Действующие лица

Потомки Джичи:

Хан Улукбек — правитель планеты (90 лет).

Мэнэр — старший сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Улзий — средний сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Урнур — младший сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Бяслан — отец хана Улукбека.

Шахрух — брат Улукбека. При великом Хане Улукбеке служит в качестве суйбаши.

Бадма — третья жена хана Улукбека, мать Урнура.

Басанг — жена хана Улзия.

Зана — дочь хана Улзия.

Дервиш:

Ширэ Джиладкан — носит рваную одежду и серый колпак. На груди у него висит амулет, сделанный из прозрачного камня. Общается с духами. Иногда кажется, что знает о многом, но не говорит.

Кочевники, род Кайрат-бека:

Сумум-бек — тайджи. Старик преклонных лет с седой бородой.

Кайрат — старший сын Сумум-бека (отец Едугея) Ягычи — хана Урнура.

Ургалай невестка Сумум-бека (тридцать лет) жена Кайрата и мать Едугея.

Едугей — внуки Сумум-бека, сын Кайрата и Ургалай.

Цагаандорж — кочевник (примерно одного возраста с Сумум-беком) Его Юрта на краю

стана и он живет в ней один.

Меркаиты:

Девелу — тайджи меркаитов. Приграничного с тайгой племени кочевников.

Мунх — ягычи меркаитов.

Бат-Эрдэнэ — буюрук меркаитов.

Воины:

Чойжи — один из воинов (батыров) хана Урнура.

Язим — ягычи хана Урнура.

Буха — ягычи хана Урнура

Акуд — буюрук кешикетов.

Жаргал и Жиргал — братья-близнецы. Воины из Улуса Мэнэра.

Дарга — воин хана Улзия. Пилот корабля — «Сарай».

Горожане и кочевники:

Ван Тие Мин — астроном.

Турсун — бывший тайджи, глава карсаков.

 

Пролог

 

Год белого бурундука. 10 эпоха Джучи. Планета Ченгези. Где-то в степи…

Дервиш появился в этих краях под вечер, когда Юлдуз последний раз коснулась, нежными лучами, степной травы и скрылась за горами. Видно было, что проделавший долгий путь, нищий устал. Одежда его поизносилась, а старый колпак был порван в нескольких местах, а на шее среди лохмотьев висел странный амулет. Он хотел было присесть, отдохнуть, но тут его взгляд привлек дымок, поднимавшийся в вечернее небо. Глаза дервиша радостно заблестели, и ему на секунду показалось, что усталость сама собой куда-то ушла, и он, чувствуя, что стан кочевников где-то близко, вновь обрел какую-то легкость. Нищий прибавил шаг и вскоре разглядел около десятка юрт, разбросанных на равнине. Несколько всадников с помощью деревянных изогнутых к низу палок, на своих низкорослых лошадках, чуть поодаль гоняли мяч. Несколько кочевников стреляли из ружей. Дервиш остановился и носом втянул запах, что витал в воздухе. В ближайщей юрте, у той, где стоял бунчук и принадлежащей не иначе тайджи, готовили плов. Нищий на секунду закрыл глаза и представил, как хозяин протягивает ему большой кусок мяса, затем жена его красавица подносит огромную пиалу с кумысом.

Чуткий слух дервиша уловил стук копыт, он приоткрыл глаза и взглянул в ту сторону, откуда тот доносился. Прямо к юрте тайджи, скакал парнишка лет тринадцати-четырнадцати. Не иначе сынишка хозяина стойбища. Тот спрыгнул с коня и под узду повел его к табуну. Дервиш улыбнулся, вновь закрыл глаза и попытался представить, как его потчует хозяин юрты. В этот раз у него ничего не получилось, к тому же на секунду показалось, что слышит он голоса. Совсем рядом. Нищий открыл глаза и огляделся. Рядом никого не было.

— Уже с голоду начало мерещится, — проговорил он и ускорил шаг.

Дервиш шел между юрт, ловя на себе взгляды любопытных мальчишек. Даже игравшие в поло всадники прекратили гонять мяч и уставились в его сторону. Ходил слух среди кочевников, что только этот странный бедняк мог общаться с душами предков. Обычно его появление не сулило ничего хорошего. Дервиш приблизился к юрте тайджи. Только собаки не испытывали перед ним никакого ни трепета, ни страха. При виде чужого они подняли лай. Из юрты вышел мужчина лет двадцати пяти, в красном халате с косым бортом, зеленых шароварах и оранжевых сапогах. На голове у него была меховая шапка, надвинутая на глаза. Обвисшие усы, небольшая бородка. В правой руке плеть.

— Могу ли я войти, — по старой традиции, оставшейся еще со времен прародителя их Темуджина, проговорил дервиш, спрашивая разрешения войти. Причем сделал это он так громко, насколько хватило ему сил. Не дай бог, хозяин дома подумает, что дурные у гостя намерения.

— Входи гость дорогой. Наш дом — твой дом, — проговорил кочевник.

Дервиш вошел первым. Остановился на пороге, окинул взглядом юрту. Против входа, в северной стороне, самая почетная часть дома, где принимали обычно гостей. Там тейджи. Дервиш ошибся, посчитав его человеком средних лет, на самом деле это старик преклонных лет. Борода у него седая. На нем темно-синий халат, украшенный золотом, серебром и жемчугом, желтые шаровары и сапоги, коричневые и слегка потертые. В руках чаша с кумысом, которую старик поднес к беззубому рту. Рядом с ним главный сундук, в котором он хранит вещи, принадлежавшие когда-то его предкам. Остальная домашняя утварь стоит вдоль стен полукругом.

В восточной половине юрты, шептались две женщины. Старшая из них, по всей видимости, супруга старика, пыталась что-то втолковать молодой тридцатилетней красавице. Дервиш предположил, вполне возможно, что это младшая жена тейджи, но тут, же передумал, уж больно хорошие были отношения между женщинами. Вторую супругу хозяина становища нищий увидел, крутившейся возле очага. В самом центре на камнях, под отверстием в крыше, стоял котел, в котором жарилась баранина. Она была такой аппетитной, что путник невольно облизнулся. В том, что красотка, возившаяся с мясом, была младшей женой тейджи, дервиш понял, поймав недовольный взгляд, направленный на двух женщин.

В западной, мужской, части юрты сидел и чистил огнестрельное оружие, еще один сын старика. Второй, стоял за спиной дервиша, не зная, как и поступить. То ли попросить гостя подойти к отцу, то ли выйти из юрты на улицу. Первым среагировал старик, поставивший чашу с кумысом перед собой, и молвивший:

— Проходи, гость дорогой, — рукой показывал на свободное место рядом с собой. — И вы, дети мои, присоединяйтесь.

Дервиш обошел очаг и присел рядом с тейджи. Рядом с хозяином, оставив еще одно место, пристроились и сыновья. Старик взглянул на пустую чашу и прикрикнул, обращаясь к младшей жене:

— Эй, Сарнай, налей нам кумысу.

Девушка, покорно склонив голову, притащила из мужской половины юрты бурдюк, наполнила чашки и тут же ушла возиться с бараниной.

— Ургалай, — вновь проговорил старик, и дервиш понял, что тот обращается к своей невестке, — позови сюда внука Едугея. Он уже вырос и имеет право присутствовать, когда мужчины беседовать будут.

Невестка выскочила из юрты, и до дервиша донеслось, как она бранила мальчишку, за то, что тот разорвал халат. Нищий невольно улыбнулся.

Едугея он увидел через минуту. Сначала в проход просунулась голова парнишки, того самого, что несколько минут назад прискакал на скакуне, и лишь потом, словно перепрыгивая порог, вошел и сам батыр. Дервиш не ошибся, мысленно назвав его так.

— Садись, — молвил старик и рукой указал на освободившееся место.

Паренек сел рядом с дедом. Окинул рваные одежды дервиша и спросил:

— Ты кто?

И тут же получил от старика подзатыльник.

— Прости его дорогой гость, — проговорил тейджи, — молод еще и не знает все обычаев.

— Пусть спрашивает, — молвил дервиш, — любопытство не порок.

— Кто ты? — осмелился Едугей.

— Меня зовут Ширэ Джиладкан. Я дервиш. Странствую по свету в поисках истины.

Стрик улыбнулся, взглянул на нищего.

— Позволь и мне представиться, общающийся с духами, — произнес он, — Я — Сумум-бек, а это дети мои и внук. Это Арвай, Удвай. Еще есть Тугал, но он сейчас на дальнем пастбище, и Кайрат, он сейчас воюет с соседним улусом. — И видя, как закачал головой гость, продолжил, — а это сын его и мой внук — Едугей. Смотри, какой большой стал. Совсем жених.

Дервиш вновь кивнул. Он уже понял, что последнее старик произнес неспроста. Первая жена и невестка, шептались в женской половине юрты не иначе о будущей супруге батыра. Скорее всего того на днях должны были отправить на соседнее стойбище. Именно там, как понимал дервиш, у тейджи была на примете невестка для внука. Сейчас старик, как бы намекал Ширэ Джиладкану, чтобы тот спросил благословение у духов предков. Увидев кивок, тейджи улыбнулся.

— Погода нынче отменная, — неожиданно сменил разговор Сумум-бек.

— Что верно, то верно, — проговорил дервиш, — у вас тут хорошо. Откуда я иду, вот уже неделю льет дождь, и грохочут молнии. Жуткая вещь вам скажу.

Кочевники дружно закивали.

— И ты в такую погоду не простудился? — поинтересовался старик, вспомнив, как пролежал он неделю с кашлем, пока старшая супруга не отпоила его горячим чаем с салом.

— Духи предков были милостивы ко мне, — пояснил Ширэ Джиладкан.

— И то, верно. Небо тому судья, — согласился старик.

Старшая жена притащила огромный казан и поставила перед сидящими. Арвай, достал огромный кусок мяса, жир с которого так и капал, и протянул вначале дервишу. Тот двумя руками взял его, но желание впиться в него зубами преодолел. Дождался, пока средний брат всем по куску даст.

— Куда и зачем ты идешь? — полюбопытствовал старик, поднося чашу с кумысом ко рту.

— К хану с хорошими вестями спешу, — ответил дервиш и впился своими зубами в мясо. Оторвал кусок и стал жадно жевать, словно и не ел вот уже больше месяца.

— А, что за вести? — спросил Арвай, понимая, что странник на них просто может не ответить.

— Духи предков сообщили мне, что война, которая идет между улусами, должна вот-вот кончиться…

От этих слов на лице старика появилась улыбка

— Хорошие вести ты принес мне, Ширэ Джиладкан. Добрые.

Едугею человек в лохмотьях и сером колпаке с первого взгляда не понравился. Он даже обрадовался, когда тот в юрту к деду зашел. Думал, еще чуть-чуть с Гаяром провозится, уже собирался гриву коня расчесать, так появилась мать. Сначала отругала за порванный халат, а потом, почти силком, заставила в юрту идти. Сел с дедом, рядом с ним он чувствовал себя увереннее. Влез в разговор, но получив подзатыльник, понял, что хоть и заслужил право присутствовать, говорить наравне со всеми еще не дорос. Пока старшие разговаривали, косился на дервиша, разглядывал его. Да и тот изредка посматривал на Едугея. Больше всего заинтересовал парнишку амулет, что висел на шее у нищего. На маленькой тоненькой золотой цепочке висел прозрачный камень. Попадались Едугею красные, бирюзовые, голубые и даже зеленые, но вот такого он, ни когда еще не видел. В амулете то и дело отражался огонь очага, и казалось, что камушек жил своей жизнью.

Когда Сумум-бек предложил дервишу занять лучшее ложе в юрте, чтобы тот смог выспаться перед дальней дорогой, нищий отказался. Путник взглянул на Едугея, потом посмотрел на старика и произнес:

— Ты, же сам хозяин просил, чтобы я у духов предков спросил, — проговорил нищий, — а для этого мне нужно уединение.

Спорить старик не стал. Взглянул на сына и приказал подыскать юрту. Тот встал, поклонился отцу и тут же ушел. Едугей хотел было последовать за дядей, но тайджи остановил.

— Сейчас Арвай придет, проводишь уважаемого.

Вскоре тот вернулся. Опустился на ковер. Молвил:

— Я выполнил вашу волю, отец. Нашел юрту для достопочтимого гостя. Цагаандорж согласился на ночь уступить ее для дервиша.

Тайджи взглянул на внука и проговорил:

— Едугей проводи Ширэ Джиладкана до юрты Цагаандоржа, да сам немедленно сюда возвращайся.

Не хотелось оставаться наедине с этим таинственным незнакомцем, но другого выхода у паренька не было. Пока до юрты шли, Едугей ни слова не проронил, лишь только изредка косился на амулет дервиша.

— Интересно, наверное? — спросил вдруг Ширэ Джиладкан, останавливаясь.

Едугай непроизвольно кивнул. Он бы сейчас с удовольствием убежал, да вот только ослушаться деда боялся.

— Вижу что интересно, — продолжал между тем дервиш. — Так и быть. Тебе скажу, только ты больше ни кому об этом не рассказывай. Хорошо?

Едугей хотел было ответить, но рот словно парализовало. Оставалось только кивнуть.

— Вот и ладно, — проговорил нищий. — С помощью этого амулета, я общаюсь с духами предков.

Ширэ Джиладкан поднес руку к украшению и уже хотел, было, его снять, но парнишка вдруг рванул с места и убежал. Дервиш рассмеялся, он чувствовал, что любопытство заставит вернуться парнишку, тем более вряд ли тот упустит момент посмотреть, как нищий будет общаться с духами.

Его смех привлек внимание хозяина юрты, тот вышел, оглядел гостя и произнес:

— Мой дом твой дом. Проходи, гость дорогой.

Ширэ Джиладкан вошел в юрту. Жилища Цагаандоржа ничем не отличалось от других. Посреди юрты очаг, вдоль стен скромная утварь. Вот только женщина в ней была, наверное, давно. Дервиш почувствовал каким-то шестым чувством, что Цагаандорж здесь жил совершенно один. Отшельник. Ширэ Джиладкан посмотрел на Цагаандоржа и уточнил, знает ли тот распоряжение тайджи? Получив утвердительный ответ, нищий улыбнулся и попросил его оставить одного.

Цагаандорж пятясь, ушел из юрты. Животный страх, перед человеком, общавшимся с духами предков, был сильнее, чем любой приказ тайджи, тем более Арвай обещал, что эту ночь он — Цагаандорж проведет в юрте вождя племени.

Дервиш оказался прав. Едугей действительно, когда стемнело, вернулся к юрте Цагаандоржа. Приоткрыл ткань, закрывавшую вход и проскользнул, стараясь не шуметь, внутрь.

В очаге горела черная ткань, неизвестно, откуда взявшаяся у дервиша. Вонючий густой дым поднимался в отверстие в крыше и уходил в небо. Едугейй сдержался, чтобы не чихнуть. Он даже зажал пальцами нос. Нищий сидел спиной к входу, и казалось, дремал, но паренек знал, что это не так. Скорее всего, предположил внук тайджи, Ширэ Джиладкан нанюхавшись дыма, медитировал. Напротив дервиша, с противоположной стороны очага был воткнут в землю посох, на вершине которого весел амулет.

Едугей прислушался и услышал, как тот произносит какие-то непонятные слова. Ему даже на секунду показалось, что он услышал какое-то шипение. Скорее всего, этот звук издавал огонь, пожиравший материю, решил паренек.

Неожиданно дервиш вдруг запел. Делал он это негромко и как-то таинственно. Слова слетали с его губ, образуя какую-то абракадабру. Едугей попробовал было повторить, но у него ничего не получилось. Между тем нищий стал раскачиваться из стороны в сторону, потом поднялся и начал пританцовывать, Едугею сначала показалось, что пляшет тот вокруг очага, но через мгновение батыр, вдруг, понял, что дервиш танцует вокруг посоха. Причем глаза нищего были закрыты. Неожиданно он замер, как раз напротив того места, где сидел паренек, поднял правую руку и пальцем указал на паренька.

Едугей, не чуя ног, выскочил из юрты, чуть не сбив один из сундуков Цагаандоржа. Раздался грохот и дервиш открыл глаза.

— Все равно духи предков приняли решение, — проговорил он, глядя, как колыхается завеса. — И боюсь тебе не суждено, Едыгей, отправиться к будущей невесте.

Утром в юрту тайджи заглянул дервиш. Он опустился на ковер рядом со стариком и проговорил:

— Выполнил я твою просьбу, Сумум-бек. Поговорил вчера с духами предков.

— Ну! И что сказали тебе они, Ширэ Джиладкан?

Старик протянул дервишу пиалу с кумысом. Дервиш принял ее из рук хозяина, поклонился и сделал глоток.

— Боюсь, не хотят духи, чтобы внук твой женился.

Самум-бек сначала побледнел, потом побледнел, хотел было вспыхнуть, но слова, шедшие из уст нищего, были произнесены духами предков. Он отпустил глаза, уставившись в ковер.

— Но… — начал было тайджи

— Внук твой должен жениться позже! А сейчас на него у предков другие планы.

— Какие? — полюбопытствовал старик.

— Хотел бы я тебе сказать, да только сам не знаю. На этот вопрос, когда я его задал духам, те промолчали. Видимо еще не время произносить их вслух.

Дервиш замолк. Хотел бы он что-то еще сказать, но помня вчерашнюю свою медитацию, промолчал. Выдавать происшедшее ночью в юрте ему не очень-то и хотелось. Много знать старику, пусть и даже тайджи, пока не нужно. Дервиш невольно рукой коснулся амулета. Тот был холоден. Когда духи хотели говорить с ним, он начинал нагреваться. Тогда требовалось найти уединенное место. Обычно нищий разжигал костер, отрывал от халата кусок материи и бросал в него. В этот раз духи его не тревожили, но Сумум-бек попросил с ними связаться, и он пошел на встречу. Благо разводить костер в юрте кочевников не требовалось. Ну, а то, что говорили ему во время разговора, пока кроме него, никому знать не нужно. То, что будет можно, он скажет потом, когда будет покидать стан кочевников.

Сумум-бек оглядел еще раз дервиша. Покачал головой. Обратился к старшей жене, что возилась в женской части юрты:

— Замбага, принеси мне один из халатов. Я хочу отблагодарить дервиша.

— О нет, — молвил Ширэ Джиладкан, — не надо, тайджи.

— Но твой халат совсем износился!

Но дервиш отрицательно покачал головой.

— Я не могу принять этот дар достопочтимый, Сумум-бек.

Замгбага протянула, аккуратно сложенный халат, но дервиш рукой отстранил его.

— Не надо.

Тайджи хотел вновь вспыхнуть. Было большой наглостью отвергать его подарок, но увидев, как сверкнул под складками старого, порванного халата амулет, произнес:

— Небо тому судья, я лишь только хотел тебя отблагодарит.

Неожиданно нищий встал, поклонился и произнес, что должен отправляться в дорогу.

— Может тебе коня дать? Или сопровождение? — Спросил старик, в надежде, что хоть таким образом отблагодарит дервиша.

Но Ширэ Джиладкан отказался. Но как бы то ни было, старик решил проводить его. Он поднялся с ковра и лично приподнял ткань, закрывавшую проход. Когда вышли из юрты, к деду подошел Едугей. Он встал позади Сумум-бека, ожидая, что скажет нищий. Небось, нажаловался, решил малец, но тот, взглянув на молодого кочевника, произнес:

— Быть тебе, Едугей — великим воином. Не сейчас, конечно, а позже, когда ты окрепнешь телом и духом. Ибо так решили духи предков. И помни, Едугей, вскоре я за тобой приду!

Проговорил дервиш, и медленно пошел по тропинке на юг, где среди степи на берегу реки Судзи раскинулся единственный город на планете — Джучистан.

Едугей стоял позади старика и смотрел в след удаляющемуся нищему, до тех пор, пока серый колпак не исчез за горизонтом.

 

Глава 1

Год белого бурундука, 10 эпохи Джучи. Планета Ченгези.

С того момента как Ширэ Джиладкан покинул становище Сумум-бека прошло дней двадцать. После общения с духами в юрте одного из кочевников, духи предков дервиша больше не беспокоили. Да и сам странник все больше и больше задавался вопросом, для чего юный батыр понадобился им. Духи утверждали, что именно тот возглавит кочевников, чтобы те покинули пределы этой маленькой и ставшей со временем тесной планеты. Не верилось, признался себя Ширэ Джиладкан, зачем искать батыра на стороне, когда у хана Улукбека с десяток родных сыновей и около сотни незаконных. Тем более что духи утверждали, полководец нужен как можно скорее, а ведь Едугею, дервиш так и не узнал возраст паренька, всего-то лет тринадцать-четырнадцать. Пойдут ли за ним кочевники? А вот за детьми хана Улукбека, особенно тремя старшими, стояли воины их улусов. Но может духам предков с небес лучше видать, как на самом деле обстоят дела на Чингези? С такими мыслями Ширэ Джиладкан одиноко брел к городу, неся хану новые знания. Он останавливался в становищах, что попадались на пути. Ел, спал, разговаривал, выслушивал просьбы, но всегда отказывал. Пару раз дервиш попытался вызвать духов, но камень амулета был холоден.

Единственный город на планете, где находился величественный ханский дворец, он увидел еще издали. Когда-то духи сами указали сыну Чингисхана Джучи возвести крепость на берегу самой полноводной, как потом выяснилось, реки этого мира. Ширэ Джиладкан вспомнил, как однажды находясь у хана Улукбека, слушал, как тому местный поэт Мунтахаб ат-таварих-и Му?ини читал для него вирши, посвященные Судзи. Голос того звучал так звонко и завораживающе, что дервиш смог представить, как река текущая с вершин гор, из маленького ручейка превращается в нечто огромное и почти живое. Да и сам город, с величественными зданиями, массивными башнями и стенами, способными выдержать не один набег, имел право быть воспетым в поэмах. В тот раз Ширэ Джиладкан обратился к Му?ини с вопросом: сможет ли тот сочинить нечто подобное о Джучистане? Поэт покачал головой и сказал, опуская глаза:

— Не достоин я.

А ведь в городе было много такого, чего больше нигде и не увидишь. Хотя бы широкие улицы, просторные площади, великолепные сады, в которых были собраны, благодаря стараниям китайских мудрецов, что были в улусе Джучи, растения со всей планеты.

Поняв, что все равно не успевает, восемь городских ворот (под два на каждую сторону света) с наступлением сумерек закрывали, дервиш попытался отыскать место, где он в безопасности мог бы скоротать ночь. Такое он нашел под одиноко стоящим деревом. Направился туда и развел костер. Еще раз коснулся рукой амулета в надежде, что духи предков дадут ему последнее наставление, но тот был холодный. Ширэ Джиладкан побледнел, испугавшись, что те оставили его.

Воткнув посох в землю, и присев рядом, дервиш тут же заснул.

На следующий день Ширэ Джиладкан подошел к водной глади реки. Отыскал каменный мост, построенный в старые времена бывшими рабами. Смешался с толпой, спешащей в город.

У ворот его, как впрочем, и всех, остановили. Багатур турганов в сопровождении двух человек медленно пропускал пришедших, предварительно интересуясь, для чего тот или иной направляется в город. Когда очередь подошла до дервиша, он побледнел. Появление нищего во дворце хана обычно не приносило ничего хорошего. Спрашивать для чего Ширэ Джиладкан пришел в город он не стал. Подозвал двух воинов, что стояли вдалеке, взмахом руки. Вооруженные огнестрельным оружием, в пластмассовых доспехах, служивших скорее для защиты от крестьян, что обедали в окрестных селениях, они тут же подбежали к десятнику. Вытянулись, застыв в ожидании приказа.

— Проводите уважаемого дервиша до дворца, — распорядился багатур.

Ширэ Джиладкан улыбнулся. Он понимал, что мера эта в отношении его вынужденная. Народ, при виде дервиша, обычно бросался к тому с различными просьбами, и тогда дорога до дворца, обычно занимавшая полтора часа, растягивалась на сутки. Да и ко всему прочему в городе существовали люди, которые терпеть не могли человека общавшегося с духами. Здесь по-прежнему, в отличие от места обитания кочевников, тайно существовали культы, посвященные старым богам. Особенно арабы, те ни в какую не желали отречься от Аллаха. Хан Улукбек вынужден был, благо те приносили огромную пользу не только городу, но и ханству, смотреть на них сквозь пальцы. Именно они, да еще китайцы были теми, кто заставлял, хоть немного, но двигаться прогресс. Если бы не последние, рассуждал дервиш, так до сих пор не знали бы ханы, что мир, в который они в свое время, волей небес, переместились, это совершенно иная планета. Китайцы первыми поняли, что созвездия в ночном небе кардинально отличаются от тех, что они видел в свое время на Земле.

Самым величайшим сооружением в городе, да и на всей планете, как считали монголы, был ханский дворец. Огромный зал для приема верноподданных, две сотни комнат, половину из которых составляли женские покои. Что-что, а хан Улукбек, не смотря на свой возраст, а ему уже шел девятый десяток, предпочитал проводить каждую ночь в обществе молодой наложницы. Единственной женщиной, которую по-настоящему любил правитель, была его первая супруга, но животная страсть (осталась только одна платоническая) исчезла после того, как Хонгурзул родила ему третьего сына. Прогонять или даже отстранять хан ее от себя не стал. Иногда даже консультировался с ней, как в той или иной ситуации поступать. Но, увы, лет десять назад Хозгурзул умерла, и Улукбек почувствовал себя совершенно одиноким. Вот и сейчас стоя перед девицами, он размышлял, кого из этой сотни ему выбрать. Туяа, Бадрал, Чойжил или может Кыз-тугмас? Каждой совсем недавно девятнадцать лет исполнилось. Все идеальны, иначе, зачем Айтек, человек, пополнявший его гарем, каждый год по планете заставлял своих людей путешествовать. Хан Улукбек ходил вдоль длинного ряда красавиц, изредка бросая взгляд то на одну, то на другую. Сайхан, Дулмаа или Жанчив? У каждой свои достоинства и недостатки. Эта в постели ласкова, но болтлива. Та холодна, но божественна. Другая готова на все, но при этом ленива.

Улунбек остановился около черноокой красавицы. Волосы у нее заплетены в многочисленные косички, от тела исходить запах молока. Хан взглянул на нее, словно видел ее в первый раз.

— Сегодня. Ты. — Проговорил он властно, развернулся и направился к выходу.

Глаза у девушки заблестели. Выбор сделан.

Евнух отворил перед ханом Улукбеком дверь. Правителю даже на какое-то мгновение вдруг стало жалко. Пришлось кастрировать несчастного, чтобы тот не позарился на то, что ему никогда не будет принадлежать. Вышел из комнаты. Дверь тут же за ним закрылась, чтобы не один из четырех тургаудов, что постоянно ходили за ханом не заглянул туда.

Сейчас хан Улукбек направлялся в тронный зал. Там он собирался встретиться с суйбаши. Обстановка в подвластных ему улусах была напряженной, его сыновья не могли миром разрешить все свои конфликты. Урнур, Мэнэр и Улзий вечно воевали друг с другом, находя всевозможные причины и поводы. А ведь Улукбек уже стар. Сколько ему еще осталось жить на этом свете? Год, два, пять? А на старших сыновей положиться не возможно.

Два тургауда открыли для него двери в просторный зал, пропуская правителя. Их четверо товарищей, проследовали за ханом и заняли свои места позади трона. Хан Улукбек сперва подошел к стене и дотронулся ее рукой. Эти камни помнили слова Джучи, произнесенные им когда-то тут.

— Какие, вы, холодные, — проворчал правитель, — но за вами чувствую я себя в безопасности. Но и мне суждено будет умереть. — Хан провел рукой по кладке, словно пытаясь погладить их, — Увы, ни вы, ни мои верные кешикеты не способны остановить неизбежное. Я, увы, уже стар.

Улукбек подошел к трону. Коснулся его. Минуту стоял, опираясь на подлокотник, затем сел и громко крикнул, чтобы к нему немедленно явился суйбаши. Пока того не было, хан вновь задумался о сыновьях. Так же было когда-то и с ним. Вот только братья тогда уступили воле отца, что с позволения духов предков, назвал Улукбека своим приемником. Гуйджи был младше его на год, Сюиджо на три, Шахрух на пять. При этом только с младшим у них была одна мать. И только его Улукбек всегда понимал с полуслова. Поэтому, когда отец назвал его своим приемником, тот не задумываясь пообещал Шахруху должность суйбаши. Нет, он двух других не обидел, одного назначил судьей, пообещав, тому, по сложившейся традиции совершить девять преступлений, за которые тот не будет наказан, другого одарил богатством…

Между тем туаргауды распахнули двери, и в зал вошел суйбаши. Он остановился в паре метров от трона и поклонился.

«А ведь Шахрух совсем не изменился, — подумал Улукбек, — несмотря на годы, выглядит молодо. Может быть, ему передать власть на планете? Назначить приемником?»

Суйбаши смотрел на правителя, ожидая, что тот скажет. Хан взглянул на своего брата.

— Ответь мне на один вопрос, Шахрух? — спросил он обращаясь к суйбаши.

— Да, хан.

— Ответь мне, Шахрух, когда дети мои перестанут, между собой, грызся? Словно не люди они, а какие-то голодные шакалы. Что им не хватает?

— Вспомни, Улукбек, что и мы с братьями постоянно враждовали…

— Но… Это было из-за Хонгурзул. Помню, в тот год Юрги выкрал ее, чтобы самому взять ее в жены.

— И ты обратился ко мне за помощью, так как с детства только со мной был все время дружен.

— О, да. Я помню, как ждал твое появление на свет, Шахрух. Бегал вокруг юрты, в которой рожала наша мать. Тогда я тебя ни кому не дал бы в обиду. Помню, как вместе с тобой скакали мы по степи…

— Уж не о смерти ли ты задумался, хан Улукбек?

— О ней, брат. О ней. Стар я уже. Годы, когда я мог скакать по степи в прошлом…

— Так и я не молод. — Сказал Шахрух, догадываясь, куда клонит брат. — Только ведь ты меня, великий хан, не для этого вызвал.

— Не за этим, — проговорил Улукбек. — Я хочу остановить братьев.

— С помощью огня и силы?

— Если не будет другого выхода то да. Так что готов кешикетов.

Суйбаши тяжело вздохнул. Он понимал, что примерять все время враждующих братьев придется ему. Шахрух видел, как стали в последнее время воевать братья. Набегами на отдельные племена одного из улусов, победитель полностью старался вырезать все мужское население, оставляя в живых только женщин и детей. Те тут же войны уводили к себе в улус, делая из них в худшем случае рабов. В лучшем — женщины вынуждены становиться наложницами, а их дети превращались в маленьких воинов, с помощью которых тот или иной хан, собирался в будущем править миром.

— Война это большое событие затрагивающее подъем и падение государства. — Проговорил скйбаши.

— Выступление хана против братьев заставит их объединиться…

— Надолго ли, — вздохнул Шахрух. — Или мы их разобьем, или они нас. Но в любом случае, объединение братьев будет временным. Недаром наш отец беспокоился за тебя. Прежде чем подняться на небо, он призвал меня к себе. Хан велел присматривать за тобой, ни когда не знавшим настоящих войн.

Улукбек стукнул кулаком по подлокотнику, так что суйбаши показалось, что материал, из которого тот был сделан, погнулся. Он, конечно, предполагал, что его слова возымеют вот такой вот эффект, но Шахрух, не ожидал, что до такой степени разгневает брата.

— Хан опасался, что ты будешь, вряд ли способен управлять в мятежные времена. И вижу, что они настали, — суйбаши вздохнул, — жаль, что мы теперь оба с тобой старые.

— Старые, — согласился хан.

Двери в тронный зал распахнулись, и вошел богатур, командовавший дворцовыми тургаудами. Он поклонился и проговорил:

— Хан, к вам прибыл дервиш!

— Дервиш?!

Улукбек побледнел. Не иначе духи послали уже за ним. Дервиш ни когда не появлялся в городе, а уж тем более во дворце без причины.

— Стой! — приказал дервишу, богатур. — Мне нужно доложить о тебе великому хану!

Ширэ Джиладкан побагровел. Он не ожидал, что сей никчемный кешикет будет создавать ему препятствие. Ведь знает, презренный пес хана Улукбека, что дервиши просто так во дворец не приходят. Стало быть, есть у «общающегося с духами предков» к правителю послание. Но, как бы то ни было, Ширэ Джиладкан вынужден был смериться с неприятным ему дворцовым этикетом. Богатур приоткрыл дверь в тронный зал и вошел в помещение.

До этого дервишу прошлось, вначале пройтись, в сопровождении начальника стражи, по длинному коридору, украшенному коврами ручной работы. Затем подняться на лифте на пять этажей, чуть ли не под самую крышу, потом прогуляться по балкону, где ему выпала вот уже который раз возможность полюбоваться городом с высоты чуть ли не птичьего полета, и лишь только после этого замереть на месте.

Стражников, что стояли у дверей тронного зала Ширэ Джиладкан ни когда раньше не видел. Вполне возможно, решил он, что хан с возрастом стал мнительным и постоянно тасовал тех.

«Глупо, — подумал дервиш, — очень глупо. Лучше, когда людей, что тебя охраняют знать в лицо. Хотя с другой стороны…»

Сформулировать мысль не дал амулет. Он стал медленно нагреваться.

— Не сейчас, — прошептал нищий, — только не сейчас.

Его слова привлекли внимание тургаудов. Рука одного из них невольно потянулась к карабину, что висел у того за спиной, но он вовремя спохватился, вспомнив кто сейчас перед ними стоял.

Камень перестал греться, как только из двери появился богатур.

— Хан желает вас видеть, — проговорил тот, пропуская дервиша внутрь.

Ширэ Джиладкан вошел в просторный зал. Здесь он бывал уже не раз. Когда-то впервые его сюда привел предшественник. Старик тогда, просто сообщил хану Улукбеку, что духи предков избрали себе нового дервиша, а ему разрешили уйти в пустошь. Тогда правитель был еще молод. Он с недоверием взглянул на преемника. Тот был совсем еще мальчишкой. Уточнил у старика, а сможет ли тот? Дервиш тогда только улыбнулся.

— Или ты хан считаешь, что я не был так же юн, как и он?

Улукбек промолчал.

С тех пор он много раз бывал во дворце. Встречался с мудрецами, учеными, ханом и мастерами. Передавал им те знания, что хотели и помнили предки. Духи утверждали, когда он задал один из своих глупых вопросов, что информацией пропитана вся природа, да вот только доступна она просветленным. Под просветленными, Ширэ Джиладкан предположил, те, скорее всего, подразумевали себя. А он, дервиш, всего лишь их голос в мире живых. Тот, старик, имя его стерлось из памяти нищего со временем, утверждал, что именно духи поведали им, дервишам, о том, как сделать оружие, стреляющем огнем, более совершенным. Они подсказали, как поднимать тяжести на большую высоту. Именно духам, принадлежала идея создать самоходные тележки. Последнее уже сам дервиш, в одно из посещений города, поведал хану. Вот только правитель, почему-то отверг это. Когда Ширэ Джиладкан сообщил во время медитации это духам предков, он рассчитывал, что те разгневаются, но на удивления этого не произошло.

Старик, тот, что когда-то привел его сюда в первый раз, утверждал, что и хан, когда будучи еще ребенком, способен был общаться с духами. Без них, он никогда не стал бы тем, кем был. Вот только после того, как хан получал «ярлык», правитель напрочь забывал об этом.

Ширэ Джиладкан оглядел присутствующих. Сам хан Улукбек. Совсем старый стал, отметил он. Суйбаши Шахрух умный и умелый воин. Четыре тургауда, те стояли за троном. Дервиш поклонился, приветствуя хана.

Улукбек, хотел взмахом руки прогнать из зала суйбаши, но Ширэ Джиладкан произнес:

— Не надо. Разговор, что поручили мне духи предков, касается вас обоих.

— Хорошо, — молвил хан. Рукой предложил и дервишу и суйбаши сесть напротив трона.

Мягкая подушка. Сидеть на ней одно удовольствие, отметил дервиш. Он закрыл глаза и коснулся амулета. Камень сейчас был холоден. Вполне возможно духи уже знали, что он добрался до цели. Улукбек взглянул на нищего, ожидая, что тот начнет раскачиваться из стороны в сторону, произнося непонятные, магические слова, но этого не произошло.

— Духи предков гневаются, — произнес, не открывая глаз, Ширэ Джиладкан. — Им надоело смотреть, как потомки монголов в междоусобных войнах убивают друг друга.

Хан хотел было высказаться, но сдержался. Сейчас с ним говорил не какой-то нищий, а человек, общающийся с предками.

— Сейчас, — продолжал между тем дервиш, — когда над планетой нависла огромная и страшная угроза.

Братья переглянулись. Что за ерунду начал говорить посланец духов. А тот, не открывая глаз, произнес, словно видел их реакцию:

— Духи просят относиться к их словам, как можно серьезнее. Они сообщают, что злые демоны с небес мечтают завоевать планету, а монголов превратить в рабов.

Хан вздрогнул. Он взглянул на Шахруха. Не об этих ли мятежных временах говорил только что он?

— Но… — промямлил Улукбек. Язык словно онемел от таких новостей. — Я уже стар. И не смогу…

— Духи знают, что ты стар, великий хан Улукбек. А сыновья твои просто не способны объединить войско, против общего врага.

— Но что, нам делать? — хором проговорили братья.

Дервиш открыл глаза. Наваждение, появившееся на секунду, куда-то исчезло. Слова, возникавшие в голове, растворились. Он взглянул сначала на суйбаши, потом на великого хана. Улыбнулся.

— Духи сообщили мне, что дадут знак. Указывающий на того, кто будет править ханством после твоей смерти, уважаемый Улукбек. Сейчас же желательно, чтобы были посланы гонцы в улусы братьев.

— Для чего? — полюбопытствовал хан, и тут же ощутил себя дураком. Он улыбнулся: — Духи предков желают, чтобы мои сыновья прибыли сюда?

— Да, — ответил Ширэ Джиладкан. Он встал с подушки. Посмотрел на хана, причем сделал это так пристально, что Улукбека мурашки пробежали по спине. Словно смотрел на него не дервиш, а кто-то другой загадочный и таинственный. Хану даже показалось, что взгляд этот исходил откуда-то из-под одежды. — Да, — повторил нищий, — духи желают, чтобы твои сыновья, и те, кто в улусах, и те, кто живет в городе, и те, кто обитает во дворце. Собрались в одном месте. И дают на все про все тебе, хан — два месяца.

Направился и вышел в двери, никто даже не посмел остановить дервиша.

Утром Кайрат, сын Сумум-бея, выбрался из шатра. Какое-то время вглядывался в голубое, с белыми облачками, небо. Там в вышине кружили два огромных орла. Первой мыслью ягычи было то, что это знак. Сегодня должна была произойти битва между двумя ханами.

«Остаться в живых или умереть», — пронеслось в голове Кайрата.

А между тем лагерь хана Урнур проснулся. Жизнь уже била ключом. Ягычи разглядел воина из своего племени, тот присев на траву заряжал ружье. Всего пара выстрелов, но и их хватит, чтобы отправить, хотя бы, двоих к предкам. Тот почувствовал взгляд Кайрата, заулыбался, замахал рукой. Напротив него сидел еще один батыр и возился с шашкой. Чуть правее от юрты заржала кобыла, и ягычи невольно повернулся. Совсем еще молодой паренек, чуть старше сына Кайрата, возился с упряжью свой лошадки. Мимо пробежал с лаем пес.

«А он-то, откуда здесь, — подумал Кайрат, — что он здесь делает. Скоро эта идиллия закончится. Загрохочут ружья, засвистят пули, поднимется в голубое небо из-под ног лошадей пыль, и Юлдуз скроется в густом облаке».

— Ну, ты и спать, ягычи, — проговорил, похлопав его по плечу, хан Урнур. — Скоро бой, а после него у многих появится возможность отдохнуть.

Кайрат понимающе кивнул. Скоро и он может оказаться среди предков. Ягычи как-то не задумывался об этом. Да и жизнь казалась развлечением, в котором действовало только одно правило: «Если не ты, то тебя!». Раньше все было по-другому. Обычно джагуны хана Урнур налетали на стоянки других племен, тех, что принадлежали одному из соседних улусов. Подчистую вырезая всех мужчин, оставляя в живых только маленьких детей, что еще в седле ни разу не были, да женщин. Брали их в полон, уводили как можно дальше. Хан считал, что оставлять в живых воинов из чужого племени ни в коем случае нельзя. Но обычно за их смерти мстили братья Урнур. Они поступали точно так же как и хан: собирали воинов и наносили удар по такому же небольшому приграничному поселению. Кайрат был рад, что его юрты находились далеко от этих зон. Но недавно традиция вот таких маленьких набегов неожиданно закончилась. Поутру, месяца два назад, прибыл гонец от хана Мзнэра. Брат Урнур предлагал раз и навсегда выяснить отношения. Как предполагал Кайрат, тот надеялся разбить войска младшего, а самого брата, если не убить, то, по крайней мере, взять в полон.

— Иди, надевай свои доспехи, доблестный батыр Кайрат.

Ягычи поклонился и вернулся в шатер. Открыл сундук, что стоял в западной части и выложил на рядом стоящий: доспехи, шлем, а так же карахом, огнестрельное оружие, которое несколько десятков лет назад изобрели китайские мудрецы из Джучистана. Карахом был меньше в два раза, чем каражада, и мог производить десять выстрелов за один раз. Кайрат надел доспех, затем прикрепил на поясе гэрд, в который тут же запихнул палаш, что-что, а этот старый добрый меч всегда выручает в рукопашной схватке, когда пуль в карахоме не осталось. С правой стороны, за пояс запихнул гулду, железную булаву способную разнести на кусочки любой шлем. В сапог запихнул нож-хутуг. Лучше он перережет себе горло, чем сдаться в плен людям хана Мзнэр. Смерть лучшая награда для монгола, особенно если тот с собой прихватит нескольких противников. Врагами людей, из улуса хана Мзнэра, Кайрат никогда не считал. Враждуют ханы, но не воины. Но обычные военные действия братьев, ими, же и придуманные на заре правления, разжигали ненависть среди простых солдат. Ягычи опасался, что если бы не это предложение хана Мзнэра, неизвестно до чего докатилось это противостояние. Кайрат опустился на сундук и взял карахом. Проверил, хорошо ли тот заряжен. Для этого пришлось извлечь из удивительной машинки устройство, в которое вставлялись пули (так мудрецы окрестили короткие железные стрелы для карахома). Насчитал в нем штук десять и улыбнулся. Уж он-то к схватке с воинами хана Мзнэра готов. Запихнул карахом в специальный чехол, что висел рядом с гулду. Надел шлем и вышел из шатра.

Коня к бою Кайрат предпочитал готовить сам. От этой процедуры очень многое в бою зависело. С плохо подготовленного седла можно свалиться в самый неподходящий момент. Поэтому ягычи, сначала нежно погладил своего коня, затем прошептал несколько слов на ушко животному и лишь после этого направился к седлу, что стояла у шатра. Как и все седла кочевников, оно имело деревянный остров и дугообразные луки, украшенное резьбой. Ленник был покрыт войлоком, и обтянут кожей. Но прежде чем все это взгромоздить на спину коня, Кайрат положил на спину животного войлочный потник, и лишь после этого установил седло, крепко затянув ремни под брюхом коня.

— Я вижу ты готов, ягычи! — Проговорил, подходя к нему, хан Урнур.

Кайрат оглядел правителя улуса. Такие же, как и у него доспехи. К ремню прикреплен, в чехле, карахом. На боку однолезвийная сабля — хэлмэ. В отличие от ягычи, тот предпочитал оружие попроще. На голове Урнур был золотой шлем. Неожиданно хан взглянул в голубое небо и произнес:

— Жаль, что я не могу поговорить с предками. Они словно игнорируют меня с тех самых пор, как я, вместе с дервишем, покинул запретную территорию.

Кайрат кивнул. Вполне вероятно, что такие же думы владели и другим братом. Изредка Урнур снился его дед — хан Бяслан. Тот советовал внуку, как поступать в той или иной ситуации. Вполне возможно, предположил ягычи, что именно старик и посоветовал уничтожать стойбища кочевников брата под корень. И еще, что не давало покоя Кайрату, похоже, хан Бяслан помогал всем трем внукам. Неизвестно почему и для чего стравливая между собой своих потомков. Вполне возможно, что старику не нравились в свое время избранницы Улукбека. В этом не было ничего удивительно. Ягычи помнил традицию заложенную еще самим Джучи. В ней говорилось, что первую жену для наследника отец выбирает сам. Лишь потом тот может поступать, как тому вздумается. Мзнэра и Урнур, в отличие от хана Улзия, были детьми от второй и третьей супруги Улукбека. Обе женщины строили козни в отношении хана Бяслана, и даже говорили, пытались того убить, и у них задумка бы получилась, если бы не хатун Хонгурзул.

В молчании духов предков хан Урнур видел плохой знак.

— Неужели они отвернулись от меня, — вдруг проговорил он.

Ягычи промолчал. Какой бы ответ не был, вряд ли он понравился хану. Скажи правду, что предки стравливают братьев, преследуя свою цель, и неизвестно, как бы среагировал Урнур, а так к истине правитель дойдет своим, маленьким умишком.

— Готовься к бою мои любезный, ягычи. Сегодня мы должны урезонить моего брата Мзнэру. А сейчас пойдем к остальным полководцам, нужно обсудить, как будем действовать.

Батыр Чойжи с самого утра готовился к битве. Он понимал, что хан Урнур должен выиграть в этой сражении. Тогда между улусами наступит мир. Схватки, которые уносили много жизней, обычным кочевникам была противна. Зачем воевать, когда на этой дивной планете, кроме них больше никого нет, а территорий, на которых можно жить сколько душе угодно. Но как бы то ни было, Чойжи понимал, что пока братья между собой дерутся мира в этих краях не будет. Он удивлялся, почему их отец — хан Улукбек своим суровым словом не прекратит эту вражду.

— На все воля небес, — прошептал Чойжи, заряжая каражаду. Он уже оседлал коня к схватке и теперь завершал последние приготовления.

Он увидел, как из шатра выбрался ягычи. Даже улыбнулся, когда отважный полководец Кайрат-бек взглянул на него. Затем к тому подошел сам хан Урнур и заговорил с ягычи. Полководец и правитель взирали на степь и на ту равнину, где через некоторое время должна была вспыхнуть битва. Чойжи вспомнил, как вчера вечером собрав всех своих воинов, хан Урнур въехал на холм, где потом разбили его шатер и произнес:

— Монголы! Таких великих сражений у нас еще не было. Впервые монголы сойдутся, друг против друга на поле брани, огромными армиями. Это битва наш взлет и наше падение. И если мы уступим, наш улус запросто исчезнет с лица Ченгези!

Чойжи был уверен, что брат хана, произнес точно такие же слова.

Между тем ягычи ушел в шатер. Его какое-то время не было, и батыр понял, что тот облачается в доспехи. Предположение оправдалось, когда Кайрат-бек, воин славный и отважный, вышел на воздух. Тут же направился к своему боевому коню. А дальше было все как обычно. Хан выстроил войска, точно такие же действия наблюдал батырь и в стане противника. Промчался перед ними на своем белом, как снег с ледников, и прокричал, пытаясь вдохновить воинов. Причем делал это так воодушевленно, что в сердцах некоторых всадников, в числе которых был и Чойжи, защемило. В голове у батыра возникло лицо супруги и двух маленьких батыров, что бегали вокруг юрты. Неужели, вдруг подумал Чойжи, и они когда-нибудь пойдут брат против брата. Такое было в традициях кочевников. Легенды утверждали, что даже Чингисхан убил своего брата. И все из-за того, что тот его назвал отпрыском меркита. Конфликтовали и сыновья хана: Джучи и Чагатай. Как враждовали потом между собой потомки Темуджина. Воевал и отец хана Урнура — Улукбек, но вот только никогда раньше в открытое противостояние, как это было сейчас, братья не вступали.

Оставалось ждать только одного, что с противоположной стороны, ведь зачинщиком битвы был хан Мэнэр, выедет батыр и вызовет на бой воина из армии Урнура. Традиция эта была старая, еще оставшаяся со времен Джучи. Чойжи считал, что раз закон этот не ими был придуман, так не им его и нарушать. Убедиться, в том, что нарушать ни кто ничего не будет, ему пришлось через пару мгновений. Из войска противника выехал невысокий богатырь на небольшой лошадке. Домчался до рядов армии хана Урнура и с призрением воткнул со всей силы в землю копье.

— Повелитель Красного улуса не желает биться в поединке с улусником. Против тебя, хан Урнур, — пролаял он, и указал рукой в сторону дюжего всадника стоящего впереди головного отряда, — своего ближайшего ягычи Сапулихе. Сапулихе ждет тебя, хан Урнур, или одного из твоих ягычи.

Пришпорил коня и умчался к своим.

— Ну? — Произнес хан, обращаясь к верным своим полководцам. — Кого пошлем?

Хан Урнур сам бы вызов принял, если бы против него вышел его брат. Но ситуация складывалась по-другому и он взглянул на своих полководцев в надежде на то, что найдется доброволец и ему не придется искать героя.

— Хан, — вдруг вымолвил молчавший ягычи Джахаганбу, — позволь мне! Негоже хану биться с каким-то ягычи.

— Ступай.

Джахаганбу вытащил карахом и протянул Кайрат-беку.

— Сбереги, — проговорил он. — Вернусь, отдашь. Не вернусь, передай моему старшему сыну.

Хлестнул коня и рысью поскакал навстречу с неприятелем.

Над степью нависла тишина. Обе армии замерли. Было слышно, как дует ветерок, как раздается топот двух могучих жеребцов, несущихся на встречу друг другу. Чойжи понимал, что сейчас мирного исхода не будет, один из воинов непременно останется лежать среди колышущей степи.

Но, не доехав друг до друга совсем ничего, всадники остановились. Сапулихе взглянул презренно на противника и спросил:

— Имя свое назови, ягычи. Я хочу знать, кого мне суждено отправить к предкам.

— Это мы еще посмотрим, ягычи, — усмехнулся его недруг, — а имя мое Джаханганбу! Сын Ириг-бека.

Сапулихе вздрогнул, но вида, что имя ему показалось знакомым, не подал. Зачем знать сопернику, что когда-то отец его пытался женить молодого воина на сестре Джаханганбу — Дурэгэй.

Конь под ягычи хана Мэнэр поднялся на дыбы, в глазах сверкнул огонь, и его противнику на миг показалось, что тот с трудом удержался в седле. Воин усмирил его и отрывисто бросил поединщику:

— Меня зовут Сапулихе.

Разговор закончился. Оба вернулись к своим. Проскакали вдоль строя, под крики товарищей.

Над степью нависла тишина. Заржал конь Джаханганбу, предчувствуя смерть, его поддержал черный конь Сапулихе. Оба ягычи вынули из ножен сабли, ударили шпоры и с криком помчались на встречу друг друга. Казалось, что вот-вот Джахаганбу рассечет своего противника, когда у того конь неожиданно упал на колени, а рысак ягычи хана Урнура, взмыл над ним. Сапулихе ударил со всей мочи своего скакуна шпорами по бокам и тот с визгом встал на дыбы, спасая тому жизнь. Поочередно они наносили удар друг по другу. Казалось, что их сабли высекали искры. На мгновение Сапулихе показалось, что клинок его может развалиться напополам. Не ожидал ягычи, что попадется ему равный боец. Оба они были искусными воинами, да и в ловкости друг другу не уступали. Но сабля сломалась у Джаханганбу, тот выкинул остатки клинка и выхватил железную булаву. Быстрый замах. Раздался хруст костей. Сапулихе покачнулся в седле. Выронил клинок и схватился за голову. Поднес окровавленную руку к лицу и выпал из седла.

Джаханганбу спрыгнул с лошади и склонился над поверженным противником. Тот был мертв. Он снял с Сапулихе шлем и замахал им своим воинам. Над армией хана Урнура раздался крик победы.

Джаханганбу вскочил в седло и поскакал в сторону лагеря и тут раздался выстрел.

Чойжи понимал, что хан Мэнэр не даст уйти победителю схватки живым. Так что выстрел прозвучавший, заставил степь сначала погрузиться в полную тишину, но потом ее разорвали крики темников обоих ханов:

— В атаку!

Монголы хлестнули плеткой, ударили шпорам, и понеслось на встречу друг другу.

Со скоростью ветра скакали на встречу всадники в ярких кафтанах, желтых курмах и красноверхих шапках. У большинства из них серебром выложены седла. В руках сабли, палаши, а за спиной у каждого виднелись каражаду. Словно волны моря, неслись они друг на друга. С диким, пронзительным криком, бросились в атаку кочевники. Небо наполнилось пылью, что поднималась из-под копыт лошадей, от которой становилось тяжело дышать.

Чойжи впереди своего отряда с бунчуком племени. На него несся какой-то меркит, лицо у него искаженно от злобы, в глазах ненависть. Он приблизился к батыру и с размаху попытался нанести удар. Чойжи увернулся, и сделал это вовремя палаш прошел чуть-чуть, не задев лошадь. Ответный выпад и голова соперника упала на зеленую степную траву.

— Рассыпаться, — прозвучал за спиной голос ягычи.

И лавина вдруг разделилась. Кэль завяз в схватке, приняв на себя основную часть удара. Два других крыла: барунгар и джунгар, начали обходить справа и слева войска хана Мэнэра.

Чойжи остался в центре. Он отражал уже удары уже двух супротивников. Его приятели бились с другими врагами с переменным успехам. Батыр краем глаза видел, как погибают его друзья. Вот свалился застреленный из карахома Джуги, вот полоснул по убийце палашом Бадма, отчего ягычи хана Мэнэр выронил из рук свое оружие и схватился за окровавленное лицо. Еще удар и он свалился прямо под ноги своей низкорослой лошадки.

В воздухе зазвучали выстрелы. Загрохотали каражаду и карахомы.

Хан Урнур наблюдал с холма, как дерутся его воины. Он был спокоен как никогда. Правитель видел, как излишне нервничает его брат. Хан Мэнэр совершал одну ошибку за другой, казалось, он уже понимал, что тактика, выбранная им, была неправильной. Чувствовалось, что вот-вот тот даст приказ своим войнам отходить, и тогда, он Урнур, скомандует:

— В погоню за ними.

Но пока Мэнэр этого не дела, видимо все еще надеялся, что удастся перехватить инициативу. Вот и смотрел с холма хан Урнур, как его войны в рукопашном бою, сбрасывали или, на худой конец, стаскивали врагов с коней.

Неожиданно для всех правитель схватился за грудь.

— Тебе плохо хан? — Спросил подъехавший Кайрат-бек.

Минганы ягычи стояли чуть поодаль, ожидая приказа выступить в атаку, где должны будут либо помочь товарищам сражаться, либо добить отступающего противника.

— Все нормально, — проговорил хан Урнур, — все нормально.

Кайрат улыбнулся. Чтобы не происходило, а хан никогда не признается, что ему плохо. Такой он уж человек. Ягычи и не заметил, как рядом с Урнуром возник шаман.

Тот грохнулся на колени и стал кланяться.

— Прости меня, хан. — Взмолился он. — Я должен был, я обязан был…

— Довольно! Не тяни!

— Взгляни на запад, о великий хан.

Кайрат посмотрел туда, куда просил шаман. Воздух над степью был в пыли, словно мчался небольшой отряд всадников. Ягычи схватился за карахом. Скорее всего, предположил Кайрат — это отряд всадников, отправленный братом хана в обход, чтобы тот захватил ставку Урнура, обезглавив одним ударом всю армию.

Но тут до ягычи донесся звук, которого он до этого никогда в жизни не слышал. Казалось, что ревет какое-то непонятное животное. Такие звуки даже тамбур не был в силах издать. Рука невольно коснулась карахома, и кожа ощутила приятный холод металла. Хотя этой игрушкой того же тамбура не застрелишь. Вот каражадой еще можно, но что-то подсказывало, что и та не способна убить ревуна.

Облако пыли зависло недалеко от их лагеря. Рев неожиданно закончился и стал, виден силуэт человека, восседавшего на железной повозке. Кайрат вспомнил, что слышал от шамана, дескать, в городе существуют самодвижущиеся тележки — шаламгай, управляемые с помощью магии. То, что сейчас перед ним была одна из них, ягычи не сомневался. Кайрат взглянул на Урнура и понял, что виду столь диковиной повозки тот не удивлен.

Между тем кочевник слез с шаламгая, подбежал к хану и припал на левую ногу.

— Хан, — проговорил он.

Урнур взглянул на гонца. Его он видел в городе. Кешикет служил при хане Улукбеке. Первой мыслю было, что с отцом что-то случилось. В голове Урнура, проскочила мысль, что тот ушел на Небеса, отчего и нагрелась вдруг прозрачная пластина на его доспехе, но гонец все развеял:

— Хан, — повторил он. — Ваш отец хан Улукбек, требует, чтобы вы с вашим братом прекратили это не нужное кровопролитие, в котором гибнут лучшие войны ханства Ченгизи.

Урнур взглянул на воина. Потом перевел взгляд на поле боя.

— Если я остановлю. Прикажу отступить. Мой брат Мэнэр бросится в погоню и перебьет тех, кто остался в живых…

— Еще один гонец в это же время прибыл к хану Мэнэру.

— Да но если он отдаст приказ, то тогда мои люди начнут преследовать его, — проговорил хан Урнур.

Правитель вдруг задумался. Подозвал к себе Кайрата. Он хотел было приказать тому, чтобы тот скакал к хану Мэнэру, но тут взгляд его упал на поле битвы. Воины его брата стали отступать. Первой мыслю было послать минганов их преследовать, вспомнив, как нагрелась пластина и, взглянув на гонца, посланного отцом, приказал отступить.

Кайрат-бек стоял недалеко от шатра хана Урнура, и провожал взглядом удаляющийся отряд Мэнэра с его верными джабгу. К нему подошел Чойжи, приветствовал ягычи и пожелал тому многих лет. Кайрат ответил тому той же любезностью.

— Что произошло? — спросил он. — Казалось, воины хана Мэнэру вот-вот разобьют нас, еще чуть-чуть и мы бы дрогнули, побежали, но неожиданно враг стал отступать. Словно не они владели преимуществом, а мы. Развернули коней и понеслись к своей ставке, мы уже собирались преследовать, но ягычи Язим приказал возвращаться. Для нас бившихся насмерть это стало неожиданностью, но мы побоялись ослушаться. Почему прекратилась битва?

— Прибыли гонцы от Великого хана. Отец Урнура и Мэнэра требует, чтобы те в скорости прибыли в Джучистан, — молвил ягычи, — и туда же должен прийти затем хан Улзий.

Чойжи понимающе кивнул. Кайрату нравился этот молодой воин. Он был из его племени, и чуть старше брата ягычи — Арвая. Батыр хорошо держался в седле, превосходно владел каражаду и карахомом. Способен был, а Кайрат лично присутствовал в тот момент, когда он на охоте убивал бурундука, выстрелом из той же каражаду, прямо в глаз. Как говорил Сумум-бек: смышленый малый. К тому же у Чойжи был необычный дар. Он быстро овладевал новыми умениями.

— Что за зверь такой? — Проговорил вдруг молодой батыр, указывая рукой на шаламгай. — Я раньше ничего подобного никогда не видел.

— Это не зверь, — проговорил Кайрат. — Механизм, способный перемещать людей, как скажем лошадь на дальние расстояния, но делать это довольно быстро. Это мне шаман рассказывал, пояснил ягычи, — пойдем ближе, посмотрим.

Они направились к шаламгаю. Не дойдя пары шагов, остановились. Причиной стал взгляд гонца Великого хана. Казалось, что оба воина, сделав, по крайней мере, еще шаг войдут на священную территорию. За нарушение, которой им грозит — смерть. О чем свидетельствовал неоднозначная реакция посла. Тот потянулся к палашу, что весел у него на поясе.

— Я ягычи хана Урнура, — проговорил Кайрат. — Это мой воин, мы хотели бы взглянуть.

— Нельзя, — прорычал гонец, доставая палаш из ножен.

Кайрату достаточно было одного слова, чтобы воины хана Урнура скрутили бы тому руки, а затем оттащили бы его в сторону. Тогда ягычи и Чойжи спокойно бы смогли осмотреть агрегат и даже получили бы возможность прикоснуться. Вот только сейчас перед ним был не гонец хана Мэнэра, и не посланец хана Улзий, а все-таки человек правителя Улукбека. Гневить правителя Ченгизи было не в интересах Урнура. Кайрат уже хотел оттащить Чойжи в сторону, но тот взгляда от непонятного механизма.

— Пойдем Чойжи, — попытался увести того ягычи.

— Я могу, и отсюда насладится дивным зверем, — проговорил батыр, не обращая внимания на тысячника.

— Это не зверь, — проворчал гонец, поняв, что от любопытного воина ему не отделаться, — а механизм созданный мудрецами. На нем можно перемещаться на местности куда быстрее, чем на лошади. В его теле заключены души коней наших предков.

— И сколько? — полюбопытствовал Чойжи, понимая, что у него появился хоть какой-то шанс найти общий язык

— Пять.

Кайрат улыбнулся. Он заметил, что батыра не интересовало, как тех удалось загнать внутрь этой железной повозки с двумя колесами. Удивительно, поразился ягычи, как такая странная конструкция держала равновесие, не опрокидываясь на бок.

— А как он работает? — не унимался между тем Чойжи.

Гонец замялся, казалось, что он и сам не знал ответа на этот вопрос. Принцип действия всех механизмов, что были созданы мудрецами на протяжении всего времени, с тех самых пор, как в этой местности оказался улус Джучи, хранился в секрете. И этой тайной владели только шаманы. Между тем гонец взглянул сначала на Кайрата, а потом на Чойжи, собрался было уже ответить батыру. Да вот только ягычи не суждено было услышать его ответ. Подбежал охранник хана.

— Ягычи! — Произнес он, кланяясь, — Хан требует тебя к себе.

Кайрат-бек вынужден был оставить Чойжи. Почти бегом, чтобы не гневить хана Урнура он добрался до шатра. У входа остановился, отдышался, поправил мундир и вошел внутрь.

— Хан? — проговорил ягычи, подходя к повелителю и опускаясь на колено.

— Небеса хотят, чтобы ты отправился со мной в Джучистан, — проговорил правитель улуса.

Кайрат невольно улыбнулся. Он заметил, что его реакция на слова хана не осталась незамеченной. Урнур встал, подошел к ягычи и дотронулся до плеча.

— Я не знаю, что хотят предки, — проговорил он, — но я бы наделся, что ты не изменишь мне, мой верный ягычи. Готовься к поездке в столицу планеты и возьми с собой самых преданных людей. Дорога будет долгой, а у нас нет механизмов, способных преодолевать расстояния так же быстро, как шаламгай гонца великого хана. А теперь ступай.

Кайрат вышел из шатра, не зная, что и думать. Он никогда и не мечтал оказаться в столице — славном городе Джучистане. Лишь только во сне ему иногда снилось, что въезжает он в городские ворота на белом коне в окружение доблестных минганов. Ягычи взглянул на Чойжи, тот все еще беседовал с гонцом. Вот только теперь батыру удалось приблизиться к шаламгаю ближе. Казалось чуть-чуть и воин Великого хана, дозволит Чойжи коснуться механизма рукой. Вот только этого не произошло. Увидев, вышедшего из шатра ягычи, батыр прекратил разговор. Направился к Кайрату.

— Собирайся, — молвил тысячник, когда тот подошел, — завтра выезжаешь вместе со мной в Джучистан.

Чойжи удивленно взглянул на ягычи.

— Хан Урнур берет меня с собой в столицу. Просил подобрать преданных людей.

Батыр заулыбался.

Ширэ Джиладкан вот уже пятнадцать дней находился в городе. Для этого он уговорил хана Улукбека снять для него небольшой домик, где-нибудь на окраине и предоставить ему для охраны кешикетов. Мера была вынужденная. Горожане, прознав, что нищий пророк не покинул пределов Джучистана, отыскали того. Если бы не арбаны, круглосуточно стерегшие все подступы к жилищу дервиша, то на узких бы улицах было бы не протолкнуться. Вечером второго дня глашатай зачитал указ хана. Улукбек грозил смертной казнью каждому, кто нарушит покой пророка. Правитель сам пытался пригласить Ширэ Джиладкана к себе во дворец, но тот побывав во дворце пару раз больше туда не спешил, особенно после того, как хан попытался уговорить того узнать у духов, какую из наложниц ему взять к себе на ночь. Дервиш тогда выругался, назвал Улукбека глупцом, плюнул и проворчав:

— Больше моей ноги у тебя, до приезда твоих детей, не будет.

Ушел.

Хан Улукбек сначала вспыхнул. Орал, что отрубит нищему голову, затем кричал, что уберет у него арбанов, и лишь только после разговоров с суйбаши, оставил пророка в покое. Тому удалось убедить правителя, что Улукбек вряд ли найдет на всей планете человека способного общаться с предками.

— Остынь, не горячись. Казнить всегда успеешь. Но помни, — молвил суйбаши, — духи предков могут запросто отвернуться от тебя и от твоих потомков. Вспомни слова дервиша.

Страх перед предстоящим вторжением демонов, заставил правителя остыть.

— Убедил, — пробормотал он.

Между тем сам Ширэ Джиладкан не вел уж такой замкнутый образ жизни. Он уговорил буюрука — начальника стражи, пару раз выполнить его просьбу. Сперва тот вынужден был съездить за городским астрономом, а затем отправить человека к главе гильдии ремесленников. О чем говорил в те разы дервиш с гостями поручик так и не узнал. Астроном вышел каким-то озадаченным с какой-то странной вещичкой в руках. На следующий день по городу прошел слух, что китаец закрылся у себя в обсерватории. Больше, вплоть до приезда всех трех сыновей хана Улукбека, дервиш досаждать буюруку не стал.

На следующий день Великий хан приказал созвать, на пятый день пребывания сыновей в городе, Курултай. Повелел прийти на него предстателей почти все гильдий города. Пройти заседание должно было в огромном круглом зале, где, как раз напротив входа, охраняемого двумя тургаудами, стоял ханский трон. По правую руку от него два кресла: одно предназначалось для хатун, раньше его занимала любимая жена Улунбека, но с ее смертью право на нем сидеть перешло второй супруге, второе верному суйбаши. С левой стороны кресла: для третьей жены (матери Урнура) и дервиша. От ханского трона к дверям широкий проход, по сторонам которого располагались: ханы улусов, судьи, шаманы, министры, мудрецы, ягычи, сотники, с десяток руководителей кешикетов, принцы и принцессы (совершеннолетние дети хана Улукбека от наложниц, не претендующие на власть на планете), затем сами наложницы и представители гильдий.

С наступлением пятого дня, народ стал стекаться во дворец с самого утра. Первыми стали прибывать горожане, затем жители дворца. Самыми последними во дворец прибыли астроном Ван Тие Мин и дервиш.

Астроном, как и многие его соотечественники, был потомком тех китайцев, что волей самого Чингисхана были приписаны к улусу Джучи. Оказавшись на незнакомой планете именно они, да еще арабы, воспротивились принять кочевой образ жизни. Слава небесам, что сын Тимуджина оказался человек разумный, препятствовать не стал.

Сам же Ван Тие Мин был строен, как стебель бамбука. Выглядел молодо, хотя и являлся ровесником Ширэ Джиладкана. Ходил слух, среди ученых мужей города, что прадед Лю Ши Мин привез с собой на Ченгези в свое время с десяток корней женьшеня и несколько черенков тутового дерева. Растения удачно адаптировались в незнакомой почве. Отчего не было ничего удивительного в том, что большая часть китайцев предпочитала облачаться в традиционные для них шелковые одеяния.

У Ван Тие Мина была длинная, как крысиный хвост коса и маленькая бородка.

Неожиданно дервиш притормозил астронома на балконе, и, дождавшись, когда последний принц скрылся за дверью, спросил:

— Что скажете, уважаемый Ван Тие Мин?

Астроном удивленно взглянул на пророка. Легкий ветерок загулял в его голове, и тому на мгновение показалось, что он вот-вот сорвет с его головы шапочку. Прижал ее рукой.

— Вы изучили тот прибор, что я вам принес? — Полюбопытствовал дервиш.

— Изучил. Странная вещица и довольно любопытная. Вы так и не ответили в прошлый раз, уважаемый Ширэ Джиладкан, откуда она у вас?

— Мой ответ, то, что его мне дали духи предков вас не устраивает?

— Увы, нет. Я человек ученый, а для простых кочевников — джадугяр.

Дервиш усмехнулся. На колдуна, стоявший перед ним астроном не походил, скорее на обычного мудреца. Ван Тие Мин способен овладеет приборами и механизмами, что иногда давали своему народу предки, но вот общаться с ними, увы, не мог. Только хороший шаман да дервиш мог именовать себя — джадугяром.

— Сможете ли вы, Ван Тие Мин, ей пользоваться?

— Не вижу особых проблем. Желаете, чтобы я сказал принцип ее работы?

— Не надо.

— Жаль.

— Мне это ни к чему. А научить, ею пользоваться, других сможете?

— Смогу. Лишь бы ученик был толковый. А надо будет?

— Надо. Но еще не скоро?

Дервиш подошел к краю балкона и посмотрел на лежащий внизу город. Вздохнул. Жители его еще не знали, какая угроза нависла над ними. Впрочем, угроза эта касалась не только Джучистана, но и всей планеты. Ширэ Джиладкан вспомнил слова духов о том, что оккупация произойдет еще не скоро. Вполне возможно, что пройдут годы прежде чем орды демонов вторгнутся на Ченгези. Дервиш задавался вопросом, зачем страшным демонам это понадобится, но не смог ничего насчет этого ответить. Пытался во время медитаций спросить у предков, но те просто не желали об этом говорить. Пророк тяжело вздохнул. Жаль, что он не мог видеть как степная птица. Тогда бы у него была бы возможность разглядеть три лагеря, что раскинулись по ту сторону полноводной реки.

— Так сможешь обучить? — Спросил еще раз Ширэ Джиладкан.

— Смогу.

— Могу надеяться?

— Я, Вас, когда-нибудь подводил?

— Никогда.

Дервиш не помнил, чтобы Ван Тие Мин его когда-то подводил. Не делал он этого, когда они были детьми. Астроном остался верным приятелем Ширэ Джиладкану даже тогда, когда за ним, тогда еще пятнадцатилетним мальчишкой, пришел дервиш. Не предавал и не отказывал в помощи, когда уже сам Ширэ Джиладкан явился в столицу в первый раз в качестве пророка. Да и сам нищий не гнушался, то и дело обращаться к китайцу за помощью. Иногда нужно было отыскать что-то для него, иногда испытать приборчик, а то и попытаться уговорить других ученых, что бы те с серьезностью отнеслись к словам дервиша. Именно благодаря советам того же Ван Тие Мина удалось продвинуть множество механических новинок, которые пытался отвергнуть хан Улукбек.

— А как насчет просьбы изучить тот участок неба, о котором я вас просил, уважаемый Тие Мин? — Задал свой очередной вопрос Ширэ Джиладкан.

— Да. Хвала небесам, что вы привлекли мое внимание на именно тот сектор космоса, уважаемый дервиш. — Прошептал астроном. — Вы оказались правы…

— Не я, — прервал его нищий, — а духи предков. Они нашептали мне, что именно из того сектора нам грозит опасность. Но что вы там видели?

— Множество огней, что перемещались от одной планеты к другой. Думаете, что вскоре они обратят внимания на Ченгези?

— Возможно. — Загадочно молвил дервиш. — Все возможно.

Дервиш замолчал. В дальнем конце балкона появились верные воины хана Улукбека. Они направились в их сторону, образуя длинный проход.

— Мне кажется, нам с вами пора идти в зал, — проговорил китаец.

— Не могу, не согласится, мой друг.

Они направились к дверям.

Хан Урнур, как и его братья, прибыл к столице с небольшим отрядом в тысячу человек. Разбил лагерь на восточном холме. Выставил охрану, но не из боязни, что кто-нибудь из братьев нарушит перемирие, около столицы вряд ли те наберутся смелости, а скорее от диких животных, что изредка появлялись в этих местах. Спешить в город не собирался. Нужно было дождаться разрешение Великого хана на вход в Джучистан. Ко всему прочему «Ясы Чингисхана» приписывал особый порядок въезда в город. Согласно древнему закону, первым в город должен был войти старший сын правителя планеты, затем средний и только потом самый младший отпрыск. Ко всему прочему при въезде через городские ворота требовалось сдавать оружие, а это требовало некоторое время. У младшего в ожидании просто нервы могли не выдержать. Кайрат понял это, когда утром прибыл гонец из столицы и сообщил, что хан Улукбек ждет своего младшего сына, как впрочем, и всех остальных, во дворце. С собой он приказывает взять только небольшой отряд в количестве тридцати батыров. Чойжи даже приуныл.

— Не расстраивайся, батыр, — проговорил ягычи Кайрат-бек, похлопав того по плечу. — Если хан возьмет меня с собой, то я уговорю тебя взять, а если нет… — воин тяжело вздохнул, — А если не возьмет, — продолжил он, — так не переживай. Приедем мы еще с тобой в Джучистан, да не раз.

Пока хан Урнур выслушивал гонца, да обдумывал, кого взять с собой, лагерь продолжал жить своей жизнью. Кочевники заботились о своих лошадях, холили и лелеяли. До Кайрат-бека донесся звук морин хуура. Голос струнного смычкового инструмента, где в качестве струны использовался конский волос, звучал тоскливо. Ягычи закрыл глаза и попытался прислушаться. В голове тут же возникло видение родного становища. Вот старик отец Сумум-бек вышел из юрты и, остановившись, стал вглядываться вдаль. Мимо проскакал на своем жеребце Едугей. Спорили о чем-то оба брата Кайрат-бека, проскользнула в юрту, над которой клубился белый дымок, Ургалай.

Рука, коснувшаяся плеча ягычи, вернула его из грез. Рука Кайрата невольно коснулась палаша.

— Неужели хана своего убить хочешь? — Молвил Урнур.

Кайрат грохнулся на колени.

— Прости меня, хан. Замечтался я. Дом вспомнил, вот и не ожидал. Вот и потянулась рука невольно к оружию.

— Сегодня я в духе, — улыбнулся хан, — поэтому прощаю тебя. А вместо наказания дарю тебе милостью. Поедешь со мной в город. Отбери двадцать восемь самых надежных воинов, способных в рукопашном бою справиться с любым врагом.

— Опасаешься?

— Береженого небеса берегут, — не дав договорить, сказал Урнур.

— Спасибо, хан.

— Готовься к поездке. Вон, — правитель улуса показал рукой в сторону переправы, — старший брат уже переправу начал.

Проговорил и направился в шатер. Кайрат проводил его взглядом. Хитер хан, сам выбирать себе охрану не стал, а все на ягычи спихнул. Вот только почему то ему, а не Язиму поручил отряд комплектовать. Впрочем, решил Кайрат-бек, это и к лучшему. Он ведь обещал Чойжи взять того с собой в город, вот случай и помог ему слово сдержать.

Пока собирались, переправился через реку и средний брат. Хан Урнур отнял от лица прибор, позволявший наблюдать людей на дальнем расстоянии, и проговорил:

— Пора.

Переправа заняла не так уж и много времени. Немного задержаться пришлось в арсенале. Это случилось уже у дворца, когда всадники проехали по городским улицам. Буюрук, руководивший контролем, потребовал сдать все оружие. Пришлось положить на полку карахом и палаш. Поправить доспехи и поспешить вслед за ханом.

Когда очутились в зале, где созывался курултай, ягычи во второй раз испытал шок, первый был, когда они ехали по городу. Помещение поразило его своими масштабами. Огромные колонны уходившие, множество специальных кресел для почетных гостей. Резной, позолоченный трон. Рядом кресла. Пока они были пусты, и явно предназначались для Великого хана и его ближайшего окружения.

Кайрат последовал за Урнуром, но тот вскоре остановил его.

— Тебе дальше нельзя.

Он рукой показал на сидевших, на просторных лавках, воинов.

— Тебе сюда. Там сидят в основном джабгу, но по распоряжению хана Улукбека в этот раз разрешено присутствовать и ягычи.

Произнес и направился к братьям. Кайрат заметил у Урнура на лице фальшивую улыбку. Явно не хотел тот встречаться с теми. Ягычи невольно улыбнулся. Вполне возможно, что там сейчас сидел будущий Великий хан Ченгези. Посмотрел на сидевших на лавке полководцев и приметил среди них Язима. Тот махнул рукой, ягычи присоединился к нему.

Между тем зал стал наполняться народом. Мимо Кайрата прошли три судьи. Один вел дела связанные с военными преступлениями, второй занимался делами гражданскими, третий разрешал споры между улусами. Проследовали мудрецы, в основном китайцы, но попались среди них пара арабов. Затем зал наполнился шумом и Кайрат-бек понял, что пришли принцы и принцессы. Этих утихомирит только появление хана Улукбека. Все случилось именно так, как и предполагал ягычи. Шум стих, когда в дверях появился один из офицеров охраны и доложил о прибытии правителя.

Дверь открылась, и в зал вальяжно вошел хан Улукбек. Он шел, медленно оглядывая присутствующих. Остановился около сыновей и грозно посмотрел в их сторону. Ничего не проговорил. Сел на свой трон.

— Я собрал вас здесь, — проговорил хан Улукбек, — чтобы сообщить, что время мое пришло. Я должен собираться в дальний путь, меня уже давно ждут наши предки. Я стар и уже не способен нести возложенную на мои плечи миссию.

Кайрат невольно вздрогнул, он, конечно, понимал, что братьев, правитель созвал непросто так. Когда-нибудь Сумум-бек созовет своих сыновей и вот так же скажет, что пора. Затем сядет на старого коня и уедет в горы, туда, где обитают души предков, туда, где он найдет свой последний приют. Такая же судьба ждет почти всех, кто прожил более шестидесяти смен времен года.

Между тем хан продолжал говорить:

— Увы, но выбрать наследника, что смог бы управлять всей планетой без склок и вражды, в мире и согласии, среди детей своих я найти не сумел. Поэтому готов выслушать предложения. — Он посмотрел на хатун, ту, что была сейчас старшей женой, — Что скажешь, Дэлбээ?

Кайрат не сомневался, что та хотела бы видеть в роли Великого хана сына своего Улзия. Женщина вставать с кресла не стала, а посмотрела на мужа и произнесла тихо, чтобы только он слышал ее и больше никто.

— Ты знаешь мой ответ, хан.

Улукбек кивнул.

— Я так и предполагал, — молвил он, — теперь ты, Бадма.

Бадма была матерью хана Урнура. Она, как и Дэлбээ, так же мечтала видеть на троне свое чадо. Женщина встала с кресла и поклонилась супругу.

— Хан, — громко произнесла она. Улукбек вздрогнул. — Ты знаешь, что для меня важнее в первую очередь интересы государства.

Правитель кивнул и улыбнулся.

— Поэтому мой ответ удивит, наверное, всех присутствующих, кроме тебя. — Женщина оглядела зал, — Но я бы хотела видеть наш мир в крепких руках отважного человека способного противостоять тем трудностям, что в будущем, вполне возможно, свалятся на наши головы. И я в этом зале пока не вижу никого, кто способен управлять с умом и долго. Суйбаши Шахрух уже стар, и скоро проследует за тобой, — Кайрат заметил, как тяжело вздохнул брат великого хана, — дети твои, особенно трое старших, готовы глотку друг другу порвать даже из-за пустяка. Другие слишком молоды и не опытны. Поэтому лично я жду — знака Небес. И пусть правит избранный. На то будет воля Небес.

Она замолчала. Опустилась в кресло и посмотрела на Улукбека. Тот молчал. Он взглянул на суйбаши, улыбнулся и спросил:

— Ну, а ты что скажешь, брат?

Шахрух поднялся с кресла.

— Хатун Бадма права, о Великий хан, — проговорил он. — Все в руках наших предков. Как скажут они, так и должно быть. Если найдут они среди горожан, кочевников, воинов достойного, так-так тому и быть. Я стар, а дети твои как шакалы, готовы глотки друг другу перегрызть.

Улукбек вздохнул. Он уже обратил внимание, что даже сейчас сыновья его готовы друг друга поколотить. Сдерживало их только присутствие людей, в чьих глазах они могли бы потерять последнее уважение, что еще оставалось.

— Хорошо, — проговорил правитель. — Видно другого выхода у меня нет. Дервиш, говори.

Но Ширэ Джиладкан ничего сказать не успел. Все произошло мгновенно. Мэнэр вышел на середину зала и проговорил, громко и отчетливо, чтобы все слышали:

— Править ханством должен — я!

Улзий тут же оказался возле брата. Схватил того за грудки.

— Ты мерзкое отродье, — вскричал он, — сын беспутной женщины и раба. Ты не достоин править. Если кто и должен стать Великим ханом, так это я.

Мэнэр освободился и ударил брата. Кайрат облегченно вздохнул. Смертоубийства не будет. Ягычи улыбнулся, хвала Чингисхану, за его указ запрещающий посещать Курултай с оружием. Он взглянул в сторону хана Улукбека и увидел его гневный взгляд. Старик явно не успевал уже быстро реагировать, складывалось такое впечатление, что до того только дошло, что его сыновья затеяли драку, хотя могло быть и другое объяснения. Кайрат помнил старую легенду о прародителе монголов Тимуджине и его сыне Джучи. Тогда великий хан быстро среагировал, запретив Чагатаю, верить в домыслы. Утверждалось, что старший сын Чингисхана был рожден от меркита. Хватило только одного слова, чтобы предотвратить тогдашнюю стычку. Удастся ли сейчас Улукбеку присмирить сыновей?

— Довольно, — проговорил хан, глядя, как его сыновья мутузят друг друга. — Довольно!

Взмахнул рукой и вот уже четыре тургауда растаскивали взорвавшихся воинов. Одного в один угол, другого в другой.

— Как дети малые, — прошептал Улукбек. Взглянул на Улзии. — Кто тебе сказал эту ложь? — Поинтересовался он. Затем махнул рукой стражникам, — отпустите его.

Тургауды отпустили Улзии и сделали шаг назад.

— Позволь говорить, отец? — Проговорил он, опустив глаза.

Хан кивнул.

— Еще в детстве, мне об этом сказал Сюиджо.

Лицо Улукбека побелело. Перед глазами встал образ одного из братьев. Он вынужден был убить Сюйджо, когда тот попытался свергнуть его, пойдя против воли богов. Лживый, трусливый и мерзкий тип, каким был брат, даже после своей смерти пытался рассорить Улукбека с сыновьями.

— И ты поверил? — спросил хан у Улзии.

Не отрывая взгляда от каменного пола, тот прошептал:

— Да.

Правитель вздохнул.

— Плохо же я тебя воспитал, — молвил он, взглянул в сторону Мэнэра, — его тоже можете отпустить, приказал он тургаудам, — если хотят друг друга убить, так пусть это сделают здесь и сейчас. И пусть Небеса будут свидетелями, что не хотел я этого. Может и тебе наговорил чего-нибудь этот мерзавец Сюиджо?

— Мне он ничего такого, ни про тебя хан, ни про Хатун Хонгурзул не говорил. А если бы и заикнулся, то огреб от меня палкой, — проговорил Мэнэр, поправляя помятую одежду.

Улукбек усмехнулся. Старший его сын был с детства воинственный. Его он всегда мечтал оставить приемником вместо себя, но случилось так, что тот поссорился со всеми братьями, а без поддержки со стороны родных такой огромной планетой, как Ченгези не управиться.

— А ты? Что ты молчишь? — проговорил Великий хан, обращаясь к Урнуру. — Хотел бы ты править планетой?

Младший из сыновей встал со скамьи.

— Хотел, — проговорил он, — отрицать не буду. Да вот только боюсь, не пойдут за мной воины. Побед таких, какие у Мэнэра, за мной не числится, хитростью, коей обладает Улзий, не владею…

— У тебя есть одна черта, — перебил его отец, — ты честный. Но боюсь этого одного, будет, увы, мало. — Хан вздохнул, взглянул на дервиша. — Говори пророк, надеюсь, теперь тебе высказаться никто не помешает.

Ширэ Джиладкан поднялся. Оглядел присутствующих.

— Устами моими буду говорить не я, — начал он, — так как многое мне неведомо и в какой-то степени не понятно. Устами моими с вами разговаривать будут наши предки, чьи души теперь далеко от нас. — Дервиш вышел на середину зала, коснулся рукой Урнура и произнес: — Садись хан Урнур, да и вы ханы займите свое место.

После того, как братья выполнили просьбу, воткнул в щель между камнями посох. Что-то стал бормотать непонятное, а потом пустился в пляс. Сейчас Ширэ Джиладкану не требовалось разводить костер, того импульса что возник в результате конфликта вполне хватило, чтобы установить контакт.

Амулет, прикрепленный к посоху, засиял. Невольно руки всех ханов коснулись груди, словно по ним проскочил электрический импульс. Камни, что висели под одеждой, нагрелись. Непонятная речь дервиша стала узнаваемой. Неожиданно он остановился.

— Злые демоны грозят нам, — проговорил Ширэ Джиладкан, — они стремятся разрушить мироздание и подвергнуть все в хаос. Нужен нам хан-воин, способный сплотить вокруг себя ченгезитов.

Дервиш вновь заплясал. Кайрат смотрел на него как завороженный. Ему вдруг показалось, что тот произнесет сейчас имя хана Урнура, назвав его приемником Великого хана. Но этого не произошло, то, что случилось потом, повергло в шок ягычи.

Ширэ Джиладкан вновь остановился. Замер. Сначала молчал, а потом произнес только одно имя:

— Едугей!

Кайрат вздрогнул. Первое, пришло на ум, так это то, что дервиш назвал имя его сына. Ягычи невольно замотал головой, пытаясь отогнать наваждение. Да мало ли Едугеев в ханстве? Может, какой другой?

— Едугей сын Кайрата внук Сумум-бека, — повторил Ширэ Джиладкан.

Ягычи ощутил на себе взгляд хана Урнура. Посмотрел в его сторону. Человек, которому служил Кайрат уже столько лет, смотрел на него и улыбался. То, что именно Урнуру предстоит стать соправителем, пока сын его не вырастет, ягычи не сомневался.

— Он еще молод и ему предстоит отправиться в запретные земли, — говорил между тем дервиш, — ему придется пройти обряд просвещения, чтобы получить ярлык — великого хана. Именно ему суждено будет возглавить кочевую орду, что устремится к звездам, уничтожая на своем пути злых демонов.

Дервиш вновь пустился в пляс. Он еще пару раз обошел вокруг посоха и только, потом вытащил его из пола.

— Воля предков произнесена, Великий хан, — молвил Ширэ Джиладкан.

— Небеса тому свидетели, — проговорил Улукбек, поднимаясь с трона.

Хан хотел было отойти и сесть в стороне, давая таким образом понять, что место свое он освободил, но дервиш произнес.

— Пока предки не подготовят приемника, быть тебе правителем.

Улукбек тяжело вздохнул. С одной стороны он уже устал от жизни. Годы были уже не те. Удаль молодецкая исчезла. Несмотря на хорошую физическую форму, виной тому был корень женьшеня, то тут, то там стали давать о себе знать различные болячки. Наложницы, под страхом смерти, молчали об его неудачах, которых становилось с каждым разом все больше и больше, в постели.

— Я исполню свой долг до конца, — проговорил Улукбек, с надеждой, что умереть ему придется в запретных землях, а не в постели.

Кайрат понимал, что ожидать другой реакции со стороны хана не стоило. Теперь нужно было ждать реакции сыновей правителя. Ягычи видел, как побледнел Мэнэр. Чувствовалось, что он не ожидал подобного разворота событий.

— Если так решили предки, — пробормотал он, — то так тому и быть. Против них я не пойду. Если им угодно, чтоб нами правил какой-то кочевник, без роду и племени, то быть посему.

Если бы он сейчас взглянул в сторону ягычи, то увидел бы как сжались кулаки Кайрата. Не Курултай он показал бы этому зазнавшемуся хану, какого роду он племени. Чингисхан ведь тоже не принцем родился. Сдержался и взглянул на Узлия. Казалось, что среднему сыну было безразлично, но это было обманчивое впечатление. Поэтому ни Кайрата, ни других присутствующих в зале не удивило его согласие. Вот только ягычи чувствовал, что трон Узлий просто так не отдаст, а будет строить козни. Последним высказывался хан Урнур. Он прекрасно понимал, что шансов оказаться Великим ханом, еще до выступления дервиша, у него почти не было. Отец, не начнись драка, предпочел бы увидеть на троне все же сына от своей первой, и действительно любимой, жены.

— Пусть будет все так, как хотят предки. Если они так считают, стало быть, у них на это есть свои причины. Небо тому свидетель.

В огромном зале осталось несколько человек. Среди присутствующих были: великий хан, его старшие сыновья, дервиш, астроном Ван Тие Мин, ягычи Кайрат (воин хана Урнура собирался было уйти, но его остановил правитель улуса), верховный судья и два представителя гильдии мастеров.

— Так ты и есть отец Едугея? — полюбопытствовал Улукбек, оглядывая воина.

— Да, Великий хан.

— И все еще ягычи?

— Да, хан.

Улукбек взглянул на младшего сына.

— Как же так? — Обратился он к Урнуру.

— Так я же, отец, не знал, что предки изберут сына моего лучшего воина в твои приемники…

— Лучшего воина, — перебил его правитель, — ты же сам сказал, лучшего воина. Так почему же лучшего воина ты держишь до сих пор в ягычах?

— Я исправлю свою ошибку, отец…

— Поздно. Я забираю его у тебя.

Кайрат побледнел. Представил, как придется жить в городе. Служить во дворце. Такое ощущение, как будто сокола в тесную клетку сажают, а ведь ему хочется парить в небесах, созерцая с высот степь. Хан явно заметил его реакцию, но виду не дал.

— Назначаю тебя ягычи в личную гвардию.

Кайрат пристально посмотрел на хана. Только, что ругал сына за то, что тот держит славного воина в ягычи, а тут же сам предлагает ему туже самую должность. И в этот раз реакция не ускользнула от Улукбека, только сейчас он вдруг молвил:

— Рядовой кешикет по рангу выше любого тысячника из войска моих сыновей, а уж ягычи — самого десяти тысячника. Так, что, будучи им в моей гвардии, ты сможешь командовать, если это понадобится даже армией моего сына Урнура. Надеюсь, ты, — он обратился к хану улуса, — Урнур, не будешь возражать?

— Небо тому свидетель, — проговорил тот, — не буду. Так как лучшей судьбы для ягычи Кайрат-бека просто не вижу.

— Уж не стал ли ты дервишем? — расхохотался хан.

— Нет, до дервиша ему еще далеко, — молвил Ширэ Джиладкан. — Тут нужно многое предвидеть, да еще и с духами уметь разговаривать. Да и вряд ли предки разрешат встречаться с ними до того момента, пока не закончится ваш земной срок. Но впрочем, не для этого мы с вами остались здесь.

— Для чего? — полюбопытствовал хан Улукбек.

Дервиш показал рукой на лавки.

— Лучше нам присесть. Разговор может быть долгим. И для всех прочих, что были на курултае, знать о нем не требуется.

— Ох, и хитер ты, Ширэ Джиладкан. — Сказал великий хан и улыбнулся.

Заняли места, и дервиш продолжил говорить. Сперва он рассказал о приборе, что был отдан Ван Тие Мину. Хан выслушал его и уточнил, сколько времени понадобится, чтобы воины освоили его.

— Если окажутся толковые, так достаточно быстро. — Проговорил астроном.

Кайрату вспомнился Чойжи, если бы таких, как он было больше, то овладели искусством не известным куда быстрее.

— Но необязательно, чтобы это были воины. — Продолжил Ван Тие Мин. — Ведь при желании из горожан могут получиться воины в смелости и храбрости, которые не будут уступать детям степей.

Великий хан кивнул.

— Придется созвать шаманов, что будут искать таких в городе и в степи.

Он взглянул на дервиша.

— Продолжай, Ширэ Джиладкан.

Дервиш отвесил поклон и продолжил:

— Мной были переданы в гильдию мастеров рисунки нового оружия.

— Зачем нам новое оружие? — Спросил Мэнэр. — Мы и так способны противостоять…

— Противостоять кому? — Перебил его Ширэ Джиладкан. — Таким же как вы кочевникам? Или демонам? Если кочевникам, так достаточно того, что у вас есть. Каражаду, карахома да палаша с саблей вполне достаточно, но… — дервиш замолчал, взглянул на Великого хана, — этим оружием демонов не остановить. Тут нужно более совершенное.

— Но где мы возьмем его? — Прошептал Улзий.

— Его дают нам предки.

— А откуда оно у них? — Удивился Урнур.

Дервиш промолчал. Он и сам не знал, откуда духи могли владеть такими сведениями, о которых простым смертным, просто неизвестно. Аккуратно и незаметно для всех Ширэ Джиладкан сменил тему разговора, переведя ее на мастеров.

— Хорошо, — молвил Великий хан, обращаясь к двум арабам, что сидели напротив астронома, — сколько времени понадобиться, чтобы создать его из ничего?

— Ченгизи, по крайней мере, должно два раза обойти вокруг Юлдуз.

— Так долго? А мы успеем?

— Успеем, хан, — проговорил дервиш. — Теперь разреши продолжить?

— Говори, Ширэ Джиладкан.

Дервиш взглянул вначале на хана Урнура, затем на Кайрата и только после этого продолжил говорить:

— Извини, Великий хан, но я вынужден забрать с собой в дальнюю дорогу твоего нового ягычи. Мы должны отправиться в запретные земли, но предварительно заехать в племя тайджи Сумум-бека, чтобы взять с собой в дорогу Едугея. А кто кроме отца способен убедить ребенка отправиться в далекий путь. Или ты считаешь, что мне это удастся сделать самому?

Хан расхохотался.

— Ну, ты и хитрец, Ширэ Джиладкан. Знаю, что мертвого уговорить можешь, но вынужден согласиться с твоими словами. Никто не может повлиять на сыновей так сильно, как отец. Правильно я говорю? — обратился он к сыновьям.

— Да, хан. — Дружно ответили те.

— Пусть Кайрат-бек с тобой едет. Я дам ему лучших своих кешикетов…

— Постой отец, — перебил его Урнур. Улукбек сердито взглянул на сына, но ничего говорить не стал. — Дозволь ему взять воинов из моего улуса.

— Пусть берет, — согласился правитель. — Надеюсь это все? — Обратился он к дервишу.

— Все, хан.

Улукбек поднялся с трона и направился к выходу. У самых дверей за его спиной, словно из-под земли возникли два тургауда.

— Когда, отправляться в дорогу? — Полюбопытствовал Кайрат, когда они с дервишем остались вдвоем.

— Через два дня, — молвил Ширэ Джиладкан. — У меня есть еще дела в этом городе. А ровно через два дня, приходи в мой дом. Ты его найдешь в городе, — замолчал на мгновение, — где остановился, дервиш все знают.

Через пару дней дервиш с небольшим отрядом всадников (только Чойжи сидел теперь верхом не на лошади, а на шаламгае), выехал в направлении расположения стойбища тайджи Сумум-бека.

***

Редкий для планеты, но продолжительный дождь лил целых три дня. Передвижение отряда кочевников замедлилось. Кайрат-бек несколько раз попытался было предложить дервишу разбить лагерь. Сперва тот отказывался, но потом все же согласился, но потребовал при этом, чтобы ему поставили отдельную юрту. Объяснять для чего это было нужно, ягычи не требовалось. Когда оказались на подходящем для стоянки месте, Кайрат знаком приказал остановиться.

— Разбить лагерь, — приказал он, — поставить шатры. Установить охрану.

Сейчас, когда они ушли далеко от города, следовало опасаться лихих разбойников, степных людей — кайсаков. Свободные и независимые искатели приключений изредка совершали набеги на небольшие отряды. Обычно, когда они видели шагающего по степи дервиша, всадники старательно пытались избегать с ним встречи, но сейчас, когда судьба ханства висела на волоске, можно было ждать любой пакости. Кайсаков для уничтожения отряда мог нанять один из сыновей хана Улукбека. Если обстоятельства этого требуют, то вряд ли их остановит ливень.

— Всем зарядить оружие! — Распорядился ягычи.

Сам достал из саадака карахом. На всякий случай проверил. Спрыгнул с коня и подошел к Ширэ Джиладкану.

— Сейчас вам поставят палатку. Там вы сможете развести костер и отдохнуть.

— Я хотел, чтобы ее поставили в стороне от всех. Вон там, — проговорил дервиш, указывая на север.

— Боюсь я не смогу дать такое распоряжение.

— Это еще почему? — Гневно спросил Ширэ Джиладкан. Кайрат не успел ответить, тот сам произнес: — Опасаетесь нападения?

— Поюсь, что ханы остались недовольны вашим предсказанием. Если вы не вернетесь с Едугеем в город, они заявят, что духи переменили свое решение.

— Думаете, они на это пойдут?

— Уверен.

— Хорошо. Ставьте шатер, где сами считаете нужным, но просьба не один из воинов не должен входить внутрь без моего разрешения.

Кайрат удивленно взглянул на дервиша, тот усмехнулся и добавил:

— Даже ты.

Закипела работа. Воины ставили шатер за шатром. Кайрат криком подозвал к себе Чойжи. Тот бегом подбежал и опустился на одно колено, которое тут же намокло.

— Звал, Кайрат-бек? — Спросил он.

— Звал. Встань, а то простудишься. Пойдем в шатер. Там и поговорим.

Батыр поднялся, отряхнул с колена прилипшую землю и проследовал за военачальником.

— Вот что Чойжи, — проговорил Кайрат, вытянув руки к костру. — Езжай на своем шаламгае к моему отцу. Отсюда до них четырнадцать дней пути, ты на своем «звере» доберешься куда быстрее. Если они оттуда ушли, вернешься, если нет, то сообщишь о приближении нашего отряда Сумум-беку.

Воин кивнул.

— Все сделаю, ягычи.

— Выезжай сейчас. Нечего ждать, когда погода наладится. И будь осторожен.

Чойжи удивленно взглянул на приятеля. Вновь кивнул, понимая, что имел виду военачальник.

— Хорошо, ягычи.

— Тогда ступай.

Батыр ушел, но побыть одному ягычи не удалось. Заглянувший нукер доложил, что шатер для дервиша установлен.

— Поставь невдалеке двух воинов. Да скажи, чтобы ни они, ни кто другой не тревожили пророка.

Нукер ушел выполнять приказ. Кайрат же сходил за циновкой, что была закреплена на спине лошади, и только потом вернулся в шатер. Расстелил ковер на земле палатки и лег спать. Сколько раз он не ночевал вот так вот в походе, но сегодня сон не шел. Ягычи ворочался. Вспоминал слова, произнесенные Ширэ Джиладканом на Курултае. Думал о хане улуса Урнуре. Интересно, что чувствует потомок Джучи, когда власть, которая по праву принадлежит ему по праву, уходит из его рук, сыны какого-то ягычи, пусть и служившего ему столько лет верой и правдой. Скорее всего, Урнур, как бы ему не было тяжело, воспримет волю духов с должным уважением, а вот Мэнэр и Улзий…

— Ягычи! — Раздался вдруг голос буюрука Акуда.

— Что случилось, — проговорил Кайрат, поднимаясь.

— Разведка донесла, что к нам приближается отряд кайсаков.

— Количеством?

— Сто человек.

Кайрат-бек в сердцах плюнул. Этого он больше всего опасался. Теперь придется дать бой.

— Значит так, — проговорил он, — берешь половину своей сотни и сажаешь на коней. Я, со своими нукерами, открою оружейный огонь. Еще четверо, пусть охраняют дервиша. Мы должны уничтожить разбойников любой ценой. От этого будет зависеть не только наша жизнь, но и будущее планеты.

Лагерь ожил. Часть воинов уже сидели в седлах и ждали приказа. Другие, вытащив караджаду, приготовились открыть огонь по приближающимся всадникам, что летели на них с гиканьем.

— Тут нужно по-тихому действовать, — прошептал Кайрат, и вдруг понял, что разбойники обычно так не поступают. — Неужели кто-то из сотни братьев Урнура?

Но как бы то ни было следовало дать бой. Ведь не в гости скачут.

— Огонь! — Прокричал ягычи, когда те оказались на расстоянии выстрела.

Грянул залп. Дервиш высунулся из шатра и тут же вновь скрылся внутри. С десяток всадников полетели с коней, еще почти столько же вылетели из седла подкосившихся животных. Если бы это были разбойники, считал Кайрат, то они уже давно бы повернули назад, после того как получили отпор.

Еще залп и вновь трупы у атакующих. И тут в бой вступил отряд Акуда. Тучный, слегка похожий на медведя, буюрук на своей низкорослой лошадке повел их вперед. С криками: Хура! Они ворвались в ряды кайсаков, размахивая палашами, саблями направо и налево. До Кайрата доносились звон железа, ругань и вопли раненых воинов. Ягычи взглянул на своих воинов, те готовы были присоединиться к товарищам.

— Ты, ты и ты, — проговорил полководец, ткнув пальцем в трех нукеров, — остаетесь в лагере и будете стеречь дервиша. Чтобы ни одна муха мимо вас не пролетела.

Лица были, конечно, недовольные, но приказ есть приказ. Сам Кайрат взглянув на оставшихся батыров, скомандовал:

— По коням.

И уже через несколько мгновений отряд несся с криками на помощь товарищам.

Рубились долго. А когда начало темнеть отряд кайсаков, а правильнее сказать, то, что от него осталось, дрогнул. Раздался крик их офицера:

— Отходим.

Собравшиеся было преследовать врага, воины были остановлены ягычи.

— Пусть уходят, — проговорил Кайрат-бек, вытирая тряпочкой окровавленный палаш. — С утра посмотрим, нет ли среди них знакомых нам ханских людей.

Отряд вернулся к лагерю. Ягычи спрыгнул с коня, подал поводья воину и направился в свой шатер.

— Акуда, — проговорил он, останавливаясь у порога, — посчитай, сколько мы сегодня человек потеряли.

— Хорошо, ягычи, — молвил буюрук, и только сейчас Кайрат заметил, что сотник был ранен.

Утром Ширэ Джиладкан выбрался из шатра и взглянул на поле боя. Сеча явно была на славу, а ведь духи предупреждали, что найдутся такие, кто воспротивится их указаниям.

— Жаль, конечно, — прошептал дервиш, вытирая с лица капли дождя, — очень жаль.

Опираясь на посох, он направился к шатру ягычи. Хотел было уже попросить разрешения войти, но Кайрат-бек вышел сам.

— Пора отправляться в путь, ягычи, — проговорил Ширэ Джиладкан.

— Если бы не это, — молвил Кайрат, показывая в сторону лежащих тел ратников, — сейчас бы отправились. Да вот только совесть не позволяет мне, после всего, что произошло прошлым вечером, уйти отсюда, не предав тела человеческие земле.

Дервиш понимающе кивнул. Традиция хоронить покойников после схватки осталась еще со времен Тимуджина.

— К тому же, — продолжал ягычи, — я должен узнать, кто эти люди, что на нас напали.

Кайрат оглядел воинов, что занимались своими делами и, подозвав одного и нукеров, приказал тому, чтобы тот отыскал сотника Акуда.

— Боюсь, он не сможет подойти, — проговорил батыр, — Буюрук Акуда серьезно ранен. Ночью им овладел озноб, ягычи.

— Где он?

— В своем шатре…

— Веди меня к нему.

— Я тоже пойду с вами, ягычи, — проговорил дервиш.

Великан Акуда лежал на циновке. Лицо его было бледным. В правой руке он сжимал рукоять палаша. Ширэ Джиладкан даже испугался, что в бреду тот нанесет смертоносный удар тому, кто приблизится к ним.

— Буюрук! — Громко сказал Кайрат-бек, входя в шатер.

— Ягычи, — пробормотал воин, открывая глаза. — Я рад, что увидел вас перед кончиной, — прошептал он. — Думал, что рана пустяковая, а гляди, вон как все повернулось.

— Ничего, выживешь…

— В этот раз нет, — прошептал Акуда.

Дервиш отстранил ягычи в сторону. Кайрат не ожидал от того такой наглости.

— Дай мне взглянуть, — произнес Ширэ Джилдакан, делая шаг к раненому.

— Пусть смотрит, — прошептал сотник, — я все равно не жилец.

— Это мы еще посмотрим, — проговорил нищий, склоняясь над батыром.

В тот день Кайрат-бек впервые видел, как дервиш лечил человека. Обычно ранеными занимались табибы, если у них ничего не выходило и тот или иной воин отходил в мир иной, то тогда наступала работа шамана и похоронной команды. Шаман снимал оковы, что связывали душу с телом, а служивые предавали тело земле, из-за боязни, что трупы достанутся голодным Гарвам. Вот только сейчас с собой в поход шамана не прихватили. Надеялись, что для становища Сумум-бека доберутся без приключений. Но, увы, не получилось. С похоронной командой было куда проще, в их качестве могли выступить все те же нукеров. Ни один из воинов не откажется предать своего товарища земле, понимая какая участь может того постигнуть.

Между тем дервиш опустился перед сотником на колени. Снял с груди амулет и поднес к ране. Долго над ней водил, а затем, закрыв глаза начал бормотать не то молитву, не то заклинание. Кайрату вдруг показалось, что в голове его что-то загудело. Он непроизвольно сделал шаг назад. Неожиданно дервиш замолчал. Резко открыл глаза и произнес, отчетливо проговаривая каждое слово:

— Теперь мы можем уйти. Думаю, вскоре буюруку станет лучше.

— Да, да, — пролепетал полководец и попятился из шатра.

Как только он пересек невидимую линию порога, гул в голове прекратился.

— Вроде вы хотели захоронить убитых, ягычи? — вдруг проговорил дервиш.

— Хотел.

Чтобы набрать служивых, пришлось прибегнуть к помощи багатура. До этого неприметный пехлеван быстро справился с заданием. Но прежде чем приступать к похоронам Кайрат стал осматривать труппы. Он подходил поочередно, то к одному, то к другому. Отличить кайсаков от воинов хана Улукбека оказалось проще простого. Все разбойники были облачены в архалук. На воинах правителя были одинаковые для всех доспехи. Кайсаков Кайрат-бек ногой переворачивал на спину, если это было необходимо, и минуты две вглядывался. Батыров Улукбека приказывал оттаскивать в сторону. Предполагалось, что их захоронят отдельно, а пайцзы, что висели и тех на шее будут пересланы потом родным воина. Возле около одного из разбойников ягычи задержался. Вглядывался в него очень долго, потом вздохнув, проговорил:

— Этого я видел в стане хана Мэнэра.

Он хотел было пнуть со всей силы убитого, но передумал. Воин пошел на злое дело не по доброй воле это первое, а второе, его душа так и останется в теле и не сможет его покинуть. Дервиш согласился освободить только мертвых нукеров.

— Все-таки хан Мэнэр, — прошептал Кайрат.

Уверенности не было, что в нападении участвовали люди Улзия. Вполне возможно, что кто-нибудь из них уцелел, удрав с поля боя, а может быть и то, что ягычи просто ни одного из воинов среднего брата в жизни не встречал.

Вернулись с дервишем в лагерь, где их ждал улыбающийся Акуда.

— Вы смогли меня вытащить с того света, — прошептал батыр обращаясь к Ширэ Джиладкану. И трудно было понять из его слов, радовало это его или огорчало.

— Это не я, — сказал дервиш, — это духи. Они захотели, чтобы вы, буюрук Акуда, были живы. Вы им нужны здесь, а не там.

Нищий хотел было сказать на небесах, но сдержался. Сейчас, когда с небес грозила им опасность, слова прозвучали бы слишком глупо.

— Вы, умрете в другой битве, — пообещал Ширэ Джиладкан.

— Или меня отвезут в запретные земли.

— Это тоже нельзя исключать, — кивнул в знак согласия дервиш. — А теперь извините, я устал.

— Вот такие вот дела, — проговорил Кайрат, провожая взглядом идущего в шатер нищего пророка, и как теперь выяснилось целителя. Затем взглянул на Акуда, — пойдем в шатер, друг мой, — проговорил ягычи, — выпьем кумысу. На душе, признаюсь тебе тошно.

Буюрук понимающе кивнул.

Похоронные дела заняли весь день. Вечером отправляться в путь уже не было желания, людям нужен был отдых. Выступили утром. Да и дождь, хвала Небесам, прекратился.

С того дня прошло семь дней, за это время больше никто не решился напасть на отряд. Вполне возможно, что оба сына хана Улукбека, общались с шаманами правителя. Не удивительно если те, предупредили наследников, что оба хана своими действиями разгневали духов предков. Дервиш медленно брел впереди отряда, опираясь на посох, невольно улыбнулся. Так и должно быть. Он пару раз оглянулся и посмотрел ехавшим за ним всадникам. Ягычи и буюрук о чем-то разговаривали. На легком ветерке колыхался стяг нукеров. Воины придерживали караджаду, опасаясь, что эта мирная идиллия может закончиться.

Неожиданно под чапаном — стеганным длинным халатом, заботливо подаренным Ширэ Джиладкану самим Улукбеком, амулет стал нагреваться.

— Вот только не сейчас, — пробормотал дервиш и остановился.

Его тут же окружили воины.

— Что случилось, уважаемый? — Поинтересовался Кайрат-бек.

— Нужно разбить лагерь, ягычи, — проговорил Ширэ Джиладкан, — или установить мне одному юрту. Мне нужно пообщаться с духами, — добавил он.

Ягычи понимающе кивнул. Раз уж сам дервиш предложил передохнуть, решил полководец, так почему бы не воспользоваться, тем более, привыкшим спать в седле, хотелось бы хоть на мгновение прилечь на степную траву.

— Ставим лагерь, — распорядился Кайрат. — Вот только в этот раз ваша юрта, уважаемый Ширэ Джиладкан, — обратился он к дервишу, — будет в центре лагеря.

— Опасаетесь, что вновь могут напасть, ягычи?

— Могут. И на этот раз это могут быть и не люди ханов улусов.

Пояснять, кто на них может напасть не требовалось. Дервиш в ожидании, когда ему поставят юрту, сел на землю скрестив ноги. Всадники слезли с коней. Началась уже привычная суета. Буюрук отдавал распоряжения батырам, указывая, что конкретно каждому нужно делать. Первую юрту установили нищему. Тот сразу же поднялся с земли и потребовал достать ему дров, чтобы разжечь очаг. Буюрук тут же распорядился, чтобы двое нукеров отправились в соседний лес. Пока они отсутствовали из валявшихся на земле камней, Ширэ Джиладкан создал очаг. Воткнул позади него посох, но амулет пока вешать не стал. Закрыл глаза.

— Разрешите? — раздался с улицы голос.

— Входи батыр, — промолвил дервиш.

В шатер вошел молодой воин в доспехах. На боку у него висела сабля, за спиной караджаду. Сейчас во время похода, дервиш сам на этом настоял, не нужно было сдавать оружие. Малахай слегка на голове покосился, в руках батыр держал небольшую вязанку сухих веток.

— Для очага, — проговорил он.

— Положи и ступай. Скажи другим, чтобы в шатер не входили.

Воин поклонился и вышел. Дервиш достал зажигалку, специальное приспособление для быстрого розжига огня, созданное китайскими мудрецами да арабскими ремесленниками. Отыскал среди травы несколько сухих соломинок. Скрутил их и попытался зажечь. Едкий и противный дым наполнил юрту и устремился в отверстие. Трава вспыхнула и тут же полетела к веткам. Яркий огонь озарил помещение.

Вернув зажигалку в карман, Ширэ Джиладкан расстегнул чапан и дотронулся до амулета. Тот был горячим, и казалось, что брось его, вместо соломы, в костер, огонь вспыхнул бы непременно. Еле удержал в руках и тут же примостил на посохе. Оглядел юрту, опасаясь, как бы кто в нее, пока он был занят огнем не вошел. Не хотелось, чтобы произошло так же, как было несколько месяцев назад в стойбище Сумум-бека. Убедившись, что посторонних нет, запел. Делал он это тихо и жалобно. Затем закрыл глаза. Образ темноволосого воина с голубыми глазами возник из пустоты.

— Ширэ Джиладкан, — проговорил он грозно.

— Да, Джучи, — пробормотал дервиш. — Ты звал меня.

— Да, Ширэ Джиладкан. Звал.

— Что-то случилось Великий хан?

— Случилось, Ширэ Джиладкан.

Дух первого правителя Ченгези опустился на свой трон. Гневно посмотрел на дервиша.

— У меня для тебя плохие новости, Ширэ Джиладкан.

Нищий вздрогнул. Если бы сейчас кто-нибудь заглянул бы в юрту, то заметил бы, как пророк побледнел. Руки дервиша невольно вытянулись вперед. Он почувствовал, как их коснулось пламя. Ширэ Джиладкан вновь вздрогнул.

— Что случилось? — пробормотал дервиш.

— Сын Кайрат-бека — Едугей, — дух замолчал. Тянул, словно не зная, стоит ли говорить или нет. Но все же сказал: Едугей заболел. Если ты не поспешишь, то миссия будет провалена и нам придется искать другого человека на роль хана.

— Его можно спасти?

— Если ты успеешь, то да.

— Сколько у меня времени?

Дух Джучи ничего не ответил, но Ширэ Джиладкан и так уже понял, что не так уж и много. Неожиданно образ первого хана начал блекнуть.

— Когда прибудешь на место, свяжешься с нами и сообщишь. Уже там решил, как поступить. Если конечно успеем.

Дух исчез, Дервиш открыл глаза. В юрте он был один. Несколько минут сидел, не шелохнувшись, вглядываясь в огонь. Затем встал и коснулся амулета. Тот был холодный. Надел на шею. Встал и, взяв посох, вышел из шатра.

На улице уже стало темнеть. Ярко горели костры, возле которых грелись воины. Они вздрогнули, когда из своей юрты вышел нищий. Десятник встал и направился к Ширэ Джиладкану.

— Где ягычи? — проговорил дервиш.

— В своем шатре.

— Веди меня к нему.

Богатур вытащили из костра ветку.

— Следуйте за мной, уважаемый.

Они миновали несколько юрт и остановились. Десятник намеревался было зайти и доложить, что к ягычи рвется дервиш, но Ширэ Джиладкан отстранил его:

— Не надо. Стой тут.

Богатур кивнул. Дервиш отодвинул в сторону войлок, закрывавшую вход и вошел внутрь. Ягычи лежал на циновке, сложившись калачиком, и казалось, что спал.

«Ханский пес», — подумал дервиш.

Это, если бы он сказал вслух, прозвучали бы для Кайрат-бека как комплимент, но Ширэ Джиладкан закашлял и произнес:

— Ты спишь, ягычи?

— Нет, — проговорил Кайрат, поднимаясь. — Что-то случилось, дервиш?

— Боюсь, что да, ягычи.

— Что-то серьезное?

— Твой сын болен. Если мы не поспешим, то не успеем.

— Это тебе сказали духи, дервиш? — уточнил ягычи.

— Они. Вернее он. Ко мне явился сам Джучи.

— Значит все так серьезно.

— Боюсь, что да.

Ягычи встал и подошел к входу в шатер. Отодвинул в сторону полотно и вздохнул.

— Выедем завтра поутру. Все равно не успеем прибыть туда раньше, чем через семь дней.

— Семь дней? — переспросил дервиш.

— Семь дней, — подтвердил Кайрат. — И то при условии, что мой отец не перевел стойбище в другое место.

— Нет, он все там же.

Ягычи сел. Задумался. Вглядывался в огонь. Дервишу вдруг показалось, что сейчас вот так вот в огне возникнет Джучи, но ничего не произошло.

— Вот, что сделаем, — проговорил вдруг полководец. — Мы с тобой, прихватив только десять воинов, поедем к Едугею.

Дервиш удивленно взглянул на Кайрата.

— Тогда успеем добраться туда за четыре-пять дней. Ты, Ширэ Джиладкан, ездил когда-нибудь в седле?

— Когда-то в юные годы, ягычи, — проговорил нищий.

— Уже хорошо. А там будем надеяться, что успеем.

Слова разбудили в душе дервиша надежду. Шанс, что застанут Едугея еще живым, не стал казаться таким уж призрачным. Ширэ Джиладкан поклонился и вышел.

— Богатур! — Прокричал Кайрат.

В юрту заглянул десятник.

— Отбери десять отменных воинов. Я, дервиш и они отправляемся завтра в путь. И пригласи сюда буюрука Акуду.

Всадники скакали что есть мочи. Ягычи Кайрат-бек больше всего боялся теперь только одного — не застать Едугея живым. Отчего и спешил. Даже дервиш вынужден был с этим смириться. Он не сомневался, что если отряд не успеет и мальчишка все-таки умрет, духи предков найдут какую-нибудь другую кандидатуру на роль Великого хана. Главное только во второй раз не просчитаться. Кайрат вдруг обратил внимания, что Ширэ Джиладкан на маленькой пегой лошаденке Акуда, начал немного отставать. Тяжело вздохнул и подумал:

«Этак мы, я боюсь, и за четыре дня не успеем. Хоть и хорошо держится в седле, но все же навыки со своим образом жизни не совсем, конечно же, но утратил. Эх, его нужно было сразу на коня посадить»,

Ягычи поправил карахом, что висел теперь пристегнутым к седлу. Остановил коня и дождался пока к нему подъедет дервиш.

— Может тебе коня, уважаемый, поменять? — Предложил Кайрат-бек, когда с ним сравнялся Ширэ Джиладкан.

— Не вижу смысла, ягычи. Дело не в нем, — дервиш погладил животное по гриве, — а во мне. Забыл навыки. Не думал, что когда-нибудь придется вот так вот скакать по степи.

— Тогда может, к одному из нукеров за спину сядешь? Или ко мне?

Ширэ Джиладкан промолчал.

— Понимаешь, — продолжал ягычи, — я же видел как ты, уважаемый вернул к жизни буюрука. Он теперь тебя всю жизнь будет благодарить.

— Вернул. Так ведь и о ране я знал. А вот чем болен твой сын, ягычи, мне не ведомо. Может быть, так случится, что даже духи окажутся бессильны.

Кайрату не хотелось верить, что всемогущие предки окажутся неспособны исцелить его сына. Ведь им выгодно, чтобы Едугей был жив. Ведь это они, а не хан Улукбек и даже не он предложил его на роль Великого хана. Это сделали духи. Дервиш словно прочитал мысли полководца, взглянул на ягычи и произнес:

— Если успеем, то они нам помогут, а если нет…

Ширэ Джиладкан замолчал на полуслове. Он попытался подобрать слова, но у него ничего не выходило. Неожиданно он взглянул куда-то вдаль, потом дотронулся до гривы лошадки и пробормотал:

— Если бы Великий хан тогда моего предшественника послушался, то мы бы уже давно с тобой сидели в юрте тайджи Сумум-бека, ели сыр и пили кумыс.

Ягычи понимающе кивнул. К ним подскакал один из нукеров.

— Впереди виден поднимающийся в небо столб пыли, ягычи, — доложил он. — Оно приближается к нам.

— Шаламгай, — прошептал Кайрат-бек.

— Что? — Переспросил дервиш.

— Шаламгай Чойжи, — пояснил ягычи, — он едет к нам на встречу. Уважаемый, нужно поспешить, — проговорил он и хлестнул нагайкой коня.

Дервиш последовал его примеру.

Они подскакали к остановившимся нукерам. Несколько воинов уже скинули караджаду и ждали приказа открыть огонь. Кайрат приостановил коня и проговорил:

— Похоже, Чойжи возвращается. Будем надеяться, что Урга моего отца не сменила место обитания.

— Вряд ли это произошло, — проговорил Ширэ Джиладкан, подъезжая к нему. — Если бы такое произошло, духи сообщили бы мне об этом.

Кайрат хотел было сказать, что предки многое не знают, но смолчал. Опасался ягычи, что дервиш сообщит им об его словах. И тогда придется ему вечно скитаться по планете или что еще хуже гнить в мертвом теле.

Чойжи остановил шаламгай. Тот перестал рычать, как голодный барс. Соскочил с седла и, подбежав к Кайрат-беку, опустился перед полководцем на правое колено.

— Ягычи, — обратился он к своему другу, — у меня плохие новости. — Воин опустил голову. Уставился в темную землю.

— Говори, батыр. — Приказал Кайрат-бек.

— Твой сын Едугей при смерти, ягычи.

— Я в курсе, батыр. Мы спешим, чтобы вылечить, но боюсь, не успеем. Поведай нам с дервишем, как это произошло.

Ягычи и Ширэ Джиладкан слезли со своих лошадок и сели на землю. Кайрат-бек понимал, что задержка ничего не изменит. Рукой показал, чтобы Чойжи присоединился к ним. Батыр опустился на землю и стал рассказывать. В его словах была тоска и грусть.

— Два дня назад я прибыл в Ургу Сумум-бека. — Начал он свой рассказ: — встретился тайджи. Сообщил ему и твоим братьям, что вскоре отряд во главе с ягычи Кайрат-беком приедет в Ургу. Отец твой Сумум-бек полюбопытствовал, с какой целью, и мне пришлось все рассказать. Твой младший брат тут же отправил свою супругу, чтобы она привела Едугея. Ее долго не было, а когда вернулась, сообщила, что нашла мальчишку лежащего на земле. Я и твои братья отправились следом за ней. Вернулись в юрту, неся на руках Едыгея. Что-то произошло. Табиб Сумум-бека разводит руки в сторону. Считает, что твоему сыну осталось жить два-три дня.

— Не успеем, — пролепетал дервиш, закрывая лицо руками. — Не успеем!

— Я так не думаю, — проговорил Кайрат-бек, разглядывая вот уже который раз шаламгай. — Чойжи?

— Да, ягычи.

— Сможет ли шаламгай выдержать троих или скажем двоих?

— Троих? Не уверен, ягычи, а вот двоих вполне.

— Замечательно. — Улыбнулся полководец, взглянул на дервиша. — Надеюсь, ты будешь не против того, уважаемый, чтобы прокатиться до Урги Сумум-бека на этом дивном механизме?

— А сколько уйдет на это времени? — Спросил Ширэ Джиладкан, обращаясь к батыру.

— Я сюда добрался за день.

— Четыре на конях, день на шаламгае, — пробормотал нищий. Ему было немного страшно, но он должен был. — Думаю, я смогу.

— Вот и хорошо, — проговорил ягычи.

Кайрат поднялся с земли. Поправил доспехи. Взглянул еще раз на шаламгай.

— Значит так, — продолжил он. — Я с отрядом поеду неспешно, а вы мчитесь к Сумум-беку. — Ягычи подошел к Чойжи, взял его за грудки и произнес, — Ты должен. Понимаешь, ты должен доставить его в Ургу тайджи любой ценой.

— Я выполню все, как ты велишь, ягычи.

Дервиш проследовал за батыром. Забрался на сидение позади него и руками схватился за специальный выступ. Причем хватка у него была мертва. Чойжи улыбнулся и, сделав непонятные для Кайрата манипуляции, привел механизм к жизни. Затем махнул рукой и шаламгай сорвался с места.

Минут через пятнадцать он скрылся за горизонтом.

Прошел всего лишь день и вот уже Ширэ Джиладкан увидел, сидя позади Чойжи, юрты Урги тайджи Сумум-бека. Никогда он не преодолевал огромное расстояние, за такое короткое время. Дервиш крепко держался за выступ, опасаясь, что может просто свалиться, а батыр, смотрящий все время только вперед, этого запросто не заметит.

— Скоро приедем, уважаемый, — проговорил он, поворачиваясь к Ширэ Джиладкану. — Потерпите чуть-чуть.

— Да, да, — промямлил дервиш.

Чойжи улыбнулся. Ему были по сердцу эти места. Он восхищался травой, что росла тут. Батыр был влюблен в это голубое небо. Сейчас возвращаясь в родные пенаты, Чойжи вновь испытывал знакомые с детства чувства. Когда он уходил вместе с Кайрат-беком на военную службу к хану Урнуру, то очень боялся, что не вернется больше никогда сюда, но судьба поступила по- своему. Когда Чойжи приехал сюда в первый раз, он остановил шаламгай прямо у юрты тайджи. Слез с механизма, и, несмотря на Сумум-бека, что вышел посмотреть на того, кто наделал столько шума, упал в зеленую траву.

— Здравствуй, Чойжи, — проговорил старик, только когда батыр поднялся, — рад видеть тебя живым и здоровым. Какие ты новости привез мне, Чойжи? Что-то случилось с Кайратом?

Сумум-бек был так поражен его приездом, что не стал соблюдать старую традицию. Он так волновался за своего старшего сына, что выложил оба вопроса сразу, не приглашая батыра в юрту.

Чойжи опустился на колено.

— Здоровья тебе и многих лет, тайджи. С Кайрат-беком все в порядке, он, сейчас сопровождая дервиша, едет сюда.

— Дервиша? — Забормотал старик. Вспомнились вдруг Сумум-беку слова Ширэ Джиладкана: «И помни, Едугей, вскоре я за тобой приду»! Побледнел, испугался. Мечтал старик, что станет внук его батыром, а видно не судьба. Дервиш по все видимости искал себе приемника. Едугей рассказал деду, как проник в юрту Цагаандоржа, как наблюдал загадочный обряд нищего. И теперь вот тот приедет за ним. Сумум-бек взглянул на батыра, — пошли в юрту, Чойжи, — проговорил он, — там все мне и расскажешь.

И вот теперь молодой воин вез дервиша. Они промчались мимо стада пасущихся коней, мимо ребятишек, что играли в войнушку, носясь с деревянными саблями. Чойжи невольно бросил взгляд на гуляющих девушек, сделал вираж и остановил у юрты тайджи.

Старшая жена Сумум-бека — Замбага встречала их. Дервиш слез с шаламгая и произнес:

— Где Едугей?

— Там, — проговорила она, указывая на юрту, что стояла чуть поодаль.

— Мне нужно взглянуть на него, — молвил Ширэ Джиладкан.

Дервиш направился к входу в юрту, но прежде чем войти остановился.

— Могу я войти? — Произнес он, поднимая войлок.

— Да, — раздался голос.

Ширэ Джиладкан вошел внутрь и замер. Над мальчишкой склонился старик в длинном стеганом халате.

— Ты кто? — обратился к нему дервиш.

— Табиб.

Лекарь не стал спрашивать. Он и так знал, кто стоял перед ним.

— Умирает, — пробормотал он, касаясь рукой головы Едугея. — тело уже начинает остывать.

— Оставьте меня одного, уважаемый, — проговорил Ширэ Джиладкан, — мне нужно вызвать духов предков, а тебе присутствовать нельзя.

Табиб недовольно взглянул на нищего, но перечить не стал. Не такая он высокая шишка, чтобы идти против «общающегося с духами». Против дервиша выступить не посмеет даже Великий хан.

Пятясь, он вышел из юрты, но уходить, далеко, не стал. Слышно было, как запричитал дервиш. Причем, на мгновение лекарю показалось, что время медленно тянется. Но потом все вдруг прекратилось. Ширэ Джиладкан вышел из юрты и произнес:

— Мне нужен Сумум-бек.

Замбага убежала в юрту тайджи, и вскоре из нее вышел старик. Он подошел к дервишу и с надеждой в глазах, взглянул на нищего.

— Если мы не добудем противоядия, — проговорил Ширэ Джиладкан, — то Едугей умрет.

— Что за противоядие? — спросил тайджи, понимая, что дервишу удалось узнать истинную причину болезни мальчишки.

— Печень юрдеги.

Сумум-бек понимающе кивнул. Юрдеги был небольшим зверьком, что водился в степи. На них обычно охотиться не любили. Единственное, что пригодно у него в пищу так это — печень. Все остальное смертельный яд. Да и стрелять в такую тварь нужно из лука или арбалета, а никак уж не из караджаду.

— М-да, — проговорил тайджи, вздыхая. — Из тех, кто смог бы убить юрдеги, только я. Но я стар, а молодые… — И тут его внимание привлек Чойжи, что возился с шаламгаем. — Чойжи! — Громко позвал Сумум-бек батыра.

Воин прекратил возиться с механизмом и подошел к тайджи.

— Нужно добыть печень юрдеги, — молвил старик, — и только ты способен это сделать, Чойжи. Надеюсь, твои навыки не исчезли со временем?

— Я готов, тайджи, — проговорил батыр, понимая для чего нужна печень зверька. — Но мне нужен конь, мой Урхан остался в лагере хана Урнура.

— Думаю, что это не проблема, — сказал Сумум-бек. — Все кони, что у нас в табуне, еще не успели забыть такого славного батыра как ты.

Маленькое тельце ящерицы лежало у ног тайджи. Из небольшой ранки, что находилась прямо в центре черепа, вытекала тонкой струйкой зеленоватая кровь. Рядом с ней, сжимая в правой руке лук, стоял Чойжи.

— Я выполнил твое приказание, тайджи, — проговорил он. — Надеюсь, этого хватит, чтобы сын Кайрат-бека остался живым.

— Вполне, — прошептал дервиш. — Дайте мне нож, а лучше палаш. — Обратился он к стоявшим вокруг него кочевникам.

Первым среагировал Тугал. Он ушел в юрту, и вернулся оттуда уже с огромным ножом. Таким разделывали обычно туши тамбуров. Подал его дервишу. Ширэ Джиладкан опустился на колени и всадил в нож в тело ящерицы. Сделал несколько движений, разрезая зверя. Затем запустил руку в кровавую зеленую жижу и вырвал печень. Причем сделал это он так искусно, что любой наблюдавший за ним счел бы, что дервиш занимается этим уже не в первый раз. В какой-то степени это так и было. Жизнь уже не в первый раз заставляла его это делать.

— Казан, — скомандовал он. Сжимая в руках печень.

Женщины засуетились, забегали. Ширэ Джиладкан еле сдержаться, чтобы не выругаться. В таких делах суета только мешала.

— Скорее в юрту, — проговорила Ургалай, хотела было забрать печень у дервиша, но тот успел отвести руки в сторону.

— Женщине лучше не прикасаться, — прошептал нищий.

Он направился в юрту, то, что оставалось сделать Ургалай, так это приподнять войлок. Дервиш улыбнулся. Он остановился перед казаном и опустил в него печень. Из нее тут же вытекла темно-синяя жидкость. Сам же Ширэ Джиладкан прикоснулся рукой к амулету. Тот был холоден. Облегченно вздохнул. Если нищий сделал что-то не так, то тот был бы начал нагреваться. Печень заскворчала в казане. Юрта стала наполняться неприятным запахом.

«Ничего, — подумал Ширэ Джиладкан, — выветрится. Сейчас главное поставить на ноги Едугея».

Вот только запах так и норовил выгнать его из юрты на свежий воздух.

— Держаться, терпеть, — бормотал дервиш, — иначе все будет бесполезно. Не успею вовремя заметить, когда она будет готова и тогда… Тогда горе на нашу планету. Нам демонов без Едугея будет не остановить.

Держался и терпел. Наконец печень приобрела золотистый оттенок.

— Готово, — проговорил он и направился к выходу из юрты.

Откинул войлок в сторону и сообщил матери Едугея, что она может взять еду и накормить ей мальчишку.

Всадники во главе с Кайрат беком появились через два дня. Впереди обогнав всех, во весь дух мчался ягычи. Воин опасался, что не успеет застать сынишку живым. Он остановил коня, перед самым входам в юрту отца. Спрыгнул и направился к входу, но, не дойдя чуть-чуть, остановился. Из юрты к нему навстречу вышел Едугей. Он улыбался. Не осталось ничего, что напоминало о смертельной болезни. Мальчишка увидел отца, не сдержался и кинулся на встречу. Не смог сдержать чувств и ягычи. Он обнял сынишку. Пока так стоял, заметил, что из юрт начали выходить люди. Вначале появились братья Кайрата: Арвай, Удвай, Тугал. Затем вышла супруга Урлагай, вслед за ней Замбага, Сарнай и три жены братьев. И лишь последними Ширэ Джиладкан и Сумум-бек.

— Ты вырос, Едугей, — прошептал ягычи. — Стал взрослым.

Отстранил сына и последовал в юрту.

Сели в круг. Замбага, не дожидаясь распоряжения мужа, принесла всем кумыс и баурса?ки. Поставила перед присутствующими.

— Ширэ Джиладкан рассказал причину вашего приезда, — проговорил Сумум-бек. — Вы пришли, чтобы забрать моего внука.

— И что ты думаешь, отец? — молвил ягычи, запихивая квадратный пончик в рот.

— Небеса тому свидетели, — сказал старик, — раз духи предков так решили, то так тому и быть. Когда вы выступите в путь?

Кайрат-бек взглянул на дервиша. Тот покосился на ягычи и произнес:

— Думаю, два дня не будут играть такое уж большое значение. Да и воинам нужен отдых.

Полководец решил было, что предстоит возвращение в город, но Ширэ Джиладкан словно прочитал его мысли.

— Нам предстоит путь в Запретные земли.

Старик взглянул на дервиша. Он прекрасно понимал, что значил эти слова. Из запретных земель живыми возвращались только ханы и дервиши.

— Выходит, — прошептал Сумум-бек, — на Едугея возложена ответственная миссия. Он должен стать ханом?

— Великим ханом, — поправил его Ширэ Джиладкан. — Он должен, получить от духов ярлык на ханство. Только Едугей способен будет объединить всех кочевников в борьбе с демонами.

— Все в руках Небес, — проговорил тайджи.

Кайрат в знак согласия кивнул.

— Ягычи с нукерами, — сказал дервиш, — проводят нас до пограничных земель. Там они оставят нас с Едугеем вдвоем. Разобьют лагерь и будут ждать нашего возвращения. — Ширэ Джтладкан замолчал, взглянул в сторону возившихся женщин. — Я не знаю, сколько мы там пробудем. — Проговорил он: — День, месяц, год или… Как только Едугей будет готов к возложенной на него миссии, мы выйдем из Запретных земель и направимся в город.

Сумум-бек вздохнул. Внука он теперь вряд ли увидит. Вскоре ему самому придется отправиться вот точно также в Запретные земли. Срок жизни, отведенный ему на Ченгези в теле тайджи, приближается к концу. И с этим ничего не поделать.

— Может, Едугея спросим? — Вдруг сказал младший брат Кайрата.

— А, чего его спрашивать, — произнес Сумум-бек.

Слово старого тайджи было последним и решающим.

— Отдохнете пару деньков и отправитесь в путь, — проговорил он.

Едугей так далеко еще никогда не заезжал. Пару дней назад его разбудил поутру отец. Он бы и сам встал на зорьке, но отчего-то именно тогда ему захотелось вдоволь отоспаться. Словно чувствовал, что поспать нормально больше не удастся.

— Потом в дорогое поспишь, — проговорил в тот день отец, — настоящий кочевник спит сидя на лошади. Если любишь спать на ложе, так какой же ты монгол!

Спорить с ним Едугей не хотел, да и не смел. Отец все-таки. Начал собирать вещи. Прихватил подаренный дядькой Тугалой карахом, запихнул его в старый отцовский гэрд. Прицепил на пояс. Когда вышел из юрты встретил Цагаандоржа, тот стащил с головы меховую шапку и сделал несколько шагов на встречу. Грохнулся на колени.

— Хан, возьми коня из моего табуна, — сказал он.

Слова прозвучали как-то непривычно. Едугей знал, что духи предков выбрали его наследником Великого хана, но пока считал, что титул этот еще не достоин носить. А вдруг они передумают?

— Ты, что, Цагаандорж, — прошептал он, и попытался поднять старика с колен, — какой я тебе хан.

— Самый настоящий. — Пробормотал кочевник, — Небеса тому свидетели, что предки неспроста избрали тебя на роль правителя монголов.

— Возможно, — согласился с ним Едугей. — Все возможно, — повторил мальчишка. Хотя сам считал, что причиной выбора стала именно та самая ночь, когда он проник в юрту Цагаандоржа. Если бы не этот поступок, предки, вполне возможно, и не догадывались о его существовании.

— Как бы то ни было, — проговорил между тем монгол, вставая с колен, — ты уж, Едугей, не обидь старика. Возьми коня из моего табуна.

— Хорошо, — согласился батыр, — я возьму. Но как только будет возможность его вернуть, верну.

Старик в знак согласия закивал. И понятно, спорить с будущим Великим ханом у него желания просто не было. Едугей же невольно улыбнулся, вспомнив, что представлял собой табун Цагаандоржа. Всего семь рысаков, причем все они как на подбор. Ухоженные. Любого коня бери — не ошибешься. Подошел Кайрат-бек. Отец, стоявший до этого и разговаривавший со своей женой Ургалай, обнял сына и прошептал:

— Бери, не ошибешься.

Цагаандорж семеня, поспешил туда, где у него был загон с рысаками. Следом за ним шли отец с сыном. И вот теперь Едыгей на лошадке уже два дня был в пути. Впервые ему пришлось спать сидя в седле. Как не уговаривал он сделать привал и разбить шатры, ни отец, ни дервиш не соглашались. Несколько раз вперед отряда высылали Чойжи на шаламгае. Ему следовало разведать дорогу и убедиться, что на их пути не окажется кайсаков. Не хотелось, чтобы те напали на отряд. Теперь, в этом Кайрат был убежден, вряд ли это будут переодетые воины одного из братьев Урнура. Ягычи, как и дервиш на небольших лошаденках ехали рядом с Едугеем. Иногда в дороге мальчика вдруг обращался к Ширэ Джиладкану, интересуясь тем или другим. Еще в Урге Едугей нашел возможность покрутиться около шаламгая. Попытался выпытать у Чойжи, как можно больше о механизме. Да вот только батыр его малость разочаровал. Воин прекрасно умел пользоваться странным средством передвижения, отлично знал принцип работы, но вот о том, как шаламгай был устроен, не ведал. Едугей попытался было упрекнуть в этом батыра, но тот красиво парировал. Парнишка решил, что при первой же возможности попытается уговорить Чойжи, прокатить его на шаламгае.

Сейчас же батыр умчался на механизме неизвестно куда-то. Едугей проводил его печальным взглядом. Ширэ Джиладкан заметил это и произнес:

— Есть желание, прокатится?

Парнишка кивнул.

— Подожди немного, — сказал дервиш, — пообщаешься с духами предков, и тебе перейдут все их знания.

Когда-то вот так же, только пешком, направлялся еще юный Ширэ Джиладкан вместе с дервишем в Запретные земли. Бывало во время стоянок, когда старик разжигал костер и пытался поджарить мясо, они сидели напротив друг друга, и его предшественник рассказывал ему историю появления планеты. Пытался объяснить вещи необъяснимые. Вздыхал и ратовал, что настанет время, придет срок и будет Ширэ Джиладкан знать столько же, а может и даже больше.

В тот раз туда они шли вдвоем, а вот обратно… Дервиш невольно тяжело вздохнул, чем привлек внимания Кайрата. А вот обратно Ширэ Джиладкан уже возвращался один. Что стало со стариком, ученик так и не узнал. В следующие разы, как не старался он дойти до места, у него ничего не выходило.

— Что вздыхаешь, уважаемый? — Спросил вдруг ягычи.

— Скоро степь закончится, пойдет тайга, и возможности разбить лагерь уже не будет аж до самых гор.

— Устал? — Полюбопытствовал Кайрат-бек.

— Да непривычно немного, ягычи. Я ведь почти всю свою жизнь пешком по Ченгези странствую. А тут уже третий день в седле…

— Может, лагерь разобьем?

— Не сейчас. В четырех днях, — тут дервиш задумался. Это пешком ему четыре идти, а на лошади это расстояние можно гораздо быстрее преодолеть. — В трех, — поправился он, — в трех днях пути, если вот так вот неспешно ехать будем. Там есть такое место, где можно не опасаясь разбить лагерь.

— Ну, раз в трех днях, так в трех. А выдержишь? А то гляди, можем и сейчас разбить. — Проговорил ягычи, улыбнулся, — да и потом еще.

— Так мы же в пути дольше пробудем, — прошептал дервиш.

— А это имеет значение? — Уточнил Кайрат.

— В какой-то степени да.

— Э нет, — молвил ягычи. — Тут решения принимать буду я. Так, что давай-ка дервиш, разобьем лагерь. Вон и Едугей, с удовольствием отдохнул бы. Не ты один непривычен долго находится в седле.

Ширэ Джиладкан взглянул на мальчишку. Действительно, как он этого раньше не заметил, но тот начал засыпать.

— Будь, по-твоему, ягычи. Ты его отец и тебе виднее. Я же человек маленький, — дервиш лукавил, — в мои обязанности входит только доставить. Пока будет длиться его обучение, я буду, постоянно, находится рядом с ним.

То, что его сына будут учить, об этом Кайрат-бек никогда не задумывался. Он предполагал, что один из предков, на время приобретет плоть, но и, то лишь для того, чтобы вручить Едугею ярлык на управления планетой. Ягычи понял, что он сильно ошибался.

— Стой! — Прокричал он.

Нукеры остановились. Кайрар-бек подъехал к Акуду.

— Разбиваем лагерь, — скомандовал он. — Выставить охрану. Накормить коней. Вскорости будет еще одна возможность их сытно накормить, а потом вплоть до Запретных земель такой возможности вполне возможно, что и не будет.

Всадники стали слезать с коней. Буюрук начал отдавать приказы. Вновь возникла неразбериха. Одна за одной с небольшим интервалом во времени стали возводится юрты. Несколько нукеров погнали коней на небольшую возвышенность. Там, по словам дервиша, была лучшая в округе трава. Кайрат бек подошел к спящему Едугею. Снял его с коня и отнес на руках в свою юрту. Положил на циновку и накрыл белым войлоком. Сам вышел наружу и подошел к дервишу, сел около костра.

— Расскажи мне о предках, уважаемый, — проговорил он, обращаясь к Ширэ Джиладкану.

Нищий с испугом взглянул на него.

— Эта тема запертна. О ней могут говорить только дервиши, когда передают друг другу знания, да может быть Великий хан.

Кайрат вздохнул. Встал, прошелся к юрте, в своих вещах отыскал морин хуур. Вернулся к костру и заиграл жалостливо.

Ближе к вечеру вернулся Чойжи. Он надеялся увидеть идущий ему на встречу отряд нукеров, а подъезжая, разглядел на возвышенности лагерь. Его товарищи явно готовились к приближающейся ночи. Над юртами поднимался в голубое небо дымок.

«Не иначе Кайрат-бек распорядился готовить конину, — подумал молодой батыр. И тут он вспомнил, что не ел с самого утра. Единственное, что ему удалось сделать, так это сделать пару глотков из фляги с кумысом. — Выходит вяленую баранину решили, сохранит до боле худших времен».

Левая рука, не так необходимая во время поездки на шаламгае, тут же потянулась к сумке. Чойжи удалось из нее вытащить небольшой кусок вяленого мяса. Батыр надкусил его, и остатки вернул на место.

— Хоть чуть-чуть пожевать, — прошептал он, — лишь бы духи надоумили моих товарищей оставить хоть что-то для меня.

Прибавил скорости и уже через какое-то время промчался мимо дежуривших по периметру товарищей. Остановился у юрты ягычи. Соскочил на землю и направился доложить о своем прибытии. Дождался разрешения войти внутрь.

Кайрат-бек, насладившись игрой на морин хууре, теперь сидел у ложа сына. Увидев входящего Чойжи, улыбнулся.

— Проходи, садись, Чойжи, — проговорил он.

— Нет, ягычи. — молвил воин, и кивнув в сторону Едугея добавил: — Я не хотел, бы будить будущего Великого хана. Разговор лучше проводить на улице.

— Хорошо, пойдем, выйдем из шатра.

Расположились у костра. Один из воинов, что поддерживал пламя, протянул Чойжи миску с похлебкой. Батыр сделал глоток и посмотрел на ягычи.

— Ну, рассказывай! — Приказал Кайрат.

— В трех днях конного перехода, — начал Чойжи, начинается тайга. Я до нее немного не доехал и разглядывал в бинокль.

— Это мне хорошо известно, батыр. Ты нашел место для будущей стоянки?

— Да, ягычи. Мне удалось это сделать. Место удобное, как и это, на возвышенности.

— Замечательно. — Улыбнулся полководец, — Как говорил Ширэ Джиладкан, это будет нас последний, скорее всего, привал до Запретных земель. Тем более путь через лесистую местность, очень опасен. Тебе придется ехать вместе с отрядом. Ты, Чойжи сможешь это делать так же медленно, как мы?

Понятие медленно было в данном случае, как понимал батыр, относительное. Кони кочевников, вероятно, будут нестись во весь опор.

— Постараюсь, ягычи.

— Вот и хорошо. В тайге постоянно нужно быть начеку. Удивляюсь, — продолжал Кайрат, — как это дервиш, по нему в одиночку может путешествовать?

— Его берегут духи, ягычи, — высказал предположение Чойжи.

— Возможно, — согласился полководец.

Тайга сама по себе была для кочевников с равнин не доступна, и являлась неким буфером между равнинными и запретными землями. В одиночку в нее, кроме дервиша, никто не решался отправиться. Сумум-бек, как-то говорил Кайрату, когда тот еще был зеленым юнцом, что недалеко от входа в лесистый район обитало племя, куда более воинственное. Потом уже в войске хана Урнура, будущий ягычи, встречал нескольких таких. Ловкие, хитрые, всегда готовые схватиться за оружие. Таких, Кайрат сразу понял, трудно застать врасплох. Ничего в этом не было удивительно, зная какие твари изредка выходят из лесных районов.

Сам Кайрат-бек никогда в этих местах не был. Знал, что трава там была менее сочна, часто шли дожди, а иногда было так холодно, что даже костер не согревал.

— А другого племени там поблизости нет? — полюбопытствовал он.

— Не заметил, ягычи.

Кайрат тяжело вздохнул, с одной стороны проведенная разведка оказалась неполноценна. Надо было дать батыру как можно больше времени, чтобы тот смог обследовать местность лучше.

— Будем надеяться, что духи предков нам помогут, — проговорил он.

Из соседней юрты вышел Ширэ Джиладкан. Подошел к костру и начал греть руки.

— Я гляжу, ягычи, твой человек вернулся из разведки, — проговорил он, посмотрев на Чойжи, который допил бульон и теперь жадно жевал мясо.

— Да, — проговорил Кайрат, — он нашел нам место для будущей стоянки.

— Это хорошо, — проговорил дервиш, — очень хорошо. Надеюсь, нам удастся нормально отдохнуть перед предстоящей дорогой через лес, накормить коней.

— Об этом я не беспокоюсь, уважаемый, — перебил ягычи, — меня волнуют племена, что обитают там.

— Оставьте эти заботы для меня.

— Хорошо. Будем считать, что вы с помощью духов заставите их держаться от нас подальше…

— Отчего же? — Удивился Ширэ Джиладкан. — Нам пригодился бы проводник. А в тех племенах много людей, что проходили насквозь тайгу.

— Они были в Запретных землях?

— Нет. Туда не всякий может попасть. Люди племени меркидов, — Кайрат впервые услышал название кочевников, что обитали на границе с тайгой, — проводят через леса тех, кто отправляется в последний путь.

— Они водят и дервишей?

— Нет, дервиши передвигаются по тайге в одиночку.

— Тогда зачем нам проводник? — удивился Кайрат.

— У них куда больше опыта в сопровождении большой группы.

Ягычи отметил, что обычно человек, отправлявшийся в Запретные земли, чтобы умереть, брал с собой небольшой отряд людей, чей срок уже подошел. Дервиш взглянул на Чойжи и ткнул в него пальцем.

— Вот он на шаламгае, если бы путешествовал в одиночку, спокойно сможет пройти сквозь лесной район. Но сейчас он с отрядом, и я бы советовал, — тут Ширэ Джиладкан обратился к воину, — тебе, батыр, не отъезжать далеко от отряда.

— А я о чем только что говорил, — проговорил Кайрат-бек. — Слышал, что дервиш советует?

Чойжи кивнул.

Как только Юлдуз взошла в утреннем небе, Ширэ Джиладкан выбрался из юрты. Амулет на его груди, спрятанный под лохмотьями, слегка пульсировал, казалось, что предки требовали, чтобы он как можно скорее доставил мальчика к ним.

— А ведь скоро совсем похолодает, — пробормотал дервиш вслух.

Не то, чтобы он боялся морозов. Организм, с тех пор как его выбрали посредником, стал закаленным, привычный к любым перепадам температуры, а вот в отношении Едугея Ширэ Джиладкан не был уверен. Живший в теплых краях паренек запросто мог не перенести тот холод, что будет их в скором времени поджидать. Здесь над тайгой Юлдуз слабо прогревала поверхность. Оттого и пасмурных дней больше, а когда ветер начинает задувать идет снег. Он падает на землю и вскорости тает. Ни ягычи, ни нукеры и ни Едыгей такого никогда не видели. Ему же странствующему по Ченгези приходилось видеть и не такое. Вот только обо всем увиденном Ширэ Джиладкан предпочитал помалкивать. Иногда ему казалось, что духи заботились о нем в его странствиях, оберегая от непредвиденных неприятностей. Сколько себя дервиш помнил, ни один хищный зверь не напал на него. Даже тогда, когда Ширэ Джиладкан, уставшим валился наземь, засыпая непробудным сном. Он даже не знал, приближались ли те к нему. В голову ни разу не приходила мысль, осмотреть окрестности на следующий день. Поутру поднимаясь, дервиш всегда отправлялся в путь. Ширэ Джиладкан никогда не задумывался о пропитании. Если ему не удавалось добраться до ближайшей Урги, он всегда с помощью амулета смог мог отыскать себе пропитание. Вот только рассчитывать, что в этот раз это будет мясо — не приходилось. Зато оказавшись в стойбище, дервиш всегда мог рассчитывать на полноценный обед. Ни один кочевник, будь то обыкновенный воин или тайджи, никогда бы не осмелился не накормить странствующего нищего. Боялись, что прогневают предков.

Дервиш, чтобы согнать ночной холод попрыгал, чем привлек к себе внимание караульных.

— Идите к нам, уважаемый, — проговорил один из них, — погрейтесь у костра.

Ширэ Джиладкан кивнул, но прежде чем к ним направиться заглянул в юрту и взял посох и только после этого сел на циновку, что лежала возле костра. Все же воины предпочитали сидеть не на холодной земле. Один из батыров вытащил из котла мясо, протянул его Ширэ Джиладкану.

— Поешьте, уважаемый. — Проговорил он.

Дервиш откусил. Конина. Он удивленно взглянул на нукеров.

— Решили, что одной лошадкой пожертвовать. Боимся, что до тайги она просто не дойдет, а если и продержится, то будет только обузой.

Ширэ Джиладкан понимающе вновь кивнул. Уставшая лошадь могла стать причиной того, что отряд бы замедлил свой ход по лесной местности, и нападение саблезубых барсов было бы не избежать. Пожертвовав сейчас одним животным ягычи рассчитывал уберечь оставшихся.

Мясо было сочным. Жир так и тек по губам. Дервиш доел и грязным рукавом вытер его. Поблагодарил воинов, хотел было посидеть у костра, послушать, о чем будут говорить между собой воины, но передумал. Только сейчас он заметил, что Едугей тайком пробирался к стоящему без присмотра шаламгаю.

— Я так и думал, — прошептал Ширэ Джиладкан, — с ним еще будут проблемы.

Дервиш вскочил на ноги и бегом добежал до будущего Великого хана. Встал между ним и шаламгаем.

— Дайте мне прокатиться, — потребовал Едугей.

— Убиться решил?

— Нет.

— А мне, кажется, решил, — проворчал нищий. — Я ведь вижу, что ты удумал. Ты еще не хан, так, что держи себя в руках.

Мальчишка насупился. Ладони у него невольно стали сжиматься в кулаки, и Ширэ Джиладкан понял, что тот не попытается сделать все, чтобы прокатиться на шаламгае. И не посмотрит, что перед ним святой человек.

— Не пущу, — проговорил дервиш.

Рука коснулась его плеча и Ширэ Джиладкан вздрогнул. Обернулся. Позади него стоял Кайрат-бек и Чойжи.

— Все равно не удастся остановить его, — с грустью в голосе проговорил ягычи. — По себе знаю. В меня пошел. Лучше пусть прокатится.

Дервиш сурово взглянул на полководца, хотел, было, посохом пригрозить, но Кайрат-бек добавил:

— Но не один, а с Чойжи. Ты ведь, уважаемый, знаешь, как он водит железного коня.

— Хорошо.

Дервиш отвел Чойжи в сторону и стал объяснять как тому себя вести во время поездки. Батыр только кивал. Когда Ширэ Джиладкан закончил свою речь, то направился к шатру, а Чойжи подошел к Едугею и сказал:

— Ну, что готов со мной прокатиться?

Выбирать не приходилось, и мальчишка кивнул в знак согласия. Забрался на место позади, стал ждать.

— Прокатишь, а мы тем временем выступим. Встретимся в дороге. — Проговорил Кайрат-бек, похлопав по спине приятеля. — Помни, Едыгей наше все!

Фраза произнесенная имела, как понимал Чойжи, двойной смысл.

Шаламгай летел по степи, оставляя позади себя десятки фарсахов. Впереди сидел Чойжи, позади, прижимаясь к поручню, Едугей. Впервые в жизни мальчишка преодолевал такие большие расстояния так быстро. Аж дух захватывало.

— Ну, как? — прокричал Чойжи.

— Хорошо.

— Вот-вот. И я в первый раз такие же чувства испытывал.

Неожиданно воин остановил шаламгай. Спрыгнул за землю, и предложил точно так же поступить Едугею. Когда мальчишка слез с механического коня, протянул ему небольшой приборчик. Точно такой же Едугей видел у деда, только тот был немного меньше. В руки Сумум-бек его никому не давал. Для начала мальчишка решил попросту его рассмотреть, Чойжи не возражал, понимая, что место, куда предстояло смотреть, от них никуда не денется. Две соединенные вместе трубки с встроенными в них линзами. Едугей поднес приборчик к глазам, как это делал Сумум-бек, и посмотрел туда, куда показал рукой дядька Чойжи. То, что он там увидел, ему не понравилось.

— Ты не той стороной смотришь, батыр, — проговори Чойжи, взял у Едугея приборчик и перевернул его. — Теперь смотри!

Теперь мальчишка разглядел в дали темнеющую линию на горизонте.

— Что это? — Полюбопытствовал он.

— Тайга, — молвил Чойжи. — Одно из опаснейших мест на планете. Лучше туда не соваться, да вот только у нас нет выбора.

— Почему? — Удивился Едугей.

— В Запретные Земли можно попасть, только преодолев лесной край.

Батыр сел на траву, рядом опустился мальчишка.

— Когда-то давно, — начал Чойжи, — когда наши предки пришли в эти края, Джучи отправил своих людей отыскать путь обратно в земли Чингизхана. Из двенадцати отрядов джагун вернулись десять. Два других пропали бесследно. Великим ханом было высказано предположение, что оба отряда наткнулись на проход в родные края, но потом вернулся небольшой отряд во главе сыном Джучи. Наследник сообщил, что два отрядов джагунов дошли вот до этих мест. Было решено, что через лес, оказавшийся на их пути, выступит одна сотня, а вторая будет дожидаться их тут. Через тайгу прошла только четвертая часть отряда джагунов. Сын хана принял решение двигаться дальше, так как не было уверенность, что на обратном пути вернется прорваться через леса, кишащими ужасными тварями, оставшимся воинам. Преодолев несколько десятков фарсахов, двадцать пять воинов приблизились к горам, названных теперь Запретными землями. Что было там, сын Джучи умолчал, сказав только, что видел призрак матери Великого хана — Борхе. О чем она разговаривала со своим внуком, тот вновь рассказывать своему отцу не стал, сославшись, что это касалось только его. Духи предков пообещал, что помогут оставшимся воинам пройти через лесистую местность. Они сдержали слово, и отряд джагунов вышел на встречу с товарищами. Те вот уже несколько недель вели бои с появлявшимися из леса, время от времени, монстрами. Как сказал буюрук, командовавший джагунами, атаки прекратились несколько дней назад. Полководец поинтересовался сколько людей у того осталось. Выяснилось, что половина. Решено было отправиться сыну хана на встречу с отцом, а буюруку организовать в этих районах приграничную стражу, мешавшую чужим совершать набеги на земли кочевников. — Чойжи замолчал, взглянул на Едугея, — Именно из них потом сформировалось племя, обитавшее в этих землях.

Мальчишка внимательно слушал дядьку. Иногда кивал, пару раз взял в руки подзорную трубу. Хотел взглянуть на темную полосу на горизонте, но отсюда ее не было видно. Потом уже, когда Чойжи закончил рассказ, он пояснил, что для того чтобы увидеть лес нужно, либо подъехать ближе, либо встать, а еще лучше подняться на возвышенность. Затем батыр взглянул на небо.

— Пора возвращаться, — промолвил он, но увидев взгляд уставшего Едугея, улыбнулся: — а может шатер разбить и дождаться воинов твоего отца?

Мальчишка пожал в рассеянности плечами. Ему было, откровенно говоря, все равно. Если дядька Чойжи решит отправиться назад, то он возражать не станет. Тем более не будет против, если тот поставит шатер. Батыр оценил это по-своему. Он встал, направился к шаламгаю и извлек из небольшого отсека, что был аккуратно спрятан от постороннего взгляда, материал. Вытащил с другой стороны механизма небольшие металлические трубки. Ловким движением они превратились в длинные посохи. Несколько операций и вот уже шатер стоял перед Едугеем.

Прошло три дня с момента предыдущей остановки отряда, и вот теперь лагерь пришлось разбить вновь. Причем сделать это всего в нескольких фарсахов от лесной полосы, которую казалось не обойти ни справа, ни слева. Кайрат-бек распорядился еще раз хорошо накормить лошадей, для чего тех небольшой отряд нукеров отогнал туда, где, по мнению дервиша, росла отменная трава. Сомневаться, что Ширэ Джиладкан может ошибаться, ягычи не стал. Кто знает, может, нищему о том нашептали духи. Ведь он, прежде чем поговорит с полководцем, забрался в свою юрту. В дороге подобрали Едугея. Сперва Кайрат хотел рассердиться на Чойжи за то, что тот не доставил батыра обратно под защиту отряда, но выслушав доводы своего друга, вынужден был согласиться с ним, в том, что воин поступил совершенно правильно. Все же время, проведенное в степи, пошло внуку Сумум-бека на пользу. Чойжи показал мальчишке, как пользоваться шаламгаем. Кайрат понимал, что останься тот вместе с ним, этого никогда бы не произошло. Суеверный страх перед новинками иногда просыпался в нем. Вот и сейчас, когда куда-то запропастился дервиш, Едугей возился около Чойжи.

— Ну, как дела, Чойжи, — проговорил Кайрат-бек, подходя к ним.

— Да, вроде, все нормально, ягычи, — молвил воин. — Вот только…

— Что только?

— Я бы хотел, чтобы сейчас в нашем отряде был шаман. Стоило бы ему проверить работу шаламгая. Не хотелось бы, чтобы демоны, заключенные внутри, — он провел рукой по металлическому корпусы, — заупрямились в самый неподходящий момент.

— Мысль конечно хорошая, — согласился ягычи, — да вот только, где его сейчас, этого шамана взять.

— Это смогу сделать я, — раздался за спиной знакомый голос.

Оба воина, как по команде, развернулись. Перед ними стоял Ширэ Джиладкан.

— Я смогу проверить, душевное состояние демона, заключенного внутри шаламгая. Кстати, знакомьтесь — это Девяля. Тайджи племени меркеитов.

Зайчонок ранний — имя не подходящее для тойджи. Кайрат-бек еле удержался, чтобы не прыснуть от смеха. В другой ситуации он так бы и сделал, но взгляд дервиша многое значил.

Тайджи Девялял сидел на спине огромной ящерицы. Левой рукой он держался за рог, а во второй сжимал караджаду. За спиной, кроме всего прочего, у него был колчан со стрелами и лук. Ящер открыл пасть и Кайрат увидел огромные белые клыки и раздвоенный фиолетовый язык. Зверь издал пугающийся рык. Рука Чойжи непроизвольно потянулась к караджаду. Удержался, чтобы не выхватить из-за спины и не выстрелить в монстра. Между тем тайджи спрыгнул со спины ящера. Приземлился на землю и приветствовал Кайрат-бека.

— Рад с тобой познакомится, ягычи, — проговорил он. — Дервиш уже объяснил сложившуюся ситуацию. Я счастлив буду оказать услугу будущему Великому хану.

Кайрат взглянул на сына. Тот выступил вперед, ничуть не пугаясь ящера. Уже потом, оставшись наедине с отцом, Едугей сказал:

— Не все ли равно, кто, на чем ездит. Ты отец предпочитаешь коней, животных пришедших вместе с нами с земли Чингисхана. Чойжи нравится шаламгай, а Девялу — чокчок (так назвал своего животного тайджи).

Но в тот момент мальчишка выступил вперед и произнес:

— Это я.

Тайджи опустился на колено, вытащил из ножен саблю и протянул ее Едугею.

— Прими меня на службу, хан, — молвил он.

Чойжи с Кайратом переглянулись. Как они не догадались поступить точно так же, еще там в Угре Сумум-бека. Или они, как и воины посланные сопровождать Едугея в Запретную зону, считали, что, получив право на миссию, нукеры автоматически поступали на службу будущему хану? Могли ли они думать по-другому? Кайрат бег считал, что — нет.

— Может, в юрту пойдем, тайджи, — предложил он. — Там все и обсудим. Просто я не в курсе того, что хотят духи предков и что на уме у дервиша.

— Хорошо, ягычи. Там и поговорим.

Они направились в юрту. У входа Кайрат-бек остановился, хотел поторопить Ширэ Джиладкана, но тот лишь произнес:

— Вы сами между собой договоритесь. Я лишь должен был выполнить свою задачу, и я ее выполнил. Остальное за вами.

Расплывчато, красиво и бессмысленно.

— Хорошо, — молвил Кайрат и вошел в юрту.

***

— Ну, что там у тебя? — произнес дервиш, обращаясь к Чойжи, когда ягычи уединился в шатре с тайджи.

— Нужно посмотреть, понять все ли нормально с демоном, заключенным внутри? — сказал батыр.

— Посмотрим. — Улыбнулся Ширэ Джиладкан.

Он наклонился. Поднес руку с амулетом к металлическому корпусу. Поводил над ним, затем произнес несколько какую-то абракадабру и повернулся к Чойжи.

— Ну, вот, — проговорил дервиш, — твой шаламгай еще долго будет тебя слушаться. Ты вовремя решил обратиться ко мне за помощью. Оковы, сдерживающие демонов, стали ослабевать. И взбунтуйся они в лесном крае, проблем всем нам было бы не избежать. А так они будут выполнять свою работу в покорности.

Ширэ Джиладкан посмотрел на Едугея.

— Ну, пойдем ко мне в юрту, — проговорил он, — настало время рассказать тебе, все то, что ты должен знать. Я бы хотел быть уверенным, что если со мной что-то в пути случится, — дервиш замолчал, увидел встревоженный взгляд паренька: — Так-то все должно пройти нормально, но я не хотел бы исключать и другие варианты, — пробормотал Ширэ Джиладкан, — развития событий. Небеса тому свидетели, что наша жизнь зависит от случая, а он бывает разным.

Вдвоем с дервишем они вошли в юрту. Мальчишка быстро сел возле костра вытянув вперед руки.

— Замерз? — Поинтересовался нищий пророк.

— Немного.

— Огонь это жизнь, — загадочно сказал дервиш, — огонь это смерть, — подумав, добавил он, — овладей им и ты будешь непобедим. В огне живет один из самых могучих демонов, что когда-то был приручен людьми. Он может все. Убивать, лечить, кормить и даже передвигать предметы.

— Передвигать предметы?

— Да. Но о них тебе подробнее духи расскажут. Сколько я их не уговаривал, они мне так и не захотели объяснять. Видимо предки считают, что разум мой не способен воспринимать всю информацию. Младший брат демона огня — управляет тем же шаламгаем. Это добрые демоны, они несут нам мир и защиту, но там, в небесах, — дервиш возвел руки вверх, — есть другие демоны, что готовы нести нашему миру погибель.

— Другие демоны?

— Другие, — кивнул Ширэ Джиладкан. — Я не знаю, как они выглядят. Мне это так же не доступно.

— Но кто знает? — Вопросил Едугей.

— Духи предков. Это благодаря им мы подчинили демона огня, это их волей мы можем управлять шаламгаем. Только духам известны тайны Вселенной.

Последнее слово было для сына Кайрат-бека совершенно незнакомо. Он даже представить не мог, какой смысл оно несло, и какие пространства под своей формулировкой скрывало.

— А что, что хотят демоны?

Пришлось Ширэ Джиладкану в подробностях рассказать мальчишке то, что однажды ночью, почти полгода назад, ему во сне явили предки. Он и сам не заметил, как невольно сгустил краски. Что и самому ему стало страшновато.

— Я не хочу копать землю, — молвил после рассказа Едугей. — Сын тайджи не достоин, возится в грязи. Кочевник обязан пасти скот, скакать по степи и петь песни. Быть землепашцем — удел горожанина.

Слова прозвучали эмоционально, отчего у дервиша даже слеза выступила. Он прижал будущего хана к своей груди и прошептал:

— Я верю в тебя, Великий хан. Я знаю, что только ты способен защитить свой народ от той агрессии, что грозит нам.

Огонь медленно догорал в очаге. Кайрат-бек поднял пиалу с кумысом и проговорил:

— За дружбу, уважаемый тайджи Девяля!

— За дружбу, ягычи!

Полководец поставил чашу перед собой.

— И так мы договорились с тобой, тайджи Девеля, что ты выделишь нам отряд проводников, а так же предоставишь нескольких ящеров.

— Конечно, дорогой Кайрат-бек. Тайджи Девеля всегда держит свое слово. Кстати сколько у тебя, сейчас, в отряде человек? Если только те, что я видел, то не густо. Через тайгу с таким отрядом не пройти. Как минимум половину потеряешь. Да и опыта у них, как такового нет, может кроме проводников и бойцов, отменных, прихватишь?

— А дашь?

— А почему бы не дать. Поехали сейчас в мою Ургу, сам выберешь.

На том и договорились. Вышли из юрты. Тайджи к своему зверю, на которого нукеры с опаской посматривали, а некоторые даже караджаду в боевом положении держали. Опасались, что тварь эта на людей бросится. Мало ли что у нее на уме. А ящерице словно и не до них было.

— А может, и Едугея с собой возьмем? — вдруг предложил Кайрат-бек.

— Возьми. — Согласился с ним Девелу: — Лишь бы дервиш не воспротивился.

Прежде чем идти в юрту к Ширэ Джиладкану, ягычи подозвал Акуда и приказал тому подготовить двух лошадок. Только после того, как буюрук пошел отдавать приказы нукерам, направились к дервишу. У порога Кайрат-бек, опасаясь, что Ширэ Джиладкан обучает его сына беседе с духами, громко позвал пророка. Тот вышел сразу, выслушал ягычи. Задумался на мгновение и только после этого дал свое согласие. Позвал Едугея.

— Думаю, поездка в племя меркеитов тебе пойдет на пользу, — проговорил Ширэ Джиладкан, напутствуя паренька.

Ящер вальяжно, словно ему некуда было спешить, брел по степи, неся на своей спине тайджи. Позади него ехал Кайрат-бек с сыном на двух вороных жеребцах. Всю дорогу мальчишка крутил головой, любуясь окрестными землями. Иногда Едугей бросал взгляд в сторону Девелу, еще у юрты дервиша он приметил у того на груди амулет. Если бы не зеленый камушек, что находился в самом центре, можно было бы подумать, что сделал оба талисмана один мастер. Тайджи сразу же заметил любопытство паренька, а когда Едугей не выдержал и поинтересовался для чего ему амулет, сказал:

— Он меня оберегает от опасности. Когда какая-нибудь тварь появляется поблизости, начинает пульсировать. Хочешь, я тебе такой же подарю? Он тебе пригодится, когда ты через тайгу поедешь.

— Лучше мне такой достань, тайджи, — вдруг сказал, молчавший всю дорогу, Кайрат. — Мне он нужнее будет. Военный опыт имеется, да и среагирую я куда быстрее, чем Едугей.

— Думаю, мне удастся два таких отыскать, — подмигнул Девелу. Затем взглянул на мальчишку и спросил: — Хан, а прокатиться на чокчок?

Едугей хотел было ответить — да, но проглотил язык. Обращение к нему — хан все еще оставалось для него непривычным. Нашел в себе силы только кивнуть. Тайджи вновь улыбнулся, казалось, ему было интересно беседовать с будущим Великим правителем планеты.

— Видишь, — проговорил Девелу, — вон там, — и он показал правой рукой в сторону, — темнеет тайга. Именно оттуда и являются твари. Когда-то их было много, и нападали они без разбора на всех. Теперь стало меньше, но все равно ухо нудно держать востро. Чуть-чуть зазевайся и поминай, как звали. Вряд ли те, кто погиб в зубах хищников попал в обитель предков. Не завидую я их участи. Предпочитаю погибнуть с оружием в руках, чем в желудке какого-нибудь зверя.

Едугей посмотрел в сторону леса. Теперь не нужно было специального прибора, чтобы разглядеть его. Казалось достаточно протянуть руку, чтобы коснуться, устремляющегося в небеса, дерева.

Неожиданно ящер остановился и замер. Со стороны леса донесся пронзительный громкий протяжный вой, берущий за душу. Тайджи, что-то пробормотал, коснулся рукой амулета. Повернулся к ягычи, хотел было спросить, но передумал.

— Нужно спешить. С сумерками эти твари набираются смелости и выходят из леса.

— Не нападут ли они на наш лагерь? — Взволновано спросил Кайрат.

— Они боятся огня. А у вас горят костры, к тому же дервиш, уже проинструктировал твоих воинов, как надо вести себя в приграничье.

Ягычи побагровел. Не хватало, что бы Ширэ Джиладкан распоряжался его воинами. Он и так уже забрал у него наследника.

— Это ты зря, ягычи, — произнес Девелу. — Дервиш человек в отличие от тебя уже бывал в этих местах и знает, как себя тут нужно вести. — Неожиданно улыбнулся: — Не бойся, твари дальше фархада не заходят. Боятся. — Тайджи выругался. Слово, произнесенное им, было незнакомо для Кайрат-бека.

— Что это? — Вдруг произнес Едугей, указывая рукой.

— Моя Урга, — произнес Девелу, — чуть-чуть и приедем.

То, что предстало перед глазами Кайрата и его сына, они никогда раньше не видели. Это был небольшой город.

— Что это? — спросил ягычи.

— Я называю военный городок, — сказал тайджи. — говорят подобные, в тех краях, откуда пришел Джучи со своим улусом, северные варвары строили. Армию кочевников он вряд ли выдержит, а от диких зверей спасти сможет.

Кайрат остановил коня и оглядел городок, тем более что сейчас он был как на ладони. Занимал огромную территорию. Ягычи предположил, что за его стенами, состоявшими из частокола, укрывалось, по всей видимости, около тысячи, если не больше, юрт. Причем стояли они все по какой-то непонятной системе. Для обзора окрестностей использовались небольшие башенки, стоящие на одинаковом расстоянии друг от друга. Кайрат насчитал десять штук только с одной стороны. На башенках, зоркий глаз ягычи разглядел непонятное оружие. То, что оно было огнестрельное, полководец не сомневался. Если будет такая возможность, решил он, то попытается посмотреть его поближе, а если тайджи позволит, то и произвести несколько выстрелов. Сейчас их путь лежал к хорошо охраняемым воротам, над которыми колыхался стяг племени меркаитов.

Воины радостно приветствовали тайджи. Вполне вероятно, решил ягычи, что каждая поездка воинов племени за пределы военного городка была связана с риском. Не было никакой гарантии, что из похода тот вернется живым и здоровым. Ворота отворили. Путники въехали, и Кайрат глазам не успел моргнуть, как те закрылись. Ягычи вновь стало страшно за свой лагерь. К ним тут же подбежали три воина меркаита, взяли ящера и двух коней и увели в стойбище. Кайрат надеялся, что животных хорошо накормят.

— До моей юрты предлагаю прогуляться пешком, хан, — предложил Девелу, обратившись к Едугею.

У Кайрата и сына появилась возможность увидеть многое. Особенно ягычи поразило вооружение меркаитов. Он пару раз останавливался, чтобы полюбоваться их доспехами и огнестрельным оружием, которое, как он предположил, что по некоторым параметрам явно превосходило знакомые ему карахомы и караджаду.

— Откуда оно у вас? — Спросил он тайджи, когда они подошли к юрте.

— Что оно? — Переспросил Девелу, не понимая, что имеет в виду ягычи.

— Оружие?

Тайджи улыбнулся. Этого Кайрату хватило, чтобы понять. Постоянные атаки заставили талантливых воинов, таких как Чойжи, просто модернизировать то, что у них есть, не дожидаясь, пока до этого не додумаются в Джучистане.

Едугея же заинтересовало чучело существа, что стояло справа от входа в юрту. Он посмотрел на тайджи и спросил:

— А это кто?

— Это? Это один из представителей, что нападают на нас из леса.

Перед Едугеем стоял мохнатый шестилапый зверь с огромными, почти с руку, как ножи, клыками. С десяток мелких глаз смотрело на мальчишку. Тот вздрогнул. Человек, сделавший из этой твари чучело, постарался на славу.

— Зочи, — таинственно прошептал Девелу.

Вошли в юрты. Тайджи предложил присесть и отведать с ним скромную пищу. Молодая девушка, оказавшаяся единственной супругой правителя меркаитов, принесла баурсаки, политые липким сладковатым сиропом и айран. Затем велел позвать к себе одного из охранников, что стоял у входа в юрту. Тот появился незамедлительно, опустился на одно колено и стал выслушивать распоряжение. Тайджи приказал разыскать ягычи Мунха. Пока охранник ходил, а жена воина отсутствовала, пиалы из-под айрана были осушены, тайджи достал бурдюк с кумысом. Наполнил чаши себе и Кайрату.

— Вот так вот и живем, ягычи Кайрат-бек, — проговорил он, — сидим за частоколом, совершаем вылазки и ждем. Чего ждем? Одним небесам известно. Я, честно признаюсь, не знаю. Твари из леса все равно дальше нескольких фарсахов не заходят. А соваться в тайгу, кроме дервиша ни один идиот не решится. Опасно. Вот сколько себя помню, твари изредка выбираются из леса. Нападают на одиноких путников и небольшие отряды. Может Великий хан считает, что угроза их нападения на племена кочевников существует?

Кайрат развел руки в сторону.

— Вот-вот. Хотя, хану известно куда больше чем нам с тобой. Может, мудрецы, живущие в городе, видят грядущее? Хотя, — Девелу махнул рукой, — Пока существуем мы, ни одна тварь не прорвется за периметр!

Войлок, прикрывавший вход в юрту, приподнялся и внутрь вошел немолодой воин. Стальные доспехи, на боку палаш, к широкому поясу прикреплена кобура, из которой торчит непонятной конструкции карахома. Особенно внимание заинтересовала Кайрат-бека нижняя часть костюма ягычи. На воине были зеленые штаны с кожаной вставкой, а так же остроконечные сапоги с металлическими шпорами. Голову украшал двурогий шлем, а на лице, от правого уха, под углом огромный шрам.

— Тайджи, — проговорил воин, кланяясь.

— Присаживайся, ягычи Мунх, — приказал Девелу, и свободной рукой показал на свободное справа от себя место.

Старик послушно сел. Тайджи протянул ему пиалу с кумысом и произнес:

— Позволь представить тебе, ягычи, гостей моих. Это наследник Великого хана — Едугей, а это его ягычи Кайрат-бек. Направляются в Запретные земли. И им нужно сопровождение по тайге. Поможешь мне, уважаемый мой Мунх, подобрать для них отряд сопровождения?

Тайджи замолчал в ожидании ответа, но старик прежде, чем принять решение произнес:

— Хан, ягычи. Для меня большая часть оказать вам помощь в нелегком путешествии в Запретные земли. Когда-то много лет назад, тогда я еще был молодым воином, я сопровождал хана Улукбека в его в те края. Вполне возможно, что мы с ним вновь встретимся, и мне вновь выпадет честь проводить Великого хана в последний путь. Но сейчас не об этом, — вдруг изменил тему Мунх, — я выделю вам один из лучших отрядов. Они не раз ходили через тайгу, сопровождая людей, чей путь пришел к концу. Мне кажется, что лучше, чем воины буюрука Бат-Эрдэнэ.

— Хороший выбор, — согласился тайджи. Затем взглянул на Кайрат-бека. — Я заметил, что тебя, ягычи, заинтересовало наше оружие?

— Да, тайджи, это так. Я никогда не видел ничего такого и хотел бы поближе взглянуть на него. — Кайрат замолчал на мгновение, решаясь просить или нет, но все же, набрался смелости и произнес: — Хотел бы попробовать из него пострелять.

Тайджи расхохотался.

— Ты, меня насмешил, ягычи. Неужели ты думаешь, что я тебя отпустил бы сопровождать будущего Великого хана вот с этой пукалкой, — и тайджи указал на карахому, что торчала из-за пояса Кайрата. Ты и твои люди получат улучшенные модели, способные производить куда больше выстрелов. Существует правда одна проблема…

— Какая?

— Тебе и твоим людям придется задержаться на пару дней. Нужно, чтобы они хотя бы чуть-чуть, но овладели им. Ягычи Мунх, — обратился Девелу к старику, — продемонстрируй воину свою карахому.

Нехотя тот извлек из кобуры оружие. Протянул ее Кайрату. Полководец взял в руки и стал рассматривать. Оно очень сильно отличалось от обычной карахомы. У оружия было два ствола.

— Тридцатизарядная двухствольная карахома, — пояснил тайджи. — Пороховые стрелы вставляются в специальный двухуровневый барабан. Подаются одновременно в два ствола, — Кайрат удовлетворенно кивнул, — в верхний и нижний. Выстрел производится из двух стволов одновременно.

— В нем разрывные пороховые стрелы, — добавил Мунх. — Очень удобная штука, когда на тебя движется с десяток таких тварей, как Зочи. Точно такие же стрелы мы используем и в усовершенствованных караджаду.

— Можете выйти из юрты и пострелять, — предложил тайджи.

Старик недовольно взглянул на своего повелителя. Его было можно понять.

Вышли из юрты. Но прежде, чем идти на стрельбище, что, по словам Девелу, находилось в западной части городка, тайджи подозвал к себе одного из воинов и затребовал, чтобы тот дал ему в руки, караджаду. Тот послушно протянул его Девелу.

— Взгляни, ягычи, — молвил тайджи, протягивая ее Кайрату.

Полководец взял и минут пять разглядывал. Два ствола, расположенные горизонтально, пара рожков патронов скрепленных между собой. Ягычи испугался, что отдача от такой караджаду, наверное, очень большая. Но с другой стороны, в этом Мунх был прав, с другим оружием в этих местах не выживешь, иначе, зачем было вводить такие глобальные изменения в конструкцию обычной караджаду, ведь на планете врагов, что могли бы противостоять кочевникам — не было. Звери, что обитали в тайге, имели естественное для них оружие — клыки и когти. Вот только убить их с одного выстрела было тяжело. Чтобы добыть мясо, для того чтобы обеспечить семью пропитанием, по мнению Кайрат-бека, лучше обычного лука ничего нет. Не надо очищать потом тушку от дроби, и ругаться, если хотя бы одну дробину прозеваешь, не надо опасаться, что из шкурки убитого зверька не получится одежда. Ягычи покрутил в руках караджаду и протянул воину и заметил, как тайджи подал знак, чтобы батыр следовал за ними. Уже на стрельбище Кайрат понял для чего. Там батыр продемонстрировал свое умение обращаться с оружием. Сделал с десяток выстрелов, отчего привел ягычи в восторг.

«Если бы у нас в битве с армией одного из братьев хана Урнура было бы такое оружие, — подумал Кайрат, — сражение закончилось, не начавшись. С другой стороны будь оно у хана Мэнэра и тогда нам бы пришел конец».

Откуда-то воины тайджи притащили несколько искусно сделанных чучел Зочи. Старик Мунх протянул молодому ягычи свой карахом. В нескольких словах объяснил, что нажимать и как стрелять.

Кайрат взял в руки карахому и прицелился. Нажал, и раздались выстрелы. Чучело разорвало на куски. В небо полетело множество маленьких кусочков войлока. Хорошо, что расстояние до «зверя» было большое, иначе будь на его месте живой хищник, то ягычи обрызгало бы кровью.

— Ну, как? — полюбопытствовал тайджи.

— Хорошо, — молвил Кайрат и еще раз выстрелил.

Со вторым чучелом произошло то же самое, что и с первым. Ягычи протянул оружие Мунху и поблагодарил за предоставленную ему возможность испробовать его в деле.

— Думаю, что и воины твои быстро овладеют им. То, что у них есть сейчас, для путешествия в тайге, не годится. Можешь, проверить.

Девелу хотел было дать сигнал своим воинам, чтобы те выкатили еще одно чучело, но Кайрат остановил его.

— Не надо, — произнес он. — Я уже почувствовал разницу. — Неожиданно для тайджи, ягычи повернулся к неизвестному ему оружию. — А, это что?

— Карамук.

Карамук представлял собой огромную трубу на треножнике с огромным диском, который вращался с помощью рукоятки.

— Это только для обороны городка подойдет. Тяжелый. Неудобно с собой возить.

Кайрат понимающе кивнул. Вдруг его осенило, и он спросил:

— Если вы убиваете хищников разрывными стрелами, то, как вам удалось заиметь столько «чучел»?

— Ты имеешь в виду, то, что стоит у входа в юрту и эти два?

— Да.

— Некоторые попадаются в ямы ловушки. А уж затем воины расстреливают их из луков. Плюс ко всему обычные пороховые стрелы.

На том разговор и закончился. Тайджи предложил остаться в городке и переночевать. Ягычи пришлось согласиться, а уже утром он в сопровождении отряда воинов меркаитов отправился в направлении своего лагеря. Кайрат опасался, что обнаружит стоянку разоренной, но какого было его удивление, когда он застал все в целости и сохранности. Буюрук Акуд доложил, что ночью ничего не произошло. Только потом, оставшись с батыром наедине, ягычи узнал, что всю ночь дервиш в своей юрте общался с духами предков. А потом воины начали осваивать оружие, что привезли меркаиты и уже наследующий день выступили в тайгу.

***

— Удивительно, — проговорил хан Улукбек, склонившись над телескопом.

Сейчас он начал сожалеть, что когда был молод, ни разу не посещал китайских мудрецов, а у них, как оказалось, имелись очень забавные диковины. Взять хотя бы эту длинную трубу, стоящую на треножнике, с забавным эллинским названием — телескоп. Кто бы мог предположить, что с помощью ее можно увидеть, скрытое за облаками. Хан и предположить не мог, что там обитали злые демоны. Сегодня он лично в этом убедился, видя сотни огней. Неожиданно для себя Улукбек что-то задел на треножнике и изображение расплылось. Не отрываясь от объектива, стал шарить рукой, пытаясь отрегулировать резкость. Ван Тие Мин заметил его неуверенные движения, подошел к правителю, прокашлял, стараясь таким образом привлечь к себе внимание, и проговорил:

— Дозволь мне, хан.

Отстранил Улукбека рукой от телескопа. Стал всматриваться в объектив, то и дело, покручивая маленькое колесико, которого хан до этого просто не заметил. Делал он это так уверенно, что правитель понял, что осечка происшедшая с ним, могла случиться даже с таким опытным звездочетом как Ван Тие Мин.

— Что ты скажешь на счет этого, астроном? — Полюбопытствовал Улукбек.

— На счет чего, хан?

— На счет того, что ты сейчас наблюдаешь в небесах?

Ван Тие Мин отвлекся на мгновение от телескопа и взглянул на хана.

— Боюсь, правы, повелитель, духи — молвил он, — демоны, что обитают в космосе, представляют для нас большую угрозу.

— Уверен?

Астроном промолчал. Хотел было процитировать одного из старых китайских философов, чьими устами, как он теперь уже не раз убеждался, глаголила истина. Сдержался. Хану вообще-то и не требовался ответ, тот и сам прекрасно знал, что не спроста вся та возня, что творилась сейчас над их головами. Удивительно, как правитель все же нашел время выбраться к нему в скромную хижину на окраине города, предпочтя общение со звездочетом ласкам наложниц. А может, действительно стар стал повелитель кочевников?

— Все готово, хан, — молвил Ван Тие Мин, отходя от телескопа, но хан махнул рукой.

— Что я там не видел, — вздохнул он. — Темная бездна с множеством огней.

Правитель прошелся по комнате, около окна и взглянул на улицу. Там кипела жизнь. Город просто бурлил. Мимо промчались ребятишки, прокатилась арба груженая арбузами. Строем прошествовал отряд тайдауров, спешивших на городские ворота, чтобы сменить предыдущую смену. Донеслись стук молотков, ржание коней и крики торговцев.

— Вот ты, Ван Тие Мин, — проговорил вдруг хан, присаживаясь на лавку, что стояла у стены, — объясни мне. Ты ведь мудрец и должен знать, почему это мои сыновья постоянно грызутся между собой? Вот и сейчас, не стой они под стенами города, вцепились бы в глотки друг другу, как шакалы. Если Урнур еще более-менее, то старшие, — старик махнул рукой, дескать, а что о них говорить. Вроде и от любимой жены, а характером в тещу. Та покойница всегда была готова убить его, даже ходил слух, что пыталась извести тогда еще молодого хана Улукбека, да только верные люди не допустили этого. Вот только правда это или ложь, теперь уже никто и не определит, а покойница сама и не признается. Но как бы то ни было, он не решился ее арестовать и уж тем более предать лютой смерти. Когда пришло ее время отправляться в Запретные земли, в последний путь, даже людей выделил самых лучших. Не потом, что боялся. Нет, если приходит срок уходить к предкам, еще ни один из жителей Ченгези не противился этому, понимая, что путь его на белом свете пройден, а он сам нужен там. От этих мыслей хан вздохнул, скоро и ему самому в путь. Он грустно взглянул на астронома и спросил: — объясни? Ты ведь мудрец.

Ван Тие Мин поправил телескоп. Взглянул сначала на хана, потом на воинов, что стояли у дверей.

— Не бойся, — проговорил правитель, — как бы ни приятны небыли твои слова, голову тебе не отсекут. Слово хана.

— Хорошо, — молвил китаец, отходя от телескопа к столу. — Хочешь знать? Знай. — Мудрец достал из ящичка две чашки и маленький чайник. — Во всем виноват ты сам, — посмотрел на хана, оценивая реакцию правителя, но тот был спокоен. Подошел к кувшину с водой, поставил его на стол. — Виноват именно ты, — Вытащил металлическую коробочку с листьями чая и высыпал его содержимое в чайник. Затем поставил на подставку. Между ней и столом впихнул зажженную свечу. — Виноват именно ты, — повторил он.

— Я? — переспросил Улукбек.

— А кто же? Ты мог уже давно остановить кровопролитие устроенное твоими сыновьями. Достаточно было поставить всех троих на место. Ты же видел, что войны, устраиваемые ими стали приобретать все более и более кровожадный характер.

— Так ведь духи… — промямлил правитель, вдруг показавшийся китайцу совершенно беспомощным стариком.

— Что духи? — Перебил его Ван Тие Мин. — А ты, что? Одно веское слово, а теперь… — китаец махнул рукой.

— Теперь моим наследником будет сын кочевника, — вздохнул Улукбек.

— То-то и оно. Чай будешь?

Хан кивнул. Никак не мог он привыкнуть к поведению китайца. Все у него не так, как у кочевников. И живет (Улукбек тоже не в юрте обитает) в каменном доме, в котором вместо одного помещения несколько комнат, так и расставлено все по каком-то непонятному фэн-шую. На стенах картины, нарисованные на ткани. Как-то правитель поинтересовался, что это за символ, изображенный черной краской на грубом холсте?

— Иероглиф обозначающий «Собаку», хан. — Сказал в тот раз астроном и в двух словах пояснил, что призван тот охранять дом от врагов, нести добро и радость.

— А у тебя есть враги? — Ухмыльнулся Улукбек.

— А у кого их нет, — подмигнул Ван Тие Мин.

У двери на балкон, которая почти не закрывается, у самого потолка талисман из восьми бронзовых трубочек, начищенных до зеркального блеска — «Музыка ветра». Не удивительно, отмечал каждый раз Великий хан, что когда дул даже легонький ветерок тот начинал мелодично звучать, имитируя звон колокольчиков. Как сказал Улукбеку несколько лет назад один из китайских мудрецов:

— Если повесить его в центре зала, то позитивная энергия устремится вверх с его звонкими переливами, и в доме надолго поселится благополучие, удача и счастья.

Как же тогда хан опрометчиво отнесся к его словам. Может сейчас, и не было у него на душе таких тяжелых дум.

Астроном уловил взгляд хана и, протягивая чашку с чаем, произнес:

— Если вот точно такой же, но только с трубочками из бамбука, висел бы во дворце, когда дети твои были еще маленькими, то не было бы у тебя ни когда ссор между членами семьи.

— Если бы мудрость появлялась с рождением, — вздохнул хан, принимая чашку, — то многие глупостей, что обычно совершаются в молодом возрасте, попросту не было. Но мудрость приходит к человеку только с возрастом.

— Да ты философ, хан.

— Хан и должен быть философом.

— А если такой, но со звездочками, поместить в спальне…

— Довольно, — остановил ученого Улукбек, — я уже понял, что ты хочешь сказать.

Он поднес чашу с чаем ко рту и сделал глоток. Да и напиток совершенно иной. Слегка горьковатый. Обычно хан, если и пил чай, то употреблял его по старой традиции с тонкой пленкой жира, что была поверх напитка. Но как бы то ни было, а все невзгоды вдруг как рукой сняло.

— Что ты сюда добавил? — полюбопытствовал Улукбек. И рукой приказал воинам, что стояли у двери остановиться. Те уже хотели схватить астронома, подозревая, что тот решил отравить правителя.

— Корень женьшеня и плод растения, плодами напоминающего мандарин. Или тебе не нравится, хан?

— Да нет, отчего же напиток хорош. — Он вновь сделал глоток, затем взглянул на китайца и спросил: — Так все же, что ты думаешь по поводу решения духов предков?

Ван Тие Мин поставил чашку на стол. Встал и подошел к окну. Приподняв занавеску, в комнату ворвался легкий ветерок, и помещение наполнилось перезвоном.

— Если духи и существует, — проговорил китаец, — то, по крайней мере, злых здесь нет, а в добрые обычно… — китаец задумался. — Мне трудно судить об их решениях. Вполне возможно они видят в будущее куда дальше нас с тобой. И если духи считают, что править должен планетой сын кочевника, то так тому и быть. Небеса тому свидетели.

Хан тяжело вздохнул. Допил чай и поставил чашку на стол.

— Может еще?

— Достаточно, — проговорил хан.

Правитель встал и подошел к Ван Тие Мину. Коснулся его плеча рукой.

— Там, — он указал вверх, — демоны, здесь, — перст был устремлен в сторону городских улиц — Ченгезиты. И это наша земля и только мы, а не они имеем ей распоряжаться. Мы гордый народ и у нас свои принципы.

— У каждого народа свои принципы, — молвил китаец, — у китайцев свои, у арабов свои, у народов, что планете наших предков, свои.

— Я слышал, от брата своего Шахруха, что ты знаешь, как выглядит наша планета?

— Это сильно сказано, хан.

— Сильно?

— Я могу догадываться, как выглядит она, ориентируясь только по звездам, двум лунам да по нашей Юлдуз. Но твердо сказать не могу, хотя однажды, когда была жаркая погода, я спал на балконе…

Хан вздрогнул. Обычно он не верил в то, что снится, но бывало, прислушивался, примечал и отмечал про себя, что многое увиденное им во сне потом происходило на самом деле. Даже тогда когда перед Курултаем ему приснилось сновидение, он не предал этому особого значения. А ведь в грезах ему привиделось, что стоят они с сыновьями по разную сторону Судзи, причем возле него маленький мальчик. Так что при упоминании сна хан Улукбек вздрогнул.

— Говоришь сон. О чем он?

— Я спал на балконе, хан, — продолжал между тем астроном, словно не услышав вопроса, — и снился мне сон, словно парю я над планетой, но не как птица в облаках. — Астроном попытался подобрать слова, но, увы, ничего подходящего не находилось. — Парю, — повторил он, — за пределами нашей планеты. И вижу ее перед собой, как сейчас тебя, хан.

— И какая она, астроном? Я приказываю — говори!

— Круглая, как шар. Но я не уверен, хан, что она на самом деле такая. Это может быть только сон…

— Или ведение, — пробормотал правитель, — посланное духами предков. Когда тебе он привиделся?

— Так лет этак пять прошло…

— И ты молчал?

— Так меня об этом никто не спрашивал. И сейчас бы говорить не стал, если бы ты, Великий хан, об этом не спросил.

В эту ночь хан предпочел спать один. Как ни старались министры навязать ему любовниц, отказался. Все обдумывал слова астронома. Пытался осмыслить сказанное, даже не заметил, как уснул. Проснулся, хотя Улукбек в этом уверен не был от того, что амулет на его груди стал нагреваться. Схватил и со всей силы швырнул. Тот ударился об стену и упал. Правитель выругался, поняв, что поступили опрометчиво, но было поздно. У стены скользнула тень и медленно начала приобретать знакомые очертания. Из ничего возник отец — хан Бяслан. Он был таким, каким его помнил Улукбек, в золотом архалуке, на ногах коричневые сапоги, те самые в которых предыдущий правитель Ченгези отправился в последний путь. В руках посох, что был привязан к седлу лошадки, что везла его в Запретную зону.

— Я пришел сообщить, что скоро пробьет твой час, хан Улукбек, — проговорил Бяслан. — Ты должен собираться в дальнюю дорогу.

— Уже?

— Уже.

Улукбек тяжело вздохнул. Он больше всего боялся, что наступит именно этот момент. Ожидал, что сообщение принесет кто угодно, но никак уж не отец. Да вот только духи решили, что столь ответственная миссия должна быть поручена хану Бяслану. Неожиданно для самого себя, Улукбек вдруг подумал, что может быть, когда настанет срок Едугея, именно ему придется сообщить о приближающейся смерти.

— Я думал… — прошептал он, но Бяслан не дал договорить:

— Едугея дождется твой сын, — отец прошептал имя, но Улукбек его не расслышал, а переспросить побоялся. — Так что подготовь людей, с которыми ты отправишься в путь.

— Их должен выбрать я сам?

— Да, кроме одного человека. Его ты должен взять в любом случае.

Улукбек попытался просчитать вариант, кто это может быть, но ничего так на ум и не пришло. Он вопросительно взглянул на отца.

— Суйбаши Шахрух.

Выбор был неожиданным. Хану казалось, что тот еще достаточно молод, чтобы готовиться к последнему в своей жизни походу и вполне мог бы пригодится Едугею, как талантливый полководец, но, увы, духи считали по-другому.

— Хорошо, пусть будет, как будет, — вздохнул Улукбек.

— Вот и хорошо. Узнаю своего сына. Ты не изменился с того момента, как мы с тобой расстались.

Тут хан Бяслан заметил вопрошающий взгляд Улукбека.

— Тебя что-то тревожит? — спросил он.

— Почему сын кочевника?

— Ты имеешь в виду Едугея? — уточнил Бяслан, словно кроме сына Кайрат-бека была еще другая кандидатура на ханский трон? А может быть, в планах предков был еще один простой кочевник?

— Его, — прошептал хан Улукбек.

— А тебе, не все ли равно?

— Нет. Мне обидно, что планету после меня унаследуют не мои дети.

Бяслан рассмеялся. Старческий смех, больше похожий на хрип, заставил Великого хана вздрогнуть.

— Ты сам виноват, Улукбек, — проговорил отец.

— Я?

— Да ты! Мы же предупреждали тебя столько раз…

Хан сделал вид, что с высказыванием согласен, хотя сам точно знал, такого никогда не было. Если только те, Улукбек попытался обелить предков, не говорили иносказательно. Тогда в этом случае действительно только он сам виноват, что не понял смысла.

— Но почему он?

— Тебе не достаточно того ответа, что я дал, Улукбек.

— Боюсь, что нет!

— Хорошо. Так и быть. Мы считаем, и дервиш Ширэ Джиладкан не раз тебе говорил, что твои дети не способны сплотить кочевников против надвигающейся войны. Только третий, фраза иносказательная, — пояснил Бяслан, — поданный с нашей воли способен объединить три улуса. А почему именно Едугей, — старик задумался, — скажем, так: Так сложились звезды!

Что это значило, Улукбек не знал, и при случае решил поинтересоваться у астронома. Может действительно в небе произошло, что-то необычное.

— Ты уже был у оружейников? — поинтересовался Бяслан.

— Нет.

— Значит, не знаешь, какое оружие сейчас пытаются создать те, чтобы остановить демонов зла?

— У нас есть оружие, у нас есть…

— У вас есть кони, — перебил его старик, — у вас есть карахомы, караджаду и карамук (последнее слово было незнакомо Улукбеку, и тот сделал вывод, что предок имеет ввиду нечто ему не известное, но в тех же приграничных с Запретными землями Ургами, оно вполне могло и существовать), но все это неспособно задержать демонов. Неспособно!

Старик замолчал и вдруг образ его начал рассеиваться.

— Стой! — Взмолился Улукбек.

— Что-то еще?

— Ченгези действительно круглая, отец?

— Да, Улукбек. Это так.

С этими словами образ растворился. Великого хана, словно кто-то толкнул, и он упал на кровать. Сразу же погрузился в сон, а когда утром проснулся, то обнаружил амулет вновь на своей шее.

Беклербек явно нервничал. Вот уже второй день, как хан Улукбек ходил мрачнее тучи. О чем-то думал, а под вечер вызвал к себе и сообщил, что хотел бы лично посмотреть, как обстоят дела с новым оружием. Опасался, что если работа идет не шатко ни валко, то именно ему и попадет в первую очередь от правителя, а ведь именно хан назначил первого министра следить за производством. Так необходимым, особенно сейчас, когда планета стояла на грани войны с демонами. Хорошо, что руководитель гильдии ремесленников араб Касим не подвел. Провел хана Улукбека в просторные помещения цехов, где кипела работа. Правитель уже пожалел, что еще никогда не бывал здесь. Тут сейчас ему было все любопытно. Оказалось, он ошибался, считая, что дарханы по старинке работают, махая, что есть мочи, по железным заготовкам молотами. За все года в промышленности удалось совершить огромный шаг вперед. Чтобы как-то облегчить свои труд ремесленники невольно, не дожидаясь, когда предки нашепчут на ушко все известные им секреты, начали постепенно улучшать условия, тем более Великий хан, через людей требовал новые диковины. Вот и появились у дарханов пневмомолоты, потом уже выяснилось, что с помощью духов воды и воздуха можно творить чудеса. Заключенные в различные приспособления они изменили мир. Подтверждением стал специальный лифт во дворце, доставлявших кочевников на самые верхние этажи.

И вот теперь стоя у пневматического молота, хан Улукбек невольно восхитился увиденным. Кузнец, держа раскаленный кусок металла, от которого исходил невыносимый жар, с помощью правой ноги приводя агрегат в действие. При этом, после того как молот касался железа, тот успевал еще заготовку повернуть.

Первый министр прокашлял, таким образом, он старался привлечь к присутствующим внимание дархана Касима. Кузнец взглянул в их сторону и выругался. Ему явно не понравилось, что его отвлекают. Он из вежливости улыбнулся и попросил дать ему время.

— Я должен закончить свою работу, хан, — проговорил Касим, — в противном случае металл остынет. А это не очень хорошо.

Улукбеку одного слова было достаточно, чтобы воины тут же наказали взорвавшегося дархана. Но он сдержался, понимая, что по-другому кузнец просто поступить не мог. Пока Касим делал свое дело, хан оглядел остальные молоты, прошелся мимо непонятных механизмов, которые с помощью специальных ножей снимали лишний металл, предавая изделию гладкую поверхность. Остановился у агрегата, который в заготовках проделывал отверстия. Стоявший с механизмом рабочий, попросил хана отойти, сославшись, что опасается за его здоровье. В подтверждение, отколовшийся от детали кусок металла отлетел и ударился в руку одному из воинов. Тот вскрикнул, словно его ужалил скорпион. Этого было достаточно, чтобы Улукбек понял, что рабочий не шутит.

«А, что если такой кусок попадет не в руку, а в глаз?» — подумал хан, отходя на безопасное место.

— Вот так и работаем, хан, — проговорил подошедший Касим, опускаясь на колено, при этом вытирая испачканные руки.

— Я бы желал взглянуть на тот заказ, который тебе при последней встрече отдал дервиш.

— Хорошо, хан, — сказал араб, поднимаясь с колена, — прошу следовать за мной.

Он недовольно взглянул на беклербека, словно тот был виноват в том, что не предупредил его за ранее о появлении в мастерских правителя.

Дархан провел его среди множества агрегатов в небольшую комнату. Она ни чем не походила, ни на жилище кочевников, ни на скромные палаты астронома. В центре деревянный стол, заваленный бумагами. У стены лавки. Через единственное окно, пробивался солнечный свет. Улукбек остановился у стола и заглядывался в поисках нового оружия.

Между тем Касим прошелся в самый дальний угол и стащил шелковую ткань, что прикрывала странной конструкции караджаду. Хан подошел к ней и присел, хоть и трудно ему это было сделать, на корточки. Прикоснулся рукой к непонятному оружию и вопросительно взглянул на дархана.

— Ажиллагч, — проговорил кузнец.

Хан чуть не вспыхнул от злости, будь он молод, так точно врезал бы этому ничтожному. Не умеет раб общаться с Великим ханом. Касим же поняв свою оплошность.

— Это ажиллагч, хан, — молвил он, опускаясь на колено. — Оружие способное делать много выстрелов за маленький промежуток времени.

— Много, это сколько? — уточнил Улукбек. В его понимании и десять выстрелов одновременно это уже много, ведь караджаду могла выдать только двойной залп, а затем требовалось время на перезарядку.

— Мы не считали, хан. Но в рожок, можно впихнуть, как минимум пятнадцать специальных стрел.

Он отстегнул от ажиллагча коробочку, что крепилась с боку, и протянул хану. Тот взял в руки и минут пять вертел, разглядывая странные и непривычные стрелы. Небольшие, полностью металлические.

— Нам уже удалось испытать ажиллагч в полевых условиях, — сказал дархан, возвращая рожок на место.

— А способно ли это оружие уничтожить демонов? — вдруг обратился хан к первому министру.

— Это только предкам ведомо, хан, — проговорил беклербек.

Улукбек остался недоволен этим ответом. Стал и дальше рассматривать ажиллагч. Крепился он на треножнике, но как пояснил кузнец, из него можно было стрелять с рук. Несмотря на большое количество выстрелов, благодаря хитростям, которые Карим не захотел разглашать, отдача у него была даже меньше, чем у караджаду.

— К войне успеете наладить их производство? — в конце встречи, когда дархан проводил их до выхода, спросил хан Улукбек.

— Извини, хан, — молвил кузнец, — рад бы тебе ответить на этот вопрос, да вот только не ведомы мне сроки. Я же не знаю, сколько времени у меня есть. Год, два, десять?

«Зато вот я знаю, сколько мне отпущено, — подумал правитель, — и боюсь, что меньше года».

Хан тяжело вздохнул.

— Вот и я не знаю, — молвил он, трогая по-приятельски кузнеца за плечо. — Тогда скажи, сколько уже сейчас сделано?

— Немного. Всего три. Но как только кое-что усовершенствуем, работа пойдет куда быстрее.

Улукбек с надеждой в глазах взглянул на дархана.

— Вы уж постарайтесь.

Дня через два, когда список был готов, хан вызвал к себе суйбаши Шахруха. Рукой приказал тому сесть. Младший брат выполнил его просьбу. Казалось, он уже догадывался, для чего его вызвал правитель. Между тем хан протянул ему одну из пиал, что стояли на небольшом столике и произнес:

— Я вызвал тебя, суйбаши… — начал он, но Шахрух перебил:

— Я знаю, хан, для чего ты меня вызвал. Духи тоже приходили ко мне во сне, — он коснулся амулета, который висел на его груди давая понять, что когда-то тоже прошел обряд посвящения, — нам в скорости пора в дорогу.

Великий хан кивнул.

— Я уже набросал список тех, кто проследует со мной в другой мир.

Он повернулся и стал искать в небольшом сундучке, что стоял сейчас справа от него бумагу. Наконец нашел и протянул брату. Тот взял ее, пробежался глазами и присвистнул.

— Ого. Всего несколько воинов, я да ты. Остальные наложницы.

— Я вот долго думал и понял, — пробормотал хан, — что воины понадобятся моему последователю. Оттого и взял только тех, кто по возрасту нам с тобой ровесники. В бою они себя уже проявили, и вряд ли смогут что-то еще сделать. Тебя включил, так как на это была воля предков…

— Я знаю.

— … наложниц, потому что не хочу оставлять их еще кому-то. А хатун, останется наблюдать, чтобы Уорнур, Мэнэр и Улзий не поубивали друг друга, а еще чего хуже не пошли наперекор духам, и не уничтожили мальчишку.

Суйбаши понимающе кивнул. Он, не опасаясь, мог произнести имя хатун вслух. Шахрух даже завидовал ей. Суйбаши, несмотря на свой возраст, считал, что еще способен принести пользу будущему хану, но духи предков думали иначе. Он с удовольствием скакал бы сейчас в седле по степи, вдыхал бы воздух планеты, а может и уединился с какой-нибудь красоткой в юрте.

— Небеса свидетели, сам бы тебя не взял, — проговорил хан, — но это воля предков, Шахрух.

— То-то и оно, — согласился с ним военный министр. — Я постараюсь прожить оставшийся мне срок жизни так, чтобы он запомнился навсегда.

Хан поднес к губам пиалу с кумысом, сделал глоток, и сменил тему разговора:

— Что скажешь на счет оружия, что создали ремесленники? — полюбопытствовал он.

— Будь в наше время такое…

— Знаю и поэтому думаю, что хорошо, что его у нас не было. Глядя на него, мне становится страшно. А если они друг против друга начнут его использовать?

Кто — они, суйбаши догадался. Так хан мог выразиться только про сыновей.

— А ты знаешь, что они отряд отправили за Кайратом и дервишем? — спросил Шахрух.

— Это еще зачем?

— Так кому охота власть отдавать.

— И ты ничего не сделал? — удивился хан.

— Нет. Велел проследить и не вмешиваться.

— А если бы…

— Если предки считают, что Едугей тот человек, который объединит кочевников, то они сделали бы все, чтобы Кайрат добрался с отрядом до него целым и невредимым.

— Я так понимаю, ты в курсе, брат, чем все закончилось.

— Конечно, — усмехнулся суйбаши, — иначе не выделил бы ягычи лучшую свою сотню.

Хан расхохотался.

— Ну, ты и хитер, Шахрух! — Воскликнул он.

— А по-другому нельзя. Иначе ты бы, хан, давно на троне не удержался. Тут глаз да глаз нужен.

Улукбек понимал, что его спокойное правление, без заботливой руки брата не обошлось. Вот только Шахрух не смог бы все равно уследить за братьями. Вполне возможно именно он не допускал, чтобы оружие более грозное, чем карахома и караджаду, попали тем в руки. И вот сейчас, из-за прихоти предков, хан был вынужден оставить свою империю без присмотра. А ведь Шахрух своим делом, не жалуясь на старость, мог еще лет десять-пятнадцать заниматься. Кто же знал, что духи затребуют его к себе? Может быть, тогда он нашел более подходящую на свое место кандидатуру. Вот только сейчас было поздно, что-то делать.

— Сколько у нас с тобой времени? — Полюбопытствовал суйбаши.

— Если бы я знал. Но боюсь, что меньше года, Шахрух. Меньше года.

***

Вот уже третий день отряд нукеров, усиленный сотней из племени меркаитов, передвигался по лесистой местности. Кайрат и Ширэ Джиладкан мечтали пересечь ее как можно быстрее, но по-иному не получалось. Двигались в таком порядке: впереди с десяток меркаитов, вооруженных современным оружием, столько же позади. Большая часть нукеров, как и воины приграничного племени, на чокчоках. В центре отряда в окружении Кайрата, дервиша и буюруков: Акуда и Бат-Эрдэнэ — Едугей. Для пущей надежности, по приказу ягычи, вооруженный карахомом, подаренным тысячником Мунхом.

Маршрут пролегает по широкой просеке, неизвестно кем и когда здесь проложенной. Буюрук Бат-Эрдэнэ утверждал, что существовала она в этих лесах с незапамятных лет. Это же подтверждал и Ширэ Джиладкан, ссылаясь на слова своего предшественника. По сторонам просеки деревья, верхушками устремлявшиеся чуть ли не под самые небеса. Огромные ветки с пурпурной листвой казалось, переплетались между собой, образуя некое подобие арки. Несмотря на середину дня, здесь стоял полумрак, отчего в один прекрасный момент Чойжи не выдержал и выдал:

— Темень, хоть глаз выколи.

Казалось, сейчас воина почти все раздражало. Не привычно уже стало ехать медленно на шаламгае. Привык уже к большим скоростям. Можно было бы пересесть на одного из животных племени меркаитов, но оставлять без присмотра в городке механику не хотелось, кто знает, может быть, там за тайгой он вновь пригодится.

— Действительно, непривычно, — согласился с ним Кайрат. — Тут нужно смотреть во все глаза.

— Правильнее сказать, ягычи, — проговорил Бат-Эрдэнэ, — прислушиваться. Здесь без талисманов, что висят сейчас у воинов. — Сотник коснулся рукой амулета, что висел у него на груди. — Если появится опасность, он начнет пульсировать.

Кайрат краем глаза заметил, что Бат-Эрдэнэ погладил рукой караджаду. Наделся меркаит, что в минуту опасности она его не подведет. Ягычи отметил, что здесь под переплетенными ветками не гулял ветер. Ему вдруг показалось, что где-то вверху проскользнула тень. Кайрат невольно коснулся оружия и окликнул Бат-Эрдэнэ. Указал рукой вверх.

— Вижу, — проговорил буюрук. — Сейчас вряд ли они нападут. Будут сопровождать нас до открытого пространства.

— А разве в тайге есть такое? — удивился ягычи.

— Есть, — молвил молчавший до этого дервиш. — У реки, что маленьким ручейком течет в этих краях.

— А я думал, что Сюдзи единственная река на планете, — сказал Кайрат.

— Единственная большая река, — Поправил его Ширэ Джиладкан, — а сколько еще маленьких речушек и ручейков впадает в нее.

— И далеко до реки? — полюбопытствовал ягычи.

— Да уже скоро.

— Может, проскочим эту местность по-быстрому, — предложил тысячник.

— Не получится, ягычи, — вздохнул Бат-Эрдэнэ: — Там еще четыре дня пути, а животным нужен отдых. Семидневный переход они не выдержат, а там можно будет брать нас тепленькими.

— Но ведь это — ловушка, — воскликнул Кайрат.

— Знаем, — вновь вздохнул буюрук, — да вот только другого выхода у нас нет. К тому же мы готовы к ней. Вон взгляни, — и он рукой указал на щиты, что были привязаны к спине чокчока. — У каждого по два. Разобьем лагерь, палатки поставим как можно ближе, обнесем щитами, выставим дозоры. Наполним бурдюки водой и будем ждать.

— А будет ли время?

— Будет, — подмигнул Бат-Эрдэнэ, — оно у нас в любом случае будет. Не первый раз вот так вот путешествуем. Мой дед вот так же когда-то хана Улукбека вводил, а отец сопровождал его сыновей, когда те были птенцами не окрепшими.

Вскоре Кайрат-бек заметил, что впереди стала дорога светлее. Деревья как бы расступались, и вскоре он разглядел открытую местность. Бат-Эрдэнэ свистнул и поднял руку вверх. Ехавшие впереди меркаиты потянулись к караджаду.

— Сейчас самое опасное, — проговорил буюрук, — главное, чтобы атака не произошла в тот момент, когда мы выедем из леса.

К счастью ничего не произошло. Вышли из леса без приключений. Бат-Эрдэнэ распорядился, ставит лагерь. Акуда хотел было возразить, но Кайрат остановил его:

— Это его край и он знает, что нужно делать.

Часть меркаитов спрыгнула с чокчоков, другая заняв места по периметру, приготовилась к атаке. Нукеры Кайрата начали ставить шатры. Воины Бат-Эрдэнэ ставили щиты, снимая их со спин животных. Стаскивали карамуки и устанавливая их на треноги. Что, отметил для себя Кайрат, делали они это слаженно, поэтому и не удивился, тому, что с поставленной задачей меркаиты справились быстро.

Дервиш тут же удалился в шатер. До ягычи донесся запах дыма.

— Пытается вызвать предков, — проговорил Чойжи, втягивая запах горящего дерева.

— Может они помогут спокойно пережить эту ночь, — проговорил Акуд, вглядываясь куда-то вдаль.

Кайрат на всякий случай тут же распорядился, чтобы Едугей ушел в шатер, и там сидел не высовываясь.

— Если начнется переполох, — объяснил он сыну, — не хотелось, чтобы ты был в ненужный момент в ненужном месте.

Недовольный, Едугей ушел. Тут же около шатра встали два нукера.

Кайрат же поднялся на возвышенность и оглядел местность. Небольшая река, которую, казалось, можно было перескочить на коне, тянулась с севера на юг. По ее берегам росла трава, местами был виден желтый песок. Больше всего поразил ягычи свет воды, он был изумрудным.

— Можно ли ее пить? — спросил Кайрат у подошедшего буюрука Бат-Эрдэнэ.

Тот улыбнулся и проговорил:

— Так мы же ее пьем.

Неожиданно их внимание было привлечено одним из воинов. Тот показывал куда-то сторону. Кайрат достал оптический прибор и посмотрел в том направлении. Бат-Эрдэнэ коснулся рукой амулета и побледнел.

— Опасность, — проговорил он.

Из леса вышло несколько темных тварей чем-то напоминавших зочи. Воины тут же приникли к щитам, выставив в специальные щели стволы караджаду. Несколько солдат заняли свои места у карамуков. Кайрат поразился тому, что оборону даже заняли те, которым хищники вроде бы и не угрожали. Ягычи прислушался. В возникшей на мгновение тишине, было слышно, как шепчет что-то Ширэ Джиладкан, лязгают затворы и тихий неприятный свист, действующий на нервы. С той стороны реки затрещали ветки, откуда пришли, что-то застрекотало.

— Окружили твари, — пробормотал Бат-Эрдэнэ, поднял руку, — к бою приготовиться!

И как только с трех оставшихся стороны на открытую местность вышли твари, он отмахнулся, и тут же зазвучали выстрелы. Заговорили хором карамуки, заголосили караджаду. Было видно, как стрелы проникали в темные тела хищников и уже внутри начинали взрываться. Штук трех таких вот разрывных хватило для того, чтобы уничтожить тварь окончательно. Кайрат видел собственными глазами, как звери после попадания первой пули, продолжали, несмотря на разорванную плоть, идти. Страшно было представить, что стало бы с ними, будь у воинов простые караджаду. Ягычи взглянул в сторону шатра, где находился его сын. Едугей вышел и теперь стоял, вглядываясь в происходящее будто завороженный. Ягычи показалось, что он готов был применить свой карахом. И тут мальчишка разглядел сердитый взгляд отца. Словно понял мысленный приказ: «Скройся, не высовывайся, схоронись». Тут же выполнил его спрятавшись за войлочной дверью.

Казалось, что атака вот-вот будет отбита и тут случилось непредвиденное. Одна из тварей, раскидав в стороны двух меркаитов, проникла за ограждение. У ягычи появилась возможность разглядеть ее вблизи. Это был не Зочи, чучело хищника до сих пор стояло перед глазами. А между тем восьмилапое существо, остановить которое вряд ли что-то могло, двигалось в сторону палатки с дервишем.

— Я остановлю его, ягычи, — проорал Акуда и, выхватив из ножен огромный палаш, кинулся на встречу зверя.

Попытался нанести рубящий удар, но промахнулся. Кайрату даже показалось, что в бесчисленном количестве маленьких глаз, что располагались на огромной голове, отразился бесконечное численности буюрук. Пасть открылась, и перед глазами возникли сотни мелких зубов. Существо плюнуло в Акуда и воину чудом удалось увернуться. Трава позади него зашипела и задымилась.

— Ё ханэ, бабай! — Прорычал буюрук и запрыгнул на полосатую спину животного.

Удержался на ней и со всей силы попытался рубануть своим палашом. Удар прошелся плашмя, вызвав только бурю гнева у хищника. Тот замотал спиной, стараясь скинуть батыра. Еще чуть-чуть и Акуда бы полетел на землю, но сотнику удалось удержаться. Он еще раз рубанул со всей силы. Удар пришелся в шею животного, Кайрату даже показалось, что он расслышал, как треснули косточки монстра. Зверь вновь замотал своим туловищем и тут буюрук сорвался и полетел вниз, прямо под лапы. Раздался треск ломающихся костей и тут Едугей, выбравшийся из юрты выстрелил. Трех выстрелов оказалось вновь достаточно, чтобы отправить мерзкое создание на небеса.

Ситуация изменилась в одночасье, существа, что атаковали лагерь начали отступать. Над лагерем раздались крики — Хура!

— Не расслабляться, батыры, — проговорил Бат-Эрдэнэ, — это может быть временное затишье.

— А такое бывает? — поинтересовался Кайрат.

— Да, ягычи. Пару раз подобное случалось.

— А стрел хватит, буюрук?

— Будем надеяться. А сейчас пошли, посмотрим, что там с Акудом.

Они подошли к телу мертвой твари. Сотник подозвал воинов, что находились поблизости, и те оттащили труп животного. На земле, покрытым слизью, что вытекла из хищника, лежал Акуд. Он еще был жив, но пошевелиться уже не мог.

— Добей меня, ягычи, — простонал он, — добей.

Бат-Эрдэнэ потянулся к палашу, но Кайрат остановил его.

— Давай не будем спешить, буюрук, — проговорил он, — пусть его дервиш посмотрит. Вдруг поможет.

— Боюсь, что нет, — вздохнул меркаит. — После такого еще никто не выживал.

— Но, все же.

— Небеса свидетели я тебя, ягычи, предупреждал. Лучше дай я выполню последнюю просьбу. Не дам человеку мучиться.

Но Кайрат был настойчив. Один из нукеров сбегал за Ширэ Джиладканом. Тот пришел сразу. Присел над телом. Долго водил над ним амулетом, затем встал и развел руки в стороны.

— Я не могу ему помочь. Духи тут бессильны.

Тогда Кайрат-бек вытащил из ножен палаш. Замахнулся и замер. Наклонился, поднял оружие Акуда, что валялось с ним рядом, и вложил ему в руку.

— Воин должен умирать с палашом в руке, — проговорил он и нанес свой смертельный удар.

После того, как труп буюрука сожгли на костре, а пепел постарались развеять над рекой, Кайрат вошел в юрту, где у костра сидел Едугей. Ягычи еще ни разу не видел, чтобы его сын плакал. Воин положил палаш возле ложа и присел. Он прекрасно понимал, что это первая смерть, которую Едугею пришлось увидеть своими глазами. Ягычи знал, она для его сына будет не последней.

— Ягычи, — раздался голос буюрука.

— Входи, — проговорил Кайрат.

Воин вошел и протянул мальчишке карахому Акуда.

— Возьми, хан, — проговорил он. Замолчал. И лишь после того, как взглянул в глаза Едугея, добавил: — Пусть он тебе напоминает о воине, что спас нас.

Когда на седьмой день пути лес постепенно стал редеть и впереди показался просвет, буюрук меркаитов проговорил:

— Вот и все. Еще немного и тайга закончится, а там рукой подать до Запретных земель. Именно на этой территории последняя цитадель кочевников, тайный город. Только там и можно пополнить боеприпасы для оружия. Можешь считать, ягычи, что нам повезло. Отделались одним нападением, а ведь бывали случаи, когда уходили с минимальным запасом стрел, а ведь надо еще и обратно вернуться. Вот и построили крепость.

— Я бы посоветовал тебе, ягычи, там остановиться в ожидании нас, — молвил молчавший всю дорогу дервиш.

— Ожидать? — переспросил Кайрат, — а я думал, что пойду с вами до конца.

— Так ты, ягычи до него и дошел, — улыбнулся Ширэ Джиладкан, и в первый раз за время атаки хищников отпустил амулет. — До конца твоего путешествия к Запретным землям. Дальше тебе просто нельзя идти. В эти края могут попасть только избранные и те, чьи годы жизни истекли, а ты не один из них. Тебе еще жить да жить.

— Хочешь сказать, уважаемый дервиш, что я теперь бессмертный, — оскалился воин.

— Да нет. Убить тебя любой может. Так что лично я посоветовал бы тебе быть еще более осторожным, особенно после того, как повезешь Великого хана обратно. Или считаешь, что братья смерятся со своей судьбой?

В то, что Мэнэр и Улзий воспримут Едугея, как наследника хана Улукбека, Кайрат не верил. Не верил, хоть и много лет знал и хану Урнуру. Как говорил отец Сумум-бек: Чужая душа — потемки. Может согласиться с волей предков, а может — и нет.

На этом разговор закончился. Кайрат хотел было поинтересоваться, что собой представляет крепость, но буюрук вновь сосредоточился на своем амулете. Опасался, что в конце пути на них вновь могут напасть.

Увидеть же, что собой представляет крепость, удалось в скорости, когда они без происшествий покинули лесистую местность. Нукеры хотели настоять на том, чтобы сделать привал, но буюрук сообщил, что терпеть им осталось всего ничего.

— В паре фасхадов отсюда крепость, где у вас появится возможность отдохнуть, — пояснил он, подъехавшему сотнику, назначенному Кайратом вместо Акуда.

И действительно, через два фасхада на горизонте, у подножия гор, что уходили своими, покрытыми снегом, вершинами в небеса, крепость. Уже подъезжая к ней ближе, Кайрат понял, что она каменная. Вполне возможно, что материалом для строительства послужили огромные камни, что лежали на их пути.

— А как же тут живут люди? — спросил Кайрат у Бат-Эрдэнэ.

Тот взглянул на ягычи.

— Несут службу. Изредка встречают гостей.

Под гостями буюрук подразумевал людей, стремящихся в Запретные земли. Их было не так уж и много.

«Вероятно, что здесь частенько бывает дервиш, когда держит свой путь туда и обратно», — подумал Кайрат.

Он ожидал, что Ширэ Джиладкан скажет свое веское слово, но тот молчал. Не проявлял любопытства, в отличие от отца, и Едугей. Казалось, что мальчишку больше интересовали горы, что высились впереди. Они ни как не походили на те небольшие, песчаные, что он видел к востоку от Урги деда. Едугей уже догадывался, что именно туда он с дервишем и отправится.

Между тем подъехали к воротам крепости. Буюрук прокричал громко и на стене появился воин. Его голова высунулась в бойницу. Батыр явно признал Бат-Эрдэнэ, так как железные ворота лязгнули и отворились. Из них, навстречу воинам вышел буюрут. Поприветствовал путников и поинтересовался у Бат-Эрдэнэ кого тот привел. Услышав, что отряд сопровождает будущего великого хана, припал на колено и обратившись к Едугею, попросил извинения за задержку.

— Обычно спешащие в последний путь, — пояснил он, — располагаются лагерем у стен крепости. Хан, дервиш и его воины могут расположиться на территории цитадели. Я только буду рад приветствовать вас.

Когда же узнал о том, что дервиша с мальчишкой сопровождает ягычи из кешикетов хана Улукбека, побледнел. Пообещал предоставить для воина лучшую юрту. Кайрат нисколечко не удивился, если бы это была одна из тех, что принадлежит буюруку — правителю здешних земель.

Через два дня в юрту ягычи явился дервиш. Он замер в проходе, отыскал своим цепким взглядом Едугея и произнес:

— Ну, батыр, ты готов? Пора в дорогу.

Мальчишка посмотрел на отца.

— Пора, — проговорил Кайрат. — Кончилась твоя кочевая жизнь.

Воин тяжело вздохнул. Обнял сына и молвил:

— Собирайся. — Затем взглянул на Ширэ Джиладкана и полюбопытствовал: — Могу ли я его проводить?

— Только до границы.

— Границы?

— Невидимой черты, что отделяет наш мир от мира предков. Перейдя его, человек лишенный доступа, обрекает себя на гибель.

— Ну, до границы, так до границы.

Кайрат посмотрел на Ундеса (именно так звали местного сотника) и поинтересовался:

— Могу я покинуть на время крепость?

Буюрук сначала смутился. Все же Кайрат был старше его по званию и имел права ему приказывать, а не спрашивать разрешения. Но потом сообразил, что тот человек в этих краях новый и не знает местных порядков, и вопрос заданный ему, как, ни крути, а все же, правильный.

— Ты, вправе ягычи покинуть на время крепость, — проговорил воин. — Ты вправе делать это в любое время. В письме, что доставил Бат-Эрдэнэ, тайджи меркаитов сообщил мне, что я поступаю в твое полное распоряжение.

Кайрат понимающе кивнул. Руководить крепостью, пока в запретных землях будет его сын — почетная миссия, но по сути являвшаяся всего лишь формальностью. Вряд ли буюрук Ундес позволит ему, если со стороны тайги начнется атака, руководить обороной крепости. У меркаита, в отличие от ягычи был опыт. Ундес за эти дни провел его по бастионам крепости, разъяснял, растолковывал и пояснял, но вряд ли воин раскрыл перед представителем чужого племени все секреты. Скорее всего, он выдаст их только в безысходной ситуации.

— Хорошо, Угндес, я так и сделаю.

Втроем (дервиш, ягычи и Едугей) они вышли из юрты. Кайрат хотел было направиться к конюшням, небольшим помещениям, за стенами которых меркаиты держали чокчоков и лошадей, но Ширэ Джиладкан остановил его.

— В Запретную зону, — проговорил он, — мы отправимся пешком.

Но тут из шатра вышел Бат-Эрдер. Он поклонился перед ягычи и произнес:

— Разреши мне слово сказать, ягычи.

— Говори.

— Возьми лошадь, ягычи. Туда ты ее поведешь, а обратно, когда один будешь, прискачешь на ней.

— Я, пожалуй, так и сделаю, — проговорил Кайрат, взглянул на дервиша: — Я так могу сделать?

— Можешь.

Вот только за лошадкой идти не пришлось. Ее привел один из нукеров. Это был конь Чойжи. Кайрат взял Урхана под узды и теперь уже трое направились к воротам крепости, под взглядами молодых воинов, которые никогда ничего подобного не видели. Они не застали те дни, когда Урнур, самый молодой из ханов, прошедших похожий этап, посещал эти края. Кайрат вдруг задумался, а сколько тому было лет? Скорее чуть меньше, чем теперь было Едугею.

Вышли за ворота. Мальчишка в последний раз взглянул на крепость. Он не был уверен, что когда-нибудь вернется сюда. Проследил, как за ним закрываются ворота.

Ближе к вечеру, пришлось пройти около двух фарсахов, Ширэ Джиладкан проговорил, останавливаясь:

— Ну, вот и пришли. Дальше тебе, ягычи нельзя. Прощайся с сыном.

Кайрат подошел к Едугею и обнял его.

— Береги себя. Учись. Не знаю, увидимся ли еще, но ты должен оправдать надежды возложенные на тебя.

Замолчал. Дервиш увидел, как на глазах воина проступили слезы. Отвел глаза. Дал некоторое время отцу с сыном, а затем произнес:

— Пора.

Кайрат отпустил Едугея. Неожиданно коснулся палаша, что висел у него на поясе, и снял. Протянул сыну.

— Возьми. Пригодится.

Парнишка взял и направился вслед за дервишем. Он еще раз оглянулся и посмотрел на отца. Тот же стоял и смотрел вслед и делал это до тех пор, пока оба путешественника не вошли в ущелье. Вытер рукой проступившие слезы и вскочил на коня.

Его слабость, его чувства не должны видеть в лагере. Воины не должны догадываться, что у него ранимая душа. Ведь ягычи за время путешествия не проронил в присутствии их не одной слезинки, даже когда предавали огню тело Акуда.

Небольшая тропинка тянулась среди гор. Сначала было еще тепло, но потом похолодало. Стал попадаться снег. Его Едугей никогда до этого не видел. Вначале он останавливался, рассматривал. Дервиш однажды невыдержан и предложил ему взять белую холодную массу в руки. Комочек тут же начал таять в теплых руках мальчишки. Ширэ Джиладкан улыбнулся, наклонился и скатал из снега шарик. Затем запустил этот снежок в одинокое дерево. Но это было вначале пути, потом на третий день, когда они вошли в заснеженную зону, даже стало раздражать. Ноги на ледяной дороге скользили, отчего Едугей пару раз упал. К счастью это пошло впрок и дальнейшую часть пути он прекрасно держался на ногах. Руки и лицо мерзло, а под вечер задул холодный горный ветер. Мальчишка тут же рассердился на себя за то, что согласился последовать за нищим. Пусть духи искали другого идиота.

— Ни могли, они, что ли кого поглупее найти, — проворчал шепотом он.

Он вдруг вспомнил тот момент, как расстался с отцом. Видел, как тот провожал его взглядом, а потом (в тот момент Едугей остановился, чтобы в последний раз взглянуть на степь, прежде чем ступить в ущелье) увидел того садящегося на коня Чойжи. Он надеялся, что увидит отца еще раз. Сейчас, когда замерзал начал в этом сомневаться.

Весь день они с дервишем шли, а под вечер Ширэ Джиладкан устанавливал шатер и разводил огонь. Нищий всю дорогу и не пытался связаться с духами. Это была их территория, и они могли возникнуть на их пути из ничего.

Пока шли, Едугей разглядывал Ширэ Джиладкана и удивлялся. Дервиш на холоде не мерз. Может быть, он за время своих путешествий привык? Парнишке вдруг стало интересно, а он когда-нибудь привыкнет к этой мерзкой погоде?

Он пару раз чихнул, чем привлек внимание нищего. Тот остановился и спросил:

— Не простудился?

— Не знаю, — неуверенно проговорил Едугей.

Ширэ Джиладкан снял стеганный длинный халат — чапан и протянул парнишке.

— Оденься.

— А ты?

— А я уж потерплю. Идти-то осталось всего полтора дня.

Дервиш не обманул, через указанное им время они вдвоем вышли на совершенно иную местность. Огромная площадка в горах, покрытая растительностью. Зеленая трава, причем оттенок ее, слегка непривычный довольно яркий. Впереди нечто напоминающий огромный алтарь для жертвоприношений, на вершине которого огромный железный цветок. Доносится шум водопада, а главное тепло. Даже стало жарко, отчего Едугей распахнул чапан.

— Вот и пришли, — проговорил Ширэ Джиладкан, направляясь к дальней горе, что пыла недалеко от алтаря. Паренек последовал за ним, понимая, что тот знает об этой местности куда больше. Уже на подходе он разглядел огромную дыру, что сияла в скале.

Ширэ Джиладкан на мгновение остановился замер. Казалось, что он вслушивался в звуки и только потом шагнул в темное помещение.

Длинный коридор, который вел вглубь, закончился огромным естественным гротом, посреди которого было прозрачное голубое озеро. Дервиш остановился и замер. Огляделся. Отыскал место костра, направился туда и, закинув несколько веток, что лежали рядом развел огонь. Вытянул руки вперед, пытаясь согреть их. Едугей присел рядом.

— Вот и пришли, — повторил Ширэ Джиладкан. — Сейчас тут темно немного, но когда Юлтуз окажется в определенной точке на небосводе сюда проникнет свет. Ты сумеешь осмотреться и научиться ориентироваться потом в полутьме, как я.

Дервиш положил на землю посох. Отыскал стог сена, что когда-то был заботливо им же и приготовлен. Сделал из него ложе и улегся.

— Я бы тебе тоже советовал вздремнуть, — проговорил он, — ты устал и тебе требуется отдых.

Едугей огляделся. Решаясь, как ему поступить. Потом снял халат, уложил на землю, по другую сторону от костра и лег. Не спалось. Его взгляд то и дело шарил по стенам и потолку пещеры. Неожиданно невольно зацепился за любопытный символ, что был нарисован над самым входом в зал.

«Видимо я устал», — подумал Едугей, когда символ вдруг начал вращаться по часовой стрелке.

Картинка вдруг слилась, и парнишка понял, что засыпает.

Проснулся он от шороха. Открыл глаза. В помещение проникли лучи Юлдуз. Было светло. Костер догорал. Дервиш мирно посапывал, а у озера крутился человек. Невольно рука Едугея потянулась к оружию.

— Не надо этого делать, — раздался знакомый с детства голос.

Человек, стоявший у озера, развернулся. Едугей узнал его. Это был воин из его племени. Батыр погиб несколько лет назад. Его понесла ни с того ни сего лошадь. Он вылетел из седла и ударился головой об камень. Тело сожгли, точно так же, как несколько недель назад поступили с Акудом, и вот теперь он стоял перед Едугеем.

— Не бойся, — проговорил воин, — я теперь всего лишь дух.

— А я и не боюсь, — молвил мальчишка, садясь.

— Вот и хорошо, — улыбнулся батыр. — Духи выбрали меня из огромного числа воинов, чтобы научить тебя. Сделать из тебя настоящего воина, способного объединить всех кочевников с демонами из космоса.

— Всю дорогу о демонах твердили, то мой отец, то дервиш. Теперь вот ты, — воскликнул Едугей, — а ни один не сказал, как они выглядят и почему для чего мы должны с ними воевать? А ведь я, как будущий великий хан, должен знать.

— Должен, — согласился воин. Он отошел от озера и присел на камень, что лежал неподалеку. — Они, твой отец и дервиш не знают о демонах ничего. Ширэ Джиладкан, — воин назвал нищего по имени, — знает лишь только, что они существуют. Он может попытаться их описать, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Настанет время, и ты увидишь их образы.

— Как?

— Во сне.

— А сейчас?

— Сейчас, нужно для начала, — проговорил батыр, — тебе нужно передать наши знания, что мы собирали множество лет. Неужели ты считаешь, что вы сможете остановить демонов с помощью вашего оружия?

— Я не считаю, но у тех же меркаитов…

— У племени, что стерегут границу? — Перебил его воин: — У них оружие лучше вашего, но не намного. Или ты считаешь, что с помощью лошадей, шаламгаев можно победить демонов?

Вопросы, вопросы. Едугей не знал, как на них ответить. Батыр улыбнулся.

— На все сразу вот так вот и не ответишь. Нужно много времени. Возможно, что Ченгези совершит не один оборот вокруг Юлдуз.

Вот эти слова совсем были непонятны мальчишке. Как и все кочевники, Едугей считал, сто именно звезда вращается вокруг их планеты.

— И еще, — проговорил воин, — воевать с демонами лучше там.

Он рукой показал в свод пещеры, но Едугей понял, что он имел в виду космос.

— А туда, на тех средствах передвижения, что есть у кочевников не попасть. А теперь извини. Мне пора.

Он вдруг начал растворяться в воздухе и тут Едугея выбило. Сон вдруг вновь сморил его.

Во второй раз парнишка проснулся от того, что его будил дервиш.

— Ну, ты и дрыхнуть, — проговорил Ширэ Джиладкан, когда Едугей наконец сел. — Пора уже обедать, а ты все спал.

Он протянул мальчишке миску с мясом и пиалу.

Едугей взял, надкусил и сделал глоток. Посмотрел на дервиша.

— Откуда? — спросил он, понимая, что не мог дервиш охотиться.

— Духи принесли. — Ответил Ширэ Джиладкан и рукой показал на лежащую тушу какого-то животного. — Горный ящер, — пояснил дервиш, — деликатес в местных краях. Возвращает силы.

Едугей впился зубами в мясо. Отрывал. Тщательно пережевывал, изредка запивая отменным айраном. Дервиш сидел напротив него. Ничего не ел, и парнишка предположил, что тот перекусил раньше. Неожиданно Ширэ Джиладкан проговорил:

— Ночью ко мне пришел дух, пока ты спал.

— Воин из моего племени? — Спросил Едугей, и тут же сообразил, что дервиш никогда батыра из клана Сумум-бека в жизни не видел.

— Нет, это был Джучи.

Увидев удивленное лицо парнишки, пояснил:

— Правитель, что привел много лет назад племена монголов в эти края. Он мне сообщил, что жить хану Улукбеку осталось всего лишь полгода.

Тогда Едугей рассказал о появлении ночью воина из его племени. Поведал все, что сказал ему батыр.

— Любопытно. — Молвил Ширэ Джиладкан, — между смертью хана Улукбека и твоим возвращением пройдет минимум два года. Кто же будет править в этот период на планете?

Едугей на это ответить не смог. Он предполагал, что ответ, как и на остальные вопросы будет дан предками в свое время.

В этот день он выбрался из пещеры в долину, чтобы набрать дров для костра. Он остановился около алтаря. Разглядывал, непонятные надписи на нем и взглянул вверх. Металлический цветок — расцвел. Лепестки раскрылись.

У Едыгея просто перехватило дыхание.

***

Огромный караван, по-другому нельзя было назвать траурную процессию, выступил из Джучистана. С десяток безоружных воинов кешикетов охраняли бывшего Великого хана и его наложниц. Впереди с черным знаменем, символизирующем смерть, ехал бывший суйбаши Шахрух, единственный из воинов, кто ослушался Улукбека. У него аккуратно среди вещей был спрятан палаш. Нет, старик не опасался, что на них кто-то нападет. Ни один из отрядов кайсаков не рискнет напасть на такую процессию. Просто суйбаши считал, что настоящий воин, а он таким и был, должен умереть с оружием в руках и с улыбкой на лице. А то, что он может разгневать предков, так это не страшно. Когда те увидят в его руках палаш, будет поздно, и им придется смириться с его решением.

Ехали не спеша. Да и куда было спешить. Великий хан все эти дни сидел, задумавшись, он даже не среагировал на то, что процессии путь преградили кайсаки. Шахрух даже и не подумал вытаскивать спрятанный палаш. Все равно ему против отряда из тридцати трех человек, как потом сказал их предводитель, не выстоять. Да и разбойники не думали нападать. От них отъехал вожак и попросился, чтобы его взяли с собой.

— Я уже стар, Великий хан, — проговорил он, — и считаю, что срок мой истек. Одному же мне до Запретных земель не добраться.

Улукбек взглянул на отряд. Получилась возможность произвести замену. Да вот только выбирать не из кого. Десять воинов кешикетов так же стары, как и он. Женщины, если попадут в руки кайсаков, пожалеют что остались живы, а этого хан простить себе не мог. Можно было бы поменять Шахруха, да только духи настояли, чтобы тот был в караване. Оставалось надеяться, что если их будет не сто, а на одного воина больше, ничего страшного не произойдет.

— Хорошо, — проговорил Улукбек, — я возьму тебя с собой, но ты должен оставить свое оружие.

Кайсак кивнул. Сунул два пальца в рот и свистнул. Тут же к нему подъехал один из его товарищей. Разбойник отстегнул саблю, вытащил из-за пояса карахому и протянул оружие батыру. Тот взял все и, улыбнувшись, проговорил:

— Все будет нормально, тайджи.

— Я знаю, — проговорил разбойник, — а теперь езжай к братьям и освободи нам дорогу.

Кайсак пришпорил коня и поскакал к своим воинам. Вскоре разбойники отошли на достаточное, по их мнению, расстояние.

Шахрух обратил внимание, что батыр назвал предводителя кайсаков титулом — тайджи. Вполне возможно, что когда-то отец разбойника был знатным феодалом, но что-то случилось, что заставило его стать степным бродягой. Человеком без Урги и юрты. Так уж сложилось, что дальше суйбаши Шахрух и тайджи Турсун (так звали кайсака) ехали бок о бок. У военного министра появилась возможность побольше узнать об этом странном разбойнике, что решился отправиться в Запретные земли. Рассказ тайджи Турсуна был коротким. Оказывается, у кайсака когда-то была Урга. Жена и несколько ребятишек. Но в один прекрасный момент вдруг всего этого не стало. Один из сыновей хана Улукбека (как Шахрух не пытался выяснить который из трех — это у него не получилось), сделали так что сказка закончилась. Они уничтожили Ургу, убили супругу. И тогда тайджи Турсун из уцелевших сыновей да воинов племени, тем которым удалось выжить в кровавой бойне, организовал небольшой отряд, что путешествовал от Урги к Урге. Изредка грабя одиноких путников.

Вот тут суйбаши разозлился не на шутку.

— А путники-то что вам сделали? Отомстили бы сыну хана!

Разбойник сначала промолчал. Потом попытался оправдаться, но у него ничего не вышло. В результате оба кочевника поругались. На мгновение Шахруху даже показалось, что тайджи может передумать и решится покинуть траурную процессию, но этого не произошло. Как истинный воин, и выяснилось, сторонник хана Улукбека, он собирался проследовать за правителем до самого конца. Тайджи, когда они приблизились к притаежным рубежам, как-то подъехал к Улукбеку и поинтересовался, не помнит ли хан его? Правитель долго вглядывался в лицо Турсуна и отрицательно покачал головой. Суйбаши подумал, что и сейчас кайсак обидится, но тот только улыбнулся. А на вопрос Шахруха ответил:

— Старые мы стали, вот и не узнал.

Турсун первым предложил отправиться в небольшой городок меркаитов за проводником. Хан возражать не стал. Он наблюдал, как бывший кайсак вошел в город. Его не было очень долго, так что суйбаши даже заволновался, не случилось ли с тем чего-нибудь непредвиденного. Вполне возможно, что в городе могут оказаться те самые воины, что когда-то могли быть атакованы кайсаками тайджи Турсуна. Опасения оказались напрасными, причиной задержки стало то, что тайджи меркаитов раздумывал кого послать к Запретной земле. Может он бы долго так провозился, кабы не явился к нему старый воин, до которого дошел слух о процессии, что движется в Запретные земли. Тот припал на колено перед тайджи и попросил ему разрешить сопровождать караван. Причем старик настаивал, чтобы он шел один.

— Я ведь стар и мне тоже пора умирать. — Проговорил батыр, — а где я могу принять смерть, так только в Запретной зоне или в пути. Почему бы мне не исполнить свою заветную, в данный момент, мечту?

В этот раз тайджи Девелу долго не раздумывал. Велел выдать для старика лучшее оружие. Старый воин вынужден был принять дар меркаитов и уже через некоторое время скакал вместе с тайджи Турсуном к лагерю Великого хана.

А потом была дорога через тайгу. Пока ехали, хан все думал. Ему было интересно знать, кто будет руководить кочевниками с того момент, когда он умрет и до той поры пока в Джучистан прибудет с ярлыком новый Великий хан? Для него это оставалось загадкой.

Без происшествий преодолели тайгу. Казалось, что твари, которых так опасались меркаиты, видели черное знамя. Ни одной попытки атаковать безоружную процессию.

Затем была крепость. Старый воин отвез туда свое оружие. Великий хан только один раз взглянул в сторону цитадели. Ему показалось, что на стенах, а это было на самом деле, он видит своих воинов, что были отправлены им сопровождать Кайрат-бека и дервиша.

Казалось, все текло мирно. Жизнь плавно приближалась к своему концу. Особенно это чувство охватило суйбаши, когда они въехали в ущелье.

Только тут Шахрух ощутил все прелести бытия. Он невольно отпустил руку туда, где был спрятан палаш. Недолго думая вытащил его и прицепил к поясу. Если ему и суждено будет сейчас умереть, считал военный министр, то он примет смерть, как полагается батыру.

Нападение произошло неожиданно. Сначала мелькнули тени. Затем зазвучал непонятный звук, из-за которого суйбаши вынужден был закрыть руками уши, а затем… Что было, потом он помнил смутно. Откуда-то появились мерзкие создания, неприятные для человеческого взгляда. Шахруху даже показалось, что это те самые демоны, что явились из космоса. Он выхватил палаш, и тут конь под ним встал на дыбы. Суйбаши вывалился из седла, сжимая оружие в руке, и на мгновение потерял сознание. Когда он пришел в себя, все уже закончилось. Мерзкие создания, ходили среди трупов. Чувствуя, что он находится в опасности, да и умирать не готов, как не утверждали духи предков, Шахрух медленно стал отползать от места, где произошла бойня.

Ему удалось забраться на высокую скалу, откуда было хорошо видно местность.

«Неужели предки просчитались, — подумал суйбаши, разглядывая мерзких существ, — и демоны высадились на планету раньше?»

А те склонившись над телами хана, его наложниц, воинов и двух воинов приставших к ним в дороге, теперь разрывали их на куски. У Шахруха вдруг сложилось впечатление, что он присутствует на трапезе. От этой мысли его вырвало. Рука невольно коснулась холодного амулета.

— Я должен спрятаться, а затем сообщить о происшествии предкам, — прошептал он.

Перевернулся на спину и увидел над головой в скале вход в пещеру.

— Нужно забраться туда и подождать, когда демоны уйдут.

Уже в пещере он сообразил, что устал. Не заметил, как уснул прямо на холодном камне.

Сон оборвался неожиданно. Дервиш тяжело вздохнул и открыл глаза. У воды, на камне сидел Великий хан Улукбек. Когда Ширэ Джиладкан заворочался и стал подниматься, он, как показалось нищему, улыбнулся.

— Вот я теперь и дух, — проговорил Улукбек.

Дервиш понимающе кивнул. Значит, хан выполнил свою миссию, добрался до Запретных земель и отошел в мир иной. Теперь вот сидел на валуне и смотрел в сторону своего приемника.

— Завтра отправляйся в крепость, что находится между Запретной зоной и тайгой, — продолжал между тем Улукбек, — отправишь человека с ярлыком, — хан задумался, словно вспоминая чье-то имя: — Пусть он вручит его моему сыну, — бывший правитель взял небольшую паузу, и дервиш предположил, что тот, скорее всего, решает, кому именно поручить миссию, наконец, выдохнул и произнес: — Урнуру. Тот должен править Ченгези до возвращения отсюда Едугея.

Дервиш понимающе кивнул. Достал из-под одежды бумагу и стал быстро записывать слова бывшего правителя планеты. Ему даже в голову не пришло, почему Великий хан не отдал это распоряжение, когда еще был в Джучистане. Улукбеку достаточно было созвать Курултай и объявить свое решение.

— А может мне суйбаши Шахруху передать ярлык, пусть он отдаст его твоему сыну? — предложил Ширэ Джиладкан.

— Увы, но я был вынужден взять с собой брата. Так как пришел и его черед. А вот, кстати, и он.

Из темноты вышел воин. Дервиш рассчитывал, что это будет брат хана, но появился совершенно другой человек. Небольшого роста, в зеленом пыльном кафтане и грязных серых сапогах. Он походил чертами на Шахруха и Улукбека, но это явно был не суйбаши, которого помнил Ширэ Джиладкан. Дервиш подумал было, что хан ошибся, и сейчас исправится, но этого не произошло. Нищий не стал перечить духу. Между тем бывший хан поднялся с камня и подошел к озеру. Он вглядывался в водную гладь и молчал. Неожиданно Улукбек произнес:

— Передашь ярлык, и тут же вернешься обратно. Ты нужен нам здесь.

Оба брата растворились в воздухе. Ширэ Джиладкан, поняв, что на этом разговор закончен вновь завалился спать.

Утром, когда лучи Юлдуз, через маленькое отверстие в стенах пещеры проникло в пещеру, освятив голубую гладь озера, дервиш проснулся. Первой мыслю, он никак не мог отвыкнуть с тех самых пор, как его привел сюда его предшественник, что это был не сон. Разум усиленно твердил, что все, что видел ночью, Ширэ Джиладкан были лишь обычными грезами. Будучи еще молодым, он, бывало, вскакивал и бежал к тому месту, где стоял один из предков монгол. Пытался отыскать человеческие следы, но кроме непонятных линий ничего не обнаруживал. Вот и сейчас, если бы не ярлык, лежавший на камне, он сомневался бы в реальности происходящего. Дервиш прекрасно понимал, что его он мог написать под воздействием видений, если бы не одна вещь, символизировавшая, что один из предков, когда нищий уже спал, возвращался. На белой бумаге красовалась печать Джучи, которую, как гласила легенда первый правитель Ченгези, увез с собой, когда на старости лет, отправился в свое последнее и единственное путешествие в Запретные земли.

Ширэ Джиладкан взял листок в руки и долго разглядывал. Он разбудил Едугея и сообщил, что вынужден покинуть его.

Утро заставило изменить планы Шахруха. Пока он добывал себе пропитание, а повозиться, нужно признаться, пришлось, бывший суйбаши вдруг понял, что все не так как хотелось бы. Если направиться сейчас обратно, не выяснив, кто напал на отряд, то не будет ничего удивительного, если местный тайджи, прознав, что у военного министра был с собой палаш, свалит все ответственность на Шахруха. Все же была традиция не брать с собой оружия. Вот и докажи тогда, что оно тут ни причем, а нападение на отряд, в этом суйбаши был уверен, было заранее спланировано. Так могли поступать только разумные существа, а, следовательно, мерзкие твари, что не дали каравану добраться до цели, такими и являлись. Вот и стоило узнать получше, кто они такие и как оказались в Запретной зоне? Может быть это именно те самые демоны, о которых говорил дервиш? Но, как бы то ни было, именно он — Шахрух, младший сын Великого хана Бяслана должен узнать истину. А истина где то рядом!

Вскоре суйбаши понял, что совершенно стар. Конечно, он был моложе своего покойного брата, но уже той ловкостью Шахрух не обладал. Как же он ошибался, когда считал себя еще о-го-го каким. Вот и теперь суйбаши разглядывал зверюшку, что жарилась на костре. Шахрух надеялся, что этот маленький зверек, что не ушел от него, съедобен. Да еще ко всему прочему очень хотелось пить, а как утолить жажду, когда существовала Яса Чингисхана?

Шахрух снял с палки тушку и оторвал сочную, как ему тогда показалось, ножку и надкусил. Отложил в сторону. Если зверек не съедобный, он умрет даже от небольшого кусочка. Просидел почти час, и лишь убедившись, что живот не скрутило, не парализовало конечности, впился зубами в мясо. Впервые с того времени, как стал военным министром, Шахрух ел с удовольствием.

Когда последняя обсосанная косточка упала на землю, он решился нарушить священный закон первого монгола. Он уже давно заметил, что слышит звук падающей воды. Тот доносился откуда-то из глубины пещеры. Поэтому поднявшись с колен, суйбаши направился к воде. Остановился, подставил руки под небольшие ручейки, что стекали по камням. Вода была прохладной. Набрав немного в ладони, Шахрух сделал глоток. По телу пробежала приятная истома. Стало легко. Тяжесть куда-то пропала.

— Вот теперь, я готов, — прошептал суйбаши. Направился к костру и поднял с земли палаш, прикрепил к поясу. — Теперь стоит осмотреть место нападения.

Он вышел из пещеры, хотя правильнее было бы сказать, выскользнул. Маленькими перебежками подбежал к краю скалы и упал. Немного прополз и только после этого приподнял голову, чтобы осмотреться.

Внизу коричневый снег. Такого он никогда в жизни не видел. Вспомнился один год. Тогда погода сыграла над кочевниками злую шутку. Неожиданно выпал снег. Правда, тогда он был белый. Сверкал и блестел в лучах Юлдуз. А потом тот в течение пары дней растаял, не оставив о себе ничего, кроме памяти. Да вот только память имеет свойство стираться. Последующие поколения никогда не видели такой снег.

— Когда это было? — Прошептал Шахрух. Попытался вспомнить. — В середине девятой эпохи Джучи? Лет так сорок назад?

Точно он ответить просто не смог. Единственное, что кроме снега помнил суйбаши, так это то, что был он тогда совсем молод. Неожиданно он понял, что это был его последний год в качестве хана улуса. Потом умер Бяслан, и о свободной жизни кочевника можно было уже не думать.

Этот снег от крови кочевников был коричневым.

Существ, что напали на караван, по близости не было. Шахрух встал и стряхнул снежные комья с брюк. Начал медленно спускаться с горы в долину, выставив впереди себя палаш. Если кто и вздумает напасть на него, то он прихватит его с собой. У кровавого снега остановился. Опустился на колено, взял в руку и жижу. Заплакал. Вспомнилось лицо брата. Тот день, когда они с караваном покинули Джучистан.

— Я найду тех, кто убил вас, — прошептал он.

Вернул снег на свое место.

Кайрат взглянул на дервиша. Не ожидал ягычи, что тот скоро так вернется, да к тому же один. Даже испугался, не случилось ли что с сыном, но Ширэ Джиладкан его утешил:

— Все нормально, ягычи. Я сюда по другой причине прибыл.

Воин удивленно взглянул на дервиша. Хотя вспомнив, что совершенно недавно наблюдал караван, направлявшийся в Запретную зону, сразу сообразил, связано явно было с ханом Улукбеком. Получалось, что Великий хан умер, а его наследник еще не получил права на власть.

— Кто сейчас правит Ченгези? — спросил он Ширэ Джиладкана.

— Пока никто, — проговорил нищий, но тут, же спохватился и поправился: — Курултай.

— Курултай? — Удивился ягычи. Такого еще, за почти семисотлетнюю историю планеты, никогда не было. Ханы сменяли друг друга по очереди, когда предыдущий правитель пребывал во здравии. — Курултай? — Повторил Кайрат.

— В какой-то степени. — Улыбнулся дервиш. — Три младших хана, хатун и главный министр. Да вот только этому нельзя позволить длиться очень долго. Пока все складывается мирно, но кто знает. — Ширэ Джиладкан сделал паузу: — Кто знает, — повторил он, — но долго это продолжаться не может. Ханы, сорившиеся при Улукбеке, по-прежнему будут враждовать, ягычи. Ведь кто-то должен быть главным и иметь решающий голос. Война между Улусами, что затихла на какое-то время, может вспыхнуть с новой силой.

— Раз ты здесь, уважаемый, — молвил Кайрат, протягивая Ширэ Джиладкану пиалу с кумысом, — значит, духи предков уже приняли решение, кому быть?

— А ты не глуп, ягычи, ой не глуп.

Дервиш улыбнулся. Кайрат встал и подошел к выходу из юрты, выглянул наружу и дал указание воинам, чтобы те никого не впускали, и лишь потом вернулся на свое место.

— И кто этот счастливчик?

— Хан Урнур.

Ягычи задумался. Вообще-то это можно было бы предвидеть. Хан Урнур единственный, кто открыто не пошел против решения духов. Если власть временно отдать Мэнэру или Улзию, вернут ли они ее Едугею, когда тот после обучения в Запретных землях, вернется в Джучистан? И сейчас Кайрат был полностью согласен с предками.

— Мне нужен человек, что сможет доставить ярлык во дворец, — проговорил между тем Ширэ Джиладкан.

— Человек?

— Конечно. Или ты считаешь, что я отправлюсь в дальний путь, оставив твоего сына в запретных землях одного, ягычи?

— Не думаю. Да вот только кого послать. Чойжи? Он доедет на своем шаламгае куда быстрее, чем любой всадник. Или кого-нибудь из нукеров?

— А почему бы тебе самому не отправиться в путь, ягычи?

— Мне? Так ведь я даже не умею управлять шаламгаем.

— Лично я, ягычи, не вижу сложностей. Возьми с собой Чойжи. Вдвоем вам будет сподручнее.

— Скорее всего, — согласился с ним Кайрат, — так и нужно поступить. Но как быть с тайгой? Нам без проводника ее не преодолеть, да и амулетом, что подарил мне тайджи Девлу, я не умею пользоваться.

— Не велика проблема, — улыбнулся Ширэ Джиладкан и вытащил из-за пазухи свой талисман. — Теперь, — проговорил он, — смотри в его центр. При этом старайся не отводить взгляда, иначе у меня ничего не получится.

С этими словами он начал раскачивать амулет, как маятник из стороны в сторону, что-то нашептывая. Кайрат-бек и сам не заметил, как погрузился в гипноз. Очнулся он после того, как Ширэ Джиладкан щелкнул пальцами.

— А? Что? Где? — Проговорил он.

— Все нормально, ягычи. А теперь постарайся вспомнить дорогу?

Кайрат прикрыл глаза и представил путь. Казалось, что он ходил по нему уже ни один раз. Неожиданно ягычи понял, он знает, как пользоваться амулетом меркаитов. Он покосился на дервиша.

— А шаламгай я умею водить, уважаемый?

— Нет. Я не ставил перед собой цель обучить тебя вождению механизма. Мы ведь договорились, что в путь ты отправишься с Чойжи. Если батыр решит тебя обучить, им пользоваться, то так тому и быть. Но это будет зависеть только от него, а не как уж ни от меня.

И тут дервиш вспомнил, что основную миссию он не выполнил. О доставке ярлыка договорился, а саму пайцзы не отдал. Втащил из сумы, что висела у него с боку, и протянул ягычи вместе с бумагой. Кайрат взял в руки и отвесил поклон.

— А теперь пойдем, поговорим с Чойжи, — предложил Ширэ Джиладкан.

Из-за страха умереть, так и не познав истину, Шахрух шел не спеша по кровавому следу. Постоянно оглядываясь и озираясь. В руках он сжимал палаш, сожалея, что не полностью ослушался Великого хана и не взял с собой карахому. Хотя с другой стороны вступать в схватку с демонами сейчас в его планы не входило. Ближе к вечеру, суйбаши понял что устал. Путь, проделанный им, был длинным. Он впервые решил поискать себе место для ночевки. Лучше конечно если бы это была пещера, тем более в горах в это время стало еще холоднее, и старенький чапан, прослуживший ему лет двадцать, уже с трудом согревал. Да вот только рассчитывать на нее не приходилось.

Пришлось двигаться дальше. Ругаться, проклинать все на свете, но идти. И вскоре Шахрух получил долгожданную награду за все свои усилия. Впереди, чуть выше над тропой он разглядел в скале темное отверстие.

— Хвала Небесам, — прошептал суйбаши, — наконец-то удастся отдохнуть по-человечески, а не сидеть на этом холодном ветре.

Шахрух еле сдержался. Одно мгновение и он забыл об осторожности.

— А, что если это ловушка? — Вдруг прошептал он: — Или там находится одна из этих тварей? Стареешь, Шахрух. Ох, стареешь.

Отошел в сторону от дороги, положил палаш на снег, и стал осматривать окрестности пытаясь определиться, как лучше туда забраться. Причем так, чтобы наделать как можно меньше шума. Путь был только один, и у суйбаши ее больше сложилось впечатление, что это ловушка.

— А выхода у меня нет, — прошептал старый воин.

Суйбаши поднял оружие и сделал шаг навстречу судьбе. Пришлось приложить немало усилий, чтобы оказаться на скале у самой пещеры. Затем вбежать в грот и остановиться. Замереть в ожидании нападения и разочароваться.

Небольшая пещера была пуста. В ней явно никто давно не жил. Шахрух оглядел ее и понял, что придется вновь спускаться со скалы, но теперь только для того, чтобы принести ветки, которые должны были стать основой для костра. Если бы не опасение, что грот обиталище демона, он сделал бы с первого раза, да вот только тогда выбирать не приходилось. Теперь же появилось возможность сделать все неспешно.

И вот вскоре огонь освещал свод пещеры. Шахруху просто повезло, что во время поиска дров для костра, он смог убить маленького зверька. И тот теперь был насажен на длинную ветку. Пока тушка жарилась, суйбаши попытался предпринять еще одну попытку связаться с духами предков. Он стал тереть амулет, как его когда-то учили. Попытался таким способом нагреть его, но, увы, ничего не выходило. Тогда Шазрух в сердцах кинул его в стену грота и выругался. Желтый камушек, привязанный на серебряную цепочку ударился о преграду и раскололся. Осколки посыпались на каменистую поверхность.

— Теперь я с духами и поговорить больше не смогу, — пробормотал суйбаши, беря двумя руками ветку с поджаренным ужином. — Небеса тому свидетели, я сделал все, что мог.

Он и сам не ожидал, что мясо зверька окажется таким питательным. Несколько маленьких кусочков и голод исчез, словно его никогда и не бывало. Шахрух даже не заметил, как рыгнул. Захохотал.

— Мы еще поживем! — Воскликнул он: — Бойтесь демоны, я вам еще покажу, каков суйбаши.

И тут старый воин сообразил, что если он не установит ловушки у входа в пещеру. Ему этой ночью вряд ли удастся хорошенечко выспаться. Будет ворочаться, постоянно просыпаться и не отдохнет. А отдых, ему по любому нужен. Немного задержись, и кто знает, успеет он по следам или нет. Вдруг пойдет снег?

Несколько нехитрых приспособлений, наподобие тех, что он делал, когда был одним из ханов, и безопасность была обеспечена. Крепкий сон, и утром суйбаши проснулся в прекрасном настроении. Он разделил тушку животного. Часть кусков мяса тут же съел, а другую запихнул за пазуху. Уверенности в том, что ему удастся поймать еще одно такое существо, не было.

Какого было его разочарование, когда выйдя из пещеры, он вдруг увидел, что кровавые следы занесло снегом. Видимо пока он спал, на улице ветер разыгрался не на шутку, принеся с собой вьюгу.

Суйбаши в сердцах махнул рукой. Теперь предстояло искать демонов — наобум.

Чойжи возился возле шаламгая. Рядом на корточках сидел человек, в котором Ширэ Джиладкан признал шамана. Тот что-то бурчал. Подойдя к ним, дервиш понял, что тот читает заклинание. Нищий тут же предположил, что с агрегатом что-то случилось. Ягычи взглянул на батыра и поинтересовался:

— Ну, как дела?

— Да демон внутри шаламгая что-то расшалился, ягычи. Ни как не хочет слушать моих команд.

— Сможете его успокоить?

— Ну, если шаман постарается, то да.

Чойжи кивнул в сторону бормочущего человека. Тот так погрузился в транс, что не заметил, как подошли Ширэ Джиладкан и Кайрат-бек. Дервиш покачал головой, словно не веря, что шаману удастся уговорить демона.

— Буюрук сказал, когда его мне рекомендовал, — проговорил Чойжи, заметив реакцию Ширэ Джиладкана, — что это лучший в крепости. Именно в его обязанности входит поддерживать систему жизнеобеспечения. А она устроена почти так же как шаламгай.

Для Кайрат-бека не было секрета в том, что Чойжи интересовался устройством крепости. Ягычи понимал, что знания воина могут пригодиться им в будущем. Он не был уверен, что племена меркаитов будут постоянно на стороне Едугея. Жизнь хитрая штука, как отметил когда-то Сумум-бек, и все в ней течет по непонятным и странным законам. Удивительно же было другое — буюрук дал согласие на изучение. Вполне возможно, что некоторые тайны воины меркаиты все равно не выдадут.

Между тем шаман крутился вокруг шаламгая. Наконец замер и произнес:

— Демон давно не получал пищу.

Кайрат невольно вздрогнул. В голове тут же возник образ пленного воина из соседнего племени. Того ведут связанного на обед злому демону, но все оказалось куда прозаичнее. Шаман вдруг куда-то убежал. Не было его некоторое время. Затем он так же быстро вернулся. Отыскал на шаламгае небольшой лючок. Открыл его и только после этого вылил в него содержимое бурдюка, что притащил с собой. Внутри шаламгая что-то одобрительно зарычало. Рука Кайрат-бека невольно потянулась к карахоме, но дервиш его остановил:

— Не надо, ягычи, — прошептал он. — Шаман справился с поставленной задачей. Ни в него, ни в демона, заключенного внутри этого механизма, стрелять не надо.

Кайрат понимающе кивнул. Посмотрел на Чойжи.

— Собирайся, батыр, — проговорил он, обращаясь к нему, — завтра мы с тобой отправляемся в Джучистан. Нужно доставить ярлык для хана Урнура.

Чойжи прекратил обтирать шаламгая и взглянул на ягычи.

— Великий хан? — Прошептал он.

Дервиш утвердительно кивнул.

— А Едугей?

— Он еще не готов. Вот поэтому и нужно доставить ярлык Урнуру, пока братья между собой не передрались. Чует мое сердце, что к этому все идет, — проговорил Ширэ Джиладкан. — Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться в дорогу?

— Считайте, что готов. Хоть сейчас.

— Сейчас не нужно, — сказал дервиш, — лучше с утра. Так как дорога пойдет через тайгу, вам нужно хорошенько выспаться. К тому же тебе на всякий случай придется научить ягычи, обращаться с твоим зверем.

— Научим, — улыбнулся батыр. — Не такое, уж это сложное дело.

— Сложнее в седле удержаться, — прошептал Ширэ Джиладкан и вспомнил, как у него замирало сердце, когда они мчались, чтобы спасти Едугея. — Возьмите оружие, — посоветовал он.

На следующий день поутру Кайрат-бек и Чойжи, на шаламгае отправились в Джучистан, а дервиш, проводив их взглядом, отправился обратно в горы.

***

Город между тем продолжать своей обычной жизнью, словно и не ушел в мир духов последний Великий хан. Курултай хоть и собирался в тронном зале, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, пока ничего не предпринимал. Три хана словно ожидали чего-то. По городу даже прошел слух, будто бы они отправили гонцов по своим улусам. Предполагалось, что Мэнэр, Улзий и Урнур, собираются собрать всех своих воинов, чтобы сойтись под стенами города в решающей битве, за право именоваться Великим ханом. Вот только простым жителям было безразлично, кто из трех сыновей Улукбека будет носить столь почетный титул. Поговаривали, что вот-вот должен прибыть человек от дервиша с секретным посланием, предназначенным для одного из ханов. Для которого? Оставалось только гадать.

Мэнэр стоял на балконе дворца и вглядывался вдаль. На душе скребли юрдеги. Жизнь казалась потерянной. Возраст уже перевалил за экватор, как-никак полтинник разменял, а все еще правит каким-то захудалым улусом. Улукбек словно поиздевался над ним лет тридцать назад, когда назначил его туда соправителем. Племена подсунул неспокойные, вечно воюющие и готовые друг другу глотку перегрызть. Но он справился, навел кое-какой порядок. Заставил не только себя, но и хатун уважать. Воинов каким-то ему одному ведомым способом объединил, распри прекратил, да жизнь мало-мальски направил. И вот теперь, когда по закону, написанному еще самим Чингисханом, Мэнэр должен был стать правителем Ченгези, все в один момент изменилось. Попытка остановить отряд, направлявшийся за Едугеем, оборвалась. Воины его были разбиты, а те что успели выжить после нападения на воинов ягычи Кайрата, были тут же преданы смерти. Не стоило оставлять свидетелей. Тем более трусов, не способных выполнить приказ хана. А тут еще оба брата, так и смотрят злобно на него, видя в нем соперника на трон. Да он может быть и сам отказался от власти, если бы один из них был достоин стать Великим ханом. А в них Мэнэр не верил. Улзий — рохля. Всю жизнь только и делает, что прислушивается к словам своей жены. Улукбек невольно своим решением изменил сложившуюся ситуацию. Если бы тот не прервал битву, из которой он, Мэнэр, вот-вот должен был выйти победителем, все пошло бы совершенно иначе. Урнура не стало, а с Улзием он как-нибудь по-быстрому справился. Неожиданно для себя Мэнэр понял, что братьев ненавидит с самого детства. Но больше всего он ненавидел не Урнура, хотя тот был у себя на уме, а Улзия.

За спиной раздались шаги. Мэнэр резко повернулся. К нему приближался его ягычи. Воин стащил с головы малахай и опустился на колено.

— Я привел того, кого ты просил отыскать, хан.

— Зови. И оставь меня с ним наедине.

— Хорошо, хан.

Мэнэр проводил воина взглядом. Служака отменный. Отыскал его в одной Урге в своем Улусе. Сразу приглянулся батыр, даже приближен был и назначен сначала в телохранители, а затем тот шаг за шагом, отличаясь в схватках и налетах, дослужился до чина — ягычи. Мэнэр дал себе слово, что если станет Великим ханом, то назначит того суйбаши.

В дверном проеме появился человек в черной одежде. Гордо ступая, он подошел к хану. На колено опускаться не стал, словно призирал стоявшего перед ним человека.

— Ты знаешь, для чего я тебя пригласил? — Полюбопытствовал Мэнэр.

— Да, хан.

— И готов выполнить ту работу, которую я тебе готов поручить?

— Готов, хан.

— Надеюсь, тебе мой человек объяснил, что нужно сделать?

— Объяснил, хан.

Правитель Улуса запустил руку за пазуху и достал небольшой кошель с деньгой. Протянул его черному человеку и молвил:

— Это часть суммы. — Увидев удивленный взгляд, пояснил: — Вторую ты получишь, когда выполнишь свою работу и бумага, и пайсы будут лежать передо мной.

Наемник взял деньги и в первый раз поклонился. Не поворачиваясь к хану спиной, поспешил к выходу. Когда он скрылся, хан прошептал:

— Ты достоин большего — мучительной смерти. И ты ее получишь, когда выполнишь мое задание.

Улзий наотрез отказался поселяться во дворце, а вместе с войском обретал на противоположном берегу Судзы. Его шикарная юрта выделялась на фоне остальных. В отличие от его брата Мэнэра, ему в молодые годы просто повезло. Хан Улукбек балуя самого любимого сына, отдал ему самый зажиточный Улус. А вот супругу подыскал властную. Женщина сразу же подчинила молодого, тогда ему было всего-то двадцать лет, кочевника, обворожив его своими прелестями. Вот и сейчас, прознав про гонца от дервиша, Улзий уединился со своею супругой, чтобы обсудить, как ему поступить в сложившейся ситуации.

— Не думаю я, — говорила хатун, возясь у очага, — что предки на тебя возложат почетную миссию управлять планетой, пока они приемника подготавливают. Жалко ты выглядишь на фоне остальных братьев. Случись нападение демонов до конца обучения Едугея, и поражения нам не избежать. Это с тобой твой брат Мэнэр сюсюкался. Если и совершал рейды в твой Улус, так и то, словно по шерстки погладит. Вон и на схватку не тебя, а Урнура вызвал, — как бы в укор проговорила женщина.

— Ты во всем виновата, — проворчал Улзий.

— Я, — хатун встала в позу, уперев руки в бок, — да если бы не я, — вспыхнула она, — тебя бы братья давно разбили и Улус к рукам своим прибрали. Да если бы не я… — женщина гневно посмотрела на мужа.

Улзий опустил голову и посмотрел на ковер, что лежал под его ногами. Слова хатун были правдой. Будь у нее воля, а воевать хан все же ей не позволил, женщина сама бы рванулась в бой. Как ни крути, а супруга его была из самого воинственного на Ченгези племени — георгетов. Дочь одного из вождей. У нее в крови была тяга к власти. Улзий даже слышал от друзей, что была она воспитана как мальчишка. Ее отец постоянно с собой в походы таскал, учил охотиться на диких животных, и поговаривали, собирался отправиться вместе с ней в тайгу. Попытать счастья в охоте на тамошних монстров, да вот только не успел. Прибыл хан Улукбек со своим сыном свататься. О вольной жизни девушке тогда в какой-то степени пришлось забыть, до поры до времени. Потом же, когда поняла, что Улзий как воин полное ничтожество, решила воспользоваться своими знаниями. Сначала уговорила мужа выделить ей сотню воинов, а потом и сама уже тысячу себе подчинила. Может и на ханский трон стала бы претендовать, если бы не Язы. Против закона Чингисхана хатун не решилась идти. Как не могла она убить своего супруга. Вот и приходилось терпеть это жалкое ничтожество.

Вот и сейчас, когда появился шанс захватить власть на планете, она, не раздумывая, решила сыграть ва-банк. Вытащила супруга из дворца, где все бы смогли увидеть, что тот представляет на самом деле, в степь. Тут же распорядилась совет созывать. Пригласив на него лучших воинов Улуса. Все предложения уничтожить Кайрат-бека и дервиша по дороге к Едугею, напрочь отвергла. Во-первых, опасно. Неизвестно, как схватка закончится. Воины у ягычи в основном нукеры, а им палец в рот не клади — откусят руку. Причем по локоть. Вызывать же подозрения раньше времени не хотелось. А вот на обратном пути, вдруг ситуация пойдет по-другому, почему бы не попробовать. Перехватить, убить, подделать ярлык. Ведь шансов, что тот Улзию предназначен маленький. Предки скорее предпочтут воинственного Мэнэра или рассудительного и хитрого Урнура, чем жалкого ее супруга. Хорошо, что дети не в хана. При одной мысли о детях хатун, всегда, глядя на мужа, улыбалась.

— Я сделаю все сама, — проговорила она, вновь взглянув на мужа. — Если не получится, вся вина будет на мне.

Женщина подкинула сухую ветку в очаг, и огонь радостно заиграл, пожирая дерево. Затем она вышла из юрты. Не было ее долго, Улзию показалось вечность, а когда вернулась, на лице ее была улыбка, а следом за хатун вошел воин в черном одеянии. Женщина подошла к одному из сундуков, тех, что стояли у стены, открыла и извлекла пузырек. Не в ее традиции было убивать врагов исподтишка, но выхода не было. Протянула его, человеку.

— Макнешь стрелу в жидкость. И смерть, даже от легкой раны, наступит быстро.

Воин в черном взял бутылочку, поклонился и вышел из юрты.

— Что бы ты без меня делал, — с укором проговорила хатун, обращаясь к Улзию.

Урнур лежал на войлочной подстилке и сквозь отверстие в крыше вглядывался в ночное небо. Не спалось. В голову лезли различные мысли. О том, что ему суждено на какое-то время стать правителем планеты младший хан знал. В одну из ночей медальон вдруг стал теплый и ему явился его дед — хан Бяслан. Старик сообщил, что ему, вскоре должен ягычи Кайрат привести ярлык. Тогда Урнур впервые в жизни вздрогнул от неожиданности. Предполагал все что угодно, но только не это. Он сам не рассматривал себя в качестве Великого хана, больше склонялся, что им станет Мэнэр. Да вот только предки распорядились по своему. Видимо им был все равно, что о нем думали его братья. А уж у них было о Урнуре свое мнение. Кто-то считал его коварным, кто-то слабаком, но, ни тем, ни другим он не являлся. Хитрость у него имелась в наличии, куда уж без нее, а вот коварства не было. Не мог молодой хан организовать заговор против братьев. Не мог! Хотя в душе относился к ним пренебрежительно. Старший — грубиян. Когда молодым был, дрался без всякого повода. Средний, его Урнур не уважал, находился под влиянием женщины. Как тот не пытался это утаить, но от умного младшего брата секрет было не утаить. Вполне возможно, что Мэнэр об этом не догадывался. Считал, что Улзия с его войском, он раздавит, как ничтожную букашку. Да вот только армией того, командовала супруга хана, а она уж нашла бы способ разбить взорвавшегося Мэнэра. Вот от нее можно было ожидать коварства.

Как бы то ни было, но узнав, что ему бывший его воин ягычи Кайрат, везет ярлык, Урнур сделал вид, будто о гонце он наслышан, а к кому тот спешит, не ведает.

Наконец хан не выдержал и вышел из юрты. Замер у входа и взглянул, на воинов, что охраняли его покой. Потом посмотрел вверх. Сар огромным белым пятном сияла на ночном небосводе. Мимо веля хвостом, пробежала дикая собака, остановилась, грохнулась на землю и залаяла на луну. В соседней юрте двое ягычи вели за пиалой кумыса беду. До хана донесся их задорный смех.

— Неужели женщин обсуждают? — прошептал Урнур, вспомнив, что видел, как они утром уезжали в город. Не каждый может вынести слишком долго без женского общества. Он тоже не мог. Вот и возил с собой наложницу. Правда в отличие от Улзия, в личные и государственные дела женщин он не допускал.

Заржали тревожно лошади в загоне. Воины насторожились. Из темноты появился молодой воин. Опустился на колено и проговорил:

— Хан.

Одного взгляда было достаточно, чтобы Урнур все сразу понял.

— Пошли в юрту, батыр, — проговорил он, — там поговорим без посторонних глаз.

Уже внутри рукой дал знак воину присесть.

— Ну, какие у тебя новости? — Спросил хан, когда воин расположился на войлоке.

Но, прежде чем тот ответил, протянул ему пиалу с айраном. Батыр сделал глоток, Урнуру даже показалось, что длится тот вечность и сказал:

— Я опасаюсь, хан, что ягычи Кайрату грозит гибель.

— С чего ты это взял, батыр.

— Своим глазами видел, хан.

И воин поведал, как утром видел, как в юрту хана Улзия вошел человек.

— Лично слышал весь разговор. Стрелой хотят убить ягычи, да к тому же отравленной.

Урнур нахмурился. Если уж один из братьев решил пойти против воли предков, даже не зная, кому ярлык будет доставлен, так и второй может решиться.

— Поздно ты мне новости доставил, — вздохнул хан, — кабы не опоздали, батыр. Нужно выслать на встречу Кайрату воинов. Попытаться предотвратить убийство, а если не получится, самим доставить ярлык во дворец. А теперь оставь меня, мне нужно все хорошенечко обдумать.

Воин встал. Поклонился и вышел из юрты. Хан вытащил из-за пазухи амулет и попытался вызвать предков. Увы, но ничего не получилось. Урнур тяжело вздохнул, закрыл глаза и стал мысленно, словно играя в умную индийскую игру, стал просчитывать все возможные ходы. Наконец он принял решение. Вышел из юрты и приказал дежурившему воину позвать одного из ягычи.

Последнюю остановку, прежде чем отправиться в Джучистан, Чойжи попросил у Кайрат-бека сделать в двух днях перехода до города. Батыр остановил шаламгай, нежно прикоснулся рукой к теплому корпусу механизма и произнес:

— Устал демон, ягычи. Не может он без отдыха работать, ты же знаешь. Давай передохнем, а поутру поедем дальше?

Кайрат и сам не прочь был отдохнуть от двухдневного переезда. Глаза, казалось, сами собой слипались. Сначала ему как-то удавалось спать сидя на шаламгае, но потом неожиданно возникло чувство, что он может запросто погрузится в неконтролируемые грезы и свалиться из седла. После того, как Чойжи остановил своего «зверя», ягычи слез с шаламгая. Он с радостью сейчас бы поставил юрту, даже не пожалел бы времени на это. Да отдохнуть под ее сводами, да вот только агрегат Чойжи не был предусмотрен для перевозки поклаж. Ягычи даже, как-то на перевале пошутил:

— Толку от твоего шаламгая — почти никакого. Точно, он летит, как птица, это конечно хорошо, да вот только какой прок, если на нем нельзя перевезти юрту.

В тот раз батыр насупился. Кайрату показалось, что тот готов отметелить ягычи за столь обидные слова. Шаламгай каким-то образом для того стал живым существом. Казалось, что Чойжи в заключенном, внутри механизма, демоне души не чаял. Но воин сдержался, и от греха подальше отошел от Кайрата, сославшись, что ему нужно дров для костра поискать. Хотя необходимости в этом не было. Видимо огонь обиды в душе Чойжи быстро утих, так как тот всю оставшуюся дорогу рассказывал истории из своей жизни. Большую часть которых Ка йрат прекрасно знал, а в некоторых участвовал. Теперь ягычи знал все эмоции батыра, которые тот испытывал. Как же они у них расходились. Одним словом: огонь и вода, лед и пламя. Пару раз Чойжи затягивал грустную песню. Кайрат еле сдержался, чтобы не остановить воина. Уж больно ужасно у него получалось.

Сначала Чойжи предложил остановиться в небольшой рощице, что виднелась чуть левее от их маршрута. Там можно укрыться в тени деревьев, да и с ветками для костра не было бы проблем, но Кайрат отказался.

— Я считаю, — проговорил ягычи, — что останавливаться в рощице — небезопасно. Спокойнее переночевать в степи. Здесь, на открытой местности, все как на ладони. А если, нас захотят с тобой убить. А этой возможности я не исключаю. Так в лесочке, это сделать куда удобнее. Там можно незаметно подкрасться. Перерезал горло ножиком, без всякого шума, и поминай, как звали. А здесь у него другого выхода нет, как из лука стрелять.

— Почему из лука? — Чойжи не мог понять, зачем прибегать к столь примитивному оружию, когда спокойно человека можно было убить из карахомы или караджаду.

— Да потому, что звук выстрела по степи разнесется. Кто-нибудь да услышит.

Батыр вынужден был согласиться. Кочевники редко прибегали к использованию огнестрельного оружия. На охоту предпочитали ходить в основном с луками, карахомы или караджаду использовали только, когда на них нападали кайсаки. Ну, и еще, как теперь выяснилось, существа из лесной местности. Сейчас даже мысль не возникла опасаться тварей, хотя рядом и находилась рощица. Небольшие куски местности, заросшие лесом, кочевниками были исследованы в первую очередь, сразу же после того, как Джучи его воины донесли об опасности исходящей от местной тайги. Но направляясь за дровами для костра, а они сейчас были необходимы, Чойжи все-таки прихватил на всякий случай караджаду.

Кайрат проводил его взглядом. Снял с шаламгая войлочную накидку и расстелил на земле. Прилег. Собирался закрыть глаза, да вдруг услышал знакомый до боли звук. Так могла свистеть только стрела, выпущенная из лука. Среагировал мгновенно. Только и успел проворчать:

— Быстро же они.

Прижался к земле, стараясь слиться с ней. Приподнялся немного и заметил, что стрела вошла в почву как раз в том месте, где несколько мгновений назад лежала его голова.

— Е хане, бабай, — проворчал вновь Кайрат и опять прижался к земле.

Жаль, что не было рядом углублений в земле, куда бы на какое-то время можно было бы спрятаться. Вторая стрела впилась в землю почти у головы. Убийца занервничал и чуточку не рассчитал.

— Интересно, сколько у него стрел? — проговорил Кайрат вскакивая. Хотел было выхватить карахому из-за пояса, но передумал. Наемного убийцу нужно было брать живым. Хотелось знать, кто его нанял. По крайней мере, это мог сделать любой из трех братьев. Даже Урнур. Вполне возможно тот был не в курсе, что именно ему предстояло быть наместником, пока Едыгей находился в Запретной Зоне.

Вскочил и побежал туда, откуда, по мнению Кайрата, прилетели стрелы. Человека в черной одежде он увидел издали. Выхватил палаш. Убийца как раз заряжал лук. Ягычи выбил у него из рук оружие и нанес мощный удар левой в челюсть. Тот отлетел и грохнулся на землю. Кайрат наклонился над ним, замахиваясь палашом.

— Кто тебя послал? — прорычал воин.

Человек в черном назвал имя.

— Я так и думал, — сказал Кайрат, опуская палаш.

Он достал, веревку из-за пазухи и связал убийцу. Заставил его встать и повел туда, где стоял его шаламгай. Когда оставалось пройти совсем ничего, Кайрат разглядел Чойжи. Тот сидел на своем агрегате, поджав под себя левую ногу, правой воин опирался на что-то черное.

— Ты оказался прав, ягычи, — молвил он, — в рощице действительно прятался убийца. Видимо он принял меня за тебя и решился напасть. Глупец.

И только сейчас Кайрат понял, что лежащий у ног батыра куль — человек. То, что тому, как и его товарищу не удалось справиться с Чойжи, ни каких сомнений не было. Иначе воин лежал бы сейчас в рощице, а не сидел, с усмешкой на лице, на шаламгае.

— Кто тебя послал? — Вновь спросил Кайрат, только уже у второго убийцы. — Хан Мэнэр?

Человек в черном одеянии молчал.

— Можешь не говорить. Я знаю.

— А это кто с тобой? — спросил вдруг Чойжи, приметив, что ягычи пришел не один.

— Убийца, посланный ханом Улзием, — толкнул человечка к костру и уточнил, — вернее сказать его женой.

Чойжи присвистнул. Видимо батыр не догадывался, что в Улусе Улзия верховенствовала женщина, а не ее муж.

— Небеса свидетели, — проговорил батыр, разводя костер, — это не мы на них напали, а они на нас.

— Что верно, то верно, — согласился Кайрат.

— А что с этими делать будем?

— Доставим в город. Отдадим кешикетам. Оба хана будут отрицать свое участие в покушении. Вполне возможно даже попытаются уничтожить наемников.

Ягычи заметил, как побледнели оба убийцы. Усмехнулся.

— Вы надеялись, что получите деньги? — Поинтересовался Кайрат. Не дожидаясь ответа, молвил: — Надеялись. Да вот только ни тот, ни другой хан вам бы не заплатили.

— Ты уж, ягычи, ложись, отдохни, — проговорил Чойжи, — а я посторожу. Потом поменяемся.

— Хорошо, — согласился Кайрат, затем взглянул на наемников, — у вас хоть лошади есть? Как-то ведь вы сюда из города добрались.

Оба несостоявшихся убийц указали в сторону рощицы.

— Ладно, — молвил ягычи, — утром разберемся.

Он повалился на войлок и тут же заснул.

Пленных связали и оставили в рощице. Другого выхода у Кайрата с Чойжи не было. Убивать их не хотелось, а так хоть какой-то шанс существовал, что они выживут. Ягычи рассчитывал, что им с батыром удастся добраться до города за день, а там он отправит воинов кешикетов за преступниками. С другой стороны, если уж ханы Мэнэр и Улзий знали о его приближении, тот же хан Урнур мог на встречу для них выслать отряд, чтобы те сопроводили посланников предков до стен города. Вариант не нравившийся Кайрату. Ягычи уже принял решение, как он поступит, если столкнется с ним в дороге. Кайрат-бек откажется от сопровождения, а воинов отправит за убийцами. Его старые товарищи позаботятся о душегубах. Доставят злодеев в город живыми и здоровыми, и тогда ни Мэнэру, ни Улзию будет не отвертеться. Ну, а если воинов хана Урнура они не встретят, то через два дня Чойжи вернется к убийцам с запасом воды и еды, и будет ждать приезда отряда кешикетов.

Поэтому появление скачущего им навстречу отряда не вызвало у Кайрат-бека удивления. Кайрат распорядился остановить шаламгай. Когда Чойжи выполнил его приказ, спрыгнул с механизма на землю. На всякий случай вытащил карахому и стал вглядываться, пытаясь понять, кому принадлежат всадники. Впереди отряда, с бунчуком хана Урнура, скакали два воина, в одном из которых Кайрат признал ягычи Буха. С этим батыром он не раз сражался рука об руку.

Кайрат поднял карахому вверх и выстрелил, давая понять всадникам, что близко к ним приближаться не стоит. Ягычи Буха понял его правильно. Рукой приказал своим воинам остановиться. Потом дал распоряжения буюрукам, что подскакали к нему и лишь только потом направился на встречу с Кайрат-беком.

Не доехав чуть-чуть, остановился, опасаясь пересечь невидимую черту. Еще немного и Кайрат-бек мог запросто выстрелить. В этом Буха не сомневался. Он вытянул вперед руки и показал, что не вооружен.

— Здравствуй, ягычи, — проговорил он.

— Рад тебя видеть, старый приятель, — молвил в ответ Кайрат, не отпуская оружия.

— И я тебя рад видеть, ягычи Кайрат. Отпусти карахому, ягычи. Видишь, я не вооружен.

— Вижу, — сказал Кайрат, опуская карахому, — но помни старый приятель, еще шаг вперед и я выстрелю.

— Выстрелишь?

— Слово даю! И Небеса тому свидетели, что в этом будет только твоя вина. Какими судьбами ты с отрядом оказался в этих краях, Буха? — Задал вопрос ягычи.

— Неужели не догадываешься, Кайрат-бек?

— Догадываюсь, но хотел бы услышать это от тебя. Хочется убедиться, что я не ошибаюсь.

— Хан Урнур послал встретить тебя. Чтобы ты без приключений был доставлен во дворец.

— Значит он в курсе…

— В курсе чего?

— В курсе того, что я везу ему ярлык.

— И в этом тоже. А еще хан знает, что тебя хотят убить.

— Хотели, — поправил Буху Кайрат.

Ягычи хана Урнура удивленно взглянул на своего коллегу.

— Так значит ты…

— Я обезвредил их. Они сейчас в рощице, что в дне пути отсюда. Отправь туда людей. Пусть они доставят этих жалких душегубов во дворец. Решение по ним должен принимать курултай, а не я.

— Люди…

— Люди Мэнэра и Улзия, — вновь перебил ягычи Буху Кайрат. — Вы должны их доставить в город обязательно живыми.

— Хорошо, ягычи, — проговорил Буха, поднял руку. К нему подъехал буюрук. — Возьми людей и отправляйся дальше. Там в рощице ты обнаружишь связанных людей. Доставь их в город. Причем сделай так, чтобы они туда прибыли живыми и здоровыми.

Воин кивнул и вернулся к отряду. Вскоре от него отъехал небольшой отряд и направился, минуя двух ягычи и кочевника на шаламгае, в ту сторону, откуда недавно пришли посланцы духов. Кайрат проводил отряд взглядом.

— Теперь мы можем вас сопровождать до города, ягычи, — проговорил Буха, но Кайрат отрицательно замотал головой.

— Не нужно. Я везу ярлык для хана Урнура. И если прибуду в окружении воинов хана, то меня обвинят в том, что он поддельный. Так могут заявить и хан Мэнэр, и хан Улзий. Тогда грош цена будет ярлыку. Ханы же готовы перегрызть друг другу глотку, а я не должен этого допустить. Я должен приехать в Джучистан — один! Понимаешь, ягычи Буха, один. И только на Курултае зачитать решение духов. Только там я смогу, в присутствии лучших людей планеты передать ярлык.

Кайрат поднял карахому.

— А теперь, пропусти меня. В противном случае я запросто убью тебя.

— Я не верю тебе, ягычи Кайрат, — молвил Буха, но в сторону отъехал.

Кайрат забрался на шаламгая и Чойжи уговорил демона тронуться. Механизм понесся над степью, мимо расступившихся в сторону воинов. Впервые за последние несколько месяцев ягычи видел своих прежних товарищей, с которыми плечом к плечу сражался против тогдашних врагов.

Воины хана Урнура радостными криками приветствовали ягычи Кайрата.

Вторая остановка произошла уже совсем рядом с городом, в нескольких фарсахав. Остановка была вынужденная, навстречу им мчался еще один отряд. Тут уже Чойжи невольно рукой потянулся к караджаду, но Кайрат-бек остановил его и произнес:

— Это кешикеты. Видимо они прознали о моем появлении и выслали отряд нам на встречу.

— И ты, ягычи, опять откажешься от сопровождения? — Спросил Чойжи, вглядываясь вдаль.

— На этот раз соглашусь, батыр. — Увидев удивленный взгляд товарища, пояснил: — Рядом ставки ханов Мэнэра и Улзия. Поэтому защита не помещает. Хотя вряд ли, что те в открытую попытались бы напасть на нас. Арба уже уехала и ее не догнать. С другой стороны воинам-кешикетам все равно, кто будет править Ченгези. Кто бы ни стал Великим ханом, они будут служить ему так же преданно, как служили до этого Улукбеку, Беслану.

Они дождались, когда к ним подъехали воины. Старший поприветствовал их и сообщил, что шаман сообщил им, чтобы они встретили посланников духов и доставили тех во дворец. Из отряда выехал воин, ведя под узды молодого белого жеребца.

— Это для тебя, ягычи, — проговорил буюрук.

Кайрат слез с шаламгая. Дотронулся до корпуса агрегата и прошептал, словно перед ним был не механизм, управляемый злым демоном, а добрый старый конь:

— Спасибо тебе, дружище.

Улыбнулся и проговорил, обращаясь уже к Чойжи:

— Поезжай вперед. В городе отыщешь китайского мудреца Ван Тие Мина, поживешь у него, а потом я тебя отыщу.

Батыр кивнул. Дождался, когда Кайрат сядет на белого жеребца и умчался вперед. Ягычи проводим взглядом удаляющегося со стремительной скоростью шаламгай и взглянув на сотника, произнес:

— Ну, буюрук, поехали.

Несколько приказов, и вот отряд уже мчался к городу. Почти всю дорогу молчали, но уже у самых ворот Кайрат-бек поинтересовался у сотника:

— Какая обстановка в городе, буюрук?

Тот признался, что со времени ухода в последний путь Великого хана Улукбека, жизнь в Джучистане словно замерла. Казалось, что ничего такого вызывающего не происходит. Все течет, как и всегда, за исключением только того, что в воздухе летает вот уже, несколько дней, чувство ожидания.

Кайрат понимающе кивнул. Так обычно бывало, когда ситуация менялась неожиданно. Все ожидали, что власть перейдет к старшему сыну хана Улукбека — Мэнэру, а этого почему-то не произошло.

У городских ворот остановились. Офицер караульной стражи признал «своих» и приказал открыть. Огромные створки разъехались в стороны, и отряд въехал внутрь. Кайрат взглянул на сотника и спросил:

— Во дворец?

— Пока в казарму. Еще рано идти во дворец. Нужно оповестить трех ханов о предстоящем Курултае, да подвести к дворцу наших людей.

Кайрат удивленно взглянул на буюрука. Он никак не мог понять, для чего это нужно было сделать. Зачем окружать дворец гвардией? Сотник объяснил, не дожидаясь вопроса:

— Ханы могут оказаться недовольными решением духов.

— А ты знаешь, кто будет Великим ханом, до приезда настоящего наследника, буюрук?

Сотник посмотрел на Кайрата.

— Нет, ягычи. Мне это знать не нужно. Да и тебя я прошу, не говорить о человеке, что будет временно править планетой никому, пока не начнется Курултай.

— Хорошо, буюрук, — согласился с ним Кайрат-бек, — я так и сделаю.

Ближе к вечеру, когда Кайрату доложили, что Курултай собрался во дворце, из казармы выступили кешикеты. Быстро, словно не один раз репетировали, окружили дворец по периметру, усилив своим присутствием кебтеулов. Оставшиеся устремились к залу, где вот-вот должно начаться заседания. К двум стражникам, что стояли у дверей, добавились еще четверо и только после этого Кайрат и еще два ягычи вошли в помещение. Воины проследовали на свои места, а посланец духов остановился посреди зала. Поклонился.

— Рад видеть вас, ханы, — молвил он.

Опустился на колено и добавил:

— Доставил я вам ярлык на ханский трон. Духи сделали выбор. Они решили, кто будет править планетой, пока проходит обучение Едугей, сын Кайрат-бека.

Ягычи запустил руку за пазуху. Вытащил свернутый свиток и подозвал кятиба. Протянул ему ярлык и велел зачитать вслух. Тот выполнил просьбу Кайрата. Когда он произнес имя хана Урнура, ягычи затребовал отдать грамоту судьям, чтобы те проверили подлинность документа. Пока судья проверял подлинность, ягычи оглядел присутствующих. Как и оказалось, новость не всех обрадовала, ну, за исключением Улзия. Его реакция больше всего поразила Кайрата, он ожидал, что тот будет расстроен таким известием, но вышло все по-другому. Можно было даже предположить, что он этому известию был даже рад.

— Неужели его не прельщает роль правителя? — прошептал ягычи. — Скорее всего, так и есть.

Видимо власти больше всего желала супруга хана.

Хан Мэнэр, казалось, вот-вот вспыхнет от гнева. Он одной рукой теребил полу халата, а другой сжимал деревянную палочку. Нервничал. Кайрат незаметно кивнул для хана, и два кешикера тут же возникли за спиной правителя Улуса.

Хан Урнур наоборот был спокоен. Складывалось такое ощущение, что его не волновало, какой вердикт вынесет судья. А тот не спешил. Неожиданно Кайрат подумал, а знает ли тот почерк Ширэ Джиладкана? Ответа на этот вопрос пришлось ждать не долго. Старик оторвал взгляд от бумаги и произнес:

— Ярлык подлинный.

Раздался хруст. Кайрат посмотрел в направлении звука и увидел, как хан Мэнэр сломал палочку. Тот сидел от возмущения красный. Неожиданно он встал, кинул обломки на пол и тут к нему подошли воины. Хан недовольно глянул на них, потом на младшего брата, и вынужден был сесть.

— Небеса свидетели, — промямлил он, — это воля духов предков. Значит, они считают, что младший брат достоин, править Ченгези больше чем я.

Кайрат отметил, что про Улзия тот не вспомнил. Хан Мэнэр попытался встать, кешикеты уже готовы были его вновь осадить, но ягычи отрицательно замотал головой. Правитель Улуса приложил руку к груди, таким образом, выражая признательность Кайрату.

Мэнэр вышел на середину зала и опустился на колено.

— Я готов признать права хана Урнура на Ченгези. Я готов служить Великому хану.

Он ушел, его место занял хан Улзий. Опустился на колено и повторил слово в слово.

Пока они говорили, Кайрат дал знак, и воины-кешикеты покинули зал. Ушли и ягычи. А когда все расходились вход в помещение, где проводился Курултай, охраняли, как обычно два кебтеула. Кайрат не верил тому, что все так хорошо уладилось. Он не сомневался, что в душе оба брата надеялись, что с ханом Урнуром что-то случится.

Последними зал покидали: новый Великий хан и его преданный слуга. Когда они вышли вдвоем на балкон, охранники находились в нескольких шагах позади, Урнур взглянул на ночное небо. Обе луны были на небосклоне. Такое случалось только раз в три месяца. От Кайрата не ускользнула улыбка правителя.

— Завтра я жду тебя у себя, ягычи, — проговорил Великий хан, — Мне нужно с тобой поговорить.

На следующий день, как только Юлдуз взошла над Ченгези, ягычи Кайрат-бек стал собираться в ханский дворец. Он уже собирался покинуть гостеприимного китайца, но тот заставил выбить воина чая. Напиток, которого до этого Кайрат в жизни ни разу не пил. Для этого усадил Ван Тие Мин гостя на почетное место, а пока тот жажду утолял, начал расспрашивать. Любопытно было китайцу все. И как ехали, и каких животных видели, и был ли ягычи в Запретных землях.

— Ехали в основном по степи, затем пришлось через тайгу пробираться. Вот там мы уж натерпелись. — Про нападение переодетых людей хана Мэнэра, Кайрат умолчал, как и про болезнь Едугея. — Через тайгу, а ее не миновать, уважаемый Тие Мин, пришлось на стороже ехать. Даже бой дать, тварям, что в лесу том обитали.

Наверное, об этом стоило бы помолчать. Так как китаец затребовал описать этих хищных животных. Пока Кайрат вспоминал, достал Ван Тие Мин бумагу, и стал существ тех со слов ягычи. Когда тысячник закончил рассказ протянул бумагу и спросил:

— Похоже?

— Да, — признался Кайрат. С листка бумаги смотрел на него Зочи. Сходство хоть отдаленное, но было. — Ты, вот тут добавь пару мазков, да вот тут, — посоветовал он.

Китаец выполнил его просьбу. Теперь существа на бумаге выглядели, как живые.

— Как говоришь, их называют? — полюбопытствовал астроном.

— Зочи.

Ван Тие Мин кивнул и одним мазком нарисовал непонятную закорючку.

— Ну, а теперь продолжай свой рассказ, — потребовал он, — это ведь мне любопытно. Хану, до всего этого не будет интереса. У него и без этого головной боли будет предостаточно.

Кайрат вынужден был согласится. Хотел настоять, что потом расскажет. Как-нибудь на досуге, но китаец парировал:

— Потом у тебя времени не будет, да и забудется.

Ягычи вздохнул. Астроном был прав. Сразу же после встречи с Великим ханом Урнуром, намеривался Кайрат вернуться в крепость, и уже там поджидать возвращения из Запретных земель сына Едугея.

— Хорошо. Слушай, астроном, — проговорил он.

Поведал о двух крепостях, что находились по обе стороны тайги. Китаец удивленно взглянул на воина и признался, что о существовании не слышал. Ширэ Джиладкан о них умалчивал, а те, кто уходили в Запретную зону, сообщить о цитаделях просто уже не могли.

— Значит, кроме Джучистана существуют еще два города. — Задумчиво проговорил китаец. Вспомнил свой сон. Тот когда он с высоты «птичьего полета» смотрел на планету. Вот только сейчас его не это интересовало, было любопытно другое и он вновь задал вопрос, который его волновал вот уже столько лет: — А в Запретных землях ты, ягычи, был?

— Не был. В те места могут попасть только те, кто в последний путь отправляются да будущие ханы…

— И дервиш.

— И дервиш, — согласился с ним Кайрат. Он допил чай и проговорил: — Впрочем, мне пора.

Он встал. Поблагодарил китайца за чай, и только в дверях вспомнил:

— Ты, уж о моем человечке позаботься.

— Что так? — спросил Ван Тие Мин.

— Так после встречи с Великим ханом, намериваюсь я отправиться обратно.

— Хорошо. Я пригляжу за батыром. Тем более, что любопытен он не в меру, а мне сейчас такой человек надобен.

Кайрат надел малахай и вышел. Нужно было спешить. Сперва хотел в лагерь хана Урнура поехать, но зайдя на конюшни, узнал, что тот перебрался вчера ночью во дворец. Пришлось идти туда пешком. Дежурившие тургауды, приветствовали ягычи. А когда он сообщил, что явился по личному распоряжению хана, пропустили внутрь.

Кайрат и раньше поднимался на самый вверх на лифте. Но сейчас ему пришлось упросить одного из телохранителей сопроводить его до комнат, где находился Великий хан. Батыр, не смея ослушаться, проводил его. У дверей два стражника, при виде офицера, вытянулись по стройке смирно.

«Ну, Урнур, — подумал Кайрат, разглядывая воинов, — всего несколько часов, как Великий хан, а батыров застращал. Ну, и правильно. Когда во дворце заговоры зреют, это самое то».

Вошел внутрь зала. Хан сидел за столом и наслаждался кумысом.

— А, Кайрат, — проговорил он, увидев ягычи, — а я уже заждался тебя ждать. Забыл, что на приказ Великого хана нужно являться по первому требованию?

— Не забыл. Вот только китаец меня задержал.

— Китаец?

— Астроном Ван Тие Мин. Я у него остановился, — проговорил Кайрат и тут же добавил, — по просьбе дервиша.

Последние слова произвели на хана должное впечатление.

— Это хорошо, — проговорил хан. — А сейчас, после того, как передал мне пайсы и ярлык, что намерен делать?

— Собирался вернуться к Запретным землям. Чтобы дождаться там Едугея, а потом самолично доставить в Джучистан.

— Это хорошо, — проговорил вновь Урнур, — да вот только ты мне здесь бы пригодился.

Хан протянул Кайрату пиалу с кумысом.

— Доставили мои люди тех злодеев, что на тебя покушались, — проговорил хан. — Подтвердились мои подозрения. Действительно это были убийцы, подосланные моими братьями. Небеса им свидетели. Да вот только теперь, когда те слово дали, что не пойдут против воли богов, я против них ничего сделать не смогу. Оба уехали в свои Улусы. А мне некого послать в мой.

Урнур насупился, казалось, что собирается он отправить туда своего бывшего ягычи.

— Не меня ли ты хочешь, хан, отправить туда наместником.

— Хотел бы, да ты мне нужен тут. Думаю ягычи Язим, справится с этой ролью?

— Справится.

Кайрат знал ягычи Язима с хорошей стороны, да вот только хана никак понять не мог. С какой стати ему нужно назначать в Улус обычного воина. Спрашивать не стал, а лишь только уточнил:

— А я то, для чего тебе нужен?

— Мне нужен Военный министр. Духи к тебе благодарят, удача тоже. Воин ты отменный, да и умом не обделен. Может, пойдешь ко мне в суйбаши?

— У меня есть время подумать, хан?

— Боюсь, что нет. Ну, так что решай сейчас.

Кайрат осушил одним глотком пиалу. Вытер рукавом губы и молвил:

— Хорошо, Великий хан, будь, по-твоему.

— А насчет сына не беспокойся, — проговорил Урнур, — как только Едугей будет готов, к возложенной на него миссии, отправим мы в Запретные Земли человечка, чтобы доставил сюда и дервиша и мальчишку.

Было ясно, что под человеком этим хан подразумевал Чойжи. Видимо, все же духи сообщили ему, что одаренный батыр теперь необходим был китайскому мудрецу.

 

Глава 2

 

Год огненного тигра. 10 эпоха Джучи. Планета Ченгези.

Хурданам тряхнуло, и суйбаши выругался. Все же непривычно было ехать на новом виде транспорта. Кайрат-бек предпочел бы коня или хотя бы тот же шаламгай, да вот только в сложившейся ситуации выбора у него не было. Несколько дней назад Великий хан вызвал его. Ждал полтора года, постоянно находился словно на иголках, ожидая, когда Урнур сообщит ему, о том, что пора отправляться в район Запретных земель. И все равно это случилось как-то неожиданно. Думал, что вопрос касается насущных проблем, а вон оно как вышло. Когда вошел в тронный зал и взглянул на Великого хана, сам удивился. Трудно было какие известия собирался сообщить Урнур. Гадать не стал, а дойдя до трона, опустился на колено и произнес:

— Звал меня, Великий хан?

— Звал, суйбаши. Новости для тебя у меня есть.

Кайрат вздрогнул. Первой мысль была — умер отец, но тут, же осознал, что произойди такое, новость привез бы ему один из братьев.

— Едугей?

— Да. — Подтвердил Урнур. — Духи связались со мной, — правитель невольно коснулся амулета, и сообщили, что Едугей уже готов. Вот и думается мне, что именно ты должен отправиться за ним в Запретные земли.

— Я? — Удивился Кайрат.

— А кому еще ехать, суйбаши? Кроме тебя некому. Ты и дорогу знаешь. Да и сын это твой. Во время путешествия следить за ним будешь. Или я не прав?

— Прав, хан, — согласился Кайрат. — Я доставлю его в город. В целостности и сохранности.

— Не в город, суйбаши, не в город, — проговорил Великий хан, и поправил воина: — Во дворец! Возьми лучших воинов, Кайрат. Я не могу ручаться, что мои братья отказались от своих намерений. Они затаились и вот уже год о себе не дают знать. По-тихому правя своими Улусами, надеясь, что ситуация изменится. Они даже воин между собой не ведут. Послал бы кого-нибудь другого в дорогу, да вот только тебе в свое время слово дал. — Кайрат невольно улыбнулся, что не осталось незамеченным Урнуром. Хан поднялся с трона, подошел к воину и коснулся его плеча рукой. — Да и на месте Едугея, — добавил он, — лично я бы предпочел увидеть знакомого человека. Надеюсь, ты меня понимаешь, суйбаши.

Кайрат уже давно отметил, что за последний год хан сильно изменился. Это уже не был тот прежний сорвиголова. Многое Урнур теперь делал с оглядкой. Иногда даже просчитывая на несколько ходов вперед. Великий хан уже понял, что управлять целой планетой на много сложней, чем маленьким Улусом. И теперь, казалось, сожалел, что столь сложная задача выпала на его плечи, а не была возложена на старшего брата. Куда более опытного правителя, чем он. Кайрат отметил, что Урнур много времени уделил за ситуациями, которые складывались в Улусах старших братьев. Суйбаши было известно, что заслал Великий хан в оба Улуса своих людей. Невольно Урнур ощутил на себе ответственность, которая когда-то была на его отце — Великом хане Улукбеке. Теперь он был обязан, если один из братьев запросил бы помощи, оказывать ее незамедлительно. Пока ситуация складывалась так, что братья справлялись сами и к нему, из-за обиды, хотя виной был не он, а духи, старались не обращаться. Так и вредить своему младшему брату не пытались. Хотя вот только такая пассивная позиция Мэнэра с Улзием, была хороша до поры до времени. Случись, например нападение Демонов с Тамын орона и неизвестно придут ли те на помощь.

— Думаю, — молвил хан, — ты справишься, суйбаши. А теперь ступай. Тебе еще в дорогу собраться нужно.

Кайрат поднялся с колена и покинул зал. На балконе он остановился. Вглядываясь вдаль, суйбаши продумывал путешествие к запретным землям. Решил поговорить с арабами. Те как раз несколько месяцев назад, продемонстрировали перед Великим ханом, а Кайрат тогда присутствовал, три новых механизма. Созданные по принципу работы шаламгая, они могли нести в специальной кабине десяток воинов.

Отыскал в городе Чойжи, тот как раз у астролога проживал и велел подготовиться к путешествию. Батыр очень обрадовался, узнав о предстоящей цели путешествия. Сообщил, что умеет управлять хурданом.

— Как же тебе удалось уговорить арабов допустить тебя к столь сложному механизму, батыр? — Поинтересовался Кайрат, разглядывая чумазого воина.

— Ван Тие Мин поспособствовал. Он уже несколько лет, по просьбе дервиша, сотрудничает с мастеровыми. Ширэ Джиладкан доставляет китайцам механизмы, переданные предками, те их изучают, исследуют, а затем, создав специальные рисунки, убеждают ремесленников создать нечто подобное. Но чтобы всей толпой мудрецы не ходили в заводские цеха, у них выбран представитель. Им-то и является астроном Ван Тие Мин.

Как бы то ни было, но Чойжи выполнил его просьбу. И вот теперь три хурдана мчались по степи к родной Урге Кайрат-бека, где они должны были сделать первую остановку.

Кроме Чойжи, что управлял какую-то часть пути хурданом, сейчас под командой суйбаши находились еще пятеро ремесленников-арабов. Да один шаман, в обязанности которого входило усмирять демона, что был заключен внутри механизма.

Сон этот приснился накануне того дня, когда Ширэ Джиладкан наконец-то заявил Едугею, что обучение закончилось.

— Завтра мы должны покинуть Запретные земли, — сказал дервиш и впервые за все это время стал совершать обряд вызова духов.

— Можно мне прогуляться в долину? — Спросил парнишка, в надежде, что там, будучи один, он сможет разобраться в видении. Ему было любопытно, а посылали его предки дервишу или нет?

— Почему бы нет, — молвил Ширэ Джиладкан. — Тем более ты же сам видишь, Едугей, что мне нужно провести обряд.

Другого ответа паренек и не ожидал. Он выбрался из пещеры и вдохнул прохладный воздух гор. Вновь взглянул на металлический цветок. Бутон вновь, вот уже который раз, распустился. Часто это с ним происходило, Едугей не знал, такие вылазки у него получались довольно редко. Сейчас, разглядывая металлическое растение, паренек знал, что свой бутон оно направило прямиком на Тамын орон. Едугей пересек поляну и укрылся в тени небольшого дерева. Только здесь он мог понять, что собой представляли те существа. Из сна паренек понял, сейчас уяснил одну вещь. Демоны воевали пока друг с другом, но в один прекрасный момент тони могли переосмыслить никчемность этой вражды и переключиться на Ченгези. Планету, которая в данный момент, по непонятным для Едугея причинам, просто для них не существовала.

Мальчишка закрыл глаза и попытался представить то, что видел во сне. Увы, у него ничего не вышло. Он сделал еще одну попытку, и опять безрезультатно. Разве что на какое-то мгновение ему показалось, что он слышит звуки. Мысленно Едугей стал вспоминать сон. Эпизод за эпизодом, картинку за картинкой.

Неожиданно для себя, парнишка вдруг понял, что глядел на тот мир совершенно иными глазами. Как-то он попытался нарисовать на стене пещеры цветок. Тот получился каким-то плоским и ни капельки не походил на настоящий. Дервиш, увидев его художества, сказал, что изобразил растение Едугей в двух проекциях. Взял уголек, которым парнишка так старался и начертил две прямые линии, сходящиеся в одной точке. Начал что-то объяснять, а Едугей смотрел на него, словно баран на новые ворота. Потом ночью во сне его озарило, и он все понял. Уяснил, чем отличается двойное измерение от трехмерного. Разобрался, как нужно мысли системой четырехмерного пространства, где кроме трех векторов существовал дополнительный четвертый.

Уже утром Едугей спросил Ширэ Джиладкана откуда тот все это знает.

— Дух предков дали мне эти знания, как сейчас тебе.

Так вот, изображение, пришедшее ему ночью с Тамын орон, кардинально отличалось от привычного для него двухмерного и тем более трехмерного видения. Казалось, на тот мир Едугей смотрел не двумя, и даже не тремя глазами, а немереным количеством. В голову пришло только одно слово — тьма. Да и сам ракурс, откуда он во сне наблюдал за происходящим, был непривычен. Складывалось такое ощущение, что он сидел на огромной ветке и при этом был так мал, что проносившиеся мимо него демоны, просто его не замечали и вполне возможно игнорировали.

Он слышал и видел, как падают с небес непонятные металлические предметы. Видел, как горит после них земля, как гибнут растения и животные. Как умирают демоны.

И тут Едугей невольно понял одну вещь. Вещь, значащую для кочевников очень и очень — много. Для паренька вдруг дошло, что демоны не так уж и страшны, что их так же можно убивать, как воинов из другого Улуса, как тех тварей, что напали на их отряд в лесу больше года назад.

Едугей вновь закрыл глаза и попытался вызвать в своей голове образы из сна. Попытался и кроме расплывчатых очертаний ничего не увидел. Вздохнул тяжело и поднялся с земли. Впервые за все время, проведенное здесь, он взглянул в голубое небо.

— Почему? — Ни с того ни с сего спросил он сам себя: — Почему?

Медленно побрел к пещере. У самого входа остановился и взглянул на цветок. Казалось, что тот немного повернулся. Совсем чуть-чуть. Для глаза даже можно сказать незаметно, да вот только Едугей чувствовал, что тот это сделал.

— Поутру выходим, — проговорил Ширэ Джиладкан. Он вдруг встал. Направился к озеру. Опустил в воду руку. Едугей даже испугался, что сейчас тот осквернил своими действиями воду. Но дервиш, словно не замечал его встревоженного взгляда. Что-то нашарил в глубине и подошел к Едугею. Протянул руку вперед и произнес:

— Вот возьми.

На руке лежал желтый камень, точь-в-точь такой же, как и у Ширэ Джиладкана.

— С помощью него можно общаться с духами. — Пояснил нищий. — Когда он нагревается, значит, предки готовы пойти с тобой на контакт, а когда холоден… — Тут дервиш заметил взгляд Едугея, который-то смотрел на дервиша, то на воду. — Не бойся, — проговорил Ширэ Джиладкан, — Духи не дали бы мне его взять в руки, если бы считали, что я нарушаю ясы Чингисхана.

— Точно?

— Небеса тому свидетели, хан. — Затем нищий понял, что сказал что-то не так и поправился: — О, прости меня, Великий хан.

Словно что-то вспомнил. Ушел. Вернулся, держа в руках золотую пайсы. Протянул ее Едугею.

— Он по праву твоя, Великий хан.

Упал на колени. Едугей не ожидал этого.

— Встань, дервиш, — приказал он. — Пока мы с тобой не прибудем в Джучистан, ни какой я не Великий хан. Ты понял меня, дервиш?

— Да, Великий… — Ширэ Джиладкан запнулся. Понял, что чуть не назвал Едугея, как тому не хотелось. Поправил: — Да, Едугей.

— Вот то-то.

На следующий день они покинули пещеру и направились к приграничной крепости, а еще через два дня дервиш своим посохом стучал в металлические ворота цитадели.

Сотник Бат-Эрдэнэ был рад возвращению Едугея и дервиша. Он бы и рад был бы отправить парня в столицу, но за последний год, количество воинов в крепости значительно уменьшилось. После нескольких атак, тварями из тайги, уничтожили большую часть воинов, что пришли в свое время вместе с Кайрат-беком. Все же им не хватало опыта. Тех, кто осталось было мало для сопровождения Едугея. Паренек хотел было затребовать для сопровождения его — меркаитов, но Ширэ Джиладкан наотрез отказался, заявив, что в течение недели должен прибыть человек от Великого хана Урнура. Вот только в это сотник не верил.

Какого было его удивление, когда ему доложили, что со стороны лесного массива в направлении крепости двигались три странные конструкций. Перемещались они с огромной скоростью, чем вызвали переполох на стенах цитадели. Никто не сомневался, что были эти механизмы творением человеческих рук.

Кто-то из меркаитов неистово заколотил в барабан, сообщая о приближающейся опасности. Утренний сон у буюрука Бат-Эрдэнэ, как рукой сняло. Он вышел из шатра. Поправил малахай и устремился на стену. Кто бы ни приближался к крепости, сотник все же решил перестраховаться, помня, что братья-ханы, все еще враждовали между собой. Вполне возможно, прознав о том, что в цитадели находится будущий Великий хан, те направили сюда отряд для его уничтожения.

— Приготовиться к обороне! — Скомандовал он, вглядываясь вдаль: — Готовность номер пять!

— Стоите, буюрук, — неожиданно раздался за его спинок голос дервиша.

Сотник чуть не вспыхнул от гнева. Хотел накричать на Ширэ Джиладкана, да вот только не успел.

— Это воины Кайрат-бека, — проговорил нищий. — Неужели вы считаете, что у братьев-ханов, кайсаков есть такие механизмы? Ни один другой отряд не пройдет через тайгу без помощи людей вашего племени, что находятся по ту сторону леса. Не думаю, что Девелу и Мунх пошли бы против воли предков.

Сотник Бат-Эрдэнэ был вынужден признать правоту дервиша. Вряд ли бы воины его племени приняли сторону отступников. Страх ослушаться предков, был намного сильнее, чем смерть во время схватки. В городке дали бы бой, прознав, с какой целью явились бы кайсаки. Впрочем, Девелу могли просто обмануть, но вот механизмов, наподобие шаламгая у ханов не было. Буюрук повернулся к воинам и скомандовал:

— Обой!

Когда механизмы приблизились еще ближе, Бат-Эрдэнэ разглядел, что своей конструкцией они чем-то напоминали все тот же шаламгай, один из которых ему приходилось лично наблюдать больше года назад.

— Не иначе в одном из них батыр Чойжи? — прошептал сотник. Взглянул на дервиша. Тот кивнул.

Механизмы остановились напротив ворот, и из них, один за другим стали выскакивать нукеры. Бат-Эрдэнэ насчитал около тридцати воинов. После6дним из агрегата выбрался Кайрат-бек. Поправил чапан и направился к воротам. Как отметил сотник, тот сильно изменился. Стал выглядеть еще солиднее, чем во время его первого визита в крепость.

— Откройте ворота, — прокричал Кайрат-бек, останавливаясь, — прибыл отряд за Великим ханом.

— Открыть ворота! — распорядился Бат-Эндэрэ и поспешил встретить ягычи лично.

Подоспел вовремя, тот уже входил в образовавшийся проем.

— Я рад тебя видеть, ягычи, — проговорил сотник, приветствуя гостя.

— Ты ошибаешься, буюрук, — молвил Кайрат, увидел удивление воина, улыбнулся, хлопнул старого приятеля по плечу и пояснил: — Я уже — суйбаши, буюрук! Понимаешь, Бат-Эндэрэ, суйбаши!

Воин побледнел. Готов был упасть на колени, но Кайрат остановил его:

— Не нужно, я ведь тут не как суйбаши, буюрук. Я послан Великим ханом Урнуром за Едугеем.

Кайрат провел в крепости еще день. Ему и воинам нукерам требовался отдых, отказаться от которого он не мог. Да и предстояло пополнить запасы патронов для ажиллагчей, ими были вооружены его батыры. Так уж случилось, что пришлось дать два боя в лесу. Первый на вынужденной стоянке, там, где два года назад погиб Акуд, а второй во время передвижение по лесу. Последнее было как-то непривычно для поведения хищников. А теперь вот вызвало любопытство и у буюрука.

— Обычно на двигающийся отряд те не нападали, — проговорил он, выслушав рассказ суйбаши. — Что-то произошло? Вот только что?

— Если бы я знал, — молвил Кайрат, — если бы я знал. Надеюсь, Бат-Эндэрэ, ты не откажешь нам в поплнении запаса разрывающихся стрел?

— Конечно же, не откажу. Вот только вам наверно потребуются специальные? А в этом случае нам нужно время.

Пришлось продемонстрировать меркаитам новое оружие, и даже оставить один образец, поменяв его на карамук. Впрочем, как потом выяснилось и к лучшему.

Утром следующего дня выехали из крепости.

Едугей и предположить не мог, что ему будет организована такая встреча в городе. Еще до того момента, как появился на горизонте Джучистан, к ним на шаламгае примчался человек от Великого хана Урнура. Это была одна из двух причин, из-за которых, им пришлось сделать привал и разбить лагерь. Второй причиной было то, что с предыдущей стоянки, а хурданом требовался отдых, прошло уже два дня.

Человек, что приехал навстречу, был прекрасно знаком с суйбаши. Это оказался лучший из воинов хана Урнура. Он спрыгнул с шаламгая. Тут стоит отметить, что именно спрыгнул, а не слез. Подошел к Едугею и опустился на колено со словами:

— Рад тебя приветствовать, Великий хан.

— Но, я не Великий хан, — проговорил паренек.

— Пока еще нет, но завтра, ну, на крайний случай послезавтра, на Курултае, ты станешь им. Поэтому я горжусь, что первым могу поприветствовать правителя Ченгези. Воина, за которым пойдут все кочевники.

— Но, я ведь не участвовал, ни в одной схватке, — прошептал Едугей.

— Чтобы быть умелым полководцем не обязательно уметь махать палашом и стрелять из карахома. Этими науками может овладеть любой, а вот мыслить масштабно, предугадывать ходы противника, это не каждому дано. Раз духи дали тебе право управлять планетой, значит, они в тебе уверенны и знают, что ты с этим справишься. К тому же на первых порах тебе буду помогать я и твой отец, а так же хан Урнур. А теперь, суйбаши, мне бы хотелось переговорить с вами с глазу на глаз.

— Хорошо, ягычи, — проговорил Кайрат, — давайте отойдем.

Они прогулялись по степи. Остановились. Кайрат посмотрел, как разбивают воины лагерь, как ставят юрты, как проверяют оружие.

— И так, что вы хотите сообщить, ягычи? — Спросил он.

— Недавно была предотвращена попытка захвата города ханам Улзием.

— Улзием? — удивился суйбаши. От кого угодно, а вот от него воин не ожидал таких действий. — Он вел воинов сам?

— Нет. Ими руководила его супруга.

— Я так и предполагал, — прошептал Кайрат-бек, затем взглянул на ягычи, — Я так понимаю, вам удалось разбить врагов?

— Да. Схватка была не долгой. Талантом полководца небеса женщину не обделили. Сражалась она отважно, но против кешикетов ей было не устоять. Мы ее схватили и заперли в башне дворца. Супруга хана Улзия хочет поговорить с вами, суйбаши.

— Со мной?

— Да с вами.

— Хорошо, как будет возможность, я сделаю это.

Весь оставшийся день Кайрат-бек думал насчет слов сказанных ягычи. Пытался понять, что хочет от него супруга хана Улзия. Уж не о прощении она собирается просить? Хотя насчет этого суйбаши сомневался. Он прекрасно был наслышан о женщине. Даже специально велел своим людям собрать о ней информацию. Сведения собирались и о других значимых фигурах планеты.

— И все же интересно для чего я ей нужен.

Впрочем, на этот вопрос он сможет ответить еще не скоро.

На следующий день утром приехали к городу. Чувствовалось, что горожане уже готовились к прибытий из Запретных земель будущего Великого хана. В подтверждении слов было то, что всю дорогу от ворот до дворца их встречали толпы народу. Они приветствовали Едугея радостными криками.

Впервые мальчишка видел столько много народу. Сотни, тысячи, десятки тысяч… Сколько их? Едугей и представить не мог.

Наконец дворец. Тут народу было чуть поменьше. Проход от дверцы хурдана до ворот, сделанный тургаудами. Первым из механической повозки выбрался Кайрат и лишь только потом Едугей. Воины тут же разразились радостными приветствиями.

Вдвоем с сыном Кайрат-бек проследовал по образовавшемуся проходу во дворец. Знакомыми коридорами довел до главного зала. На балконе, задержал сына и высказал свои пожелания. Попросил Едугея вести себя учтиво в обществе хана Урнура, тем более что тот по-прежнему оставался еще правителем планеты.

— А что будет с ним, когда я стану Великим ханом? — вдруг спросил паренек.

Кайрат взглянул на сына. А действительно — что? Неужели тому предстояло вернуться в свой Улус? Неужели хан Урнур смирится со своей судьбой? А главное, что будет с ним, с Кайратом? Останется ли он при сыне — суйбаши, или будет вынужден покинуть город вместе с ханом? А если покинуть то куда? Может вернуться в свою Ургу? Где доживае6 т свой век старый Сумум-бек? Вопросы, куча вопросов, на которые вот уже скоро он услышит ответы. И все же Кайрат-бек не выдержал и спросил, пока они был на балконе вдвоем:

— Что будет со мной, когда ты станешь правителем Ченгези?

Едугей взглянул на отца. О чем тот говорит? И что за странные вопросы он сейчас задает? Хотел промолчать, но увидев взгляд Кайрата все же — ответил:

— Я бы хотел бы тебя видеть на твоей прежней должности — военного министра, но если у тебя будут другие желания, то…

Суйбаши взглянул на сына. Тот явно не шутил. Оставляя за ним право выбора.

— Хорошо. Но мне нужно подумать, — проговорил Кайрат, — и встретиться с одним человеком.

— Я даю тебе, отец, день на принятие решения.

— День?

— Тебе этого мало? Просто я уже завтра хотел бы собрать Курултай.

— Пожалуй, хватит. А теперь пошли. Наш ждет хан Урнур.

Они вошли в двери. Хан сидел в зале один. Воинов, что стояли за его спиной, Кайрат-бек в расчет не брал. Перед ним стояла доска с какой-то древней игрой. Подойдя ближе, Кайрат разглядел, что это один из вариантов шаеранджа. То что доска была десять на десять, суйбаши понял, что это старая игра Шатрандж Аль-Хасан, привезенная на планету еще Джучи. По-другому она еще именовалась — цитадель. Сейчас правитель сидел, склонившись над ней, о чем-то думал. Обычно хан Урнур предпочитал в обществе преданных товарищей играть в сянцы. Особенно в ту, что именовалась «войной трех царств». От своего отца Сумум-бека, Кайрат слышал, что возникла эта игра в древности, на Земле, во времена Древнего Китая. К монголам попала во времена Чингисхана, когда великий Тимуджин покорял один за другой Китайские провинции. Как и шаерандж, сянцы была одной из любимых забав Джучи. У суйбаши как-то, когда он был еще тысячником в войске хана Урнура, возникла мысль, что благодаря именно этой игре, Джучи и пришел к решению разделить Ченгези на три Улуса.

Суйбаши прокашлял, привлекая к ним внимание Великого хана.

— Рад тебя видеть, Едугей, — проговорил он, отрываясь от игры и вставая с трона. — Извини, что пока приветствую тебя так.

— Это мне ыпала честь видеть правителя монголов, — проговорил Едугей, опускаясь на колено.

— Встань! — Сказал Урнур, и паренек тут же выполнил его просьбу. — Я рад, что ты добрался в город без происшествий. Сейчас бы хотел узнать, когда решиться моя и твоя судьба?

— Завтра. Завтра мы соберем Курултай, где я всем продемонстрирую пайсы.

Едугей извлек из-за пазухи золотую табличку.

— Можно и сегодня, но мне кажется, что вы должны уладить кое-какие дела.

— Ты имеешь в виду вот это? — проговорил хан Урнур и указал рукой на шахматную доску.

— И это тоже.

— Ты умеешь играть в Шатрандж Аль-Хасан?

— Немного. Духи научили меня многим премудростям, в том числе и игре в Шатрандж Аль-Хасан, хотя мы с дедом предпочитали сражаться в Сянцы для троих.

— Я могу распорядиться это убрать, и нам принесут сянцы. — Улыбнулся хан, но Едугей, взглянув на Кайрат-бека, произнес:

— Думаю, что у суйбаши есть дела, хан.

— Увы, хан, но это так. Я должен покинуть вас.

— Ступайте, суйбаши.

Кайрат поклонился и покинул зал.

Она прекрасно понимала, что проиграла. Минутное помутнение, когда обманув супруга, с войском в сто тысяч всадников выступила на покорение столицы. Потом грезы разрушились в один миг, и смерти казалось не избежать. Воины не устояли против кешикетов и были разбиты, а она хвала небесам была взята в плен и заточена в башне в ожидании приезда молодого Едугея. Еще в дороге, когда Басанг, везли в кандалах, у нее возникла идея, которую можно было бы попытаться воплотить. Для этого ей нужно было встретиться с Кайрат-беком, человеком от которого сейчас завесила не только ее судьба, но и Улуса. Подозвав к себе ягычи, она изъявила свою просьбу. Воин пообещал ей, что сделает все возможное, и если суйбаши не будет возражать, то организует ей, вполне возможно, последнее свидание.

Весь вечер Басанг жена хана Улзия просидела в небольшой комнате, где ее поселили воины, как на иголках. Ходила из угла в угол. Даже в какой-то момент у нее возникла мысль бежать, но подойдя к окну, и выглянув наружу, поняла, что ей это не удастся. Слишком высоко было для побега, а разбиться, когда еще оставались шансы, не хотелось. Она невольно улыбнулась, вглядываясь вдаль. Ягычи наверное подумал, что она решила соблазнить суйбаши, чтобы потом уговорить того отпустить ее. Да вот только в план Басанг это не входило. Был иной путь, куда более безопасный и выгодный всем. Женщина понимала, что против хана Урнура, как бы ни сложилась ситуация, Едыгей никогда бы не пошел. Тот был предан будущему Великому хану как никто другой, и мог бы заменить парнишку в Джучистане, если бы тому с войском понадобилось выступить в дальний поход. Хан Мэнэр не имел в ее плане никаких шансов, а вот ей в какой-то степени повезло. Хоть и ворчал в свое время ее супруг, что родила она ему дочь. Именно семнадцатилетняя Зана и была разменной картой в ее судьбе. Именно благодаря дочери хотела выменять Басанг прежние права, которые она после неудачной битвы потеряли, на Улус Улзия. Не станет же отнимать землю у родственника будущий Великий хан?

Вот только ожидание затянулось. Она даже заставила одного из воинов, что охраняли ее сбегать за ягычи. Тот то и сообщил ей, что суйбаши самолично отправился в Запретные земли за Едугеем. Пришлось выпросить себе лучших условий. Воин сначала фыркнул недовольно, но просьбу сдержал. Все же не простой пленник. Сегодня она в немилости, а завтра. Кто знает? Неспроста же она требует суйбаши.

Вскоре она в окно башни увидела, как один из воинов отправился на встречу. На другой день в ее темницу дверь отворилась, и вошел воин.

— Вы, хотели меня видеть, хатун Басанг? — спросил он.

— Если вы суйбаши Кайрат-бек, — проговорила она, — то — да!

— Он самый.

Кайрат замер в дверях.

— О чем вы хотели со мной поговорить, хатун? — поинтересовался он.

Женщина взглянула на дверь, и суйбаши все понял.

— Хотите, что бы разговор состоялся один на один, — молвил он, закрывая за собой дверь, — ну, что ж я вас слушаю.

Басанг указала на войлочную подстилку, что лежала на небольшой кушетке, стоявшей у стены. Заметила, что Кайрат побагровел. Поняла, что он не так растолковал ее жест.

— Присаживайтесь, суйбаши. Не люблю, когда люди во время разговора стоят, — пояснила она.

Воин опустился на войлок, она присела рядом.

— Я хотела бы поговорить о женитьбе вашего сына, суйбаши. Он уже взрослый и ему нужно искать невесту. А супруга из ханского рода расставила бы все точки. Никто бы уже не смотрел на Едугея косо, как на безродного.

Кайрат еле удержался, чтобы не ударить женщину. Считал, что мужчина не имеет права бить их, но тут она невольно задела за живое. Откуда это создание может знать, какого Едугей, да и сам Кайрат-бек рода. Если она считала, что он обычный кочевник, а титул тайджи его деду был присвоен за обыкновенные подвиги, то Басанг глубоко ошибалась. Но о роде своем Кайрат-бек не любил распространяться, как не любил бахвалиться его отец Сумум-бек. Все уже стали забывать, какие у них были корни.

Сдержался, не ударил, но женщина отметила, что он покраснел от гнева.

— Я считаю, что Едугея нужно женить.

— Не себя ли вы предлагаете на эту роль, хатун? — Гневно проговорил Кайрат.

— Нет, о таком я и подумать не могу. Просто у меня есть дочь…

— И вы хотели бы видеть ее в качестве супруги Едугея? — Закончил за нее суйбаши.

— Да. Видите ли, Кайрат-бек, — тут Басанг назвала его по имени, — ни у Урнура, ни у Мэнэра, среди детей нет девочек. И моя Зана единственный вариант породниться с родом хана Бяслана. Стать законным наследником Ченгези не только по воле предков, но и по праву Чингисхана.

Кайрат-бек задумался. Все же не зря ходил среди кочевников слух, что жена хана Улзия обладала необычным умом. Совершив ошибку с попыткой отдать трон своему никчемному супругу, она быстро сориентировалась, что для того, что бы избежать осложнений, ей нужно сделать только одно, это выдать свою дочь за будущего Великого хана.

— Я бы не возражал, хатун, — проговорил Кайрат, поднимаясь с кушетки и подходя к окну. — Но на все воля предков. Они уже выбрали Едугея в правители Ченгези, и народ в какой-то мере пошел им на встречу.

— Не весь народ. Хан Мэнэр считает, что их решение ошибочно…

— А ваш супруг, хатун? Ваш супруг?

— Мой супруг? — Женщина разлилась звонким неподдельным смехом: — Да ведь он ничтожество. Без меня, он в своем Улусе и дня бы не продержался.

— Так зачем же вы сунулись под стены с войском? — Вспылил Кайрат.

— Помутнение, — проговорила Басанг, — помутнение. А может, демоны на мгновение овладели.

— Считайте, что вам повезло, хатун. Кешикеты редко кого берут в плен.

Кайрат отошел от окна, опустился на кушетку.

— Я должен поговорить с Едугеем. Надеюсь, что ваша дочь не в вашего мужа.

— Должна обрадовать. У нее характер как у меня. — С гордостью проговорил хатун.

— Вот этого я особенно боюсь, — молвил Кайрат, поднимаясь с кушетки и направляясь к двери. Но прежде чем выйти, он остановился. Посмотрел на Басанг и произнес: — Теперь все зависит от Едугея. Если он согласится на женитьбу, то вы останетесь жить.

— Только вы, суйбаши, сможете повлиять на него, — проговорила она.

— Будем надеяться, — молвил Кайрат, закрывая дверь.

И вновь время после разговора потянулось медленно.

Слова хана Урнура прозвучали как гром среди ясного неба. После того, как суйбаши ушел и они с Едугеем остались вдвоем. Он пояснил молодому хану, что Курултай при всем желании завтра состояться просто не может.

— Для того, чтобы созвать Курултай должны присутствовать все братья. А Мэнэр и Улзий сейчас находятся в своих Улусах. Знают ли Мэнэр о приезде наследника хана Улукбека, лично мне, не ведомо. А вот хан Улзий в курсе. Правда, вместо себя он послал свою жену с войском.

— С войском?

— С войском. Мои воины разбили ее, а саму женщину захватили в плен. Только она не решает в этих делах никакой роли. Дать обещания честно служить Великому хану могут только ханы Улусов, и никто больше. Пока не будет произнесена клятва, миру на Ченгези не будет, а если верить словам дервиша — он сейчас нам будет очень необходим.

На этом разговор и закончился. Едугея проводили в выделенные для него покои. Впервые парень оказался в совершенно незнакомой обстановке не напоминавшей ни юрту степного кочевника, ни пещеру отшельника, в котором полтора года ему пришлось жить. Небольшая, пока комната, с маленьким окном, в раму которого вставлена тонкая слюда, способная пропускать лучи Юлдуз. Едугей заворожено простоял разглядывая. Даже прикоснулся к окну рукой и почувствовал исходящий холод. Потом потрогал рукой ложе. Мягкая шкура какого-то дикого животного, приятная на ощупь. Полное отсутствие очага. Даже в пещере тепло дервиш предпочитал поддерживать с помощью огня. Зато непонятные конструкции, из труб тянущиеся по стенам. Едугей не удержался и коснулся одной из них. Успел отдернуть руку, поняв, что именно они и источали тепло.

Неожиданно дверь скрипнула и в комнату вошел отец. Кайрат опустился на колено и произнес:

— Я принял решение, хан.

— Говори, отец.

— Я решил остаться при дворе. И на правах суйбаши и твоего отца, хотел бы попросить тебя об одном.

— О чем, отец?

— Тебе нужно женится, Едугей. Связать себя узами семьи с дочерью хана Улзия.

— Но, отец?

— Знаю. Но это единственный способ объединить хотя бы часть кочевников. Ты, наверное, в курсе, Едугей, что воины хана Улзия, возглавляемые его супругой хатун Басанг, пытались несколько дней назад овладеть городом?

— Мне говорил об этом, Великий хан, — подтвердил паренек.

— Так вот, что бы такого больше не повторилось. Тебе нужно жениться на дочери хана Улзия, сын.

— А почему не на дочери хана Мэнэра. Ведь он как союзник куда надежнее?

— Просто у Мэнэра нет дочерей. Его хатун рожает ему только наследников. А дочери от наложниц при дворе особой роли не играют.

— Я так понимаю, что у меня нет выбора отец?

— Боюсь, что да. Решением предков недовольна часть нашего общества. Женитьба же на дочери одного из ханов сотрет последние преграды. Мэнэр, человек неглупый и смерится с твоим избранием, хотя и пытался два раза помешать нам, а вот Улзий… Им командовала его супруга. Она держала власть, предназначенную ему, в своих руках. А когда ее не будет, неизвестно, как поступит хан.

— Что может случиться с хатун Басанг? — поинтересовался Едугей.

— Мы будем вынуждены ее казнить, сын. Впервые кочевник умрет не в бою и не в запретных землях, — вздохнул Кайрат-бек.

— Мне так и так придется согласиться на брак, — проговорил паренек, — и у меня, в отличие от тебя, отец нет выбора.

— Вот и хорошо. Я обговорю это дело с Урнуром, и мы пошлем за твоей невестой воинов в Улус хана Улзия.

Кайрат поднялся с колена и направился к выходу.

— Отец! — остановил его Едугей.

— Да, хан.

— Я могу покинуть дворец?

— Зачем?

— Хотел бы повстречаться с дервишем.

— Я выделю тебе людей, хан.

Сказал и вышел из комнаты, оставив будущего Великого хана одного.

Едугей тяжело вздохнул. Больше всего в жизни он боялся жениться не по любви. Чего боялся то и произошло. Вот и отец заговорил о невесте из ханского рода. Едугей попытался вспомнить историю прародителя всех монголов. Представил себя на месте Чингисхана. Как бы тот поступил на его месте? Ответ пришел сам собой. Хан взял бы в жены женщину из другого племени, если бы в этом была такая необходимость.

— Я поступлю так же, — проговорил Едугей, поднимаясь с кушетки. — Иначе мне не быть Великим ханом!

Талисман «Музыка ветра» колыхался на легком ветерке, издавая приятный мелодичный звук. Астроном Ван Тие Мин стоял у балконной двери и вслушивался в симфонию. Изредка смотрел в сторону молодого хана. Любовался, как тот обращается с телескопом, ну, и само собой удивлялся, как это тот так быстро освоил Едугей сложный для обычного кочевника прибор. Ширэ Джиладкан, с разрешения китайца, развалившись на просторной кушетке, пил горячий зеленый чай, смакуя каждый глоток. Ловя неповторимый вкус напитка. Изредка бормоча себе под нос: Восхитительно! Казалось ему было безразлично, что делал Едугей. Тот же, появившийся в середине дня в окружении двух кешикетов, стоял у телескопа, вглядываясь в голубое небо Ченгези. Ему было интересно своими глазами посмотреть на планету, где, по словам предков, обитали демоны зла. Он еще при появлении в доме китайского мудреца вынужден был продемонстрировать (по просьбе дервиша) часть своих знаний. Хотел было отделаться математическими и физическими формулами, но Ширэ Джиладкан попросил астронома подать ему один из приборов, что привез нищий в прошлый раз. Китаец ушел из комнаты. Его какое-то время не было, но затем он вернулся, держа в руках какой-то странный и непонятный, в какой-то степени, загадочный предмет, в котором Едугей узнал механизм, виденный им во сне. Ван Тие Мин подал его пареньку, тот ловко взял его в руки, словно не раз это делал. Нажал несколько кнопочек и приборчик заработал. Затем выключив, продемонстрировал еще три кнопки, о которых ни дервиш, ни китаец не догадывались. Чем вызвал у обоих удивление.

— С помощью этой штуковины, — неожиданно проговорил Едугей. Он бы сказал название механизма, но, ни для китайца, ни для дервиша оно было бы непонятно. Паренек замолчал на мгновение, попытался подыскать в родном языке аналог, но не найдя, пояснил: — Можно поднять в небо космический корабль.

Что такое космос китаец догадывался, дервиш мог только предположить, а вот что такое корабль, а уж тем более космический… Первым не выдержал астроном. В тот момент он так и сел на кушетку, спросил:

— Что такое космический корабль?

Объяснять не хотелось, но Едугей, взглянув в глаза обоих мужчин, понял, что придется. Он положил прибор на стол, сперва сдвинув чашки в сторону, и стал объяснять, подыскивая понятные слова. Осознавая, что для всего того, что обещали ему предоставить предки, нужны названия. Те термины, что произносили они во время его учебы для обыкновенного кочевника, не прошедшего специального обучения, ничего не значат. Нужны были обычные термины, понятные для всех.

— Это — арба способная доставить кочевников в космос. Там нас ждет огромный корабль — сарай, способный летать от планеты к планете.

Астроном схватился за голову.

— Как же тебе удастся все это объяснить кочевникам? Это для нас с Ширэ Джиладканом в какой-то мере понятно. И то оттого, что я мудрец, а он получил, хоть и не в полной мере, хоть какие-то знания. Как же тебе удастся объяснить это обычным кочевникам?

Едугей пожал плечами.

— Небеса тому свидетели, как-нибудь справится. — Молвил дервиш, присаживаясь к Ван Тие Мину на кушетку. — Я понимаю, откуда у тебя такие познания, но меня, сейчас интересует, только одно. Где мы возьмем — арбу, чтобы попасть на огромный корабль, который со слов твоих, висит где-то верху, сейчас, над нашими головами?

— Предки нам подскажут в свое время, — загадочно проговорил парень.

Дервиш тяжело вздохнул, махнул рукой от досады.

— Может у тебя, Тие Мин, кумыс есть? А то в горле что-то пересохло, — прошептал он, обращаясь к китайцу.

— Только зеленый чай.

— Эх, — махнул в сердцах рукой Ширэ Джиладкан, — неси свой чай.

Китаец выполнил его просьбу. И вот теперь, Ван Тие Мин стоял у балконной двери, слушал музыку ветра и представлял, как устремится в небеса корабль, везущий в своем чреве воинов кочевников. Дервиш пил чай, пытаясь как-то привести свои чувства в спокойствие. Он уже начал сожалеть, что когда-то ему была суждена судьба стать странствующим нищим, а не быть вольным кочевником. Одному из тех избранных что полетят успокаивать взорвавшихся демонов. Едугей прильнул к телескопу.

Черное, покрытое миллионами звезд небо. Сотни огней, что вспыхивают около соседней планеты.

— Интересно, а можно ли разглядеть технику демонов? — Прошептал он.

— Что? — подал голос астроном.

— Мне интересно, а можно ли увидеть там корабли, на которых летают демоны. Ведь на чем-то они должны путешествовать от планеты к планете?

— Скорее всего, нет, — проговорил астроном. — Мы и планеты-то с трудом различаем, Едугей. А корабли, на которых перемещаются в пространстве демоны, настолько малы, что в этот прибор, — астроном ткнул пальцем в телескоп, — не разглядеть, а. тут нужен, куда боле мощный.

Едугей вздохнул, но попытку разглядеть не оставил. Неожиданно он поинтересовался у дервиша с китацем:

— Надеюсь, вы прибудете на Курултай?

Парнишка, как понял дервиш, не знал, кто должен присутствовать на совете кочевников, иначе не задавал бы таких глупых, как казалось Ширэ Джиладкану, вопросов.

— Мы оба обязаны присутствовать, — проговорил астроном.

— Я буду надеяться, что вы поддержите меня?

Курултай состоялся только через два дня. На этот раз Мэнэр и Улзий прибыли без войска. Проследовали во дворец. Там им выделили комнаты, но прежде чем направиться в свою, Улзий попросил свидания с супругой. Отказывать в этой просьбе суйбаши не стал. Приказал воинам проводит того к Басанг. О чем разговаривали, муж с женой история умалчивает, но из заточения хатун вышла с супругом. В коридоре их встретил Кайрат и сообщил, что вопрос с женитьбой Едугея на дочери хана Улзия, решен. Великий хан согласился взять Зану в супруги.

Вечером же состоялось заседание Курултая. В просторном зале все было, как и в тот день, когда дервиш объявил волю предков. Так же присутствовали три брата, они сидели на своих законных местах, суйбаши, жена хана Урнура, ее место было рядом с Басанг. Полководцы, судьи, представители ремесленников, мудрецы и шаманы. На центральном троне восседал — Едугей.

Первым заговорил хан Урнур. Он вышел в центр зала и сообщил во всеуслышание, что волей предков снимает с себя полномочия Великого хана. Затем подозвал к себе дервиша. Взял у того регалии правителя Ченгези: пайсы и ярлык. Подошел к Едугею и, опустившись на одно колено, протянул их парнишке.

— Теперь Великий ханом становится — Едугей, сын Кайрат-бека, внук Сумум-бека, — проговорил он. — Правь нами по законам, созданным самим Великим Чингисханом.

Едугей взял из рук бывшего правителя регалии. Пайсы тут же оказалась на положенном для нее месте, а ярлык поднял вверх, демонстрируя всем присутствующим в зале. Раздались радостные крики.

Между тем хан Урнур проговорил:

— Обещаю преданно служить Великому хану, как делал это когда планетой правил мой отец, хан Улукбек.

Потом его слова повторили хан Мэнэр и Улзий.

После них настала очередь остальных присутствовавших на Курултае. Каждый выходил и произносил несколько слов, отчего сама процедура показалась Едугею затянутой, и если не выдержка, то он бы точно зевнул. А так слушал, кивал и делал вид что верит. Хотя давно уже понял истину, что не раз говорил ему Сумум-бек:

— Внучек, доверять и надеяться можно только на себя. Кто-кто, а уж ты сам себя не предашь.

Последним вышел астролог. Произнес клятву, а потом попросил слово у Великого хана.

— Говори! — Приказал Едугей.

— Должен сообщить, Великий хан, — начал Ван Тие Мин, — но наша планета в опасности.

По залу прошелся шепот. Казалось, что присутствующие не хотели верить в его слова. Едугей поднял вверх руку, призывая присутствующих к тишине. Он вначале взглянул на ханов Улусов. Все трое были перепуганы. Больше все побледнел Урнур. Видимо воин больше всего не желал, чтобы это когда-нибудь произошло. Хан надеялся, что те передерутся между собой и у них останется меньше средств и сил для вторжения на Ченгези. Мэнэр, легкая бледность. Явно он не рассчитывал, что его помощь может понадобиться так скоро. Не думал, что слово данное им потребует так быстро подтверждения. Хан удержал себя в руках, вышел в середину зала, отстранив астролога в сторону.

— Если тебе понадобятся лучшие воины, Великий хан, — проговорил он, — можешь на меня рассчитывать. Они прибудут к тебе По-первому требованию. Надеюсь, у нас есть время, астролог?

Пока он ожидал ответ от астронома, Едугей взглянул на будущего тестя. Бледность на его лице была какая-то неестественная. Казалось, что он не боялся грядущих событий. Впрочем, как понимал Великий хан, в основном военными делами занималась хатун Басанг. Вот кто-кто, а именно эта смелая женщина перепугалась не на шутку.

Между тем, вместо Ван Тие Мина, ответил дервиш.

Ширэ Джиладкан воткнул в пол посох и закружился в танце. Несколько кругов и он вошел в транс. Голос его неожиданно изменился. Кайрат, беку, впрочем как и всем присутствующим в зале, неожиданно показалось, что слышат хана Улукбека. Та же интонация, тот же ритм.

— У вас есть еще время кочевники. И мы сделаем все, чтобы вы оказались готовы к встрече с демонами. Вот только драться за свою свободу мы вам советуем не на Ченгези, а в их логове на Тамын ороне.

— Могу, я спросить, — вдруг раздался голос хана Урнура. Он первым пришел в себя после происшедшего.

— Говори! — приказал дервиш.

— А как мы доберемся туда? Ведь как нам сообщил уважаемый Ван Тие Мин, обитель демонов находится на небесах, а у нас нет таких повозок, что могли бы летать, как птицы в небесах?

— Боюсь, вам такие средства перемещения не помогли, — проговорил Ширэ Джиладкан, — так как Тамын орон находится за пределами планеты, а туда нужны более мощные механизмы, чем те, что у вас есть?

— А где их взять? — спросил Мэнэр.

— Мы вам подскажем. Для этого вам нужно создать отряд, что отправится в Запретные земли, где в потайном месте спрятана одна из таких. Там же вы найдете оружие и… — Ширэ Джиладкан замолчал. Танец его прекратился, он упал на пол и проговорил, — а, что произошло?

Едугей в нескольких словах пересказал то, что сообщил присутствующим дервиш. Затем обратился к хану Мэнэру:

— Вы обещали дать мне людей, хан.

— Обещал, Великий хан.

— Мне сейчас от вас достаточно, только двоих. Но смышленых.

— Хорошо, Великий хан. Я пришлю их к вам, как прибуду к себе в Улус.

Едугей взглянул на астронома и дервиша.

— Боюсь, что и вам двоим тоже придется отправиться в путь.

Ширэ Джиладкан кивнул, понимая, что только ему одному предки покажут путь к тайному месту.

— И еще, — произнес Едугей, — там нужен будет механик. И на все про все вам дается двадцать дней. — Он оглядел присутствующих: — А теперь все свободны.

Народ стал медленно покидать зал. Последним уходил Кайрат-бек. Уже у самого выхода, до него донесся голос сына, как будто тот вспомнил что-то важное:

— А тебя, суйбаши, я попрошу остаться!

***

После Курултая жизнь словно понеслась. Все закружилось, завертелось. Ситуация начала молниеносно меняться. Еще казавшаяся нереальной атака демонов, на маленькую Ченгези, вдруг стала приобретать реальные черты. По приказу Великого хана Едугея был создан специальный отряд, контролировавший процесс подготовки к предстоящей экспедиции в Запретные Земли. Возглавлял его, как и полагалось, — суйбаши. Кайрат с неохотой, но вынужден был принять возложенную на него миссию. Он прекрасно понимал, какую брал на себя ответственность. Слишком много проблем сразу же возникла. И первая была связана с Чойжи. Тот с тех пор, как они вернулись с Едугеем из Запретных земель, выпросил у хана Урнура разрешение покинуть воинскую службу. И получив разрешение, поселился у астронома Ван Тие Мина. Откуда частенько по утрам пешочком прогуливался до заводских мастерских.

Вот и пришлось Кайрат-беку вечером в один прекрасный день направиться к астроному. Батыра не застал, зато обнаружил дервиша.

— Хвала небесам, уважаемый Ширэ Джиладкан, что я застал вас, — проговорил он, приветствуя нищего. — Только вы можете мне помочь.

— В чем? — Удивился дервиш.

— Вряд ли мне удастся уговорить Чойжи, присоединиться к вашему отряду.

— Думаете, уважаемый суйбаши, что могут возникнуть проблемы?

— Уверен.

Кайрат прекрасно знал характер батыра. Тот без страха мог кинуться с головой в битву, не опасаясь за свою жизнь, но пересечь невидимую черту, отделявшую приграничную зону от Запретных земель, тот никогда бы, ни решился. Можно было бы приказать воину, и он бы выполнил требование суйбаши, да вот только этого Кайрат-беку не хотелось. Чойжи должен был принять решение сам, но для этого он должен был получить некоторые гарантии со стороны предков. Дервиш был единственный, кто мог гарантировать, что окажись батыр в Запретных Землях, тот останется в живых, а не отправится в обитель мертвых.

— Хорошо, я дам слово, что Чойжи вернется из Запретных земель живым и здоровым, — пообещал Ширэ Джиладкан: — Ведь возвращались же оттуда живыми и невредимыми я и Великий хан. Возвращались мои предшественники и предшественники Едугея.

— Видите ли, уважаемый Ширэ Джиладкан, — проговорил Кайрат, опускаясь на кушетку. — Вы и хан избранные, а он простой воин.

Дервиш рассмеялся.

— Вы, суйбаши, считаете, что те, кто отправится на поиски космической арбы, — так дервиш назвал космический корабль, — неизбранные?

Пришлось Кайрат-беку признать правоту Ширэ Джиладкана. Пока они пили зеленый чай, хотя воин с удовольствием бы испил в это время пиалу с кумысом, вернулся Чойжи. Увидев суйбаши, поприветствовал и тут же поинтересовался, что привело военного министра в гости.

Разговор, как и предполагал Кайрат, оказался длинным и казался бесполезным, пока не вмешался дервиш. Ширэ Джиладкан дал слово, и Чойжи был вынужден — согласится.

— Надеюсь, мне удастся в ремесленных мастерских создать новую повозку, — проговорил батыр, беря пиалу с чаем, — прежде чем начнется наше путешествие?

— Что за повозка? — Сразу же полюбопытствовал суйбаши.

— Долго рассказывать, — молвил Чойжи. — Лучше взглянуть на нее своими глазами.

— А если кратко? — попытался настоять на своем Кайрат-бек.

— Бронированный хурдан, вооруженный карамуком. Создан специально для воинов меркаитов, чтобы те беспрепятственно могли пересекать тайгу.

— Эвон как, — выразил восхищение Кайрат. — И в появлении этого механизма в основном твоя заслуга?

— Просто в последний раз, когда мы ехали через лесную зону, — произнес батыр, — я чувствовал себя словно голым. И опасался, что в любой момент могу быть запросто атакован. Тогда наша миссия по доставке Едугея в Джучистан просто могла бы провалиться.

— Любопытно, — проговорил суйбаши. — Ты меня заинтересовал. Ну, раз мне все равно нужно будет завтра посетить ремесленные мастерские, то я так и быть взгляну на бронированный хурдан.

Дервиш удивленно взглянул на Кайрат-бека. Ведь тот мог вместо того, чтобы ждать Чойжи здесь, запросто отправиться в мастерские и уже там поговорить и с батыром, и с теми механиками, что согласились бы отправиться в Запретные Земли. Но увидев взгляд суйбаши, понял, что разговор с Чойжи должен был состояться только в доме астронома. Лучше бы если бы беседа состоялась с глазу на глаз, да вот только без поддержки дервиша вряд ли у Кайрат-бека что-либо получилось.

Между тем суйбаши встал с кушетки и подошел к телескопу. Коснулся его рукой и погладил. Взглянул на вошедшего в комнату Ван Тие Мина и произнес:

— Великий хан желает видеть такую штуковину у себя во дворце, астроном. Он даже готов выделить специальную комнату в самой высокой башне, чтобы тебе было лучше наблюдать за небесами.

Китаец что-то пробурчал.

— Что ты говоришь, астроном? — Спросил военный министр.

— Я говорю, что не намерен покидать свой дом, суйбаши! Я привык к этому маленькому домику, да и к тому же в этом квартале Джучистана у меня много друзей.

Кайрат признался себе, что китаец явно не шутит. Ко всему прочему тот еще и не боится гнева хана, словно за спиной астронома стояли неведомые силы, власть которых простиралась куда дальше, чем воля правителя Ченгези. К тому же, как помнил суйбаши, именно в этом районе жили в основном мудрецы. Он хотел уже в гневе накричать на Ван Тие Мина, как вдруг понял, кем являлись его важные друзья, чья власть была сильнее власти Великого хана.

— Предки, — прошептал Кайрат, догадываясь, что без мудрости астронома и его талантов ориентации в космическом пространстве, экспедиция на поиски космического корабля просто бессмысленна.

— Хорошо, астроном, — проговорил суйбаши, — твои доводы меня убедили.

Китаец удивленно взглянул на Кайрата. Он не ожидал, что военный министр так быстро уступит простому астроному.

— Но что мне сказать Великому хану, Ван Тие Мин? — неожиданно спросил суйбаши.

— Скажи, что я пришлю ему другую такую трубу. Сам я буду редко появляться во дворце, отчего у хана будет куда больше времени заниматься изучением неба.

Кайрат хотел было сообщить китайцу, что у Едугея и без того весь день расписан, но астроном не дал ему и слова вымолвить:

— Я сейчас его принесу. Он у меня убран. Думаю, Великий хан сам сможет его настроить.

Кайрат еле сдержался от гнева. Затем удивленно взглянул на китайца, а тот всего лишь улыбнулся, показал свои гнилые зубы и произнес:

— Разве ты не заметил, суйбаши, что Великий хан, не смотря на свой юный возраст, на много умнее своих предшественников.

Кайрат вынужден был признать, что и сам отметил удивительную черту у сына. Астроном вышел. Отсутствовал недолго. Вернулся с еще одним телескопом. Тот был аккуратно упакован в промасленную бумагу. Протянул Чойжи и произнес:

— Поможешь отнести ее суйбаши.

Батыр взял в руки прибор и произнес.

— Хорошо, Ван Тие Мин.

Кайрат усмехнулся.

— Ну, старый приятель, — проговорил он, — пошли, прогуляемся.

Чойжи Кайрат-бек встретил у дома Ван Тие Мина. Тот стоял на улицы, в ожидании суйбаши, и казалось, что нервничал. На батыре был какой-то непонятный кожаный костюм, чем-то напоминавший арабские одеяния, и кожаная шляпа, еще более непонятной конфигурации.

— И что это ты так оделся? — полюбопытствовал суйбаши, оглядев с ног до головы.

Пока ожидал, что ему ответит его старый приятель, подумал, что вполне возможно, прежняя одежда порвалась. Правда, такой уж сильно изношенной она еще вчера Кайрату не показалась.

— Ты, суйбаши, небось, желаешь взглянуть новый хурдан в действии?

Кайрат поймал себя на мысли, что Чойжи был прав. Вчера вечером, возвращаясь во дворец, суйбаши действительно посетила такая мысль. Волей случая ему уже удалось испробовать в действии шустрый шаламгай, уютный хурдан. Так отчего же не прокатится на усовершенствованной модели механизма. Тем более что как военный министр он имел на это полное право.

Они пешком прогулялись до ремесленных мастерских. Увы, но коня Кайрат-бек был вынужден оставить у астронома, тем более, что с Чойжи они собирались вернуться. Нужно было с дервишем обсудить женитьбу Едугея на дочери хана Улзия — Зане. Как проходила такая церемония у правителей на Ченгези, в отличие от Ширэ Джиладкана, суйбаши не знал. Процедура у обычных кочевников была намного проще.

Миновали несколько кварталов небольших одноэтажных домов и вышли к заводским воротам, что вели на внутренний дворик мастерских, где находился, как сообщил Чойжи, хурдан. Пока шли, Кайрат вспомнил, как привыкал кот всем этим строениям. Как сживался с замкнутостью пространства и отвыкал от просторов Великой степи. Даже в крепости меркаитов, батыр не чувствовал себя таким жалким, каким он был на фоне возвышающегося дворца. Ничего привык и теперь часто себя спрашивал: а как же он раньше жил? И никак не мог на этот вопрос ответить. Сейчас, стоя у ворот, опять проснулось прежние чувства. Здания за металлическим решетчатым забором, ограждавшим территорию скорее от любопытных, чем от неприятеля, небыли похожи ни на одно из виденных им раннее.

Чойжи отворил дверцу в воротах, и пропустил Кайрат-бека на территорию. Затем вошел вслед за суйбаши. Не дойдя всего лишь немного до входа в мастерскую, военный министр замер, как завороженный.

Слева стоял… Нет правильнее сказать высился непонятный механизм, загнанный на странное приспособление.

— Это и есть гавшгай, — проговорил Чойжи, подходя и касаясь рукой нижней части, — усиленная версия хурдана. Хороший механизм получился, — добавил он, — правда, не без одного недостатка.

— Какого? — спросил Кайрат-бек.

— Скорость перемещения довольно маленькая. И все из-за вот этого железа.

Чойжи погладил корпус механизма рукой, словно и не железяка это была, а самая настоящая живая лошадь. Он вбежал на помост открыл дверцу и забрался внутрь. До Кайрата донесся недовольный рокот демона. Видимо батыр разбудил того не в самый подходящий момент. Но как бы то ни было механизм скатился с постамента и остановился недалеко от суйбаши. Чойжи выбрался из чрева наружу и замер в ожидании, что скажет военный министр.

Кайрат подошел к гавшаю и коснулся его рукой. Ощутил приятный холод. Демон внутри корпуса недовольно рычал, словно его только что потревожили. Не обращая внимания на шум, производимый гавшаем, суйбаши начал его рассматривать. Поразило воина то, что в механической повозке были три дверцы. Две небольшие по обеим сторонам гавшая. Служили для ездока и его помощника, который должен был заменять первого в пути, когда тот уставал. Трети, предназначенные для пассажиров, находились позади повозки. Вверху, из вращающейся небольшой башенки торчал карамук.

— А если, карамука одного для обороны окажется мало? — поинтересовался Кайрат-бек.

— Для этого случая в листах предусмотрены бойницы.

Суйбаши понимающе кивнул.

— Может, суйбаши, — проговорил Чойжи, — желает прокатиться?

— Есть такое желание, — молвил военный министр.

Воин открыл для суйбаши заднюю дверь гавшая, и Кайрат недовольно взглянул на батыра.

— Ты, что мне предлагаешь? — вспыхнул гневно он.

— Просто, я думал, что, суйбаши, захочет почувствовать себя для начала обычным пассажиром, а затем…

— Затем ты дашь мне занять место рядом с тобой.

— Хорошо, суйбаши.

Кайрат забрался внутрь. Выбрал лавку, около самой двери и огляделся. Небольшой, прямоугольное. Рядом с кабиной шкаф, вмонтированный прямо в стенку. У дверей, как раз напротив того места, странное квадратное приспособление с трубой выходящей наружу.

— Это для прогрева, — пояснил Чойжи, заметив внимательный взгляд военного министра. Забрался внутрь гавшая и открыл неприметную дверцу в очаге. — Сюда грузятся ветки и поджигаются. Дым, чтобы не мешать пассажирам, через трубу уходит на улицу. — Наклонился и поднял крышку, закрывавшую пол механизма. — Тут хранится в разобранном виде юрта. Некоторые жерди спрятаны под сидением. В шкафу, в том, что у кабины — оружие.

Чойжи вылез из машины и закрыл дверь. Кайрат даже вздрогнул, оставшись в одиночестве, но оно быстро закончилось, когда не видимое открылось у шкафа с оружием, маленькое окошечко.

— Сейчас поедем, суйбаши, — проговорил Чойжи, выглядывая из него.

Гавшай тряхнуло, и Кайрат-бек понял, что механизм поехал. Поехал плавно и нерешительно. Военному министру даже в какой-то степени понравилось. Он вдруг закрыл глаза и попытался заснуть. Ему очень хотелось узнать, как же будет чувствовать себя пассажир, если его застанет ночь в дороге, а приказ разбит лагерь так и не последует. Кайрат не заметил, как и задремал. Даже рычание зверя не раздражало, а наоборот убаюкивало. Пришел суйбаши в себя, когда гавшай вновь тряхнуло. Механизм остановился, а через мгновение дверь отворилась, и появился Чойжи.

— Ну, как? — Полюбопытствовал он, ожидая, что последует похвала.

— Сносно, — неожиданно произнес военный министр, — во время дороги так и тянет в сон.

— Это оттого, что ты в гавшае были один, суйбаши. Когда в нем несколько человек, уснуть бывает довольно сложно. Ты-то уж мне поверь, суйбаши.

Кайрат решил довериться словам батыра. Скорее всего, что ни он первый, кто вот так же прокатился по дворику ремесленных мастерских.

— А теперь давая в кабине! — Приказал суйбаши.

Чойжи кивнул и помог министру выбраться. Затем подсуетился и открыл для него дверцу, где в обычной ситуации должен был сидеть его помощник. Кайрат с довольной ухмылкой забрался внутрь.

Когда пробная поездка, состоявшаяся из нескольких кругов по двору, закончилось, суйбаши выбрался из гавшая. Попросил Чойжи, чтобы тот проводил его к арабам. Батыр кивнул и попросил следовать за ним.

В помещении мастерской было шумно и грязно. Темная гарь, мешавшая нормально дышать, отчего суйбаши несколько раз чихнул, летала в воздухе. Грозно стучал кузнечный молот. Пело заунывно сверло, рычали несколько станков, к которым в обычный день, даже на всю свою храбрость, Кайрат не решился бы подойти. Мимо, таща ведро с водой, брели два араба, из одежды на которых были только темно-коричневые штаны, чем-то перемазанные и сношенные серые сапоги. Суйбаши проводил их взглядом и направился следом за Чойжи. Батыр шел быстро ни на кого не обращая внимания. Пару раз все же воину пришлось махнуть рукой, приветствуя, таким образом, мастеровых, которые решил Кайрат, вполне возможно помогали тому в сборке гавшая. Неожиданно суйбаши понял, что его товарищ, пока они наматывали круги по двору, рассказал о новом виде транспорта почти все. Теперь Кайрат знал, что арабы над ним возились давно. Но до конца довести просто у них не получалось. Первым требование Великого хана были — шаламгай. Затем, незадолго до появления в этих краях дервиша, Улукбек распорядился (причем сделал он это так, что существование хурдана до последнего момента должно было оставаться в тайне) создавать специальную повозку, способную перевозить не одного или двух воинов, а, по крайней мере, шестерых. Вот только хурданом, вернувшийся из путешествия к Запретным землям, Чойжи остался недоволен. Он то и настоял на том, чтобы из обыкновенной повозки она превратилась в передвижную крепость. Кайрат только одного не понимал, а для чего собственно гавшай нужен? Тем более, как заявил Чойжи, в большом количестве? Для того, чтобы доставлять людей на другую сторону тайги достаточно было двух-трех механизмов. Объяснение, заставило признаться суйбаши, что он начал терять чутье. Кайрат и помыслить не мог, что экспедиция к звездам, а в частности к обители демонов может закончиться неудачей, и война из космоса может переместиться на Ченгези. Правда, суйбаши как-то не верил, что стальные повозки смогут остановить тех на планете.

— Если и воевать, — проговорил военный министр, — так только в космосе!

Они пару раз свернули и вошли в коморку, где за столом сидело несколько арабов. Один из них расстелил чертеж, а остальные склонились над картинкой и что-то громко обсуждали. Из всего сказанного мастеровыми Кайрат ничего не понял. Что значили такие слова, как поршни, сальники? Магические слова, влияющие на механизм? Суйбаши прокашлялся. Таким способом он привлек к себе внимание. Рабочие оторвались от обсуждения, увидели его. Встали и поприветствовали. Тот, что был у них, по всей видимости, главным, вышел из-за стола и подошел к министру.

— Я рад тебя видеть, суйбаши, — молвил он. — Какими судьбами ты оказался здесь?

Простой народ арабы, отметил Кайрат-бек про себя. Никакого уважения к представителю власти. Интересоваться, какими судьбами он здесь? Этому не может быть объяснения. Суйбаши еле сдержался. Подавил в себе нарастающий гнев.

— Я прибыл сюда по поручению Великого хана Едугея, — сказал Кайрат, опускаясь на мраморную лавку. Скоро вам предстоит выделить в путешествие в Запретные земли своих людей. Вы готовы? Срок близится к концу.

— Да, суйбаши. Нам ведомо. Сейчас я позову их, — добавил араб.

— Нет в этом нужды. Главное, чтобы они прибыли во дворец по первому требованию! — Приказал Кайрат.

— Хорошо, суйбаши, — молвил ремесленник кланяясь.

Кайрат обошел стол и склонился над схемой.

— Что это? — полюбопытствовал он.

Гонец от Великого хана прибыл под вечер. Он выбрался из кабины хурдан, остановившегося не далеко от входа в юрту хана. Быстрым шагом подошел к воинам, что несли охрану, и потребовал доложить о его прибытии. Один из батыров скрылся в юрте, и уже через мгновение донесся голос Мэнэра:

— Пусть гонец войдет!

Но прежде чем войти, тот вынужден был снять палаш и отдать его вышедшему из шатра воину.

— Хан. — Молвил он, остановившись перед правителем Улуса, что сидел, поджав ноги, на небольшом выступе. — Меня прислал Великий хан Едугей. Настало время тебе выделить для предстоящей службы двух воинов. Что ты обещал сделать на Курултае.

— Я прекрасно помню, батыр, — проговорил Мэнэр, — и не тебе об этом мне напоминать. — Грозно добавил он.

Хан поднялся и крикнул:

— Позвать ко мне ягычи.

Снаружи донеслись голоса воинов. Было слышно, как кто-то куда-то побежал. Между тем хан взглянул на воина и приказал, что бы тот сел. Пока ждали ягычи, Мэнэр расспрашивал о ситуации в городе. Отвечал на его вопросы гонец неохотно, а иногда кратко:

— Мне это неизвестно, хан.

Отчего Мэнэр нервничал. Наконец появился ягычи. Хан недовольно взглянул на его и поинтересовался, выбрал ли тот тех двух воинов, которые должны были отправиться в город. Тысячник тяжело вздохнул, и, проговорив, что больно уж жесткие требования предъявил Великий хан.

— Так ты не нашел? — Воскликнул хан, и гонцу показалось на мгновение, что сейчас вот именно в это мгновения полетят головы. Ну, или на худой конец, ягычи лишится своего доходного места. Но этого не произошло, тысячник улыбнулся и проговорил:

— Я нашел таковых, хан. Разреши мне за ними послать.

— А разве ты не привел их с собой, ягычи?

— Нет, хан. Я ведь не знал, для чего вам понадобился.

— Зови.

Ягычи вышел из юрты. До гонца донеслись его распоряжения по поводу двух воинов. После этого тысячник вернулся и сел напротив батыра. Пристально смотрел в глаза, отчего тот занервничал. Чтобы как-то скрасить ожидание хан Мэнэр протянул ему чашу с кумысом. Правда гонец и глотка не успел из нее испить, когда вошли два воина. Оба как на подбор. Небольшого роста, среднего телосложения, облаченные в одинаковые доспехи.

— Братья близнецы, — прошептал гонец.

— Это они, хан. — Проговорил ягычи вставая. — Братья Жаргал и Жиргал. Батыры храбрые и отважные. Да ты и сам, хан, не раз видел их в деле.

— Что верно, то верно, — согласился правитель Улуса.

В памяти всплыли те дни, когда он, воюя с ханами Урнуром и Улзием, не раз отмечал этих воинов за храбрость.

Хан встал, обошел обоих батыров по кругу. Оглядел со всех сторон и произнес:

— Странные действительно требования у Великого хана. Но, Небеса свидетели, я ему предложил бы и других.

Мэнэр вернулся на свое место. Взглянул сначала на ягычи, затем на гонца.

— Завтра можешь забрать их с собой.

Батыр поднялся со своего места. Поклонился, сначала хану, затем тысячнику.

— Где ты будешь ночевать, батыр, — вдруг поинтересовался Мэнэр.

— Высплюсь в хурдане. — Проговорил воин.

— Это та повозка, на которой ты приехал? — спросил хан.

— Да, хан. Именно она. На ней мне приказано доставить воинов из Улуса в Джучистан.

Братья недовольно переглянулись. Хан приметил их реакцию и улыбнулся.

— Ничего. Я прикажу позаботиться о ваших жеребцах. А когда ваша миссия закончится, их вам вернут.

— Спасибо, хан, — хором проговорили воины.

— А теперь ступайте.

Утром, как только Юлдуз взошла над горизонтом, хурдан отъехал от юрты хана Мэнэра. Сейчас его путь лежал в обратную сторону. Эпоха перемен, о которой твердил в последние дни Ширэ Джиладкан, началась.

За несколько дней, до указанного Великим ханом срока, город начал бурлил, как растревоженный улей. Правда причиной стала не предстоящая экспедиция, а женитьба Едугея. Накануне, по Джучистану прошел слух, что в город приехали, в сопровождении воинов, хатун Басанг и дочь хана Улзия — Зана. Отец будущей правительницы Ченгези по неизвестным ни для кого причинам остался в своем Улусе. Отчего суйбаши Кайрат-бек, только еще сильнее, убедился, что решающую роль в семье хана Улзия все же играла хатун. Это тут же проявилось, когда молодая прибыла во дворец. Басанг потребовала предоставить им с дочерью отдельное помещение. А так же поставила условие, чтобы Великий хан Едугей до свадьбы не видел своей будущей супруги. Кайрат-бек не на шутку испугался, посчитав, что девушка не такая уж красавица, как ее описывала хатун. Какого же было его удивление, когда опасения не подтвердились. Зана оказалась не просто писаной красавицей, так еще и обладала, как потом выяснилось, не заурядным умом. Суйбаши уже после свадьбы заподозрил, что характером она ничуть не уступала Басанг. О своем предположении, что семнадцатилетняя девчонка участвовала в сражениях, проводимых два-три года назад ханом Улзием, он умолчал. Хотя, суйбаши очень хотелось задать такой вопрос ее матери. О том, что существовал в Улусе женский отряд, ходил среди воинов Урнура слух, да вот только в это никто отчего-то не верил. Сейчас, Кайрат-бек думал, что, скорее всего, зря.

— Не мог ли ты, суйбаши, — проговорила хатун Басанг, — выставить охрану у входа в покой. И принести сянцы или Шатрандж Аль-Хасан. Во что предпочитают у вас играть в городе?

От упоминания древних игр, Кайрат вздрогнул. Не всякий мужчина предпочитал в них играть, а уж женщины так они тем более обходили их стороной.

— В городе не знаю, — признался суйбаши, — а вот во дворце играют в обе игры. Вам какую из них, хатун?

— Шатрандж Аль-Хасан.

— Хорошо, хатун. Я распоряжусь, что бы игру доставили вам.

Он уже собирался уйти, но вдруг его посетила мысль. А для чего хатун Басанг стража из дворца, когда с ними прибыла в город личная гвардия хана Улзия? Достаточно было выставить воинов.

Кайрат невольно вопросительно взглянул на хатун.

— Зачем тебе кебтеулы, хатун? — Не выдержав, поинтересовался он. — У тебя ведь есть собственная гвардия. Да и чего вам с дочерью опасаться во дворце?

— Мы никого не боимся, — заявила Басанг. — И за себя постоять, если нам будет что-то угрожать — сможем. А кебтеулы мне твои нужны, так как они знают во дворце всех. И постараются не пустить, если им будет приказано, в наши покои Великого хана.

— Великого хана? — переспросил суйбаши.

— Великого хана. Твой сын, запросто может одурачить наших воинов, выдав себя за кого-нибудь из обслуги. А я уже говорила тебе, суйбаши, что он не должен видеть Зану до свадьбы!

Кайрат понимающе кивнул. Он и сам бы не упустил бы возможности лишний раз, хотя бы издали взглянуть на дочь хана Мэнэра. Тем более, что слух о приезде будущей жены, уже достиг покоев Едугея.

— Хорошо, хатун Басанг, я так и сделаю.

Он уже собирался покинуть женщин, когда вдруг понял, что те вполне возможны, голодны с дороги.

— Я пошлю вам еды, хатун, — проговорил Кайрат.

Суйбаши вышел. Около дверей остановился.

— А ведь такая супруга Едугею и нужна, — пробормотал он.

Неожиданно сам для себя Кайрат-бек вдруг понял, что никого другого на эту роль в сложившейся ситуации, лично он, не видел. Он подозвал буюрука. Распорядился, что бы то выделил несколько человек для охраны помещений.

— И еще, — добавил он. — Чтобы не один из воинов, без моего личного указания, не заходил в покои женщин.

— Все будет сделано, как велишь, суйбаши.

Едугею и не нужно было пробираться в покои будущей невесты. Он, конечно, попытался, но увидев охрану, решил не испытывать судьбу. Тем более что у него был прибор позволяющий взглянуть на девушку. Если уж с помощью аппарата Ван Тие Мина можно разглядывать звезды и ближайшие планеты, то уж заглянуть в окно, где находились покои хатун и ее дочери, он всегда сможет. Поэтому постояв и посмотрев, как суетится прислуга, Едугей развернулся и направился в башню, в которой у него совсем недавно был установлен оптический прибор. Причем постарался сделать это так, чтобы его никто не заметил. За то время, что Едугей прожил уже во дворце, он изучил все тайные ходы.

Башня была самой высокой, среди всех. С ее высоты хорошо просматривался не только внутренний двор дворца, но и город. Обычно сюда поднимались только двое — Великий хан и дервиш. Первый, чтобы взглянуть на свои владения, пусть даже и «невооруженным взглядом», второй, чтобы пообщаться с предками. Говорили, да и сам Ширэ Джиладкан этого не отрицал, что здесь была самая устойчивая связь с духами. Кто-то мог заявить, а как же зал Курултая? Нет, там таких возможностей не было. Амулеты нагревались и на этом все заканчивалось. Чтобы пообщаться с предками приходилось либо уединяться в свои покои, либо подниматься сюда. То же совершал во время Курултая дервиш — было лишь притворство. Получивший ранее информацию нищий, делал всего лишь вид, что вошел в транс. Причем это у него получалось очень даже хорошо. То, что произошло во время вручения ярлыка Едугею, обычный спектакль. Заяви Ширэ Джиладкан, что хану нужны люди для предстоящей миссии вот так вот без представления, и еще не известно выделил бы Мэнэр воинов. Скорее всего — нет. Едугей надеялся, что тайна спектакля останется известна, только троим: дервишу, китайцу и ему.

Сейчас же Едугею было не до общения с духами. Паренек считал, что скрывать от него невесту было большой глупостью. Неужели все считали, что он откажется от женитьбы, если вдруг та чем-то ему не приглянется. Едугей прекрасно знал, что все равно ничего иного он сейчас поделать все равно не сможет. Вот и одолело его любопытство.

Он быстро навел телескоп на окна покоев дочери хана Улзия. Супругу правителя Улуса, Едугей узнал сразу. Видел в прошлый ее приезд в столицу. Одетая в воинские доспехи, с собранными в пучок черными волосами, она казалась ровесницей своей дочери, и не знай Великий хан кого он разглядывает, то подумал бы, что это сестры. Зато наведя прибор на Зану, и наведя резкость, паренек ахнул от удивления. Неожиданно он рассердился. Обиделся и на суйбаши Кайрат-бека, и на хатун Басанг. Он понять не мог, зачем им понадобилось скрывать дочь хана Улзия. Девушка сразу же поразила его своей красотой. Темные, как у хатун, волосы были собраны в конский хвост. На голове сияя в лучах Юлдуз диадема. На Зане голубое, под цвет неба платье и темные сапожки.

Обе дамы играли в Шатрандж Аль-Хасан. Едугей явно различил знакомые ему фигуры. Паренек невольно закрутил настройку четкости. Шахматы стали отчетливо видны. Сразу стало ясно, что Зана выигрывала у матери. Правда, преимущество у нее было минимальное. Один ход и ситуация могла в корне измениться. Едугей вдруг предположил, что просто хатун не очень сильна в этой игре, но ситуация вдруг неожиданно изменилась, когда Басанга сделала очередной ход. Ни он, ни Урнур, да и ни один мужчина так бы не сыграл. В ее действиях не было никакого расчета. Не самый лучший на первый взгляд ход. Да вот только после нескольких ходов, сначала Заны, а потом ее матери, он вдруг неожиданно для Едугея сыграл, и он понял, что его будущая супруга потеряла все преимущество, которое до этого имела. Хотя делала все правильно, и казалось логично. Свое слово сказала хитрость Басанг.

Захваченный созерцанием, Великий хан даже не заметил, как дверь отворилась. Человек, что бесшумно вошел, прокашлял. Едугей оторвался от наблюдения и оглянулся. В комнате стоял его отец.

— Я так и предполагал, Великий хан, — проговорил Кайрат-бек.

Едугей покраснел. Отошел от телескопа и, забыв, что он правитель планеты, как провинившийся ребенок, пролепетал:

— Извини, отец.

Суйбаши подошел к телескопу, приник к окуляру.

— Хорошо, что они в игру играют, — проговорил Кайрат-бек. Он опустился на скамью, рядом с сыном и продолжил: — Значит так. Ты отсюда уходишь, и забываешь, что что-то видел.

Едугей удивленно взглянул на военного министра. Ему было интересно, что было такого страшного, в том, что он увидел. Женщины играли в одну из самых древних игр.

— Я дал слово хатун Басанг, — пояснил суйбаши, — что ты не увидишь свою суженную раньше церемонии. Я дал слово, Великий хан, и должен его сдержать. Так что ты спустишься к себе. А завтра сделаешь вид, что не видел Зану раньше. Причем, Едугей, постарайся изобразить на своем лице удивление и восхищение.

— Хорошо, отец, — проговорил паренек, — я сделаю, как ты велишь. А теперь позволь мне перенастроить телескоп.

— Зачем?

— Не хотел бы чтобы он был направлен на окна покоев. Вдруг когда-нибудь мы с Заной заглянем сюда. Не хотелось, чтобы она догадалась о сегодняшнем происшествии.

— Я заметил, у тебя зоркий глаз, сын, — проговорил Кайрат-бек. — Сообразил, что будущая супруга не только не дурна собой, а еще и умна. Знаешь, Едугей, — проговорил он шепотом, — мне кажется, что с ней ты не пропадешь. Она станет для тебя тем, кем была Бортэ для Тимуджина. Поправляй.

Великий хан навел телескоп на голубое небо. Затем они покинули комнату, а Кайрат-бек распорядился двум стражникам никого внутрь не впускать.

***

Чойжи уверенно вел гавшгай по степи, напевая незатейливый мотив. Тоскливая мелодия ничуть не мешала, дремавшему на соседнем сидении дервишу. Тот мирно посапывал, сжимая правой рукой вытащенный из-за пазухи амулет. Как выяснилось уже на второй день путешествия, когда в место Чойжи был Касим, тот служил путеводной нитью в степи. Тем более, что маршрут экспедиции лежал по незнакомым ни батыру, ни ремесленнику землям. И если кочевник еще пытался держаться указанного пути, то араб время от времени отклонялся в сторону. Вот и оказывалась помощь Ширэ Джиладкана как никогда вовремя. А ведь предполагалось первоначально, что он вместе с китайцем и остальными путешественниками поедет. Дервиш сам предложил себя на роль, как он выразился — навигатора. Едугей в тот раз взглянул на нищего и только и спросил:

— А справишься?

— Постараюсь. А если с пути собьемся, предки нам помогут. Маршрут в степи к космической арбе укажут.

Чойжи удивленно тогда на Ширэ Джиладкана глянул. Речи уж больно тот непонятные вел. Решил было по возможности поинтересоваться, что это за штука такая.

Но это было чуть позже, а до этого, перед самой свадьбой Великого хана Едугея на молодой красавице Зане, дервиш внезапно, поставив в известность только Ван Тие Мина, покинул город. Где-то в степи он пропадал целых пять дней, отчего даже свадьбу был вынужден пропустить. Хотели вначале перенести дату церемонии на более позднее время, но явившийся во дворец астроном Ван Тие Мин доставил от Ширэ Джиладкана записку, в которой тот просил из-за него не откладывать столь значимое для кочевников событие. Едугей вначале на него серчал, как ни как провел он с ним в горной пещере почти два года, но потом, узнав истинные причины отсутствия, сменил гнев на милость. Подарил, когда тот явился в город, новый халат, велев старый порванный и грязный сжечь.

В памяти Чойжи прекрасно сохранились события дня, когда произошла свадьба. Ему повезло, и он оказался в числе немногих счастливчиков, что были приглашены во дворец. Даже получил право поучаствовать в спортивной борьбе, что была организованна кешикетами в честь значимой даты. Зато вот в поло ему не удалось поиграть. Кайрат-бек отстранил его в сторону, заявив, что от Урги Сумум-бека принять участие может только один воин. Чойжи готов был разорвать в клочья того батыра. Он даже стал взглядом искать воина в числе присутствующих, так как знал почти всех кто жил в Урге в лицо. Кайрат заметив его реакцию, опустил руку на плечо и произнес:

— Это я, Чойжи, тот воин, что будет участвовать в матче.

Обида и злость, что его отстранили, у батыра тут же улетучилась. Чойжи отступил на шаг назад, поклонился и произнес:

— Я буду болеть за тебя, суйбаши.

Великий министр расхохотался. Хлопнул по плечу товарища и молвил:

— Вот и хорошо, Чойжи.

Вот и сейчас ведя гавшгай по степи, батыр частенько вспоминал ту игру. Тогда суйбаши выделялся на поле, забив несколько раз мяч. А еще Чойжи никак не мог забыть жену Едугея. Он, как потом понял, просто был поражен красотой девушки. И даже чуть-чуть завидовал, что Великому хану судьба послала такую избранницу.

Второй раз, Чойжи видел ее на следующий день после того, как в город вернулся дервиш. Пришел пешком. Прямиком направился во дворец, вытребовав для себя предварительно охрану.

Вот тут то и выяснилась истинная причина его долгого отсутствия.

Ширэ Джиладкан специально отправился в степь, причем постарался уйти как можно дальше от города, лишь только для того чтобы пообщаться с духами предков. Ему нужно было узнать, где находится космическая арба? По непонятным причинам в доме китайского астронома, он никак этого не мог сделать. Именно в степи у костра Ширэ Джиладкан провел последний свой ритуал перед самой поездкой. Общался долго, и даже, как потом заявил дервиш Великому хану, попал под непонятную магическую силу. Он на мгновение уснул, а когда проснулся, понял, что знает так же много, как и правитель Ченгези.

— Ну, или почти столько же, хан, — прошептал дервиш перед ханом на колено.

Как утверждал Ширэ Джиладкан, ему было открыто место, где находится космическая арба, способная доставить избранных на корабль-матку. Стоит отметить, что нищий так и произнес: — корабль-матку. Едугей взглянул на него и поправил:

— Корабль-сарай.

Дервиш кивнул в знак согласия и молвил:

— Мне и самому не нравится, как звучит корабль-матка. Но оно было сказано предками…

— Я думаю, — перебил его Великий хан, — предки не обидятся, если мы будем именовать его Корабль-сарай.

Дервиш ожидал всего что угодно, но видимо предки посчитали, что особого значения не будет, как станет именоваться огромная космическая база, находившая где-то над планетой.

— А где этот корабль-сарай? — Полюбопытствовал Едугей.

— Духи мне ничего не сказали. Сообщили только, когда я задал точно такой же вопрос, — всему свое время!

Но как бы то ни было после просьбы Ширэ Джиладкана Великий хан утвердил того на должность — навигатора. В подтверждении было велено Едугеем, всем кто участвовал в предстоящей экспедиции, явиться на следующий день во дворец.

В назначенный срок дервиш, астроном, два механика, три воина и Чойжи стояли перед Великим ханом, его супругой и суйбаши Кайрат-беком.

Едугей осмотрел семерых избранных и произнес:

— В какой-то степени я вам завидую.

Зачем была долгая речь. О космосе, о демонах, о предстоящей войне. Слова торжественные, и как отметил Чойжи в какой-то степени грустные. Батыр понимал, что молодой Великий хан прекрасно понимал какая выпала на него ответственность и что случится, если воины Ченгези не одержат столь необходимую над демонами победу. В конце речи он сообщил, что главным в отряде назначается дервиш Ширэ Джиладкан, который будет исполнять роль навигатора, пока они не доберутся до космической арбы. Его помощником батыр Чойжи. Распоряжения, которого должны исполнять все, даже астроном. Чья миссия на данном этапе для всех участников была непонятно. Ван Тие Мин попытался было уклониться, сославшись на свое здоровье, но Едугей сообщил, что и от него тоже очень многое зависит.

И вот они уже в дороге несколько дней. Местность незнакомая, Чойжи здесь ни разу не был. Справа Улус Мэнэра, слева территория Улзия. Двигаются медленно, так как на гавшгае быстрее не поедешь, с небольшими стоянками, да и то для того чтобы Чойжи мог отдохнуть. Уступив свое место Касиму. Все в основном спят сидя. Но получив возможность выбраться из механизма наружу, пытаются провести это время как можно комфортнее. В основном разминая ноги, ходя из стороны в сторону, или делая приседания. Вот только такое счастье не часто, а раз в сутки.

Как-то Чойжи предложил Ширэ Джиладкану уступить место Касиму, но дервиш наотрез отказался. Общающийся с предками сообщил, что если гавшгай собьется с пути, он просто может не заметить, как пульсирует амулет. А то еще чего хуже, просто не сможет достучаться до них, через железную стенку, а пока объяснит, механизм запросто может отклониться слишком далеко в сторону.

Чойжи еле сдержал улыбку, но спорить с Ширэ Джиладканом не стал.

На пятый день путешествия дервиш вдруг затребовал сделать остановку и разбить для него юрту. Для чего это нужно было сделать, объяснять Чойжи не нужно. И так понятно, что Ширэ Джиладкану требовалось выйти на связь с предками. Как бы ни было, батыр пожал плечами, и остановил механизм. Тут же распорядился, чтобы братья-близнецы установили шатер. Третий воин был отправлен в степь принести сухой травы для костра. Сам же дервиш из гавшгая не выбрался. Сидел в нем, пока Жаргал и Жиргал не поставили юрту. Лишь только потом он в ней скрылся, потребовав, что бы никто туда не входил.

Ван Тие Мин тоже терять времени даром не стал. Он развалился на траве. Чойжи взглянул на астронома и, поразмыслив, согласился с тем, что китаец принял правильное решение. Когда еще удастся вздремнуть в горизонтальном положении. Сидя это делать не очень-то комфортно. Одна надежда, что общаться с предками дервиш будет долго.

Чойжи еще раз взглянул на юрту и задремал. Между тем кочевники развели еще один костер и стали готовить на нем мясо. Кроме сна в сидячем положении всем вдруг захотелось что-нибудь горячего.

Чойжи не ошибся. Разговор с предками у дервиша закончился только поздно ночью. Ширэ Джиладкан уже собирался выбраться из юрты и объявить, что можно собираться в дальнейший путь, да только не смог. Свалился, как подкошенный, прямо тут же у костра. Уже утром, когда проснулся, дервиш понял, что во сне он видел место нахождения космической арбы. То, что оно будет находиться в горах, а именно в Запретных землях, Ширэ Джиладкан ни капельки не сомневался. Об этом он догадался еще в городе, когда наконец-то предки сообщили, в каком направлении следует двигаться экспедиции. Сейчас же перед его глазами возникла настоящая картинка. Казалось, он стоял напротив пещеры. Ее дервиш не видел, но догадывался, что сделай он несколько шагов вперед, так точно наткнулся бы на вход. Одно огорчало Ширэ Джиладкана это то, что само изображение было каким-то не больно отчетливым. Словно это были не его глаза, а кого-то другого. Скорее всего, он смотрел во сне на мир глазами одного из предков. Такое уже несколько раз происходило с дервишем.

Утром Ширэ Джиладкан, прежде чем выйти из юрты, мысленно попытался вспомнить образы. Оказалось, что сделать это было очень даже сложно.

— Надеюсь, — прошептал дервиш, — что когда я вновь увижу это место, только уже своими глазами, то признаю его.

Он затушил костер, засыпав его серым песочком. Поднял посох и вышел из юрты на улицу. Чойжи, Ван Тие Мин спали вытянувшись в зеленой траве. Причем китаец издавал свист. Дервиш еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Братья-близнецы, кимарили сидя у костра. Воин посланный хатун Заной, возился с огне, время от времени подбрасывая сухую траву. Серый, вонючий дым, точно такой же, какой поднимался вчера вечером в юрте, устремился в голубое небо. Ширэ Джиладкан предположил, что батыр, успел выспаться, пока братья бодрствовали. Дервиш поискал взглядом арабов, но их не было. Он пожал плечами. Скорее всего, оба механика дрыхли в гавшаге. Его предположение подтвердилось. Один, по имени Арус, посапывал в кузове, о чем свидетельствовали ноги, свисавшие из дверей. Касым сидя спал на переднем сидении, облокотившись на переднюю панель.

Дервиш мысленно отругал воинов. Хорошо, что кайсаков не было поблизости, а то их отряд можно было бы взять голыми руками. В следующий раз, решил Ширэ Джиладкан, если сложится такая вот ситуация он лично позаботится, прежде чем идти в юрту об охране лагеря. Сегодня он в какой-то мере сглупил, решив, что беседа с предками продлится недолго.

Он обошел гавшай и подошел к Чойжи. Тронул его за плечо и проговорил:

— Просыпайся, батыр.

Воин открыл глаза, потянулся и сел. Взглянул с начала на дервиша, потом на механизм и лишь только потом окинул взглядом лагерь.

— Ё — моё! — воскликнул он. Схватился за голову. Мысленно вознес благодарность небесам, что сегодняшняя его халатность не превратилась в трагедию.

— Ничего страшного не произошло, батыр, — проговорил Ширэ Джиладкан.

— Не произошло, — согласился Чойжи, — а ведь могло. Мне хан доверил ваши жизни, а я так опростоволосился.

— Ничего. В следующий раз организуем, все как положено. Да и твоей ошибки тут как таковой нет.

— Есть, — произнес батыр, — и я готов ее признать.

— Поступай, как хочешь, — махнул в сердцах рукой дервиш, — а сейчас буди лагерь. Нужно в дорогу отправляться.

— И то верно, — согласился Чойжи.

Вдвоем они стали будить товарищей. Потом всей компанией, так как нужно было спешить, остановка все же была непредвиденной, разобрали юрту.

Уже в гавшае Ширэ Джиладкан, прежде чем Чойжи разбудил дремавшего демона, произнес:

— Я видел то место, куда мы едем. Я не смог его запомнить.

Батыр взглянул разочарованно на дервиша, но тот лишь улыбнулся и продолжил:

— Но, когда я его увижу. Место узнаю.

— Будем надеяться, Ширэ Джиладкан, — проговорил Чойжи.

Гавшаи дернулся, и они покатил дальше по степи.

***

Горы поразили своим видом всех, за исключением дервиша. Только ему одному удавалось и прежде видеть их вблизи. И сразу же возникли проблемы. Воины и арабы ни за что не желали идти дальше.

— Что будем делать, Ширэ Джиладкан? — поинтересовался астроном, глядя на дервиша. — Как ты их убедишь продолжать путь? Они ведь этих Земель, как огня боятся!

— Незадача, — вздохнул нищий. — Я как-то об этом не подумал. Если бы путь можно было бы дальше на гавшгае продолжить.

Вот только механизм, так верно служивший им в пути, они вынуждены были в степи оставить. Дорога, ведущая к заветной пещере, оказалась узкой тропинкой. Тут вдвоем-то не пройти, не говоря уж на чем-то ехать.

— Чойжи, — вдруг произнес Ширэ Джиладкан. Воин вздрогнул и впервые за все это время взглянул на дервиша. — Нужно поставить юрту и развести в ней огонь.

Батыр кивнул. Было ясно, что нищий желал узнать у предков, как им преодолеть страх, возникший из суеверий. Он тут же распорядился. И братья близнецы стали вытаскивать из гавшгая необходимое. Пока они ставили юрту, Чойжи вместе с воином хана Улзия собрал сухую траву. Неожиданно батыр подумал, что еще несколько лет назад они могли стоять друг против друга только с одной мыслью — убить соперника. Впервые за время путешествия у них появилась возможность поговорить. До этого, то Чойжи вел гавшгай, то мирно посапывал, отдыхая. Воин удивленно поинтересовался, что такого страшного в тайге? Вопрос не возник бы, если хоть один хищник вздумал на них напасть, но звери словно испугались непонятное существо перемещавшееся, да к тому, же с непонятным шумом, по широкой лесной просеке. А ведь у них была такая возможность и даже не одна. В этом месте массив был куда больше того, в котором в прошлый раз оказался Чойжи. Интересно чего они испугались? И ли может эти твари в этой части леса, просто не водились? В последнее батыр не верил. А ведь так хотелось испытать гавшгай в деле. Не получилось.

— Жаль, — вздохнул Чойжи, чем привлек внимание воина.

— Что жаль? — уточнил тот.

— Жаль, что хищники не напали на нас. Мне так хотелось испытать новый вариант хурдана в деле.

— А может и к лучшему, что мы без приключений добрались, а, батыр? Убили бы кого эти твари, и глядишь, миссия провалилась бы. А ведь нас специально для этих целей подбирали.

Чойжи вынужден был признать, что в этом воин был прав. Смерть того же Ван Тие Мина выгодна демонам, а не им. Вот только какой прок от мудреца? Неужели он окажется одним из тех, кто поднимет космическую арбу в небо? Что-то Чойжи в это не верил.

Они вернулись к юрте. Положили траву у входа и отошли. Ширэ Джиладкан выбрался из нее и попросил пока не входить.

— Если духи решат, что вы должны присутствовать позову.

Все сели напротив входа в юрту и стали ждать. Сначала в небо поднялся густой серый дым, и воздух наполнился запахом горящей травы. Потом оттуда донеслось пение. На этот раз дервиш читал свой стихи слишком громко.

— Если бы он всю дорогу, когда требовал ставить юрту, так поступал, мне бы точно выспаться не удалось, — прошептал Чойжи.

В этот раз ожидание длилось недолго. Неожиданно Ширэ Джиладкан вылез из юрты и произнес:

— Входите.

— Все сразу? — Переспросил астроном.

— Нет. Ты можешь остаться.

Китаец пожал плечами. Не то, чтобы он обиделся. Нет, конечно. Просто как-то не хотелось оставаться в стороне от остальных. К тому же, как частенько задумывался Ван Тие Мин, лично он совершенно по-другому мыслил, чем кочевники. Или те же арабы. Даже в любом чуде, китаец пытался отыскать философское зерно. Тие Мин прекрасно понимал, что сейчас территории подвластные предкам опасности для них не представляют. Если уж сами духи позволили им, как в свое время ханам, вторгнуться на их земли. А уж с космической арбой, чтобы она собой не представляла он, как-нибудь да разберется. Недаром ему все время дервиши всякие загадочные штуки носили. Для общавшихся с предками это была магия, а для него философия.

Арабы и кочевники проследовали в юрту. Чойжи втянул носом воздух. Так и есть, дышать в этом дыму можно было с трудом. Закашлял. Дервиш обошел очаг и встал по другую сторону.

— Сейчас мы проведем специальный ритуал, — пояснил он. — Садитесь все на землю.

Все выполнили его просьбу. Он же снял с посоха амулет и начал его раскачивать из стороны в сторону. Неожиданно Чойжи понял, что Ширэ Джиладкан решил их ввести в состояние транса с использованием ему одному известного метода. Таким образом, дервиш пытался их заставить отвлечься от мысли о смерти. Ведь Запретные земли невольно вызывали у них такие ассоциации.

— Прошу вас смотреть на мой амулет, — попросил дервиш. — Причем стараться не отводить от него взгляда ни на мгновение, иначе ничего не получится.

Затем он стал считать. Цифру за цифрой, пока присутствующие не ощутили, по мнению Ширэ Джиладкана тяжесть во всем теле. А затем неожиданно остановил амулет. Он тут же заметил краем глаза, что ни один из присутствующих не обратил на это ни какого внимания. Казалось, их глаза продолжали следить за качающимся маятником.

— Спать, — произнес он только одно лишь слов.

И Чойжи, как впрочем, и все остальные погрузился в бесконечную пустоту. Неожиданно тьма сменилась. В голове замелькали непонятные образы, надписи, видения. Все закружилось. И все это вращавшееся сейчас перед ними тянулось очень и очень долго.

Щелчок и глаза сами открылись.

Дервиш стоял перед ними. В руке он сжимал посох, а его амулет висел у него на шее.

— Теперь вы готовы, — загадочно проговорил Ширэ Джиладкан.

— Я узнаю место, — вдруг проговорил дервиш, когда они через два дня перехода вышли на огромную поляну.

— Ты уверен, уважаемый? — Полюбопытствовал Чойжи.

— Уверен. Именно это место я и видел в видении. Там, — он показал рукой в сторону зарослей, — долен течь небольшой ручеек. Я слышал прекрасно его звонкий голос. А вон там, — Ширэ Джиладкан указал в противоположную сторону, — должен быть вход в пещеру.

Батыр подозвал братьев-близнецов.

— Проверьте! — приказал он.

Братья синхронно кивнули и направились в разные стороны. Удивительно, но после того транса, что устроил им дервиш в юрте, страх перед Запретными землями куда-то улетучился. Правда, когда те захотели, было оставить свои караджаду в гавшаге, Чойжи настоял, чтобы те взяли оружие. Мало ли какие существа, кроме предков в этих местах обитали. Дервиш сначала воспротивился, но батыр все равно настоял на своем. Ширэ Джиладкан очень надеялся, что этим поступком они не разгневали предков. Ведь прекрасно было известно, что ни «Шедшие в последний путь», ни избранники на власть, отправляясь сюда, не брали оружие.

Первым вернулся ни то Жаргал, не то Жиргал. Чойжи, как ни старался, но не одного внешнего отличия, пока те не начинали говорить найти не мог.

— Там действительно маленький ручеек, Чойжи, — проговорил он, опустив голову.

— Осталось, надеяться, что твой брат Жиргал обнаружит вход.

То, что перед ним сейчас стоял Жаргал, он догадался только по одному кивку. Его брат обычно голову ни когда не отпускал и предпочитал смотреть собеседнику прямо в глаза, а это Чойжи очень нравилось. Такому воину нечего скрывать. Он при желании может сказать собеседнику все, что о нем думает, не опасаясь, что тот затаит обиду. От такого всегда знаешь что ожидать. И если донесение Жаргала было дервишем ожидаемым, то информация от его брата подвергла Ширэ Джиладкана в ступор. Он даже сначала покраснел, затее побелел, и лишь потом, когда Жиргал закончил говорить, прошептал:

— Но, как же. Там ведь ручей. Я же прекрасно помню. Нет такого похожего на Ченгези места. Да предки дали бы знак, если мы по какой-то причине сбились с указанного ими маршрута.

— Ты не ошибаешься, старый друг? — Спросил Ван Тие Мин, присаживаясь на валявшееся около тропинки бревно.

— Нет. Да и другой тропинки здесь больше нет.

— А куда она ведет? — вдруг задал вопрос, молчавший до этого араб Касим.

— Этого не знает никто. Тропинка была здесь, — Ширэ Джиладкан на секундочку задумался, — с начала мироздания.

Чойжи сделал вид, что согласился с дервишем. Он прекрасно понимал, что тропинка тут не могла появиться сама собой. Батыр даже предположил, но вслух говорить об этом не стал, что та была протоптана теми, кто жил на этой планете до них. Правда это было очень давно, так как дорожка эта уже стала зарастать.

— Куда бы ни вела тропинка, — продолжал между тем Ширэ Джиладкан, — но я уверен, что мы пришли.

Он опустился на корточки и рукой коснулся травы, что росла в этих местах. Стал осматривать землю. Неожиданно он воскликнул:

— А все-таки я прав.

Ширэ Джиладкан подозвал Чойжи. Тот подошел к дервишу и опустился на колени.

Перпендикулярная тропинка ввела в ту сторону, где, по словам Ширэ Джиладкана находился вход в пещеру. В отличие от той дорожки, по которой они пришли сюда, эта совсем заросла травой, и если бы дервиш не знал, что ее нужно здесь искать, так точно отряд бы прошел мимо нее.

— Что же ты прав, уважаемый, — проговорил Чойжи поднимаясь. — Дорожка действительно существует и ведет как раз в ту сторону, в которую ты совсем недавно указал. Следовательно, мы движемся туда. Причем сделаем это так чтобы не сбиться с пути.

Дервиш заулыбался, поднялся и сделал шаг вперед. Чойжи же не покидала мысль, почему тропинка, приведшая сюда, в отличие от этой второй совершенно не заросла. Неужели по ней кто-то ходил? Может быть караваны, идущие в последний путь? Как бы то ни было, кто бы здесь не ходил, но сейчас они двигались за дервишем, след в след, словно боясь сойти с тропинки.

— Дальше стена, — проговорил Жиргал. — Она тянется в обе стороны, и складывается такое ощущение, что ее просто не обойти.

Действительно вскоре экспедиция разглядела препятствие в виде горной стены. Остановились. Дервиш посмотрел вверх и присвистнул.

— Неужели я все-таки ошибся? — пробормотал он.

— Я боюсь ты, уважаемый, начал терять чувство самообладания, — проговорил Чойжи. — Это мы были неуверенны, когда стояли на той тропинке. Но ты ведь нашел дорогу приведшую нас сюда. А теперь, еще ничего толком не проверив, опустил руки.

Ширэ Джиладкан еле сдержал гнев. Впервые в жизни ему сделали замечание, да к тому же по делу.

— Верно, сказал, — проговорил он. — Что-то я действительно сдался раньше срока.

Дервиш запустил руку за пазуху и достал амулет. Он был на удивление холодный. Предки ни за что не желали сейчас вступать с ним в контакт. Как будто совсем недавно сказали Ширэ Джиладкану все что хотели. Словно заставляя его подумать. Решить эту странную головоломку. Чойжи оказался первым. Не зная, отчего батыр подошел к каменной стене и провел по ней рукой. Казалось, он знал, что ищет. Ответ пришел откуда-то из подсознания. Вполне возможно, предположил Чойжи, это были последствия транса. О том, что эта информация была внедрена предками, с помощью амулета в головы воинов и арабов, он и предположить не мог.

Раздался лязг, словно сработал давно не смазывавшийся механизм. В гладкой до этого момента стене образовалась трещина. Медленно она стала разрастаться, и вскоре образовался проем, в который мог проникнуть человек.

— За мной, — проговорил Чойжи и шагнул в неизвестность.

— Стоите! — прокричал астроном. — А если там темно?

О том, что в пещере может темно сейчас почему-то никому и в голову не пришло.

— А ведь верно, — проговорил Касим.

Араб направился к тем кустам, где как выяснилось, тек ручей. Отломал несколько веток.

— Уважаемый дервиш, — проговорил он, протягивая обмотанную куском рубахи одну из них. — Не могли бы вы поджечь ее.

— Попытаюсь, — молвил Ширэ Джиладкан и вытащил вновь из-за пазухи амулет. Встал так, чтобы Юлдуз, сияла за его спиной. Поднял вверх руки с камнем и начал что-то лепетать. Неожиданно материя на ветке вспыхнула.

— Теперь повторите с этой также, — попросил араб.

Когда было готово, протянул ее своему товарищу и все вошли в проход. Свет от импровизированных факелов озарил пещеру. Сырые серые стены, огромные сталактиты и сталагмиты образовали небольшой проход. На секунду даже показалось, что где-то впереди мелькнула тень.

— А надолго их хватит? — полюбопытствовал Чойжи.

— Чего их? — Не понял дервиш.

— Я имею в виду факелов?

— Будем надеяться, до того момента, как мы попадем на космическую арбу.

— А если они сгорят раньше?

— Тогда придется идти на ощупь. Ведь несколько мгновений назад вы так хотели поступить, Чойжи.

— Да, — вздохнул батыр, — не подумал.

Дальше шли молча. В образовавшейся тишине было слышно, как бьются их сердца. Неожиданно над головой что-то пролетело. Жиргал схватился за караджаду, но дервиш быстрым движением руки остановил его:

— Не надо, а вдруг это один из предков. Кому не позволили сохранить свою иконную ауру, вселив в наказание в тело неизвестной, и без обидной твари.

Батыр пожал плечами. Караджаду отпустил. Спорить с дервишем не хотелось. Не от того, что эта тварь не могла быть не чьим предком. Просто Жиргал не верил, что эта тварь такая уж и безобидная.

Из-за того, что тропинка пошла вниз пришлось замедлить шаг. Чойжи показалось, что он даже видит под ногами белый лед.

— Тут нужно быть поосторожнее, — проговорил он, — и иначе можно поскользнуться и что-нибудь себе сломать.

— Он прав, — согласился дервиш.

Чем ниже спускались, тем стало чаще казаться, что пламя вот- вот погаснет.

— Этого еще не хватало, — выругался Касим.

Наконец они вышли на ровную поверхность, покрытую льдом. Внизу под ним что-то шевелилось. Один из арабов присел и поднес пламя. Темная тень быстро унеслась куда-то в сторону. И тут только Чойжи заметил, что стоят они на огромной площадке. Он остановился, чем заставил товарищей последовать его примеру, и огляделся. Ничего, что напоминало бы космическую арбу, здесь не было.

— Похоже на замерзшее озеро, — проговорил китаец, потирая руки. — Нужно идти дальше, иначе, я, по крайней мере, тут точно замерзну.

Продолжили маршрут. Шли до тех пор, пока тропинка вновь не стала подниматься вверх.

— Надеюсь, это восхождение не станет для нас таким трудным? — пробормотал воин хана Улзия.

Им повезло. Поднялись довольно легко. На самом верху, когда дорога стала опять прямой, без подъемов и спусков первый факел погас.

— Эка незадача, — прошептал дервиш.

И тут амулет, который раньше только нагревался, вдруг засветился. Дервиш вовремя ощутил исходящий от него жар. Быстро снял с груди и прикрепил на посох.

— Осталось совсем ничего, — проговорил он, — предки сказали мне, что когда останется чуть-чуть, амулет засветится, указывая нам путь.

И действительно отряд вышел на открытое место. Здесь уже факелу были не нужны. Через огромное отверстие в своде проникали лучи Юлдуз.

Чойжи так и замер, разглядывая, как он догадался, космическую арбу.

Огромный космический корабль, напоминавший гигантскую металлическую птицу, покоился на четырех массивных стоиках — опорах. Четыре крыла, два из которых были направлены вверх, а два других вытянуты в стороны, хвост, заканчивавшийся острым окончанием, и нечто напоминающее голову с большими, фасетчатыми глазами-иллюминаторами. Из морды торчала тонкая труба. Внизу под крыльями оружие напоминавшее — ажиллагч, только более усовершенствованное, чем то, что совсем недавно было создано в Джучистане.

В этот раз дервиш знал, что нужно делать. Он подошел к носу металлической птицы и провел рукой. Что-то нащупал невидимое человеческому глазу. Поднес амулет, который продолжал светиться и дотронулся им до корпуса арбы. Раздалось непривычное гудение. Казавшаяся мертвой птица ожила. «Клюв» сам собой открылся, и изнутри выехала небольшая лесенка. Коснулась поверхности и замерла.

Дервиш хотел было подняться, но Чойжи остановил его.

— Позволь нам с Касимом. Мне кажется, уважаемый, что на данном этапе ты свое дело сделал.

Он отстранил Ширэ Джиладкана в сторону и стал подниматься по лестнице. За ним спешил араб. Они же были внутри, когда лесенка вдруг сама собой стала закрываться. Дервиш выругался. Вновь поднес к корпусу амулет, но ничего не произошло. Клюв не хотел больше открываться.

Между тем Чойжи и Касим оказались у небольшой дверки. То, что за ними закрылся проход, их не смутил. Батыр даже улыбнулся. Автоматика сработала идеально. Он коснулся рукой небольшой панели, на которой был трехпалый отпечаток, и дверца медленно отъехала в сторону, приглашая их войти.

— Это не опасно? — Поинтересовался Касим, замерев и не решаясь сделать шаг вперед.

— Думаю, нет, — сказал Чойжи, — да и у нас с тобой, Касим, мне кажется, нет другого выхода. Только оттуда мы можем отворить дверь, запустившую нас внутрь арбы.

И все-таки они оба набрались смелости и сделали шаг в неизвестное.

Оказались в небольшом помещении с ведущей вверх винтовой лестницей.

— Нам туда, — проговорил Чойжи.

Но прежде чем подниматься, воин и араб, осмотрели отсек. Он был квадратный. На стенах непонятные надписи на незнакомом языке. Вполне возможно, предположил Чойжи, что это был язык мертвых. Ведь должны же духи общаться между собой иначе. В противном случае, зачем нужно было умирать? К тому же воин считал, что смерть это шаг на более высокий уровень развития, когда телесная оболочка становится — не нужна. Чойжи коснулся рукой надписей, но ничего не произошло. Тогда он развернулся и осмотрел проем. Возле двери была точно такая же панель, с помощью которой им удалось проникнуть в помещение. Батыр нажал ее и вход закрылся. Он еще раз нажал и вновь образовался проход.

— А если и там есть такая же панель? — спросил Касим, указывая рукой туда, откуда они только что пришли.

— Не думаю, — проговорил Чойжи. Что-то ему подсказывало, что он не ошибался: — Не спрашивай, откуда я это знаю. Интуиция.

Сначала араб, а затем уж и он, поднялись по лестнице наверх.

Оказались в кабине. Два кресла, непонятные устройства, ни капельки не похожие на те, что они использовали в шаламгае, хурдане и гавшае. Впереди два окна, те самые, что снаружи показались похожими на глаза. Чойжи улыбнулся и подошел к одному из них. Сначала помахал рукой смотрящему в их сторону дервишу, затем коснулся прозрачного материала. Это было явно не стекло. Последнее он держал несколько месяцев назад, когда помогал астроному ремонтировать телескоп. Ван Тие Мин, время от времени, протирал линзы. Что это за материал, Чойжи затруднялся сказать.

Между тем араб подошел к креслам. Попытался в него сесть. Оно оказалось достаточно широким.

— Присоединяйся, Чойжи, — проговорил он. — Нам нужно запустить наших товарищей внутрь.

— Пожалуй, ты прав, Касим.

Чойжи направился к своему креслу. Тяжело вздохнул, кресло явно было приспособлено не для него. Узкое. Он коснулся подлокотника и неожиданно для себя нажал на какую-то кнопочку. Кресло ожило. Внизу под ногами и над головой зажглись два белых круга. Раздался голос:

— Рад тебя приветствовать, батыр!

Чойжи начал озираться. Рука невольно потянулась к палашу. Но в кабине кроме них с Касимом никого не было.

— Кто здесь? — Спросил Чойжи, сжимая рукоять оружия.

— Автопилот арбы, батыр, — проговорил голос.

— Ты невидим. Ты, наверное, дух одного из предков?

Повисла тишина. Казалось, что кто-то задумался.

— Нет, я не дух, и не имею отношения к предкам, — проговорил вновь голос. — Скорее всего я — джин.

— Ты, джин? — Удивился Касим.

— Он самый. Незримое для людей разумное существо.

— Ифрит?

Вновь повисла тишина, и после небольшого молчания:

— Нет. Я джин, управляющий космическими арбами — Алим.

— Хорошо, Алим. — Проговорил Чойжи. — Что входит в твои обязанности?

— Я должен облегчать жизнь нисгыкчу. Нисгыкч — это тот, кто управляет космическим кораблем, — пояснил джин.

— Вот и облегчи. Видишь, я даже сесть не могу в это кресло.

— Хорошо, нисгыкч.

Кресло вдруг стало шевелиться. Чойжи даже показалось, что это живое существо, а Касим так тот и вовсе вскочил. Причем сделал это вовремя, так как и с его сидением стало происходить точно такое же. Оба кресла медленно преображались. Потом все резко остановилось, и джин произнес:

— Готово. — Вновь возникла на мгновение тишина, а когда оба пилота заняли свое место, он добавил: — почти.

Кресла под батыром и арабом вновь зашевелились. Как понял Чойжи, они приняли форму их тел. Теперь никто не мог занять их место.

— Нельзя ли запустить наших товарищей внутрь, Алим? — Проговорил батыр, разглядывая приборы управления кораблем.

— Вы, можете не отдавать больше приказов, нисгыч. Мой разум настроен на ваш, и я могу читать мысли.

— Мои мысли читать не надо, — попросил Чойжи, понимая, что кому-то могут стать известны его сокровенные тайны. — Лучше я буду отдавать тебе приказы устно, Алим.

— Хорошо, батыр Чойжи.

Воин невольно вздрогнул.

Пока джин впускал путешественников внутрь, Касим взглянул на Чойжи и проговорил:

— Ты заметил, Чойжи, что нам многое здесь известно. Нас ничего не удивляет, хотя мы с тобой, я не скажут на счет дервиша, здесь впервые в жизни.

— Я заметил, Касим. И меня это немного пугает. Но мне кажется, что знания эти нам с тобой дали предки. И это они когда-то создали корабль.

— А ты обратил внимание, Чойжи. Что корабль очень и очень древний. Кажется, что был он тут с незапамятных времен. А все эти приборы, — он указал рукой на штурвал, для ручного управления, и несколько специальных приборов, — установлены совершенно недавно.

— Заметил.

Дервиш заметил, как в одном из глаз-окон космического корабля промелькнул Чойжи. Воин махнул рукой, показывая, что у них все нормально. Ширэ Джиладкан облегченно вздохнул, основную часть своей миссии он на данном этапе выполнил. Теперь осталось дело за малым. Воин и араб должны были обнаружить способ впустить их внутрь. И лишь только после этого можно было думать о полете за пределы планеты, где в безвоздушном пространстве находился величественный космический корабль-матка, названный ханом Едугеем — Сараем. Действительно ли планетолет так же огромен, как дворец правителя в Джучистане? Проверить это можно было только в космосе, а до этого все время находиться в неведении. Дервиш дожидаться, пока Чойжи откроет им проход внутрь, а Ширэ Джиладкан был уверен, что тем способом, каким воин с арабом проникли внутрь, им во чрево «гигантской птицы», как обозвал корабль нищий, было не попасть. Пару раз он дотронулся до металлического корпуса. Ощутил его прохладу и улыбнулся. Нет вряд ли ремесленники, способны создать нечто подобное. Если бы предки передали рисунок, как это было сделано ими уже много раз, то постройка затянулась бы надолго. Он сделал круг и оказался в хвосте «гигантской птицы». Пошел бы на второй круг, если бы не стал теплым медальон. Ширэ Джиладкан встревожился и отошел в сторону. Сделал он это вовремя, так как хвост раздвоился, точно так же, как это произошло с клювом. Лестница коснулась поверхности, и образовался проход, ведущий куда-то внутрь.

— Идите сюда! — прокричал дервиш.

Три воина, китаец и араб появились через пару мгновений. Кочевники уставились на образовавшийся проход. Китаец улыбнулся, а араб не дожидаясь разрешения Ширэ Джиладкана, сделал шаг вперед и коснулся ногой лестницы. Когда он оказался на верху, у дервиша перехватило дыхание. Он вдруг испугался, что вход, как это было в прошлый раз, закроется, и они останутся стоять снаружи. Но ничего такого не произошло. Нищий дал отмашку рукой, и последовал за арабом. Следом за ним поднимались три воина и китаец.

Только когда они оказались у дверей, проход закрылся, и странный голос произнес:

— Я, джинн — Алим! Я рад вас приветствовать на борту космической арбы.

Кто такие джинны, Ширэ Джиладкан прекрасно знал. Он помнил, что кроме того что они были двух полов: мужского и женского, делились еще на злых и добрых. Эти существа были несравнимы с людьми по силе, мощи, скорости и возможностям. Так что удивляться, что один из них приводил в движение, такую махину, как космическая арба, пожалуй даже и не стоило. Вот только о джиннах такого вида, как Алим, Ширэ Джиладкан не слышал. Дервиш слышал, покрасней мере от своего предшественника, что было четыре типа таких существ: ифрит, силат, марид и гуль, причем последние являлись джиннами женского пола. Вполне возможно, предположил Ширэ Джиладкан, что это существа проживала только на этой планете. Хотя бы в Запретных землях. Не удивительно, что кочевники об них ни разу не слышали, предки же распространяться об их существовании просто не хотели. Вот только какой это джинн? Злой или добрый? Ифрит и Марид кротким нравом не отличались. Если первые не скрывали своей злой сущности, то вторые были коварны и злопамятны. Силат предпочитал помогать людям, да вот только делал это с неохотой. Гуль та особая песня, но, как и любая женщина обладала коварством. А вот каким был Алим? Одним небесам известно. На всякий случай Ширэ Джиладкан решил относиться к нему с настороженностью.

Между тем дверь открылась, и они вошли в небольшое помещение. Дервиш ожидал, что сейчас они пройдут в следующее помещение, но этого не случилось. Неожиданно их обдул ветер. Холодный и противный. И лишь только после этого джинн отворил для них проход в следующее помещение.

Дервиш прошелся вдоль рядов с креслами. Повернулся и огляделся. Его товарищи замерли в проходе. Араб осторожно коснулся сиденья рукой, а затем тут же в него опустился. Кресло тут же приняло форму тела ремесленника. Арус расплылся в улыбке.

— Комфортно, — пробормотал он.

Китаец тут же последовал его совету, а воин хана Улзия стал озираться по сторонам. Он искал какое-нибудь место, куда можно было положить вещи, что тащили сейчас воины.

— Алим? — Громко произнес дервиш.

— Да, — раздался голос.

— Куда нам положить наши вещи?

Джинн ничего не ответил. По бокам от двери, через которую они вошли, образовались три ниши.

— Положите их туда. С ними все будет хорошо.

Воины положили вещи. И заняли места недалеко от входа, а Ширэ Джиладкан прошелся до противоположной стены. Он насчитал двадцать пять рядов, по четыре кресла в каждом. Выходило на корабле в космос, можно было поднять отряд джагунов. Опустился на переднее кресло и вытянул ноги, и тут в стене образовалась еще одна ниша. В ней тут же возникло очертания двух кресел, в одном из которых сидел Чойжи, а в другом Касим.

— Рад вас приветствовать на арбе, уважаемый Ширэ Джиладкан, — проговорил батыр. — Позвольте сообщить, что отныне, волей предков, я являюсь — нисгычем. Должен отдать первое распоряжение в этом качестве, — дервишу показалось, что тот улыбнулся, — но вы должны пристегнуться ремнями, что встроены в сидения. Как сообщил мне джинн, во время взлета будут сильные перегрузки.

Дервиш встал и прошелся до попутчиков, передал команду товарищам. Когда те исполнили просьбу, вернулся в свое кресло. Ремень поразил его. Казавшийся небольшим, он свободно застегнулся на Ширэ Джиладкане.

— Начинаю отчет, — проговорил джинн. — десять, девять….

Раздалось гудение, и дервиш понял, что заработали механизмы способные оторвать космическую арбу от поверхности. Неизвестная доселе сила вдавила всех в кресла. Ширэ Джиладкан почувствовал, что с непривычки начинает темнеть в глазах. Сдержался, а то обед, что был съеден накануне, мог бы оказаться на металлическом полу. А затем, трудно было определить, сколько прошло времени, вдруг стало легко, и если бы не ремень, державший его в кресле, он точно бы взлетел к потолку. Дервиш взглянул на товарищей и понял, что те находятся в точно таком же положении, как он. А затем все кончилось, Ширэ Джиладкан ощутил свое тело, а джинн проговорил:

— Мы на орбите. Можете отстегнуть ремни.

К дервишу подошел китаец. Он опустился на соседнее кресло и произнес:

— Еще раз такое путешествия, и мне можно будет отправляться отсюда прямешенько к предкам с жалобами. Причем только в одну сторону.

— Ничего, — проговорил Ширэ Джиладкан, — как-нибудь привыкнем. Человек он ведь ко всему привыкает. Ведь привыкли же наши предки к этой планете, после того, как их сюда забросило.

Шахрух уже и не помнил, когда на траурный караван напали демоны. Он просто сбился со счета. Ему казалось, что тот день, когда он брел по кровавому следу был совсем недавно. Тот момент хорошо отпечатался в памяти, не смотря на его возраст. Бывший суйбаши прекрасно помнил, как преследуя демонов, он наткнулся на огромную каменную стену. Шахрух попытался ее обойти, сначала в одну сторону, затем в другую. Убедился лишь в том, что она протянулась не на один фарсах, причем в обоих направлениях. Идти дальше было бессмысленно, да и враг бы вряд ли стал ее огибать, ведь он, почему-то, ориентировался в этих местах лучше его. А ведь по уму, так предполагал суйбаши, они должны были быть в равных условиях. Оставалось только дождаться того момента, когда демоны вновь себя проявят. По счастью у Шахруха был достаточно времени, ведь вернуться в степь, преодолев непроходимую тайгу, тем более, сейчас, когда у него из оружия только палаш да примитивный лук, в качестве тетивы у которого использовалось сухожилие дикой ящерицы. Кроме всего суйбаши был, можно так выразиться, — проклят. Ведь о том, что он отправился вместе с Великим ханом Улукбеком в последний путь, знали многие. А раз Шахрух остался жив, то получалось, что предки просто отвергли, посчитав его — человеком, не заслужившим права вечной жизни. Суйбаши мог бы, конечно, сообщить о нападении непонятных существ на караван, да вот только в это ни один кочевник в здравом уме не поверит. Да и сам Шахрух частенько подумывал, а не приснилось ли это ему? Не сошел ли он с ума, от невыносимого одиночества? Оттого и решение отправиться в горы, было в какой-то степени безумным, но, увы, единственным. Ему повезло. После трех дневного подъема, когда дышать стало тяжело, он набрел на пещеру. Та находилась на северной террасе горы. Рядом с входом в нее росла небольшая рощица. Чуть поодаль стекал небольшой горный ручеек. Когда его Шахрух обнаружил, то очень долго пытался понять, откуда тот истекает. Сначала предположил, что где-то в горе должен был бить ключ, но задрав голову, вверх разглядел белую пушистую шапку.

— Ледник, — прошептал он, — не удивительно, что вода такая холодная.

Зачерпнул тогда воду рукой и утолил жажду. Уже потом сделал себе деревянную чашу.

Пещера была теплой. Сразу же натаскал камней и сделал очаг. С местной живностью нашел общий язык уже на следующий день. Ящерицы и местные птицы, не встречавшие раньше человека, ни сколечко не опасались его и были легкой добычей. Ему даже удалось завалить огромного зверя, покрытого шерстью. Тот решил наведаться в пещеру, за что и поплатился. Уже потом, когда Шахрух ложась спать, под новое одеяло, подумал, что вполне возможно, что хищник был предыдущим владельцем этого скромного жилища. Уступил бы его по хорошему, глядишь отыскал бы что-нибудь другое, а так… В память о прежнем хозяине осталась только шкура. Шахрух попытался приготовить из его туши себе обед, но мясо оказалось на редкость жестким, да к тому, же вонючим.

Сейчас в одиночестве, воин вновь себя почувствовал свободным кочевником. Теперь он ни от кого не зависел и мог делать все, что ему вздумается. Это чувство было знакомо по детским годам, когда он за все свои годы жизни был хоть чуть-чуть, да счастлив. А потом, когда отец, его вместе с братьями отправил править Улусами, все закончилось. Он уже не мог творить, что ему вздумается. Жил постоянно оглядываясь то на отца, то на братьев. И поделать Шахрух ничего не мог, так такова была судьба человека обделенного властью. А властью он обладал и когда ханом Улуса был, и когда был Военным министром. Сейчас суйбаши один и от этого свободен. А из всех желаний у него теперь было только одно, из-за чего он изредка решался спуститься с горы. Он так и не отказался от мысли выследить тех существ. Шахрух прекрасно знал, что встретив хотя бы одного демона, он попытается сделать все, чтобы эта тварь последовала следом за ним на тот свет, если в схватке выжить не удастся. Но, увы, пока все было напрасным, демоны, если и выходили из своего тайного убежище, так только тогда, когда его рядом не было.

Вот и сейчас суйбаши вернулся от стены. Зажарил небольшую ящерицу на костре и уже подумывал завалиться на своем укромном месте и немного поспать, чтобы попробовать еще раз выследить демонов. Шахруху достаточно было только закрыть глаза, как морфей взял бы его в свои объятия. Возраст и долгие переходы, длившиеся иногда два-три дня, начали брать свое. Он уже намеривался это сделать, когда его вдруг привлек странный, непонятный звук, исходивший со стороны входа в пещеру. Сначала Шахрух предположил, что к входу подошел еще один хищник, но учуяв незнакомый запах, решил ревом своим вызвать, притаившегося, соперника наружу. Суйбаши рукой по привычке коснулся палаша.

— Вряд ли хищники способны издавать такие звуки, — вслух произнес Шахрух, и не отпуская оружие из рук, вышел из пещеры. Тем более звук этот был непонятный и пугающий одновременно, пронизывающий аж до самых костей.

Суйбаши вышел на террасу. Огляделся и не спеша направился к самому краю. Хищников рядом не было, что не могло не радовать. Вряд ли уставший Шахрух мог бы справиться сейчас хотя бы с одним из них. У самого края он остановился и замер. Его взгляд привлекло непонятное зрелище, происходившее не в одной тысяче фарсахов от этих мест. В одной из частей Запретных Земель. Он попытался мысленно представить, где именно и решил, что вероятно, как раз на границе двух Улусов.

В серое вечернее небо устремилось на невероятной скорости странная птица. Она летела вверх под небольшим углом, оставляя за собой огненный след. Шахрух тут же отогнал мысль о том, что это живое существо. Творение, что стремительно летела за пределы Ченгизи, явно было искусственного происхождения, и к тому же вряд ли было создано человеческими руками. Кочевники не способны были до такого додуматься, как и жители города, а других представителей человеческой расы на планете, как было прекрасно известно Шахруху, просто не было. Духи предков способны на многое, но вряд ли способны эфирные существа, а суйбаши их такими считал, создать нечто материальное. Вот и сейчас, глядя на непонятную птицу, уходившую за пределы планеты, Шахрух задал себе только один вопрос, произнеся его вслух:

— Неужели демоны? Вот только почему они улетают?

Он искал их в этих краях. След явно вел к той стене, не сворачивая и не плутая, а они оказались там. Видимо они сделали свое дело, так как поспешно улетали. Да вот только на бегство это вряд ли походило. Вряд ли плохо вооруженные кочевники, с их примитивным оружием способны были, отстоять планету. Ко всему прочему, отметил суйбаши, если уж искусственный корабль с шумом покидал пределы Ченгези, так он с таким же шумом должен был совершить посадку, а это уж точно не утаилось бы от тех же меркаитов, что несли постоянно охрану на границе с Запретными землями.

— Нет, — прошептал Шахрух, — это не демоны. А вот кто?

А между тем странный объект уходил космос.

Вышли на орбиту планеты, и тут перед дервишем возникло изображение Чойжи и Касима. Батыр взглянул на Ширэ Джиладкана и спросил:

— А теперь куда?

Дервиш на мгновение задумался, как вдруг раздался голос джинна:

— Я могу дать тебе координаты корабля-матки.

Ширэ Джиладкан вздрогнул. Он только подумал о том, как узнать, куда теперь лететь. Ведь первоначально предполагалось, что обнаружив космическую арбу, предки сообщат ему координаты. Увы, но этого не произошло. Амулет, после того, как состоялся старт, перестал светиться. Был по-прежнему холоден. Разводить костер внутри космического корабля, это дервиш прекрасно понимал, здесь нельзя было, да и честно сказать не чем.

— В моей памяти заложены все мыслимые и немыслимые координаты, — продолжал между тем Алим. — Вот только есть ли в этом необходимость?

— Необходимость? — переспросил дервиш.

— Да, необходимость. Просто полупится замкнутый круг. Я говорю тебе, ты — пилоту, а он уже сообщает эти данные мне. Стоит ли так делать?

Ширэ Джиладкан задумался. Ведь джинн был совершенно прав. Он лишь развел руки в стороны:

— Хорошо, поступай, как считаешь правильным, Аким. Все же мы тут пока только гости.

В ответ лишь прозвучало:

— Тогда пристегните ремни.

Корабль тряхнуло, и Ширэ Джиладкан понял, что они помчались, к пока невидимой ему цели. Дервиш сейчас сожалел, что не может видеть то, что происходило за стенами арбы. Неожиданно его посетила мысль, а как воины, привыкшие к кочевому образу жизни, когда ту же еду готовят на кострах, освоятся с новыми правилами поведения? Ведь, как уже говорилось, разводить огонь в замкнутом пространстве очень опасно. Дервиш ожидал, что на его мысленный ответ ответит джинн, но тот молчал.

Чойжи сидел в кресле и наблюдал, как сквозь иллюминаторы было хорошо видно, что корабль приближается к одной из лун планеты Ченгези. Воин даже предположил, что именно этот спутник и был так называемым кораблем-маткой. Мысленно представил, что тот прорезан насквозь различными туннелями, сходящимися в одном помещении, представляющем из себя каюту управления.

— Алим! — проговорил он, обращаясь к джинну.

— Да, нисгыч!

— Если я правильно понимаю. Корабль-матка это одна из лун?

— Нет, нисгыч. Вы глубоко заблуждаетесь. Корабль-матка находится на орбите спутника.

— Но почему мы его никогда не видели с Ченгези?

Джинн стал объяснять, но Чойжи, как не старался, все равно ничего не понял. Какие-то непостижимые и непривычные термины. Цифры и формулы. Единственно, что удалось уразуметь, так это то, что во время облета спутника вокруг Ченгези, космический корабль-матка находился на невидимой для кочевников стороне.

Между тем арба приблизилась к спутнику. Затем стала, чуток отклоняться в сторону. И через мгновение Чойжи разглядел огромный, по сравнению с которым тот на котором он сейчас летел, казался крошкой. И чем ближе они приближались, тем отчетливо можно было ощутить величие «Сарая».

Джинн остановил арбу в фарсахе от корабля-матки, и у пилотов появилось возможность разглядеть его лучше. Огромная вытянутая эллипсоидная конструкция черного цвета. Посередине которой около сотни небольших и с десяток больших ниш.

— Любопытно, что это? — Поинтересовался Касим.

— Ты насчет корабля или тех ниш, что по его периметру?

— Конечно же, насчет ниш.

— Ты не у того спрашиваешь, Касим, — проговорил Чойжи, он прокашлял и спросил: — Джинн?

— Да, нисгыч.

— Что это там по периметру корабля-матки?

— Через эти отверстия космические корабли, различного предназначения покидают главный корабль. Только на нем можно перемещаться на большие расстояния. Мелкие корабли небольшого радиуса действия.

— Любопытно, — пробормотал Чойжи, — а интересно смогут ли маленькие корабли долететь до обители демонов?

— Скорее всего, да, — проговорил Алим.

— Так давайте совершим посадку на корабль-матку.

— Я уже веду переговоры с главным джинном.

***

— Ну, и куда теперь? — проговорил Чойжи, не сводя взгляда от источника, что излучал красный мерцающий свет.

Лампа горела без всякого огня и дыма. Батыр сразу же заподозрил, что без вмешательства предков тут дело явно не обошлось. Чойжи вытянул вперед руку, ни и тепла, которое обычно исходило при горении, тоже не было. То, что на этом чудеса не закончатся, воин прекрасно понимал. Вот и сейчас, после того, как арба, влетев в казавшийся на первый взгляд в узкий проход, они были вынуждены на какое-то время задержаться в специальном помещении. Как пояснил джинн, когда отряд собирался покинуть космический челнок, должны были произойти специальные процессы, делающие воздух в отсеке, где они теперь находились, пригодным для дыхания.

— А ты, не будешь нас сопровождать? — Поинтересовался Чойжи.

— Увы, но покинуть космическую арбу, ни один Алим не может.

— А вас, что много? — удивился воин.

— Много. И всех нас зовут — Алимами. Мы управляем арбами. Доставляя воинов с корабля-матки на планету. А вот на космический скутерах, — слово было для Чойжи незнакомым, но на удивление батыр понял, о чем идет речь, — джиннов нет. Они там просто не нужны.

— Почему?

Возникла тишина и Чойжи понял, что на этот вопрос Алим ответить просто не может. А может джинн думал? Да вот только ждать, когда тот соизволит, ответа батыр ждать не стал. Вышли из космической арбы. Остановились у небольших дверей, и тут Чойжи обратил внимание на странный источник цвета.

— Ну, и куда теперь? — вновь спросил он у дервиша.

Ширэ Джиладкан хотел было сказать, что не знает, но тут амулет у него на груди стал вновь нагреваться. Он вытащил его из-под одежды и поднес к глазам.

— Вновь заработал, — проговорил дервиш, — значит, сейчас нам предки подскажут дорогу.

Он уже собрался поискать какое-нибудь отверстие в полу, чтобы туда воткнуть посох, как вдруг амулет испустил луч, указывающий на дверь, перед которой они находились.

— Это я и так знаю, — проворчал Ширэ Джиладкан, — да вот только она не открывается.

Дервиш вновь коснулся небольшой кнопочки на панели и тут… Сперва цвет лампы сменился с красного на зеленый, а затем дверь медленно стала отъезжать в сторону. Чем вызвали крики удивления у кочевников и арабов. Только на Ван Тие Мина это не произвело впечатления. Астроном лишь усмехнулся.

— Нам туда, — проговорил Чойжи и сделал шаг в коридор. Все последовали за ним.

Тут они остановились и посмотрели на дервиша. Тот поднял амулет над головой, и луч ударил куда-то вправо.

— Нам туда, — в этот раз сказал уже дервиш. Он взглянул на Чойжи и произнес: — Я буду идти впереди, а вы следуйте за мной. Так будет куда лучше.

Длинный коридор тянулся, как выяснили уже потом от одного конца «Сарая» до другого. От отсека с двигателями, что двигали всю эту громадину в космосе, к рубке управления. Вдоль всего коридора, с левой стороны каюты. Справой помещения наподобие того которое они покинули только что. О чем свидетельствовали картинки, нарисованные на дверях. Причем изображения кораблей были разные. Выяснил, что это значит, Чойжи предложил потом, когда им удастся оживить всю эту громадину. Батыр был уверен, что сейчас «Сарай» функционировал не в полную силу. Между каютами попадались небольшие двери, по сторонам которых были панели с десятками кнопок.

— Это, скорее всего лифт, — проговорил китаец, остановившись у одной из таких дверей.

— Действительно, — согласился с ним Чойжи. — Вон и изображение, свидетельствующее об этом.

Батыр указал рукой на небольшую картинку около панели. Маленькая фигура, нарисованная явно недавно, и около нее стрелки вверх и вниз. Он коснулся рукой кнопки, но ничего не произошло.

— Не работает.

Продолжили идти по коридору, освещенному желтыми светильниками. Те явно работали не в полную силу, так как путь был в полутьме. Чойжи был уверен, что когда они разбудят местного джинна, тут будет так же светло, как на Ченгези в самый солнечный день.

Процесс начал затягиваться, Ширэ Джиладкан даже разозлился на Алима за то, что он не посадил арбу в самый ближний отсек к капитанской рубке. Неожиданно шедший позади всех воин хана Улзия запел. Все взглянули на него. Его голос явно нарушал тишину, что царила здесь. Чойжи хотел остановить, но дервиш покачал головой, дескать, не надо. Пусть поет.

Вскоре они подошли к прозрачной двери. Если бы не контур, который вокруг нее светился, так точно врезались бы. Дервиш поднес руку к панели и попытался открыть проход. Ничего не произошло.

— Не работает, — пробормотал он. — Нужно каким-то другим способом разбудить джинна, — обратился Ширэ Джиладкан к Чойжи.

Батыр отрицательно замотал головой. Оглядел дверь. Убедился, что по-другому ее не открыть и повторил попытку дервиша. Поднес руку к панели. Что-то щелкнуло. Красный огонек над дверью сменился на зеленый и проход открылся. Чойжи уверенно сделал шаг вперед.

— Рад вас приветствовать на космическом корабле «Сарай», — произнес голос.

— Ты кто? — Спросил Ширэ Джиладкан, обращаясь в пустоту.

— Джинн Алим!

— Джинн Алим остался на космической арбе, — парировал китаец.

Голос несколько мгновений молчал, словно подбирая слова, затем произнес:

— Правильно! Тот Алим остался на арбе. Я другой Алим. Я его брат, — опять пауза, — старший.

Проверять так ли это на самом деле никто не изъявил желания.

— Ты знаешь кто мы? — Спросил дервиш.

— Знаю. Мне известно, что главный из вас некто Чойжи.

— Это я! — проговорил батыр.

Что-то в помещении сверкнуло, затем зажужжало и наконец, голос произнес:

— Я рад тебя приветствовать, ягычи.

— Ягычи? — переспросил Чойжи. — Ты, наверное, ошибся, джинн. Я не ягычи. Я всего лишь простой воин.

— Я? Нет, не ошибся. Просто мне, — Алим замолчал, он снова пытался подобрать слова: — сообщили предки, что кораблем будет управлять воин по имени Чойжи.

— Смогу ли я?

— Думаю да. Мне нужно будет передать тебе только знания о космическом «Сарае», а это займет немного времени. Прошу тебя, ягычи, пройти в комнату.

В соседней стене помещения образовался проход, о наличия которого ничего не выдавало.

— Пройдите внутрь, ягычи, — проговорил джинн.

— Я выполню твою просьбу, Алим, — проговорил Чойжи, — лишь после того, как ты заставишь ожить «Сарай».

— Будет исполнено, ягычи Чойжи, — проговорил джинн.

Яркий свет озарил помещение, заставив присутствующих людей зажмуриться.

— Можно было и по аккуратнее это сделать, — пробурчал китаец.

— Я учту, — ответил джинн. — Я не предполагал, что ваши глаза не привычны к резкой смене освещения. А теперь, Чойжи, проследуйте в комнату.

Вот только ягычи в комнату спешить и не собирался. У него впервые появилась возможность оглядеть помещение. Рубка круглая. По центру огромный стол с десятками кнопок. Батыр подошел к столу и стал разглядывать их. Чойжи вдруг стало интересно, что произойдет, если одну из них нажать? Рисковать не стал. Около стола два кресла, наподобие тех, что были установлены на арбе. Воин отметил, что, по всей видимости, те были установлены тут недавно.

— Хорошо, — проговорил Чойжи и направился в загадочную комнату.

Сколько его не было времени, никто точно не знал. Для него казалось, что прошла вечность, для них несколько мгновений. Когда же он вышел оттуда, посмотрел на товарищей и улыбнулся.

— Думаю, Ван Тие Мин, — проговорил Чойжи, обращаясь к китайцу, подходя к столу, — тебе тоже стоит пройти такую же процедуру. Впрочем, как и всем остальным. — Затем он взглянул вверх, спросил: — Я правильно говорю, Алим?

— Да, ягычи. Иначе никому из вас не сможет разобраться во всем этом.

— И мне? — Вдруг спросил, молчавший все это время, Ширэ Джиладкан.

— И тебе, дервиш. Предки хотят, чтобы ты тоже получил новые знания, иначе ты просто не будешь понимать, что происходит.

Дервиш кивнул. Рукой прикоснулся к амулету. Тот опять был мертв. Интересно, подумал Ширэ Джиладкан, а видит ли джинн их реакцию или только реагирует на голос. Решил у того не уточнять. Правда некоторое время ожидал, что и этот прочитав его мысли, ответит на не прозвучавший вопрос. Увы, Алим никак не отреагировал, может быть, он мог мысленно общаться только с нисгыкчем?

Между тем проходил процесс обучения. Путешественники один за другим входили в небольшое помещение. Несколько мгновений отсутствовали, а затем возвращались. Дервиш отметил, что знания все получали разные. Вот, наконец, и приблизилась очередь Ширэ Джиладкана. Нищий взглянул насидевшего в кресле ягычи Чойжи, затем направился к входу в загадочную комнату, но джинн вдруг громко заявил, что готов представить нового нисгыкча «Сарая». Все вздрогнули. Дервиш остановился у дверей и оглянулся. Неожиданно он подумал, что джинн назовет его имя, но тот сообщил, что пилотом предками избран батыр Дарга. Взгляды тут же устремились на воина хана Улзия.

— Прошу тебя, нисгыкч, — проговорил джинн, — занять второе кресло.

Пока тот направлялся на свое место, все еще не веря в то, что ему придется управлять этой махиной, дервиш вошел в комнату. И тут дверь за ним закрылась. В помещении было темно.

— Ничего не понимаю, — промямлил Ширэ Джиладкан, и хотел было сделать шаг назад, как вдруг впереди появился белый диск с черными линиями.

Неожиданно тот закрутился и дервиш понял, что начал проваливаться в транс. Именно это в душе и предполагал Ширэ Джиладкан и даже обрадовался тому, что угадал. Ему показалось, что пролетела вечность. В голове замелькали непонятные образы, цифры и символы, а потом все это внезапно прекратилось. Внезапно для самого себя дервиш понял, что оказался в шкуре варвара-кочевника. С ним ведь сделали сейчас то же самое, что несколько дней назад сотворил он в одиноко стоящей юрте, у края Запретных Земель. Все закончилось неожиданно. Диск с черными полосами пропал, а позади него образовался проход. Ширэ Джиладкан оглянулся и вышел.

Мир что сейчас его окружал, был теперь для него понятен. Стол с десятками кнопок, пульт управления кораблем-маткой в ручном режиме. Это иногда бывает нужно, когда ситуация в корне отличается от той, что вложена в память джина. Большая поверхность, гладкая как озерная гладь, в центре стола для проекции информационных данных. Кресла только для пилота-нисгыкча и полководца. Все остальные во время полета вынуждены были стоять. Вдоль стены шкафы, значение которых для дервиша, как впрочем, потом выяснилось, и для остальных остались загадками. Араб подошел было посмотреть можно ли их открыть, но джинн, тут, же изложил требование предков, ни в коем случае не делать этого.

— Ну, вот, — проговорил Чойжи, — теперь все подготовлены.

Джинн, видимо не разобравшись в интонации ягычи, сказал

— Да, ягычи.

— Не мог бы ты, Алим, активировать пульт управления.

Стол ожил. Замигали с десяток лампочек по краям. Заработала подсветка кнопок. Чойжи встал с кресла и подошел. Дотронулся рукой до одной из них. Над столом возникло изображения спутника Ченгези, часть самой планеты и висящий по другую сторону «Сарай».

— Перед нами место нахождения нашего корабля в пространстве. Сейчас благодаря, отражающему покрытию он был невидим для демонов, но ситуация вот-вот изменится. Чтобы этого избежать, нам нужно перевести его вот сюда.

Ягычи указал рукой в точку, что находилась как раз посередине между Ченгези и луной. Тут же возник, в этом месте расплывчатый образ станции.

— Для этого нужно, — Чойжи нажал кнопку, изображение пропало, на его месте появилось другое. На сей раз это была трехмерная проекция «Сарая», причем, сейчас все могли наблюдать его в разрезе. Внешняя сторона была невидимой. А между тем ягычи продолжи говорить: — активировать двигатели. Мы сейчас с вами находимся здесь, — на модели возникли их фигуры. — Двигатели тут, — на противоположной части модели загорелись красным цветом два отсека. Один вверху корабля, другой внизу. — Управлять кораблем будет Алим, я и Дарга будем находиться в рубрике. Ремесленникам Касиму и Арусу нужно будет отправиться в двигательные отсеки, — рукой Чойжи указал, где должен каждый быть во время полета, — и следить за их состоянием. Астроному нужно будет рассчитать координаты точки перемещения, — ягычи вздохнул, — увы, но джинн самостоятельно этого сделать не сможет. Дервиш и два оставшихся воина должны обследовать космический корабль. Кстати, Ван Тие Мин, — вдруг произнес Чойжи, — вам придется пройти в соседнее помещение. Там находятся приборы для вычисления координат. — Ягычи указал рукой на модель корабля, и рядом с рубкой загорелся зеленый огонек.

— А как мы, будем связываться между собой? — вдруг спросил Ширэ Джиладкан. — Ведь между отсеками, хотя бы двигательными и рубкой очень большое расстояние?

Чойжи наклонился над столом и нажал на кнопку. С боку выехала полочка, на которой лежало с десяток небольших приспособлений. Ягычи взял одно. Две небольшие черные пирамидки запихнул в ухо, третью пристегнул к арахлуку. Точно такие же приборчики протянул арабам, воинам, китайцу и дервишу. Когда те со своими приспособлениями поступили также, попросил Ширэ Джиладкана выйти из рубки, и уйти как можно дальше.

Тот поклонился и вышел. Шел до тех пор, пока не понял, что расстояние достаточно большое. Остановился и стал ждать.

— Ты далеко, уважаемый? — Раздался в ухе голос Чойжи.

Дервиш повернулся, ожидая увидеть воина за спиной, но того там не было.

— Где ты, ягычи? — спросил он вместо того, чтобы ответить на вопрос батыра.

— Я в рубке. А ты, Ширэ Джиладкан, далеко отошел?

— Далеко. Ты меня слышишь?

— Прекрасно, ягычи. А ты?

— Я, то же, и не только я. Ван Тие Мин, ты слышишь своего старого приятеля?

— Слышу, Чойжи.

— Мы тоже слышим, ягычи, — хором повторили остальные.

— А ты нас слышишь, дервиш?

— Слышу. Причем прекрасно. Всех.

Ширэ Джиладкан невольно улыбнулся.

— А теперь возвращайся.

Когда он вернулся, ягычи Чойжи сидел в кресле. Он посмотрел на вошедшего дервиша и произнес:

— Вот так и будем общаться. Информация поступает мгновенно. С помощью этих передатчиков можно общаться и на большем расстоянии не ограниченном стенами этого космического корабля.

Единственным, чем был сейчас расстроен дервиш, так это то, что таких устройств не было на Ченгези. Правда, откуда-то Ширэ Джиладкан понимал, вполне возможно, что сведения эти были получены с помощью транса, что там, на планете не было таких магических сил, что способствовали бы поддерживать эти устройства в постоянном рабочем состоянии. Он вдруг взглянул на ягычи и спросил:

— А демоны могут нас слышать?

Чойжи взглянул на дервиша.

— А ты об этом, уважаемый, у предков спроси. Мне ничего об этом неизвестно, как впрочем, скорее всего и всем остальным. А сейчас, давайте займемся работой, нам ведь еще нужно доставить «Сарай» на другую сторону луны.

Когда все стали расходиться по своим местам, ягычи тяжело вздохнул. Хорошо, что этого не заметил Дарга. Он умолчал, что на корабле, как и на планете существуют Запретные отсеки, куда ни одному воину вход запрещен. Чойжи об этом прекрасно знал, а объяснить, почему просто не мог. Несколько таких отсеков было в районе двигателя, где арабам предстояло только следить за их состоянием и не вмешиваться в процесс. Демонами, что были заключены внутри них, управлял джинн Алим.

Вскоре на связь вышел китаец и сообщил координаты. Дарга тут же внес их с помощью нажатия нескольких клавиш в память джинна и стал ждать, пока тот рассчитает наиболее выгодный маршрут. В этот момент поступили сообщения от арабов. Чойжи посмотрел на картинку звездного неба, что возникла на стене и спросил:

— Джинн, ты готов?

— Готов, ягычи!

— Тогда приступай.

Звонок прозвучал неожиданно. Чойжи вздрогнул. Он приоткрыл глаза и взглянул на Дарга. Пилот, так же как и он, решил воспользоваться выпавшей возможностью покемарить. Сейчас, когда всю работу выполнял джинн, их нахождение на палубе было чисто номинальным. Их настоящая работа могла начаться только в одном случае, если ситуация вдруг вышла из-под контроля и принимать решение нужно было быстро и к тому же нестандартно. В данный момент все шло по плану.

— Космический корабль «Сарай», — произнес Алим, — доставлен в заданную точку.

— Хорошо, Алим.

Чойжи уже понял, что двигатели перестали работать. Ягычи поднялся с кресла и подошел к столу. Нажал уже на знакомую кнопку. Над гладкой поверхностью вновь возникло изображение. В этот раз четкий силуэт «Сарая» были том месте, где в прошлый находился его фантом. Точно между Ченгези и спутником.

— Спасибо, Алим, — проговорил вдруг Чойжи.

Затем нажал несколько кнопок, и появилась трехмерная картинка системы. Огромная Юлдуз, вокруг которой вертелось под разными углами на разных орбитах несколько планет. У некоторых, как и у Ченгези были спутники.

— Выделить Ченгези, — попросил ягычи.

Тут же небольшая планета приобрела зеленый оттенок. То, что она круглая и вращается вокруг Юлдуз, Чойжи знал после первого транса, еще там у Запретных земель. То, что у нее было два спутника, видел собственными глазами, когда еще несмышленым мальчишкой с приятелями носился по степи, перегоняя табуны. О том, что в космосе есть другие планеты, на которых, не на всех правда, жили демоны, слышал от астронома.

Вот и сейчас стоя около звездной системы ягычи не заметил, как отворилась дверь в рубку управления, и вошел китаец. Поэтому слова:

— А теперь, джинн, покажи нам планеты демонов, — раздались для Чойжи неожиданно.

Если бы не вспыхнувшие синим и красным цветом две планеты, он бы точно повернулся взглянуть на Ван Тие Мина. А так от удивления просто открыл рот.

— Планеты? — Уточнил ягычи.

— Планеты, — подтвердил китаец. Он подошел к столу поближе и указал сначала на красную, потом на синюю. — Демоны путешествуют между вот этими двумя планетами и копят силы, чтобы обрушиться всей своей мощью на нашу бедную Ченгизи.

Вокруг красной планеты, той, где находились основные силы демонов, как и у планеты кочевников, было два спутника.

— Вот туда нам и предстоит в ближайшем будущем двинуть свои войска, — проговорил Чойжи и выключил изображение. — Тие Мин, — обратился он к китайцу, — ты сможешь определить ее координаты?

— Смогу.

— Сделаешь вычисления, чтобы мы смогли доставить их Великому хану.

— Я не буду этого делать, ягычи!

— Почему? — В гневе вскричал воин.

— Не вижу смысла. Они постоянно меняются. То, что ты видел над столом, произошло несколько мгновений назад. Теперь красная планета сместилась в пространстве и относительно Ченгези и относительно синей. Когда будет необходимость, мы вычислим координаты, причем определим не теперешнее место нахождение, а то в котором будет она, когда мы к ней прибудем. А для этого нужно очень много параметров, — китаец задумался, взглянул на Чойжи и грустно добавил: — и специалистов, способных не только управлять этим всем, но еще и прекрасно разбираться.

— Не вижу проблем, — сказал ягычи. — Мы ведь тоже прибыли сюда не такими умными, как сейчас. Для меня и тебя, как впрочем, и для всех остальных, все это было темный лес. Но ведь все изменилось. — Чойжи указал рукой, в сторону спрятанной в стене двери, — достаточно будет ввести людей в транс и все изменится.

— На это уйдет очень и очень много времени.

— Не думаю. Джинн?

— Да, ягычи!

— Я знаю, ты подслушивал наш разговор с астрономом. Так скажи, что нам делать?

— Оранжевая кнопочка на панели управления. Достаточно ее нажать и…

Алим не успел договорить. Чойжи отыскал кнопку на столе и нажал. Ничего не произошло. Не открылось ни каких потайных комнат. Ни всплыло не одной звездной карты. Ничего.

— Ты издеваешься, Алим? — вскричал ягычи.

— Ты не дал мне договорить, ягычи. Нажал кнопку. Но что сделано, то сделано. Планета Ченгези была подвергнута ментальному удару. На секунду все жители попали в транс. Может, кто и разбился, падая с седла. Но когда они пришли в себя, то получили все знания, которыми в разной степени владеете вы.

— Все способны управлять двигателями, кораблями и ориентироваться в звездных картах?

— Не все. Ментальная волна избирательная. Она обрабатывает весь мозг, но на особые отделы, а у каждого человека они свои, действует по-разному. Если бы ты сейчас был на Ченгези, то стал бы неплохим полководцем, араб, что увлекался всю жизнь механикой, не плохим специалистом по двигателям, а астроном, получил дополнительные знания. Ван Тие Мин, — обратился вдруг джинн к китайцу, — еще вчера ты способен был рассчитать координаты планеты в трехмерном пространстве?

Астроном задумался, прошелся по рубке, сначала в одну сторону, затем в другую.

— Боюсь, что нет, — проговорил он. — Если бы не посещение комнатки с бело-черным кругом, мы бы сейчас так и болтались на той стороне луны.

— Чойжи, — вдруг раздался в наушниках у всех голос дервиша. — Мы обследовали корабли, находящиеся в шлюзах. Дозволь мне начать обучение братьев-близнецов?

— Обучения чему? — не понял ягычи.

— Обучения управлению арбой. Ведь нам нужно ведь как-то доставить на «Сарай» воинов.

— Верно, подмечено, — проговорил китаец.

— Сам знаю. Но вот только двоих вряд ли хватит, — вздохнул Чойжи, — а ведь нужно доставить на корабль не менее трехсот воинов.

— А ты сам, ягычи, — молвил китаец, — не собираешься вернуться за кочевниками на Ченгези?

Мысль, что ему придется вернуться, в голову батыру до этого момента не приходила. Он понимал, что нужно подготавливать пилотов, но свободных людей, что были взяты в экспедицию, у него больше не оказалось. Рассчитывал на Дарга, но тот теперь занимался управлением основного корабля. Арабы должны были изучить особенности двигателей. Ни дервиш, ни астроном в качестве пилотов не подходили. И если Ширэ Джиладкана можно было взять собой обратно в Джучистан, то китаец так и так должен был остаться здесь.

— Похоже, у меня другого выхода, Ширэ Джиладкан, — проговорил ягычи, — у меня просто нет. Приступай к обучению. Будем надеяться, что с джиннами своих кораблей они найдут общий язык.

Как выяснилось во время обхода космического корабля, дервиш выяснил одну очень любопытную вещь. Оказалось, что арбой, на которой они прибыли, может теперь управлять только Чойжи. И хотя Ширэ Джиладкану удалось открыть во второй раз проход в рубку управления, Алим наотрез отказался признавать право управлять арбой.

— Кораблем может управлять только Чойжи, — проговорил он.

— Почему? — Задал наводящий вопрос дервиш, понимая, что все попытки одного из братьев бессмысленны. Джинн ни в какую не слушался.

— У нас с нисгыкчем ментальная связь. Поменять ее на другую я могу только в случае смерти пилота, когда он находится на борту. А так же когда воин сам прикажет поменять мне хозяина.

— А если он погибнет на планете? — Уточнил дервиш.

— Тогда на корабле никто не сможет улететь.

Ширэ Джиладкан тяжело вздохнул. Выходит жизнь нисгыкча стоила очень дорого. Погибни он в бою и кочевникам придется биться до последней капли крови. Не оставляя им шансов на бегство. С другой же стороны ни один демон не сможет завладеть механизмом для проникновения на корабль-матку. А ведь такого варианта, дервиш в этом был уверен, исключать было нельзя.

— Хорошо, — проговорил Ширэ Джиладкан: — Тогда ответь мне, Алим, на такой вопрос!

— Спрашивай, дервиш, — молвил джинн.

— Вы все джинны такие?

— Я не понял вашего вопроса, дервиш?

— Все ли джинны слушаются только одного нисгыкча? Или у вас у всех в этом отношении разные характеры?

— Все.

— И даже джинн «Сарая»?

— И даже он.

— Но при этом нисгыкч «Сарая» может быть пилотом арбы?

— Может. Только тогда корабль-матка окажется без управления.

Дервиш вновь вздохнул. Выходило, что его задумки рухнули на корню. Ведь они с Чойжи рассчитывали, что Дарга тоже будет управлять одним из маленьких кораблей. Видно предки переиграли свое решение, посчитав, что тот больше подойдет на роль нисгыкча основной махины. Вот тогда и связался Ширэ Джиладкан и запросил разрешение на обучение воинов. Разъяснять, какие сложности возникли, не стал и правильно сделал. Да и обучение как такового не было. Сначала одного из братьев пристроил, потом второго. При этом вынудил джинна рассказать тем, как им поступать в чрезвычайной ситуации, когда арбу нужно будет сажать в ручную. Оказалось всего несколько кнопок, да небольшой штурвал.

— Алим? — Спросил он, когда процедура закончилась, и оба брата стояли рядом с Ширэ Джиладканом.

— Да, дервиш.

— Эти два воина теперь имеют право управлять небольшими кораблями.

— Нет. Хоть там совершенно иная система, управление космоскутерами походит по точно такой же схеме, вот только там нисгыкч и корабль становятся одним целым. Попасть посторонний к управлению космоскутером просто не сможет.

Выходило, что сейчас заниматься одноместными машинами было бесполезно. Космоскутер получался в какой-то степени одноразовый. А даже если и существовал способ, так предки ни за что не желали его разглашать.

Между тем пришлось ограничиться только теорией. Ширэ Джиладкан связался с Чойжи и запросил разрешение на выход в космос, для пробного полета.

— Рано, — молвил ягычи. — Мы должны исследовать корабль-матку как можно лучше, чтобы потом, когда доставим на борт воинов, не было неприятностей.

— А разве они могут возникнуть? — уточнил дервиш.

— Могут. Не забывай, что еще некоторое время назад ты сам подумывал развести здесь костер. А ведь нам нужно еще будет на нем некоторое время жить, прежде чем мы достигнем приделов планет демонов.

Дервиш вынужден был признать правоту Чойжи. Сейчас, когда они делали маневр, по перемещению корабля, все были заняты совершенно другими делами. Арабы следили за работой двигателей, Чойжи и Дарга управляли, китаец высчитывал координаты, а они обследовали отсеки с космическими кораблями малого радиуса действия. Обследовать остальные отсеки просто было некогда.

— Хорошо, — поговорил Ширэ Джиладкан, — мы обследуем и остальные помещения.

— Я советую обратить внимание, — сказал Чойжи и замолчал. Затем обратился не к дервишу, а к джинну: — Алим, ты можешь передать символы с дверей нужных нам помещений в мозг Ширэ Джиладкана?

Зависла тишина. Видимо, джинн был способен это делать, так как в голове тут же возникли образы.

Втроем они вышли в длинный коридор.

— И куда нам идти, ягычи? — Спросил дервиш.

— Можете в сторону рубки. Тем более я желал бы видеть вас там как можно скорее.

— Ты, ягычи, — вздохнул Ширэ Джиладкан, — ставишь перед нами невыполнимые задачи. Мы должны обследовать помещения и одновременно прибыть, как можно быстрее, — в этом месте, дервиш выделил слова особой интонацией, — в рубку управление. Это чисто физически не сочетается. Осмотр так и так потребует много времени.

— Поступайте, как считаете возможным, Ширэ Джиладкан. Не буду отвлекать вас.

Они направились в сторону рубки. Как и подтвердились их предположения, жилые помещения оказались по левую от них сторону. Да и искать первый символ очень долго не пришлось. Дервиш остановился перед первой же дверью. Нажал на панель, и она отъехала в сторону. Вошли внутрь, там с десяток кроватей. Стоят вдоль стен. Пара шкафов. Ширэ Джиладкан попытался их открыть, но у него ничего не получилось.

За следующей дверью оказался пищевой блок. Вот тут им пришлось задержаться. Кроме нескольких столов, наподобие тех которые Ширэ Джиладкан видел в ремесленных мастерских, было непонятной конструкции агрегат. Судя по казанам, что стояли на нем, он заменял открытый очаг. Как он функционировал, решили выяснить попозже. Так же обнаружили с десяток металлических сундуков испускавших холод. Дервиш открыл один из них и обнаружил там лед, наподобие того, что ему не раз приходилось видеть в Запретных землях. Для чего нужны были эти сундуки выяснять не стали, хотя первой мыслью было то, что в них вполне возможно было хранить продукты, и те, скорее всего не будут портиться.

И вновь загадка за следующей дверью с незнакомым символом. Дервиш коснулся одного из круглых предметов и в голове у него, словно что-то лопнула. Он тут же понял, для чего они предназначались. То же самое произошло и с братьями-близнецами.

— Выходит, — прошептал дервиш, — предназначение и принцип работы можно узнать, прикоснувшись рукой к предмету. Вот только почему это не произошло в предыдущей комнате?

Вполне возможно, предположил он, что вещь отвечает взаимностью только в том случае, если существует сто процентная вероятность того, что именно ей человек будет пользоваться. Найдутся среди кочевников те, кто смогут раскрыть секреты холодильных сундуков и странного вида очага.

Вот так между делом добрались до рубки.

Наследующий день, хотя на корабле-матке сложно было определить, день сейчас был или вечер, было принято решение отправить три космические арбы на Ченгези, оставив на борту «Сарая» троих. Двух арабов, что продолжали наблюдать за работой двигателей, и астронома. Одновременно, используя приборы, взятые на корабле-матке, стартовали. Вышли на орбиту планеты и только после этого решили идти на посадку. В качестве места приземления выбрали огромную территорию недалеко от города. Так, чтобы Великий хан лично наблюдал столь эпохальное событие. Медленно вошли в атмосферу. И только теперь пилоты, а так же Ширэ Джиладкан ощутили все прелести. Казалось, что на их тела давит какая-то неведомая сила, по сравнению с которой давление при взлете прошло бы незамеченным. Вчетвером они были вжаты в кресла так, что и пошевелиться не могли. А затем все это в одно мгновение закончилось. Наступила легкость, а затем небольшой удар о поверхность и джинны одновременно проговорили:

— Корабль доставлен на планету.

Пошевелиться не могли еще долго, а затем Алимы сообщили, что к кораблям движется процессия. Запросили разрешение открыть по врагу огонь.

— Покажи изображение, — потребовал Чойжи, понимая, что джинн это преспокойно может сделать.

Впереди на панели появилась движущаяся картинка. Около сотни всадников во главе с Великим ханом мчались на конях во весь опор их кораблям. Чойжи прекрасно видел знамя правителя Ченгези.

— Отбой тревоги, — проговорил ягычи космического флота.

Он это мог сделать и раньше, ведь прекрасно знал, что кроме кочевников на планете никого нет, а хищники из тайги в такие далекие края не заглядывают, предпочитая охотиться на людей в лесной зоне.

— Открывай выход, — проговорил Чойжи, — мы с дервишем выходим. И приказ передай своим братьям. Пусть они выпускают пилотов.

После сказанного ягычи расстегнул ремень, державший его в кресле во время всего полета, и облегченно вздохнул. Встал на ноги, посмотрел, как дервиш справляется с точно такой же операцией и поспешил к выходу.

— Чойжи, — прокричал Ширэ Джиладкан, — подожди меня.

***

Едугей в один прекрасный день вдруг ощутил, что знает намного больше, чем это было несколько еще вчера. Сначала Великий хан все списал на секундный обморок, что случился совершенно недавно, но потом выяснилось, что «поумнел» не только он один. Причем знания у всех были не одинаковые. Для начала он вызвал к себе некоторых сановников, и спросил о тех сведениях, которые только он да дервиш получили в Запретных Землях. Кто-то в чем-то разбирался лучше, кто-то хуже, но те знания, которые были получены неизвестно как, Едугей прекрасно понимал, могли пригодиться в предстоящей войне.

А ночью Великому хану приснился сон. До этого Едугей долго ворочался, поглядывал на свою супругу, но потом все-таки его сморило. Неожиданно ему показалось, что сон, которого он так долго добивался, вдруг пропал. Правитель сел и посмотрел в дальний угол комнаты, там кто-то стоял.

— Кто здесь? — прошептал хан, и впервые пожалел, что под рукой не было оружия.

Из темноты выступил человек, и Едугей узнал его. Это был Джучи.

— Здравствуй, Едугей, — проговорил он. — Не ждал, что я приду с новостями?

— Ждал, — признался правитель. — Вот уже второй день жду, — поправился он.

— Должен обрадовать, что ожиданию твоему завтра придет конец. Три арбы прибудут на Ченгези и высадятся недалеко от города.

— Значит завтра?

— Завтра. Я уверен, что твои люди сообщат об их приближении.

— Мною усиленно наблюдение, но меня беспокоит только одно.

— Говори, Едугей.

— Что произошло со всеми нами?

— В смысле? — не понял Джучи.

— Мы вдруг поумнели.

— Ах, ты об этом. Просто мы с предками подумали и решили, дать вам некоторые знания, доступные только нам.

— Почему?

— Много вопросов, Едугей. Но, я так и быть отвечу. Видишь ли, чтобы воевать с демонами знаний и умений, которыми вы обладаете, не хватит. Они есть у нас, но, увы, — Джучи вздохнул, — мы стали бестелесны, и теми кораблями, что были предоставлены вам, уже управлять не сможем. А вот дать умение…

— А почему вы не сделали этого раньше?

— Раньше. — Джучи усмехнулся, — чтобы вы друг друга перерезали? Э нет. Такое оружие давать без нужды очень опасно.

— А потом, когда мы разгромим демонов?

— Потом… — предок задумался и сделал шаг назад. Он вдруг резко растворился в воздухе, так и не ответив.

— Так что потом? — Крикнул Едугей в пустоту.

Он выругался и вновь прилег. Спать уже не хотелось, так как в голове кружились различные мысли. Неожиданно он подумал, что уничтожив демонов, кочевники вновь рассорятся и обрат доставшиеся им знания, оружие и корабли против друг друга. Он даже и не заметил, как погрузился в сон.

Утром его разбудил ворвавшийся в комнату войн. Супруга Великого хана только и успела, так это покрывало натянуть по самую голову.

— Хан, — проговорил он.

— Говори! — Приказал Едугей, узнав в том воина, которого назначил вести наблюдение за небом.

— В небе появились три красные точки, хан. Они стремительно приближаются.

Правитель задумался. Это было то, о чем ночью во сне (?) говорил сын Великого Чингисхана.

— Срочно отыщи мне суйбаши, — распорядился Едугей.

Воин поклонился и скрылся за дверьми. Какая бы не была новость, а хан уже принял два решения. Первое, казнить тех двух тургаудов, что стояли поту сторону двери. Второе всыпать этому малому, за то, что потревожил его, нарушив этикет, несколько палок. Можно было бы так же казнить, но та новость, что он принес, повлияла на его наказание.

— Ступай, — проговорил хан, своей супруге. — Сейчас придет суйбаши и я должен с ним поговорить.

Девушка вскочила и скрылась в соседней комнате. То, что она будет подслушивать их разговор, Едугей не сомневался. Он уже давно отметил схожесть ее характера и хатун Басанг. Одним словом в мать.

Суйбаши пришел на удивление быстро. Видимо воину было прекрасно известно, где тот. Едугей тут же указал рукой, куда тот должен сесть, и лишь, когда тот выполнил его просьбу, проговорил:

— Отец. Нужно выбрать немедленно сотню воинов, что отправятся со мной на встречу наших героев.

Суйбаши кивнул. Объяснять, что это за герой ему не было необходимости. Едугей заметил, как по его лицу скользнула улыбка. Видимо Кайрат давно готовился к этому. Хан вдруг понял, что не удивится, если тот сейчас скажет, что воины готовы и ждут его приказа.

— Батыры готовы, хан, — проговорил Суйбаши, и ждут твоих распоряжений.

— Хорошо, отец. Я предполагал, что ты предусмотришь все. Я немедленно соберусь и выступлю в поход. Вот только ты не учел одного. Твои воины, те двое, что стерегут сейчас мои покои, делают это из рук плохо. Они позволили наблюдателю, ворваться сюда.

— Мне арестовать всех троих?

— Всех троих, — кивнул правитель. — Только тех двоих, что стерегут двери — казнить, а третьему всыпать несколько палок, чтобы в будущий раз ему неповадно было тревожить Великого хана.

— Хорошо, хан. Я выполню твой приказ.

Кайрат встал.

— Я могу идти, хан? — поинтересовался он.

— Ступай.

Недовольный в какой-то степени решением сына, он выскользнул в дверь. Подозвал двух воинов, что сопровождали его и проговорил, указывая рукой на стражников:

— Этих двоих арестовать.

Затем подошел к удивленному ягычи и проговорил:

— Наблюдателя, что дежурил сегодня ночью, привести ко мне.

Тысячник побледнел.

— Я не знаю, кто из них отделался легко, — проговорил Кайрат, — эти двое, — он указал рукой на обезоруженных стражников, — или тот, что наблюдал. Ступайте.

— Что с ними будет? — поинтересовался янгычи, когда стражников увели.

— Этих — казнят, а тому всыплют, как следует. Ты же, ягычи, найди более смышленых воинов для охраны покоев.

Не успел Кайрат договорить, как вышел Едугей в боевом мундире. Золотистый шлем, серебряная кольчуга, на поясе палаш в искусно сделанных ножнах, украшенных ко всему прочему самоцветами.

Великий хан, без охраны проследовал к лифту. Суйбаши щелкнул пальцем и тут же два воина из его стражи присоединились к правителю.

На улице у стен дворца Едугея ждал отряд из ста всадников. От воина с бунчуком отъехал воин и доложил, что отряд готов.

Стройной колонной они преодолели расстояние между дворцом и городскими воротами. При виде движущихся всадников каждый старался отойти в сторону, чтобы не попасть под копыта животных. Когда же впереди людям удавалось разглядеть ханский бунчук, многие падали на колени. Противоречивые чувства в этот момент раздирали сердце Едугея. С одной стороны это ему нравилось, но с другой…

Миновали городские ворота и проехав через мост, поскакали галопом в том направлении, где еще в небе виднелся ярко-красный след оставленный космическими кораблями. Пришлось преодолеть пару фарсахов, прежде чем им удалось приблизиться к объектам.

Зрелище поразило Едугея, как и его воинов. Перед ними покоились на специальных опорах три железные птицы. Казалось, что они наблюдают за скачущими в их сторону всадниками. А кода расстояние до них стало незначительным они одновременно, словно по команде, открыли свои клювы. Едугей приказал остановиться. Из каждой пасти вышли люди. Два брата-близнеца, что недавно служили в Улусе хана Мэнэра, да Чойжи в сопровождении дервиша.

— Рад видеть тебя, хан, — проговорил Чойжи. — Принимай, — добавил он, указывая рукой на космические корабли. — Они теперь твои.

Едугей спрыгнул с лошади и подошел к одному из механизмов, попытался поднести руку, но ощутив жар тут, же отвергнул.

— Позволь сообщить, хан, — проговорил Ширэ Джиладкан.

— Говори, дервиш, — сказал Великий хан, разглядывая уши воинов.

— Духи избрали Чойжи — ягычи «Сарая».

— Э вон как, — проговорил Едугей. — А мне он, явившись сегодня ночью, не пожелал об этом сообщить,

— Кто, хан? — полюбопытствовал Ширэ Джиладкан.

— Дух хана Джучи. Небеса тому свидетели, — добавил парень, — я сам подумывал поручить столь ответственную должность батыру Чойжи.

Правитель обошел корабли. У каждого останавливался и смотрел. Потом подошел к ягычи и полюбопытствовал:

— Здесь оставим их, или отвезем в город?

— Думаю, они столь тяжелые, хан, — проговорил Чойжи, — что у нас не окажется такого количества животных, чтобы сдвинуть их. Доставить в город, а потом обратно.

— Ты предлагаешь мне разбить тут лагерь, ягычи?

— Да, хан.

— Хорошо, — согласился Едугей. Он подозвал воина, что руководил отрядом и распорядился. Оставь четыре десятка воинов. И пусть они стерегут, их как зеницу ока.

— Достаточно одного десятка, хан, — вставил свое слово дервиш. — Корабли эти ни сдвинуть, ни угнать никто не сможет. Там такая сложная система управления…

— Знаю, — проговорил правитель. Непонятно почему, но о работе корабля он знал, как и ведал о тех приборчиках, что торчали в ушах воинов.

Путешественников в космос доставил во дворец. Провезли по городу, причем сделать это незаметно не удалось, так как слух об их возвращении просочился. Отъезд хана наделал много шума, и простолюдины сразу смекнули, что это неспроста. Их разместили в небольшой комнатке, что находилась с малым залом на втором этаже. Кроме всего прочего так же сюда были доставлены несколько сундуков с космической арбы. Чойжи, будучи ягычи, лично распорядился об этом. Как не пытался разузнать Едугей, что находится внутри, получал от дервиша постоянно только один ответ:

— Всему свое время, Великий хан.

Когда же путешественников разместили в комнате, правитель планеты впервые за все время их путешествия в город сказал:

— Ближе к вечеру состоится встреча с военачальниками.

Предстояло обсудить, как дальше поступать. Нужно было решить, сколько взять воинов в будущую экспедицию. Но прежде чем встреча должна была состояться, считал Великий хан, путешественники должны были хорошо отдохнуть, и в первую очередь выспаться.

Оставив тех одних, Едугей в сопровождении стражи вернулся в большой зал дворца. Тут же приказал, чтобы ему отыскали одного из сотников, что дежурил у дверей. Приказал, чтобы тот послал человека за кятибом. Писарь явился незамедлительно. Приветствовал хана. Тот сидел на троне. Едугей рукой приказал тому присесть. Кятиб поставил перед собой маленький столик и сел, поджав под себя ноги.

Великий хан диктовал, делал это так быстро, что писарь еле за ним поспевал. Свое сообщение правитель продумал уже давно и ждал, только подходящего случая. Послание предназначалось главе гильдии ремесленников. В нем была высказана просьба (Едугей просто не решился в этот раз приказывать), чтобы тот прибыл вечером во дворец. Сообщив, что того будет ждать его человек. Когда кятиб закончил и свернув письмо отложил в сторону, правитель продиктовал еще три. Одно предназначалось суйбаши, другое первому министру, а третье — черби.

А уже вечером эти четверо прибыли во дворец. Разместившись в малом зале, они в первую очередь выслушали дервиша. Ширэ Джиладкан рассказал о корабле-матке все что узнал. Сообщил собравшимся в зале кочевникам принципы работы космической арбы и скутеров. Чем сразу же снял вопрос, почему для охраны кораблей было достаточно всего десять воинов. Потом перед собравшимися выступил Чойжи. Перед этим Великий хан представил его, как нового ягычи. Рассказ Чойжи ненамного отличался от информации дервиша. Вот тогда Едугей и спросил:

— Ягычи, а что это у вас в ушах?

Воин вздрогнул. Посмотрел на хана и произнес:

— Приборы позволяющиеся общаться на расстоянии.

Он повернулся к братьям-близнецам.

— Жаргал и Жиргал, принесите сюда один из сундуков. — Приказал ягычи.

Те покинули зал, но вскоре вернулись, неся за медные ручки один из ящиков. Его поставили посреди зала. Чойжи встал и подошел к нему и открыл крышку. Достал из него несколько приборов. Подошел к правителю. Один подал ему, а второй суйбаши. Попросил, чтобы те вставили их в уши, точно так же, как это было сделано у него. После чего обратился с просьбой, чтобы тот приказал суйбаши выйти из дворца.

— Желательно, чтобы он отошел, как можно дальше. Чтобы проследить, пусть с ним пойдет один из братьев. Он и объяснит военному министру, что нужно будет потом сделать.

— Кайрат-бек, — проговорил хан, — сделай так, как просит ягычи.

— Хорошо, хан, — проговорил суйбаши и в сопровождении Жаргала покинул зал.

Чойжи сообщил, что такими приборчиками будут снабжены все воины, что будут летать на скутерах, а так же личная гвардия да ханские стражники, для которых и доставили этот сундук.

— С помощью их богатур будет поддерживать связь

— А не будут ли воины подслушивать секретные разговоры? — Поинтересовался Едугей.

— Есть возможность настроить приборы на различную чистоту сигнала, — пояснил Чойжи.

И тут голос подал Кайрат-бек. Удивление возникла на лице Великого хана. Он, конечно, предполагал, что разговор будет возможен, да вот только не рассчитывал, что будет такое хорошее звучание, словно суйбаши не был сейчас далеко, а находился совсем рядом. Едугей встал и вышел на балкон. Внизу стоял его отец. Кайрат-бек приветствовал сына.

Суйбаши вышел из зала, все еще не веря, что приборчики эти будут работать. Не верилось ему, что в такой маленький прибор можно было запихнуть пусть и небольшого, но демона. Да и какой они должны обладать магией, чтобы удерживать тех внутри. Вдвоем с батыром они вышли из дворца и, пройдя немного, остановились. Отсюда хорошо был виден балкон, с которого хан мог убедиться, что тот находится на достаточном расстоянии.

— Что теперь делать? — Спросил он у Жаргала.

— Нажмите на ту, что на груди и говорите.

Кайрат-бек так и сделал, затем опустил и услышал в голове голос Едугея.

— Я достаточно далеко отошел хан, — проговорил он. — Можешь выйти на балкон и лично убедиться.

На балконе появился его сын. Он заметил отца и в ответ суйбаши помахал рукой.

— Да, хорошо тебя слышу, хан. Хорошо. Возвращаюсь.

Довольный Великий хан вернулся в комнату. Сел рядом с беклебеком и спросил, оборотившись к Чойжи:

— Можно доставить коней на космический «Сарай»?

Ягычи прекрасно понимал, что без коней кочевник это не кочевник. Всю свою жизнь тот обычно проводит в седле, и оседлость воспринимает как несчастье.

— На корабле есть помещения, где можно разместить коней, — проговорил ягычи. — Да вот только неизвестно, как те поведут себя во время полета. Зато в «Сарае» были обнаружены более совершенные шаламгай. Прекрасно их можно использовать для перемещения на другой планете. По своим характеристикам они не уступят лошадям.

— Надеюсь, ты, ягычи, не ошибся. Ведь промашка будет дорого нам стоить. К тому же меня беспокоят демоны, что заключены в этих приборах. Не перейдут ли они на сторону своих собратьев, против которых и затеяно все это?

Вопрос повис в воздухе. Даже Ширэ Джиладкан не смог на него ответить. Ни кто не исключал возможности, что такое может произойти.

— Я точно знаю только одно, хан. — Проговорил дервиш. — Даже лошадь может служить врагу, так что не будет ничего удивительно, если демоны нам изменят. Но воинам делать нужно все, чтобы этого не произошло. А для этого нужны люди, что будут за ними следить.

— Много?

— Человек пятьдесят. Желательно умеющих обращаться с механизмами.

Едугей взглянул на главу гильдии.

— Слышал?

Тот кивнул.

— Найдешь таких?

— Постараюсь. Хотя могу собрать и больше.

— Думаю больше не нужно, — проговорил Едугей. — Другие могут понадобиться здесь. Ведь неизвестно, сколько продлится эта война. А джины?

— Как я уже говорил, — молвил Ширэ Джиладкан, — джинны нас не предадут.

— И то хорошо, — проговорил Великий хан, посмотрел на Чойжи, — как считаешь, сколько воинов нужно для экспедиции?

Но, прежде чем ягычи успел ответить, вернулся суйбаши. Тот прошел сквозь зал и сел рядом с ханом.

— Человек триста, как минимум, — проговорил Чойжи.

— Хорошо. — Молвил Едугей, — сотню выделю я. Это будут мои кешикеты, сотню потребую у хана Мэнэра, еще одну, надеюсь моя теща нам поможет, возьмем у Улзия. Еще попросим воинов у Урнура. Я надеюсь, он согласится помочь?

— Думаю не откажет, — проговорил Кайрат-бек. — тем более, что это скорее будут бывшие мои товарищи, с которыми я прошел не одно сражение.

Едугей посмотрел на снабженца.

— Выделишь и ты своих людей. Надеюсь, тебе удастся набрать продовольствия?

— Постараюсь, хан.

— Сколько тебе понадобится времени?

— Месяц.

— Хорошо. Будет тебе месяц.

Едугей встал, прошелся по залу. Остановился. Оглянулся и сказал:

— На подготовку дается месяц. Ко всему прочему должен сообщить, что я лично отправляюсь осмотреть корабль. Поэтому временно вместо себя оставляю хана Урнура. Помогать ему будут, пока я буду отсутствовать хатун Зана и суйбаши Кайрат-бек.

Прошел месяц. Хан Урнур с двуустами воинами прибыл в город. Одну сотню передал Едугея, а второй усилил кешикетов. Так же прибыли воины хана Мэнэра и Улзия.

Через несколько дней первая партия воинов, вместе с Едугеем были доставлены на корабль-матку. Затем через какое-то время были отправлены и оставшиеся войны.

***

Едугей стоял около большого экрана и наблюдал, как совершают маневры на фоне Ченгези его воины. Ему нравилось, как быстро те овладевали небольшими одноместными кораблями-скутерами. Ему лично удалось осмотреть все корабли, хотя первым делом он направился в командную рубку. За ним едва поспевали дервиш и ягычи Чойжи. Правда, Ширэ Джиладкан перед самой дверью Великого хана обогнал. Только то, что он лично отворил перед правителем дверь в просторное помещение, спасло дервиша от справедливого гнева. Едугей нисколько не удивился, застывшему на лицах китайца и кочевника, изумлению. Ни Ван Тие Мин, ни Дарга, явно не ожидали, что на «Сарай» с первыми сотнями воинов прибудет сам Великий хан.

Правитель приветствовал обоих. Властно прошелся по помещению и стал оглядываться, интересуясь устройством. Затем коснулся вначале стола управления, провел по нему рукой, затем тронул то кресло, где в прошлый раз сидел ягычи. Кресло тут же приобрело прежнюю форму.

— Так это, и есть рубка управления кораблем? — поинтересовался Великий хан.

Он ожидал, что ответит Дарга, да тот просто не успел. Голос джинна прозвучал неожиданно:

— Да, хан. Это рубка, откуда ведется управление кораблем, а так же откуда можно руководить действиями воинов во время атак.

— Джинн? — Уточнил правитель.

— Они самый, хан. Я джинн и имя мое Алим.

— Наслышан, — проговорил Едугей, — это правда, все-то, что о тебе рассказал дервиш мне на планете?

— Я не могу слышать людей находящихся за пределами этого корабля. А общаться могу только в этом помещении.

— Дервиш сказал, что ты слушаешься только пилота?

— Только пилота, хан. В одном случае я могу выполнять слова военачальник.

— В каком? — полюбопытствовал Едугей.

— Когда корабль нужно было перегнать на другую сторону орбиты луны. Но этот случай единичный. Следующие разы перемещением корабля будет проводить только пилот.

Едугей взглянул на Дарга. Он вдруг признался, что завидует и ему, и тем воинам, что будут летать в космосе. Ему, скорее всего в скором времени нужно будет вернуться на Ченгези. Хан взглянул на людей. Спрашивать их не о чем не стал. Если и понадобится то сможет это сделать и позже. Задал лишь один вопрос:

— Кто из вас проводит меня, и покажет те корабли, что находятся в «Сарае»?

Миссию на свои плечи возложил дервиш. Именно он и проводил Едугея до отсеков, где находились космические скутеры. Пока шли, Великий хан наблюдал, как осваиваются кочевники. На удивления проблем не возникало, правитель предположил, что виной всему был та самая ночь, когда он и его подопечные в одно мгновение, обрели неведомую мудрость. Несколько батыров протащили мимо хана сундуки с запасами мяса. Едугей на мгновение задержался, разглядывая, как те складируют их содержимое в специальные морозильные установки. Задерживаться у спальных помещений он не стал, а только услышал, как один из буюруков отдавал распоряжения. Наконец остановились у одного из отсеков. Дервиш нажал на панель и открылся проход. Вошли внутрь. Тогда в помещении никого не было, и у Едугея появилась возможность не только все осмотреть, а даже прикоснуться к корпусу.

Холодная сталь. Массивное оружие, которое, по словам дервиша, могло бы разнести любую броню. И все это сейчас летало за пределами корабля, вытворяя в космосе чудеса. Применить оружие можно будет только в бою, а чтобы научится им управлять, существуют нелетающие копии скутеров, оснащенные оружием стреляющем жидкой краской по стальным мишеням. Лучше учится на этих аппаратах, заявил Великому хану Чойжи, чем уничтожать во время тренировочных полетов свои же корабли. Между тем Едугей отметил, что у каждого воина разные успехи. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже, но как бы то ни было процесс уже пошел, и для начала военных действий против демонов с Тамын орона.

Это было сейчас, а еще совершенно недавно Едугей задавался вопросом, а как будет наблюдать за битвой ягычи? Ведь в корпусе не было ничего такого, через что можно было бы смотреть.

— Джинн? — Задал правитель в один из дней, наконец, свой вопрос, — А как происходит наблюдение за сражением?

— Специальный экран, хан.

— Включи мне его!

— Не могу, хан, ты, скорее всего, забыл, что не являешься пилотом.

— Хорош Алим. — Едугей взглянул на Дарга, — распорядись, чтобы он выполнил мой приказ.

Пилот повторил слова правителя. Казавшаяся непрозрачной стена вдруг растворилась. Едугей не поверил своим глазам и коснулся пустоту. Такая же холодная, как и была. Сделал шаг назад и воскликнул:

— Что это такое, джинн?

— Твоя планета Ченгези, Великий хан.

— Но я не думал, что она такая.

— А она такая хан, — проговорил китаец. — Однажды я видел ее во сне.

Огромный круглый шар, с одним единственным континентом, окутанный белыми облаками. А вокруг океана, за темно-коричневой окантовкой с белыми крапинами.

— Это Запретные земли, — проговорил джинн, прочитав мысли Едугея, — именно туда уходят умирать наши предки, и именно там они приобретают бессмертие.

Затем слово взял китаец, он подробно рассказал о том, что ему было узнать о планете. Информации было немного. Увы, но на родную Ченгези смотреть было нельзя бесконечно. Ну, а затем наступили дни, когда началось обучение воинов полетам в космосе.

Вскоре должна была отправиться арба за последней сотней воинов. Ее на Ченгези доставить должен был ягычи Чойжи. Именно ему и предстояло доставить Великого хана обратно.

Эпилог

Год зеленого дракона. 10 эпоха Джучи.

Мир изменился. Вот уже почти год, как кочевники освоили и космос, правда, пока не высовываясь из-за тени луны. Год зеленого дракона обещал принести потрясения.

Ширэ Джиладкан частенько вспоминал родную планету и мечтал, как можно скорее вернуться. Ощутить под ногами твердую поверхность. Пробежаться по степи и упасть раскину руки в высокую траву. Вдохнуть воздух и наконец-то нормально выспаться. В один прекрасный день он вдруг понял, что скоро все его мечты сбудутся. Амулет, молчавший почти год, ожил, а в одну прекрасную ночь в его каюту, а дервиш настоял в свое время, чтобы ему представили шикарные апартаменты, явился дух Джучи.

— Ты выполнил возложенную на тебя миссию, — проговорил он. — И теперь имеешь полное право, чтобы вернуться на Ченгези. Теперь ты нужен там, а не здесь.

Утром Ширэ Джиладкан передал его слова Чойжи.

— Хорошо, уважаемый, — проговорил тот, — мы выделим тебе арбы, что доставят тебя на планету. Только выбери место.

— Я уже выбрал, Чойжи, — проговорил дервиш. — Высади меня возле урги тайджи Сумум-бека.

— Моего улуса? — удивился воин.

— Возле него. Там, где началась эта история. Там, где я впервые встретил будущего хана Едугея.

— Хорошо, — проговорил Чойжи.

— Тогда я сам поведу арбу.

— Нет, Чойжи оставайся на космическом корабле. Ты нужен здесь, так как со дня на день поступит от Великого хана приказ выступать в долгий поход. Воины уже готовы к битве с демонами, да и ты тоже!

На следующий день один из братьев-близнецов, дервиш как ни старался так и не нашел отличия доставил его на планету. Высадил и тут же улетел обратно, оставляя в небе красный след.

Дервиш появился в этих краях под вечер, он бы пришел сюда и раньше, если бы не провалялся на земле, любуясь голубым небом. Он опирался на посох, и казалось, очень сильно устал. Ширэ Джиладкан вдруг остановился. Улыбнулся. Впереди был виден поднимающийся вверх дым от очагов кочевников.

 

Приложение

Звездная система (используются названия принятые только у кочевников)

Звезда планеты носит имя — Юлдуз.

В системе несколько планет, три из которых обитаемы:

Тамын орон — две планеты, объединенные одним названием. На обоих, по утверждению дервишей живут злые демоны, некоторые их именуют не иначе, как злые шулму. Между двумя планетами идет война.

Ченгези — планета кочевых племен. Предки, которых когда-то были воины из улуса сына Чингисхана — Джучи.

Сар — Хаар — два спутника, что вращаются вокруг Ченгези. Несколько раз в год, они появляются на небосклоне одновременно.

Ченгези:

На планете существует единственный материк. Большую часть суши занимает — степь. Кроме этого есть горы, преграждающие кочевникам выход к морю. Между горами и степью буферная зона в виде лесной полосы. Ее еще называют тайгой. Населена неизвестными животными, что частенько нападают на местные племена.

Продолжительность эпохи на планете 60 лет. Эпоха состоит из пяти циклов по двенадцать лет. При этом каждый год у кочевников носит название одного из животных.

Первый год носит имя — Орла.

Второй — бурундука.

Третий — Барана

Четвертый — тигра.

Пятый — драконы.

Шестой — Лошади.

Седьмой — юрдеги.

Восьмой — собаки

Девятый — Ламы

Десятый — Змей

Одиннадцатый — Ящера

Двенадцатый — Свиньи

Кроме того у каждого года одного из знаков существует окрас. Например: белый и огненный тигр. (повторяются через шестьдесят лет).

Поэтому даты на планете обозначаются как — Год белого бурундука. 10 эпоха Джучи.

На планете на момент появление информации о демонах идет эпоха Джучи, названная по имени первого правителя Ченгези, сына Великого хана — Чингисхана. Отчет начинается с того момента, как кочевники оказались на неизвестной им планете.

В каждом году двенадцать месяцев по тридцать дней.

Названия месяцев: Хонь, Ухэр, Хам-татгах, Мэлхий, Арслан, Охин, Жигнур, Хилэпцэт, Нум, Матар, Хумх, Загаз. Остались с тех времен, когда состоялся перенос и оставлены Джучи без изменений в память об утерянной родине.

Сутки на планете длятся 24 часа или 120 муч.

Расстояние монголы измеряют в фарсахах или в днях.

Сами земли между кочевниками делятся на три улуса, которыми согласно традиции правят старшие сыновья Великого хана. Сам правитель Ченгези обитает в городе, носящем название — Джучистан. В случае необходимости созывается курултай.

Кроме кочевников на планете живут бывшие рабы, а ныне свободные граждане арабы, а так же китайцы.

Арабы занимаются ремеслом, развивая технику, а китайцы в основном научными исследованиями.

Основная армия Великого хана — кешикеты. В ней есть два полка несущую охрану дворца: турагуды и кептулы.

Так же в каждом Улусе есть своя армии. Во время конфликтов между братьями Великий хан старается не вмешиваться. Перед смертью он выбирает себе приемника, советуясь с духами предков. Посредником между ними в этой ситуации является дервиш.

Умирать хан отправляется в Запретные земли, куда вход обычным кочевникам запрещен.

У кочевников в городе есть примитивные виды техники. Во дворце лифт. Для связи используются шаламгаи. Впоследствии были разработаны хурдан и гавшай.

Глоссарий

Воины:

Арбаны — десяток.

Багатуры — элитное подразделение.

Джагуны — сотня.

Кебтеулы — ночная стража

Кешикеты — личная гвардия Великого хана.

Минганы — тысяча.

Нисгыкч — пилот космического корабля.

Нукеры — воины личной ханской дружины.

Тумэн — воинская единица (10000).

Тургауды — дневная стража

Яртаул — передовой разведывательный отряд.

Должности и звания у кочевников:

Багатур — десятник.

Бакаул — главнокомандующий.

Беклербек — первый министр.

Буюрук — поручик, сотник.

Даруги — сборщики налогов и дани.

Джабгу — темник десятитысячник.

Куяк (куик, хуик) — монгольский или тюркский воин, облаченный в латы.

Суйбаши — командарм

Черби — командиры интенданских отрядов.

Ягычи — воевода тысячник, полковник.

Титулы у кочевников:

Нойон — князь.

Табун (табунанг) — титул, присваивавшийся зятьям владетельных монгольских князей.

Тайджи — титул феодального владельца (наследственный)

Тархан — привилегированное сословие тюркской знати.

Хатун — женский титул, аналогичный мужскому титулу «хан».

Хан — тюркский и монгольский титул.

Ремесленники у кочевников:

Табиб — лекарь, целитель, врач.

Кайсаки — свободные, ни от кого не зависимые искатели приключений: лихие разбойники, степные бродяги.

Кятиб — писарь.

Килича — посол, вестник.

Сэвдэгэр — купец торговец.

Приставка к имени:

Бей — военачальник.

Пехлеван — силач, атлет, богатырь.

Транспортные средства:

Гавшай — транспортное средство, напоминающее броневик или БМП.

Шаламгай — транспортное средство, напоминающее своей конструкцией мотоцикл.

Хурдан — транспортное средство, напоминающее грузовик.

Территориальное деление у монголов:

Джучистан — единственный крупный город, столица ханства.

Улус — ставка монгольских ханов.

Урга — территория тайджи.

Запретные Земли — территория, куда уходят кочевники доживать свой земной срок.

Судзи — река, на которой расположен город Джучистан.

Тайга — лесная местность.

Ченгези — планета, на которой обитают кочевники (местное название).

Юлдуз — местное название светила.

Управление у кочевников:

Курултай — орган народного представительства.

Оружие у кочевников:

Ажиллагч — автомат.

Гэрд — ножны.

Карахома — пистолет

Караджаду — ружье

Карамук — пулемет.

Саадак — чехол для лука.

Палаш — личное оружие война.

Цагра — арбалет, самострел.

Хэлмэ — однолезвийная сабля.

Одежда:

Архалук — плащ, кафтан.

Куяк — латы из кованных металлических пластинок, нашитых на кожу.

Малахай — головной убор.

Чапан — стеганный длинный халат.

Меры времени, веса и расстояний:

Акшин — 0,06 секунды.

Амьсгал — 67 акшин или 4 секунды

Батман — около 65 кг.

Жаран — временной период 60 лет.

Кадак — золотоордынская мере веса: 426 граммов.

Муч — временной интервал равный 27 минутам.

Хувь — состоит из 60 чинлур

Фарсах — мера длины,» 6 км

Чилур — 6 амьсгал или 24 секунды.

Животные на Ченгези:

Зочи — один из хищников, обитающий в тайге.

Юрдеги — зверек. В пищу годится только печень животного, все остальное яд.

Чокчок — ящер, на котором передвигались по степи и тайге меркаиты.

Демоны : Алим — джин, управляющий кораблем.