В одной своей речи, обращенной к профессорам родного университета, я так охарактеризовал время вступления своего на кафедру: «Я начал свою умственную деятельность во второй половине шестидесятых годов. Когда я был на третьем курсе юридического факультета, обнародованы были незабвенные Судебные Уставы 20 ноября 1864 года. Крепостное право было уже упразднено, земство призвано к деятельности, и император Александр II успел обновить Россию и другими своими многосторонними улучшениями. После Крымской войны Россия оживилась, преисполнилась восторженным стремлением к обновлению во всех областях жизни и принялась за это дело с могучим и неудержимым подъемом, отличающим славянскую расу. Мы, тогдашние юные ученые, бросились на изучение реформ с пламенным желанием поддержать их, изучить условия их успешности и подготовить для них благоприятную почву в жизни. При открытии новых судов, многие плакали от радости, все же в восторге поздравляли друг друга. Был действительно светлый праздник, и великое будущее открывалось пред нашими очарованными глазами. С каким обожанием изучались новые, священные для нас, памятники законодательных преобразований, можно судить хотя бы по тому, что я знал наизусть многие страницы из мотивов к Уставу уголовного судопроизводства. Один из этих мотивов мне показался заветом, который я должен непременно исполнить. Говоря о принципе внутреннего убеждения, как критерии судебной достоверности, вместо отмененной формальной теории доказательств даровитые творцы нового уголовного суда высказали надежду, что и у нас, как в Англии, со временем выработается на практике своя теория доказательств и что в этом деле «придет на помощь судье и наука».

Настоящее мое «Учение об уголовных доказательствах», ныне совершенно законченное, и есть выполнение труда, много лет тому назад предпринятого — «по обещанию».

С.-Петербург,

июнь 1909 г.