1 декабря
Новый государственный секретарь США — Стеттиниус. Хэлл ушел в отставку по болезни.
В Советский Союз прибыл с визитом де Голль.
Личный представитель Рузвельта в Чунцине Дональд Нельсон будто бы занял пост экономического советника при правительстве Китая. Один этот факт свидетельствует о том, какое место начинает занимать Китай в американской политике. США явно стремятся занять места Англии и Японии в Китае и одновременно создать руками китайских политиканов новый санитарный кордон против Советского Союза.
* * *
С падением фашистской Германии экономический и военный потенциал союзных держав сосредоточится на подавлении японской агрессии. Это отлично сознает Мао.
Председатель ЦК КПК жаждет укрепиться за счет США, чтобы незамедлительно обрушиться на Чан Кай-ши. Американцы осведомлены об истинных намерениях Мао Цзэ-дуна. Оружие они ему вряд ли предоставят. Однако все эти хэрли и ведемейеры не прочь нейтрализовать идейное влияние Советского Союза на КПК и стать политическими дирижерами как в Особом районе, так и во всем Китае.
Мао по-торгашески взвешивает шансы сторон и делает вывод, что Советский Союз обескровлен войной и опоздает к развязке войны на Дальнем Востоке. К тому же, игрой с «союзнической миссией наблюдателей» он получает возможность оказывать давление на Гоминьдан, обеспечивая безопасность своих армий и баз. Если есть у него с американцами какие-то несогласия, то лишь из-за отношения к Гоминьдану. [390]
5 декабря
В Люблине повешены пять фашистов — участников злодеяний в Майданеке.
В Афинах полиция расстреляла демонстрацию. Демонстранты — бойцы движения Сопротивления.
* * *
Хэрли привез в Чунцин проект договора, неприемлемый для Чан Кай-ши. Согласиться с договором — значит для Чан Кай-ши добровольно сложить власть. После объяснения с ним Хэрли понял свой промах, но Мао Цзэ-дун и Рузвельт уже обменялись приветственными телеграммами. Хэрли всячески ищет выход из щекотливого положения. Отмахнуться от КПК? Нет, американцев соблазняет возможность использования коммунистических вооруженных баз. В Вашингтоне торопятся разрешить дальневосточный вопрос, пока Советский Союз связан войной на Западе.
Все это сплелось в клубок самых противоречивых желаний, которые обе стороны тщетно пытаются распутать.
* * *
Свободными вечерами в Яньцзялине развлекаются играми в покер и мацзян. Очевидно, в покер — с искренним удовольствием, а в мацзян — из-за подобострастия к Мао Цзэ-дуну. Ибо мацзян — излюбленная игра Мао, и, надо отметить, игра не из простых...
В Ваньцзяпине в почете покер и наш «подкидной дурак». Чжу Дэ предпочитает резаться в «дурака».
Хэ Лун признает только покер и всегда выигрывает. За спинами своих партнеров он выставляет адъютантов с маузерами... Тут на столе всегда толстые пачки долларов.
Мао Цзэ-дун виртуозно играет в мацзян, но лишь на земляные орехи. Он вообще не прочь прикинуться пуританином...
6 декабря
В развитие удачных операций нынешнего года японцы продолжают крупные воинские переброски. Так, отмечено множество военных эшелонов на Тяньцзин-Пукоуской и Бэйпин-Ханькоуской дорогах. Руководство КПК наблюдает за перевозками с большим интересом. Эшелоны идут с севера на юг...
Очевидно, японцы усилят нажим на армии центрального правительства. [391]
* * *
Проценко привез томик Лу Синя на русском. Это довоенное издание с предисловием Ван Мина. Очень убедительное и толковое предисловие.
О необходимости единого антияпонского фронта Лу Синь говорил: «Повернем винтовку на внешнего врага — вот что главное в настоящее время...» Такую борьбу Лу Синь считал прежде всего борьбой за существование китайского народа.
Любопытны взгляды Лу Синя на необходимость реформы китайского языка.
Именно из статьи Ван Мина я узнал, что Лу Синь был горячим сторонником движения «Дачжунюй», которое предполагало использование богатства речи всех языковых групп Китая на основе нового несложного алфавита.
Лу Синь писал: «Эти квадратные знаки — иероглифы — поистине являются орудием политики одурачивания народа...»
По Лу Синю, «иероглифическая письменность является одним из злокачественных наростов на теле китайского народа», так как изучение иероглифов, даже у обеспеченных слоев населения, занимает до пятнадцати лет, но и этого явно недостаточно, чтобы считать себя истинно грамотным.
Думаю, что как конфуцианство, так и сложность письменности среди прочих причин сыграли определенную роль в отсталости Китая.
Основа грамотности — умение читать и писать иероглифы. Это сдерживает передачу многообразия знаний, делает грамотность уделом избранных. В какой-то мере и обусловливает примитивность воспитания кадров. Очевидно, среди прочих причин, это способствовало изоляции Китая, догматизированию тысячелетних канонов. В данном случае я обхожу социально-экономическую обусловленность исторических процессов...
Ван Мин переписывался с Лу Синем и специально занимался вопросами культуры.
Глубокое впечатление производит статья Лу Синя «Шанхайские впечатления 1933 года».
8 декабря
Эшелоны с частями японских дивизий следуют лишь в темное время суток и скапливаются на Сяогань-Синьянском участке железной дороги. [392]
* * *
С Андреем Яковлевичем у меня превосходные отношения. Всякий раз нам радостно видеть друг друга. Великолепный хирург, к тому же и милейший человек. Без тени самодовольства, всегда очень естественный, спокойный.
В редкие часы встреч мы отводим душу в воспоминаниях, обсуждениях событий на советско-германском фронте, прикидываем время окончания нашей командировки... Москва на этот счет скупо отвечает: «Возвратитесь после окончания войны...»
10 декабря
В Греции англичане подавляют войска ЭЛАС (военной организации «Национально-освободительного фронта»). Командует интервентами генерал Скоби.
Война против партизан — продолжение репрессий и расправ немецких оккупантов. По сути английский генерал Скоби ничем не отличается от начальника какого-нибудь эсэсовского карательного соединения. Вдохновитель этих расправ — Уинстон Черчилль...
Банкиры Швейцарии отказывают в сведениях о вкладах гитлеровских воротил, заявляя, что это частное дело Швейцарии. Выломанные золотые зубы, перелитые в слитки, ценности ограбленных народов — это для банковских дельцов «частное дело», обыкновенный капитал! Банкиры настроены резко антисоветски и выражают надежду на политическое и военное столкновение США и СССР в ближайшие десять лет. Очевидно, в расчете на новые вклады...
Японцы захватили конечный пункт Гуанси-Гуйчжоуской железной дороги — город Душань. Ничтожными силами японцы покоряют Китай.
* * *
Председатель ЦК КПК с пристальным вниманием следит за продвижением советских войск на Западе. Он нередко беседует со мной на военные темы (его интересуют примерные сроки окончания войны). Нечего и говорить, что вообще в последнее время руководство КПК проявляет по отношению ко мне и моим товарищам повышенную доброжелательность. С американцами гешефт явно не выгорает...
Баррет снова в Чунцине. Накануне у него состоялась очень продолжительная встреча с председателем ЦК КПК. [393]
Генерал Ведемейер потребовал от Чан Кай-ши согласия на сформирование коалиционного правительства. Генерал выступил по этому поводу со специальным заявлением. Чан Кай-ши предупрежден, что если не реорганизует органы власти, то Соединенные Штаты обойдутся без его согласия. Вашингтон пойдет на самостоятельные связи с Яньанью. Такие связи будут включать в себя и снабжение Особого района оружием, боеприпасами, снаряжением и т. д.
Приближение конца войны на Западе подгоняет американцев. Они лихорадочно стремятся поставить под свой контроль весь Китай. Хотят быть хозяевами и в Чунцине, и в Яньани, а в итоге блокировать СССР на Дальнем Востоке. И Мао им в этом подыгрывает...
11 декабря
Президент Соединенных Штатов распорядился о форсировании заключения соглашения с Особым районом. Генерал-майор Ведемейер получил приказ из Белого дома о встрече с руководством КПК. Очевидно, в ближайшие дни Альберт Ведемейер заявится в Яньань.
В качестве первых мер по выполнению распоряжения Рузвельта в Яньань будут направлены авиационные грузы. Для этого выделено несколько десятков «дугласов». О характере грузов и тоннаже мне ничего не известно.
Генерал Ведемейер и генерал Хэрли поставили об этом в известность Чжоу Энь-лая. По сообщению Чжоу, на этот счет действительно есть указание президента Соединенных Штатов.
12 декабря
Да-а, жизнь изобилует здесь западнями. Можно сказать, это мое естественное состояние — непрерывное напряжение. Попытки одурачить или скомпрометировать меня (споить, выведать истинное отношение Москвы к яньаньским событиям, бесконечность каверзных вопросов — самых невинных с виду, соблазнить покладистостью девиц, стремление навязать свои измышления и, наконец, купить доверие) — это не столько, чтобы избавиться от меня, сколько обратить в свою веру. Нет, не завербовать, а сделать «своим» в полном смысле слова. Убедить и принудить меня поверить во все, что отстаивает Мао, представить в своих отчетах Москве политику Мао как непогрешимую и защищать его интересы. Здесь на это бьют! [394]
Пожалуй, они уже верят, что я усвоил их образ мыслей. Именно поэтому председатель ЦК КПК столь часто «исповедуется передо мной». Но это не откровения с товарищем — Мао Цзэ-дун из тех, кто взвешивает каждое свое слово и поступок...
Я пользуюсь его «доверием». Это игра в доверие...
Уж в чем я уступаю Мао, так это в гостеприимстве. Он часто приглашает меня. И отнюдь не для деловых бесед. Тут я, безусловно, сдаю свои «принципиальные позиции». Глупо и нелепо отказываться от приглашений...
Сплю я скверно. Очень мало и беспокойно. Если бы хоть на день сбросить это напряжение. Ну только бы на один день!
* * *
Страх перед Компартией пересиливает — оружие ей американцы отказываются предоставлять.
Это вызывает у Мао Цзэ-дуна приступы раздражения. До сих пор дальше заявлений дело не движется.
Председатель ЦК КПК теряет интерес к «союзнической миссии наблюдателей». Руководством Компартии получен из Чунцина иной вариант проекта соглашения между Гоминьданом и КПК. Это контрпредложение на проект, подписанный в Яньани генералом Хэрли и председателем ЦК КПК. В Чунцине не намерены делиться властью и тем более добровольно сдавать ее. Проект явно не отвечает планам Мао.
13 декабря
Мао Цзэ-дун поговаривает о неотложности съезда.
На пороге важнейшие события. Партию необходимо сориентировать, закрепить итоги чжэнфына, укомплектовать высшие партийные органы...
После рассмотрения контрпредложения Чан Кай-ши в руководстве КПК возник вопрос, а стоит ли вообще вести на сей счет переговоры. После горячих дебатов председатель ЦК КПК распорядился никоим образом не реагировать на чанкайшистский проект соглашения между КПК и ГМД.
В качестве ответной меры, ставящей главу центрального правительства в щекотливое положение (так как американцы оказывают на него нажим согласно приказу Рузвельта), Мао решил немедленно отозвать из Чунцина своих представителей при Гоминьдане.
Дун Би-у и Чжоу в Чунцин не возвращаться — это тоже категорическое указание председателя ЦК КПК. [395]
Ход ловкий. Но я уже привык к зигзагам яньаньской дипломатии.
Какой-то месяц назад председатель ЦК КПК писал президенту Соединенных Штатов о своем постоянном стремлении добиться заключения договора с председателем центрального правительства Чан Кай-ши. Этот договор, по словам Мао Цзэ-дуна, принес бы счастье китайскому народу...
Отъезд Дун Би-у и Чжоу из Чунцина будет мотивирован необходимостью очередного доклада своему руководству.
14 декабря
Наши сражаются в Венгрии, блокируют Будапешт. На других участках фронта — поиски разведчиков и бои местного значения.
Европа в движении: в Италии сформировано правительство Бономи; в Югославии бои; карательная экспедиция англичан против греческих партизан; в Польше земельная реформа и террористические акты против новых польских властей...
Выступил Черчилль. Польша не дает ему покоя. Вот, если бы там были английские войска, как в Греции, никаких тревог!
Иден заявил, что Восточную Пруссию следует передать полякам...
Хэрли назначен послом США в Китае.
* * *
Вот как мне объяснил Мао Цзэ-дун смысл внешнеполитической линии руководства КПК:
1. Всяческое содействие развитию прогрессивных сил в стране.
2. Изоляция путем пропаганды и агитации реакционеров и консерваторов.
3. Расширение Освобожденных районов за счет отвоеванных у японцев территорий.
В таком духе, в частности, и выставлялась целесообразность контактов с американцами, которые в расчете на вооруженную помощь войск КПК способны пойти на ряд уступок, оказав давление на Чан Кай-ши. Что касается истинных целей, об этом, естественно, речи быть не могло.
Судя по фактам, контакты с американцами не увенчались успехом. Осторожный, недоверчивый курс наиболее консервативных политиков Соединенных Штатов одерживает [396] верх. Союзники предпочитают будущую борьбу за политическое преобладание в Китае окончательно связать с системой правления Чан Кай-ши. Выражением этого обстоятельства является практически отказ союзников оснастить 8-ю НРА и Новую 4-ю НРА своим оружием. Очевидно, Белый дом наложил вето на планы использования 8-й НРА и Новой 4-й НРА в качестве ударной силы для разгрома японцев в Китае. Возможно, американцы учитывают скрытое намерение Мао Цзэ-дуна захватить в ходе сражений новые обширные территории страны. Таким образом, переговоры между Яньанью и Вашингтоном заходят в тупик. Американские политики не рискуют ставить на Мао Цзэ-дуна. Режим чунцинского правительства кажется им со всех точек зрения надежнее. Однако рост освободительного движения непрерывно будет сужать данную базу. В этом их классовый просчет.
Непонимание американцами реальной обстановки приводит Мао Цзэ-дуна в крайнее раздражение. Он сделал все, чтобы обосновать им правомерность и необходимость союза. Он достаточно откровенно развил перед ними свои взгляды на настоящее и будущее Китая и роль КПК на всех этапах борьбы за власть.
В позиции американцев (с их точки зрения) есть, конечно, свой резон. Они прекрасно учитывают и желание Мао использовать момент, чтобы сорвать куш. Этот элемент, безусловно, присутствует в политике Мао. Данный прием у него в особенном почете: используя обстоятельства, брать где только можно (не скупясь при том на обещания и не ограничивая себя принципами). Для Мао важно брать, чтобы стать сильным. А уж как применить силу, это он спрашивать не будет ни у кого. Его цель — сила! Сила через репрессии чжэнфына, в оружии американцев, в демагогических спекуляциях освободительным порывом народов Востока, марксизмом и якобы интернациональной дружбой с ВКП(б).
Сила — главный пункт его политики. Через силу он хочет заполучить право на беспринципность.
Однако ноябрьские переговоры в Яньани между генералом Хэрли и председателем ЦК КПК породили ряд непредвиденных (для союзников) предпосылок, кои непременно скажутся на отношениях Гоминьдана и Компартии. На данном этапе они обострят, а вероятно, и резко ухудшат отношения — это факт. И виноват в этом не кто иной, как генерал Хэрли. Именно его посредничество дало Мао Цзэ-дуну такие козыри в политической игре с Чунцином. [397]
Мао Цзэ-дун имеет формальный повод для собственных политических акций. И, действительно, не кто иной, как посланец президента Соединенных Штатов здесь, в Яньани, одобрил платформу политического урегулирования между КПК и Гоминьданом. Теперь же под нажимом Чан Кай-ши эта платформа признана неприемлемой.
Мао выжмет из головотяпства американского генерала-политика все, что может. И это доказывает яньаньская дипломатия, направленная на раскол национальных сил.
Мао Цзэ-дун наметил на предстоящем партийном съезде принять решение об образовании так называемого Объединенного комитета Освобожденных антияпонских демократических районов Китая. Это тоже результат неуклюжего посредничества Хэрли, который сам расчистил для сего дорогу, признав на яньаньских переговорах необходимость такого органа верховной власти для Китая. И если не случится ничего из ряда вон выходящего, Мао Цзэ-дун подобный комитет создаст.
Но пока это только проект, о котором американцы соответствующим образом уведомлены. Проект, которым Мао их будет пугать с тем, чтобы склонить на свою сторону и в итоге добиться оружия. Если союзники и тут не проявят сговорчивости, то Мао намерен расколоть страну, повернув дело к гражданской войне.
В Яньани никого не волнует, что эта возня идет под грохот японских пушек и рев «банзай» на занимаемых оккупантами землях Китая.
Манипулируя ошибками Хэрли, яньаньское руководство форсирует подготовку VII съезда Компартии. Нет сомнений, что съезд будет проведен в ближайшие месяцы. Отказ Хэрли от проекта соглашения, подписанного в Яньани, сразу вооружает Мао целым рядом мощных аргументов, главный из которых в том, что союз Компартии с Гоминьданом невозможен. Этот аргумент имеет далеко идущие выводы. Он задним числом оправдывает всю политику Мао 1941–1944 годов (отказ от активной борьбы с японскими захватчиками, тактика развала единого антияпонского фронта, кампания по разоблачению «гоминьдановской агентуры», курс на гражданскую войну в условиях военного наступления японцев и т. д.), т. е. оправдывает все его сектантские действия.
Теперь Мао открыто утверждает, что союз с реакционером Чан Кай-ши невозможен. При этом он сознательно допускает смешение целей такого союза. Он представляет дело таким образом, что это противоестественный союз с [398] классовым врагом (союз с буржуазией и империалистами) и не подчеркивает качественные отличия такого союза в целях сопротивления агрессору. Во всем мире в борьбе с фашизмом объединились национальные силы каждой страны. Но об этом Мао ничего не говорит. Он твердит о нелепости союза с Чан Кай-ши как классовым врагом, о недальновидности группы Ван Мина, ставшей на позицию «примиренчества» с Гоминьданом. Он выставил тактику Коминтерна как «прокапитулянтскую» (тактику единого антияпонского фронта).
Мао любит щегольнуть классовым подходом к событиям, но всюду, где этот анализ вступает в противоречие с его целями, сбивается на чистейшую демагогию. Но и в этой демагогии есть своя система. Она основывается на националистических принципах, подаваемых то под видом патриотизма, то исторических особенностей Китая, то «марксизма реальности»...
Конечно, Мао Цзэ-дун заявит всему миру, что Объединенный комитет — это не правительство Китая. Он-де не может создать такое правительство без риска разрушить единый антияпонский фронт. И снова демагогия! Здесь, в Яньани, уже приготовлены свои объяснения. Объединенный комитет, мол, всего лишь активное средство демократизации страны, которая будет способствовать общей победе над японцами. И правда и ложь смешиваются в этих словах.
Объединенный комитет будет не чем иным, как вторым правительством Китая (не считая, разумеется, правительство японской марионетки в Нанкине). И его создание будет означать глубочайший раскол Китая. Раскол в условиях войны. Раскол, усугубляющий народные бедствия...
Зато сбудутся сокровенные цели Мао — он станет главой правительства и сделает самый решительный шаг навстречу гражданской войне.
Над Хэрли в Яньани издеваются. Но с американцами, несмотря ни на что, контакты не прерывают. А вдруг что-то случится...
15 декабря
Не может не бросаться в глаза разница в настроениях руководства КПК и рядовых партийных работников. Я замечал, что последние часто отрицательно относятся к попыткам руководства Особого района решить национальную проблему с помощью американцев. Эти коммунисты с недоверием [399] принимают политические авансы самой мощной капиталистической державы.
Нередко слышишь и такое мнение: «Американцы не могут быть заинтересованы в справедливом урегулировании китайского вопроса. Для коммунистов они враги, временно ставшие союзниками. Эти союзники открыли второй фронт в конце войны, обманув русских, когда Германия и без того сокрушена Красной Армией...»
16 декабря
Мао Цзэ-дун заявил по крестьянскому вопросу следующее: в деревнях опора должна быть на бедняка при прочном союзе с середняком.
Он снова попрекал руководство Компартии 1931–1934 годов за левацкую политику в деревне. Это попреки в адрес Бо Гу, Ло Фу и других.
Характерный жест Мао: сощурясь, кончиками пальцев потирает лоб...
17 декабря
Москва поздравила меня с награждением медалью «За оборону Москвы».
* * *
Что бы ни делал Мао, вся его политика учитывает помощь Советского Союза. В любой критической ситуации эта политика рассчитана на неизменность поддержки Советского Союза. Преодоление любого политического кризиса предполагает решающее вмешательство Советского Союза в пользу Яньани.
Для американцев Мао был желанной креатурой в основном из-за 8-й НРА и Новой 4-й НРА. Но за его спиной стоял Советский Союз. И это обстоятельство делало игру особенно заманчивой для союзников. В Соединенных Штатах полагали (и не отказались окончательно, ибо «союзническая миссия наблюдателей» свертываться не намерена) ослабить позиции Москвы противопоставлением ей своего союза с КПК. Американцам союз с Мао Цзэ-дуном открывает возможность через базы КПК рывком выдвинуться к советским дальневосточным границам, осуществив идеи пресловутого «санитарного кордона против большевизма».
В конце концов в Белом доме решили, что риск слишком велик и не отважились связать себя союзом с КПК.
Откуда у меня такая уверенность? 16 декабря глава «союзнической миссии наблюдателей» попросил свидания с Е Цзянь-ином и Чжу Дэ. Баррет заявил, что, к сожалению, [400] руководство союзных сил в Китае не имеет возможности оснастить 8-ю НРА и Новую 4-ю НРА оружием.
Баррет подчеркнул, что это прямой результат неуступчивости руководства КПК, ибо оно отвергло проект соглашения, предложенный главой центрального правительства. «На таких условиях мы не можем поставлять оружие», — сказал Баррет.
Мао Цзэ-дун пошел бы на уступки, но не в вопросе власти. Для него это удар. Хоть кое-что, но он рассчитывал урвать у союзников.
Расставаясь с Чжу Дэ и Е Цзянь-ином, Баррет сказал, что вполне вероятно наступит время, когда помощь станет реальностью, надо запастись терпением.
Итак, Белый дом решил извлекать выгоды из гарантированных вложений. Чан Кай-ши может торжествовать...
18 декабря
Американцы и англичане отступают в Арденнах. Танковые немецкие соединения нанесли удар из района Аахен-Люксембург и взломали фронт.
В Индии базируется 10-я армия ВВС США под командованием генерал-майора Д. Стрейтмейера. Частью сил эта армия участвует в операциях против японцев в Китае.
14-я воздушная армия генерал-майора Ченнолта целиком базируется в Китае. Клэйр Ли Ченнолт еще до начала военных действий Японии против США был руководителем американских пилотов-добровольцев в Китае.
* * *
В Яньани снова Дэвис.
Союзники налегают на различного рода вечеринки с обильной выпивкой, зазывая китайских товарищей.
Вместе с Дэвисом прибыл некто Берд. По знакам различия это майор американской армии. Берд — представитель ОСС (военная разведка США. — Ред.).
Все эти визиты, новые личности в «союзнической миссии наблюдателей» убеждают в том, что игра не прекращена. А пока американцы выжидают, примериваются.
Идет энергичная военная и политическая разведка Особого района, вооруженных сил КПК и руководства КПК.
Никто с точностью не может предопределить развитие событий на Дальнем Востоке. В такой ситуации обеим сторонам кажется не лишним сохранение связей...
Берд тоже принимает участие во встречах Баррета с яньаньским руководством. [401]
* * *
Председатель ЦК КПК отправил через меня в Москву очередную телеграмму. Он напоминает мне картежника, ведущего азартную игру на двух столах.
В этой телеграмме председатель ЦК КПК заявляет, что Компартия ныне играет ведущую роль в судьбе Китая. Она главная сила спасения страны и от нее зависит победоносный исход войны с японскими империалистами. Все это результат тех изменений, которые потрясли Китай за последние восемь месяцев.
Ход событий предполагает перераспределение степени влияния Гоминьдана и Компартии на политическую жизнь страны. Степень влияния Компартии вскоре превысит влияние Гоминьдана. До сих пор было иначе. Во всяком случае сейчас это влияние в стадии развития, но уж никак не в пользу Гоминьдана.
Дальше Мао Цзэ-дун продолжает свои манипуляции цифрами. Он сообщает, что численность регулярных войск достигла 650 тысяч бойцов. И замечает, что эта численность в новом году имеет все шансы достигнуть одного миллиона.
Становится фактом новая переориентация на Москву. В партийных верхах поговаривают о роли Советского Союза в защите интересов Коммунистической партии Китая, об «общности духа братских партий» и т. п.
У Мао Цзэ-дуна своя связь с Москвой (мощная радиостанция, свои коды), но он упрямо продолжает слать свои телеграммы через меня.
21 декабря
Мао Цзэ-дун проявляет болезненный интерес к событиям в Греции. Расправы английских интервентов над греческими партизанами наводят его на мысль о возможности подобного в Китае. К тому же американцы отказали в оружии. Словом, есть над чем призадуматься...
2 декабря в газете «Известия» была опубликована статья о положении в Китае. К этой статье здесь повышенный интерес.
* * *
Мои записи столь обширны! Забавно, но даже мне, их автору, трудно поверить, что я их выполнил один!
Я одержим фактами. Я считаю главным в работе — факты. Прежде всего факты, а уже потом выводы и эмоции. Память может изменить, но не эта хроника событий... [402]
Перечитывая записи, убеждаюсь, как важно верить в то, что делаешь. Тогда все остальное теряет значение. Важно быть убежденным самому... Убеждение! Да, только убеждение! Без этого нет и невозможен успех в любой работе. Имею в виду не признание. Ведь успех — не всегда признание...
Как ни странно — свои же собственные записи учат меня, как важна последовательность. Последовательность, которая не должна подчиняться чувствам, предвзятости, личным расчетам...
22 декабря
Председатель ЦК КПК беседовал со мной свыше восьми часов, категорически запретив беспокоить нас.
Против обыкновения Мао Цзэ-дун расположился за столом. Справа от него карта Китая. На краю стола стопка из трех или четырех томов китайской энциклопедии. Напротив белая эмалированная кружка с крышкой, бутылочка с тушью, кисть, стакан с карандашом и обычной ученической ручкой. Под руками листы чистой бумаги. Склонив голову к правому плечу, Мао с увлечением говорил, говорил...
Председатель ЦК КПК задался целью объяснить мне, как нужно понимать тактику единого фронта применительно к современной обстановке. Он изложил официальную версию руководства КПК (которой сам пренебрегает на практике).
Мао упомянул главу чунцинского правительства. Для него он «диктатор, палач, недобиток».
Мао рассказал, на каких принципах осуществляются отношения с Гоминьданом. Потом поделился данными о военном строительстве. Тут много интересного, но везде и во всем прежняя тактика надуманных цифр, за которой опять-таки стремление навязать мне ложные представления.
Особое место в беседе Мао уделил анализу былой внутрипартийной борьбы. Именно былой, потому что Мао считает, что в партии достигнуто единство. Не называя имен Ван Мина, Ло Фу, Бо Гу и других, председатель ЦК КПК сказал, что борьба «за упорядочение трех стилей работы» позволила разоблачить людей, которые проповедовали капитулянтскую политику уступок реакционному Гоминьдану. Эта борьба позволила перестроить партийные ряды. Сплотила и объединила партию ясными и четкими целями... [403]
Мао Цзэ-дун проанализировал ход переговоров руководства КПК с американцами. В связи с этим он подробнейшим образом изложил мне свою последнюю беседу с главой «союзнической миссии наблюдателей». Причем изложил в лицах, передавая интонации и жесты полковника Баррета.
Мао Цзэ-дун заметил мне, что первый проект договора был подписан в Яньани Хэрли и тем самым союзники «уже были в ловушке». Им некуда было деваться, как только требовать от Чан Кай-ши уступок. И они добились их от «своего холуя». Теперь пришла очередь требовать уступок от КПК. И американцы принялись за обработку верхушки КПК...
Тут Мао поднялся и стал расхаживать по комнате. Он останавливался напротив меня и очень живо представлял Баррета, когда тот ему возражал.
Мао объяснил мне, что пойти на уступки он (Мао) не мог, ибо любое соглашение с Чан Кай-ши — петля для Компартии. Американцы наивно добивались уступок, а их никто не собирался делать. Ведь требования и были составлены с расчетом, что «ублюдок» Чан Кай-ши ни в коем случае на них не согласится! С самого начала все велось так, чтобы «ублюдок» Чан Кай-ши отверг требования КПК. «Мы знали это и не ошиблись».
«Тогда американцы напустили на меня Баррета», — сказал, посмеиваясь, Мао Цзэ-дун.
Баррет явился к председателю ЦК КПК и завел разговор об уступках Чан Кай-ши, о неизбежности ответных уступок, подсказывая, какими приблизительно должны быть эти уступки.
Председатель ЦК КПК сам перешел в наступление и обрушился с проклятиями на Гоминьдан и чунцинское правительство. А чтобы окончательно сбить Баррета с толку, заявил: «Господин Хэрли был здесь. Сам добровольно подписал проект соглашения. Зачем же отказываться от того, что одобрил и удостоверил своей подписью личный представитель президента Рузвельта?!»
Причем председатель ЦК КПК заявил все это Баррету в довольно раздраженном тоне. Он мне воспроизвел свои интонации и мимику. Это очень походило на гнев. Праведный гнев. Оскорбленное чувство!
Мао Цзэ-дун взволнованно расхаживал по комнате и ухмылялся. Ему доставляла удовольствие мысль о промахе Хэрли и в связи с этим дурацкое положение многоопытного [404] разведчика Баррета. Он снова и снова смаковал подробности этой сцены...
Кто-то попытался войти. Мао грубовато потребовал, чтобы нас оставили в покое. Он придвинул стул ко мне и стал рассказывать, как все это взволновало Баррета и тот, повысив голос, стал убеждать Мао не допускать этой ошибки, ибо общественное мнение Соединенных Штатов не поймет упрямства руководства Компартии и эта неуступчивость руководства Компартии дорого ему обойдется. Общественное мнение Соединенных Штатов будет против Яньани и всех китайских коммунистов. И тогда вообще ни о какой помощи речи быть не может.
Председатель ЦК КПК отреагировал еще более запальчиво. Он сказал, что глупо пугать Особый район каким-то общественным мнением. Этот номер здесь не пройдет. Уже много лет все консерваторы и реакционеры ненавидят и выступают против Компартии.
«Нас называли самыми грязными словами! — сказал Мао. — Для всех мы были преступниками! И нам плевать на все эти общественные осуждения!»
Баррет решил добиться своего угрозой помощи лишь центральному правительству в Чунцине. Вся помощь Соединенных Штатов поступит только Гоминьдану...
В ответ председатель ЦК КПК буквально сорвался на крик. Он кричал, что Особому району в конце концов безразлично, будет он кем-либо признан или нет. Компартия сражалась самостоятельно и будет сражаться. Соединенные Штаты ничего не добьются своим отказом помочь 8-й НРА и Новой 4-й НРА, так как «мы обходимся и обойдемся без такой помощи!» До сих пор оружие получал один Чунцин. Все перепадало только Гоминьдану. Раз так, то Особый район созовет конференцию, на которой сформирует свое правительство. Пусть тогда Чан Кай-ши попляшет в своем Чунцине! И Особому району плевать, признают ли такое правительство Советский Союз (!), Соединенные Штаты и Великобритания. Будут благоразумны — не станут привередничать. Откажутся налаживать межгосударственные отношения — КПК не пропадет. Десять лет, двадцать лет, целый век не будут признавать нашего правительства, а потом все равно пойдут на мировую и пришлют своих послов. Все признают! Хоть на сто первый год, а признают! Никуда не денутся — признают!
Беседу с полковником Барретом председатель ЦК КПК заключил словами, что всегда рад визитам американцев. [405]
«Господин полковник прилетит, — сказал Мао, — встретим, я сам приеду на аэродром. Мы не отказываемся от переговоров. Мы за переговоры. Еще прилетите — опять не откажусь, встречу...»
На другой день полковник Баррет поспешил в Чунцин для доклада (докладывать было о чем).
Мао, рассказывая об этой встрече с Барретом, сам впал в большое возбуждение. Волосы спадали на виски, он их не откидывал, раскраснелся. Говорил торопливо и громко. Пересыпал речь грубоватыми шутками, выразительно жестикулировал.
Председатель ЦК КПК продемонстрировал свою полную откровенность. Он даже не скрыл от меня, что весь этот разговор на крике затеял нарочно. Однако откровенность со мной была далеко не полной и тоже была частью заранее отрепетированного спектакля.
Мао Цзэ-дун не заикнулся о том, что полковник был у него неспроста и все эти разговоры тоже неспроста. Мао явно рассчитывал разрешить внутриполитические вопросы в стране силой, заручившись поддержкой и помощью Соединенных Штатов. Конечно, он и словом не обмолвился о том, что рассчитывал и рассчитывает противопоставить Москве Белый дом.
С помощью американцев Мао пытался заранее придать будущему столкновению с Гоминьданом выигрышный для себя характер. На деле все эти месяцы он предлагал Белому дому себя вместо Чан Кай-ши. Он не мог не сознавать, что американцы согласились бы на такого рода союз лишь на строго определенных политических условиях, и в первую очередь на условиях изоляции Советского Союза в дальневосточной политике.
Фактически в торге за оружие стоит именно это стремление Мао Цзэ-дуна. Он, разумеется, осознает все трудности подобного сближения. Однако надежду лелеял и, возможно, лелеет по сию пору. Ведь недаром Чжоу перед самым вылетом Баррета передал ему новое письмо Патрику Хэрлк.
Именно предпочтение американцами Чан Кай-ши заставляет Мао сейчас искать опору в Москве, не порывая окончательно с Белым домом. На это рассчитаны секретная переписка, сцена с Барретом, которую он мне изобразил, и другие факты. Во всяком случае Мао перестраховывается — это так. Москва в его планах вроде запасного варианта. Конечно, худшего для него варианта...
В таком духе я и составил доклад для Москвы. [406]
23 декабря
Интерес к статье Крайнова в «Известиях» настолько велик, что я попросил Москву передать ее содержание.
Статья — свидетельство неизменной пролетарской солидарности Советского Союза и симпатий к китайскому народу, несмотря на нечистоплотную политику Мао Цзэ-дуна. Однако Мао Цзэ-дун воспринял статью по-своему. Для него она — доказательство будущей активности СССР на Дальнем Востоке.
«Положение в Китае». Обзор, Автор П. Крайнов. («Известия» № 285, 2 декабря 1944 года).
«За последнее время события в Китае приковывают внимание всего мира. В военной обстановке и внутриполитическом положении страны произошли изменения, каких не было в течение всего периода японо-китайской войны, продолжающейся уже семь с половиной лет. В связи с наступлением японских войск военное положение Китая резко ухудшилось. В этот момент произошла частичная реорганизация китайского правительства, о которой уже сообщала наша печать.
В чем суть происшедших событий? Как известно, после сравнительно быстрого продвижения японских войск в Китае, продолжавшегося в течение первых двух лет, японо-китайский фронт стабилизировался и оставался без существенных изменений до весны 1944 года. На ряде участков китайские войска, перейдя в наступление, даже сумели потеснить противника.
Возникновение войны на Тихом океане повлекло за собой отвлечение значительного количества японских войск с китайского фронта, что облегчило положение китайской армии. Однако это не привело, как следовало бы ожидать, к активизации китайских войск. Наоборот... японские войска в течение летней кампании добились серьезных успехов. Начав наступление из района Кайфына, они быстро продвинулись на запад вдоль Лунхайской ж. д., захватив город Лоян, затем, развернув наступательные действия вдоль Бэйпин-Ханькоуской ж.д. одновременно с севера и юга, полностью овладели важной стратегической магистралью и соединили фронты Северного и Центрального Китая.
Следующим этапом японского наступления, развернувшегося во второй половине нынешнего года, было продвижение на юг вдоль железной дороги Ханькоу — Кантон. Овладев важными городами Чанша и Хэнъян, японцы блокировали приморскую провинцию Фуцзянь, находившуюся [407] до того под контролем китайского правительства, и повернули на юго-запад вдоль ж. д., связывающей Китай через Лючжоу и Наньнин с Французским Индокитаем. В руках японцев вскоре оказалась столица провинции Гуанси — город Гуйлинь, а затем и города Лючжоу и Наньнин, на которые базировались американские военно-воздушные силы, поддерживающие действия китайской армии. На днях японские войска вступили в пределы Гуйчжоу — одной из юго-западных провинций Китая.
Таким образом, японцы в Китае установили сплошной фронт от Маньчжоу-Го до Французского Индокитая.
Неудачи китайских войск вызвали тревогу как среди широких слоев китайского народа, так и в союзных Китаю странах, ведущих с ним совместную борьбу против Японии.
Почему же вооруженные силы Японии, терпящие в последнее время поражение за поражением в боях против войск США и Англии на Тихом океане, способны вести крупные наступательные операции на китайском фронте? Почему отступают китайские войска?..
Китайская армия, несмотря на возрастающую помощь союзников вооружением, действительно нуждается в лучшем техническом оснащении, которого почти не производится в стране вследствие ее экономической отсталости. Но здесь ли главная причина неудач китайских войск?
Многочисленные органы иностранной печати, объективно оценивающие обстановку в Китае, приходят к другим выводам. Причиной создавшегося критического положения, по их утверждению, является наличие значительного влияния в правящих кругах Китая реакционных элементов, которые вместо политики укрепления национального единства и демократии в стране проводят политику разъединения национальных сил...
Известно, что в первый период японо-китайской войны между Гоминьданом и Компартией было достигнуто соглашение о сотрудничестве, о совместных действиях в войне против японских оккупационных войск. Военное и политическое сотрудничество обеих партий весьма положительно отражалось на военной обстановке страны...
Наиболее прогрессивные элементы в Гоминьдане идут навстречу войскам Особого района в деле урегулирования отношений с ними, восстановления военного и политического сотрудничества в целях успешного ведения войны против японских войск...
Губительная подрывная политика реакционеров и капитулянтов [408] еще не пресечена. В то же время все громче раздаются голоса китайских патриотов, сторонников демократии, прогрессивных организаций Китая, равно и друзей Китая в демократических зарубежных странах, решительно настаивающих на создании подлинного национального единства, на объединении всех сил и демократизации государства в целях быстрейшего завершения освободительной войны».
Статья определяет основную причину военного поражения — раскол Китая. Здесь на каждого японского солдата приходится около пятнадцати китайских. Японцы в Китае не используют таких масс танков, как гитлеровцы. Превосходство в воздухе за союзной авиацией. И хотя боеприпасов, оружия, продуктов не хватает, но не настолько, чтобы это можно было бы считать главной причиной постоянных успехов японских милитаристов.
Причина военного поражения Китая — раскол национальных сил.
В своем решительном осуждении правых элементов в Гоминьдане Москва по сути дела предупреждает, что не позволит им в отношениях с китайскими коммунистами прибегать к военной силе.
Статья доказывает, что не отождествляет судьбы китайской революции и китайских коммунистов с курсом Мао Цзэ-дуна.
Статья выражает надежду, что здоровые силы китайского общества возобладают в политике единого антияпонского фронта...
24 декабря
Раздумывая над последней встречей с Мао, прихожу к выводу, что сценка с Барретом разыграна им по строго задуманному сценарию, хотя Мао отчасти и встревожен ее последствиями.
Недаром он рассуждал вслух, не переборщил ли с Барретом, не порвали бы янки с ним, приняв это всерьез.
Председатель ЦК КПК не исключает согласия союзников со своими требованиями (фактического возвращения к первоначальному варианту соглашения). Весьма многозначительный факт! Он еще надеется...
В качестве же компромисса Мао Цзэ-дун считает вероятным создание Объединенного штаба всех вооруженных сил страны. Белый дом может выдвинуть такой проект, и Чан Кай-ши поневоле придется с ним согласиться. Американцы заставят его согласиться. В таком штабе будут заседать [409] представители вооруженных сил Компартии, Гоминьдана и Соединенных Штатов. Возглавит штаб, конечно, какой-нибудь американский генерал.
Этот проект Мао Цзэ-дун заранее ненавидит. Для Компартии это вроде цепей. И тут дело не столько в американских инструкторах, которыми нашпигуют 8-ю НРА и Новую 4-ю НРА, а в зависимости от Объединенного штаба. Черт с ними — разведчиками, инструкторами, советниками! Но вот зависимость от штаба — это действительно цепи! Тут ни одного шага без приказа. Значит придется воевать с японцами, а не приумножать в первую очередь базы КПК. И вообще будет исключена подготовка к столкновению с Чан Кай-ши, что было, есть и будет единственной целью 8-й НРА и Новой 4-й НРА, и чему были отданы все последние годы...
Мао не может спокойно произносить имя Чан Кай-ши. Мало того, что он обычно присовокупляет к нему набор бранных слов, он к тому же не устает повторять, что рано или поздно доконает чунцинского правителя («пусть тот не обольщается — я не остановлюсь ни перед какими методами и средствами!»).
Было бы удивительно, если бы председатель ЦК КПК проявил по отношению ко мне исчерпывающую откровенность. Ведь сказал же он в кругу своих единомышленников, что вариант с Объединенным штабом хуже цепей еще и потому, что если Советский Союз денонсирует советско-японский пакт о нейтралитете и начнет военные действия против Японии в Маньчжурии или Внутренней Монголии, то 8-я НРА может оказаться перед заслоном из американских десантных частей где-то в стороне от боевых операций советских войск. Это явится непростительной ошибкой, ибо власть там должна захватываться КПК. Однако американцы при такой ситуации этого категорически не допустят. В итоге КПК не воспользуется результатом побед советских войск, так как пути просачивания в такие районы будут заблаговременно перекрыты союзниками.
Если отвертеться от варианта с Объединенным штабом не удастся, председатель ЦК КПК намерен принять следующие меры. В распоряжение Объединенного штаба он передаст лишь те части 8-й НРА и Новой 4-й НРА, которые будут непосредственно обеспечивать десантные мероприятия союзников. В качестве образца сошлется на план взаимодействия войск КПК и союзников в районе Ляньюньчаня. Согласно этому плану руководство Компартии взяло на себя обязательство выставить не менее сорока [410] своих полнокровных полков. Невольно напрашивается другое сравнение: если бы руководители КПК выделили хотя бы половину этих сил в поддержку позиции Советского Союза на Дальнем Востоке в 1941–1942 годах! Тогда они просто наплевали на все наши беды! А в телеграммах клялись в дружбе. Не скупились на слова...
Я узнал любопытную подробность. Оказывается, план операций в Ляньюньчани уже известен японскому командованию.
Вот тебе и чжэнфын! Ловили шпионов, разоблачали, а план, знакомый лишь самому узкому кругу ответственных работников КПК, сразу становится известен противнику. Конечно же, чжэнфын преследовал иные цели...
Скрыл от меня Мао Цзэ-дун и другую цель спектакля с Барретом. Он, безусловно, стремится уверить американцев в том, что Компартия созрела для самостоятельного решения внешнеполитических задач. Недаром он припугнул перспективой создания второго правительства Китая.
Кроме того, Белый дом по-прежнему испытывает острую нужду в живой силе, которую хочет восполнить китайскими солдатами. В случае раскола между КПК и ГМД эти солдаты будут заняты в гражданской войне. Проливать же кровь своих граждан Белый дом не жаждет.
Тут в каждом решении целый клубок вопросов, частью исключающих друг друга. Ядовитый гремучий клубок, а в общем все это торг! Торг за спиной СССР, занятого кровавой борьбой с фашистской Германией.
Председатель ЦК КПК добивался и другого — важно было представить Компартию такой самостоятельной и независимой силой, с которой вполне можно иметь дело.
И уже вроде бы нет надежды на оружие, а не хотят с ней расставаться. Во всяком случае пока надеются...
И вроде бы зреет злоба против союзников и в то же время заискивают, набиваются в партнеры. Цирк!..
В эти месяцы Мао работает много. Он предпринимает отчаянные усилия, чтобы придать будущим событиям наивыгоднейший характер для себя. Он старается предупредить важнейшие события (финал войны на Дальнем Востоке) и выступить в роли главной политической силы Китая. Однако эта главная политическая сила, по мнению Мао, должна быть сугубо национальной, не связанной политически с Советским Союзом. Противопоставить Советскому Союзу он намечал Соединенные Штаты. Как видно, не его вина в том, что данный план Белый дом забраковал... [411]
Не случайна эта сверхдолгая беседа со мной. Мао выставлял себя блюстителем интернационалистских отношений между КПК и ВКП(б), обосновывал «принципиальную» неприемлемость американских проектов для руководства КПК и подводил под свои действия теоретическую базу в духе «марксизма реальности». По сути же дела Мао заметает следы...
Восемь часов кряду говорил тогда со мной Мао Цзэ-дун. Говорил без устали, азартно, горячо. Временами он очень экспансивен и забывает об усталости.
Зато в другие дни, как например сегодня, он скучен и сварлив. Он пожал мне руку вяло, будто болен, пригласил сесть. Сам тяжело, вперевалку стал бродить по комнате. Зябко сутулился. Долго рассеянно молчал. Потом сел, обмякнув. Руки устало положил на колени.
Он снова разъяснил мне позицию руководства КПК в переговорах с американцами, интересовался отношением Советского Союза к советско-японскому пакту о нейтралитете, а фактически выведывал отношение Москвы к его действиям...
Все время посматривал на меня, устало улыбаясь. На его ватной одежде отражались смутные тени оконного переплета.
25 декабря
Под Арденнами союзникам туго. Немцы наступают в направлении на Антверпен.
* * *
Философский и теоретический уровень Мао — это примитивный материализм. Демократический инстинкт низов всегда представлял для него опасность. Партийная полемика и общение с массами для Мао — прежде всего вопрос престижа. Посему партийные низы он выдрессировал чжэнфыном, дабы любое слово свое сделать непреложной истиной.
Слепое повиновение — идеал партийных отношений по Мао Цзэ-дуну.
Демократизм председателя ЦК КПК исчерпывается простецким даньи, а в особых случаях еще и обилием заплат.
Мао подавляет всех жгучим желанием власти. Все его «теоретизирования» лишь прикрывают одержимость этой идеей.
У Мао нет и не может быть привязанностей. Привычка есть, но всепоглощающая страсть — только власть! Эта [412] страсть не оставляет места привязанностям. Она уродует Мао Цзэ-дуна, превращая в опасную и агрессивную личность, лишенную естественных человеческих эмоций. Все для него лишено смысла, если не служит утверждению его планов. Все, что не чуждо укреплению личной власти, не чуждо и для КПК — вот окончательное политическое кредо Мао Цзэ-дуна.
28 декабря
В чунцинском аппарате КПК около 50 сотрудников. Во главе представительства Чжоу Энь-лай и Дун Би-у.
Один из самых главных сотрудников — Чэн Цзя-кан. Уроженец Гуанси. Имеет университетское образование. Последний год исполняет обязанности секретаря Чжоу Энь-лая. Великолепно владеет английским языком. Хорошо знаком со всеми основными работниками аппарата американского военного атташе в Чунцине. Их частый гость. В Яньани американцы встречали его как своего доброго приятеля.
Лю Шао-вэню около сорока лет. Земляк Мао Цзэ-дуна.
Однако есть в биографии Лю примечательная подробность. В свое время он поддержал Чжу Дэ, выступившего в защиту Чжан Го-тао, который тогда не на жизнь, а на смерть схватился с Мао Цзэ-дуном из-за руководства Красной армией... Но это уже далекое прошлое.
Лю играет особую роль в чунцинском представительстве. Там в его ведении многочисленная агентура. Его очень ценит Ли Кэ-нун.
Сейчас Лю Шао-вэнь с головы до пят человек Ли Кэ-нуна.
Если я не ошибаюсь, Ли Кэ-нун и Кан Шэн соперничают друг с другом, чем обычно пользуется председатель ЦК КПК.
30 декабря
В Чехословакии немцы упорно сопротивляются советским войскам.
В районе Будапешта бои на уничтожение окруженной фашистской группировки.
За 28 декабря советскими войсками подбито и уничтожено 99 немецких танков, сбито 14 самолетов.
Союзники сражаются на реке Маас в Голландии и в Арденнах.
Черчилль призывает греческих партизан «взяться за ум», то бишь капитулировать. [413]
Агентство Рейтер сообщило о жертвах мирного населения Англии:
1940 год — около 20 тысяч убитых
1941 год — около 21 тысячи убитых
1942 год — около 3000 убитых
1943 год — около 2500 убитых
1944 год — свыше 8 тысяч убитых...
* * *
Становится очевидным, что Германия Гитлера доживает последние дни. Следовательно, СССР вот-вот сможет предпринять меры для обеспечения безопасности своих границ на Дальнем Востоке. У руководства КПК по этому поводу целая серия совещаний.
Мао с ходу переключается на игру с Советским Союзом, попутно шантажируя этим американцев и Чан Кай-ши.
Вчера я передал в Москву следующее:
«Последние события доказывают, что Мао Цзэ-дун и его сторонники спешно перестраиваются и затевают нечестную игру с Советским Союзом. Их цель — выжать для себя все из будущей активности СССР на Дальнем Востоке ради своих корыстных планов»...
* * *
Я не имею права болеть, не смею уставать, не смею проявлять своего настроения. С рассвета и до глубокой ночи я на ногах. Я должен угадывать и прочитывать то, что скрыто за информацией, поставляемой мне канцеляриями Мао Цзэ-дуна и шефа цинбаоцзюй. Кстати, ложь в цифрах стала здесь нормой.
От меня во многом зависит, как будет прочтена ложь, которую Мао Цзэ-дун старается внушить своими телеграммами Москве, и ложь, распространяемая агентством Синьхуа и местной печатью.
Своими откровениями — долгими беседами с глазу на глаз, доверительной посылкой телеграмм советскому руководству через нашу радиостанцию — Мао пытается превратить меня в соучастника своей нечистоплотной игры.
Я чувствую глубокую и затаенную неприязнь ко мне председателя ЦК КПК (я знаю слишком много!), но он мастерски разыгрывает роль искреннего друга. Для него и всех остальных я почетный гость. Меня всячески обхаживают и подчеркивают, что я «свой человек»... [414]