. Одним словом — магия!

— Какая ты грозная! — восхитилась Лариса.

Она, пока я отвлеклась на девушек, подчистила мой завтрак и сидела довольная на спинке кресла, чистя перья.

— Волнуюсь… — призналась я, окидывая взглядом спальню. А теперь придется все бросать, уезжать и привыкать к чему-то новому. Причем, даже неизвестно к чему: вся имеющаяся у меня информация о месте будущего обучения — это название, которое я не запомнила.

— Зря. Было бы о чем переживать… Приедем туда, поступим и покажем им всем, кто главный, — лениво отозвалась Лара.

— Да, ты права, просто… Не знаю, неспокойно.

— Брось, все будет хорошо! — отмахнулась арка.

Я и сама не понимала, почему так нервничаю. Из-за переезда? Глупо. К новому миру привыкла, к новой обстановке не смогу? Смогу! Волнение из-за Ларисы? Даже если правила института не разрешают иметь животных, Лара всегда сможет прилетать ко мне. Нервничаю из-за сборов? Сама ведь все проконтролировала, переживать не о чем. Стоит сесть, успокоиться и приготовиться к долгой нудной поездке в карете. Таким способом я еще не путешествовала, опыт должен быть незабываемым. Кстати, я не выяснила, кто будет меня сопровождать. Вряд ли отец — он уехал, небось, очередное поручение императора. Работал мой папочка на износ, не жалея себя, все для короны и страны, иногда пропадал в командировках на неделю. Но слуги шептались, это не предел, раньше он уезжал на месяцы.

— Мисси Виолетта? — раздался голос Лейлы.

Я обернулась, девушка стояла в дверях, не решаясь ни зайти, ни выйти. Странно.

— Да? Что-то случилось?

— Вас ожидают. Куда проводить гостя?

Гость? Ко мне? Неужели кто-то из старых знакомых Летты прознал о ее возвращении?

— В малую гостиную, пожалуйста, — и на всякий случай уточнила: — В ту, которая зеленая.

Она особенно нравилась мне. Яркая, но в то же время ненавязчивая, успокаивающая, и оформлена с использованием природных мотивов: картины с пейзажами, вазы с приятно пахнувшими цветами и уютные диванчики. Я влюбилась в нее сразу же, как только увидела.

— Подай гостю напитки, пока он ожидает, — приказала.

Я решила сразу же надеть дорожное платье, не тратя времени на лишние переодевания. Это даст гостю понять, что наша беседа не может затянуться надолго, я спешу, а также сэкономит мое время. Простое темно-коричневое хлопковое платье, невзрачное на первый взгляд, если не знать о разрезах по бокам, дополнялось черным кожаным корсетом под грудь и черным же пиджачком с кучей заклепок сверху. Несмотря на лето, было довольно прохладно. Голые ноги, сверкавшие в разрезах платья, смотрелись слишком вызывающе, особенно обутые в высокие сапоги, потому под платье я надела еще и чулки. Горничная заплела мне волосы, украсив интересное плетение черными шелковыми лентами.

Я подошла как раз вовремя, моему гостю только-только подали напитки, судя по выходящей из комнаты прислуге. Я открыла дверь. На одном из диванчиков ко мне спиной сидел светловолосый мужчина.

— Мисс?

— О! — он явно не слышал моего прихода, потому как резко вскочил с дивана и обернулся на мой голос.

Вот почему мужчина был мне знаком! Передо мной стоял не кто иной, как мой знакомый спаситель Георг.

— Мисс Георг, — просияла я улыбкой, подходя к мужчине и протягивая ему руку, — рада вас видеть! Мне не удалось поблагодарить вас в прошлый раз, вы слишком быстро уехали.

— Мисси Виолетта, — блондин прижался губами к моей руке и тут же отступил на шаг, предлагая присесть.

Какой галантный — умилилась я, занимая место на свободном диванчике напротив.

— Что привело вас сюда? — полюбопытствовала, тайком рассматривая его.

Одет он был, как и в прошлый раз, по-походному, только рубашка сменилась, сейчас это был не вычурный красный — ненавижу теперь этот цвет, а сдержанный серый. Сама ткань была расписана золотистыми узорами, тут он все же отличился.

— Как вы себя чувствуете? — не спешил отвечать Георг на мой вопрос.

Может, это обычная вежливость, но мне показалось, что он тянет время. Вот только зачем?

— Спасибо, мне уже лучше… — Вашими молитвами, небось. — Я благодарна вам за свое спасение. Эта лихорадка совсем лишила меня чувств, оттого я могла вести себя немного странно…

Я с осторожностью подбирала слова. С их точки зрения, я, должно быть, тогда вела себя крайне неадекватно и чушь несла несусветную, странно, что меня вообще узнали и помогли. Спасибо вам за это, а теперь попрошу на выход.

— Ничего-ничего, я все понимаю, вы были не в себе, — поспешил заверить меня Георг.

— Прекрасно.

Пауза затянулась. Георг не спешил закончить наш разговор, неспешно попивая чай. С моей же стороны было бы крайне невежливо задавать тот же самый вопрос, между прочим, полностью проигнорированный дважды. Пришлось налить и себе чаю и молча пить, поглядывая на незваного гостя. И чего ему надо? За наградой пришел? Сам же обеспеченный вроде, а все туда же? Так пусть обломится, папочки в замке нет, сама я ему ничего не дам. Даже если бы и хотела, денег у меня нет. А драгоценности пихать мужику как-то не комильфо, не поймет еще.

— О, вы уже здесь! — дверь открылась, и я увидела папу.

Вернулся? Когда успел, если я с час назад сама лично в окно наблюдала его отъезд.

— Папа, — улыбнулась я, кивком приветствуя родителя.

— Дорогая, мисс Георг любезно согласился сопроводить тебя в институт, — сообщил тот мне «радостную» новость. — Ты же знаешь, на дорогах сейчас неспокойно, одни воры да разбойники. Он лучший ученик Академии магических искусств! Лучшей защиты не сыскать!

Я раздраженно поморщилась, не сдержав эмоции. Хлыщ столичный, вот он кто! Нужен он мне, как Ларисе третье крыло. В дороге я надеялась и дальше практиковать язык, а еще был у меня план по обмену в ближайшем же городе некоторых украшений на деньги, которые в любом случае мне понадобятся. Свои, личные, всегда быть должны.

— Все, и не хмурься, — заметил мои эмоции отец, — это мое последнее слово! Вы выезжаете через сорок минут, будь готова!

Лионель покинул гостиную, на прощание громко хлопнув дверью. И что на него нашло, не пойму? То забота и нежность, то резкость и невнимание к моим желаниям. А я еще думала, что они с Даминой ужасная пара. Вот уж точно муж и жена — одна сатана. И верь потом людям…

— Вы же понимаете, что совершенно мне не нужны? — обратилась я к Георгу, вставая. — Этот случай отличается от прошлого… А еще у меня есть Лариса, которая прекрасно справится с моей защитой.

— Это личная просьба его милости, я не мог отказать, — холодно произнес мужчина.

— А стоило бы… Я с вами никуда не поеду! — не терпящим возражений тоном произнесла я, глядя на собеседника.

— Я тоже от этого не в восторге, вы же ненормальная, расстанемся с вами сразу, как отъедем от ворот, — раздраженно бросил Георг, резко поднимаясь и быстрым шагом покидая гостиную.

Дверью не хлопнул, и ладно. Нервный какой, вы посмотрите на него! И нечего на меня так своими глазами сверкать!