Глава 14

Папская область, Рим, октябрь 1492 года

Хорошо поработали. Вечер, ночь… Хотя, под утро вырубился не то что Мигель, но и я. Продрал глаза лишь когда утро вот-вот должно было стать днём, да и то по причине того, что в дверь стучали. Громко и настойчиво. Именно стучали, потому как войти можно было лишь тогда, когда дверь в мои комнаты не была заперта на засов. А это было крайне редко, не в пример прочим, к кому слуги шастали, как будто так и надо. Ничего не поделать, психология совсем из иного времени, так что… подстраиваться под некоторые здешние привычки я даже не собирался.

Зевнув и несколькими движениями размяв затёкшие после короткого сна в кресле мышцы, я потащился открывать. Сперва отодвинуть смотровую щель – ещё одно новшество, которое сделали специально для меня, я убедился, что гость из числа тех, кого можно и нужно впустить, а не рявкнуть через дверь, посылая в далёкое порнографическое путешествие.

– Привет, сестрёнка, - улыбнулся я, отодвинув засов и открыв дверь. - Рад тебя видеть и прости за помятый вид. Всю ночь работал.

– Здравствуй, Чезаре, - повила у меня на шее Лукреция. – Как же хорошо, что ты поколотил Хуана! Теперь он делает вид, что и меня не знает. Так хорошо! Только маму жалко, она за него беспокоится.

– Материнское сердце.

– Ага. Он делает вид, что совсем избитый, но врёт. Я так маме и сказала, - поделилась со мной и этим нюансом Лукреция, ураганом врываясь в ту комнату, которую я называл гостиной. – Она только вздыхает и говорит, что его пожалеть надо. И на тебя не злится. Ты к ней сегодня загляни, она рада будет.

– Непременно. Только после того, как поговорю с отцом, у нас очень важные и срочные дела. Ты об этом матери обязательно скажи и передай от меня, сама понимаешь что. Слова найдёшь, ты у меня умная. Потом и я появлюсь. Э, ты куда это собралась?

Лукреция, уже собравшаяся было проскользнуть в сторону моей спальни, скорчила такую умильно-невинную рожицу, что я с трудом удержался от смеха. Но утаивать причину своего поступка не стала.

– Я просто хочу посмотреть на Бьяджио, который оказался не совсем Бьяджио… Она там?

– Там. Спит. А в другой комнате Мигель, тоже в царстве Морфея. Я же говорил, что всю ночь пришлось работать.

– Ой! А она разве не… ну ты понимаешь.

– Нет, она просто мой друг.

– Тогда почему притворялась? И как её на самом деле зовут?

– Настоящее имя – Бьянка. А зачем… Сама у неё спросишь, только не сейчас.

Лукреция кивнула, хотя было видно, что шило в одном месте не даёт подростку покоя, как и положено в этом возрасте.

– А когда?

– Может, сегодня вечером. Хотя лучше завтра, потому как после разговора с отцом, на котором ей тоже надо бы присутствовать, сил у всех участников беседы точно не останется. Понимаешь?

– Ага. Но завтра я обязательно приду. Только куда? Опять к тебе?

Язва! Пока малолетняя, но задатки видны, да и обучение, проводимое моей циничной натурой, идеально ложатся на уже имеющуюся основу. В том числе, наследственную. Борджиа никогда не были ангелами, скорее уж совсем наоборот. Лукреция же скоро должна была выйти из поры счастливого детства. Я мог лишь помочь ей сделать это так, чтобы если кому и пришлось от этого плохо, то исключительно её недоброжелателям. Собственно, пока получалось.

– Нет, к ней. Ко мне, если хочешь увидеть именно меня.

– Ага-ага, верю, - хитро посмотрела мелкая бестия, после чего собралась обратно, напоследок выпалив. – Бьянке привет! И скажи, что мне интересно, какая она в другом виде.

Интересно ей! Может быть, мне тоже интересно, так и что с того? Да и обрядить Бьянку в платье – это разве что мифическим героям под силу, ведь никакого принуждения тут в принципе быть не может. Так, стоп! А то в голову сами собой лезут мысли на тему того, как это чудо в перьях будет выглядеть в более чем роскошных одеяниях, носимых синьорами из знатных семей Рима.

Нет уж, пора будить что её, что Мигеля, после чего приводить себя в порядок и готовиться предстать пред грозные очи Родриго Борджиа. Сидели ведь не зря, прорабатывая в подробностях те самые планы, которые должны будут примирить «отца» с крушением той части его планов, которые были завязаны на Хуана.

Оказалось, времени хватило. Более того, чтобы не отвлекаться на могущие оказаться болезненными темы, я – после того, как и Мигель и Бьянка были разбужены, накормлены поздним завтраков и даже успели добраться до собственных апартаментов на предмет умыться-переодеться – вновь втянул их в обсуждение того, что было вроде как и обговорено, но не во всех деталях. Спор как раз зашёл о необходимости дальнейшего развития артиллерии, когда ко мне постучался не гость, а посланник от Родриго Борджиа. Понтифик требовал к себе меня, причём не затягивая. Что ж, я был готов. Бумаги с набросками планов присутствуют, голова тем более при себе. А ещё двое спутников. Надеюсь, удастся и их протащить на этот разговор. По крайней мере, некоторые аргументы в пользу «расширенного формата встречи» я готов привести.

***

Само собой разумеется, сразу других людей на разговор с «отцом» я не притащил. Попросил их подождать у входа в покои понтифика. Если удастся договориться, их позовут. Воспринято это было совершенно нормально, более того, Бьянкой с заметным облегчением. Девушка явно не хотела встречаться с моим отцов в новом амплуа и после всего приключившегося, где она волей-неволей, но послужила спусковым крючком череды событий.

Александр VI встречал меня в своём кабинете. Собранный, готовый к разговору, настроившийся на беседу не столько с сыном, сколько с помощником в государственных делах. Это было… хорошо. Нет, скажу совсем откровенно – замечательный расклад. Сейчас эмоции с его стороны могли быть разными, не всегда положительными, а вот деловая сторона натуры этого конкретного Борджиа всегда была выше всяческих похвал.

– У тебя усталый вид, Чезаре, - подметил он следы бессонной ночи на моём лице, когда я сгружал на стол несколько свитков с заметками и чертежами. – Надеюсь, это не следы бурно проведённой ночи?

– Бурно, но не в общепринятом смысле слова, - усмехнулся я. – Была настоящая оргия… в окружении книг, писчих перьев, листов бумаги и советов моих помощников. Куртизанки утомляют гораздо меньше, чем двое моих друзей, критикующих то, что, казалось бы, в критике уже не нуждается.

– Двое друзей?

– Мигель и Бьянка… Ты её знаешь как Бьяджио, но теперь глупо зазывать её мужским именем.

Пробный шар показал, что хоть «отцу» и не шибко приятно было упоминание о девушке, но видимой реакции не последовало. Он лишь кивнул, показывая, что принял услышанное во внимание. Я же продолжил.

– Мы разбили задачи, стоящие перед родом Борджиа, на нуждающиеся в скорейшем разрешении, и те, реализация которых может занять и несколько лет без потери желаемого. К первоочередным, относятся получение большой денежной суммы, значительная часть которой должна пойти на найм нескольких тысяч солдат и вооружению их современных оружием. Особняком стоит артиллерия, качество которой в итальянских государствах оставляет желать лучшего. В более далёкой перспективе нам необходимо получить командующего Папской армией, полностью преданного семье, а также гарантию того, что твоё, отец, положение будет устойчиво как никогда. Более того, необходимо выбить из-под ног твоих врагов – нынешних и будущих – иллюзию того, что попытка устранить тебя, даже окажись она удачной, даст им хоть что-то, помимо дополнительных бед и несчастий.

– Амбициозно. И ты хочешь уверить меня, сын, что всё это было сделано тобой за один день, и ты можешь показать и рассказать мне, как именно это сделать?

– Вовсе не за один день, отец, - я говорил, глядя в лицо главе рода Борджиа и ни на миг не отводя взгляда. – После вчерашней беседы я лишь окончательно оформил свои мысли и перенёс их на бумагу. Заодно поделился ими со своими помощниками-советниками. Без этого шага нельзя отсеять лишние элементы. Зато получившееся, способно приятно удивить тебя. В многих аспектах, даже не сомневайся.

– Я знаю тебя и то, как сильно ты изменился, став из юноши мужчиной. Но озабоченный лишь вином и куртизанками Мигель Корелья… Эта девчонка, притворявшаяся наёмником и с которой ты странным образом связан… С трудом верится, что они тебе помогали. Давай так сделаем. Скажи, как ты собираешься быстро получить действительно большую сумму денег, не занимая у банкиров и не расставаясь с принадлежащими нам землями и аббатствами? Тогда я признаю, что это не просто слова. И поверь, я хочу признать это, ты уже показал, что умеешь находить неожиданные, но выгодные для нас решения.

– Легко, отец. У тебя как у Папы Римского есть один, хм, ресурс, который ты легко сможешь продать так, что никто об этом даже не узнает. У ресурса есть имя. И имя это – Джем, брат турецкого султана Баязида.

Родриго Борджиа понимал, о ком я говорю, да и историю этого человека хорошо знал. Дело в том, что по «милым» турецким традициям, наследуя умершему отцу, новый султан начинал своё правление с того, что убивал или, что бывало куда реже – заключал в тюрьму всех своих братьев во избежание возможных бунтов и войны на трон. Но, в случае предшествовавшего Баязиду Мехмеда II, дело обернулось несколько иначе. Мехмед, тогда ещё наследник, решил не испытывать судьбу и гарантировать то, что именно он станет следующим султаном. Да и ждать смерти отца ему надоело. Вот и подсуетился гадёныш, найдя профессионального отравителя, который убрал главное на пути к трону препятствие.

А затем началась война между двумя братьями, - старшим, то есть Баязидом. И младшим, по имени Джем – ведь на стороне каждого было вполне достаточное число войск. В подробности той войны я особенно не вникал – хотя и жалел, что у государей Европы не хватило ума и сообразительности воспользоваться моментом и нанести удар, по ослабленной междоусобицей Османской империи – но по итогам оной, Джем потерпел сокрушительное поражение и бежал на остров Родос, под защиту магистра ордена иоаннитов Пьера д’Обюссона.

Почему под защиту христиан, а не своих единоверцев и вообще родственных по крови правителей? Просто по причине работающего инстинкта самосохранения. Джем понимал, что туркам и прочим арабам в принципе нельзя доверять, держать слово они категорически не способны и охотно выдадут его, стоит лишь купить или запугать. Исключений на Востоке не случалось. Вообще.

Магистр д’Обюссон ничего не обещал сдавшемуся на его милость турку. Более того, решил продать этот кусок трясущегося от страха мяса его победившему братцу, Баязиду, и даже начал вести с ним переговоры, требуя освобождения пленников и передачи ордену части островов Эгейского моря. Однако… Восток и переговоры – вещи слабо совместимые, поэтому почти сразу после их начала Баязид попробовал подослать к брату убийц. Безуспешно, но этим самым вынудил д’Обюссона прервать переговоры и постараться спрятать ценного пленника там, где до него точно не дотянутся очередные убийцы.

Естественно, в качестве места временного пребывания была выбрана Франция. Кровь, она не вода, знаете ли. Однако Джем по всем законам чести продолжал являться пленником ордена иоаннитов и никого другого. Магистр ордена хорошо понимал, какие выгоды это сулит. Живой и здоровый Джем был неиллюзорной угрозой для Баязида. Ведь государи Европы могли использовать брата султана как символ, подготавливая вторжение в пределы Османской империи. В теории, конечно, потому как склоки между собой мешали объединить силы. Но угроза существовала, а потому Баязид, постукивая зубами и портя воздух от самой возможности того, что оставшиеся сторонники Джема, случись что, поддержат армию вторжения, таки да пошёл на переговоры.

Два этапа торгов. На первом из них магистр ордена иоаннитов торговался с посланниками турецкого султана. Успешно торговался, потому как ежегодные выплаты в размере сорока пяти тысяч дукатов – это очень большая сумма. Хотя бы по той причине, что приблизительный доход самого султана Баязида составлял около ста двадцати тысяч. Иными словами, сутан готов был ежегодно отчислять треть своих денег, лишь бы его младший брат содержался за решёткой и не мог доставлять ему проблем.

А затем был второй этап, потому как магистр д’Обюссон был невеликой персоной в сравнении с королем Франции Карлом VIII, Папой Римским Иннокентием VIII и королём Венгрии Корвином. Все они хотели сами наложить лапу на столь доходного пленника, выделив д’Обюссону кусок в качестве отступного. Магистр здраво оценил собственные силы и не стал сопротивляться. Наиболее выгодными оказались условия, предложенные Римом. Магистр получил кардинальский сан, немалую сумму золотом и обещание, что если турки попробуют напасть на Родос – предоставление всемерной помощи Святого Престола в организации отпора мусульманам.

Итогом стало заключение Джема в один из секторов замка Святого Ангела, где он и находился с весны восемьдесят девятого года. Деньги за его тут пребывание также поступали каждую весну, ровно сорок пять тысяч полновесных золотых дукатов, без примеси паршивой лигатуры. И вот теперь я предлагал понтифику, сменившему Иннокентия VIII, использовать эту козырную карту для получения выигрыша в темпе.

– Отдать источник постоянного дохода? Зачем?

– Не отдать, а получить единовременно гораздо большую сумму, - уточнил я. – Отправить к султану Баязиду посла с тайным поручением предложить ему заплатить за устранение столь сильно беспокоящей его угрозы. Скажем… в размере десяти-, а то и пятнадцатилетней суммы платежей.

– У Баязида проблемы с золотом, его сокровищница показала дно, - усмехнулся Родриго Борджиа. – Сама мысль неплоха, но обстоятельства…

– Не обязательно брать деньгами, когда имеется возможность взять иным товаром. И я не про земли, которые нам сейчас просто нечем удерживать, с почти отсутствующей армией.

– Я не понимаю, что ты хочешь сказать, Чезаре.

– У нас недостаточно денег, отец. Но на что мы потратим их, как только получим? – задав вопрос, я тут же на него ответил, не дожидаясь слов Александра VI. – Большей частью на сбор войска. А что есть у Османской империи, к огромному моему сожалению? Какой товар продаётся на многих позорных рынках этой проклятой страны?

– Рабы-христиане, - процедил Борджиа. – И ты хочешь, чтобы Баязид рассчитался за своего брата живым товаром?

– Именно так! Одного паршивого турка в обмен на большое количество людей, которые станут ядром твоего войска, обязанные семье Борджиа за освобождение от участи, которая хуже смерти. Подписавшие договор о… скажем, пятилетнем найме за изначально довольно скромную плату. Не знать, представителей которой и так выкупают за большие деньги. Обычных воинов и тех, кого можно быстро подготовить в этой области. И нам не обязательно подбирать итальянцев. Есть испанцы, португальцы, венгры, московиты, прочие… Они не связаны с твоими врагами в Папской области и за её пределами, потому и беспокоиться на сей счёт не придётся. А чтобы султан Баязид не опасался, что собранная сила обратится против него… Перемирие сроком на несколько лет, как я полагаю, сможет его успокоить.

Зацепило. Уж этого человека я изучил получше многих. Его движения и взгляды во время того, как я говорил, интонации в словах. Всё это позволяло с высокой степенью вероятности судить, что идея ему действительно понравилась.

– Целая армия в обмен на одного турка. Мне нравятся эти слова. Нужно подумать, - небольшая пауза, - как лучше всего провести переговоры и получить желаемое. И когда ты это придумал?

– А как только первый раз прошёлся по коридорам замка Святого Ангела после твоего избрания Папой. И наткнулся на ту часть, где содержится этот особо важный пленник. Вот тогда первый раз и пришла в голову мысль. Окончательно же оформил её вчера вечером, проговорил перед помощниками. Надо же было понять степень убедительности такого предложения.

– Хорошо, убедил, - вздохнул Борджиа. – И в том, что твои слова стоят воплощения в жизнь, и в пользе от этих… советников.

– Так я могу их пригласить. Убедишься, что оба они понимают, о чём идёт речь.

– Искать, звать… Не хочу прерываться.

– Это не потребуется. Они ждут меня совсем рядом.

– Хитрец! Ладно, зови. Обоих.

Дело нехитрое. Выйти и уже через пару минут вернуться в компании глубоко пофигистичного к происходящему Мигеля Корельи и заметно робеющей Бьянки. Официальное представление последней, поцелуй папского перстня от обоих гостей как необходимое вступление. А затем пара… пара десятков вопросов от понтифика относительно затеи с продажей Джема его брату. Цель абсолютно прозрачна – проверить, действительно ли оба приглашённых разбираются в теме и не на уровне «тупо запомнил». Проверка удалась. В хорошем смысле этого слова, потому как показала вовлечённость в тему как Мигеля, так и Бьянки. Правда последняя упорно смотрела в пол, частенько запиналась, а голос то и дело переходил в шёпот. Мне постоянно приходилось напоминать ей, что при такой громкости её не то что мой отец, я и то с трудом слышу.

Убедившись, что я не просто так говорил о вовлечённости своих друзей и помощников в процесс планирования, Родриго Борджиа попросил переходить ко второй и весьма важной в его понимании части разговора. К той, которая связана с кандидатурой на место командующего всеми войсками Папской области. Что ж, тут я тоже готов был неслабо его удивить.

– Здесь процесс займет как минимум пару лет, отец. Нет смысла назначать кого-то со стороны, если его можно и вырастить, и придать ему большой вес. На первых этапах даже не понадобится беспокоить нынешнего Гонфалоньера Церкви. Пусть Никколо Орсини де Питильяно пребывает в благостном расположении духа и даже не пытается делиться беспокойством со своими родственниками. Я предлагаю совершить глубокий обходной маневр и зайти противнику с тыла.

– Насколько глубокий?

– Очень глубокий. И первая остановка в прошлом – время понтификата нашего родственника, Альфонсо ди Борджиа, известного также как Папа Каликст III.

– Я хорошо помню своего дядю и время его правления. Продолжай.

– Охотно. Во время своего правления Каликст III подписал один рескрипт и огласил одну буллу. Эти два документа очень для нас важны. И особенно значимо то, что он тоже был одним из нас, из рода Борджиа. Рескрипт о посмертном оправдании Жанны д’Арк пятьдесят шестого года. Булла о даровании «Томарскому ордену», по сути, наследнику ордена тамплиеров на землях Португалии, дополнительных привилегий, равно как и подтверждающий его правопреемственность тамплиерам.

Искренняя попытка понять… и крах этой самой попытки. Родриго Борджиа не улавливал связи между этими двумя документами, подписанными его дядей, и теми возможностями, которые они предоставляли. Не сказать, что я был этим расстроен, но всё-таки можно было и догадаться. Или это с колокольни уроженца XX века понятно, какую интригу тут можно провернуть? Скорее всего, так оно и есть.

– Я помню эти документы. Они… обычные.

– И в этом немалая часть их очарования. Борджиа посмертно оправдали известнейшую француженку, оставившую заметный след в истории. Они же помогли наследникам тамплиеров в Португалии упрочить своё положение и считаются друзьями Томарского ордена. Следовательно, тебе ничего не помешает посмертно оправдать ещё одного мертвеца, а также попросить об услуге нынешнего великого магистра «томарцев»

– Какой мертвец и какая услуга?

– Мертвеца звали Жаком де Моле. А услуга… Если с последнего великого магистра тамплиеров самим Папой Римским будут посмертно сняты все обвинения, а магистр Томарского ордена не окажется совсем уж твердолобым, то мы сможем восстановить орден тамплиеров. А значит, претендовать на те земли, которые были им подвластны. Выборочно, конечно, потому как с некоторыми нынешними владельцами ссориться точно не следует.

– Вот ты куда стремишься! – Родриго Борджиа встал и подошел к стене, где находилась карта большей части известных в настоящее время земель. – Владения тамплиеров были обширны. И по булле Иннокентия II от одна тысяча сто тридцать девятого года они могут свободно пересекать любые границы и не подчиняются никому, кроме Папы Римского. Булла до сих пор не отменена.

Такого подарочка судьбы я не ожидал! То есть орден тамплиеров уже обладал этой важнейшей для меня особенностью. Да ещё пересечение любых границ. Это ж просто праздник какой-то! А Родриго Борджиа, не отходя от карты, показывал мне владения некогда могущественного ордена

– Акра, Газа в землях Палестины, руины цитадели Святого Якова, крепость Сефед в Галилее, замок Дарбаск в Антиохии и вся северная её часть, Сидон, Тартус и остров Руад в Сирии. Наконец, главное представительство ордена в Иерусалиме.

– Крит, - тихо вымолвила Бьянка. – Ордену принадлежал остров Крит. Множество владений во Франции, кое-что на итальянских землях. Об этом тоже стоит помнить.

– Ссориться с союзниками в Венеции глупо.

– А во Франции союзников нет, - это уже Мигель напоминает понтифику об очевидном. - Орден был велик… и опасен. Борджиа тоже достойны этого величия.

Костяная палочка, которой Родриго Борджиа недавно указывал на карте мира области, принадлежащие некогда тамплиерам, была отложена в сторону. Сам же он схватился за висящий на груди массивный и богато украшенный крест. Александр VI из рода Борджиа полностью осознал, что именно ему сейчас было предложено как вариант, как цель на ближайшие… и не только ближайшие годы.

– Так вот почему мой столь тяготеющий к мечу и войне сын успокоился и с радостью принял сан кардинала. Ведь д’Обюссон, магистр ордена иоаннитов, ТОЖЕ кардинал. Да, Чезаре?

– Именно так, отец, - не стал я отпираться от очевидного. – Если перед тобой закрывается одна дверь, это не повод опускать руки. Надо лишь отыскать другую, ведущую к той же цели. Ну, или обзавестись воровскими отмычками, разница невелика.

– А ты осознаёшь риск?

– Его можно уменьшить, если действовать шаг за шагом. Сначала продажа Джема и образование ядра армии. Затем начало её нормального, современного вооружения, которое совпадёт со сменой Флорентийской республики на герцогство Флорентийское. Затем должно последовать некоторое укрепление позиций нашей семьи в Папской области и уже потом – возрождение ордена тамплиеров. Конечно же, при моём непосредственном участии.

– Новыми тамплиерами станут…

– Те, кто сумеет зарекомендовать себя во Флоренции и при укрощении знати Романии, Умбрии и иных земель, подвластных Святому Престолу. Вот, к примеру, чем плох Мигель? Или уже показавшие себя в боях кондотьеры?

Родриго Борджиа понял, что у меня на любой вопрос найдётся ответ. К тому же ему предлагались не пустые мечтания, а вполне реальные планы по усилению могущества семьи. Рискованные и с толикой авантюризма? Да. Требующие длительной и тщательной подготовки? Бесспорно! Несбыточные? Ни в коем случае.

– Свою… подругу тебе всё равно тамплиером не сделать. Смирись, грешник с перстнем кардинала на руке!

– Мой отец так шутит, - поспешил я успокоить Мигеля и особенно Бьянку. Ведь так оно и было. – Да к тому же мою подругу вполне устроит положение одного из советников, которое она уже занимает. Верно, Бьянка?

Кивает, глядя на меня с заметным энтузиазмом. Я же, пользуясь случаем, решил продвинуть возможность избавления девушки от того, что реально могло в ближайшее время доставить ей проблем. Мелких, но много.

– Просьба, отец… Насчёт неё.

– Если подобрать подобающее платье, то лучшие портные Рима к твоим услугам. Мне самому интересно, на какую девушку польстился мой сын.

– Бьянка и платья, - улыбнулся я. – Не думаю, что они сочетаются, но не из-за внешности, а исключительно из-за пристрастия юной синьорины к одежде, не мешающей ношению меча и кинжалов. Тут другая беда. Она… из простой семьи. А ты давно знаешь, что можно сделать в таких случаях, если очень надо.

Кардинал и вице-канцлер с многолетним стажем интриг и подлогов знал это лучше всех в Риме. Судя по всему, сейчас на него нахлынула лёгкая ностальгия по недавним временам, когда подобные забавы были не забавами, а необходимостью. И вот снова… теперь исключительно удовольствия ради.

– Незаконная дочь уже умершего аристократа. Или ещё живого, которому достаточно малого, чтобы он готов был признать… неожиданное дитя. Откуда ты, бедствие, свалившееся на голову моего сына? Где родилась?

Жестом показываю Бьянке не смущаться и отвечать, не обращая внимания на забавы веселящегося Борджиа. К счастью, Бьянка наверняка подумала, что это у Борджиа… семейное. По крайней мере, отвечала уже с меньшей робостью, не срываясь с нормального голоса на шёпот.

– Беневент.

– Прикажу покопаться в архивах. Через несколько дней будет твоя… советница, - слово было произнесено настолько ехидно, что было понятно, что имеется в виду, - бастардом из благородного, но небогатого рода. Может и по внешности на выбранного «отца» похожей. Теперь… гони своих советников прочь. Надо наедине поговорить.

Бьянка исчезла первой, от облегчения даже про правила этикета позабыв. Придётся на эту тему натаскивать. Хотя тоже тот ещё вопрос… По какой его части, мужской или женской? Может у Катарины Сфорца спросить, если вдруг пересечёмся?

Зато Мигель де Корелья покинул нас по всем правилам, которые сей каталонский дворянин знал от и до. Кто бы ещё сомневался! Подождав, пока за другом закроется дверь и убедившись, что Родриго Борджиа разольёт вино по кубкам – мне разбавленное водой в пропорции один к трём – я поинтересовался, принимая кубок:

– За что пьём, отец?

– За величие Борджиа, - ответил тот, подняв наполненный кубок, после чего провозгласил. - Или Цезарь или никто! Это к нам обоим относится.

– Не поспоришь.

До дна, само собой разумеется, пить я даже не собирался, но несколько глотков сделал. Сама формулировка тоста показывала, что глава рода Борджиа решил начать ту самую игру, о которой мы говорили. Он знал, что я это знаю и так далее. Оставалось загадкой лишь то, зачем он решил завершить встречу тет-а-тет. Спросить? Так ведь и сам скажет, чего зря язык напрягать.

– Ты боишься угрозы со стороны Франции. Я же опасаюсь Неаполя. Но беда в том, что мы оба правы.

– Поясни.

– Конечно, для того тебя и задержал. Сначала твой страх… Джулиано делла Ровере в Остии, его оттуда не достать. Его брат, префект Рима, состоит в переписке с королём Франции Карлом VIII, донося ему обо всём происходящем в моём городе, в моей столице. И там же монах Савонарола, которого мы изгнали из Флоренции.

– Это было верное и много давшее нам решение!

– Так и есть, Чезаре, - согласился понтифик, допивая остатки вина из кубка. – Король Франции хочет получить Неаполь, мне это уже нашептали немногие люди, которые верны Святому престолу, а не Карлу. Зато по дороге к Неаполю…

– Не откажется и от того, что под ноги подвернётся. А с силой его армии может подвернуться многое. Он лишь ждёт, пока сможет закончить суету вокруг Бретани, умиротворить недовольных крошками этого большого и сытного пирога.

Родриго Борджиа невесело кивал, соглашаясь с моими дополнениями к своим словам. Дождавшись же, пока я замолчу, снова заговорил.

– Потому нам нужен союз со Сфорца. Сфорца – это Милан. Милан и Флоренция, поддержанные нами, могут поставить заслон французской саранче. Но если бы только Франция! Ты не знаешь, но Франческо Чибо, сын покойного понтифика, продаёт пожалованный ему отцом замок Черветери. Покупатель – Вирджинио Орсини!

Вот ведь засада! В слэнговом понимании этого слова, но от этого ни черта не легче. Замок имел стратегическое значение, потому как стоял на полпути из Рима во Флоренцию. Выпадая из рук не только понтифика, но и мало-мальски дружественно настроенного владельца, он делал путь во Флоренцию куда менее удобным.

Вирджинио Орсини… Произносим это имя, а в уме держим совсем другое – Ферранте Неаполитанский. Именно он вот уже не один год держал при себе и этого кондотьера и его немалых размеров кондотту. Понятен был и выбор покупателя, деньги которому однозначно поступили из кармана короля Неаполя. Орсини! Представители этой семьи, чем только ни владели на территории Папской области. Отобрать же замок, пусть даже стратегического значения, у одного из их семейки – значило практически объявить войну всей этой многочисленной и хорошо вооружённой своре. Рановато… пока.

– Неблагодарный кусок грязи, - скривился я, понимая, что именно произойдёт, как только произойдёт такая покупка. Воздействие через родственника-кардинала?

– Не поможет. Ему предложат слишком много. И Орсини поддерживают эту сделку. Чибо не станет с ними ссориться.

– А с нами, Борджиа, значит станет. Они не поняли, кого им на самом деле нужно бояться.

– Две угрозы, сын. С двух сторон. Теперь ты понимаешь.

– Тогда нам нужно всего лишь выиграть время, - оскалился я. – Срочно продавать султану его братца Джема, набирать армию из тех, кого сможем вырвать у турок… и вооружать их должным образом. Развяжи мне руки, отец! Ты не можешь не видеть, что я готов взять на себя немалую часть твоих проблем. Флоренцию я уже сделал союзником Борджиа. То есть Медичи, но они и должны стать олицетворением этой земли. Дай сделать второй шаг, третий и так до нашей общей цели.

– Шагай… Но не свались в пропасть, которая всегда рядом. В ту бездну, подстерегающую любящих играть с судьбой.

– Я не боюсь смотреть в Бездну. Более того, я готов встретить взгляд самой Бездны.

Родриго Борджиа… поверил. И решился сделать то, что я просил – дать мне почти ничем не ограниченную свободу действий. Не во всём, конечно, а в области, ограниченной тем планом, о котором сегодня говорили. Но этого мне было волне достаточно. Неаполь, Франция… Два врага, угрожающих Риму, первый из которых ещё не понимал, что второй для него куда более опасен. По этой причине нам и нужно было лишь потянуть время. Увидев истинную для себя угрозу, король Неаполя просто вынужден будет дать задний ход и спешно начать дружить с тем, кого совсем недавно хотел втоптать в грязь. Но для старика Ферранте менять сторону дело столь же привычное, как дыхание. От огорчения точно не помрёт. Разве что от возраста и застарелых болезней, но сей аспект меня также особо не волнует.

Что же тогда волнует? Да сама жизнь вокруг. Новая, яркая, как оказалось, ничуть не уступающая той, бывшей много веков тому вперёд. И ещё… Интересно, может всё же Бьянка будет неплохо выглядеть в платье? Если представится такая возможность – непременно проверю.