Глава 1

Рим, апрель 1495 года

Почти год прошёл с того момента, как на мою голову водрузили коронуИтальянского королевства. Ту самую, Железную корону Ломбардии, по преданию выкованную с использованием одного из гвоздей, использовавшихся для распятия Христа. Изначально она обитала на головах властителей Лангобардского королевства, а после краха последнего переехала на постоянное место жительства в город Монц, что близ Милана, в собор Иоанна Крестителя. Там она и находилась до недавнего времени, пока доверенные лица моего «отца», Папы Римского Александра VI, он же Родриго Борджиа. не изъяли столь ценный и символический предмет, дабы использовать по основному назначению – не пылиться в качестве «святого предмета», а служить зримым символом власти.

Красивая, надо отметить, штука. Золотой обруч шириной семь-восемь сантиметров, украшенный отборными драгоценными камнями. Почему тогда корону назвали Железной? Так внутри широкого золотого обруча находился узкий железный, отсюда и название. Неплохой символизм – блеск и богатство снаружи, внутри же прочная сталь. Уважаю и одобряю! А ещё её реально удобно носить. Не в пример некоторым другим, более массивным, вычурным, пышным и с трудом держащимся на голове. Тоже немаленький такой плюс в общую копилку.

Время… Много чего произошло с момента, когда на политической карте Европы появилось королевство Италия, вобравшее в себя немаленькую часть земель бывших вассалов Святого Престола, более половины Неаполитанского королевства, немаленький кусок герцогства Миланского, Монферрат и Асти. Последние два вошли на правах, скажем так, «автономных», сохранив толику самостоятельности. Что поделать, за освобождение своё от французской оккупации следовало платить и платить немалую цену. А вот властители Римини, Урбино и нескольких других герцогств, княжеств и прочих территорий – эти предпочли добровольно присоединиться, понимая, что лучше уж так, чем потом оказаться в печальном положении. Правда торговались… аж жуть. Но оно понятно, ведь всем хочется лучших условий для себя родимых.

Были ещё герцогства Феррара и Модена под властью Эрколе д’Эсте, которых что я с «отцом», что наши советники-помощники усердно дожимали, стремясь убедить в том, что вхождение в состав Италии стратегически для них выгодно, в то время как другие варианты приведут или к вассалитету на куда более худших условиях, либо просто к потере семьёй д’Эсте всей власти. Французское нашествие и то, что в итоге стало с Моденой – всё возможное обчищено, население заметно убавилось числом, вассалы си-ильно так недовольны – служило самой наглядной иллюстрацией и намёком не необходимость иметь сильных союзников. Вариантов же у Эксоре д’Эсте и его сына Альфонсо было маловато. Но они пока ещё прикидывали, обдумывали и ожесточённо торговались, маскируя сей процесс под дипломатические консультации с союзниками.

К слову о Франции. Сменой короля и удравшей от французского «гостеприимства» Бретанью проблемы сей страны не ограничились. Воодушевившись примером Бретани. запылала Гиень, да и в Провансе вот-вот готово было разгореться пламя. Первый очаг практически явно и открыто поддерживался Генрихом VII Тюдором, королём Англии, и более тайно Изабеллой Трастамара. Как ни крути, а последняя совсем недавно заключила с Францией мир, а значит явно нарушать его было бы… не совсем уместно. Зато помогать королю Англии беспокоить недружественного Испании и заметно ослабевшего соседа – это совсем иное дело.

Наверняка хотел бы половить рыбку в мутной воде и император Священной Римской империи Максимилиан, но… у него своих проблем хватало. Вот-вот могли отколоться швейцарские кантоны, а учитывая нрав этих горцев и закалённых во всех мыслимых и не очень боях ветеранов – попытка воспрепятствовать этому была обречена если и не на поражение, то на огромные потери. Чёрт побери, да швейцарцы ждали лишь удобного случая, малейшего ослабления позиций императора, чтобы сделатьпервый ход. Ну или когда уже их потенциал укрепится до такой степени, что и подгадывать ни к какой ситуации не придётся.

В общем, Франции и её королю Людовику XII было «хорошо». Самое оно, учитывая моё желание в ближайшей перспективе вытеснить французов из Савойи с Салуццо, а также опрокинуть Лодовико Моро, цепляющегося за Геную исключительно благодаря французским клинкам. Учитывая, скажем так, весьма высокую недоброжелательность савойцев и генуэзцев к их нынешним правителям, шансы были неплохие. Даже не нарушая напрямую условия подписанного в Риме мирного договора, всегда можно найти лазейки, если умеешь их искать.

Вторичные дела. Да-да, я не оговорился, ибо мятежи во французских провинциях и дела по подгребанию под себя ещё пары-тройки лакомых кусков италийских земель являлись второстепенными по отношению к тому, что не то что надвигалось, а уже нависло над нами. Война! Та самая, предсказанная более года тому назад умными людьми, но вместе с тем грозящая большими проблемами. Самое забавное – мы, то есть Италия и Святой Престол, могли и вовсе в неё не влезать. Более того, получить тактическую выгоду. Могли, если бы не одно «но», меняющее всю картину. Стоящая на пороге война намечалась между Венецией и Османской империей. Той самой империей, о которой я имел слишком хорошее представление, равно как и о том, до каких монструозных габаритов и зашкаливающего для Европы уровня опасности способен разрастись сей гнойный нарыв.

Отсюда и ориентация на сражения с противником, обладающим не только многочисленную армию, но и большой флот. А в тех случаях, когда гарантировано численное превосходство врага, необходимо использовать иные преимущества. Не только высокую подготовку собственных войск, но и качественное превосходство вооружения и иных использующихся на войне средств, прямых и косвенных. Иными словами, уже получившие обкатку в войне с Францией новшества вновь должны будут показать себя. Другие, пока не испытанные… тоже. Особенно относящиеся к делам флотским, новым для большей части итальянских государств. Не в последнюю очередь делам корабельным и должно было быть посвящено сегодняшнее собрание. Никаких союзников, исключительно свои, да и то круг весьма узкий. Некоторые вещи не стоит знать даже друзьям.

Дом, милый дом. Точнее сказать, дома, ведь теперь их имелось сразу несколько. Замок Святого Ангела как крепость рода Борджиа, защищенная по наивысшему разряду и обязанная служить последним бастионом. До относительно недавнего времени я предпочитал находиться там. Теперь же, после становления королём Италии, ситуация несколько изменилась. И я ни разу не о Перудже, которая формально считалась столицей королевства. Там сейчас вообще заканчивалась перестройка как городских стен, так и многого внутри них. Времена меняются, и города-крепости обязаны были меняться вместе с ними. Особенно учитывая довольно плачевное состояние городских укреплений.

Другое дело Рим. Рим подконтрольный, в котором теперь без позволения Борджиа и мыши пискнуть не всегда решались. Гарнизон, городская стража – они были из проверенных людей с верными лично нам командирами. А потому полудворец-полукрепость в пределах городских стен был признан вполне подходящим на роль резиденции не просто Чезаре Борджиа, великого магистра Ордена Храма, но ещё и короля Италии. Собственно, именно в нём я сейчас и находился, именно сюда в скором времени должны были съехаться люди, представляющие собой реальную власть в королевстве. Борджиа и те, кто делом доказал своё право быть рядом.

К слову сказать, имелся и ещё один повод. Завтра был день рождения Лукреции Борджиа, а поздравить её хотелось сперва в узком кругу. Завтра же… найдётся много других, желающих непременно выразить «искренние почтение и любовь» той, которая не просто дочь Папы Римского и сестра короля Италии, но ещё и временно объявленная наследница короны. Слава богам, что сестричка уже получила неплохое обучение в циничных тонах и неплохо разбирается в прикладном лицемерии. Уж точно в состоянии распознать ту фальшь, в которой её купают вот уже около года.

Открываю дверь и выхожу из комнаты, не обращая внимания на склонившегося в поклоне слугу. Увы и ах, от этой прослойки теперь совсем отбоя нет, кишмя кишат в резиденции, готовые на ходу поймать и в кратчайшие сроки исполнить любое пожелание. Гнать бы как минимум половину из них, а то и больше, только вот приходится сокращать число осторожно, шаг за шагом из-за банального нежелания огорчать Хуану, привыкшую к многолюдству у себя дома, в Испании.

Тоже та ещё… не проблема, конечно, скорее неожиданное изменение моего привычного состояния. Юная, а точнее чрезвычайно юная супруга, с которой обращаюсь, словно с хрустальной вазой. Хуана, которая теперь уж точно не получит прозвище Безумная. Лично у меня уже не первый месяц имеется чётко оформленное желание причинить побольше «добра и справедливости» герцогу Филиппу Бургундскому, сынку императора Максимилиана. Останавливало лишь одно и вовсе не его важное положение – просто сей оболтус в этой ветви ничего ещё не сделал Хуане хотя бы потому, что даже её женихом стать не успел. Это там, в знакомой мне ветви истории его откровенно паскудно-пренебрежительное отношение к влюблённой – реально влюблённой, без дураков – в него супруге постоянно доводило склонную замыкаться в себе испанку до нервных срывов, расшатывая психику до такого состояния, что таки ой. И ни разу не уверен, что эти действия не были намеренными, подсказанными, к примеру, папашей, хозяином Священной Римской империи. Ведь так удобно иметь вместо здраво мыслящей наследницы корон Кастилии и Арагона – находящуюся на грани сумасшествия женщину, которую так легко отстранить от реальной власти.

Поубивать бы… так не за что. Вот если будет за что-нибудь другое – тогда непременно припомню к случившемуся в реале ещё и не произошедшее, но усугубляющее. Зато пока…

Примораживаю взглядом халдея из числа тех, в обязанности которых входит выполнение всех приказов и капризов королевы Италии. Почему? Никак не привыкнут, ироды, к тому, что мне все эти дворцовые церемониалы до известного места. Если, конечно, не на публике, там поневоле приходится придерживаться. Знаю я, куда чуть было не рванул конкретный представитель прислуживающей прослойки населения! По вбитым в подкорку правилам собирался передать уже служанкам Хуаны, что «супруг Её Величества, король Италии Чезаре Борджиа жалеет нанести визит королеве, а посему…» Мрак и дичь, как по мне.

Вот пара королевских гвардейцев, они же бывшие бойцы кондотт, скалятся, демонстрируя заметную нехватку зубов и своё хорошее настроение. Киваю им – это народ свой, битый-перебитый не только в сражениях с французами и с той италийской знатью, что мешала нам, Борджиа, в сжатые сроки слепить из кусков аж целое королевство, но и намного раньше хлебнувший крови и нюхнувший дыма пороха и пожаров. И да, я до сих пор не собирался отбрасывать привычку наполнять свои резиденции доверенными людьми, знающими, что делать с клинками и пистолетами. Вон, у каждого, помимо меча-шпаги и кинжала, на поясе по паре кремневых пистолетов. Пока ещё довольно массивные по моим меркам, но для этого времени воистину последний писк оружейной моды и науки.

Открываю двери в комнаты Хуаны сам, без помощи всяких там. Равно как и захлопываю их, дабы разные излишне услужающие не совались следом. И вот уж вокруг чисто «женское царство», ведь юная испанка, в отличие от меня, привыкла к присутствию вокруг немалого количества слуг. Служанок, если быть точным. Это ещё ладно, они хоть практически не раздражают, а эстетический компонент и вовсе на высоте. Никаких старых грымз, исключительно девушки возраста от лет восемнадцати и до тридцати с небольшим. Одетые опять же хорошо, но без излишней пышности и тем паче развратности. Сразу видно, кто здесь просто служанка, кто придворная дама, а кто королева. Впрочем, сейчас только служанки разных сортов и мастей, это я уже с ходу подмечаю. Да и привычки супруги успел изучить. Как и она мои… в некоторой степени, конечно.

- Изольда, - одного слова более чем достаточно для привлечения внимания рыженькой служаночки с неплохой, хоть и несколько переутяжелённой в нижней части фигуркой. - Хуана уже проснулась?

- Да, Ваше Величество.

И глазки в пол, словно я её съесть собираюсь. Скромность или просто от греха подальше? Забавные всё же некоторые люди, право слово.

- Тогда, если она не занята ничем важным…

Опять поклон и Изольда, изображая подобающее королевской служанке передвижение, довольно быстро ускользает в другую комнату. откуда уже попадёт в спальню Хуаны. Лишь после этого, когда служаночка вновь появится, удостоверившись, что «королева ждёт своего мужа», я смогу сам туда пройти. Это ещё была отброшена большая часть принятых при испанском дворе церемоний, которые, следуй я им. растянулись бы… надолго. Многими было признано, что этикет кастильского двора один из самых сложных и запутанных в мире. В Европе так уж точно, тут никто сомневаться и не мыслил. Вот я с ним и боролся, выкидывая кажущееся откровенно диким или дурным и шаг за шагом упрощая то, что казалось чрезмерно усложнённым. Без жёсткости, мягко, постепенно. Если и дальше всё так пойдёт, то через ещё год-полтора тяжёлое испанское наследие окончательно канет в Лету.

Отлично, закончились «танцы с бубном», можно заходить. Это я и делаю, проходя через ещё одну комнату и оказываясь, наконец, в спальне Хуаны. Просторная, красиво обставленная. Ну и главное украшение – сама испанка из славного рода Трастамара. Очаровательная, юная, вот только чрезмерно добрая и местами наивная касаемо окружающего мира. Это не сестрёнка Лукреция, из которой в сжатые сроки удалось создать воистину гремучую смесь, чрезвычайно опасную для всех врагов рода Борджиа. Про Бьянку де Медельяччи и вовсе говорить не стоит, там вообще адское пламя и смесь самых едких кислот в одном флаконе. Хуана изначально была девочкой домашней, привыкшей к материнской опеке. Пусть и неплохо развитая интеллектуально. Неплохо, но… сказывалось некоторое ограничение, существующее в испанских землях для женской части аристократии. Сильное влияние священников опять же, которое никому на пользу не шло. Всё это приходилось размывать медленно, ориентируясь на реакцию девушки после каждого минивоздействия. Сложная работа, но без неё было нельзя. В том смысле нельзя, что мне требовалась не «кукла в короне», не озабоченная исключительно домом и детьми женщина, а нечто большее… королева. Не по одному статусу, а ещё и по сути. Генетика то у Хуаны вполне себе соответствовала что по отцовской, что по материнской линиям. Трастамара, больше и добавить нечего.

- Доброе утро, родная, - целую обрадовавшуюся моему появлению, но пытающуюся по инерции изображать скромность и благовоспитанность девушку. – Чудесно выглядишь.

- Сегодня такое хорошее утро, Чезаре. Господь не оставляет весь Рим своим вниманием… Я тоже очень рада.

Всё ещё вырываются религиозные обороты, хотя теперь их куда меньше и случаются заметно реже. Оно и понятно, ведь девушка ни разу не в стеклянной колбе обитает, постоянно общаясь с теми, кого можно с некоторой натяжкой назвать придворными. Весьма эксцентричными, но всё же. Мигель, Бьянка с периодически начинающей возникать на горизонте младшей сестрёнкой по имени Риккарда, Раталли с Эспинозой, Рикотто, иные во вполне достаточном количестве. Борджиа опять же, среди которых в полной мере соответствовали классическим представлениям о валенсийской аристократии лишь сам патриарх семейства Родриго да его племянник, кардинал Франциско Борджиа. Хуан де Борджиа-Льянсоль де Романи… вполне встраивался, но и в нём уже проглядывали некоторые черты, отличающие сего довольно юного князя Церкви от ему подобных. Далее по возрастанию странности шли Изабелла, Джоффре, Лукреция… про себя нескромного я и вовсе не упоминаю, поскольку от Борджиа исключительно тело, никак не душа.

Кто такая Изабелла? Ну… новая Борджиа, хотя на самом деле самая старшая из ныне ещё живых детей Родриго Борджиа. Не от Ваноццы ди Катанеи, а от мимолётной любовницы, уже умершей. На несколько лет старше моего теперешнего тела, выданная некоторое время назад замуж за некоего Матуцци, показавшегося Родриго Борджиа, тогда вице-канцлеру Святого Престола, неплохим вариантом.

Теперь – вдова, причём жалеть о сем факте ну ничуть не собирающаяся. Думаю, излишне уточнять, что смерть от «естественных причин» синьора Матуцци на самом деле произошла от резкого переизбытка таллия в организме. А вот не стоило, когда ему вежливо предложили объявить брак расторгнутым с некоторой компенсацией, изображать из себя оскорблённую невинность, на самом деле желая не то большей оплаты, не то сохранения положения уже не мужа дочери Папы Римского, а сестры итальянского короля. И добро бы сама Изабелла его любила – тогда всё было бы нормально. Так ведь нет, брак явно не задался. Потому и вышло всё именно так, как вышло. Я доволен, «отец» доволен, сама Изабелла тоже… Свободная Борджиа опять же, на руку которой уже претендуют несколько значимых персон Европы. В отличие от Лукреции, Изабелла совершенно не против брака по расчёту. Главное, чтобы расчёт был правильный, а не как в первый раз.

-Помнишь, что сегодня за день?

- День… - призадумалась Хуана. – Завтра у твоей сестры праздник, а сегодня… Прости, чуть было не забыла. Ты хотел поздравить её сегодня. Значит и я тоже.Подарок подготовила, даже два. Вот, посмотри.

Примерно я представлял, но удостовериться лишним не будет. Ага, вот из сундучка появляется средних габаритов гобелен, к созданию которого и сама коронованная испанская красавица руку приложила. Совместно с дамами своей свиты, но это уже датели. Тематика… говорящая, а точнее намекающая. Крестовый поход. Причём не один из последних, а самый первый, увенчавшийся солидными успехами.

- Сестричка правильно поймёт намек, - улыбаюсь я. – У неё, равно как и у остальных Борджиа, многие замыслы связаны с теми местами, где наши предки успели побывать, но не смогли удержаться. А второе?

Ишь ты! Второй подарок Хуана извлекла уже из резной шкатулки красного дерева и вот он реально мне понравился. Если б уже не приготовил Лукреции свои подарки, мог бы мало-мало позавидовать белой завистью. А так не-а.

Серебряный обруч, украшенный довольно крупными изумрудами. Вроде бы довольно обычное украшение… если не всматриваться. Присмотревшись же, становится очевидно – это более узкая копия Железной короны и основой драгоценностей были изумруды, а не рубины. Не совсем женское украшение, но в то же время в должной степени изящное, чтобы, находясь на девичьей голове, не выглядело чужеродным.

- Умница, больше и сказать нечего. Разве что…

Говорить и впрямь больше ничего не стоило, а вот обнять и как следует поцеловать – дело другое. Слава богам, что за прошедший год последствия строгого кастильского воспитания тогда ещё инфанты успели малость сгладиться, а точнее были коварным образом расшатаны. Не до конца. Процессу было ещё далековато до желаемого уровня, но уже что то. Первые попытки отстраниться последовали где-то через секунд сорок по моим внутренним часам.

- Чезаре… хватит. Ты же бывший кардинал, великий магистр тамплиеров… почти духовное лицо даже сейчас.

- Значит сам себе и отпущу то, что ты считаешь грехом. Тебе, кстати, тоже, –привычно отмахнулся я. – Впрочем… вернёмся к этой теме позже. Ближе к вечеру.

Опять покраснела испаночка так, что вот-вот и от лица прикуривать можно будет. Хотя нет, тут покамест табак ещё неизвестен, хотя совсем скоро наверняка привезут. Открытие Америки ведь того, движется вперёд пусть не семимильными, но вполне уверенными шагами.

- Давай я и сундучок, и шкатулку приберу. Тебе их нести точно не стоит, а слуги… обойдутся.

Игнорирую попытки Хуаны протестовать, что, дескать, королевской особе не полагается самому носить что либо. Озвучивать возражения лениво, к тому же она и так их знает. Раз король, но спокойно могу хоть придерживаться правил этикета, хоть игнорировать ту или иную их часть. Могу и вообще видоизменять этот самый этикет в нужную мне сторону. Собственно, именно это и происходит, хотя медленно и с осторожностью. В сторону, естественно, некоторого упрощения, чтобы форма не главенствовала над содержанием.

Вот мне даже интересно, как многие придворные относятся к тем немногочисленным комнатам, в которых я провожу немалый процент времени, когда вообще нахожусь в этой своей резиденции? Наверняка объясняют частично эксцентричностью первого короля Италии, а частично… Нет, скромностью и аскетичностью вряд ли, ибо всей Италии уже известно, что Чезаре Борджиа и аскеза никак не сочетаются. Хотя одни лишь черти знают, что творится в головах у широких народных масс, особенно если учитывать изрядную загаженность их мозгов религиозной кашей. С другой стороны, в кутежах, мотовстве и истощении казны на многочисленные празднества меня точно обвинить затруднительно. Лишь необходимый стандарт и не более того. Тут сказывается менталитет человека из совсем другого времени, только и всего.

Моё «логово». Та комната, где я бываю очень часто, которая представляет собой смесь кабинета, библиотеки, да и расположиться за столом тут человек десять в состоянии. Ну и хороший вид из окна, двух окон, куда ж без этого. Даже немного жаль, что пришлось отказаться от возможности расположить в соседней комнате собственную спальню. О нет, перед спальней тоже есть кабинет, во многом похожий на это помещение, только поменьше, но положение, изменившееся с появлением короны на моей голове, обязывало… расшириться. Ничего, привык уже за прошедшие месяцы.

И кто у нас тут уже в наличии? Конечно же старина Мигель Корелья, развалившийся в кресле. закинувший ногу на ногу и меланхолично взирающий в сторону Бьянки и Лукреции, увлечёно спорящих о политической ситуации в Ливорнской республике, которая под диктатом Савонаролы постепенно превратилась в пугало всея Европы. Актуальная тема, спору нет!Особенно учитывая наши планы по поводу этого уродливого образования, существующего до сей поры исключительно по причине защиты Венеции. Хотя, по имеющимся сведениям, дож и его окружение уже совсем не рады, что решили связаться с безумным монахом-фанатиком, сотворившим такое «Царство Божие», что многие предпочли бы жизнь в аду пребыванию в Ливорно или иных местах сей, с позволения сказать, «республики».

- Малая часть уже здесь, - усмехнулся я, сгружая сундучок со шкатулкой прямо на стол. – Остальные, как я понимаю. вот-вот прибудут. Ну а пока… Рад видеть всех вас. Что до подарков для тебя, очаровательная сестрёнка, так с ними лучше чуть позже, когда все соберутся.

- Я подожду, - мгновенно отозвалась приближающаяся Лукреция. Сначала медленно, а потом резким рывком сократившая дистанцию и повисшая у меня на шее. -Сегодня у меня первый такой праздник, когда я понимаю, что делать дальше и хочу это делать. Это самый лучший подарок… твой.

- Понимаю, о чём ты. Только смотри… Не исключено, что если наши планы осуществятся большей частью, у тебя возникнут новые цели. Ещё более интересные и радующие возможностью их добиться.

- Не «если», Чезаре, а «когда».

Бережно отцепив от себя Лукрецию, я внимательно посмотрел ей в глаз. Да, пожалуй. Она была абсолютно серьёзна, чувствовалась решительность добиться желаемого, не взирая ни на какие преграды. Живые – которых можно устранить тем или иным способом – и иные, для коих яда или стали окажется маловато. Идеологии и страны, к примеру, убиваются совсем по другому, и процесс сей растянут порой на долгие годы.

- Знаешь… верю. Ты почти готова.

- Почти?

- Скоро узнаешь. Но «почти» - это гораздо лучше, чем было год с небольшим тому назад.

- Просто сравни ту себя и себя нынешнюю, - на правах совсем уж близкой и доверенной персоны вмешалась Бьянка. – Мы все видим изменения. И я тоже.

Смутить нынешнюю Лукрецию – дело дохлое. Окончательно вросшая в мир крови, стали и интриг, насмотревшаяся – зачастую тайком от отца и даже от меня, что особо забавно – на довольно неприглядные стороны бытия вроде «гладиаторских боёв», которыми мы проверяли перспективных солдат-новичков, допросов с пристрастием и прочего… Сестрёнка восприняла всё это как нелицеприятные, но необходимые части того пути, по которому идёт любой, желающий приобрести силу и власть. Бьянку она так и вовсе затерроризировала… в переносном смысле слова, конечно. Иными словами, если Лукреция не таскалась хвостом за мной, то её следовало искать поблизости от бывшей наёмницы. Секретом это не являлось практически ни для кого.

Зато Бьянку смутить получалось до сих пор… у Лукреции. Юное порождение семейства Борджиа, понимая, какие места для Бьянки являются чувствительными, использовала их по полной программе. Намечается важное событие в Риме, где желательно присутствовать представителям рода Борджиа? Значит надо потащить туда и Бьянку в том или ином качестве, под тем или иным предлогом. А ещё по случаю или без оного вручать ей небольшие подарки… из числа тех, которые больше подчёркивали её женскую натуру. Платья, духи, украшения, прочие чисто девичьи мелочи. И с высказываниями вроде «вдруг к свадьбе пригодятся» или «будущая герцогиня должна иногда походить на «львицу Романии», а не на солдата кондотты». Ну и всё в этом роде. Благо острота языка и ехидство у сестрёнки развивались на зависть многим. Бьянка же краснела, бледнела, пыталась улизнуть… но всё равно оказывалась вновь пойманной и задаренной очередными знаками внимания. Ой, чую я, Лукреция никому скучать не даст.

Звук открывающейся двери, шаги… Сальваторе Эспизона и Асканио Росиенте. Поднявшиеся из простых кондотьеров до почти самых верхних ступеней власти в войсках, обязанные всем исключительно Борджиа и никому иному. Успевшие нажить огромное количество врагов… намертво повязанные кровью. Здесь вполне могли бы присутствовать ещё Рикотто и тем паче Раталли, но первый сейчас был близ Генуи, проверял находящиеся там войска. Второй же… опять был отправлен в далёкое дипломатическое турне. Слишком важная в перспективе миссия, которую абы кому не доверить. Разве что Хуану де Борджиа-Льянсоль де Романи, троюродному братцу тела, которое я уже давно считаю своим. Однако этот интриган нужен в близком доступе, для поддержания в тонусе правителей соседних стран. Плюс возня с периодически взбрыкивающими кардиналами, понимающими, что с образованием королевства Италия их власть и влияние катятся под откос.

Ага. Не успели двое только что прибывших вояк раскланяться со всеми уже присутствующими и не слишком витиевато, зато искренне принести поздравления Лукреции, как появился патриарх Борджиа и носитель тройной тиары – Родриго, он же Александр VI. Не один, что характерно, а в сопровождении Ваноццы, Джоффре с его уже официальной супругой – Санча, доставшаяся четырнадцатилетнему подростку, была очаровательна, роскошна и предельно порочна… как и всегда – а ещё и Изабелла, старающаяся быть тише воды и ниже травы. Коктейль из толики опаски, показной скромности и желания сначала полностью врасти в окружающую атмосферу, а там уже попробовать заявить о себе. Мда, старшая дочь Родриго Борджиа воплощала в себе поговорку про омут и известного кого в нём водящихся. Тем интереснее, чего уж тут.

Всё? Да нет, остался один опоздун… или опозданец, хотя тут особой разницы не наблюдаю. Тот самый Хуан де Борджиа-Льянсоль де Романи, являющийся одновременно и Борджиа и полезным индивидом, что уже есть хорошо. Впрочем, чисто формально он не опаздывает вроде бы, просто остальные прибыли чуть раньше назначенного времени, только и всего. Кстати, о времени. Теперь, к моему немалому удовольствию, помимо часов стационарных, появились и карманные. Те самые, которые в известной мне истории назывались «нюрнбергскими яйцами».Первое слово, понятное дело, по месту первичного производства. Второе же – из-за специфической формы, действительно напоминающей яйцо. Открываешь, а внутри уже вполне привычный циферблат с двенадцатью делениями, вот только стрелок пока не две, а всего лишь одна, часовая. Минуты определять приходится на глазок, приблизительно. Зато компактные, можно хоть на поясе носить, хоть прикреплять к цепочке и в карман, тут уж как захочется.

Чуть раньше они появились, есть такое дело. Всего то и требовалось, что сманить из Нюрнберга нескольких часовых дел мастеров, соблазнив неплохими деньгами, а заодно пообещав не мешать в дальнейших их изысканиях на ниве совершенствования механизмов. Да, я не оговорился, именно не мешать! Дело в том, что в это время имелись серьёзные такие структуры. цехами именуемые.Формально – объединения, помогающие своим членам и облегчающие работу в зависимости от своего направления. Цех ткачей там, кожевенников, пекарей и всё в этом роде. Только вот заодно они являлись и этакими замкнутыми подобиями каст, войти в которые сложно, а вырваться ещё сложнее. Да и за свои секреты держались, словно собаки за мозговую кость. Более того, эти паразиты не так и редко тормозили те новинки, которые казались им в потенциале мешающими работе цеха. А это значит что? Правильно, придётся их серьёзно бить по рукам и прочим конечностям, «деликатно» напоминая, что тормозить научно-технических прогресс будет крайне вредной для здоровья и финансов ошибкой.

Ага, вот и кардинал пожаловал, братец троюродный. Теперь все приглашённые в сборе, можно начинать поздравлять сестрицу. Поздравив же, перейти не только к отдыху, но и к разговору, который давно назрел.