— Каролина…

Я осторожно потянулась и открыла глаза.

— Доброе утро, — улыбнулся Грэгхан. — Начали?

Наше утро теперь было целым ритуалом. Я осторожно перевернулась на живот и приподнялась на руках. Прислушалась.

— Нормально? — настороженно выдохнул он.

— Пока да. Давай кашу.

Уселась по-турецки в одеяле и принялась без аппетита есть, словно это была не каша, а лекарство… Впрочем, так оно и было. Не всегда помогало, правда…

Грэгхан сидел рядом и задумчиво следил за мной.

— Не смотри так на меня, — усмехнулась я. Настроение улучшалось вместе с самочувствием.

— Не могу, — пожал он плечами, улыбаясь. — Вдруг у тебя наконец появится живот, а я это пропущу…

Усмехнулась, не удержавшись.

Беременность подтвердилась через полторы недели после его предложения, но нам это уже не особо было нужно. Мы знали точно. Что не мешало иногда Грэгхану страдать подобной паранойей: он не мог дождаться, когда же я наконец стану похожа на нормальную беременную и обзаведусь животом. Но пока что из-за токсикоза я едва набрала полтора килограмма.

Вздохнула свободнее и кинула взгляд в иллюминатор над кроватью.

— Давно взлетели? — поинтересовалась, оставив тарелку на тумбочку.

— Пару часов, — устало выдохнул он.

— Опять не спал всю ночь? — покачала я головой и увлекла его на кровать.

Он прикрыл глаза, а я заскользила руками по его плечам, прижимаясь сильнее.

Все же утонула с головой в своем чувстве любви к нему. Но меня это не пугало больше…

Последний месяц мы практически жили в самолете.

Канцлер Ватикана отказался вести дальнейшие переговоры с кем либо, кроме Грэгхана. И как он ни отпирался, делать было нечего: ставить условия Ватикану было невозможно. Поэтому мы и летали туда-сюда чуть ли ни каждые три-четыре дня. Я уже привыкла. Как и к постоянным врачебным контролям, которыми меня встречали после каждой второй поездки чуть ли не в аэропорту.

Я устроилась удобнее и приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо. Нежно провела пальцами по его скуле, скользнула кончиком носа по его шее, на что его губы дрогнули в слабой улыбке.

Он выглядел очень уставшим… Политические дела шли хорошо, но требовали от него всех его сил. Мы надеялись, что еще немного, и он сможет ввести в состав делегации настоящих политиков. Но пока что вторым счастливчиком, попавшим в закрытый Совет правления Ватикана, стала я.

Когда Грэгхан спросил меня, как я себе вижу нашу свадьбу, я ответила, что не хочу ничего, и даже больше — никого не хочу, кроме него. Но оговорилась, что сделаем так, как скажет София. Уж не знаю, провел ли Грэгхан предварительную беседу, но София была с нами единодушна.

И в итоге, наш союз засвидетельствовал сам Верховный канцлер в очередную командировку в Рим! И что удивительно, я вообще не испытала никакого трепета ни перед канцлером, ни перед кольцом на пальце.

Кольцо, кстати, я увидела впервые на самой церемонии. Гладкое, серебристое, без каких — либо узоров снаружи. А вот с внутренней стороны оно просто поражало воображение. Казалось, другое кольцо, сделанное из прозрачного драгоценного камня, было вставлено в металлическое. Что это был за камень, я даже спрашивать не стала…

Грэгхан объяснил, что подобная инкрустация — традиция их клана. Ее смысл заключался в том, что все самое ценное должно быть скрыто от посторонних глаз и быть достоянием лишь двоих…

Церемония бракосочетания получилась очень лаконичной и заняла всего двадцать минут! Грэгхан не стал утруждаться переводом всей речи служителя с итальянского, а лишь подсказывал мне ответы. Выглядело это забавно. Уже позже я позволила себе пошутить между нами, что могли бы и без меня обойтись. На что удостоилась мрачного взгляда мужа, красноречиво обещающего мне какое-нибудь изысканное приватное наказание.

Третьим, допущенным в Ватикан, стал Вальденгард.

Мой наставник посетил Альрийскую академию с подробным отчетом о составе и свойствах нашумевшего токсина, а также его антидота. Своеобразный акт беспрецедентного доверия между нами и Римом. А в ответ канцлер пригласил Вальденгарда возглавить одну из кафедр римской академии, занимающуюся разработками и исследованиями. А это, без преувеличений, было невероятным достижением как на политическом поприще, так и на научном!

И вот тогда мне, как причастному к открытию последнего компонента лицу, и довелось увидеть своими глазами настоящую Альрийскую академию. «Настоящей» я называла ее исключительно про себя.

Наверное, еще ни одно архитектурное явление не впечатляло меня настолько! Под академию было отведено целое здание с присущим Ватикану размахом: старинная архитектура и изысканное убранство, бесконечные этажи, коридоры и аудитории. Экспериментальные оборудование просто поражали воображение, заставляя забыть обо всем и желать лишь одного — поселиться здесь! Тем более в свете новых открытий мамы.

Но Вальденгард, мило поулыбавшись канцлеру, утянул меня прочь и лишь на улице презрительно закатил глаза:

— Ага, сейчас! — ворчал он, шагая в сторону ворот. — Так мы им все и «слили»…

Его здоровый скепсис остудил и мое воображение. Поразмышляв, я присоединилась к нему: политика политикой, а инновациями делиться имеет смысл лишь тогда, когда они будут запатентованы.

А однажды между поездками в Рим мы сделали остановку в моем родном городе. И, хотя Грэгхан и предложил мне остаться в гостинице, пока он займется всеми делами сам, я отказалась. Нам нужно было решить, что делать с квартирой и магазинами, и я собиралась принять в этом непосредственное участие.

Квартира встретила меня молчанием. Абсолютным. В ней больше не было ни запахов, ни жизни. Те, кто наводил тут порядок, постарались на славу.

Я стояла посреди кухни, не в силах поверить тому, что ничего больше не чувствую… Без запаха я совершенно «не узнавала» это место… И, вероятно, к лучшему. Грэгхан тихо подошел сзади, обнял меня и вложил в мою ладонь цветные стикеры.

— Это для того, что захочешь забрать…

Не сразу, но все же нашла несколько кандидатов. Но для них стикеры не понадобились: мамин махровый халат и кошка.

Предательница, как оказалось, вернулась. Когда мы уже выходили из квартиры, она кинулась ко мне с верхнего этажа лестницы и вцепилась в мою шею, стоило мне подхватить ее. Исхудавшая, грязная, но такая родная! Так и не выпустила ее из рук, даже когда приехали в офис.

Родион лишь бросил на меня многозначительный взгляд, отметив кольцо на пальце (я придерживала беглую кошку левой рукой), и улыбнулся:

— Поздравляю.

— Спасибо, — улыбнулась в ответ.

Я решила передать управление магазинами полностью в его руки, оставалось заверить все эти вопросы документально.

— Я не буду ничего менять, — сказал Родион, когда с формальностями было покончено, и мой юрист покинул кабинет.

— Как посчитаешь нужным, — ответила я. — Теперь решать тебе.

— А ты чем будешь заниматься? — спросил он, когда Грэгхан вышел, чтобы ответить на звонок.

Про то письмо о моем наследстве не было сказано ни слова.

— Буду учиться. Я поступила в престижную парфюмерную академию в Шотландии, когда закончила работу над предметом контракта, — ответила я, не глядя на Родиона.

Это, в общем, было не далеко от правды. Но воспользоваться этим достижением я смогу только через год.

Даже если бы Грэгхан меня и отпустил сейчас на учебу, что само по себе невозможно, то все равно работа с составными компонентами матриц мне была запрещена.

— Каролина, — тише проговорил Родион, — прости, что говорю, но … Я был на кладбище на прошлой неделе…

Я сглотнула ком в горле, не в силах посмотреть на него.

— Могила убрана, в вазах — свежие цветы…

Все же подняла на него глаза.

— И я не понимаю, кто… Расспросил управление кладбища, они сказали, что приезжает какая-то обслуживающая машина, все убирает…

Тяжело вздохнула, прижимая к себе урчащую кошку.

Я не могла появляться на кладбище. Боялась даже думать о том месте. Рассказ Родиона всколыхнул во мне прежние чувства тоски и неизбежности… Но тут же меня накрыло чувством безмерной благодарности к Грэгхану: он и это все взял на себя. Я была уверена, что не из-за мук совести. Даже если бы их не было, он бы поступил точно также.

Когда Родион провожал нас, я подумала, что вряд ли увидимся с ним еще. И в свой город я также вряд ли вернусь.

Мама всегда была со мной в моем сердце, и я не была намерена напоминать себе каждый раз о случившимся, посещая место, где покоилось ее тело. Может, кто-то скажет, что это эгоистично и неправильно, что даже для Грэгхана ее могила значила больше. Но каждому свое. Я лишь надеялась, что со временем эта боль достаточно притупится… Только до этого было еще очень далеко.

Гул самолета убаюкивал, и я сама чуть было не уснула рядом с Грэгханом. Но эффект от каши следовало закрепить чем-то более серьезным, или старания моего мужа пропадут даром… Склонилась к уснувшему в моих руках мужчине и осторожно поцеловала его, затем укрыла легким пледом и выскользнула из спальни.

Кошка, спавшая на диване, на мое появление приподняла заспанную мордочку и вопросительно «муркнула».

Погладила ее по серебристой шерстке и взяла на руки… Она, к счастью, быстро оправилась, и теперь выглядела совсем как прежде.

Пока готовила себе завтрак, в кухне появился Бернард.

— Доброго утра, леди, — улыбнулся он. — Чаю?

— Доброе утро, да, спасибо.

Все наши поездки теперь проходили в его неизменной компании. Насколько я поняла, как и всегда. Лишь мои «римские каникулы» были исключением.

Я сделала себе бутерброд, покормила кошку и уселась смотреть на ванильные облака в иллюминатор. У нас наконец-то намечались выходные, и сейчас мы летели на свадьбу Орландо в Лондон.

А я так и не сказала друзьям ни о маме, ни о своем замужестве… Тяжело вздохнула и потянулась к телефону, лежащему на столе.

«Кароль, — пришло от Мика ночью, — завтра вечером будет мальчишник. 19.00 Ждем твоего Босса! Отказы не принимаются!»

Получалось, что уже сегодня. Я рассмеялась и кинула взгляд через плечо на спальню. Я сообщила ребятам, что мы прилетим вместе.

«Боюсь, «мой Босс» все же откажется… — ответила я, — доброе утро!»

«Ты что, опять с ним в «дипломатическом конфузе»?» — насторожился Мик.

Я снова рассмеялась, рискуя все же вызвать этот самый конфуз.

«Надеюсь, нет. Он пал в борьбе с моим утренним токсикозом.»

Последовала ожидаемая пауза, в течение которой я уже успела выпить полчашки чая. Нет, конечно, до вечера времени полно, но мне не хотелось расставаться с Грэгханом. Даже ради Орландо.

«Вы что, беременны?!!!!» — воскликнули друзья практически разом.

«Ага, уже три месяца. Я решила прислушаться к вашим положительным рекомендациям! Подсказываю: можно поздравить.» — ответила я, довольная тем, что обеспечила Грэгхану прекрасную «отмазку» от мальчишника.

«Ничего себе, Кароль, — ответил Мик, — не думал, что мои советы настолько действенны… Поздравляю!»

«Поздравляю, конечно, — насторожился Орландо, — только мы вынуждены будем провести беседу с твоим мужчиной, если ты не возражаешь. Он должен понимать, что у тебя есть поддержка, и мы в обиду тебя не дадим.»

«Тормози, Орландо, — последовало незамедлительное от Мика, — это его нужно поддержать и успокоить. Он, наверняка, в шоке! Сбежит еще!»

Снова не сдержала смех. Не ожидала от Мика такой солидарности.

«Что значит, сбежит?! — возмутился Орландо. — У тебя же осталась его визитка?»

Кошка была вынуждена выпустить когти, чтобы не съехать с меня, трясущейся от смеха.

«В любом случае, после такого удара судьбы ему по-любому нужен мальчишник!»

«Каролина… — пришло вдруг в соседний чат. — Напоминаю, что не хочу просыпаться без тебя больше. Иди ко мне. Заодно расскажешь, что тебя там так веселит…».

Кто сказал, что он мне больше не босс? Улыбнулась смущенно, прижимая к себе кошку, и направилась обратно в спальню.

День обещал быть насыщенным… да и не только день…