Эпилог

Франция, Авиньон, октябрь 1495 года

Пришло время. Новое, не в пример тому, что было несколько лет тому назад. И пусть теперь Джулиано дела Ровере находился не в Риме, а в Авиньоне, но главное одновременно и осталось неизменным и сильно поменялось…Снова шло голосование на выборах понтифика. Но теперь не было столь ненавистного ему Родриго Борджиа, а все или почти все собравшиеся поддерживали именно его. Поддерживали, ибо видели именно в нём того, кто способен был противостоять алчности и безмерной тяги к светской власти всего рода Борджиа.

Голосование уже началось. Более того, главы цистерцианцев и картезианцев уже проголосовали за него,. Какое право они имели голосовать? Особенные времена, особенные решения. Что им, что генеральному магистру Братьев-проповедников Генриху Крамеру было обещано становление кардиналами сразу же после конклава. А пока они, как наиболее верные дети церкви могли и должны были присутствовать и участвовать в выборах, дабы придать им больший вес.

- Генеральный магистр Ордена Братьев–проповедников Генрих Крамер, за кого отдаёте свой голос на этих выборах нового викария Христа? – звучит голос назначенного распорядителем выборов архиепископа Руана Жоржа д’Амбуаза, который тоже должен стать кардиналом в ближайшие дни, равно как и ещё несколько французских архи- и просто епископов.

- За кардинала Джулиано делла Ровере,- произнёс автор «Молота ведьм», , грезящий о новых кострах и усилившейся своей власти, уже как главного инквизитора Святого Престола, пусть и Авиньонского.

- Кардинал Доменико делла Ровере?

- Делла Ровере и никто другой. Джулиано делла Ровере! – эхом откликнулся тот.

- Кардинал Рафаэль Сансоне Риарио?

- Джулиано делла Ровере.

Д’Амбуаз довольно улыбнулся, видя, что всё идет согласно пожеланиям его короля. К улыбке же прибавились слова:

- Мне радостно видеть такое единство и готовность вести Святой Престол к настоящему величию, угодному господу нашему. И всё же я продолжу… Джулиано делла Ровере!

- Оставляю голос за собой, - не стал скромничать кардинал и по существу единственный кандидат на этих выборах.

Одобрительный шёпот, довольные выражения лиц… Ни для кого не было тайной, что выборы были всего лишь необходимым ритуалом. Но голос распорядителя звучал вновь, доводя задуманное до конца.

- Кардинал Джованни Баттиста Зено?

- За достойного… Джулиано делла Ровере, да пребудет с ним Господь и милость его.

- И Джироламо Бассо делла Ровере…

- Отдаю свой голос за Джулиано делла Ровере.

Вот и всё. Почти, поскольку требовалось подвести и так понятные итоги.

- Избрание состоялось! – воскликнул архиепископ Руана. – Единогласное избрание, показывающее нам, что в самый трудный час верные сыны Господа нашего Иисуса Христа способны отринуть споры и взаимные обиды, сплотившись вокруг того, кто может вернуть церкви истинное величие и сокрушить узурпировавшего Святой Престол в Риме антипапу Александра VI, коего отныне не осеняет божественная благодать. И с этого дня…

Свершилось. Джулиано делла Ровере упал на колени и истово молился, обращаясь к богу с просьбой даровать ему победу в долгой, сложной и несомненно кровавой войне, которой было не избежать. Войне за веру, что, как он не уставал повторять всем, в том числе и себе самому, должна очистить Святой Престол от множества грехов понтификов прошлого и избавить церковь от богопротивных реформ Родриго Борджиа и его сына, этого аптекаря сатаны и настоящего дьявола во плоти. Ну а заодно вернуть роду делла Ровере былое величие, земли, богатства… и власть. Ту власть, которой он найдёт как распорядиться, пусть даже на первых порах немалую часть придётся отдать королю Франции. Ничего, это он как-нибудь переживёт. Произошедшее в прошлом научило его не только выжидать подходящего момента, но и улыбаться, выдавая кипящие внутри злость и ненависть за умение быть полезным покровителю. Ничего, они… все они ещё узнают, что такое сила делла Ровере, отныне Папы Юлия II!

***

Москва, октябрь 1495 года

Посол… В последнее время таковыми становились те, кто и не ожидал подобного поворота в своей жизни. Взять того же Винченцо Раталли, который даже не мог сказать, является он больше военачальником или дипломатом. Впрочем, этот бывший кондотьер действовал довольно близко к итальянским землям и король Италии не рискнул бы послать столь нужного и преданного человека так далеко от себя. Зато отправить в важное для Италии посольство одного из своих дальних родственников – это совсем другое дело.

Франческо Галсеран де Льорис и де Борха являлся внучатым племянником Его Святейшества по материнской линии. Родство не самое близкое, но достаточное для того, чтобы ещё в давние времена стать одним из секретарей тогда ещё вице-канцлера. После избрания Родриго Борджиа Папой Римским у Франческо появилась возможность упрочить своё положение при Святом Престоле. Собственно это у него получилось. Сперва ревизии папской казны, затем то же самое касаемо некоторых епархий, откуда присылалось подозрительно мало денег. Иные поручения, связанные со словесным вразумлением слуг Его Святейшества. Вроде бы и не самая видная должность при понтифике, но влияния оказалось достаточно, чтобы к Франческо Галсеран де Льорис и де Борджиа стали прислушиваться.

Не хватало чего-то действительно яркого и значимого. Вот потому один из «теней» Святого Престола, как выражался Чезаре Борджиа, и решил попросить увенчанного тройной тиарой родственника и покровителя о подобном поручении. И получил… назначение главой посольства в великое княжество Московское, которое с недавних пор Италия, Святой Престол, иные италийские государства, а заодно и Испания – понятно по чьей небольшой просьбе» признали королевством… или царством как именовал свою страну Иван III из династии Рюриковичей, вот уже более половины тысячелетия правившей этими землями. Не Москвой, а Русью, как в общем называлось это государство.

Хотя, конечно, оказаться в далёком великом княжестве Московском, теперь Русском царстве во всех бумагах, он точно не ожидал. Долгая дорога, паршивая погода, совершенно незнакомый народ и обычаи. Точнее сказать, знакомый только с чужих слов. Хорошо, что среди тех солдат, которых Чезаре Борджиа выкупил у османов, а затем кого сделал частью обычного войска, а кого и частью Ордена Храма, хватало и попавших в плен русских. Они то и послужили источником большей части знаний о своей далёкой и заснеженной стране. Вдобавок и советниками в здешней жизни, причём советниками довольно беспристрастными сразу по нескольким причинам.

Посольство Италии в Русское царство оказалось не простым. Мало того, что до этого времени единственное действительно серьёзное соприкосновение – прибывшее в итальянские государства в 1493 году посольство из Москвы. Да и то основная цель последнего заключалась в найме мастеров: архитекторов, оружейников, мастеров по работе с металлом и прочих. Торговых и тем более связанных с войнами договоров не заключалось. Король недавно появившейся Италии Чезаре решил исправить эту ошибку. Естественно, не просто так. Борджиа нуждались в том, что сложно было достать как в самой Италии, так и в ближайших к ней странах. Это были не редкие меха, которые являлись всего лишь роскошью, но не необходимостью. Не воск, которого вечно не хватало, особенно в те моменты, когда свечи в храмах жгли особенно много. О нет, Его Величеству Чезаре Борджиа требовалось то, без чего нельзя было обойтись при строительстве кораблей. Древесина и пенька для канатов и прочего такелажа. А ещё лучше – возможность закладки на Балтике собственной верфи, на которой и строились бы корабли. Строились, а затем перегонялись под флагами Святого Престола и Ордена Храма. Такие флаги способны были отбить всяческое желание вредить со стороны Швеции, Ливонского Ордена и прочих, кто находился с Москвой не в самых лучших и в совсем плохих отношениях.

Но чтобы это устроить, требовалось установление отношений хороших между Москвой и… Перуджей, поскольку договора должны были заключаться именно с Италией, а не со Святым Престолом. И на то имелись веские основания. Да-авний церковный раскол между Римом Изначальным и Римом Восточным, он же Константинополь, так и не закончился, поскольку попытки унии по существу провалились. Более того, были восприняты ортодоксами – именно так в Риме воспринимали Московскую патриархию – очень плохо, даже болезненно, как тяжёлое оскорбление. А посему… Не Святой Престол, а королевство Италия. Не понтифик Александр VI, а король Чезаре Борджиа.

До недавних пор дела посольства шли хоть и неплохо, но и пределов желаемого достигнуть не удавалось. Торговый договор о поставках разных товаров? Русские охотно соглашались торговать с выгодой для себя. Признание Ивана III не Великим Князем Московским, а царём Русским – тоже было принято с воистину византийскими улыбками, множеством благодарственных речей, богатыми ответными подарками и прочим. Более того, была заложена корабельная верфь на Балтике. Рядом с Иван-городом, этой мощной крепостью. И тут, надо отметить, эти жители северной страны нашли дополнительную для себя выгоду. Поскольку в конце лета началась война Русского царства со Швецией, разрешением постройки верфи именно близ Ивангорода Иван III в немалой мере обезопасил крепость от ответного шведского удара. Свен Стурре, регент Швеции, теперь должен был трижды подумать, прежде чем рисковать вызвать неудовольствие Италии. Святого Престола, а то и других стран, особенно Испании.

Казалось бы, а что ещё можно было ожидать от посольства? На самом деле многие задачи были поставлены Чезаре Борджиа, но выполнить пока его дальнему родственнику удалось лишь малую часть. К примеру, выставление сына Ивана III и Софьи Палеолог Василия перед отцом в самом дурном свете ещё только-только начиналось. Франческо Борджиа – при немалой помощи некоторых представителей местной аристократии, находящихся во вражде именно с Софьей Палеолог и её сыном – удалось нащупать нити уже плетущегося заговора в пользу сына русского царя. И не то чтобы Василий не хотел ждать, когда его отец умрёт и освободит трон. Вовсе нет! Дело в том, что царь склонялся к тому, чтобы провозгласить наследником своего внука от ныне покойного Ивана Молодого, Дмитрия. Учитывая же глубокую и искреннюю вражду между «греческой» и«исконной» партиями, представители обеих сторон понимали – побеждённых щадить не станут, отправив если не к палачам, то в монастырские темницы, в которых умирают долго и мучительно.

Чезаре Борджиа желал явного и показательного поражения – а можно и с последующим уничтожением – «греческой» партии, видя в них то, что искренне ненавидел и считал опасным в далёком будущем для того, что считал своим. Что именно? Фанатизм, мракобесие, чисто восточную бессмысленную жестокость и готовность спеться с любым человеческим мусором, которой как раз византийцы успели особенно прославиться.

Ошибка? Никакой, поскольку именно «греческую» партию всеми силами поддерживали так называемые иосифляне – сторонники Иосифа Волоцкого и новгородского архиепископа Геннадия. А это были… в своём роде местные «генрихи крамеры» и «савонаролы», мечтающие о пламени костров, на которых сжигают «ведьм», еретиков и «еретиков». Существенные отличия найти было практически невозможно. Но пока, несмотря на немалое их распространение и усиливающееся влияние, имелись им и сильные противовесы. Особенно значимыми были нынешний митрополит Зосима, вдова Ивана Молодого и мать царевича Дмитрия Елена Стефановна и один из ближайших советников Ивана III дьяк Фёдор Курицын. Сейчас они понесли потери среди своих сторонников, были уязвлены, но вместе с тем сильно озлоблены, готовы воспользоваться любой представившейся возможностью. От посольства Италии требовалось одновременно и много и совсем мало – дать им в руки путеводную нить, ведущую к краху их недругов. Ну и не позабыть напомнить, кому именно они этим обязаны.

Торговля – отлично. Строительство верфи – хорошо, осталось лишь завершить и начать постройку первых кораблей. Устранение опасной в будущем «греческой» партии при дворе русского царя – тоже неплохо. Только вот никак не удавалось до последнего времени найти весомые доводы для того, чтобы Иван III всерьёз задумался о разрыве союзных отношений с крымским ханом Менглы-Гиреем и особенно с султаном Баязидом II. Русский царь имел одну очень неприятную для Борджиа привычку – союзничать исключительно с теми, в ком видел силу, причём силу не вообще, а полезную для его царства. Менглы-Гирей был полезен Москве как средство давления на великое княжество Литовское, в качестве коего уже использовался с немалым успехом. Османский султан же… Тут и факт, что крымский хан являлся его вассалом, и влияние Османской империи на иных мусульман. Выгода и только она.

Так было раньше, но теперь кое-что сильно изменилось. Хоть от Приштины до Москвы было очень большое расстояние, но известия о ходе Крестового похода всё же поступали. Уничтожение большей части османского флота, освобождение почти всех земель бывшего королевства Сербского и захват не то большей части, не то вообще всех островов Эгейского моря. Разгром армии великого визиря с десятками тысяч убитых, пленных и разбежавшихся. И настоящая паника в столице Османской империи, которая, такое впечатление, вот-вот была готова развалиться. Такое хоть и пытаются утаивать, но редко когда получается. В том числе и отправку Баязидом II посольства с требованием заключить мир во что бы то ни стало, чуть ли не на любых условиях, только чтоб усидеть на троне, а затем напомнить о себе тем, кто попытался даже на словах оспорить султанскую власть.

Франческо Галсеран де Льорис и де Борха не был уверен, что из известного ему касаемо ведущейся войны знал Иван III, но по посольскому своему положению имел хорошую возможность донести некоторые сведения до царя. И уже в их свете вновь извлечь наружу вопрос о пусть первых, но шагах Италии и Руси навстречу друг другу. И уже отнюдь не в делах торговых. Чем, к примеру, была плоха Астрахань? Остатки Большой Орды? Для Москвы, понятное дело. Особенно если занятые собственными проблемами крымцы и османы даже не подумают и дышать в ту сторону.

О да, теперь, когда Османская империя избита, искалечена… Ему вновь есть о чём поговорить с русским царём. А исполнив пожелание своего короля – и заодно родственника – можно рассчитывать на нечто больше, чем просто быть послом пусть в сильной, но слишком уж далёкой от солнечной Италии стране.