Глава 8

Османская империя, Подгорица, конец июля 1495 года

Пришла пора попробовать на крепость османскую армию. Не отдельные их части-с гарнизоном Подгорицы и совсем уж малозначимыми отрядами турок мы уже «познакомились» - а полноценную армию, к тому же считающуюся лучшей из того, что имелось в настоящий момент у османского султана Баязида II. Ой не зря это огромное войско прикатило сюда под знаменем самого великого визиря, Коджи Дамат Давуд-паши

Прикатило и замерло, словно бы не решаясь сделать последние шаги. Оно и понятно, ведь османские военачальники тоже не пренебрегали высылкой отрядов лёгкой конницы в дозор. Да, немалую часть таких отрядов выбили наши стрелки, получившие соответствующие приказы и должным образом обученные. Но всех уничтожить всё равно не получилось бы. Вот и стало известно как Давуд-паше, так и персонам помельче, что занятая нашим войском позиция пусть и вне крепости, но в то же время и вполне удобная, и обойти сложно. Нет, можно, спору нет, но кто сказал, что при подобном обходе мы будем тихо-мирно сидеть и непонятно чего ждать? Скорее совсем наоборот – атакуем в самый неудобный для турок момент времени. Для полноценного же глубокого обхода и выхода к Подгорице с иного направления требовалось немало времени. Да и то… Наша армия тоже к месту не привязана, а резервные места уже и разведаны и даже частично оборудованы, пусть и не так тщательно, как эта позиция. Обломись, Давуд-паша, куда ты ни кинь, а всюду клин. Наверняка копошившиеся в твоей голове мечты обрушиться на нас неготовых или же стоящих на плохой для обороняющегося войска позиции накрылись большим и звонким медным тазом. Ну или чем-то другим, более… органическим.

Битва должна была начаться. Не когда-нибудь. а именно сегодня. И даже без отсрочек на любого рода дипломатию. О да, великий визирь пытался было взвизгнуть что-то угрожающее через парламентёров, но тех, по моему ясному и чёткому приказу. даже слушать не стали, передав лишь одно, а именно слова: «Вы сюда пришли. вы здесь и умрёте. Единственная возможность спастись – бросить оружие и бежать, сверкая голыми задницами, прямо до Стамбула. Прибежав же, сидеть по тёмным норам и портить воздух, пощёлкивая зубами от страха. Почему? Потому что мы скоро дойдём и туда, заставив заплатить за свои и предков прегрешения тех, кто недостоин даже дышать воздухом тех древних и великих мест».

Унижение, пусть пока всего лишь словами. И не просто так, а после того, как османы уже вдоволь налюбовались на головы своих соплеменников-единоверцев, насаженные на пики, этакое своеобразное украшение ведущих к Подгорице дорог. После подобного удара по психике сложно игнорировать слова, сказанные в том же духе. И я сомневаюсь, что, будучи переданными Давуд-паше и его приближённым, они оставили их спокойными. Выведенные же из себя враги – дело полезное. Проверено… не только мной, но теми, кто был до и в веках грядущих. Тех, которые наступили где-то в другом «когда», но не факт, что случатся в этой временной линии.

Вот они, вражеские войска, вполне различимые в подзорную трубу и неспешно так приближающиеся. Пока неспешно, потому как, едва выйдут на заранее намеченные позиции, начнут действовать куда боле активно. И по шаблону, что не может не радовать. Османы, они вообще народец незатейливый, гениальных тактических ходов и даже импровизаций от них ожидать не приходится. Сперва наверняка состоится атака османской конницы, которая постарается смять авангард, после чего ударить по одной из трёх основных частей армии. Затем, в зависимости от успеха, подключат либо «кадровую» пехоту, в том числе янычар, либо сперва пустят иррегулярное «мясо». Ах да. могут конницей же устроить ложное отступление. заманивая под огонь своей артиллерии. Это они уже не раз проделывали, к примеру, в той же битве приМохаче, когда в такой ловушке был уничтожен цвет венгерской рыцарской кавалерии. Не здесь, а пару десятков лет тому вперёд… читал в учебниках истории вроде. Мда, вот уж классическое «всё смешалось в доме Облонских». Известная тогда ещё история, стремительно меняющаяся после случившихся событий. Тут главное самому не начать путать события сразу двух временных линий. Ай, не того калибра проблема, справлюсь как-нибудь. Сейчас же первым делом надобно…

- Инженеры говорят, что оба воздушных шара готовы к подъёму. Ждут приказа

- Собственно… Пусть поднимают основной, - согласился я, после чего Бьянке достаточно было рыкнуть на одного из порученцев и тот понёсся куда-то вдаль. Дисциплина, ети её. – Для артиллеристов это наблюдение тоже полезным окажется.

- Тогда может сразу два поднять?

- Может и поднимем. Не зря же один тут, а другой ближе к правому флангу. Посмотрим, как дело пойдёт.

- Построение у нас, Чезаре… необычное. Пока это скрыто, но как только всё станет явным… Ты уверен в успехе?

- Вполне. Мы же уже проверяли это, пусть не в настоящем бою.

Учения. Те самые, которые естественны как в веках грядущих, так и в прошедших. Достаточно вспомнить те же римские легионы, в которых новички – а порой и не только они – натаскивались в тренировочных боях до такой степени, что, оказываясь в реальном бою, не видели ничего удивительного. Ну, помимо неготовности многих первый раз пролить кровь… Впрочем, это уже другой нюанс. Важным было наличие тех самых учений для нашей, итальянской армии. В том числе и тех, которые опирались на штурм полевых укреплений и их защиту.

Редуты и люнеты, возведённые быстро и по возможности незаметно – вот что должно было стать неожиданным и очень печальным «подарком» для наступающей османской армии. Скрытые до поры текущим построением – как авангард, так и центр с «крыльями» сейчас были выдвинуты вперёд, прикрывая возведённые дерево-земляные укрепления – заранее подготовленные козыри должны были открыться вскоре после начала. Ведь что за приказ получили командующие центром и обеими «крыльями» армии? Правильно, сразу же после завязки боя в авангарде начать отступление на подготовленные позиции, тем самым выдвигая на передний план обильно «украшенные» артиллерией укрепления. Хорошей такой артиллерией, не чета османской, да к тому же у одного из видов боеприпасов, а именно бомб, была модернизированная начинка. Пироксилиновая, ага, позволяющая усилить разрыв и одновременно повысить эффективность поражающих элементов. Благодать, да и только!

- Ты думаешь, они не отступят, увидев перед собой укрепления? – скептически хмыкнула Бьянка, не отрывая взгляда – усиленного подзорной трубой, само собой разумеется – от занимающих позиции османских войск. – Я бы поостереглась. И неожиданные препятствия, и во-он тот шар, что поднимается в небо, наверняка пугая одним своим видом.

- Это османы, у них свои представления. Если армию привёл сюда великий визирь, то это означает одно – Баязид II действительно опасается серьёзных последствий. Я почти уверен, что Давуд-паша получил чёткий и однозначный приказ во что бы то ни стало выбить нас из Подгорицы и самое меньшее оттеснить обратно в пределы Зеты. На потери что султану, что визирю плевать. Иначе враги султана почувствуют слабость сидящего на троне, а это в Османской империи почти смертный приговор. Тайный, конечно, но есть ли для самого Баязида II разница? Смерти в Стамбуле, разгром флота, наши войска в Зете и Дубровнике, быстрое падение Подгорицы… Если ещё и на суше собранная султаном орда потерпит поражение, то это станет жирной кляксой. Поболее тех, что уже случились.

- Растёртый в пыль алмаз в кубке от одного из сыновей или руками их матерей.. одной из?

- Османские нравы,- усмехнулся я, разводя руками. –Гарем, множество жен, ещё больше детей и всё друг друга люто ненавидят, зная, что обычно остаётся лишь один, как только прежний султан умрёт.

- Оттого и стремятся не дожидаться смерти отца, а действовать раньше. упреждая соперников. Так нам это лишь на руку! Сколько взрослых сыновей у султана, вроде бы восемь?

- Семь, а восьмому лет одиннадцать или около того, - уточнил я. – Саму же суть ты верно уловила. У всех сыновей разные матери и каждая обладает определённым влиянием в Стамбуле. Детки же… почти все назначены папашей правителями очень важных и доходных имперских земель, то есть тоже и казна, и верные лично им воины. Почуют слабость отцовскую – начнут рвать либо его, либо друг друга. А может даже одновременно. Османы же!

- Шар в небе. Ты только посмотри на это.

Мда, посмотреть и впрямь стоило. Ладно ещё наши, итальянские войска. Многие видели, остальные знали об очередной новинке, введённой в войска любящим что-то этакое удумать королём. Зато другие части союзного войска были, как бы это сказать, нехило ошарашены. И это несмотря на то, что командиры однозначно довели до сведения солдат, что в небе будет нечто особенное, но не имеющее никакого отношения к «богомерзкому и греховному колдовству». Если столь яркая реакция у своих, заранее предупреждённых, то османы наверняка «открыли фабрику по производству кирпичей в промышленных масштабах».

Не критично. Пусть османы поимеют толику мокрых штанов и поболее паники в рядах – атаку их это всё едино не остановит. Наш авангард, которым вызвался командовать желающий посильнее выделиться подвигами воинскими Фредо Гриццони – бывший лейтенант кондотты Винченцо Раталли – вот кому придётся несладко при любых раскладах. Орудия укреплений – редутов и люнетов, пусть пока не получивших конкретно этих наименований – будут до поры молчать, оставаясь неприятным для османов сюрпризом. Центр и оба «крыла» попятятся, делая привычное для того времени построение чем-то совершенно иным и оставляя авангарду незавидную участь медленно таять под атаками османов. Потери будут… немалые и это я ещё мягко выражаюсь. Терции там или нет, а отбиваться от наскоков османской конницы придётся со всей отдачей, с чётким пониманием того, что тут любая ошибка и всё, могила ждёт.

- Может в авангард стоило половину наших, а половину испанцев де Кордовы? Своих терять опасно.

- Испанцы не до конца освоили искусство использования терции, увы. И стальные щиты-павезы не используют. Дорогие они, понимаешь ли! А то, что потери с ними и без них значительно разнятся, так это уже не так важно. Крохоборы!

- Спокойнее, Чезаре, - сжала мою руку чуть повыше локтя подруга.- Сейчас не время.

- Понимаю. Просто иногда такое зло берёт, аж сил нет. Авангард же… Он должен продержаться подольше, а значит там необходимо иметь тех солдат, что смогут сотворить подобное маленькое чудо. Испанцы у нас в изобилии в центре и крыльях войска. В стороне остаться не получится, будут драться наравне с нашими войсками. О, скоро начнётся.

Наличие такой штуки как подзорные трубы, да к тому же совмещённое с подходящим холмом для расположения «ставки командования», позволяло руководить сражением и с безопасного расстояния, и наблюдая за общей картиной. Дальнобойность нынешней артиллерии – по большому то счёту, находящейся если и не в пелёнках, то делающей первые осторожные шаги – не позволяла учинить массированный обстрел, да и о прицельных одиночных выстрелах речи не шло. Осторожность? Да. Слишком хорошо я помнил из истории, что творилось в тех случаях, когда нити управления сражением в целом были потеряны из-за случайной или намеренной ликвидации командования.

- И всё же они донельзя предсказуемы, - процедил я, наблюдая за тем, как не то сам Давуд-паша, не то кто-то из его подчинённых стронул с места кавалерию, явно рассчитывая на то, что выдвинутый вперёд авангард из трёх терций будет быстро смят, тем самым подняв боевой дух османских войск и опустив, соответственно, нашу мораль.

- А это не тяжёлая кавалерия, - усмехнулась Бьянка, глазастостью меня несколько превосходящая. – Нет… оба вида. Лёгкая будет кружить вокруг, отвлекать, обстреливать из луков. Тяжелая сначала остановится, затем, снова взяв разгон, ударит с нужной стороны. Они так думают.

- Хорошо, когда враг думает в нужном тебе направлении. Значит, у Гриццони будет несколько больше времени, чем мы думали. Может даже успеет оттянуться назад до того, как начнёт нести действительно значимые потери.

Мы пока могли лишь смотреть и выжидать. Даже основная часть войск пока не отходила, дабы не вызывать у осман подозрения раньше времени. Ну с чего бы им отходить, если даже авангарду особой угрозы нет? Обычная начальная стычка передовых подразделений, только и всего.

Та-ак, уже не совсем обычная. Пока терции авангарда меткими и не очень выстрелами отстреливали кружащую вокруг и пытающуюся показать удаль конницу, в дело готова была вступить не только тяжёлая османская кавалерия, но и пехотные части. Не янычары, но и не иррегулярная шваль. Кажется, стало понятнее. Сперва таранный удар конницей, а потом и пехота подключится. С какой интенсивностью и какого направления – это станет ясно аккурат после того самого удара, в зависимости от результатов оного. Не столь и глупо, для османских полководцев даже достойно. Хотят откусить от нашего и так не шибко большого войска первый кусок, прожевать, а затем, возможно даже после перерыва, продолжить атаку. Наступательного порыва уже с нашей стороны особенно не опасаются, разумно сравнив свою численность и численность противника. Более чем двукратное превосходство, знаете ли, его так просто с доски не сбросить. Ну да мы простоту не жалуем, потому сбросим сложным манером. Есть такие методики!

Тот самый удар тяжёлой кавалерии. Мда, османы если и слышали о терциях, то так и не удосужились своими прикрытыми чалмами и тюрбанами головами понять суть этого построения. Оно же не в последнюю очередь против кавалерийского наскока и было заточено. Хорошо! Всегда радовала опрометчивость врага. особенно во время важных сражений. В сравнении с теми же французами… проще османские полководцы, куда более предсказуемы.

Стальные щиты, пики, стрельба над головами опустившихся на колено щитовиков и пикинёров. Не удалось османам решительным броском проломить терцию. Только вот жертвы среди наших были и не так уж мало. Воспользовавшись тем, что ведущие стрельбу аркебузиры и сами приоткрылись, османы засыпали их стрелами. А от них, если с близкого расстояния, не всякая броня спасает, особенно если наконечники правильно подобраны. Твою же мать! И пехота подключилась, перейдя если не на бег во весь опор, то на очень бодренькую рысь. Строй при этом раскладе, скажем так, был весьма условным, но вот наступательный порыв присутствовал, не успели его ещё должным образом охладить.

- Отступление.

Достаточно было одного слова, и вот уже громкие, пронзительные звуки сигнальных труб поплыли над полем боя, заодно дублированные сигнальными же флагами. Их значение все командирам высокого уровня известно, не перепутают, особенно сам Фредо Гриццони.

Попятились. Сперва терции авангарда, а затем и основная масса наших войск. Был тут определённый риск, чего уж. Не шибко большой, грозящий не прекращением битвы именно здесь, а скорее оперативно-тактической паузой. Если в османские головы таки да придёт мысль о подозрительности такого вот отступления. Но нет… куда там! Отступают, значит боятся. Или, на крайний случай, остерегаются. Вот и продолжали давить на авангард, стремясь взять его сперва в колечко, а затем и уничтожить. Только терциям то на окружение пофиг, даже если оное и состоялось, нет у них уязвимого тыла. Они со всех сторон защищены, а уж когда сливаются из трёх обычных в одно большое построение, так и тем паче. Именно это Гриццони и сделал. Теперь ощетинившийся пиками, отгородившийся сталью щитов и грохочущий выстрелами из аркебуз строй отползал туда. где должен был оказаться – под прикрытие установленных на редутах батарей, кои ещё не сказали своего громкого и веского слова в этой битве.

Неужели Давуд-паша не видит флаги и не понимает происходящего? – спросила Бьянка не столько у меня. сколько у «окружающего мира». – Итальянский красный бык, крест Ордена Храма, испанский флаг и личное знамя де Кордовы, вице-короля Неаполя. Медичи, Сфорца и госпитальеры после этого уже не так впечатляют, но всё равно. Или он не понимает, что после французов его войско не станет для нас чем-то особенным? И это как бы отступление… Чтобы в него поверить, надо быть не очень умным для военачальника.

- Нужно будет после сражения устроить тебе и не только беседу с теми их полководцами, кто попадётся. Лучше, конечно, если найдутся поважнее. Но… не суть. Пусть расскажут о том, какие мысли бродили в их головах до начала и на первых стадиях сегодняшнего сражения. Клянусь, ты узнаешь много интересного о наших врагах. Даже жалею, что не озаботился чем-то подобным раньше. О, вот и изменения на поле боя подоспели!

- Где? – вскинулась Бьянка. хватаясь за подзорку. – Уже вижу… Наши дошли до укреплений и сейчас обопрутся на них. Совсем немного и Циммер начнёт стрельбу.

Ещё как начнёт, тут и сомневаться не приходилось. Пауль фон Циммер как был при артиллерии, так там и остался. Уже заработавший себе имя и репутацию во время войны с Францией, сейчас он нарабатывал «баллы» для того, чтобы взлететь повыше в только-только выстраивающейся иерархии итальянского королевства. Знал педантичный немец, что никакие действия не будут забыты, как успешные, так и наоборот. Вот и ждал момента, когда теснимый и избиваемый османами авангард Гриццони вытянет османов, кружащихся рядом, на заранее пристрелянные позиции. Тогда и промахов почти не будет, да и потери турок окажутся не в пример больше.

Твою дивизию! Даже видя полевые укрепления, пусть и построенные из говна и… ладно, из земли и дерева в должных пропорциях и сочетаниях, османские командиры ни шиша не притормозили. Хотя увидели, зуб даю, иначе не стали бы мало-мало перегруппировываться. Не для отступления, для нанесения удара. Пехотой в основном, ведь конница при подобном раскладе резко теряла в эффективности.

Залп. Не всеми батареями сразу, только частью. Уже привычный густой дым, заволакивающий позиции. Только вот для наблюдателя в корзине воздушного шара это не играло никакой роли. Он сверху видел результаты, а потому мог при необходимости вносить коррективы и передавать их вниз. Не надрывая глотку и уж точно не при помощи отсутствующих в этом времени средств связи, а банальными сигнальными флажками и, при нужде, сбрасываемыми вниз записками, вложенными внутрь окрашенных в яркие цвета упаковок. Всё было продумано заранее, иначе никак.

Второй залп, третий… И заметно поубавилось число тех османов, что так досаждали терциям авангарда, от которых если две трети осталось – уже чудо. Скорее, как я полагаю, несколько больше половины. Зато эта искупительная жертва принесла реальную пользу – прицельно положенные мальчиками фон Циммера начинённые пироксилином бомбы внесли нехилое опустошение в ряды противника, да и энтузиазма заметно поубавили.

Поубавили лишь одной части армады Давуд-паши. а не всем сразу. Видя, как попавшие под разрывы бомб и ещё до этого почувствовавшие крепость строя терций и меткость аркебузного огня всадники и пехота частью отступают, а большей частью открыто улепётывают, великий визирь Баязида II сделал то, что и привыкли делать в таких случаях султанские командующие - бросил в атаку одновременно конницу и элиту войска, то бишь янычар. Конница, понятное дело, попёрла не на наши укрепления, а в обход, чтобы ударить с флангов. Зато пехота… Те отряды. которые уже были брошены в атаку, теперь подпирались с тыла ортами янычар. Тут уж или вперёд или свои же зарежут-расстреляют. Янычары, как к ним не относись, умели не только воевать сами, но и мотивировать других. Жёстко мотивировать, банально убивая бегущих, тем самым пресекая любые проявления трусости. Их боялись не только враги, но и другие части собственной армии.

- Ах как хорошо мчатся османские кони, - процедил я. – Быстро, уверенно, рассчитывая на успех. И совсем забыли про осторожность, про то, что мы не собираемся воевать по правилам с теми, кто этих самых правил сроду не соблюдал. Вот ещё немного, самую малость…

Есть контакт! Чего с чем? Точнее уж кого с чем, а именно коней и «чеснока», что был в изобилии высеян поблизости от позиций нашей армии как по фронту, так и по флангам. Особенно на удобных для вражеской конницы направлениях. Вот в «посадки» османы и влетели с разгона. А там… всё как и полагается: шум от падения коней и всадников. Жалобные крики поломавшейся живности, чуть более осмысленные вопли покалечившихся при падении, придавленных и потоптанных взбесившимися от боли скакунами турок. Красота! Заодно и сигнал к активным действиям для наших правого и левого «крыльев» под командованием Раталли и д’Обюссона. Последнего, к слову сказать, контролировал Паскуале Калоджеро, готовый, в случае чего, убеждениями или силой, но отменить опасные в перспективе приказы лидера госпитальеров. Но пока вроде бы всё шло как надо.

Прицельный огонь аркебузиров и некоторой части орудий в образовавшуюся кучу малу, затем смещение нескольких терций с правого и левого флангов в сторону постигшей османскую конницу катастрофы и… Оставшиеся в седле, не изведавшие силу «чеснока», медленно, осторожно, продолжая терять своих, выбиваемых выстрелами из седёл, пытались выпутаться из той ловушки, в которой оказались. Они мечтали лишь об одном – бегстве как можно дальше отсюда, уже и в мимолётных мыслях не рассчитывая добраться до воинов-крестоносцев.

Выброшенная на стол козырная для османов карта кавалерийской атаки были побита. Оставалось отправить в отбой ещё один козырь, на сей раз куда более весомый, играющий и при конкретном раскладе – атаку янычар. Атаку, направленную по большей части на наш центр. Флангам если и должно было перепасть, то так, в аптекарской дозировке. Лишь для того, чтобы мы не ослабили их за ради помощи центральной части армии под командованием Гонсалво де Кордовы и Мигеля Корельи. Именно им сейчас предстояло испытать вплотную янычарскую ярость.

- Пусть разобьют свои и так укреплённые ежедневными намазами лбы о редуты, - с нескрываемой злостью прошипел я, глядя на то, как авангард Гриццони, уже почти выпутавшийся из обвалившийся на него плановых бедствий, начинает постепенно втягиваться в оставленные между редутами-люнетами проходы. – Только бы парни Циммера не снижали темп стрельбы! Иначе…

- В крови утонут, но нас не повалят,- ответила Бьянка. не спускавшая взгляда в накатывающейся на укрепления османской волны. – Мигель знает, как действовать. В любой ситуации.

- Потери, Бьянка, я сейчас о потерях! Если они будут слишком большими, нам придётся удовольствоваться частью желаемого. Не хотелось бы. Османская империя очень большая, а нас… немного.

- Ты же хотел использовать сербов?

- И использую! Только они должны привыкнуть к нашей силе, а не ощутить себя сильнее. Первые несколько лет это будет особенно важно, а уж потом… всё изменится. Сами сербы тоже, в лучшую для себя и нас сторону.

Хорошо зная Бьянку, я уверенно мог сказать, что сейчас она будет воспринимать сказанное и «переваривать» согласно каким-то собственным представлениям. Сам же я с удовлетворением наблюдал за тем, как первая волна османской пехоты была буквально сметена цепными ядрами и картечью. Те же, кого не зацепил залп орудий, достреливались аркебузирами. Кровь, стоны напрочь отказавший разум, уступивший место дочери бога Пана… Всё, как и следовало ожидать в данной ситуации. Проблема не в первой волне, а в тех, кто двигался за ними. Янычарским орта было плевать на смерть, они истово верили, что попадут в объятья вечно девственных гурий и обретут прочие блага, обещаниями которыми их разум прочно промыли муллы и прочие дервиши-бекташи. Религиозный фанатизм, промывка мозгов с детства на высоком для этого времени уровне, профессионализм воина плюс исходный материал высокого качества. Получаем не дающее осечек оружие империи, раз за радом доказывающее свою эффективность. Собственно, оно в известной мне истории и продолжало быть таковым… до того момента. как исчез фундамент – кровь, сменившаяся жидкой водицей из совершенно иных источников.

Орта пёрли вперёд прямо под музыку своих духовых оркестров. Да… какофония, как по мне, та ещё, но на самих янычар она оказывала чуть ли не дополнительное гипнотическое действие, помогая полностью отрешаться от всего, помимо битвы.

Это уже не столько разбивающаяся о прибрежные скалы волна, сколько нашествие саранчи. Той самой, которой плевать на всё, у которой только стремление сгрызть своими хитиновыми жвалами всё на своём пути. Цепные ядра, картечь, аркебузные пули, легко пробивающие те не самые толстые варианты брони, которые носили янычары за ради большей подвижности… они вырывали, развеивали из этой волны отдельные частицы, но оставшиеся словно заново смыкались, восстанавливали общую целостность. Психическая атака. Это вполне можно было обозвать именно так, если бы вообще было нечто подобное.

Не на тех наткнулись! У наших парней – прежде всего именно итальянцев, воюющих под знамёнами Борджиа и Ордена Храма – была собственная идеологическая накачка, а также за них играл факт, что никто не был «чистым», все уже успели и убить как минимум одного врага, и посмотреть прямо в глаза своей возможной смерти. Подобный опыт прочищает разум, даёт нехилый иммунитет от различных методик запугивания. Уж точно не видами трупов пугать, да и надвигающаяся вроде как угроза смерти вызывала не желание развернуться и бежать, а стремление поскорее перебить источники угрозы. Вот они, преимущества родом из грядущего, тех, куда более хитрых и совершенных методов тренировки разума.

А янычары приближались. Несли потери, обливались кровью, но сокращали дистанцию. И вот уже ударились о стены укреплений. Слабенькие стены, которые вполне можно было преодолеть. Поправка! Орта нуждались в их преодолении хотя бы для того, чтобы заткнуть огонь из орудий, наносящих их янычарской братии немалый урон. Устранив же угрозу со стороны артиллерии, перейти наконец к тому, чего добивались изначально – к бою на близкой дистанции, по возможности вне крупных построений. Бою в тех условиях, в которых именно они могли выложить на стол все имеющиеся козыри.

Обойдётесь! Птица обломинго да махнёт на вас розовым хвостом и уронит то, что обычно из-под этого самого хвоста вываливается. Центральный редут, этакий опорный узел, который сперва обложили янычары, а потом, теряя множество своих, хлынули внутрь, не был столь уж важным. Выбита большая часть защитников? Печально, но некоторые сумели отойти, вовсе не собираясь держаться до последнего там, где это делать не было крайней необходимости. Замолчали орудия этого редута и некоторые соседние? Плевать! Самим пушкам ничего не сделается. Даже чтобы развернуть их и попытаться выстрелить в нашу сторону янычарам потребовалось бы какое-то время, уж не говоря о том, что в этом историческом промежутке бытия мало кто из простой, пусть и элитной, османской пехоты, вообще понимал, как обращаться с орудиями.

Мог быть реально опасен прорыв вглубь, рассечение центра на две реально разделённые части. Однако такой расклад был изначально предусмотрен. Ставить исключительно на то, что противник будет сдержан наспех возведёнными полевыми укреплениями… Я не оптимист-идеалист, чтобы безоговорочно верить в подобные расклады. Перестраховка и здоровая паранойя наше всё!

Отсюда и готовность устроить «карман» на любом участке обороны. Что это есть такое? Справа и слева от прорыва почти мгновенно формировался прикрытый щитами и ощетинившейся сталью строй бойцов, да и сам прорыв затыкался «пробкой» - сперва временной, а затем усиленной отрядом, выделенным из резерва. Именно к такому варианту в войсках были готовы заранее, а значит знали, что и как следует делать. Вот и сделали, превратив вроде как наметившийся успех почти что в ловушку. Занявшие редут и хлынувшие было вперёд и в стороны волны янычар столкнулись с очередной преградой, ударившись о которую, откатились обратно, к редуту. А заминка на этой стадии боя в их положении была весьма опасной. На других то участках атаки особых успехов у османов не было.

Значит что? Правильно, очередное подкрепление, брошенное во вроде как наметившийся прорыв. Естественный ход, разумный ход… ожидаемый и нами в такой ситуации.

Навесная стрельба. Та самая, к которой османы ещё явно не привыкли, не поняли всей её продуктивности в подобных ситуациях. Вот и сейчас часть орудий справа и слева от захваченного редута, перенацеленные, изрыгнули начинённые пироксилином бомбы аккурат внутрь захваченного укрепления. А по тем янычарам и не только кто находился не внутри, а снаружи, били залп за залпом аркебузиры.

Мясорубка! Я видел, как новые и новые части османской армии подтягивались к месту «прорыва» в надежде развить успех, втягивались внутрь в эту «воронку», а затем перемалывались сконцентрированным огнём орудий и прочими средствами уничтожения противника.

Была ли игра исключительно «в одни ворота»? Вовсе нет. Элита на то и элита, чтобы на деле показывать своё мастерство. Вот и янычарские орта изо всех сил пытались выполнить полученный от командования приказ: прорваться, разорвать центр нашего войска на две части, добраться до соседних укреплений, тем самым вырвав таки стремительно ускользающую от империи победу в этой битве. Построение наших войск то и дело ухитрялись пробить, оттеснить на какое-то время. Потери… всё увеличивались. Испанские части страдали несколько больше уже потому. что они так и не приняли как часть брони те самые стальные щиты-павезы – пусть громоздкие, тяжелые, но столь хорошо защищающие строй от клинков, стрел, а порой и пуль из аркебуз. Неудобные они, понимаешь! Да, неудобные. Более того, щитоносец по факту исключался из активного боя, занимаясь исключительно защитой себя любимого и других. Но в этом то и был главный смысл – предельно сократить потери «высококачественного материала», потому как для воспитания и последующей огранки действительно хорошего бойца нужно ой как много времени. Впрочем… у каждого свои тараканы в голове, а я в испанские дела лезть сверх необходимого не подписывался.

- Они втянулись. Совсем, - констатировала очевидный факт Бьянка. – Но скоро могут и одуматься, подать сигнал янычарам отступить.

- Тогда пора захлопнуть ловушку. Левому и правому «крыльям» – движение вперёд. Батареям – усилить стрельбу, бомб не жалеть. Резерв… к Раталли. Правый фланг кажется более перспективным, да и Винченцо посильнее Калоджеро и тем паче д’Обюссона. Сумеет правильно распорядиться.

- Конница?

- Побережём для преследования. Да и «чеснок» этот, всюду разбросанный. Не хочется, чтобы в пылу сражения кто-то из наших на собственных ловушках оказался. Лучше обождём.

Совмещённая, звуковая и посредством флагов, сигнализация в очередной раз доказала свою состоятельность. Получив приказ, зашевелился резерв, да и оба «крыла» оживились. Под прикрытием корректируемой стрельбы батарей они, сперва медленно, а затем набирая скорость, двинулись вперёд, отжимая османские части. Те, явно привыкнув, что «неверные» удобно устроились в обороне, да ещё под прикрытием полевых укреплений, сперва совсем опешили. Что и стало очередной их ошибкой.

Численное преимущество? О да, оно всё ещё сохранялось, но было куда менее заметным. Попавшая в ловушку и немалой частью истреблённая конница. Опасения использовать уцелевших, ведь что великий визирь, что остальные османские полководцы просто не знали, где ещё могут оказаться «чесночные поля». Притяжение большей части янычар и просто хорошей пехоты в центр, к предполагаемому и вроде как вот-вот готовому окончательно состояться «прорыву». В результате… Ну да. Давуд-паша был вынужден использовать немалое число иррегуляров, вспомогательных войск на тех самых флангах. Спорное такое решение, оказавшееся ахиллесовой пятой. Той самой, которую мы сейчас и намеревались поразить. Только не «отравленной стрелой», а топором палача, грубым и прорубающим даже самые прочные кости.

Покатилось. Довольно распространённая ошибка – стянуть все действительно хорошие части на один участок, оставив другие под присмотр заметно уступающих войск – и на сей раз себя показала. Вспомогательные, набранные Давуд-пашой «с бору по сосенке», не бог весть как хорошо вооружённые и слабо обученные отряды не выдержали сперва разрывающихся в их строю бомб, затем ливня пуль, а напоследок ещё столкновения в ближнем бою, когда пикинёры, прикрываемые щитоносцами, проверили пробивную силу своего оружия на османском мясе.

Успешно проверили! Османы даже не отступили, а реально побежали сразу на обоих флангах. Что д’Обюссон, что Раталли – последний и вовсе при поддержке резерва – выполняли уже заранее известный им замысел – одновременно отталкивали непосредственных противников и замыкали «мешок» вокруг войск великого визиря, задействованных в атаке на наш центр.

Видел ли это сам Давуш-паша? Не сразу, но до него – или кого-то из подчинённых, тут я пока ничего не мог сказать – дошла вся опасность ситуации. Только вот понимание ситуации и действия, направленные на выпутывание из большой и глубокой жопы – явления, скажем так, несколько разного порядка. Османская орда была отнюдь не столь хорошо управляемой, как того хотелось бы самим османам даже в лучшие моменты времени. Сейчас же, в самый разгар битвы, от и так не самой лучшей системы управления оставались лишь жалкие огрызки. Единственным шансом хоть как-то достучаться до янычарских чорбаджи - этих полковых командиров, то бишь командиров орта – было отправить курьеров с посланиями. Но во всей этой неразберихе, сумятице, к тому же при имеющемся у наших солдат приказе по возможности выбивать всех, кто хоть немного похож на «средство передачи приказов командования»… Может никто не добрался, может добрались, но чорбаджи банально не успели или не захотели реагировать. Янычары, они были весьма своеобразными, не всегда исполняя приказы, исходящие от тех, кто не относился к их своего рода касте.

Итог, как говорится, налицо. Промедление в подобных ситуациях в прямом смысле смерти подобно. Их смерти… смертям. Часть терций, выделившиеся из «крыльев, сменили направление движения, замыкая «мешок», внутри которого оказалась не одна тысяча янычар и простой османской пехоты. Теперь, чтобы только попытаться выбраться, им потребуется сперва перестроиться, а уж затем вновь нанести удар. Им, уже вымотанным, по практически свежим войскам воинов-крестоносцев. Если это нельзя назвать термином «амбец», то я не знаю, что тогда можно. И орудия не переставали грохотать, тратя почти всё, что у них было. Ну, помимо картечи и цепных ядер, сейчас не те были условия, чтобы их применять.

Агония – короткая и страшная, вот что творилось с запертыми в ловушке янычарами. О, эти вояки не собирались сдаваться, раз за разом пытаясь пробить себе коридор для отступления. Более того, на четвёртый раз это им удалось, только вот вырвавшихся было если и больше полного орта, то ненамного. Остальные? Убиты или ранены столь тяжело, что просто не могли сражаться. Что до иных османских частей… Эти, в основе своей, оказавшись в окружении, бросали оружие и падали ниц вымаливая жизнь. Типично, проверено в веках и неудивительно. Что ж, может кое-кому и впрямь удастся выжить… предварительно послужив «тестовым материалом» для итальянских новобранцев. «Материал» для подобного всегда необходим, избытка в принципе не наблюдалось.

А что та, другая часть армады великого визиря? Она драпала, бросив огромный обоз, артиллерию… да всё, помимо походной казны и хлама собственно Давуд-паши. Этот пройдоха вовсе не собирался лишаться собственного шатра, наложниц, мальчиков-евнухов и прочего. Вот сейчас я реально жалел о малом числе конницы в нашем войске! Но та, которая всё ж имелась, вся была послана следом с однозначным приказом. Каким именно? Не ввязываться в серьёзные бои, а просто уничтожать как можно больше отставших, малые отряды, пытаться внести ещё большую панику в отряды крупные, вынуждая разделяться на куски и вот только в этом случае обрушиваться на противника, не способного толком противостоять.

И никаких попыток взять побольше пленных, никакого отвлечения на возможные трофеи! Первые были не столь важны, вторых и без того хватало. А вот как можно сильнее проредить воинскую силу империи – это было самой важной задачей. Когда слухи о действительных потерях дойдут как до самого Баязида II, так и до султанского двора… возможны различные варианты, даже те, которые совсем недавно показались бы откровенно безумными.

***

Время разбрасывать камни и время собирать их. Правда мы сейчас собирали не камни, но тела. Много тел, разных, ко все требовали прежде всего сортировки, а затем погребения. Каждому свой вид оного, само собой разумеется, потому как устраивать торжественные похороны дохлым туркам… Я ещё не выжил из ума, право слово. Для них большие ямы поглубже и закопать как следует, вот и всё. Впрочем, одно значимое исключение таки да присутствовало, этакий идеологический нюанс, который многое подчёркивал в самом нашем отношении к Османской империи и творящемуся внутри оной монструозной конструкции. Но это пока не подгорало, право слово.

Зато подгорало иное… Загруженные по уши работой врачи, носящиеся как угорелые группы, кому было поручено собирать трофеи и распределять их по таким типам как оружие, броня, лошади. Повозки, разные типы припасов и амуниции. Отдельно, конечно же, стояла артиллерия, которой применение всегда найдётся. Сперва в исходном виде, а затем многие орудия по любому пойдут в переплавку. Устаревшие, по итальянским то меркам! А вот порох был вообще как нельзя более кстати, слишком уж много его мы потратили. Так много, что на ещё одно подобное сражение просто не хватило бы, даже напряги мы все резервы. Проклятье! Вот и ещё одна головная боль, которую с наскока всё едино не решить.

Не решить? Или всё же реально? Внезапно «выстрелившее» воспоминание заставило меня цинично улыбнуться. Может это и не залежи чилийской селитры – до них ещё только предстояло добраться – но на первое время может хватить и этого, если, конечно, правильно подойти к задаче. Естественно, поручив решение оной надёжным людям, далёким от любой формы идиотизма.

- Много пленных, - с трудом цедил слова Раталли, то и дело сплёвывая кровь. – Все связанные, под охраной, убежать не смогут. Но их очень много.

Нарвался таки бывший кондотьер, получив от янычара рубящий удар по шлему. И пусть благодари все высшие силы разом, что клинок не сумел как следует просечь «личину» закрытого шлема. Равно как и жёсткий приказ по войску избегать шлемов открытых, которые совершенно не заслуженно были довольно распространены чуть ли не повсеместно.

- Подгорица рядом. а там подвалов с подземельями хватает. Только следует разделить по ценности. Те, кто по османскому представлению хоть чего-то да стоит, станут средством для обмена… чуть позже.

- На кого менять?

- По ситуации, Винченцо, А тебе мой приказ, как сюзерена своему вассалу. Но одновременно и дружеская просьба. Иди-ка ты... опять к врачам. А уже потом в повозку и до Подгорицы. Хоть рана и не опасная, но всё ж относиться к ней пренебрежительно запрещаю. И даже не пытайся больше говорить, это тоже на пользу не идёт. Понял?

Кивает, хотя и недовольно этак. ничего, пусть уматывает на лечение. А то часть зубов выбита, с носом тоже не слава богам, да и рана не самая слабая. Бинтами замотанный, швы наспех наложили, обезболили, естественно, опийной настойкой, вот и хорохорится. Знакомое уже явление, многие мои через это проходили. Так нет же. не в коня корм, всё пытаются удаль молодецкую показывать и когда надо, и когда нафиг не требуется. Как дети порой, право слово!

-То Мигель, то этот… герой отнюдь не древнего, но всё же Рима, - вздохнул я через минуту, когда Раталли удалился в сопровождении нескольких солдат на достаточное расстояние. – Хоть кто-то разумно мыслящий среди моего окружения есть?

- Твой отец, - хмыкнула Бяьнка, тем самым подтверждая, что весь ближний круг многострадального короля Италии составляют отмороженные на всю сорванную башню адреналиновые маньяки и прожжённые авантюристы. Включая её саму. И плевать, что она всех этих слов не знала и знать по определению не могла.

- Невеликое число. И как мы до жизни такой докатились?

- Быстро и уверенно! Зато ты теперь король, я герцогиня, Мигель с Раталли магистры Ордена Храма и все мы занимаем важное место близ трона в созданном тобой королевстве. И не собираемся останавливаться на половине пути.

- Последнее радует. Хотя сомневаться в вас мне разум не позволил бы. Кстати, а вот и союзники наши… заодно с Мигелем. Вот уж действительно лёгок на помине. Нет, ну а что? Сражение по существу закончилось, теперь пришло время врачей, сборщиков добычи, прочих.

- Сражение ещё не совсем окончилось, - опровергла произнесённое девушка. – Вся конница преследует то, что осталось от армии великого визиря.

- Пусть так. Но вот что нам хотят сказать де Кордова и д’Обюссон? Просто порадоваться победе, оценить её результат или же обсудить дальнейшие действия армии?

- Сейчас узнаем.

Вот что тут сказать? Бьянка верно подметила. Узнаем.

В отличие от Винченцо, которому в битве при Подгорице не сильно повезло, эти трое были в полном порядке. Ну малость вымотанные, запылённые, Мигель так и вовсе сорвал голос, в результате чего разговаривал чем-то средним между сипом и шёпотом. Но это всё так, мелкие штрихи к портрету.

- Победа, Ваше Величество, - отчеканил вице-король Неаполя.

- Успех Крестового похода теперь никто не сможет отрицать…

- И его надо развить, - вскинулся Корелья, едва только почувствовал паузу. возникшую в словах главы госпитальеров. - Теперь нельзя даже сказать, что для нас выгоднее – идти на Сараево или сперва на север и северо-восток, в те земли бывшего Сербского королевства, которые тоже очень важны. И надеяться, что войска Корвина справятся сами. Там только гарнизоны, помощи османы не пришлют. Нечего!

Обсудим. Чуть позже. когда вернётся наша конница и станет ясно, скольких мы перебили и пленили, а кому из воинов великого визиря всё же удалось удрать. Ну и, конечно, о своих потерях забывать не следует. Хоть ивоюем не числом, а мастерством, но всё в пределах разумного.

- Чезаре… У меня уже кое-кто есть. По числу.

Посмотрев на Бьянку, я увидел, что она держит в руках карандашик и небольшой листок бумаги. Ага, уже получила что-то мало-мальски сведённое к единому целому. Предварительные итоги, понимаю, но и они сгодятся на безрыбье то.

- Со всем вниманием.

- Восемнадцать тысяч османов мертвы, может даже больше. Ещё тринадцать раненые и просто пленные. Остальные отступили и сколько их будет уничтожено нашей конницей, сколько бежит из войска великого визиря, а сколько останется… этого пока нельзя сказать и даже предположить. Мы получили всю артиллерию, множество оружия, доспехов, провианта, лошадей и прочего…

- Трофеи потом. Что с нашими потерями.

- Янычары оказались ещё опаснее, чем мы рассчитывали. Основные потери именно там. И авангард тоже.

- И та цифра…

- Две с половиной тысячи. Это мёртвые. Есть ещё раненые. Разные.Покалеченных мало, наши врачи уже научились не отнимать конечности, а сохранять их, если есть возможность. Всем оказывается помощь тут, а потом, когда можно, перевозят или уже начали перевозить в Подгорицу.

- Хорошо. То есть плохо, что потери, но хорошо, что способность армии воевать дальше сохраняется.

В то время, как от орды великого визиря остались пусть не «рожки да ножки», но существование оной в ближайшее время как единой организованной силы под ба-альшим таким вопросом. По сути тридцать тысяч, а может даже больше, идут в однозначный минус. Это от первоначальных семидесяти. Ещё немалая часть банально дезертирует, особенно иррегуляры, почувствовавшие, что их будут тупо вырезать, а не возиться. Оставшиеся получат нехилый заряд страха и деморализованности – янычаров не берём, но их то как раз большей частью перебили – после чего заставить турок воевать… Можно, спору нет, но вот уровень угрозы с их стороны заметно снизится. История дама такая, при вдумчивом к ней подходе многое может порассказать, в том числе и об особенностях тех или иных народов во время военных действий. В том числе и касаемо Османской империи.Первый удар силён, страшен. Но стоит его выдержать, а ещё лучше как следует дать туркам по шее – сразу же всё рассыпается, затяжных кампаний османы не любят. На этом также надобно сыграть.

- Господь смотрит на выступивших в Крестовый поход с гордостью и умилением…

Мда, завёл околорелигиозную шарманку д’Обюссон, но если кто и слушал это, то де Кордова. Что я, что Мигель с Бьянкой просто пропускали подобное мимо ушей. Я по причине изначального пофигизма, мои друзья… по принципу «с кем поведёшься, таких тараканов в голове и заимеешь». Неудивительно, что именно бывшая наёмница и нынешняя герцогиня оборвала «религиозный экстаз» главы госпитальеров, сведя оный к более насущным вопросам.

- Смотрим – это хорошо. Только в какое место ему придётся смотреть через неделю-другую? Мы ведь не собираемся сидеть тут, в Подгорице и ждать неизвестно чего?

- Подгорица, Приштина и Сараево. Это три ключа к удержанию земель Сербского королевства. Первый уже в наших руках, - с позиции опытного военачальника высказался вице-король Неаполя. - Как только эти три города будут взяты, вытеснить османов из остальных будет вопросом времени. При господстве нашего флота особенно. И прежде, Ваше Величество, обратите внимание на Приштину.

- Символ или стратегия?

- И то и другое. Рядом Косово поле – место, где была сокрушена мощь сербов и тех, кто сражался рядом с ними. Они помнят случившееся и воспримут флаги христианских государей как справедливое воздаяние своим завоевателям. И стратегия. Владея Приштиной, можно нарушить торговлю на большой части османских земель, частично отрезать султана от поставок провианта и прочего.

- А как быть с Сараево? Сильная крепость, большой гарнизон. А у Яноша Корвина не такое большое войско, да и мастерство вызывает у меня сомнения.

Тут Корелья верно подметил. Венгры не то чтобы были плохими вояками, просто ситуация феодальной грызни, в которую погружалось их королевство, не лучшим образом сказывалась именно на взаимодействии войск. Иные факторы тоже присутствовали, да. Я хотел было высказаться по поводу услышанного, но де Кордова, к которому изначально был обращён вопрос, успел раньше.

- После слухов о разгроме султанского флота и армии османы станут сговорчивее. Кто знает, может паша, засевший за стенами Сараево, согласиться сдать город… на выгодных для себя условиях. Помните слова про гружёного золотом ослика?

- И куда после этого паша денется? – фыркнула Бьянка. – Выбор у него окажется между смаханным бараньим салом колом в зад и подвешеньем за рёбра на клюк на одной из площадей Стамбула!

- Или бегством. Мамлюкский султанат, магрибские земли, иные места, где «правоверный» будет чувствовать себя как дома. Благодарю вас, Гонсалво, за напоминание о том, что предателей тоже можно и нужно использовать.

Поклон в ответ… Да, де Кордова вовремя напомнил про «золотой ключик», способный отворить некоторые самые неприступные на первый взгляд двери. Да и про три ключевых крепости он неплохо подметил. Разумеется, не всё так просто, как хотелось бы, но в целом правильный подход. Завладеешь несколькими опорными пунктами, а остальные, в какой-то степени второстепенные, либо сами упадут в руки, либо будут захвачены с куда меньшими усилиями. Тут, в этой эпохе, никаких линий фронта нет и быть не может. Исключительно ситуация, когда контролирующий крупные города-крепости контролирует и всю округу. Малые крепости и разного рода рыцарские замки большой помехой не являются. А с помехами малыми тут уже научились бороться. Следовательно, так и поступим. Приштина – силовой метод. Сараево… иной подход. Плюс активные действия флота, что должен в полной мере блокировать морскую торговлю, а заодно терроризировать прибрежную линию империи. Ну и будем посмотреть за тем, что начнёт твориться в сердце Османской империи после произошедшего. Интуиции и здравый смысл подсказывают, что ничего хорошего... для султана Баязида II.