Ну что же, а теперь давайте в избушку вернёмся, да проследим за Пушкиным и Лизаветой Филипповной; ведь всё-таки интересно будет узнать, как у них то сложилось в дальнейшем.

Ну конечно Пушкин радостно встретил её. Перво-наперво как уже сообщал – стопочку ей налил, затем поклон до самого пола отвесил, руку пожал, в ухо дунул, ну и благодарность вынес – за проявленное мужество.

А затем, почему-то заторопился, сообщил что дельце кое какое имеется, на следующий день в гости пообещался; ну в общем откланялся.

А когда кланялся – то в самоваре облик его отразился – что и приметила для себя Лизавета, да вздрогнула от неожиданности: коли мелькнула в отражении вместо лица козлиная морда, а ещё вместо носа – пятачок словно у поросёнка, рога – да не те что миниатюрные, которыми давеча хвастался Александр Сергеевич – а огромные до самого потолка, а ещё хвост длинный такой и копыта…

— Да это же – Чёрт!!!» — осознала она, когда поэт дверь за собой захлопнул, — Точно Чёрт… Прав был Степан Никнорович – муж то мой, ведь он первым это заметил.

Дрожь пробежала по спине Лизаветы, страх промелькнул в глазах:

— Не к добру это всё… — произнесла она, находясь в полном на то расстройстве.

И вот уж не выдержала, на улицу выскочила да к подруге своей продавщице за бутылкой сбегала, в долг прикупила: налила себе полный стакан – выпила.

Посидела немного, вроде как внутри улеглось, вроде как успокоилась: ещё выпила, подумала, порешала в уме кое-что, и видимо что-то решила:

— Бывает ведь такое… Подумаешь Чёрт – зато какой красивый!

И ещё выпила стопочку, после чего уже полностью успокоилась.

— Ну пускай будет Чёрт, — пожалуй смирилась уже Лизавета, и добавила, к выше сказанному, — зато по всему начитанный – во всяком случае будет о чём поговорить, и наверняка с гуманитарным образованием… а может даже и с высшим техническим…

Ещё подумала-подумала:

— Да лучше уж жить с приличным Чёртом, нежели с таким непутёвым мужем как Степан Никанорович.