Кабинет Мистера Дáрги, председателя Малого Совета и по совместительству Совета профессоров Мирового Телематериального Института, что в простонародье звался просто МТИ, был довольно-таки большим помещением. Сама комната имела округлую форму. Выходом из неё служила большая деревянная дверь, расписанная в старинной манере и сверху донизу покрытая тёмным лаком. Но на первый взгляд массивная, такая створка могла служить не более, чем нелепой декорацией в интерьере всего помещения, нежели реальной защитой от стороннего проникновения во внутрь. На самом же деле таковую роль выполняли толстые титановые пластины, при необходимости заслонявшие собой весь дверной проём и надёжно запиравшие зал от стороннего проникновения. Сейчас о них свидетельствовала лишь небольшая выемка в потолке, точно над дверью.

Напротив, ближе к дальней стенке, на небольшом возвышении стояло председательское кресло, больше напоминающее трон, сделанный из чёрного пластика, умело сымитированного под дорогую породу камня. Обит он был дорогой красивой материей, что в разы повышало удобство восседания здесь. Было видно, что председатель любил покрасоваться и что местом, которое должно было символизировать то, что он «первый среди равных», он пытался подчеркнуть скорее «первенство», нежели «равенство».

Рядом с креслом, вглубь комнаты, уходил большой, под стать самому седалищу, стол, сделанный из схожего материала, но покрытый слоем какого-то странного вещества, которое блистало как полированный долгое время гранит, и по прочности, казалось, ничем ему не уступавшее. За такой стол могло бы уместиться немало народа. Однако в данный момент лишь пара кресел, удобных, но заметно уступающих председательскому, красовались по его краям. Видимо, председатель ожидал к себе каких-то гостей.

Ещё одной деталью интерьера, на которую можно было обратить внимание, было отсутствие в помещении окон. И лишь свисавшая с куполообразного потолка люстра, украшенная во всё той же напыщенной, но безвкусной манере, скупо освещала кабинет.

Сам председатель, мужчина лет сорока, уже довольно-таки поседевший и имеющий на своем лице множество морщинок, явно свидетельствовавших о пережитых волнениях в ещё не утихшей в памяти войне, в этот момент восседал на своём почётном месте. Положив локти на подлокотники, а пальцы рук сложив в пирамидку и поочерёдно постукивая ими друг по другу, он ждал посетителей. Его небольшие, явно повидавшие многое, но тем не менее не потерявшие свой блеск глазки, жадно буравили пространство помещения, как будто намериваясь вот-вот ухватить долгожданную добычу.

И вот, вскоре, по ту сторону раздался стук в дверь.

— Мистер Дарги, — послышался голос секретаря, — К вам профессор Бáярд. Его впустить?

— Да-да, конечно. Я ждал его визита, — отозвался председатель.

Двери открылись. В кабинет вошёл человек лет пятидесяти, с седой бородой и усами, широким носом, на который водружались изящные очки, бледно-голубыми глазами, несмотря на прожитые годы не утратившими своей ясности, пышными седыми бровями, наличие которых лишь подчёркивало глубину глаз, и со множеством складок на лбу. Его не очень длинные волосы были зачёсаны набок. Одет же он был в белый врачебный халат.

— Здравствуйте, мистер Дарги, — поздоровался вошедший.

— Приветствую вас, профессор, — ответил председатель, — Вы как раз вовремя. Присаживайтесь, пожалуйста.

— Спасибо, — поблагодарил Том Баярд и, сев на одно из предоставленных кресел, воззрился на председателя. Мистера Дарги он весьма недолюбливал и даже сейчас продолжал недоумевать, как же тому, в сложившейся ситуации, удалось занять такую должность?

После окончания войны все нации объединились в единый Национальный Альянс, пусть и во многом формальный, но всё же, по мнению самого профессора, выполнявший свою основную функцию, а именно постановку перед людьми, имеющих разную культуру и географию, одной, общеполезной цели. Цели сохранения Земли как источника для жизни этих самых людей. Для этого был создан единый орган управления всеми ресурсами планеты, а именно Большой Совет (или Great Sovet, кому как больше нравится), и принято множество соответствующих законов.

Однако формальность и вместе с тем один из самых главных недостатков такого Альянса заключался в том, что сам он подразумевал под собой союз пяти Территорий, каждая из которых была суверенной и могла вершить свои личные дела никак не затрагивая Большой Совет. Для этого на Территориях были созданы Малые Советы, которые собой осуществляли функции своеобразного правительства. И всё бы ничего, но главный минус такой системы заключался в том, что Малым Советам ничего не стоило дела общемирового значения порой определять как свои собственные и решать их без участия Большого совета, который, в свою очередь не мог беспрекословно диктовать Территориям свои условия. А это ещё и при том, что в Большой Совет в основном входили некоторые из членов Малых Советов, но состав его то и дело менялся, в зависимости от ситуации на каждой из Территорий. Так что попробуй потом отследи, кто кого обхитрил в данной ситуации и на чьей стороне правда.

Однако, как показало десятилетие практики, такая система работала. Пусть и со сбоями, пусть и с некоторыми отклонениями от первичной схемы, но она выполняла свою функцию. Земля потихоньку восстанавливалась как от лет войны, принёсших ей немало потрясений, так и от десятилетий мира перед войной, нанёсшего ей неменьший урон.

Система работала и в этой системе мистер Дарги получил не просто какую-то высокую должность — он стал председателем Малого Совета одной из Территорий, что делало его здесь чуть ли ни первым лицом. И если бы мог, профессор бы им восхитился. Но негатив Тома Баярда к этому человеку был куда сильнее, и осознание того, что этот с виду борец за «мир во всём мире» для достижения своих целей легко может пройтись по чьим угодно головам, превращало любые зачатки восхищения в досаду на то, что именно он руководит здесь парадом.

— Председатель, не могли бы вы уточнить. Вы пригласили меня сюда, чтобы поговорить об Этом?

— Да…

— Тогда спешу вас заверить. Я высказал своё мнение на предварительном совещании, и менять я его не намерен. Совет должен понять, что Это…

— Подождите, профессор. Вначале мы должны дождаться доктора Эммброна, и тогда вы сможете изложить нам свою позицию.

— Хорошо. И долго нам его ждать?

— О-о! Он должен прийти с минуты на минуту. А вы пока расслабьтесь. Хотите, я попрошу Павла, чтобы он сварил вам кофе?

— Нет, спасибо. Пусть секретарь занимается своими делами.

Председатель кивнул. С минуту длилось неловкое молчание, после чего председатель решил попробовать хоть как-то поддержать беседу:

— Что ж, профессор. А не могли бы вы мне сказать, над чем вы сейчас работаете?

— Сейчас я сижу у вас в кабинете и жду, когда, наконец, явится доктор Эмброн, — холодно ответил Баярд, — А если вас интересует, чем я занимался в Лаборатории до того, как вы меня оторвали от моих исследований, то спешу доложить: я изучал систематику межъядерных реакций пространственнопереместительных процессов. Вам это о чём-нибудь говорит?

— Ну, хватит, профессор. Мы же с вами не враги. Я просто спросил. Не стоит так злиться… Да, кстати, а как там Прибор? Теоретически, он будет работать?

— Теоретически, здесь много разных нюансов. И, по-моему, мы уже договорились, что не будем говорить об Этом до прихода доктора Эмброна.

— Ну да, ну да…

На самом деле проект, над которым профессор трудился в данный момент, имел сейчас первоочередное значение как для него самого, так и для мира в целом. Последние десятилетия показали явную небезграничность ресурсов Земли, в плане же добычи энергии, столь важной для нормального функционирования современного общества, человечество и вовсе оказалось в тупике. Запасы нефти были близки к истощению, а её использование признано пагубным для различных биосистем планеты. Ядерные реакторы ещё до войны показали себя, как малоэффективные и чрезмерно опасные для жизни. Ввиду этого они почти повсеместно оказались запрещены, за исключением одной-двух таких электростанций на каждую Территорию.

Другой способ энергодобычи, на который возлагались большие надежды, а именно термоядерная реакция, так и не поддался стабилизации, поэтому, после многих лет неудачных опытов, учёные хоть и не отошли до конца от попыток изысканий в данной области, но всё же не выводили теперь их на первое место. Им на смену пришли совершенно новые проекты, которые, между тем, так же пока что не принесли особых плодов. Всех старых же систем энергодобычи с трудом хватало на поддержание имеющихся инфраструктур. Что же говорить о возможности нормального их развития?

Казалось бы, из сложившейся ситуации выхода нет. Тут-то и появился проект, разрабатываемый профессором Баярдом, успешно вернувшегося после окончания войны на стезю учёного. Дело в том, что после долгих исследований, Том Баярд сумел доказать возможность получения энергии извне, прямо из открытого космоса, путём открытия портала нужной величины и непосредственного выкачивания из него энергии в неограниченных количествах. Такой способ можно было считать надёжным, безопасным для человечества и совершенно безвредным для экологии Земли. Оставался лишь один небольшой нюанс: воспроизвести все полученные теоретические знания на практике…

Наконец за дверью послышались шаги. А спустя пару секунд она приоткрылась, и в образовавшейся щёлке появилась физиономия секретаря.

— Председатель Дарги, к вам доктор Эмброн.

— Хорошо, Павел. Впустите его.

Секретарь кивнул и удалился. Сразу же после его ухода в кабинет вошёл молодой человек лет двадцати пяти-тридцати с короткими светлыми волосами, зачёсанными назад, небольшим, слегка вздёрнутым вверх носом и выражением немой самоуверенности, застывшем на лице. Одет он был в строгий офисный костюм тёмно-серого цвета, а в руках держал какую-то кожаную папку.

Поздоровавшись со всеми, доктор Эмброн занял второе кресло, после чего председатель обратился к собравшимся:

— Теперь все в сборе. Думаю, можно начать наше заседание. Профессор Баярд, изложите нам вашу точку зрения.

— Да, конечно. Как я уже говорил, мы не можем…

— Профессор, это официальное совещание. Поэтому, пожалуйста, расскажите нам всю суть событий от начала и до конца. А уже потом вы выскажите ваши доводы и факты, подтверждающие их.

— Э-э… Хорошо, председатель, — вздохнул Баярд, — В общем, суть событий заключается в следующем. Перед моей научно-исследовательской группой Советом Мирового Телематериального Института была поставлена задача, найти способ бестранспортного перемещения в пространстве на ядерной основе. После ряда сложных экспериментов, нам удалось построить теорию о получении специального «поля», при попадании в которое все тела будут, условно, распадаться на атомы, в последствии чего будет происходить сдвиг ядерных единиц — протонов и нейтронов, — и тела, после обратного совмещения их атомов, окажутся в другом измерении. Такие «поля» мы назвали «разрыв пространственной материи». Для получения такого «разрыва» необходимо затратить большое количество энергии. Но её обратная отдача в то время, когда пространственный канал уже открыт, многократно превышает использованную. Стоит лишь научиться собирать эту энергию, над чем мы очень долго работали.

И вот, совсем недавно моей группе удалось создать нужный прибор. Он может концентрировать ядерные реакции и открывать «пространственные коридоры», а также, теоретически, он способен фокусировать входящую энергию, накапливая её в специальных батареях.

— Вы опробовали прибор? — осведомился Дарги.

— Да, но только без «собирателя». Мы открыли портал в другое измерение. Наши счётчики зафиксировали большой всплеск энергии, исходившей оттуда. Но «собиратель» мы использовать побоялись.

— Почему?

— Ну-у… На это существует масса причин. Во-первых: наш Прибор ещё не совершенен. В нём отсутствуют кое-какие предохранительные устройства, да и стабилизатор реакций может легко выйти из-под контроля. Поэтому я считаю, что работа с Прибором может стать безопасной, только после его некоторой доработки.

— Ну… В нашей работе всегда не без риска. Возьмите, например, ту же серную кислоту. Где гарантии, что в один прекрасный день, работая с ней, мы не прольём её на себя?

— Но здесь хоть перчатки резиновые есть — какая-никакая, а защита. К тому же с Н2SO4 мы имеем дело не первый день, а открывать межпространственные каналы — это впервые. Кто знает, что из этого получится?

— Хорошо, профессор. Я приму этот ваш довод к сведенью. Что там у вас дальше?

— Во-вторых: другое измерение нами никак не исследовано. Что, если там есть какие-то опасные вещества, которые, возможно, и излучают энергию? Например, что-то вроде изотопов-радиактивов. И что, если эта энергия будет для нас губительна?

— Но на первом эксперименте присутствовали счётчики Гейгера и некоторые другие разновидности радиациомеров. И, как я понимаю, они никаких опасных излучений не выявили. Всё было в норме, ведь так?

— Да. Но, как и не всякая змея ядовита, так и не каждый портал может быть опасен. Что если следующий открытый нами проход будет настолько губителен, что от него заразится вся планета?

— Не принимается к сведенью. Если бы каждый учёный рассуждал так же, как вы сейчас, то и ядерной бомбы, и даже элементарного электричества, которым пользуются все люди Земли, вообще не существовало бы.

— Возможно, оно и к лучшему.

— К сожалению, далеко не все считают также. Ладно. У вас есть ещё какие-нибудь доводы по этому поводу?

— Да. Помимо радиации в том мире может оказаться что-то более опасное. Например, болезни, которые очень трудно выявить до наступления необратимых последствий и аналогов которым, возможно, нет на нашей планете.

— У вас есть этому какие-нибудь доказательства?

— Э-э… Нет. Это всего лишь теория.

— И я так думаю, потому что вы вместе со своей группой были там. На вас не было никаких защитных приспособлений: только халат и перчатки. Даже кислородных масок вы и тех не надевали. И где вы сейчас? Сидите передо мной — живой и здоровый. И все ваши коллеги, я думаю, тоже. Так что никаких видимых беспокойств насчёт потусторонних болезней у нас нет.

— Что ж, я не буду с вами спорить.

— А могли бы?

— Вы меня знаете. Если я захочу, я могу спорить до бесконечности.

— О да, профессор, это уж точно… Ну ладно. Думаю, можно перейти к следующему пункту.

— Да, — согласился Баярд, — И, в-третьих: мощность всплеска энергии из открытого портала огромна, я бы сказал даже, колоссальна. А раз так, где гарантии, что мы сможем обуздать весь этот поток? Кто может с уверенностью сказать, что наших батарей хватит? А если нет? Ведь если напряжение будет чересчур сильным, процесс может принять обратное направление. Батареи, вместо того, чтобы принимать энергию, станут её отдавать. Ядерный обмен ускорится. Может произойти взрыв. И кто сумеет предугадать, какой он будет силы?

Воцарилось недолгое молчание.

— Да, ваш последний довод меня слегка обеспокоил, — делано вздохнул председатель, — Я бы даже сказал, что я потерял былую уверенность… Но у вас всё?

— На данный момент, да.

— Тогда давайте теперь послушаем доктора Эмброна. Доктор?

— Хорошо, председатель. С вашего позволения, я начну.

— Да, конечно. Приступайте.

Эмброн встал.

— Итак, — начал он, — У меня есть сведенья, опровергающие мнение профессора Баярда. Все они находятся в этой папке. Это неоспоримые факты и доказательства, с которыми, я думаю, вы захотите ознакомиться.

— Будьте любезны.

Эмброн расстегнул молнию и достал из папки небольшую стопку бумаг, после чего он стал по одной представлять их слушавшим.

— Итак, первое. Это официальный документ — государственное разрешение на проведение научных исследований в данном направлении, то есть, получение энергии путём ядерных преобразований, без применения прямого ядерного распада.

Следующее, — он взял сразу несколько листков, — Это перечень всех полномочных сотрудников Лаборатории, а также обслуживающего персонала. Все учёные, работающие над данным проектом, — выдающиеся в науке люди. Многие из них получали государственные премии, и здесь всё это указано. Так же здесь отмечено, что все сотрудники очень ответственны и имеют чёткое представление о том, чем они занимаются.

— Ну-ка, дайте посмотреть, — попросил Баярд и взял бумаги, — Да ведь тут не сказано, что я бороду не брею, а это грубое нарушение протокола.

Эмброн смутился и жалостливо посмотрел на председателя, но Дарги оставался непоколебим, понимая, что пожилой профессор просто издевается над молодым сотрудником.

— Продолжайте.

— Э… Да, конечно. Так, дальше. Вот решение Совета профессоров о том, что стоит начать и после продолжить исследования в данном направлении.

Вот заключения врачей и экспертов, которые изучали состояние здоровья профессора Баярда и его научной группы до и после проделанного опыта. Всё в норме. Никаких отклонений. У одного сотрудника, правда, насморк, но он как был до эксперимента, так и присутствует после него и, думаю, ещё не скоро пройдёт — дело в том, что у молодого человека аденоиды. А в остальном, всё в порядке.

— Хорошо, — кивнул Дарги, — Дальше.

— Так-с. Вот заключение экспертов, осматривавших Прибор и вывод комиссии, наблюдавшей за ходом опыта. Итак, тут удостоверяется, что во время эксперимента не произошло никаких инцидентов. Прибор не давал сбоев и работал хорошо…

— Да, если не считать того, что к концу опыта он просто перегорел, — влез Баярд.

— Перегорел? — переспросил Дарги.

— Да, председатель. Все предохранители просто вышибло сильным перепадом энергии.

— Это была случайность! — возразил Эмброн, — Прибор работал исправно, а то, что он перегорел, — это всего лишь небольшой недорасчёт. Сейчас его починили, увеличили на нём входную мощность и кое-где усилили изоляцию. По оценке экспертов, теперь Прибор выдержит долговременную подачу энергии из портала. Да, и об этом у меня тоже есть бумага.

— Спасибо доктор, продолжайте.

— Хорошо… Итак, это счёт из ресторана… Ой! Извините, пожалуйста. Я не знаю, как это сюда попало, — удивился Эмброн и убрал бумажку в карман, — Так-с. Вот заключение физиков-ядерщиков, подтверждающее стабильность портала. Работа с ним абсолютно корректна и никаких сбоев, также, не наблюдается…

Затем, представив публике ещё несколько бумаг, в которых экспертами оценивались процентные показатели вероятности взрыва, максимальные возможности дестабилизации реакции и другие показатели безопасности, доктор завершил свою речь словами:

— И в связи со всеми вышеупомянутыми доказательствами, я считаю, что у нас нет причин прерывать исследования, поэтому эксперимент должен состояться.

— Хорошо. Я учту вашу позицию. Теперь профессор Баярд. У вас больше ничего не появилось добавить? Может, вы поменяли своё мнение?

— Нет. Как я вам уже говорил, я был и остаюсь противником проведения эксперимента в настоящее время.

— Но почему?! — не выдержал Дарги.

— Я же вам уже объяснял причины. Мы не должны рисковать. Может произойти взрыв, и тогда множество людей погибнут.

— И это всё?

— ВСЁ?! А вам мало?

— Ну-у… Ради научных достижений можно пойти на кое-какие жертвы.

— Да? А что, если в случае взрыва пол планеты взлетит на воздух?

— Извините, — вмешался Эмброн, — Могу я ещё кое о чём сказать? Об этом я напрочь забыл. Вот, — он достал бумаги с процентными показателями, — Как я и говорил, вероятность взрыва есть, но она очень мала. Примерно 0.5 %. Но вот о чём я забыл упомянуть. По данным экспертов, если взрыв и произойдёт, его мощность будет невелика. Максимум, на воздух взлетит Лаборатория.

— Лаборатория? — переспросил Дарги, — Значит…э-э… Сколько, профессор, вам нужно человек для опыта, если считать по минимуму? Четверо?

— Провести эксперимент можно вдвоём.

— Вдвоём? Так-с. Плюс охранный персонал — остальных работников, по возможности, мы эвакуируем. Итого, где-то около десяти человек. По-моему это вполне приемлемая потеря.

— Приемлемая?! Да вы…

— Профессор. Если вам не хочется, вы можете не рисковать своей жизнью. Выберите двух работников, которые смогут провести эксперимент, а вы получите все лавры, как непосредственный участник.

— Подкупить хотите?

— Зачем? Просто ставлю перед выбором. Только не спешите с ответом. Давайте-ка, я вам сперва покажу ещё кое-какие бумаги.

Дарги поднялся с кресла и подошёл к своему письменному столу, который стоял у дальней стены. Открыв один из шкафчиков, председатель извлёк оттуда какой-то листок и, вернувшись на место, передал его Баярду.

— Что это? — осведомился профессор.

— Это решение Совета насчёт того, что эксперимент всё-таки стоит провести. Здесь все подписи, кроме вашей. А как говорится: «один в поле не воин», — так что я мог бы не считаться с вашим мнением, но всё-таки вы главный основоположник этого проекта, да и ссориться мне с вами не хочется, поэтому я даю вам последнюю возможность привести проект в исполнение, пока другие не сделали это за вас. Профессор, вы более опытен в этом отношении, нежели остальные учёные. Так что, если проводить эксперимент будете вы или же люди под вашим началом, то шансы на его успех увеличиваются, а вероятность взрыва, напротив, становится минимальной. Так как, вы согласны?

Баярд молча отвернулся в сторону.

— Подумайте хорошенько, — посоветовал Дарги.

Баярд понимал, что председатель не блефует. Да, он основоположник, держатель патента и прочее-прочее, но… проклятая бюрократия! Если нужно, его не задумываясь отодвинут в сторону, а в случае успеха и вовсе выставят врагом прогресса со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что лучше? Стать прямым виновником гибели нескольких жизней или навсегда войти в истории как человек, по вине которого могла погибнуть вся нация? Выбор очевиден, и его диктует не столько желание оправдаться в глазах потомков, сколько чувство вины перед коллегами, на которых, в случае его отказа, без колебаний сплавят всю ответственность.

— Хорошо.

— Вот и отлично. Значит, завтра мы всех эвакуируем, а вы выберете двоих сотрудников…

— Только при одном условии, — перебил его профессор, — Я буду лично участвовать в эксперименте.

— Вы? А если произойдёт взрыв?

— Я всё сказал. Это моё окончательное решение.

— Хорошо, как скажете. Вот, распишитесь, — попросил председатель, протянув профессору авторучку. Тот поставил на листе свою размашистую подпись, и Дарги забрал у него ценную бумагу.

— Замечательно.

— Ну что? Я думаю, заседание окончено. Я могу идти?

— Да, конечно, профессор. Вы свободны, — подтвердил председатель.

Баярд встал и направился к выходу, но Дарги окликнул его у самых дверей.

— Да, профессор, ещё кое-что.

— Что именно?

— Не пытайтесь повредить Прибор. У нас всё равно есть все его чертежи, так что на восстановление уйдёт не более недели. А вас, если вы совершите что-нибудь опрометчивое, уж точно не допустят к дальнейшим исследованиям. Я вам гарантирую, что Совет с лёгкостью может вынести такое решение. И это не угроза. Это предупреждение. Так. На всякий случай.

— Хорошо, учту, — зло сказал Баярд, — А теперь я могу идти?

— Не смею более вас задерживать.

Профессор вышел, громко хлопнув дверью. Вслед за ним, немного потупившись и тихонько кивнув председателю, удалился и доктор Эмброн. А Дарги остался сидеть у себя в кресле, наслаждаясь той мыслью, что он сумел разгадать тайный замысел Баярда, и тому теперь никак не отвертеться, нежели, провести эксперимент… всем во благо.

* * *

Сигнал подъёма возвестил о том, что в стенах МТИ наступил новый день и любому добропорядочному научному сотруднику пора подниматься с кровати. А поскольку именно таковым считал себя Джон Эмконс, меньше чем через минуту его заспанная физиономия появилась перед зеркалом.

Ополоснув лицо струёй тёплой воды, паренёк привычным движением нацепил на нос свои закруглённые очки и взглянул на своё отражения. Ничего примечательного, впрочем, он не обнаружил. Короткие огненно-рыжие волосы как обычно стояли торчком, и любые попытки разгладить их, знал он, не увенчались бы успехом. Помимо этого, другая растительность на лице практически полностью отсутствовала. Несколько волосинок на подбородке никак не могли превратиться в полноценную щетину, а тонкие изогнутые брови были почти не заметны в свете комнатных ламп.

В целом в свои неполные двадцать лет Джон выглядел не более чем на семнадцать. И немного оттопыренные в стороны уши лишь в очередной раз дополняли эту картину.

— А чего ты ждал? Что за ночь всё кардинально изменится и ты превратишься в бородатого качка с волосатой грудью? — спросил паренёк сам у себя и принялся чистить зубы.

Собственно говоря, комплекцией тела Джон так же не отличался: он был худ, хоть и жилист, как и полагалось человеку, проводящему большую часть своего времени в пределах различных лабораторий. Однако ростом, хоть и с небольшой сутулостью, он был чуть ли не под два метра, что, пожалуй, оставалось единственным свидетельством о том, что он уже не ребёнок.

— Эх, и когда же вы начнёте расти, — в очередной раз грустно вздохнул парень, взглянув на свою иллюзорную бородку, и пошёл одеваться.

Его обиталище имело общий вид с другими комнатами для научного персонала. Это была небольшая однушка, в которой располагались кровать, рядом с ней тумба-шкафчик для одежды и личных принадлежностей, пара стульев, раковина, к которой подходила канализационная труба и кран с горячей-холодной водой, а так же мусорная корзина, стоящая в углу у двери. Окон, как и во всех других помещениях института, в комнате не было. Причиной этому послужило то, что сам МТИ, кроме Главной Башни Обзора и посадочной полосы, полностью находился под землёй, чтобы избежать любопытства посторонних глаз. Так что приходилось пользоваться внутренним освещением в виде ламп дневного света. Таковых в комнате было три. Одна была вмонтирована в стенку возле кровати, другая — в потолок, для общего освещения, и третья, резервная, прикреплена над зеркалом на тот случай, если две другие перегорят.

Зевнув и потянувшись по дороге, Джон подошёл к стулу, на котором у него лежала одежда. Рубашка и штаны были аккуратно сложены. Рядом, на спинке висел белый врачебный халат. У ножек стула стояла пара начищенных мужских ботинок, выдаваемых по блату всем сотрудникам института. И вообще, во всей комнате был просто идеальный порядок, что говорило об опрятности её обитателя.

Одевшись, Джон вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Ключей или магнитных карт ему носить с собой не приходилось, поскольку все двери Института открывались через сканирование сетчатки глаза. Поэтому, не нагружая себя лишним барахлом, Джон спокойно двинулся по длинному коридору.

Было семь часов утра. Обычно в это время Джон отправился бы завтракать, но сегодня был другой случай. Прошлым вечером профессор Том Баярд попросил всех сотрудников Лаборатории, коим Джон Эконс является, придти пораньше, чтобы обсудить какое-то важное дело. По-видимому, речь шла об их исследованиях, но сказать точно не представлялось возможным. В любом случае завтрак придётся отложить.

Джон спустился по лестнице на полуэтаж вниз и направился в зал к Главному Лифту. Подойдя к большим железным дверям, он приложил палец к небольшой кнопке, и они открылись. Когда Джон вошёл в кабинку лифта, откуда-то сверху, из динамиков, раздался приятный женский голос:

— Здравствуйте, мистер Эконс. Вы сегодня рано. Какой этаж выберете?

— Лаборатория, пожалуйста.

— Спасибо. Ваша заявка принята, — сообщил голос, и, когда двери закрылись, лифт стал, протяжно гудя, двигаться вниз.

Поскольку жилой этаж в институте находился на одном из верхних этажей, а Лаборатория в самом низу, ехать Джону пришлось довольно-таки долго. И вот, наконец, когда двери в очередной раз открылись, Эконс смог вздохнуть спокойно, поскольку он увидел, как несколько его коллег сейчас толпились возле кабинета профессора Баярда. Это означало, что профессора пока ещё нет на месте и Джону всё-таки удалось придти вовремя.

Присоединившись к остальной группе, паренёк стал терпеливо ждать прихода профессора. Вскоре Том Баярд появился из дальнего коридора Лаборатории и, протиснувшись сквозь толпу, подошёл к своему кабинету. Как Джону уже удалось узнать за долгое время общения с профессором, тот никогда не отличался по утрам особой опрятностью. Одежда его часто была в каких-то непонятных складках и могла иметь на себе следы каких-либо реактивов. Это было нормой. Всё-таки Том Баярд был учёным, а не домохозяйкой, чтобы за всем этим постоянно следить. Но всё же сегодня вид у него был какой-то особенно помятый. Может быть, что-то случилось? И не связано ли это с их ранним визитом в Лабораторию?

Когда профессор приложился глазом к сканеру, дверь тут же распахнулась, и из динамиков донёсся всё тот же женский голос:

— Добро пожаловать.

— Спасибо, Ева, — отозвался Баярд и обратился к собравшимся коллегам, — Дорогие друзья. Прошу вас проследовать в мой кабинет. Там мы обсудим поставленную перед нами задачу.

Научные сотрудники, подобно торопящимся на урок школьникам, послушно повалили в открытую дверь, тут же образовав возле неё довольно-таки сильную давку. Из-за этого Эконс на входе столкнулся с молоденькой девушкой лет восемнадцати, по-видимому, практиканткой. И хотя столкновение было несильным, но девушка каким-то образом всё же умудрилась уронить одну из папок, находившихся до того у неё в руках, прямо пареньку под ноги.

— Прошу прощения, — извинился Джон и тут же наклонился, чтобы поднять обронённые бумаги.

При этом он не упустил возможности получше рассмотреть девушку. У неё были большие зелёные глаза. Светлые волосы приятно золотились при свете «дневнушек». Пышные ресницы безостановочно хлопали. К сожалению, её длинные ножки почти полностью скрывал халат, но и это обстоятельство не снижало её достоинств.

— Ничего, всё нормально, — ответила девушка тёплым, ласковым голосом и пошла дальше.

Всех сотрудников Лаборатории Эконс хорошо знал, но её, как будто, видел впервые. Должно быть, новенькая. Действительно практикантка.

К этому времени все уже собрались в кабинете и стали рассаживаться по местам. Изнутри помещение напоминало школьный класс: множество столов и стульев расположены в несколько рядов, а за ними — большая кафедра, на которой лежат пара высоких стопок бумаг, разные коробочки и ещё какие-то реактивы. Для полноты вида здесь не хватает, разве что, доски, да парочки окон с цветочками. А так, всё, действительно, как в школе.

Когда все работники, наконец, заняли свои места, профессор встал возле своей кафедры и обратился к сидящим:

— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья, — начал он, — Я рад, что все уже в сборе, и теперь хочу пояснить причину, по которой я попросил вас придти сегодня пораньше.

Вчера меня вызывали на совещание в кабинет председателя. Мистер Дарги сообщил мне о том, что Совет решил провести опыт. Я долго отстаивал своё мнение, но всё же мой голос против голосов остальных членов Совета ничтожно мал. Поэтому, в итоге, мне пришлось согласиться.

Но всё-таки все понимают, — продолжал Баярд, не обращая внимания на начавшиеся среди аудитории перешёптывания, — что данный опыт может быть чрезвычайно опасен. Поэтому Совет решил эвакуировать всю Лабораторию. Здесь же, для проведения эксперимента, останутся двое научных сотрудников. Итак. Для запуска Прибора мне нужен один доброволец. Есть желающие?

— Простите, — подняла вверх руку с вытянутым указательным пальцем светловолосая девушка, с которой Эконс столкнулся при входе в кабинет, — Вы сейчас имеете в виду «ТрансЯдерную Установку»?

— Как Ваше имя?

— Эммилия Брайн.

— Вы ведь практикантка, верно?

— Верно.

— Сколько Вы у нас в Лаборатории? Неделю? — ласковым тоном спросил Баярд.

— Ну-у. Вообще-то три дня.

— Да уж. И откуда же вам известно о данном устройстве?

— Я прочитала множество статей о вашей работе, залезла в компьютерную базу данных, а также мне устроили небольшую экскурсию по Лаборатории. По моей просьбе, естественно, — ни на секунду не растерялась девушка.

— Меня удивляет ваша осведомлённость и рвение к работе. Думаю, вы станете неплохим сотрудником, и поэтому я всё-таки вам отвечу. Да, я говорил о «ТрансЯдерной Установке».

— Но я думала, что пока ещё создана только экспериментальная модель, работать с которой крайне опасно.

— Да, вы правы, мисс Брайн. Но на создание рабочей модели у нас нет времени. Поэтому весь персонал Лаборатории будет на время эксперимента эвакуирован. И, как я уже говорил, мне нужен один доброволец…

— Я, — вызвалась Эммилия.

— Нет, — покачал головой Баярд, — У Вас нет никакого опыта работы с данным устройством.

— Но…

— Не спорьте, мисс Брайн. Это далеко не самое лучшее качество в людях… А мне нужен кто-то, кто уже длительное время работал с Прибором и сможет быстро реагировать на мои указания, выполняя поставленную перед ним задачу.

— Профессор, можно я? — громко сказал Джон, а спустя секунду в зале поднялись ещё несколько рук и раздались голоса желающих принять участие в эксперименте.

— Простите, друзья, — обратился ко всем Баярд, — Я знаю, что все вы хотели бы мне помочь, но доброволец нужен всего один, а первым вызвался Эконс. К тому же он мой ученик, и мы с ним долгое время проработали над созданием данного прибора. Так что, я думаю, он справится. Ведь так Джон?

— Да, профессор.

— Ну, значит, всё. Итак, сейчас вы все идёте к лифту и едите наверх. Там вы получите дальнейшие инструкции. Удачи всем, — и дождавшись, пока все остальные научные сотрудники более-менее разойдутся, он обратился непосредственно к своему протеже, — А мы с тобой, Джон, начнём подготовку к проведению опыта. Но для начала нам нужно надеть специальные защитные костюмы.

— Костюмы? — переспросил Эконс, зная, что работают они обычно в халатах.

— Да. Вчера, по решению Совета, Лаборатории выдали два антирадиационных скафандра. Поскольку я предполагал, что именно ты вызовешься добровольцем, один из них я более-менее подобрал под твой размер.

— Спасибо, профессор.

— Не за что. А теперь пошли.

Вслед за всеми остальными сотрудниками, они вышли из кабинета и направились в глубь Лаборатории. Длинный коридор то и дело расходился в разные стороны, становясь похожим на лабиринт. Оказавшись у очередной развилки, экспериментаторы повернули налево и, дойдя до конца ответвления, вошли в последнюю дверь, на которой значилось: «Душевая».

Они очутились в ещё одном коридорчике, вдоль которого располагались несколько дверей. Войдя в первую слева, на которой висела табличка: «Раздевалка. Муж.», — экспериментаторы попали в небольшое помещение со множеством железных шкафчиков, стоящих вдоль стенок, и несколькими скамейками рядом с ними. В углу на вешалках-плечиках висели два костюма, упакованные в большие целлофановые пакеты.

— Так, всё. Быстро переодеваемся и бегом в Исследовательский Зал, — залихватски сказал профессор, как будто они сейчас собираются на пикник, а не подготавливаются к проведению, возможно, важнейшего в истории человечества эксперименту.

Джон аккуратно разорвал плёнку на костюме, который Баярд протянул ему. Это была обычная антирадиационная одежда: жёлтый комбинезон на молнии с приделанными к нему перчатками, ботинками и шлемом-противогазом со смотровым стеклом впереди. У профессора костюм был точно такой же, разве что немного поменьше.

Одевшись, Эконс взглянул на себя в зеркало, которое стояло там же. Отлично сидит. Как будто на него сшито! Полюбовавшись собой, Джон посмотрел на Баярда, на котором комбинезон слегка обвис, но всё равно выглядел довольно-таки солидно.

— Ну, так как, профессор? Идём в Зал?

— Конечно, нужно поскорее со всем этим разделаться.

Экспериментаторы покинули помещение душевой и пошли по коридору. Примерно через четверть часа, миновав все охранные системы, они попали в главный Исследовательский Зал Лаборатории. Оттуда в комнату для опытов вела большая железная дверь.

Открыв специальный замок, доступ к которому был лишь у небольшого круга людей, куда входил и профессор, экспериментаторы оказались в довольно-таки большом помещении, по размерам схожим со спортивным залом. Здесь стояло множество различных установок, одной из которых и был тот самый Прибор.

— Так, Джон. Ты пока подключай энергонакопители, а я проверю целостность аппарата, — распорядился Баярд.

— Хорошо, профессор.

Эконс подошёл к небольшому столику, на котором лежала разная аппаратура, и, взяв оттуда две батареи, направился к Прибору. Там он установил оба накопителя в специальные лопасти и взглянул на профессора. Баярд к тому времени уже закончил технический анализ и теперь подключал питание.

— Всё, — наконец, вздохнул он, — Теперь можно приступать к эксперименту.

— Да, профессор, — подтвердил Джон и занял место у специальных датчиков.

Прибор состоял из большой железной рамы округлой формы, стоящей на специальной подставке. В неё были герметично вставлены два стекла на расстоянии друг от друга примерно в пол сантиметра. В пространстве между ними и должна была проходить реакция.

К раме подходили несколько кабельных проводов и ещё какие-то электроды, выходящие из панели управления. Сама панель состояла из множества кнопок и рычажков, с помощью которых Баярд должен был руководить ходом эксперимента.

Так же напротив рамы на специальных треножных подставках стояли два оптиколазерных прибора. Именно к ним и были подключены накопители.

Где-то в стороне находилась наблюдательная панель, состоящая из различного вида тумблеров, датчиков и счётчиков. Рядом с ней и примостился Эконс, чтобы помогать профессору держать эксперимент под контролем.

— Ну что, начнём, Джон?

— Всегда готов!

— Тогда поехали, — вздохнул Баярд, а затем сообщил в специально прикреплённый здесь же диктофон, — 9 июня 2041 года, Исследовательский Центр МТИ, Лаборатория, эксперимент под номером 17-А470, рабочий запуск устройства. Эксперимент проводит профессор Томас Баярд, ассистирует старший научный сотрудник Джон Эконс. Время 8:14. Начало экмперимента… Ну, с Богом, — и ещё раз глубоко вздохнув, он щёлкнул какими-то переключателями. Тут же железная рама завибрировала. В пустом пространстве между двумя стёклами стали появляться частицы каких-то элементов. Они кружились в хаотичном порядке, то и дело сталкиваясь между собой и — казалось, это было видно невооружённым глазом, — постепенно расщепляясь на атомы. Так продолжалось примерно секунд двадцать, как вдруг и частицы, и даже стёкла исчезли. На их месте осталось лишь сиреневое сияние, не выходящее, однако, за овал рамы. Это и был портал.

— Так, проход открыт. Джон, докладывай.

— Показания приборов в порядке. Реакция проходит нормально.

— Хорошо. Время 8:16. Эксперимент проходит нормально, — подтвердил Баярд, — Ну что ж, — его голос слегка дрогнул, — Включаем накопители.

— Ни пуха…

— К чёрту, — ответил профессор и последовательно нажал на какие-то кнопки.

Включились оба оптических прибора. Две линии лазера, исходящие от их линз, устремились точно в центр прохода. Портал стал пульсировать, издавая какой-то неприятный звук. Вокруг лучей лазера образовалось что-то вроде видимого электромагнитного поля. Тут Прибор издал какой-то непонятный свист, и Баярд зажмурился в ожидании взрыва… Но его не последовало.

Когда профессор открыл глаза, всё было на месте. Ничто не исчезло под несуществующей волной смерти.

— Докладывай, Джон.

— Процесс проходит нормально. Реакция стабилизирована. Энергия поступает в батареи. Профессор, у нас получилось!

Баярд улыбнулся.

— Время 8:19. Реакция проходит нормально. Энергия поступает в накопители. Эксперимент… что такое?..

Свет неожиданно моргнул, на долю секунды угаснув и тут же восстановившись в своих правах. Но даже этого незначительного скачка электричества хватило, чтобы повлиять на весь ход эксперимента. Портал поменял свет с сиреневого на тёмно-синий. Лазеры тревожно загудели.

— Профессор, что происходит?

— Не знаю, Джон. Что показывают приборы?

— Реакция дестабилизируется. Подача энергии выходит из-под контр… — Эконс не успел договорить, поскольку в следующий миг произошло нечто странное и в то же время настолько жуткое, что даже верить в возможность произошедшего не хотелось. Начиная этот эксперимент, Джон ожидал возможных последствий, таких как взрыв, радиоактивное излучение, чего-то ещё в том же духе, но никак не того, что случилось. Из созданного учёными портала внезапно выскочил ужасный монстр и, не дожидаясь, пока паренёк опомнится, со страшным рёвом набросился на него.

Тварь была ростом с внушительных размеров собаку. Подобно гепарду она передвигалась на четырёх лапах. Тело её было кожистое. Ушей не наблюдалось. Немного выдвинутые вперёд красные глаза сияли злобой. Челюсть ужасно клокотала. По зубам, расположенным в несколько рядов, стекала отвратительного вида слюна.

Монстр попытался укусить Джона в районе шеи, что тут же прекратило бы человеческие муки, но парень вовремя отпрыгнул в сторону. Зверь бросился за ним, но Баярд, молниеносно вскочив с кресла, схватил огнетушитель и саданул им этой твари по черепу. Монстр тут же упал набок и задёргался.

— Пошли, — сказал профессор, схватив Эконса за руку.

— А как же Прибор?

— Он перешёл на автономную работу — мы не сможем его отключить. Нам нужно уходить. Скорее, поднимайся.

Джон рывком встал, и они побежали к выходу. Тем временем чудовище стало потихоньку приходить в себя.

— Это должно его задержать — здесь шесть дюймов титановой стали, — предположил Баярд, закрывая за собой большую дверь, когда они оказались в Исследовательском Зале. Перед тем, как створки окончательно задвинулись, профессор ещё раз взглянул в помещение комнаты для опытов, и то, что он увидел, его ужаснуло: монстр, напавший на них, уже оклемался, а из портала появились ещё множество тварей, подобных ему. И все они, толкаясь и отшвыривая друг друга, быстро рвались к выходу — туда, где их ждала добыча.

Наконец дверь полностью закрылась.

— И что теперь? — спросил Эконс.

— Нам нужно уходить отсюда. Мы должны позвать охрану и сообщить Совету о произошедшем, — ответил Баярд. В это время по ту сторону послышались грозные удары, и дверь в считанные секунды стала сильно прогибаться под натиском толпы монстров, — Что же мы с тобой натворили…