А вечером, когда Лизавета с работы домой возвращалась, догнала её попутно Кирпичёва – видимо продавщица специально Кукушкину из магазина в окно выследила, и следом.
— Эй Лизка! — окликнула было она, — Ты чего это ко мне в обед голая забегала – что за цирк в магазине устроила?
— Да ладно… — махнула рукой Кукушкина, — не пытай ты меня подруга, всё равно ничего не скажу…
После таких слов, у продавщицы прямо что-то щёлкнуло изнутри, не хорошо стало – аж невмоготу; уж так сильно секрет тот разузнать захотелось, поэтому она решила разведкой из далека начать:
— Это какой тебе Пушкин потребовался? Не тот ли Шурик что с базы – пришибленный на всю голову?.. Так он вроде бы и не Пушкин вовсе…
— Да нет, я поэта искала…
— ?
— Александра Сергеевича.
— ?
— Ну, стихи он ещё писал раньше – про Кота учёного, про Попа, про Балду…
— Про балду?.. Послушай-ка, меня подруга, — недоверчиво глянула на Кукушкину продавщица, — ты давай заканчивай уже балду-то месить – а то совсем сопьёшься…
— Да причём здесь это… — расстроилась Лизавета, — Я про работника Балду тебе толкую.
— Какого ещё работника? — удивилась Кирпичёва, — Сергеевича что ли, того что с базы? Так он и не работник вовсе, так только прикидывается… Тем более что и не Сергеевич он вовсе, а обыкновенный Петрович.
— Да иди ты!.. — махнула рукой Лизавета.
Последующие полметра подруги прошли молча; Кукушкина совсем надулась – обиделась, а Кирпичёва ничего, даже подрумянилась, кое чего даже сумела выведать; Глянула она на Кукушкину, и снова начала разведкой:
— Ну, чего ты там про Пушкина то… хотела рассказать?..
— Да заходил он ко мне, вот чего!.. — неожиданно приободрилась Кукушкина; ей и правда уж очень хотелось поделиться неожиданным впечатлением, похвастаться перед подругой – что сегодня её наконец то поимели как следует.
— Да ты что!?
— Ага! Он даже и не уговаривал меня – сразу пялить начал! В общем познакомились, представляешь!
— Да ты что!?
— А потом он книжку взял почитать интересную.
— Какую такую книжку?.. — Кирпичёва продолжала с иронией смотреть на свою подругу – хотя та этого не замечала.
— Роман «Москва-Петушки», Венедикта Ерофеева… Это между прочим я ему посоветовала…
— Это что за хрень такая?
— Да про алкаша одного, позорного…
— То есть?
— Ну, про себя самого Ерофеев ту книжку написал, — Лизавета смачно сплюнула в сугроб, — В общем правду жизни, какая она есть на самом деле описывает… Он там только на первой странице, уже успел более ящика водки выжрать – представляешь!.. И всё это в одну харю …
— Иди ты!? — удивлённо задвигала ушами Кирпичёва, — А дальше чего?..
— А дальше я не дочитала… На второй странице стошнило меня… в общем плохо мне стало… Это-же просто ужас – какой правда жизни то оказалась, хоть я и сама пьянчужка… Ну ты же знаешь…
— Ещё бы! Ну конечно знаю… — закивала головой Кирпичёва.
— Но чтоб столько, за один раз!..
— Круто!.. Ну а мне то дашь почитать?..
— Не советую …
— А Пушкину посоветовала…
— Да действительно… Надо было ему чего-нибудь из Николая Островского предложить, типа «Как закалялась сталь» или…
— Дура что ли?
— Да, действительно.
Тем временем резко потемнело в округе, луна лишь краешком мелькнула, да спряталась за первую подходящую тучу; и вот уж снег повалил хлопьями, да такими огромными.
— Ну вот и пришли! — тормознула размечтавшуюся Лизавету Кирпичёва, — Тебе на право, а мне на лево… Хотя постой… Это тебе на лево… Да смотри там – сильно то на лево не заворачивай – побереги здоровье… Помни подруга – у тебя семья…
— Да знаю… — недовольно произнесла Кукушкина и повернула к своим воротцам, — Надо ещё успеть мужу кашу овсяную сварить, а то с работы как всегда голодный придёт.
— Давай, давай! — приободрила её Кирпичёва, и так не доверчиво в след посмотрела: «Ну всё, видимо приехала Лизка… совсем крыша у неё прохудилась… а я ведь её предупреждала…»