Стоило пошевелиться, и его руки сжались вокруг меня сильнее, по затылку растекся горячий выдох, заставляя задержать свой собственный. А от него потекли согревающие струи по всему телу, пробуждая воспоминания о вчерашней ночи, собирая их огненным сгустком в груди.

Я вздохнула и тут же резко дернулась:

— Сколько время? — прошептала.

— Тише, Каролина, — Грэгхан только сильнее прижал меня спиной к себе.

— Я опоздаю на занятия!

Изо всех сил пыталась не думать о том, что мы сейчас так близко, кожа к коже…

— Сегодня у нас выходной, — довольно выдохнул он мне в плечо.

Мышцы задумчиво ныли, с готовностью принимая тепло его тела, и я начала ему сдаваться.

— Что значит, выходной? — улыбнулась.

— Я — твой босс, Каролина, — укоризненно заметил он, — и мне решать, когда у тебя выходной. И это не обсуждается.

Застыла, оглядывая комнату. Я не сразу сообразила, что камина передо мной нет. Есть окно, а также — кровать. Большая. И постельное белье цвета марсала.

— Ты так никогда не получишь полноценного сотрудника, потому что я провалю экзамены, — простонала я, замирая в его руках.

Он одним движением развернул меня к себе. Комната крутанулась вокруг меня и явила мне улыбку мужчины. Он казался непривычно расслабленным, и как-будто даже стал выглядеть моложе…

— У меня есть нечто гораздо более ценное, — тихо проговорил он, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Ты. Поэтому мне все равно.

Распахнула глаза от услышанного. Но только набрала в легкие воздуха, чтобы возразить, как его рука легла мне на шею, а большой палец нежно скользнул по моим припухшим губам.

— Каролина, не начинай, — хрипло прошептал он. — Нам с тобой нужен отдых.

И я сдалась.

— И давно ты почти не спишь? — спросила вдруг.

Читала, что вампирам нужно меньше сна, а при необходимости они вообще могут не спать десятки суток.

Он нахмурился, стискивая зубы, но все же ответил:

— Несколько недель.

«Три, если быть точным», — додумала я. Понятия не имела, что моя потеря настолько близка ему. Еще и сомневалась. Видела же, что он устал. Что слишком резко временами опускались его плечи и хрип голос. Что-то стояло за всем этим большее, чем просто боль от потери. Было такое ощущение, что он винил себя…

Я постаралась выдержать его взгляд, но не смогла.

Опустила глаза на его шею. Протянула пальцы и робко скользнула по соблазнительной вене, вздрагивающей от ударов сильного сердца. Придвинулась почти вплотную, вдыхая его запах, давая понять, что чувствую его.

— Каролина… — выдохнул Грэгхан, и на этом мои робкие движения смело его жесткой страстью.

Даже не представляла, что меня тоже съедал животный голод, отзывающийся на прикосновения мужчины и срывающийся с цепи в ответ на его ласку. Я не узнавала себя и не могла понять, откуда взялась эта новая я. Но она мне нравилась.

По низине снова густо стелился туман, растекаясь за ее края. Горизонт был затянут тучами грязно-серого цвета, но эта картина совершенно не угнетала. Запахи трав становились в такую погоду гуще, и даже самые свежие из них горчили.

Я несколько раз жадно наполнила легкие до головокружения и улыбнулась. Жаль, что никогда раньше не была в Шотландии. Чувствовала, как природа начинает прорастать под кожу… и не только природа.

Кинула взгляд из-под бровей на подошедшего мужчину. И наткнулась на его улыбку.

— Ты — волчица, Каролина, — вдруг хищно усмехнулся он.

Чуть не выронила горячую чашку, которую едва успела взять из его рук.

— Моя волчица, — тихо проговорил он, опускаясь рядом и усаживая меня к себе на руки.

— А ты сейчас будешь ошпаренным вампиром, — проворчала, пытаясь совладать со строптивой чашкой.

— Все равно… — прошептал он мне на ухо.

— Почему волчица? — спросила я, лишь бы отвлечься. Я себе все больше напоминала вампира, только изголодавшегося не по крови, а по близости с мужчиной!

— У тебя такой же взгляд, — чуть отстраняясь, ответил он.

Я поставила чашку на веранду, оставив попытки ее удержать, и устроилась удобнее, обнимая его. Почувствовала, как его плечи еле заметно дрогнули под моими руками… Не привык к такому, не ждал от меня ничего подобного, хоть и просил…

— Кстати, меня волк как-то вечером встретил у твоего дома, — вспомнила я, стараясь придать своим действиям впечатление обыденности.

— Я знаю, — напряженно отозвался он. — Волчица…

— Что?

— Это была волчица, Каролина, — улыбнулся он, щурясь на горизонт.

— Она меня напугала…

Вспомнила желтоватые глаза зверя, вздыбленную холку и неприязненно сморщенную морду.

— А мне так не показалось…

— Так ты был там?! — опешила я, отодвигаясь.

— Конечно, — рассмеялся он. — Я стоял за твоей спиной.

Я изумленно уставилась в его глаза, стараясь запомнить все: как он смотрел и как улыбался. Он был рядом даже тогда! Он меня не бросил…

— Но ты и сама справилась, — не замечая моих эмоций, пожал он плечами.

— А что ей было нужно?

Ответ меня совершенно не интересовал. Я хотела, чтобы он и дальше ничего не замечал. Если это вообще было возможно.

— Это ее территория… была.

— Что это значит? — продолжала допытываться я.

— Волки почему-то воспринимают нас, как равных себе хищников… Поэтому и крутятся возле дома часто. А ты показала волчице, кто тут главный.

Он прижал меня к себе крепче, запуская пальцы в мои волосы, и я зажмурилась от удовольствия.

— Я же говорю, Каролина, — прошептал он в мои губы. — Ты — моя волчица.

И мне безумно нравилось, как он называет меня по имени раз за разом. С самого первого дня.

— Может, это ты ее прогнал? — отодвинулась упрямо от его губ.

— Я никак не мог этого сделать, — недовольно нахмурился Грэгхан и притянул меня к себе за шею обратно. — Вызов ей могла бросить только ты.

И я позволила себе расслабиться в его руках, сдаваясь требовательному поцелую. Уже собралась запустить ладони под его свитер, когда вдруг за нашими спинами раздалось звонкое:

— Привет!!!

Подскочила в руках Грэгхана от неожиданности, но он не дал мне вырваться, и теперь я смотрела, как он улыбается и качает головой.

— Мюррей сказал, что вы дома, — зазвенел на всю округу голос Льена, с интересом разглядывающего наш тандем. Это выглядело забавно: Рыжий крутил кудрявой головой, словно пес, поворачивая ее то на одну, то на другую сторону. В его прищуренных глазах было столько торжества!

— Привет, Льен, — сдержанно отозвался Грэгхан, все также не давая мне вырваться. — У нас с Каролиной выходной.

Рыжий уселся рядом, не спуская с нас взгляда.

— Я пришел пригласить вас на свой день рожденья! — засиял он ярче, начиная со слова «вас».

— Я знаю про твой день рожденья, — терпеливо ответил Грэгхан. — Конечно, мы придем.

— Мама будет рада! — не унимался тот, так неприкрыто радуясь увиденному, что я все же расплылась в смущенной улыбке. Чему именно будет рада мама, я боялась и представить.

— Льен, — прорычал Грэгхан, но не успел закончить, как Рыжий затараторил:

— А что есть поесть, Грэгхан? Я бежал через поле, умру сейчас от голода!

Грэгхан шумно втянул воздух, сжимая меня сильнее в руках.

— Давай я приготовлю? — сказала, втайне мечтая убежать подальше от братьев.

— Я сам, — покачал он головой, и, усадив меня на крыльцо, поднялся.

«Наглая рыжая морда» победно проводил брата глазами и сразу же подсел ко мне поближе:

— А говорила! — толкнул он меня в плечо. — Молодец!

Пришло мое время шумно вдыхать.

— Когда твой день рожденья? — перевела тему.

— В субботу, — почему-то сник Рыжий.

Все же настроение этого паренька менялось невероятно стремительно.

— Чего загрустил? — положила руку ему на плечо.

— Старею, Кароли-и-на, мудростью обрастаю такой, что впору ползать скоро!

Я не сдержалась и прыснула со смеху. Рыжий, к счастью, не обиделся.

— Многих пригласил? — Я уже поднаторела в управлении его настроением.

— Я бы только вас хотел видеть, ну и еще пару десятков своих школьных друзей, — прищурился Льен, очевидно, считая в уме. — Но это, к сожалению, чересчур светское событие. Будет много народу…

Я начала мысленно паниковать: светское событие?

Живя здесь с Грэгханом, сложно думать о светских выходах. А ведь отец Льена…

Меня поразило, словно молнией. Отец Льена! Кэйлар! Глянула на Рыжего и нервно сглотнула.

Они все же были в чем-то схожи: те же точеные черты лица, светлая кожа и глаза… Льен будет красавцем, когда вырастет.

Дверь открылась и на пороге появился Грэгхан с подносом. Расставляя тарелки тут же на полу веранды, он то и дело бросал на меня настороженные взгляды.

Рыжий щебетал что-то про подготовку к празднику, а я старательно избегала взгляда его старшего брата, стараясь изо всех сил сдерживать дрожь, рожденную словами Льена. Если там будет Кэйлар, я не поеду. Не хочу снова пережить то, что произошло вчера…

— … звонил, хочет увидеться. Говорит — хочет помириться и принимать участие в моей жизни.

Я вынырнула из раздумий и сразу пожалела об этом. Грэгхан разве что льдом не покрылся и так стиснул чашку с чаем, что та рисковала вот-вот осыпаться осколками и ошпарить его руки.

Не раздумывая, придвинулась и обняла его, улыбаясь Льену. Следом осторожно извлекла чашку из рук мужчины и взяла его за руку, тут же до боли сжавшую мою. Говорить что-либо я не рисковала, не мое это дело. Лишь растирала костяшки пальцев на руке Грэгхана второй рукой, стараясь разогнать ту ярость, что так стиснула его ладони в кулаки.

— Что думаешь? — не замечая ничего происходящего, вопросил Льен, с надеждой смотря на Грэгхана. — Я сказал, что подумаю. Он ждет звонка.

Я не знала подробностей, помнила только его слова о том, что Кэйлару не нужен Льен. Но что думал об этом сам Льен, я не знала. А теперь он с такой надеждой ждал от Грэгхана одобрения, что просто сердце кровью обливалось.

— Льен, делай, как чувствуешь, — устало произнес Грэгхан и через силу улыбнулся. — У тебя совершеннолетие все же.

Рыжий настороженно вглядывался в лицо старшего брата, боясь спугнуть услышанное. Ему хотелось верить отцу, хотелось дать шанс…

— Думаешь? — все же мужественно переспросил он.

— Да, — ответил Грэгхан.

— Хорошо, — серьезно кивнул Льен, входя в отведенную ему роль совершеннолетнего. — Ну ладно!

Он задумчиво поднялся.

— Жду вас в субботу! — бросил на ходу и скрылся за углом. Так и не поел толком.

Я перевела взгляд на лицо Грэгхана, но он тут же выпустил мою руку:

— Каролина, у тебя, кажется, много домашнего задания, — глядя куда-то в даль, сказал вдруг он холодно. — Вальденгард, кстати, прислал мне новое на сегодня. Я перешлю тебе.

Я так и сидела, почти осязая этот иней, которым засверкал воздух между нами. Боялась пошевелиться, чтобы не раскрошить заледеневшее чувство, что только что так доверчиво ластилось к нему. А он поднялся, убрал посуду и ушел с веранды, забрав с собой все тепло, которое так меня обнадежило, к которому я так быстро привыкла.

Я понимала, что он ушел справляться с этим всем сам. Так, как привык. По-мужски. До разодранных в щепки стен того самого тренировочного зала, на который я наткнулась.

Но от этого было не легче.

День тянулся невозможно долго.

Вальденгард, очевидно, не одобрил мой выходной, выразив это в количестве заданного, превысившего старое вдвое. Просидела за занятиями почти до вечера, периодически прислушиваясь к тишине дома. Но Грэгхан вновь словно растворился в нем.

Старательно переводила мысли на предмет загадки матриц и их мистического необъяснимого поведения. И это ненадолго отвлекало. Завтра же потребую у Вальденгарда материал по данной теме на случай, если отвлекаться понадобится серьезней.

Я даже нашла в себе мужество вскрыть одну коробку со своими вещами… Поводом оказались выданные Грэгханом утром новые таблетки. Противозачаточные. И я надеялась, что те, кто собирал мои вещи из дома, положили аптечку к моим вещам. Надежды оправдались: где-то ближе ко дну первой коробки я обнаружила маленькую синюю сумку. Дома она лежала в дальнем углу моего шкафа. Вероятно, ее приняли за аксессуар. Порывшись в ней, я извлекла таблетки, которые, по моему мнению, идеально подходили мне.

Противозачаточные подобрать не просто, я сама намучилась с их выбором. Поэтому, принимать новые не собиралась. Я нужна была себе в нормальном настроении и с нормальным либидо, а не в виде студенистой массы, расплывающейся по всем поверхностям, с которыми сталкивалась. За циклом я следила: опасные дни наступят только через неделю, а за это время таблетки начнут действовать.

Покончив с этим занятием, я спустилась в пустую гостиную. Странно, что Аллан так и не появился за весь день. Без его суеты здесь было пусто и неуютно. Потоптавшись перед камином, я вернулась к себе, приняла душ и улеглась под одеяло слушать музыку. Так и лежала с закрытыми глазами и наушниками, когда вдруг почувствовала, как продавливается кровать.

Грэгхан раскрыл меня и подхватил на руки.

Если бы он хотел мне что-либо сказать — дал бы знать. А так он просто принес меня к себе в спальню, уложил на свою кровать и стянул с меня мою огромную футболку вместе с наушниками. Затем прижал к себе, удобно устраивая в своих руках, и затих.

Вот так, без слов. Просто «будь со мной», просто «нужна». Я долго гладила его руки, давая понять, что буду. Я уже не могла по-другому.

Если Вальденгард и был недоволен вчерашним прогулом, то виду не показал. После проверки задания он выдал мне толстый журнал и пригласил к столу в своем кабинете.

— Кэролайн, первую половину дня сегодня будем заниматься твоей калибровкой, — озабочено сказал он.

— Калибровкой? — переспросила я недоуменно.

— Мы называем так процесс определения твоего эмоционального портрета, — рассеяно отозвался мой куратор, явно поглощенный другими мыслями. Открыв приготовленный коробок, он пригласил меня заглянуть внутрь. — Смотри, в каждой пробирке — своя композиция. Каждая вызывает определенные эмоции. Когда приходит клиент и заказывает матрицу, мы подбираем ему специалиста, у которого калибровка будет совпадать с его собственной максимально. Понимаешь?

Кивнула.

— Сейчас берешь каждый флакон и смотришь его номер в журнале, — он сопровождал слова наглядной демонстрацией, но явно спешил от меня отделаться. — Чтобы ограничить полет фантазий и калибровать точнее, под каждым номером варианты. Ну, к примеру..

Он подхватил первую попавшуюся пробирку и нашел ее по номеру в журнале.

— Тридцать восемь. Читаешь: летний день, отпуск, предвкушение праздника, первая влюбленность. Далее вскрываешь и слушаешь. Принимаешь решение в течение первых семи секунд. Нужное — подчеркиваешь. Понятно?

— Да, — кивнула.

— После каждых десяти пробирок — отдыхаешь, выходя на улицу, — выдал он последнее указание и стремительно направился к выходу. — Я по делам. Скоро вернусь.

Пожала плечами и принялась за увлекательную игру. Процесс меня так поглотил, что я даже забыла сделать перерыв!

— Кэролайн, — рявкнул от порога Вальденгард, — на выход!

Но я даже не шевельнулась. Я уже минут пять не шевелилась, так и сидела, опешив, с очередным номером в руках.

— Кэролайн? — подошел Вальденгард.

— А если у меня другой вариант? — проговорила завороженно.

— Кэролайн, — раздраженно вздохнул он, — говорил же, отдыхать надо периодически! А ты на улицу за последний час ни разу не вышла! Я контролировал!

Но я не слушала его. Крутила пробирку в руках, а сама смотрела перед собой. Я слышала этот запах… много дней, вечность, пока собирала себя по кускам в прежней жизни, или новой…

— Кэролайн? — насторожился Вальденгард.

— Я слышала этот запах в своей квартире, — завороженно прошептала я. — Я думала, что так пахнет смерть… Мне казалось, я с ума схожу…

Не сразу обратила внимание, что вокруг меня уже давно повисла тишина. Напряженная, тяжелая… Оторвала взгляд от флакона и перевела его на своего куратора. Вампир стоял, не двигаясь и взирая на флакон совершенно ошалевшим взглядом. Уловив мое движение, он тихо выдохнул, словно боялся спугнуть то, что сейчас происходило.

— Давай еще раз. С подробностями. Когда ты слышала этот запах, как долго, как он менялся…

Я рассказала все. Чувствовала себя сумасшедшей, но к счастью, рассказывала это не менее сумасшедшему энтузиасту. А в его глазах начинали плясать ликующие всполохи. В конце концов он хищно прищурился и зловеще улыбнулся.

— Мне нужно позвонить. Отложи этот номер.

И стремглав вылетел из кабинета.

А я направилась на улицу. Только уселась на лавочку, как у меня зазвонил телефон. Вытащила его и кинула взгляд на экран. Звонил Грэгхан.

Наше утро прошло в молчании. Он приготовил мне кофе и завтрак, потом усадил к себе на руки и прижал к себе. Пришлось завтракать так аккуратно, как только могла. То есть, просто попить кофе.

— Привет, — ответила на звонок.

— Привет, — чувствовала, как он улыбается. — Как ты?

Вот так просто, значит. Как я?

— Я только что нашла в закромах Вальденгарда запах смерти, представляешь?

Я не собиралась уподобляться Грэгхану и носить что-либо в себе. Кажется, он не ожидал такого, подтверждая мою догадку продолжительным молчанием.

— Я знаю, — выдохнул наконец. — Вальденгард мне звонил.

Вот как?

— И? — как можно равнодушнее спросила я.

— И я думаю, что нам нужно поговорить. Собирайся домой.

Всю обратную дорогу я изводила себя домыслами или просто нервничала без оных. Я могу. Как любая нормальная женщина.

Вальденгард вновь выдал задания, но подозрительно мало. И таким напряженным взглядом провожал меня, что мне показалось, не иначе, как в последний путь.

Но дома меня встретили совершенно не так, как я ожидала. У камина суетился Аллан, у плиты — Грэгхан. Живой, прежний… И он готовил. Я так и села, завороженная зрелищем. В домашних штанах и футболке он выглядел очень уютно и необычно, а с деревянной лопаточкой — так вообще за гранью добра и зла.

Судя по тому, что моим днем никто больше из вежливости не интересовался, хотя делал это прежде исправно, инструктаж был четким. И это навевало нехорошие ассоциации с затишьем перед бурей.

Аллан рассказывал мне о шотландской кухне, очередной шедевр которой сейчас как раз томился в духовке.

— Аллан, а вы Уолтера Скотта видели? — спросила я.

— Конечно! — всплеснул руками старик. — Мы с ним обедали как-то вместе!

— Не может быть!

Я с интересом уселась слушать действительно интересную мне историю, подмечая, как у Грэгхана опустились расслаблено плечи. Пока мы с Алланом беседовали, он принес нам ужин к камину, сервировав журнальный столик, на котором обычно работал. И что-то подсказывало, что мне была оказана невероятная честь ужинать за этим неприкосновенным в обычное время столом.

Когда я поела, Грэгхан убрал все, не позволяя мне вставать, и вновь усадил меня к себе на руки пить чай.

Он тянул время. Незаметно скользя пальцами под моей футболкой, задумчиво вырисовывал замысловатые узоры на спине, расслабляя, пуская легкую волну мурашек. Тут же целовал в шею, вдыхая запах волос. Ничего такого, что нельзя было бы делать при Аллане, но, в то же время, давая старику понять все. Это было важно для Грэгхана. Поэтому я принимала все его ласки, внимательно слушая…

Про сэра Уолтера Скотта я ничего так и не узнала. Аллан больше внимания уделил блюдам в своем рассказе, которые он для него, как оказалось, готовил. Но сам факт действительно будоражил воображение, хотя и не сильно отвлекал от предстоящего.

После ужина мы с Грэгханом поднялись в его комнату, где он также молча увлек меня в душ.

Когда по моим волосам заскользили первые капли теплой воды, я обернулась к нему и, приподнявшись на цыпочках, прижалась губами к его губам. Так молчать было проще… И он тут же словно сорвался с цепи. Подхватил меня под бедра, закидывая ноги себе за спину, и прижал спиной к прохладному кафелю.

Вода неистово шелестела вокруг, дразня кожу, смешивалась с нашими поцелуями, сбивала с ритма наши тела… Грэгхан легко удерживал меня, управляя моим телом так, как хотелось ему… Глубоко, резко, сильно…

И пусть он не давал понять, как ему плохо. Зато я давала понять, как мне хорошо: беззастенчиво стонала, вскрикивала и царапала его спину ногтями. Волчица, значит? Рассмеялась этой мысли, и тут же оказалась втянутой в очередной жадный поцелуй, исключающий любую возможность вдоха. Голова кружилась, ощущения и мысли сжались до одного пульсирующего во всем теле сгустка удовольствия. Вскрикнула громче, выгибаясь в его руках, и, казалось, распалась на мелкие частицы — капли, что убегали из-под его рук, чтобы больше никогда не повторить своего пути по нашим телам…

Мы еще долго стояли под душем: он прижимал меня к себе, упираясь одной рукой в стенку за моей спиной, а я подставляла лицо под струи воды… Она остужала саднящие следы на коже и горящие от поцелуев губы.

Наконец он помог мне вылезти на коврик и поставил меня на дрожащие ноги, но душ оставил включенным. И тот мерным шелестом сопровождал все его действия, не давая гнетущей тишине скапливаться вокруг нас.

Грэгхан медленно вытер меня полотенцем и усадил обнаженной на тумбочку в ванной лицом к себе. Его руки скользнули вдоль позвоночника и сплелись на моей спине так сильно, что мне стало тяжело дышать. Одна рука поднялась к моей шее, нежно обхватывая и прижимая сильнее к нему. Мне казалось, что каждый сантиметр моей кожи теперь соприкасается с его телом, покрытым капельками воды. Он готовился быть так близко, как только возможно. Чтобы…

— Каролина, Изабеллу убили.

… чтобы не дать моей боли меня сломать.

Я вздрогнула. Сначала попыталась осознать, что это мне не послышалось. Просто не шевелилась, тяжело дыша. Долго… Как во сне… Вода продолжала шелестеть за нашими спинами, все больше напоминая мне «белый шум».

Вдруг почувствовала, что не могу дышать.

Попробовала оттолкнуть его, но бесполезно. Остро чувствовала необходимость вместить в себя его слова, почувствовать их удар, утонуть в их смысле. А он мешал, не позволяя, отвлекая собой!

И я начала вырываться и кричать на него, чтобы отпустил. Сначала плакала, потом начала биться в истерике. Не могла вырваться, и бесновалась, словно на сеансе экзорцизма. А он держал меня, молча сцепив зубы, не давая этим «демонам» во мне поселиться.

В какой-то момент я уже готова была малодушно согласиться, что лучше бы он и дальше молчал. Но следом стало противно от самой себя.

Смириться со случайной смертью сложно. Все думаешь о том, что не оказался рядом, не помог вовремя. А с тем, что самого родного твоего человека лишили жизни просто чьей-то волей — сложнее в сотни раз! Но я же сама еще вчера хотела, чтобы он перестал держать тайны в себе. «Вот и держи теперь вместе с ним, не будь тряпкой!» — повторяла я себе раз за разом.

Постепенно слова, старательно проговариваемые мной в мыслях, слились с моим ровным дыханием, и я затихла. Опустошенная, как никогда…

Грэгхан медленно ослабил хватку и отодвинулся, чтобы посмотреть в мои глаза.

Переведя взгляд на него, я испугалась: за какие-то несколько минут он словно выцвел. Светлая кожа стала мраморно-белой, глаза потускнели, а между бровей залегла глубокая морщина. Сейчас она мне не казалась соблазнительной, как когда-то раньше.

Это признание совершенно не облегчило его ношу, а только удвоило!

— Грэгхан, — прошептала я, снова не понимая, почему так редко зову его по имени. Я притянула его к себе и обняла. — Можно мне чая?

Чувствовала, как замерзаю.

— С бергамотом? — выдохнул он с такой надеждой, что я не смогла его подвести.

— Конечно, — прошептала.

Все мое горе навсегда приобретало оттенки и привкусы бергамота. А это уже было не плохо: контролировать появление в своей жизни запахов проще, чем бесплотных эмоций…